Текст книги "Обман Инкорпорэйтед (сборник)"
Автор книги: Филип Киндред Дик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]
Глава 8
Был конец августа.
– Сколько у тебя денег? – спросила Пенни.
Барбара открыла сумочку и вытащила из нее кошелек. Показала Пенни свою наличность: три десятки, двадцатка и еще несколько купюр по одному доллару, перетянутых резинкой.
– Хорошо, – сказала Пенни, кивая.
– Этого достаточно?
– Да. Билет у тебя уже есть?
Барбара показала ей билет. Первый автобус уже уходил. Он вырулил со станции и теперь с ревом ехал мимо них по дороге. Пенни с Барбарой сделали шаг назад, подальше от обочины. Водитель второго автобуса уже подогнал его вплотную к посадочной платформе, и группка пассажиров с чемоданами в руках двигалась ему навстречу.
Пенни взяла Барбару за руку.
– Удачи тебе, милая. – Обхватив Барбару за талию, она с силой прижала ее к себе. – И помни! Если в Нью-Йорке у тебя будут неприятности, звони мне и Феликсу. Если понадобится, мы приедем.
– Мне пора, – заспешила Барбара. – Он сейчас отправится.
Подхватив свою небольшую сумку, она побежала к автобусу. Остальные пассажиры уже сели. Водитель заводил мотор, переключал передачи. Барбара вскарабкалась по лестнице и отдала ему билет. Он прокомпостировал его и вернул. Она стала пробираться по проходу назад. Автобус тронулся с места, когда она еще была на ногах. Одной рукой вцепившись в подлокотник кресла, она опустилась на сиденье, не выпуская сумку из другой.
Пожилой человек у окна опустил журнал.
– Хотите, я поставлю ее наверх, мисс? – предложил он.
Она торопливо отказалась и еще крепче вцепилась в свой багаж. Старик вернулся к чтению. Продолжая держать сумку на коленях, Барбара смотрела мимо очков соседа в окно, за которым проплывали улицы.
На автовокзале в Нью-Йорке она проверила сумку. Нашла телефонную будку и позвонила на радио.
– Прошу прощения, леди, – терпеливо объяснял ей какой-то человек. – Я не могу вам этого сообщить. Такова политика радиостанции. Уверен, что мистер Тилдон не против, но политика радиостанции…
– Но вы можете сказать мне, когда он выходит в эфир, или нет?
– Конечно. – Она услышала, как он шелестит бумагами. – Он будет в эфире сегодня в девять вечера. Это начало его программы.
– А он будет на станции до начала программы?
– Этого я не знаю.
Она поблагодарила его и повесила трубку.
Когда она вышла из такси напротив здания радиостанции, было уже почти восемь тридцать. Неуверенно оглядываясь по сторонам, она пошла по гравийной дорожке. Туда ли она приехала? Перед ней было небольшое современное здание, одноэтажное, вокруг трава и кусты. Позади здания стояла высокая проволочная башня.
Барбара толкнула дверь и вошла. Она оказалась в большой, ярко освещенной комнате. Там никого не было. В дальней стене комнаты было окно, за ним она увидела человека, который сидел перед пультом со всякими рычажками, переключателями и датчиками. Человек слегка покачивался из стороны в сторону, сидя во вращающемся кресле. Перед ним лежали какие-то бумаги, он читал. Время от времени он откладывал в сторону прочитанную страницу.
Барбара взволнованно прошлась по пустой комнате, ее сердце бешено колотилось. Стены были покрашены в пастельные тона, голубой и салатовый. Потолок покрывало что-то вроде перфорированного пластика. Свет лился через небольшие отверстия.
Она опустилась в глубокое современное кресло из кожи и металла и стала наблюдать через стекло за человеком, который говорил. На стене рядом с ним висели большие круглые часы и целый ряд фотографий каких-то девушек, сплошь плечи и груди. На полках высокого шкафа стояли папки с пластинками в толстых конвертах. А друг подле друга располагались два больших проигрывателя с длинными тонкими руками звукоснимателей. Говорящий заметил ее и повернулся на стуле. Это был пожилой человек со светлыми кудрявыми волосами, в галстуке и пуловере из джерси. Поглядев на нее с минуту, он снова развернул свой стул спиной к ней.
В конце комнаты отворилась дверь. От напряжения Барбара подскочила на месте. Но это оказались крупный мужчина в костюме в тонкую полоску и с ним парень в рубашке с короткими рукавами. Бросив на нее беглый взгляд, они вошли в дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен».
Часы в студии показывали без пяти девять. Волнение Барбары нарастало. Сняв пальто, она аккуратно сложила его и повесила на ручку кресла. Потом достала журнал, но сосредоточиться на чтении не могла. Тогда она встала и заходила туда-сюда по комнате, сунув руки в карманы костюма.
Человек в студии поставил на проигрыватель пластинку. Она не слышала музыки, видела только, как она вертится. Человек встал со стула и закурил. Кивнул ей. Она отвернулась. Стрелки часов на стене продолжали движение. Может быть, человек по телефону обманул ее? Может, сегодня не его смена?
И вдруг все случилось. Она побледнела. В студии за стеклом беззвучно возник Верн. Ее он не видел. Положил на стол охапку пластинок, снял пальто. Сел во вращающееся кресло, подвинул к себе микрофон. Другой мужчина наклонился, положив ладонь ему на плечо. Он что-то сказал. Верн торопливо обернулся и посмотрел на нее через стекло. И застыл с глупо открытым ртом. Прямо как удивленная рыба в аквариуме.
Он уже хотел встать, но другой указал ему на часы. Верн кивнул. Взял несколько соединенных листков, снял скрепку и снова повернулся к контрольному пульту. Другой мужчина вышел из студии через боковую дверь. Минуту спустя он появился в комнате.
– Здравствуйте, – сказал он Барбаре.
– Здравствуйте.
– Вы Верна ждете?
Она кивнула.
– Хорошо. – Он огляделся. – Хотите послушать программу?
– Послушать?
– Я могу включить вам стенной динамик. – Протянув руку к коробочке под окном, он щелкнул выключателем. Комната внезапно наполнилась звуками джаза, тяжким пульсом чикагского оркестра.
– Спасибо, – прошептала Барбара. Мужчина вышел на улицу и пошел по гравийной дорожке прочь от здания.
Верн заговорил.
– Люди вроде Бикса Байдербеке представляли в джазе традицию, которая впервые…
Она слушала. Голос у него был низкий и хриплый. Она поняла, что он волнуется. Он сидел к ней спиной, лицом к контрольному пульту. И продолжал бубнить. Немного погодя он поставил пластинку, и его голоса сменила группа Пола Уайтмана. Он встал из-за пульта и подошел к окну.
И снова уставился на нее, опустив руки в карманы. Выражение его лица было непонятным. Лицо двигалось, брови подрагивали, уголки рта поднимались и опускались. Барбара подошла к окну. Их разделяли считанные дюймы.
Вдруг Верн повернулся и бросился назад, к пульту. Схватил свои бумаги и сел, регулируя длинную палку микрофона.
– …вклад Байдербеке в дело чикагского джаза, к несчастью, недооценен по причине его ранней и трагической…
Она вернулась к креслу и села. Дверь распахнулась, и с улицы вошли люди. Они с любопытством уставились на говорящего человека за стеклом. Одна из них, девочка лет четырнадцати, захихикала. Одной рукой она принялась пихать мальчика, который был с ней рядом. Родители вывели их из комнаты ожидания и повели по коридору за угол. Барбара откинулась на спинку кресла и попыталась расслабиться.
В девять тридцать дверь снова распахнулась и в комнату ожидания поспешно вошла женщина. Она остановилась, тяжело дыша, ее тонкое тело трепетало. Пока она блестящими глазами оглядывала комнату, ее грудь ходила ходуном, как у какого-то животного. Она была высокой и угловатой, ее черные как смола волосы лежали на плечах двумя тяжелыми косами, которые заканчивались пушистыми хвостиками. Бросив на Барбару быстрый, внимательный взгляд, она подошла к большому окну. Постучала по стеклу каким-то мелким предметом. Звук был тихий и щелкающий: наверное, в руке у нее была монета.
Верн вздрогнул и поднял голову. Он и женщина посмотрели друг на друга: она раскрасневшаяся и запыхавшаяся, Верн мрачный и угрюмый. Коротко кивнув ей, он вернулся к пульту. Женщина еще несколько минут наблюдала за ним. Потом отошла от окна. Прошла через всю комнату и опустилась на стул почти рядом с Барбарой.
Барбара исподтишка наблюдала за ней. Что это за худощавая, странно одетая девушка? Тоже ждет Верна? Или скоро уйдет? Но та, кажется, никуда не спешила. Открыв сумочку, она взяла оттуда сигарету. Какие на ней странные туфли – пушистые, как будто меховые. А ноги над ними голые, без чулок. Барбаре захотелось, чтобы женщина поскорее ушла. Яркость ее одежды смущала, как она ни садилась, женщина все время оставалась в поле ее зрения. Тогда она взяла журнал и начала перелистывать страницы, но и это не помогло.
Теперь женщина смотрела на нее. Молча наблюдала, не сводя с нее блестящих черных глаз.
Вдруг она подалась вперед.
– Скажите, дорогая. У вас спички не найдется?
Барбара вскинула голову. Отрицательно помотала ею и вернулась к журналу. Ее щеки стали пунцовыми, она чувствовала, как приливает к ним кровь. Женщина по-прежнему смотрела на нее. Зачем она осталась? Сколько она еще будет так сидеть, подавшись вперед?
Женщина встала. Прошлась по комнате. Немного погодя она вышла в коридор. Барбара услышала, как она с кем-то говорит. Наконец она вернулась, беззаботно перескакивая с ноги на ногу, сложив на груди руки. Она напевала себе под нос, повторяя один и тот же слог:
– Ла-ла-ла, лалалала, ла. Ла-ла-ла…
Она резко повернулась – рука на бедре, юбка вспорхнула. Сигарета торчала из ее тонкогубого рта, по-прежнему не зажженная. От нее веяло непреклонным холодом. Только глаза были другие. Яркие и горячие, даже горячечные. Наконец она снова села. Тонкими пальцами забарабанила по подлокотнику кресла в такт музыке, которая раздавалась из громкоговорителей. Она была в непрестанном движении. Взвинченная какая-то. А может, нервная? Или просто беспокойная?
Барбара постаралась слиться с креслом, в котором сидела, и сосредоточилась на чтении журнала.
Время шло. Она подняла глаза на часы в студии. Было почти десять. Когда же закончится программа, в десять? Верн ни разу не взглянул на них с тех пор, как увидел эту девушку. Он ее знал, это было понятно. Но насколько хорошо? Она ждала его. Это было очевидно. И уходить не собиралась.
Без пяти минут десять другой диктор прошел, возвращаясь, через комнату.
– Здравствуй, Тедди, – сказал он девушке. Тедди. Это что, имя? Говорил ли о ней Верн тогда? Она не помнила: слишком многое из той поездки прошло мимо ее сознания. А девушка, похоже, чувствовала себя на радио как дома. Она знала диктора, и тот ее знал. Может, она здесь работает? Диктор появился в студии за стеклянной перегородкой. Положил ладонь на руку Верна, заглянул в сценарий программы. Подходила к концу последняя пластинка.
– На этом завершается сегодняшняя программа «С миру по нитке», – прозвучал голос Верна. – Встретимся на той же волне через неделю. И не забудьте: прямо сейчас в клубе «Тайд-даун» играет отличный ансамбль. Если хотите услышать первосортный творческий эксперимент…
Он умолк, и зазвучала музыкальная тема, фрагмент какой-то прогрессивной мелодии, которой она не знала. За пульт сел другой диктор. Верн стал складывать в стопку свои бумаги и пластинки. Медленно надел пальто, помешкал на пороге студии.
Затем он очень аккуратно поставил пластинки на стол и достал из кармана пальто трубку. Насыпал в нее табаку из кожаного мешочка. У него тряслись руки. Она даже через стекло видела, как они дрожат. Он щелкнул зажигалкой и закурил. Потом положил зажигалку в карман и снова взял свои пластинки. Вышел из студии.
Та девушка, Тедди, встала. Сердце Барбары опять подпрыгнуло. Ей стало страшно. Положив журнал, она тоже поднялась на ноги. Сердце билось так сильно, что ей стало трудно дышать. Тедди поглядела на нее и улыбнулась тонкой змеиной улыбкой.
Дверь открылась. В комнату медленно вошел Верн. Он встал и стоял, глядя на них обеих.
– Привет, – сказал он.
– Роскошная была программа, котенок, – сказала Тедди. – Мне так понравилось.
Верн посмотрел на нее, потом на Барбару. Она нерешительно улыбнулась. Верн продолжал курить, его лицо ничего не выражало. Немного погодя он вынул изо рта трубку.
– Вы уже познакомились?
– Нет, милый, – сказала Тедди. – Как ее зовут? Может, представишь?
– Это Барбара Малер, – сказал Верн. – Барбара, это Тедди, – и замолчал. Снова вцепившись зубами в трубку.
– Здравствуй, Барбара, – сказала Тедди. Голос у нее был звонкий и веселый. Она покачивалась с пятки на носок, сверкая глазами. Барбара заметила.
– Ты давно здесь? – спросил Барбару Верн. – В Нью-Йорке?
– Только сегодня – приехала.
– Ну, – вмешалась Тедди, – куда пойдем? Ты ужинала, Барбара? Может, нам пойти куда-нибудь, где кормят? Что скажешь, Верн?
Верн немного подумал.
– Хорошая идея, – горестно ответил он. Потом добавил: – Это уже было однажды в Спрингфилде, Огайо.
Тедди засмеялась и взяла его под руку.
– Идем, – сказала она Барбаре. – Пристраивайся с той стороны. Как думаешь, втроем мы в его «Фордик» влезем?
– Думаю, да, – сказала Барбара.
Они вышли из здания и в темноте пошли по гравиевой дорожке. Машина Верна была припаркована совсем рядом. Ее не было там, когда Барбара приехала. Они сели и захлопнули дверцы.
– Куда? – буркнул Верн. Он смотрел на Барбару.
– Я ничего в Нью-Йорке не знаю. Куда повезете, туда и ладно.
– Может, в «Кан»? – предложила Тедди. – У него ведь еще открыто? Поехали туда.
– Ладно, – согласился Верн. – Поехали.
«Каном» назывался ресторан, полуподвальный. В него спускались по лестнице. Это было не модное место, а просто иностранный ресторан. На каждом столике лежала красно-белая скатерть, посередине горела свеча. Они сели, и Барбара взяла меню. В нем были блюда с названиям вроде шиш-кабоб, борщ, плов с креветками и долма иаланди. На десерт предлагались пахлава и меломакарона. Что это за еда такая?
Пришел официант, старик с большими черными усами. Верн сделал заказ, и он ушел.
Барбара наблюдала за Верном. Она не видела его больше месяца. Он не изменился. Ни на грамм не изменился с тех пор, как высадил ее из машины в то утро в квартале от ее дома. Он сидел, не поднимая глаз, и смотрел на столик перед собой. Тедди тоже смотрела на Верна, тоже следила за каждым его жестом. Глаза у нее были оживленные.
Что между ними за отношения? Неужели они… Она прогнала эту мысль. Если бы она знала, прежде чем ехать в Нью-Йорк! Но, может быть, все это ничего не значит. Может быть, ей просто не повезло, что девушка пришла на радио в тот же день, что и она. Откуда ей знать?
Ах, если бы можно было поговорить с Верном наедине!
Тедди опять мурлыкала что-то себе под нос, двигая головой в такт мелодии. Ну почему она не уходит! Встала бы сейчас и пошла! Но нет, ни одного шанса. Похоже, она собралась торчать тут вечно.
Появился официант. Поставив на край стола большой металлический поднос, он начал сгружать с него тарелки с горячим. Его толстая рука протянулась рядом с Барбарой, и она отпрянула.
Еда была пряной и странной. Ей не понравилось. Она поела совсем чуть-чуть. Никто из троих не разговаривал. Верн был мрачен. Он ел быстро, набивая рот большими кусками и заедая их горстями хлебных палочек, которые брал из стакана в центре стола. Тедди ела стремительно, с нервозным оживлением, ее вилка так и летала взад и вперед.
Шло время. Официант подлил кофе. Барбара начала вспоминать, когда уходит последний автобус в Бостон. Надо было посмотреть там, на вокзале. Но тогда она была слишком взволнована. А вдруг она уже опоздала? Что, если ей придется остаться в Нью-Йорке? Она взглянула на Верна. Он отодвинулся от стола, положил ногу на ногу. Может… может, остаться у него? Или придется ночевать в отеле? По правде говоря, ей уже не хотелось ни того ни другого. Но не может же она вернуться в Бостон, не сказав с ним ни слова. Ах, если бы Тедди ушла!
– Ну? – спросила Тедди. – Куда теперь?
Они перешли дорогу и вошли в маленький темный бар. Внутри было совсем немного людей. Играла черная группа.
– Давайте сядем здесь, – предложила Тедди. Они выбрали столик в углу поближе к выходу.
Верн сходил в бар и принес всем выпить.
– Ты приехала на автобусе? – спросила Тедди у Барбары. Та кивнула. – И как?
– Нормально.
– Где остановилась?
Барбара замешкалась. И удержалась от взгляда в сторону Верна.
– Я… я возвращаюсь обратно сегодня. Я думала остановиться у друзей, но их не оказалось в городе. Куда-то уехали.
– Не повезло.
– Они не знали, что я приезжаю.
Верн посмотрел на нее.
– Как у тебя дела?
– Прекрасно.
– Как твои родители, удивились, что ты так рано вернулась?
– Да, немного.
– А как Пенни с Феликсом?
– У них все хорошо. Они теперь женаты. Просили передать привет. – Он бросил на нее острый взгляд.
– Они знают, что ты здесь?
– Пенни провожала меня на автобусную станцию.
– А ты откуда? – спросила тедди.
– Бостон.
– Бостон? Милый городок.
– Да.
– Ты там живешь?
– Да.
– Чем занимаешься? Учишься?
– Нет, весной окончила.
– О чем писала диплом?
– Политические науки. Думала заняться социальной работой.
Тедди улыбнулась.
– Это, наверное, интересно. Множество людей постоянно требуют спасения. Так и лезут на глаза повсюду. Правда, Верн? – Он кивнул.
– Я уже допила, – сказала Тедди. – Может, еще по одной? – Верн пошевелился.
– Ладно. – Он встал.
– Я ее позову. – Тедди помахала официантке у бара. – Садись.
Официантка подошла, собрала на поднос стаканы.
– Что еще?
– Мне мартини, – сказала Тедди. – Скотч с водой.
Они посмотрели на Барбару.
– Мне больше не нужно. Ничего. – Она помотала головой.
Принесли напитки. Верн быстро прикончил свой. Барбара слушала музыку. Было уже поздно. Но насколько поздно? Нигде не было видно часов.
– В чем дело? – спросила Тедди.
– Думаю про последний автобус. Не знаю, когда он уходит.
– Ты в самом деле собираешься вернуться сегодня?
Барбара кивнула.
Верн фыркнул.
– Стоило ехать в такую даль. – Он вскинул очки и потер глаза.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Тедди.
– Я хочу сказать, плохо… плохо, что ей придется возвращаться. Может, останешься в отеле? – Он снова водрузил очки на нос и серьезно уставился на Барбару.
– Я не хочу в отель.
– Почему?
– Терпеть не могу отели.
Верн задумался. Допил виски. Немного погодя он перевел взгляд на Тедди.
– Тедди, а что…
– Ни в коем случае, – сказала Тедди твердо. И улыбнулась Барбаре. – Не будь у меня полно народу, ты бы могла остаться у меня. Жаль, что ты не предупредила нас о приезде.
Верн встал. Подошел со своим стаканом к бару и сел на свободный табурет. Скоро он вернулся с наполненным стаканом.
– Повтор. – Он сел на свое место. Барбара и Тедди смотрели, как он осушает новую порцию. Кончив, он со вздохом поставил стакан.
– Верн… – начала Барбара.
Он сонно глянул на нее.
– В чем дело?
Она помешкала. Теперь на нее смотрели они оба. Верн, кажется, даже смотрел сквозь нее. Взгляд у него был туманный, рассеянный. Он точно заглядывал в другой мир, который открывался ему где-то за ее спиной.
Она медленно подбирала слова, глядя ему прямо в лицо.
– Верн, мне хотелось бы поговорить с тобой прежде, чем я уеду.
Он нахмурился.
– О чем?
– Просто… просто поговорить. Я ехала сюда к тебе. – Голос ее прозвучал потерянно.
– Я отойду, – весело сказала Тедди. И оттолкнула свой стул, схватившись рукой за стол. – Пойду попудрю носик, посижу там недолго.
Наступило молчание.
– Не уходи, – сказал Верн.
Сердце Барбары чуть не перестало биться. Она прикусила губу, глаза наполнились слезами. Она отвернулась.
– С радостью уйду, – отозвалась довольная Тедди. И снова села.
Верн молчал. Он сидел, обвиснув, как мешок. Его локти упирались в стол. Подбородок опускался до тех пор, пока не спрятался в рукавах.
– Пришла беда – открывай ворота, – пробормотал он.
– Что?
Он покачал головой. Немного погодя он протянул руку и взял недопитый стакан Тедди. Та молчала. Он медленно выпил.
– Хорошо, – сказал он.
Он снял очки и положил их в карман. Казалось, он постепенно разваливается на части. Он положил голову на руки, прикрыл глаза. Все его тело обмякло, точно соломенное. Большой мешок с соломой. Барбара наблюдала за ним. И молчала.
Наконец заговорила Тедди.
– Уже поздно.
– Сколько? – спросила Барбара.
– Половина второго.
Верн поднял голову.
– Ничего не поздно.
– Поздно.
– Нет. – Верн взмахнул рукой. Подошла официантка. – Как, по-вашему, сейчас поздно? – спросил Верн.
– Мы пока не закрываемся.
– Принесите мне еще скотч с водой. – Верн оглянулся. – И все.
Официантка отошла.
– Почему вы не пьете? В чем дело?
– Ни в чем, – ответила Тедди.
Верн выпрямился на стуле. Достал из кармана очки и надел на нос.
– Ну, Барбара? – начал он. – Как тебе понравился Большой Город?
– Очень понравился.
– Ты впервые имеешь удовольствие лицезреть наш прекрасный город?
– Нет, я бывала здесь раньше.
– Хорошо. Хорошо. Я рад это слышать. Прекрасно, когда можно поездить и посмотреть мир, правда?
Она кивнула.
– Путешествовать нужно. Подниматься в горы. На холмы. К ручьям. К форели. Кострам. Или к океану. Я иногда выезжаю на побережье. – Его голос потускнел, стал неразборчивым. Прервался. – На побережье. Туда, где вечно шумит прибой. Море. Я люблю море.
– Знаю, – сказала Барбара.
Верн вскинул брови.
– Вот как? – Он кивнул. – Ну да. Верно.
– Вы с Верном познакомились в Касле? – внезапно спросила Тедди.
– Да.
– Тогда ты, должно быть, та девушка, которая возвращалась с ним домой. Я теперь вспомнила. Он действительно говорил, что подвез кого-то в Бостон. – Тедди смотрела на нее с интересом. – Так ты – та самая девушка.
– Верн вам обо мне говорил?
– О да.
– И что же он рассказал?
– Он только о тебе и думает. Он говорил о тебе, как бы это сказать, с энтузиазмом? Вот именно – с энтузиазмом.
– О? – изумилась Барбара.
– Я много о тебе думаю, – хрипло пробормотал Верн.
– Ну конечно, Верн, – сказала Тедди. – Вот это-то и есть в нем самое замечательное, Барбара. Ты в этом еще убедишься, если когда-нибудь познакомишься с ним поближе. Он такой вдумчивый. Он обо всех подумает. У него все друзья, он всех любит.
Верн фыркнул.
– Весь мир для него одна большая дружная семья. Каждого он считает своим другом. Он любит всех. И любит раздавать свою любовь повсюду. Правильно, Верн?
Верн не отвечал. Его глаза были закрыты. Голова лежала на руках. Он тяжело дышал. Тедди ткнула его в бок, поглядела внимательно. Он не двигался.
– Верн? – резко окликнула его она.
Ответа не было. Тедди откинулась на спинку стула. Зажигалкой Верна, вытащенной из его кармана, закурила сигарету. Какое-то время она сидела, посылая клубы дыма через стол, окутывая ими пустые стаканы, Верна.
Барбара сидела в напряжении, то стискивая руки, то принимаясь крутить край рукава.
– Мы не заплатили за последнюю порцию, – сказала Тедди. Она резко загасила сигарету в пепельнице. Потом подозвала официантку.
Официантка приблизилась.
– Сколько?
– Шестьдесят пять центов.
– Держите. – Тедди вытащила из кошелька купюру и подала ей. – Сдачу оставьте себе.
Официантка начала собирать со стола пустые стаканы. Тедди сделала ей знак уходить.
Наконец Тедди склонилась над Верном. Пристально посмотрела на него.
– Идем, утенок. Пора домой. Пошли. Давай просыпайся.
Верн не двигался.
– Помоги-ка мне, дорогуша, – сказала Тедди Барбаре.
– Что… что я должна делать?
Тедди выпрямилась.
– Возьми его под одну руку. Поставим его на ноги. Иногда он приходит в себя, стоит только поставить его на ноги. Бери его под левую руку.
Барбара неуверенно обошла стол. Взяла Верна за руку и потянула. Он отдернул руку.
– Ну, давай, – терпеливо сказала Тедди. – Пора идти.
Они поставили его на ноги. Двое мужчин за соседним столиком хотели помочь, но Тедди отказалась. Верн уже начинал шевелиться.
– Держи, держи, – распоряжалась Тедди. – Не отпускай.
Барбара вцепилась в его руку.
– Ну, пошли, утенок, – приговаривала Тедди. – Давай дойдем до двери, нам надо дойти до самой двери. А там машина.
– Господи, – прохрипел Верн. – Пусти.
– Ты сам справишься?
– Да.
Они отпустили его. Не оглядываясь, он неуверенно пошел через всю комнату к выходу. Ноги у него путались, вот он налетел на стол. Тедди торопливо надела пальто, собрала вещи.
– Пошли.
Она и Барбара последовали за ним. Пока они добрались до двери, Верн уже пересек тротуар и стоял у машины. Он пытался открыть дверцу, тупо дергая за ручку. Тедди нашла в кармане его пальто ключи и отперла автомобиль. Помогла ему сесть. Он плюхнулся на сиденье и растянулся на нем, вытянув руки, головой вперед.
– Забирайся, – скомандовала Тедди Барбаре. Барбара молча скользнула в салон рядом с Верном. Тедди обошла машину с другой стороны и села за руль. – Захлопни дверцу. Потяни ее как следует.
Барбара закрыла дверь. Тедди повернула ключ зажигания. Но не сразу двинулась с места: прогревала мотор. Наконец она отпустила тормоз.
– Прохожие есть?
– Нет. – Улица была пуста. Магазины закрыты, неоновые вывески погашены. Никого не было видно.
– На какой улице автовокзал?
Барбара замешкалась.
– Ну, я…
– Не знаешь?
– По-моему, на…
– Ничего. Я найду.
Тедди тронулась с места. Они медленно поехали по пустынной улице. На красный свет Тедди остановилась. Вытащила сигареты. Протянула пачку Барбаре, но тут же отдернула.
– Ах да, ты же не куришь.
Немного погодя Барбара спросила:
– А Верн много… рассказывал обо мне?
– Нет, немного. Сколько тебе лет?
– А что?
– Да ничего, просто спросила. Неважно.
– Нечего тогда и спрашивать, – буркнула Барбара.
Тедди посмотрела на нее внимательно.
– Возвращайся-ка ты лучше в Бостон. И займись своей социальной службой.
Барбара съежилась на сиденье и ничего не ответила.
Они подъехали к автовокзалу. Тедди остановила машину у обочины. Неподалеку стояли водители автобусов, разговаривали и курили.
Она опустила окно.
– Эй!
Один из них подошел ближе.
– Чего тебе?
– Когда уходит автобус на Бостон?
Он поглядел на часы.
– Через десять минут.
– Спасибо.
Она закрыла окно и поехала дальше. Через минуту-другую она припарковала автомобиль и заглушила мотор. Они сидели молча.
– Деньги на билет есть? – спросила Тедди.
Барбара кивнула. Сделала глубокий вдох.
– Я…
– Где посадка, знаешь?
На сиденье между ними заворочался Верн. Фыркнул, пошевелился. Поднял голову.
– Верн… – позвала Барбара. Он застонал и отвернулся, накрыл руками голову и стал похож на узел тряпья, мягкий бесформенный узел, брошенный на сиденье. Она смотрела на него сверху вниз. Он подтянул к животу колени, вобрал голову в плечи. Маленький бесформенный узелок. Пьяный портняжка, очки падают с носа, повисли на одном ухе.
– Вылезай, – сказала Тедди. – На автобус опоздаешь. – Она потянулась и открыла дверцу за спиной Барбары.
Барбара неуверенно замешкалась.
– Тедди, я…
– Живее. Вылезай.
Она выскользнула из машины на тротуар. Снаружи было холодно. Дул ветер.
– Доброй ночи, – сказала Тедди. И захлопнула дверцу. Мотор завелся. Машина отъехала и скрылась в конце улицы, нырнув в темноту. Барбара стояла и смотрела ей вслед, пока не исчезли задние огни и не затих шум мотора.
Кое-кто из пассажиров, дожидавшихся своего автобуса, с интересом наблюдали за ней: матрос, девушка, мужчина средних лет.
Она медленно пошла к автовокзалу.
