Текст книги "Стигматы Палмера Элдрича (сборник)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Глава 11

Сверхчувствительный прибор, действующий по принципу гидролокатора и закрепленный на его костюме, представлявшем собой нечто среднее между униформой подводника и одеждой геолога, подсказал Николасу Сент–Джеймсу, который продолжал усердно работать портативной землеройкой, что он находится совсем близко от поверхности земли.

Он остановил землеройку и попытался хоть немного собраться с мыслями.

Потому что понимал – через пятнадцать минут он доберется до поверхности, и его засекут.

Ему совершенно не хотелось превращаться в дичь, и мысль об этом его, мягко говоря, не радовала.

И охотиться за ним станут созданные людьми сложнейшие машины, собранные из тысяч предельно точных микрокомпонентов, снабженных обратной связью, системами поддержки, сверхчувствительными датчиками и, по сути дела, вечными источниками энергии, делающими их совершенно автономными. И вся эта мощь направлена будет на то, чтобы выявить основной признак жизни – тепло.

Горькая правда заключалась именно в этом: все живое становилось объектом внимания; такова была ситуация на поверхности земли, и он должен быть к этому готов, потому что придется хитрить и спасаться бегством.

Сражаться он не может. Победить никаких шансов нет. Или убежать, ускользнуть, или погибнуть. И спасаться бегством ему придется с той самой минуты, как он выйдет на поверхность. И хотя пока еще он находился в душном, темном тоннеле и вдыхал консервированный воздух, ухватившись из последних сил за ввинченные в стенку тоннеля крюки, он подумал, что, вероятно, уже опоздал.

Вполне вероятно, что его уже засекли. Его могла выдать вибрация износившейся, перегретой землеройки, готовой в любой момент выйти из строя. Или его дыхание. Или – какое кощунственное, порочное отношение к самому источнику жизни – тепло его тела могло включить самоходную мину (он видел их по телевизору), и мина уже снялась с места, где, никому не видимая под слоем земли, дожидалась свою жертву. И вот она уже пробирается через развалины, покрывающие Землю как мусор, оставленный после ночной вакханалии психопатов–гигантов. И ползет, чтобы встретиться с ним именно в том месте, где он выйдет на поверхность. Верх совершенства, подумалось ему, в достижении единства времени и места, в сближении меня и ее. В совмещении координат и усилий его – и мины.

Он был уверен, что она его поджидает. Вполне уверен в этом еще тогда, когда только вошел в тоннель, который тут же наглухо заделали снизу.

– Вас, активистов, вас, комитетчиков, – сказал он, – вас бы сейчас сюда!

Кислородная маска приглушила его голос, он почти не слышал себя. Я хотел бы, чтобы Нюнс меня остановил, подумал он. Откуда я мог знать, что мне будет так страшно?

Наверное, нужен какой–то толчок, продолжал он размышлять, который спровоцировал бы психотическую паранойю. Например, ощущение, что за тобой наблюдают. Это, решил он, наиболее неприятное из всех пережитых им когда–либо чувств, даже страх не так гадок: чувство уязвимости при всеобщем внимании полностью подавляет человека и совершенно непереносимо.

Он снова включил землеройку, она зарычала и снова начала рыть; камни и грунт расступались перед ней, превращаясь в пыль или энергию под воздействием огня или того, что она с ним делала, из задней части землеройки высыпалась только зола – вот во что землеройка превращала все, что встречалось у нее на пути. Все остальное потреблялось ее механизмом и, таким образом, тоннель за его спиной не заполнялся отходами.

Следовательно – он мог возвратиться назад.

Но он этого не сделал. Он продолжал вгрызаться в землю.

Миниатюрный радиотелефон, по которому он мог переговариваться с членами комитета в «Том Микс», ожил:

– Алло, Президент Сент–Джеймс, с вами все в порядке? Мы уже ждем целый час, а вы все молчите.

Он ответил:

– Единственное, что я хочу вам сказать…

Он заставил себя замолчать. Для чего произносить это вслух? Для них это выражение не новость, а избранный Президент, даже если это всего лишь Президент подземного убежища, не употребляет на публике подобные выражения. Он продолжал рыть. Телефон молчал. Они поняли его без слов.

Через десять минут он увидел свет, груда камней, грунта и корней обрушилась вниз, ударила его по лицу, и хотя он был в защитных очках и маске, а голова была защищена мощным шлемом, он съежился. Солнечный свет.

Такой яркий, что он почувствовал к нему отвращение. Он посмотрел вверх.

Солнечный свет. Смена дня и ночи. Опять. Как пятнадцать лет назад. Если бы я умел молиться, я бы помолился. Помолился богу Солнца о том, чтобы вид бога Солнца, древнейшего из богов, не стал предвестником смерти. И чтобы я прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как день сменяется ночью. И все не закончилось бы одним жадным, мимолетным взглядом.

– Я на поверхности, – сказал Николас в радиотелефон.

Ответа не последовало. Возможно, села батарейка, впрочем, лампочка на шлеме продолжала гореть, хотя при дневном свете казалась тусклой. Он яростно встряхнул радиотелефон, в этот момент ему казалось важнее суметь возвратиться обратно в убежище, чем двигаться вперед. О Боже, подумал он, моя жена, мой брат, мой народ. Я отрезан от них.

***

Ему отчаянно захотелось начать карабкаться вниз по тоннелю, он испытывал панический ужас жука, лежащего на спине и беспомощно размахивающего лапками. Он выбросил из тоннеля несколько горстей земли и камней. От его движений мелкие камешки и песок посыпались вниз, а он, наконец, заставил себя на четвереньках выбраться из тоннеля и вцепиться в липкую, плоскую, бескрайнюю поверхность земли. И он приник к ней, вжался в нее, словно хотел оставить на ней отпечаток всего тела. Я оставлю свой след, мелькнула у него дикая мысль. Вмятина размером с человека. Она сохранится даже тогда, когда меня уже не будет в живых.

Он открыл глаза и посмотрел на север – в том, что это был север, никаких сомнений не было. Скалы и увядшая, коричневая, безнадежно больная трава ясно указывали на это. Потом посмотрел вверх и увидел, что небо оказалось серым, а вовсе не голубым. Пыль, подумал он. Пыль, это из–за войны, ее частицы так и не осели полностью. Он почувствовал разочарование.

Но земля! Под его рукой копошилось что–то живое – муравей зажал в челюстях что–то белое, он проводил его взглядом; как вид они не отличались особым интеллектом, но, по крайней мере, не сдались. И остались жить здесь. Пятнадцать лет тому назад они не убежали, а встретили Судный день лицом к лицу и по–прежнему живут здесь. И подтверждение тому – этот муравей, являвшийся для него символом всех муравьев, как будто они встретились где–то там, где время уже не существует.

Его радиотелефон снова защелкал:

– Алло, Президент Сент–Джеймс! Вы уже на поверхности? – В словах, доносившихся из крошечною аппарата, слышались волнение и восторг.

– Да, я на поверхности.

– Так говорите же, расскажите нам, что вы видите!

– Во–первых, – сказал он, – небо серое из–за взвешенных частиц. Это как–то грустно.

– Да, какая жалость, – раздался на другом конце нестройный хор голосов.

Николас сказал:

– Я сам еще толком не разобрался в том, что здесь происходит. Справа – развалины Чейенна, несколько зданий уцелело, но остальные сильно разрушены. Развалины эти виднеются вдали, почти на горизонте, поближе обломки зданий…

Все могло быть намного хуже, и он чувствовал недоумение. Потому что вдалеке он увидел что–то очень похожее на деревья.

– Если верить телевидению, – сказал он, – то прямо на границе с Небраской находится большая военная база; как мы и планировали, я начну двигаться на северо–восток.

– Не забудьте, – взволнованно затрещал телефон, – что, по слухам, дельцы с черного рынка якобы живут в развалинах зданий, подвалах и старых бомбоубежищах. Так что если дорога на северо–восток не окажется перспективной, направляйтесь на север, в развалины Чейенна, может быть, там удастся кого–нибудь разыскать. Я полагаю, что в таком большом городе не могло не быть глубоких подвалов, в которых поодиночке, по два человека, можно было найти убежище. И не забывайте о том, что они знают, как маскироваться от железок. Они вынуждены прятаться от них. Эй! Вы меня слышите?

– Я слышу вас, все в порядке, – ответил Николас.

– И у вас есть коробка амальгированных горячим методом рассеивающих частиц для защиты от термотропных машин–убийц. И таблетки, предназначенные для других механизмов – как только тронетесь в путь, разбрасывайте их вокруг себя.

Николас осторожно, с опаской встал на ноги.

И тут–то они и набросились на него. Он услышал их издалека; стоило ему пошевельнуться, и они среагировали на его движение. Он повернулся к ним, сжимая в руке то жалкое оружие, которым снабдили его ребята из пдземного цеха. Первый железка спланировал на него столь стремительно, словно его накачали газом гелием и он совершенно ничего не весил. И поэтому луч самодельного лазерного пистолета Николаса прошел у него под брюхом, не причинив никакого вреда; железка был устаревшего образца.

Опускаясь по спирали, оказался у него за спиной. А в это время другой, похожий на многоножку, на бешеной скорости устремился прямо на него, выставив вперед какую–то штуковину, которая, однако, не стреляла. Железка старался схватить его, Николас увернулся, еще раз выстрелил из своего самодельного оружия и увидел, как от железки отвалились какие–то детали.

Но это не помогло – другой, оказавшийся у него за спиной, подцепил его крюком. Сначала он подумал, что эо конец; железка тащил его этим крюком, и Николас проносился над скалами, поросшими мхом, словно в машине без тормозов. Он попытался освободиться от крюка, но тщетно – тот зацепил его костюм и верхнюю часть спины, и железка наверняка знал, что человек совершенно беззащитен, – он не мог даже пошевельнуться.

А затем он сообразил, что они, собственно, делают.

Они стараются как можно быстрее оттащить его от тоннеля! Первый, набросившийся на него со спины, и второй, хотя и поврежденный, все же сумели завалить вход в тоннель, наглухо его закрыть. Этот железка направил на землю какой–то луч, и земля, и камни, и пучки травы покрылись пузырьками, вскипели, пошел пар, и вход в тоннель исчез, словно его никогда и не было. И первый железка уносил его все дальше и дальше. Вдруг железка остановился, поставил его вертикально, выбил у него из руки радиотелефон и растоптал его своей нижней конечностью. А затем сорвал с него и отобрал все, что у него было – шлем, маску, кислородный баллон, пистолет, скафандр. Он методично срывал все это, и лишь закончив грабеж, остановился, видимо удовлетворенный проделанной работой.

– Вы советские железки? – поинтересовался Николас, переводя дух.

Разумеется, советские, зап–демовские никогда бы…

И вдруг на корпусе того железки, что был к нему поближе, он заметил выбитое клеймо – надпись не кириллицей, не по–русски, а по–английски, слова были отчетливо написаны эмалевыми красками по трафарету – одним уверенным мазком широкой кисти. Но сделали это не в подземном убежище. Это было сделано после того, как железку подняли на поверхность из шахты.

Может быть, железка сделана и в «Том Микс», но затем что–то было изменено, потому что странная надпись гласила:

NБСТВЕННОСТЬ ДЭВИДА ЛАНТАНО

EНВЕНТАРНЫЙ НОМЕР 3–567–587–1

Iикаких претензий

A случае возврата

A отличном или хорошем состоянии

Глава 12

Он все еще с удивлением рассматривал надпись, когда железка вдруг обратился к нему:

– Извините нас, сэр, за то, что мы обошлись с вами столь бесцеремонно, но мы старались как можно быстрее унести вас подальше от тоннеля и в то же время заделать в него вход. Может быть, вы скажете нам откровенно и, таким образом, избавите нас от необходимости и в дальнейшем применять устройства для обнаружения людей: собираются ли и другие жители убежища последовать за вами?

Николас пробормотал:

– Нет.

Я понял вас, – сказал железка и кивнул в знак того, что остался доволен ответом. – Наш следующий вопрос. Что заставило вас прорыть вертикальный тоннель, несмотря на известные вам законы и суровое наказание за их нарушение?

Его спутник, поврежденный, добавил:

– Другими словами, будьте любезны объяснить нам, сэр, почему вы находитесь здесь?

Николас ответил не сразу:

– Я пришел сюда, чтобы кое–что раздобыть.

Будьте добры объяснить нам конкретнее: что скрывается за словом «кое–что»? – спросил неповрежденный железка.

Человек никак не мог сообразить, следует ли ему отвечать им правду или нет; весь окружающий его мир и его странные обитатели, металлические и при этом живые, оказывавшие на него давление и при этом относящиеся к нему с уважением, – все это сбивало Николаса с толку и мешало принять правильное решение.

Мы дадим вам минутку, – сказал невредимый железка, чтобы вы пришли в себя. И все же настаиваем на том, чтобы вы нам ответили. – Он придвинулся к нему, и Николас заметил в его верхней конечности какой–то прибор.

– Это устройство, сэр, позволит всесторонне оценить ваши высказывания; другими словами, сэр, оно определяет правдивость ваших ответов при помощи автономной системы восприятия информации. В этом нет ничего обидного, сэр, обычная процедура.

В мгновение ока железка защелкнул детектор лжи на запястьях Николаса.

– А теперь, сэр, – сказал он, – какие сведения о положении дел здесь, на поверхности Земли, вы передали своим товарищам по убежищу при помощи радиотелефона, дальнейшее использование которого мы только что сделали невозможным?

Николас уклончиво ответил:

– Я… я не знаю.

Поврежденный железка сказал своему напарнику:

– Нет никакой необходимости спрашивать его об этом. Я находился поблизости и записал весь разговор.

– Прокрути запись, – попросил тот.

Николас с негодованием и со страхом услышал, как из динамика, установленного во рту железки, послышалась запись его разговора с ребятами из убежища. Хотя запись и была сделана с расстояния, все слова можно было разобрать; железка, правда, поскрипывал, словно пытался передразнить Николаса Сент–Джеймса.

«Алло, президент Сент–Джеймс, вы уже на поверхности?».

А затем его собственный голос, отвечающий почему–то скороговоркой:

«Да, я на поверхности».

«Так говорите же, расскажите нам, что вы видите!»

«Во–первых, небо серое…»

Ему пришлось выслушать весь разговор от начала и до конца в компании двух железок. И все это время его мучила мысль: «Что происходит?».

Наконец, прослушав весь разговор, двое железок стали совещаться.

– Ничего нового он им не сообщил, – высказал свое мнение первый.

– Я согласен, – кивнул поврежденный железка. – Спроси его еще раз, собираются ли они выйти на поверхность?

Две металлические головы повернулись к Николасу: железки пристально смотрели на него.

– Мистер Сент–Джеймс, собираются ли вашему примеру в ближайшее время или в будущем последовать и другие?

– Нет, – хриплым голосом ответил он.

– Детектор лжи, – сказал первый железка, – подтверждает его слова. А теперь еще раз, мистер Сент–Джеймс, расскажите нам, зачем вы проделали тоннель на поверхность.

– Нет, – ответил он.

Поврежденный железка сказал своему напарнику:

– Дозвонись мистеру Лантано и спроси его, как мы должны поступить: убить мистера Сент–Джеймса или передать его в организацию Рансибла или берлинским психиатрам? Твой передатчик работает, мой выведен из строя оружием мистера Сент–Джеймса.

Некоторое время спустя невредимый железка сказал:

– На вилле мистера Лантано нет, и слуги утверждают, что он находится в Агентстве, в Нью–Йорке.

– Могут они связаться с ним?

Бесконечно долгая пауза. Затем невредимый железка сказал:

– Они связались с Агентством по видеофону. Мистер Лантано был там, работал на «чучеле», но потом уехал и, по–видимому, никто не знает, где его искать. Он не оставил на этот счет никаких указаний. – Он добавил: Нам придется принимать решение самостоятельно.

– Я не согласен, – ответил поврежденный, – в виду отсутствия мистера Лантано мы должны связаться с ближайшим йенсенистом и поступить согласно его приказанию, а не по собственному решению. При помощи видеофона виллы мы, вероятно, сможем связаться с мистером Артуром Б.Таубером, его имение на востоке отсюда. А если не удастся дозвониться до него, тогда посоветуемся с любым сотрудником Агентства в Нью–Йорке. Дело в том, что мистер Сент–Джеймс не сообщил ничего нового жителям убежища об условиях жизни на поверхности, и поэтому они решат, что он стал жертвой обычного на войне несчастного случая. Это объяснение их вполне устроит.

– Правильно замечено, – согласился невредимый железка. – Я думаю, мы должны убить его и не беспокоить йенсениста Артура Б.Таубера, который наверняка уже в Агентстве и к тому времени, когда…

– Согласен, – поврежденный железка поднял трубчатый аппарат, и Николас понял, что это орудие смерти. Вот и пришел его конец, железкам больше не о чем спорить. А его все не оставляла мысль: мы собрали их внизу в наших цехах, мы сделали их нашими собственными руками… Разговор, однако, закончился, и решение было принято.

Николас сказал:

– Подождите.

Двое железок замерли, словно решили соблюсти правила хорошего тона; он все еще был среди живых.

– Скажите мне, – попросил он, – почему, если вы принадлежите к Зап–Дему, а не Нар–Паку, – а я знаю, что вы из Зап–Дема, я ведь вижу надписи, сделанные на ваших корпусах – вы должны меня убить? – Взывая к их необычайно восприимчивым логически мыслящим устройствам, прекрасно выполнявшим сложные функции головного мозга, ведь они оба принадлежали к VI типу, он сказал:

– Я пришел сюда, чтобы раздобыть искусственную поджелудочную железу, для того чтобы мы могли выполнить план поставок военной техники. Искусственный внутренний орган, понятно вам? Для нашего главного механика. В помощь фронту.

Но, подумал он, я не вижу, чтобы здесь шла война. Я вижу руины, они свидетельствуют о том, что война здесь и вправду была… он видел развалины, но они не дымились, и все вокруг было отмечено печатью времени.

А вдалеке он и в самом деле увидел деревья, и деревья эти выглядели молодыми, недавно посаженными и здоровыми. Значит, закончилась, подумал он. Война закончилась. Одна из враждующих сторон победила, бои прекращены, и железки принадлежат теперь не Зап–Дему, не армии, а частному лицу, имя которого выгравировано на их корпусах, – Дэвиду Лантано. И приказы они получают от него, когда могут его найти. Но он не всегда находится поблизости. И поэтому я должен умереть.

– Детектор лжи, – сказал поврежденный железка, – указывает на напряженную мыслительную деятельность мистера Сент–Джеймса. Вероятно, будет гуманно проинформировать его…

Он не закончил, потому что превратился в пыль; на том месте, где он стоял, осталась лишь кучка разрозненных деталей, некоторое время сохранявших вертикальное положение, но и они тут же рухнули на землю.

Опытный неповрежденный железка оглянулся вокруг, он успел повернуться на 360 градусов в поисках источника энергии, уничтожившего его товарища, и пока он крутился вокруг своей оси, мощный, несущий гибель луч настиг и ем.

Робот замер на месте, затем рухнул, распался на части. Николас оказался в одиночестве, все вокруг было мертво, никто не думал и не говорил, не было даже роботов, и тишина сменила злобную возню двух железок, которые чуть не отправили его на тот свет. И он был рад этому. И от того, что они уничтожены, испытывал глубокое облегчение. Но все же не понимал, откуда пришло избавление. Он огляделся вокруг, как и железка, и тоже ничего не увидел, его окружали лишь поросшие пучками травы каменные глыбы, а вдалеке виднелись развалины Чейенна.

– Эй! – громко позвал Николас; он начал ходить взад и вперед, словно и любой момент мог обнаружить некое доброе существо, быть может, размером с муху, или жука, что–то заметное только вблизи. Но – он ничего не нашел.

И ничто не нарушало тишину.

Послышался голос, усиленный акустическим устройством:

– Иди в Чейенн.

Он подпрыгнул на месте от неожиданности и оглянулся; за одной из глыб прятался человек, говоривший из засады. Но почему он прячется?

– В Чейенне, – продолжал громкий голос, – ты встретишь бывших жителей убежищ, которые раньше тебя вышли на поверхность. Разумеется, они не из твоего убежища. Но они примут тебя. Они покажут тебе глубокие подвалы, где уровень радиации не так высок и где ты будешь в безопасности, пока не решишь, что делать дальше.

– Мне нужен внутренний искусственный орган, – упрямо сказал Николас.

– Наш главный механик… – Другие мысли ему в голову не приходили.

– Я понимаю, – ответил громкий, усиленный акустическим устройством голос. – Но я все же советую – иди в Чейенн. У тебя это займет несколько часов, а эта зона радиоактивна, ты не должен долго здесь оставаться. Иди в подвалы Чейенна!

– А вы скажете мне ваше имя?

– Вам нужно его знать?

– Мне не «нужно его знать», но я просто хотел бы… Для меня это важно. – Он сделал паузу. – Ну, пожалуйста!

Незнакомец замолчал, он явно не хотел показываться Николасу, но через какое–то время он вышел из–за каменной глыбы, оказавшись так близко от Николаса, что тот отшатнулся; голос его, как видно, был усилен акустическим устройством, чтобы ввести в заблуждение того, кто попытался бы определить источник звука. Создавалась полная иллюзия, что говорящий находится на огромном расстоянии. Но это была иллюзия.

Человек, стоящий перед ним, был…

Талботом Йенси.