Текст книги "Темные замыслы"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

62

Прошло трое суток.

Они похоронили погибших в море. Их тела, завернутые, словно египетские мумии, в белые полотнища, скользнули одно за другим вниз через отверстия в стене. Джил стояла в густом тумане, наблюдая, как исчезают белые коконы, и тщетно пытаясь уловить всплеск. Страх смерти терзал ее душу.

Смерть опять стала неотвратимой реальностью, неотъемлемой частью бытия. Надежда на вечную жизнь покинула мир. Здесь, в этом мрачном и таинственном месте, смерть витала незримой тенью и ужасала не меньше холода, сырых ветров и вздымающихся темных туч. Джил отошла на несколько шагов в сторону, и туман сразу поглотил фигуры и голоса ее спутников. Она даже не слышала звука собственных шагов.

Подойдя к отверстию в стене и просунув туда плечи, она прислушалась. Ни звука; даже рев морских волн у подножия Башни не долетал сюда. Здесь все было далеким, даже то, что находилось на расстоянии вытянутой руки. Пустыня, настоящая пустыня! Отсюда нужно бежать – бежать, чтобы вновь обрести себя.

Но Пискатор не вернулся. Она полагала, что японец застрял там не по своей воле: он или мертв, или тяжело ранен, или захвачен в плен. В любом случае они не в силах ему помочь и недельное ожидание лишено смысла. Джил объявила команде, что они улетают в конце пятого дня.

Люди приняли это известие с явным облегчением. Страх и неуверенность терзали их, нервы были натянуты до предела. Четырехчасовую вахту у купола пришлось сократить до двух часов. У некоторых начались галлюцинации, они видели в тумане тени, слышали чьи-то голоса. Один из стражей даже поднял стрельбу, утверждая, что из тумана на него надвигалась огромная фигура.

При первом осмотре судна на нем не нашли ни бомб, ни передатчика. Опасаясь ошибки, Джил приказала повторить поиск. К тому же, ей хотелось занять людей делом. На этот раз осмотрели и наружную поверхность корпуса, проверили все, просветив фонарями каждый квадратный фут от носа до кормы. Торн еще до отлета мог припрятать взрывчатку внутри наполненной газом оболочки. Для ее проверки требовалось выпустить водород, запасы которого пополнить здесь было невозможно. Ну, а пока не обнаружен передатчик, надо было продолжать поиски. Конечно, Торн, находившийся в медицинском отсеке под неусыпным наблюдением, не мог сейчас до него добраться; однако лучше исключить любые неожиданности.

Джил тревожилась и по другому поводу.

– Сэм расстроится, когда узнает, что с моря нельзя попасть в Башню, – сказала она Сирано. – Но, допустим, кто-то из его людей проберется наверх и сумеет преодолеть коридор. А дальше… дальше с ним может произойти то же, что и с Пискатором.

– Вполне возможно, – хмуро ответил Сирано. Он любил японца не меньше Файбраса.

– Скажите, Файбрас ничего не говорил вам о лазере, установленном на «Марке Твене»?

– А-а! – оживился Сирано. – Как же я мог забыть! Лазер! Конечно, Файбрас рассказывал мне про это чудо. Вы думаете, он способен пробить стены Башни?

– Не знаю. Этот металл обладает фантастической прочностью… Но надо попробовать.

Француз опять впал в уныние.

– А как быть с горючим? Мы не можем лететь к Клеменсу за лазером и потом возвращаться сюда. В этом случае нам не хватит топлива на обратный путь в Пароландо.

– Надо забрать у Сэма лазер, потом отправиться за горючим в Пароландо и подготовить новую экспедицию.

– Большая потеря времени. К тому же, есть еще одно обстоятельство: упрямец Клеменс может не отдать нам лазер.

– У меня даже мысли об этом не возникает, – медленно сказала Джил. – Похоже, другого способа проникнуть в Башню не существует.

– Вы совершенно правы. Но вы рассуждаете логически, а Клеменс иногда не в ладах с логикой. Хорошо, поживем – увидим.

Захваченная новой идеей, Джил решила не тратить время в бесплодном ожидании Пискатора. Если японец ранен или захвачен в плен живыми существами или роботами, они ничем не могут ему помочь; для этого, как минимум, требовалось проникнуть в Башню. Или получить какую-то принципиально новую информацию.

С этой мыслью Джил, в сопровождении Сирано, направилась в медицинский отсек, чтобы допросить Торна. Канадец сидел в постели; его левая нога была прикована цепью к металлическому стояку. При виде посетителей он не проронил ни слова. Джил тоже молчала, внимательно разглядывая его. Торн прикрыл глаза; лицо его выражало странную смесь непримиримого упорства и покорности судьбе. Люцифер был повержен, но не утратил ни гордости, ни силы духа.

Джил обратилась к нему:

– Не хотите ли вы объяснить свои действия?

Торн молчал.

– Нам известно, что вы подложили бомбу в вертолет. Вы убийца, Торн. Файбрас, Обренова и их спутники погибли при взрыве.

Он широко раскрыл глаза, но выражение лица не изменилось. Слабая улыбка – скорее, только намек на улыбку – скользнула по его губам. Или ей только почудилось?

– Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве, и я обязана отдать приказ о вашем расстреле. Однако мы хотим избежать ошибки. Вы можете признаться или привести любые доводы в свою защиту.

Он смотрел на нее неотрывно, тяжелым и холодным взглядом.

– Конечно, вы знаете о шариках… крохотных черных шариках? Мы нашли их у Файбраса и Обреновой.

В его глазах мелькнул страх. Или только волнение? Он побледнел, мучительная гримаса исказила лицо.

– В вашем мозгу тоже есть такой шарик?

Торн выругался и сказал:

– Мне делали рентгеновский снимок головы. Разве Файбрас взял бы меня, обнаружив что-нибудь?

– Не знаю, – возразила Джил. – Принял же он Обренову, так почему он должен был отвергнуть вас?

Торн покачал головой.

– Послушайте, я буду вынуждена приказать Грейвсу сделать вам трепанацию черепа.

– Только потеряете время, – ответил он. – У меня в голове нет этой штуки.

– Полагаю, вы лжете. Зачем имплантируют этот шарик?

Молчание.

– Вы ответите или нет?

Вмешался Сирано.

– Куда вы собирались лететь на похищенном вертолете?

Торн крепко сжал губы, потом спросил:

– Я думаю, вы так и не смогли попасть в Башню?

– Один из нас прошел.

Торн вздрогнул, его лицо покрылось мертвенной бледностью.

– Один? Кто же это?

– Я отвечу вам лишь тогда, когда вы все выложите.

Торн упрямо вздернул подбородок и перевел дыхание.

– Я не стану ничего говорить, пока мы не попадем на «Марк Твен». Я расскажу все лишь Сэму Клеменсу; здесь – ни слова. Если вы хотите, можете вскрыть мой череп. Это жестоко… и это будет стоить мне жизни, но вы не узнаете ничего.

Джил увела Сирано в соседнюю каюту.

– На борту «Марка Твена» есть рентгеновский аппарат?

– Не помню. Спросим их, как только возобновится связь.

Они возвратились к Торну. С минуту он пристально смотрел им в глаза, потом с трудом, словно презирая себя за слабость спросил:

– Этот человек… он вернулся?

– Не все ли вам равно?

Торн, видимо, колебался, собираясь что-то сказать, но неожиданно тишину разорвал его хриплый хохот. Он смеялся!

– Ну, что ж, – решила Джил, – летим к судну. Поговорим там, если вы не надумаете сделать это раньше.

Проверка оборудования дирижабля заняла не более часа. Затем отвязали канаты и последние члены экипажа взошли на борт. В кресле пилота сидел Сирано. Медленно, осторожно, он начал поднимать «Парсефаль» в воздух, развернув пропеллеры вверх. Из баков выпустили водный балласт, и дирижабль круто взмыл в небо. Через десять миль Сирано стал постепенно снижать высоту полета, направляя дирижабль к расщелине, через которую они проникли в этот туманный ад.

Джил стояла у ветрового стекла, напряженно вглядываясь в белесую пелену. На миг ей показалось, что она слышит рокот волн, свист ветра и заунывные стоны неприкаянных душ.

– До свидания, Пискатор, – пробормотала она. – Мы еще вернемся…

Поток воздуха швырнул дирижабль в узкое ущелье и с силой вытолкнул наружу. По словам Сирано, они вылетели словно новорожденный из чрева матери, жаждущей отделаться от него. Свет, сверкающее солнце и вид зелени внизу привели всех в экстаз. Из отсека в отсек неслись восторженные крики, песни и смех.

Как только «Парсефаль» поднялся на достаточную высоту, Аукусо начал налаживать связь с «Марком Твеном». Через час ему удалось нащупать в эфире Клеменса.

Джил только начала свой доклад, как Сэм в возбуждении прервал ее и принялся рассказывать о предательском нападении Грейстока. Она молчала, потрясенная дурной вестью; вскоре пространные и подробные описания Сэма начали ее раздражать. Главное было уже ясно – корабль уцелел.

Наконец, Клеменс выложил все.

– Ну, я отчитался вчистую. Теперь ваша очередь. А где Файбрас?

– Погодите… я же не успела сказать вам и двух слов.

Она подробно изложила все, что случилось за последние пять дней. Сэм слушал с огромным напряжением, лишь изредка прерывая ее невнятными восклицаниями.

– Итак, Файбрас мертв, и вы полагаете, что он – один из Них? – дрогнувшим голосом произнес он, когда Джил закончила. – Может быть, это слишком поспешный вывод? Предположим, черный шарик имплантирован и другим людям в каких-то научных целях… Ну, скажем, одному из тысячи или из десяти тысяч… Не знаю, зачем… Возможно, шарик излучает волны, которые Они регистрируют в процессе исследований, или он дает возможность следить за выбранными объектами.

– Не думаю, – возразила Джил. – Хотя мне бы очень хотелось согласиться с вами. То, что Файбрас – один из Них… – она судорожно сглотнула и добавила едва слышно: – Мне ненавистна даже мысль об этом…

– Мне тоже. Но сейчас самое важное – ваш вывод о том, что наземная экспедиция бессмысленна. Я построил два судна напрасно, – он горько рассмеялся. – Впрочем, не совсем так. Я строил их ради самого долгого путешествия – даже если это путешествие в никуда… К тому же, у меня осталась другая цель – король Джон! Я должен схватить его и расквитаться за все!

– Но вы заблуждаетесь, Сэм. Я уверена, что мы сумеем попасть в Башню… Правда, для этот нужен лазер.

Клеменс замолчал, и Джил поняла, что он пытается совладать с охватившим его удивлением.

– Вы имеете в виду?… – Сэм был явно смущен. – Значит, Файбрас вам все рассказал? Ну что за безрассудный, беспринципный тип! Я же просил его молчать! И он прекрасно знал, как важно сохранить это в тайне! А теперь в рубке все уже в курсе дела – они здесь ловят каждое ваше слово. Придется мне взять с них клятву молчать, но я не уверен, что это помешает распространению слухов. Ну, Файбрас, попадись он мне!

Помолчав, Сэм добавил:

– Давайте продолжим наш разговор на судне, чтобы не сболтнуть лишнего. Как вы понимаете, нас постоянно подслушивают радисты Джона. Можете себе представить их восторг, если они узнают о наших планах! Да они будут облизываться как свиньи, нашедшие свежую коровью лепешку!

– Извините, что так получилось, – голос Джил был полон раскаяния, – но нам необходимо посоветоваться. Желательно поднять лазер на борт дирижабля без посадки. – Она помолчала. – Только с его помощью мы можем проникнуть в Башню, мистер Клеменс. Иначе вся наша работа и смерть людей теряют смысл.

– А мне он нужен, чтобы уничтожить Джона!

Джил пыталась сдержать раздражение.

– Подумайте, Клеменс, что важнее – свести счеты с Джоном или разгадать тайны этого мира? В конце концов, мы можем оба использовать лазер. Я верну его вам.

– Черта с два – вернете! Если вернетесь сами, в чем я не совсем уверен! При следующей попытке вас могут схватить. До сих пор Они сидели в своей Башне как мыши, посмеиваясь над кошкой, что тычется в узкую нору. И что же вы думаете, мыши останутся мышами, когда лазер начнет сокрушать стены Башни? До они тут же прихватят вас, как Пискатора! И что дальше? – Сэм закашлялся, послышалось проклятье и щелчок зажигалки – он прикуривал сигару. – Ну, а теперь представьте, что металл не поддается лазеру?

– Все может быть… попробуем. Это единственный способ закончить дело.

– Ну, хорошо, хорошо. Вы рассуждаете логично, вы совершенно правы, поэтому не будем продолжать спор. – Я человек здравомыслящий; отсюда следует, что лазер вы получите. Однако здесь есть одно большое «но», как однажды сказала испанская королева: сначала вы доберетесь до короля Джона.

– Не понимаю… Что вы имеете в виду, Сэм?

– А вот что: я хочу совершить налет на «Рекс». Ночью пошлем туда вертолет и выдернем Джона с постели как морковку с грядки! Желательно взять его живым, но если это не удастся, я не буду сильно расстроен.

– Это глупо! Глупо и отвратительно! – возмутилась Джил. – Ради вашей авантюры мы должны рисковать вертолетом и жизнью людей! Мы можем потерять и то и другое – а вертолет у нас остался только один.

Сэм тяжело задышал. Наконец, справившись с гневом, он заговорил ледяным тоном.

– Это выглядит глупостью только в ваших глазах. Напомню – если удастся схватить Джона, отпадет необходимость думать о «Рексе» как о противнике. Сколько будет спасено жизней! Покончим с Джоном, и пусть его место займет первый помощник. Кто бы он ни был – я желаю ему удачи! А мое самое большое желание – чтобы Джон не избежал кары за свои преступления… чтобы он не властвовал над моим прекрасным кораблем, ради которого я работал как вол, сражался, интриговал, лил кровь и пот… который я выстрадал! Мне надо только одно – чтобы этот мерзавец, выдающий себя за человека, стоял передо мной! И я скажу этой мрази, этому ничтожеству все, что думаю о нем! Я даже не стану его убивать – высажу на берег и раскочегарю топку… не больше… разве что на этом берегу случайно окажется племя каннибалов или компания рабовладельцев.

– А если его убьют во время нападения?

– Я примирюсь с подобной неудачей.

– Однако я не могу заставлять своих людей участвовать в таком рискованном деле.

– И не надо. Вызовите добровольцев. Если никто не согласится – тем хуже для вас: лазера вы не получите. Учтите, я никого насильно не толкаю на героическую смерть. Просто мне известна человеческая натура.

Сирано крикнул:

– Почту за честь участвовать в атаке, Сэм!

– Сирано? Что ж, хотя вы не относитесь к числу моих задушевных друзей, добрый вам путь! От всего сердца желаю удачи.

Джил так изумилась, что на минуту потеряла дар речи: это заявил человек, уверовавший, что Марс – глупейший из богов!

– Сирано, почему вы на это идете?

– Почему? Не забудьте – я тоже был на «Ненаемном», когда его захватил Джон со своей шайкой… меня чуть не убили! Я тоже жажду мщения, мечтаю увидеть физиономию этого бастарда, когда он попадется в капкан… Да, войны – отвратительны! Но речь идет не о той войне, что развязана алчными, жаждущими славы безумцами, которым наплевать на тысячи убитых, покалеченных, замерзших и погибших от голода… Нет, эта война – наше личное дело. И я знаю человека, вместе с которым буду вести свою собственную, крошечную, но абсолютно справедливую войну. Это Сэм Клеменс, питающий к войнам такое же отвращение, как и я.

Джил не стала спорить с ним. Сирано казался ей ребенком – глупым ребенком, которому все еще хотелось играть в солдатики, хотя он прекрасно знал, что эти кровавые игры не доводят до добра.

Теперь она была вынуждена согласиться с условием, которое поставил Клеменс. Вначале ей казалось, что немногие рискнут принять участие в этой авантюре; затем Джил припомнила чувство тягостного бессилия, охватившее экипаж «Парсефаля» перед вратами Башни. Клеменс был прав; он действительно знал человеческую натуру – вернее, натуру мужчин. Сейчас ее команда была готова схватиться с любым реально существующим и зримым врагом.

Переговоры длились еще около часа. Сирано утверждал, что помнит расположение всех кают на «Рексе»; он рвался в бой с не меньшей горячностью, чем Клеменс. Обсудили последние детали, и Сэм прервал связь, получив твердые заверения, что узнает результаты рейда сразу же по возвращении вертолета.

– Если он вернется, – тихо добавила Джил, печально глядя на умолкнувшую рацию.

63

Казалось, судну не удастся избежать смертельного удара торпед, но через минуту наблюдатели доложили, что оба снаряда прошли мимо. Теперь перед Сэмом возникли очертания дирижабля; он стремительно приближался, словно сверкающее серебром копье Немезиды. Неужели Грейсток решил идти на таран? Высунувшись из рубки, Клеменс пронзительно закричал, приказывая открыть огонь. Но прежде чем канониры услышали его команду, из распахнувшихся люков дирижабля выпали четыре бомбы; затем «Минерва» с грохотом взорвалась.

Огромный корабль дрогнул. Люди падали, катились по палубе, и только потерявший сознание рулевой, пристегнутый ремнями к креслу, оставался недвижим. Со звоном лопнуло ветровое стекло, в лицо Байрона, первого помощника, полетели осколки. Вскрикнув, он упал, прикрывая ладонями глаза.

Сэм поднялся на ноги; из рулевой рубки валил дым. Задыхаясь в этом темном зловонном облаке, ничего не видя и не слыша, он пробрался к щиту управления. Приборы были целы. Ему пришлось низко склониться над пультом, чтобы разглядеть показания шкал и убедиться, что корабль продолжает идти по курсу.

Сэм расстегнул ремни, опустил безвольное тело Детвейлера на пол и уселся на место рулевого. Теперь он уже мог кое-что видеть. Дирижабль – вернее то, что от него осталось, – бесформенным комом плавал в воде; его горящие обломки были раскиданы на сотни ярдов. Вокруг клубился дым, но ветер постепенно относил его от «Марка Твена». Сэм взялся за штурвал и развернул судно против течения. Включив автопилот и убедившись в его исправности, он вышел из рубки и направился к правому борту, чтобы оценить повреждения.

Неподалеку он увидел Джо; тот что-то кричал и яростно жестикулировал. Сэм энергично потер уши, потом развел руками, показывая гиганту, что ничего не слышит. Джо продолжал вопить. По его груди, покрытой царапинами и порезами, стекали струйки крови.

Убитых на судне не оказалось, но раненых было много. Самое серьезное повреждение получил Детвейлер – острый осколок стекла попал ему в шею, едва не задев сонную артерию. Однако уже на третий день он был на ногах. Из команды «Минервы» спаслись только трое – Гемрад, Харди и Ньютон, однако пилот дирижабля еще не пришел в сознание.

Да, на палубах «Марка Твена» все остались живы, однако один член экипажа погиб в воздухе. Лотар фон Рихтгофен, превосходный летчик, один из самых близких Сэму людей, уже никогда не возьмет в руки штурвал самолета. Когда его тело, завернутое в белый саван, опускали в воды Реки, Сэм не мог удержаться от слез. С этим живым, энергичным человеком он прожил бок о бок почти пятнадцать лет – и с ним, с Лотаром, разделил свою тайну.

– Теперь мне понятно, почему Грейсток решился атаковать нас, – сказал Сэм Марселину де Марбо после похорон. – Джон Ланкастер сделал ему слишком соблазнительное предложение. Грейсток – жестокий и вероломный тип… впрочем, как и все люди его эпохи, относившие себя к благородному сословию. Если вы изучали историю Англии, Марк, то помните, что эти живодеры из средневековой знати всегда были склонны к изменам. Они поклонялись лишь удаче и наживе и плевали на церковь, хотя и строили храмы во славу Божию… Гиены, сущие гиены, без морали и чести!

– Ну, не все же, – возразил де Марбо. – Скажем, Вильям Маршал! Он был поистине благородным воином!

– К его счастью, он не служил королю Джону… бедняге Вильяму понадобился бы крепкий желудок, чтобы переварить приказы этого изверга! Вы только посмотрите – шпионы его скотского величества повсюду! Вот почему я всегда настаивал на том, чтобы корабль тщательно охранялся!

– Тэм, ты тсрадаешь… как это?.. манией претследования. Потому ночные кошмары и мучают тебя. А меня – меня они не бетспокоят.

– Неудивительно! Я – капитан, а ты – мой телохранитель, и должен бетспокоиться только об охране моей персоны.

– Ну, вот еще! Я бетспокоютсь, когда запаздывает обед!

Старший радист доложил о возобновлении радиосвязи с «Парсефалем». Беседуя с Джил Галбира, Сэм чувствовал себя путником на минном поле измены, лжи, лицемерия и обмана. В течение всего разговора он ждал, что одна из мин вот-вот взорвется под его ногами.

Пуская клубы дыма, Клеменс раздраженно шагал взад и вперед по палубе. Сигара отдавала горечью. Итак, кроме него, теперь лишь двое на судне были посвящены в тайну визита Икса – Джо Миллер и Джон Джонстон. Всего же их было восемь – Миллер, Джонстон, он сам, Файбрас (ныне покойный), де Бержерак, Одиссей (давно пропавший), фон Рихтгофен (тоже покойный) и Ричард Френсис Бартон. Некто, кого он, Клеменс, именовал Иксом или Таинственным Незнакомцем (в те давние годы, когда этот провокатор еще не был для него «сукиным сыном» и «ублюдком»), намеревался отобрать двенадцать человек для штурма Великой Чаши на полюсе. Он обещал Сэму вернуться через несколько лет и поведать многие тайны. Однако и разгадка тайн, и сам этик, похоже, канули в небытие.

А если его разоблачили? Где он может быть теперь?

Вечные вопросы продолжали терзать Сэма. Джо Миллер и фон Рихтгофен узнали об этике от него. Значит, кроме известной ему шестерки, где-то странствует еще полдюжины избранников… Может быть, все они находятся здесь, на судне! Почему незнакомец не сообщил какого-нибудь знака или пароля, чтобы они могли узнать друг друга? Если Икс и собирался объединить их в одну команду, то он явно не торопится… Его намерения были так же непредсказуемы и зыбки, как расписание мексиканских железных дорог.

Сирано передавал ему слухи о Бартоне, вечном страннике, бродившем вверх и вниз по Реке. Но еще на Земле Сэм читал о нем. Газеты были полны описаниями его подвигов. Он знал и его книги – «Одинокое странствие пилигрима в Эль-Медину», «Первые шаги по Восточной Африке», «Великие озера Центральной Африки», а также перевод сказок «Тысячи и одной ночи».

Бартона знала Гвиневра. Она не раз рассказывала Сэму свою историю. В момент Великого Воскрешения ей было только семь лет. Ричард Бартон взял девочку под свое покровительство, и она целый год плыла с ним по Реке на небольшом катамаране. Затем на них напали охотники за рабами, и Гвиневра погибла. Прошло больше тридцати лет, но она так и не смогла забыть этого энергичного смуглого человека.

В экипаже Бартона был и Джон Грейсток. Но Гвиневра не слышала, чтобы они с Бартоном хоть словом обмолвились о Незнакомце. Возможно, Грейсток являлся агентом?

Он вновь вернулся к мыслям о Бартоне. На Земле англичанин руководил экспедицией, искавшей истоки Нила. Здесь он так же неистово стремился к истокам великой Реки, но по другим причинам. Если верить рассказу Сирано, Икс предупредил его, что Бартону грозит амнезия… возможно, все сведения об этиках будут стерты из его памяти. Поэтому де Бержерак и Клеменс должны сообщить ему все, что им известно о повелителях этого мира – и выслушать его историю. Если будет не слишком поздно… Забавная ситуация!

Тут были еще Штерн, Обренова, Торн… И Файбрас! Их роль столь же таинственна, как намерения Икса. Кто эти люди? На чьей они стороне?

Нет, он не в силах развязать все узлы, распутать все петли, расплести уток и основу этой паутины интриг! Необходимо посоветоваться.

Сэм пригласил в свою каюту Джо и Джона Джонстона и тщательно запер за ними дверь. Джонстон, семифутовый великан, широкоплечий и мускулистый, с красивым, но грубоватым лицом, выглядел рядом с Джо чуть ли не карликом.

Сэм выложил им новости. Джонстон молчал. Как истый горец, он был немногословен и нарушал молчание лишь в самых крайних случаях. Заговорил Джо.

– Что же втсе это значит? Почему только Питскатор тсмог пройти в дверь?

– Это мы выясним у Торна. Меня мучает другое: имел ли отношение Торн и прочая братия с «Парсефаля» к атаке «Минервы»?

– Ха! Никогда не поверю, что Грейсток был шпиком этиков, – вступил, наконец, в разговор Джонстон. – Этот вонючий скунс годится только в лакеи королю Джону!

– Однако он мог совмещать обе должности, – возразил Сэм.

– Как? – спросил Джо.

– Ты хочешь сказать – почему? Именно это спросил разбойник у Иисуса, когда его прибивали к кресту. Почему? Вот о чем следует поразмыслить! Я думаю, что Грейсток был агентом; просто цели короля Джона отвечали его собственным интересам.

– Но их шпики боятся жестокости, – настаивал Джонстон. – Ты мне сам рассказывал, как Икс проболтался об этом. Добрая потасовка не для них – они никого не тронут даже пальцем.

– Нет, этого я не говорил. Просто этики считают насилие аморальным. Так сказал Икс; впрочем, он мог и солгать. Вспомните библию! Князь Тьмы является и Князем Лжи!

– Тогда зачем же мы подчиняемся ему? – угрюмо произнес Джонстон.

– Затем, что я не знаю, действительно ли он лжет. Его коллеги – если таковые имеются – не проявили достаточной любезности и не снизошли до разговора с нами. Он обещал раскрыть все тайны, но, кажется, я его несколько раздражаю… Он похож на аболициониста, который пригласил негра к обеду, а потом проветрил гостиную… Но Их агенты тоже не святые. Во всяком случае, за Файбраса могу поручиться. Я вспоминаю, как Джо почуял запах Икса… особый запах. Он пришел ко мне в хижину сразу после того, как этот ублюдок удалился – и сказал, что человек так не пахнет. А я свято верю Джо и его носу.

– Тсам Тэм пахнет тсовтсем не лучше, – усмехнулся Джо.

– Это тснаешь только ты, верно? – передразнил его Сэм. – И больше Джо никогда не встречался с подобным запахом. Вот почему я считаю, что агенты этиков – обычные люди.

– Тэм тсмолит тсигары целыми днями, – пожаловался гигант. – В этом дыму я нитчего не вижу, тем более – не могу унюхать.

– Если ты не прекратишь агитацию против курения, я отправлю тебя назад – скакать по ветвям банановых деревьев.

– В жизни не тскакал на деревьях и не ел бананов! Я попробовал их впервые только тсесь!

– А ну, заткнитесь! – рявкнул Джонстон.

Брови Сэма поползли вверх, извиваясь, словно гусеницы.

– Заткнуться? Я надеюсь…

– Ближе к делу!

– Да, да, конечно. Я совершенно уверен, друзья мои, что нас окружают агенты… Они кишат на судне, как черви в трупе жирного конгрессмена. Весь вопрос, чьи они – Икса или тех, других? Или же служат всем сразу?

– Чушь! – пробурчал Джонстон. – К чему им теперь сечь за нами? Вот когда мы приблизимся к верховьям…

– Кто знает? Их влияние может простираться очень далеко. Возьми хотя бы Икса… этого сукина сына! Я думаю, что он прорыл тоннель в северных горах и подвесил там канат для Джо и его египтян. Что касается остальных шакалов, им как будто плевать, доберемся ли мы до их конуры на полюсе. Правда, они не собираются облегчать для нас работу… а так – почему бы и нет?

Сэм пустил к потолку кольцо сизого дыма, послал вдогонку второе и признался:

– После этой истории с Файбрасом ни в чем нельзя быть уверенным. Вот, скажем, Одиссей… так скоропалительно покинувший нас. Он заявил, что принадлежит к двенадцати избранным, и я не сомневался, что его послал Икс. Нет, оказывается, к нему приходила женщина! Значит, у Икса есть союзник? Кто она? Прекрасная Незнакомка, подруга нашего Незнакомца? А, может, она – этик, подославший к нам лже-Одиссея? Есть у меня подозрения на его счет… Как-то я столкнулся с двумя микенцами, утверждавшими, что они сражались под Троей. Так вот, их Троя находилась совсем не там, где указывал Одиссей. Он говорил, что Троя расположена в Малой Азии – значит, археологи раскопали какой-то другой город. А по словам микенцев, столица Приама лежала неподалеку от Геллеспонта, там где позднее построили Гиссарлык.

– Если этот грек был шпиком, зачем ему плести такие байки? – Джонстон пожал могучими плечами.

– Ну… не знаю! Возможно, он хотел убедить меня, что на самом деле является Одиссеем…

Сэм запустил пальцы в густую шевелюру и с силой дернул себя за волосы. Ложь, помноженная на ложь, поднялась ложью; он прекрасно понимал, что следующий шаг в поисках агентов выведет его прямиком на Джонстона и Джо Миллера. Кому верить?

– Да, мы попали в серьезную переделку, сказал Шерлок Холмс Ватсону, падая в Ниагарский водопад… – шепот Сэма был едва слышен, но Джо навострил уши.

– А это что за типы? – поинтересовался он.

Горец глухо заворчал.

– Ладно, ладно, Джон, извини, – Сэм задумчиво посасывал сигару. – Надеюсь, мы все-таки вытянем конец ниточки из этого хитрого клубка… Черт, но где найти этот кончик?

– Может быть, потсоветоватся с Гвиневрой? – предложил Джо. – Она – женщина, они втсе вокруг замечают, Тэм. Ты говорил, что женщины лучше втсе вотспринимают, чем мужчины… У них – как это? – женская интуиция. Они нитчего не пропутстят и догадываются, когда от них что-то тскрывают. Вот тсейчас твоя Гвиневра дуется, тсидит в большой комнате в плохом натстроении, потому что мы здесь тсекретничаем.

– Не верю я в женскую интуицию, – досадливо отмахнулся Сэм. – Они способны подмечать лишь обычное… факты и слова, жесты и интонации, на которые мужчины не обращают внимания. Они острее воспринимают лишь мелочи.

– Это нам и нужно, – настаивал Джо. – Мы тут ломаем тсебе головы, и мы – как ты говоришь? – зашились… Пора вводить нового игрока.

– Слишком много болтовни, – опять вмешался Джонстон.

– По-твоему, все изрядно болтают. Ладно! Пожалуй, Гвен подойдет здесь больше, чем кто-либо.

– Дело кончится тем, что у каждого костра на берегу будут трепаться о наших секретах, – заключил Джонстон.

– Вот и хорошо, – бодро заявил Сэм. – Почему бы не рассказать всем эту историю? Она всех касается – и тех, кто плывет с нами на корабле, и тех, кто жжет костры на побережье.

– У того парня, вероятно, были причины, когда он просил нас помалкивать.

– Думаешь – благие? – спросил Сэм. – К Башне народ устремился уже целыми толпами… и их не остановит дурной пример золотой лихорадки сорок девятого года! Сотни и тысячи людей жаждут добраться до полюса, а миллионы готовы им помочь.

– Давайте проголосуем за Гвен. Это будет дем… демонкратично.

– Ты когда-нибудь видел женщину на военном совете? Она тут же подберет юбчонку и пойдет трепать на всех углах…

– Наши женщины не носят юбок, – ухмыльнулся Сэм, – да и всего остального тоже, как ты мог заметить.

Они проголосовали: два – один в пользу Гвиневры.

– Ладно, – покорился неизбежному Джонстон. – Но когда она здесь рассядется, Сэм, пусть хотя бы скрестит ноги.

– Гвен весьма предусмотрительная дама. Она натянет свой килы до самых колен, хотя купается нагишом. Но, в конечном счете, мир не перевернется, если она продемонстрирует лишний дюйм своей плоти.

– Это не плоть… это… это… кое-что другое. Тебе что, плевать на ее вид?

– Как правило. Не будь таким пуританином, Джон. Уже тридцать четыре года мы живем на планете, где сама королева Виктория выглядит не лучше римской куртизанки. Но если бы она в своей первой жизни увидела одежды наших женщин, ее наверняка хватил бы удар с поносом впридачу. Здесь же нагота естественна, как сон в церкви, друг мой.