Текст книги "Теория снежного кома (СИ)"

10. Долбаные таблетки

Спустя, наконец, несколько бесконечных часов я почувствовала, как самолёт начал снижаться. Тряска постепенно утихла, и воцарилось некоторое подобие покоя. Самолёт плавно коснулся посадочной полосы, и я почувствовала лёгкий толчок. По салону пронёсся вздох облегчения.

После небольшой задержки, вызванной, наверное, необходимостью проверки систем, объявили о возможности покинуть самолёт. В этот момент начался хаос. Пассажиры вставали, вытаскивали сумки с верхних полок, толкались в проходах. Мы с Фелисити не спешили. Она с лёгкостью вытащила с верхней полки свою сумку, а мой рюкзак ожидал меня на совсем другом месте. Интересно, достал ли его Кенни, как и обещал?

– Ты куда? – нахмурилась Фелисити, когда я начала протискиваться в другую сторону.

– Заберу свой рюкзак, – ответила я.

Среди толпы мне удалось заметить рыжие волосы Кенни. Он поднял руку, заметив меня, и указал на рюкзак, который закинул через плечо. Это был знак, чтобы я не возвращалась и шла дальше. Я кивнула, слегка улыбнувшись, и так и сделала.

За иллюминаторами виднелись занесённые снегом поля и крыши, намекая на настоящую европейскую зиму.

Пассажиры нетерпеливо собрались в проходе. Чувствовалось всеобщее желание поскорее размять ноги и вдохнуть свежий воздух. Я, вместе с Фелисити, дождалась своей очереди и вышла в телетрап, откуда открывался вид на серый, зимний пейзаж. Амстердам встретил нас ледяным ветром, проникавшим даже через плотную ткань куртки. Холод чувствовался сильнее после тёплого салона самолёта. Я поежилась и натянула шапку поглубже на голову.

Аэропорт бурлил жизнью. Толпы людей сновали между магазинами, кафе и гейтами, создавая ощущение непрерывного движения. Воздух был наполнен смесью иностранных языков и запахов – от кофе до свежей выпечки.

Бьёрн, как всегда, сохранял спокойствие и собранность. Он скомандовал собраться возле информационного табло, чтобы уточнить номер гейта на рейс в Осло.

– У нас около полутора часов до вылета, – сообщил он, глядя на часы. – Постарайтесь не теряться и не отставать, ребята.

Указатель показывал, что наш гейт находится в другом терминале, поэтому нам пришлось довольно долго идти по длинным коридорам аэропорта. Сквозь огромные панорамные окна просматривались заснеженные взлётные полосы и самолёты, готовящиеся к взлёту.

– Лана, держи, – раздалось за спиной, и я обернулась.

Кенни протягивал мне мой рюкзак.

– Из тебя никудышный джентльмен, – произнёс Эйс рядом с ним и потянулся к рюкзаку, как будто хотел взять его с рук друга.

Но не дав ему и шанса на продолжение трёпа, я быстро выхватила его у Кенни, кратко поблагодарила и, развернувшись, ушла прочь.

По дороге мы прошли мимо множества магазинов, украшенных к Рождеству. Яркие гирлянды, ёлки и витрины с подарками создавали праздничное настроение, несмотря на серую погоду за окном. Фелисити не смогла удержаться от того, чтобы не фотографировать всё интересное.

Дойдя до своего гейта, мы увидели, что там уже собралось довольно много людей, ожидающих посадки. Зал ожидания был тёплым и уютным, с удобными креслами и видом на взлётную полосу.

Профессор Бьёрн предложил нам немного отдохнуть и выпить кофе, пока не объявят посадку. Я не была против. Так мы сели в ближайшей кафешке, где заказали горячий шоколад. Я сделала большой глоток сладкого напитка и едва сдержала стон: он был восхитительно вкусным и помог немного согреться.

– Обидно, что мы в Амстердаме, а прогуляться возможности нет, – забурчала Саманта, уронив голову на столик.

Шейн рядом с ней положил руки на её плечи, чтобы немного помассировать. Она улыбнулась.

– А что тут такого интересного, чего нет у нас? – спросил Шейн.

В этот момент появился профессор Бьёрн. Он поставил поднос с тремя картонными стаканами с горячим шоколадом, протянул их Авроре и Хлое, вздохнул и весело начал:

– Это интересный вопрос, юноша. Ну, во-первых, история. Амстердам – город с богатой и долгой историей. Здесь сохранилось множество памятников архитектуры, каналов и мостов.

– А ещё тут много проституток, – вставил Эйс, ухмыляясь.

Бьёрн неодобрительно посмотрел на него.

– Мистер Муди, пожалуй, обойдёмся без этого.

– Да ладно, – пожал плечами Эйс. – Я просто констатирую факт. Красные фонари1414
  Термин, обозначающий обобщённое название районов с публичными домами.


[Закрыть] – это же визитная карточка Амстердама.

– А ты знаток в проститутках, Эйс? – усмехнулась Хлоя.

Тот в ответ лишь пожал плечами, как будто не хотел отвечать. Вот же идиот.

– Кроме этого, – продолжил профессор, стараясь вернуть разговор в более приличное русло, – Амстердам знаменит своей культурой. Здесь множество музеев, картинных галерей и театров. Здесь жили и работали такие великие художники, как Рембрандт и Ван Гог… Ещё Амстердам – очень велосипедный город. Здесь созданы все условия для велосипедистов, и местные жители активно пользуются этим видом транспорта. Это тоже часть культуры. И, конечно же, каналы… Каналы Амстердама – это уникальная система водных путей, которые проходят через весь город. Они придают ему особый шарм и атмосферу.

Я представила, как, наверное, здорово было бы увидеть всё это своими глазами. И это довольно на меня непохоже. Мне обычно не нравится гулять по новым незнакомым местам.

Мистер Бьёрн посмотрел на нас с сожалением:

– К несчастью, у нас действительно нет времени на прогулку по городу. Нам нужно успеть на рейс в Осло. Так что, давайте постараемся получить удовольствие от этой небольшой пересадки и будем надеяться, что в будущем у нас будет возможность вернуться сюда и познакомиться с Амстердамом поближе.

Ага, как же. У других, может, такая возможность и будет. Но явно не у меня.

Я сделала ещё один глоток горячего шоколада, позволив немного густой вкусной жидкости потечь по горлу.

– Профессор, – начала я, привлекая всеобщее внимание, – а вы знакомы с кураторами, которые будут вести занятия в зимней школе? Кто они?

Мне показалось, что этот вопрос и будущий ответ на него заинтересовали всех сидящих за столом. Ребята дружно перевели взгляды на нашего профессора.

Бьёрн поправил очки и откашлялся.

– Разумеется, я знаком с большинством из них. Эта зимняя школа привлекает лучших специалистов со всей Скандинавии, и не только. Это уникальная возможность пообщаться с ведущими экспертами в области зелёных технологий и устойчивого развития. В этом году у нас особенно сильный состав.

Он словно решил упростить задачу, а не углубляться в узкие специализации, хотя подозреваю, что Эйс, как будущий инженер-эколог, хотел бы услышать больше подробностей.

– Ну, смотрите, – продолжил мистер Бьёрн, – будет профессор Астрид Хольм, известная своими работами по биомимикрии в архитектуре. Она вдохновляется природными формами и создаёт невероятные энергоэффективные здания. Она очень… творческая, я бы сказал, но результаты её исследований впечатляют. Ещё будет доктор Свен Йоханссон, ведущий специалист по устойчивым энергетическим системам. Он расскажет вам о новых разработках в области солнечной, ветровой и геотермальной энергии. И, конечно же, профессор Ингрид Ольсен, эксперт по переработке отходов и экономике замкнутого цикла.

Аврора, сидевшая всё это время с телефоном, моментально оторвалась от экрана.

– Профессор Ольсен? Я читала её работы о моделировании потоков отходов с использованием нейронных сетей. У неё там просто гениальные алгоритмы!

Ого, как она оживилась.

– Да, да, – улыбнулся Бьёрн. – Вы у нас большая поклонница профессора Ольсен? Но это ещё не всё. Будут и другие, менее известные, но не менее талантливые исследователи. Например, молодой, но очень перспективный… – Он запнулся, нахмурив брови. – Как же его… Ах да, доктор… Айварс Нордберг. Он занимается изучением использования искусственного интеллекта для оптимизации энергопотребления в городах. Говорят, у него очень необычный подход к проблеме. Он ещё работает над созданием самообучающихся систем, которые предсказывают пики нагрузки на электросети.

Эйс, до этого молчавший, внезапно подался вперёд.

– Айварс Нордберг? Тот самый, который пишет статьи под псевдонимом «Гермес»?

Мистер Бьёрн удивлённо посмотрел на Эйса.

– Да, кажется, он иногда использует псевдоним. Откуда такие познания, мистер Муди?

Эйс пожал плечами.

– Слежу за новостями в сфере «умных городов». У него интересные публикации, особенно про использование дронов для мониторинга загрязнения воздуха и воды.

Бьёрн, заметив всеобщую заинтересованность, улыбнулся шире.

– Вот видите, – сказал он. – Зимняя школа в Лиллехаммере – это не только лекции и семинары, это ещё и возможность пообщаться с уникальными людьми и узнать много нового. И кто знает, может быть, вы сами откроете для себя что-то новое и неожиданное.

На этом наши беседы подошли к концу, а горячий шоколад был допит.

Примерно через полчаса на табло появилось сообщение о начале посадки на рейс в Осло. Мы встали в очередь и, предъявив посадочные талоны, прошли на борт самолёта.

Сев на место, я пристегнула ремень безопасности, предвкушая новые впечатления и приключения. Рядом кто-то уселся, и я ожидала увидеть Фелисити, но вместо неё рядом оказался Кенни.

– Не волнуйся, этот придурок больше сюда не придёт, – сказал он, подмигнув мне. – Я всё разрулил.

– Но мы могли бы сесть так же, как…

– Нет, мисс Льдова, – внезапно произнёс Бьёрн, проходящий мимо к своему месту. – Каждый должен передвигаться и сидеть со своей парой. Как и договаривались. Это важно для вашей безопасности и моего спокойствия. Поэтому, пожалуйста, больше никаких, так скажем, нарушений.

Я сомкнула губы и согласно кивнула, одним взглядом пообещав, что впредь буду слушаться. Видно, он узнал, что мы с Эйсом поменялись местами и не пришёл от этого в восторг. Именно о его недовольстве говорил его тон. Не совсем злой, но ясно недовольный.

Тогда профессор прошёл дальше.

Спустя несколько минут после рассказавшей о правилах безопасности стюардессы самолёт начал движение. И я снова налилась напряжением, вспоминая ту дебильную тряску в туалете. Если подобное снова повторится, меня явно хватит инфаркт.

Я прижалась к окну, провожая взглядом вечерний Амстердам, который не удалось увидеть. Кенни уткнулся в свой телефон, включив очередной фильм. Когда на экране почти сразу началась постельная сцена, я смущённо отвернулась. Что за фильмы он смотрит?..

В этот момент самолёт уже набрал высоту, и огни Амстердама начали мерцать внизу, превращаясь в россыпь маленьких звёзд на фоне ночного неба.

* * *

После долгого и спокойного полёта, который, к счастью, обошёлся без приключений, самолёт начал снижаться, приближаясь к Осло. За окном виднелись заснеженные холмы и огни разбросанных по ним домов. В Норвегии уже наступила ночь.

Самолёт приземлился мягко, и пассажиры начали выходить. Мы снова прошли через телетрап, оказываясь в просторном, хорошо освещённом зале аэропорта.

Бьёрн, не сдержав своей чрезмерной веселости, слишком громко воскликнул:

– Добро пожаловать в Норвегию!

Я почувствовала неловкость, когда на нас обернулись несколько путешественников с огромными рюкзаками и ещё парочка, кажется, индийских туристов. Но профессора ничего не смутило, и он продолжил всё с той же интонацией:

– Сейчас мы получим багаж, а затем направимся к железнодорожному вокзалу. Все на месте? Попрошу каждого откликнуться.

Ребята по очереди назвали свои имена, а после них и я. Тогда профессор облегчённо выдохнул, как будто нас было человек пятьдесят, и он физически не смог бы уследить за каждым.

Пока мы шли к зоне получения багажа, я с разинутым ртом осматривалась. Отовсюду слышалась иностранная речь вперемешку с английским. Я даже расслышала русский. С большим количеством мата. Русские не меняются. Иностранцев было действительно много. Темнокожие, белые, азиаты. И все куда-то спешили.

Мы дошли до нужной точки, где довольно быстро нашли чемоданы и сумки. Саманта начала жаловаться на вес своего чемодана, и Шейн принял его в свои руки. Хлоя же закатила глаза и с лёгкостью выхватила свой. Фелисити тут же достала телефон, чтобы сфотографировать багажные ленты. Наверное, для прикрепления к статье о нашем путешествии в студенческой газете.

Я огляделась на пассажиров, летевших нашим рейсом, в надежде обнаружить розововолосую голову Рио, но его нигде не было видно. Это расстраивало. Я надеялась, может, хоть здесь пересечёмся.

– Не задерживайтесь, мисс Льдова, – попросил Бьёрн.

Я кивнула, выхватила свой чемодан и опустила с багажной движущейся ленты. В этот момент рядом вдруг возник Джордан. Он, не дожидаясь с моей стороны ни согласия, ни какого-либо протеста, выхватил с моих рук чемодан, усмехнулся и обратился к профессору:

– Я помогу Милане с багажом. Она слишком маленькая для того, чтобы таскать такие тяжёлые вещи.

Профессор улыбнулся:

– Очень похвально, мистер Хьюз. Настоящие джентльмены должны помогать дамам.

Я стиснула зубы. Ох, вот бы сейчас сломать Джордану пальцы и запихнуть их ему в жо…

– Поскорее! – недовольно пробурчала Саманта. – Мне не терпится уже лечь и поспать. Ног уже не чувствую!

– О, детка, – томно произнёс Шейн, когда Бьёрн направился к своему чемодану, – но я бы предпочёл, чтобы они не чувствовались у тебя по другой причине.

Я едва не уронила чемодан, потом вся скривилась от услышанного и даже заимела мечту: вернуться на пять секунд назад, в момент, когда я этого ещё не слышала.

– Дай, – раздалось рядом.

– Не нужна мне твоя помощь, – огрызнулась я в ответ.

Мудила вздохнул.

– Тогда я всем скажу о твоём увлечении сыном Аида.

Моментально развернувшись, я встретила его глумливую ухмылку.

– Не посмеешь, – покачала я головой.

– О, ещё как посмею. Скажу, что ты наверняка целуешься с ним в своих фантазиях… Вот уж неожиданность – что Милана Льдова умеет любить.

Я сомкнула губы. Его слова больно кольнули, а на душе стало противно. У меня сбилось дыхание: то ли от раздражения, то ли от того, что мне захотелось зареветь прямо тут, но я всеми силами сдерживала эти позывы.

Лицо Эйса в этот момент изменилось. Ухмылка сползла с лица, выражение стало более нейтральным.

– Прости, – вдруг сказал он. – Зря я это ляпнул.

– Зря ты вообще родился, – выплюнула я ему в лицо и резко схватила свой чемодан. – Ненавижу тебя каждой клеточкой, урод.

Мудила как будто хотел что-то сказать, но так этого и не сделал. А я уже неслась за остальными, стараясь игнорировать то, как его слова остались шипами в сердце.

Терпеть не могу такие моменты.

Вообще я заимела репутацию девчонки, у которой на уме одни лишь видеоигры и числа. Я никогда не показывала в универе другую свою сторону – ту, что может быть ранимой. Потому что это лучшая защита. Когда тебя считают безэмоциональной эгоисткой, живущей в виртуальном мире, никому и в голову не придёт тебя доставать. Наоборот. Моя репутация толкала всех вокруг к сотрудничеству со мной.

Ненавижу быть ранимой. Ненавижу то, что я всё-таки не каменная, как бы не пыталась себя такой показывать. Мне бы хотелось такой быть. Не чувствовать ничего, кроме безразличия ко всему и ко всем.

Вскоре мы оказались на улице, где морозный воздух щипал щёки. Было холодно, но сухо, и звёзды ярко сияли в ночном небе. Профессор повёл нас к автобусу, который должен был доставить нас, как он сообщил, к Центральному вокзалу Осло.

Поездка длилась всего минут десять, но за это время я успела немного замёрзнуть, несмотря на тёплую куртку. Но это, признаться, было скорее приятным оцепенением, чем дискомфортом. Снаружи царила завораживающая картина. Город был укрыт толстым слоем снега. Его было так много, что мне даже подумалось, что он был способен заглушить для жителей домов все звуки снаружи. Ветви деревьев под тяжестью снега склонялись к земле.

Я прильнула к окну, пытаясь уловить каждую деталь. Вот промелькнул ярко-красный рождественский домик, украшенный гирляндами, светящимися в ночной мгле. Из трубы валил густой белый дым. Вот мимо пронеслась компания ребят, смеющихся и бросающих друг в друга снежки. Их румяные лица и весёлые возгласы, несмотря на холод, казались наполненными жизнью и радостью.

Автобус проезжал мимо широких улиц, заполненных машинами, которые, казалось, едва справлялись с заснеженной дорогой. На тротуарах люди спешили по своим делам, закутавшись в шарфы и шапки. А вдалеке, над городом, возвышались силуэты гор.

Мне было интересно. Я видела много зим, но эта, норвежская, была особенной. Она дышала прохладой и тишиной, и в то же время наполняла воздух ощущением праздника. Всё вокруг выглядело по-сказочному, и я почувствовала, как внутри меня зарождается необъяснимое чувство предвкушения, будто мне вот-вот предстоит пережить что-то особенное, что-то, что навсегда останется в моей памяти.

Мне даже показалось, что в какой-то степени я поняла одержимость Мудилы зимней природой.

Я глубоко вздохнула, ощущая холодный, чистый воздух, и невольно улыбнулась. Осло встретил нас красотой, и я уже предвкушала знакомство с шале, которое ждало нас в горах.

Когда мы прибыли на железнодорожный вокзал, он оказался очень современным и оживлённым. На табло отображались расписания поездов, а в кафе и магазинах царила предпраздничная суета. Профессор Бьёрн тут же направился к автомату по продаже билетов.

– Поверить не могу, что я в другой стране, – восторженно вздохнула Фелисити, оказавшись рядом.

Я удивлённо повернулась к ней.

– Ты никогда не была за границей?

Девушка поправила очки и пожала плечами:

– Нет. Родители были, а я – нет. Как-то… не было возможности. Или времени. Или и того, и другого.

Она выглядела расстроенной этим фактом. Как будто мечтала путешествовать, а родители просто игнорировали это и оставляли её одну дома. Хотя, конечно, нельзя утверждать точно, пока не знаешь всей истории.

– А твой друг, кажется, частенько путешествует, – сказала Фелисити после небольшой паузы.

– Ты про Рио? Да. Он много где побывал.

– Это очень круто. Представляю, сколько всего интересного он тебе рассказывает со своих поездок.

Я усмехнулась, вспоминая любовь Рио к болтовне.

Он реально много разговаривает и много всего рассказывает. Но при этом много всего рассказывает – это как сказать, что океан немного мокрый. Рио может говорить часами, описывая каждый нюанс, каждую деталь, каждый запах, каждую улыбку, увиденную в его путешествиях. Иногда это утомляет, но чаще всего захватывающе. Его истории открывают передо мной целые миры, в которые я никогда не попаду сама. И он с таким же интересом потом выслушивает мои истории о пройденных играх в ответ. Мою болтовню о локациях, персонажах, геймплее и прочее.

Так что мы всегда были квитами.

Бьёрн что-то говорил о платформе, и я отвлеклась, стараясь не упустить ни слова. Но, краем глаза заметила, как Фелисити украдкой достала из сумки небольшой блокнот и ручку. Похоже, собралась конспектировать наше путешествие для своей будущей газеты. Это снова напомнило мне о нашем плане, о том, каким будет моё вознаграждение. И живот свело судорогой.

Мне было легче не замечать Эйса. Да, иногда мы друг другу мстили, но всё всегда на этом и заканчивалось. Нам не приходилось особо общаться. А теперь придётся пересекаться с ним намного чаще.

– Ребята, встаньте здесь! – неожиданно воскликнула Хлоя, достав телефон. Её голос отражался эхом от стен. – Я вас сфотографирую.

Саманта с хихиканьем потянула Шейна за собой, Аврора легонько улыбнулась и последовала за ними. Кенни с радостью присоединился вместе с Эйсом, а Джордан направился в их сторону не спеша.

– Идём? – ткнула меня в плечо Фелисити.

– Я не хочу.

– Лана, Фел! – позвал нас Кенни. – Мы с места не сдвинемся, пока вы не присоединитесь!

Я закатила глаза. Ненавижу фотографироваться. В чём вообще смысл фотографий? Если уж тебе так нравится пребывание в этом моменте, что так хочется запечатлеть это, в чём проблема просто наслаждаться им? А не тратить время на то, чтобы всё фотографировать.

Как бы там ни было, Фелисити потянула меня к кучке придурков, ожидавших нас, и мне пришлось поплестись за ней. Иначе это растянулось бы надолго.

– Профессор, можете помочь? – обратилась Хлоя к Бьёрну. Тот с радостью согласился и взял телефон с её рук. – Ребята, все говорим: «Норвегия».

– Норвегия! – хором заорали ребята, прижавшись вплотную друг к другу. Мне повезло оказаться между Фелисити и Самантой, а не рядом с Джорданом. Этот темнокожий засранец явно устроит мне целый ад по приезде в шале. Если его приставания не закончатся тут, то ему явно придётся искать себе запасные яйца, потому что те, что у него уже есть, я вырву с корнем.

Когда фото было сделано, и мы начали расходиться, я нечаянно столкнулась с Джоданом, и он, изображая джентльмена, подставил руки, чтобы я не упала.

– Осторожней, – усмехнулся он, опасно приблизив свою наглую физиономию. – Видишь? И ты отвергаешь этого заботливого парня.

– Пошёл в задницу, пожалуйста, – выдала я в ответ, толкнув его в грудь. – Одно долбаное движение не означает, что я должна бросаться на тебя с объятьями.

– Ни к чему это увиливание, Лана. В благодарность я могу принять поцелуй в щёку. Пока только в щёку.

У меня скривилось лицо. Только лишь представлю, как целую его, меня начинает тошнить.

Рядом возникла Фелисити. Она схватилась за мой локоть и обратилась к Джордану:

– Нам нужно поговорить с ней. А вы поболтаете в следующий раз.

И не дав ему ответить, развернулась и пошла прочь, потянув меня за собой. А я впервые была невероятно благодарна ей.

– Что Эйс ещё любит? – прошептала она, когда мы встали недалеко от табло с расписаниями поездов, подальше от остальных.

– Проще сказать, что он не любит.

– И что же?

– Он не любит, когда его недооценивают. Ещё когда им командуют. Поэтому, если ты и согласна быть его девушкой, то тебе придётся прогнуться под него. Если ты начнёшь указывать ему, что делать, а что нет, ему это очень не понравится. Ещё он ненавидит фальшь. Когда люди притворяются теми, кем они не являются. Поэтому наша с тобой миссия особо сложная и требует аккуратности.

– Если я изменюсь под него, это будет не притворство. Я просто стану именно той, кто ему понравится.

Она с излишним энтузиазмом говорила об этом, и меня это напрягало. Потому что самоуверенность может всё испортить ещё до того, как начнётся самое главное.

– Старайся не быть так в себе уверена, – сказала я предупреждающе. – Это, конечно, хорошо иногда, но не сейчас. Если ты слишком поверишь в себя, ты можешь облажаться.

Фелисити кивнула, как будто я была её командиром, а она – солдатом.

– Хорошо… Ладно. Я поняла.

Я призадумалась и через пару секунд выдала:

– Но что я могу точно сказать о нём: он очень любит умных девушек. Да не только девушек. В целом, людей. Его нельзя обмануть просто внешней красотой, ему на неё плевать, если за этой оболочкой нет чего-то большего. Так что тебе придётся быть умной, чтобы ему понравиться.

Фелисти вздохнула.

Обернувшись на громкий призыв профессора Бьёрна, я увидела, как к платформе неспешно подкатывал длинный состав поезда, окрашенный в насыщенный красный цвет. Сквозь запотевшие окна вагонов виднелись размытые силуэты пассажиров.

Я ожидала, что в Норвегии нас встретят с распростёртыми объятиями и организуют трансфер до самого Лиллехаммера. Но реальность оказалась более прозаичной. Никто не ждал нас с табличкой «Группа профессора Бьёрна». Похоже, путь мы должны проделать самостоятельно. И виноват в этом, скорее всего, мистер Бьёрн. Он, как человек, родившийся здесь, вполне мог убедить принимающую сторону, что мы – вполне самостоятельная группа студентов, способная добраться до места назначения без посторонней помощи.

Мои подозрения подтверждались. Прямо сейчас он увлечённо беседовал с кондуктором, оживлённо жестикулируя и что-то объясняя ей. Кондуктор, женщина средних лет с доброжелательным лицом и высоким хвостиком седых волос, внимательно слушала, кивая головой. Возможно, профессор Бьёрн предупреждал о группе шумных американских студентов, направляющихся в Лиллехаммер. Или просто интересовался, сколько времени примерно займёт поездка.

– Все встали по парам? – уточнил профессор, оглядывая нас своим пронзительным взглядом.

Я закатила глаза. Конечно, по парам. Как в детском саду. Только не хватало, чтобы он заставлял нас держаться за ручки. Я вздохнула и направилась к Кенни. А он выглядел так, как будто был в восторге быть моим напарником.

– Идёмте, – сказал профессор, махнув рукой в сторону поезда. – Не толпитесь только.

И мы потянулись к вагону, словно колонна пингвинов, выходящих на лёд, под порывом морозного воздуха и запаха свежего снега.

Профессор Бьёрн, словно опытный проводник, уверенно шагнул в вагон, указывая жестом, куда нам следует направляться. Мы шли за ним, стараясь не отставать и не создавать давку у входа. Внутри поезда было довольно тепло. Мягкий свет ламп освещал просторный салон. Кресла были расставлены рядами, образовывая удобные места для пассажиров.

Я огляделась. В основном, в вагоне царило спокойствие, люди читали книги, слушали музыку в наушниках или просто смотрели в окно, любуясь пейзажами.

Я чувствовала себя немного взволнованной. Это было моё первое настоящее путешествие и нахождение за пределами Штатов. Ещё я, разумеется, была в России, но на тот момент я была слишком маленькой, чтобы что-то запомнить. Большую часть жизни мне пришлось провести среди американцев.

Профессор Бьёрн направился вглубь вагона, к выбранным местам, и мы послушно последовали за ним. Они оказались у окон, что было очень кстати. Впереди обещала быть довольно красивая дорога. Мне бы хотелось посмотреть.

Когда мы подошли к своим местам, я заметила, что наши соседи – пожилая пара, сидевшая у окна, – с интересом наблюдала за нами. Они вежливо улыбнулись, и я ответила им тем же.

Кенни сразу же занял место у прохода, уставившись в свой телефон. Я села у окна. За ним всё выглядело тошнотворно сказочно. Заснеженные деревья, покрытые инеем поля, маленькие домики с яркими крышами. Я как будто очутилась в «Холодном сердце». Насколько я помню, события в мультфильме тоже развивались в Норвегии.

Вскоре поезд тронулся, медленно набирая скорость. А мне уже не терпелось наконец отдохнуть от этой нудной и долгой поездки.

Эйс

Ненавижу поезда.

Это почти иррационально, но меня начинает мутить только в них. Ни на тачке, ни в самолёте. Раньше я сваливал это на долбаные таблетки, думал, что это какой-то побочный эффект. Но потом забил. Бессмысленно копаться в этом дерьме, когда есть проблемы посерьёзнее. В любом случае, эти долбаные таблетки приносят больше пользы, чем вреда. Наверное. Если бы не они, я бы сейчас орал во всю глотку, выдумывая всякую хрень, или впал бы в апатию, смотря в одну точку. Так что, спасибо, большая фарма.

Моё место оказалось у окна. Это плюс. И вид… чёрт возьми, это что-то невероятное. За стеклом разворачивалось полотно из снега и льда в ночном сумраке. Горы выглядели как дремлющие великаны. Виднелись заснеженные леса, тянущиеся до самого горизонта.

И как, спрашивается, человек может не наслаждаться всем этим великолепием? Природа удивительна. Жаль, что её красота не лечит от всей той херни, что творится у меня в голове. В таком случае я был бы самым здоровым из людей.

Я достал из кармана наушники и воткнул их в уши. Включил что-то тяжёлое, с ритмом, от которого внутри всё вибрирует. Нужно чем-то заглушить шум поезда, да и собственные мысли тоже. Слишком много думаю в последнее время. Слишком много анализирую. Надо просто отвлечься.

В отражении окна я вдруг увидел её. Её светлые волосы с розовыми прядями выделялись ярким пятном на фоне серого пейзажа. Она сидела рядом с какой-то старушкой и задумчиво глядела в окно. Интересно, какие у неё мысли? Я знаю о ней многое, но не то, о чём она думает. О своих играх? О том, как бы поскорее вернуться домой и сесть за комп? Может быть. А может и нет. Чёрт знает, что в голове у этой чудачки.

Похоже, Мила сейчас восхищалась пейзажами, и это было удивительно. Она не любит природу. Я помню, как она говорила мне об этом сама. Мы всегда были непохожи друг на друга. Абсолютные противоположности. Даже удивительно.

Я усмехнулся, вспомнив о том, как она просчиталась с печеньем. Мне удалось раскусить её. Конечно, никакая это не Фелисити их испекла. Или, по крайней мере, идея принадлежала не ей.

Я всё ещё помню тот день, когда мы впервые вместе попробовали солёное печенье.

С чего вдруг эти двое так сдружились? Фел мало кому нравится, а такой, как Мила – и подавно. Но при этом я в курсе, что нравлюсь Фелисити, поэтому вся эта ситуация начинает меня напрягать. Как будто Мила может рассказать ей всё, что я бы не хотел всем говорить о себе. Не люблю, когда что-то, касающееся меня, выходит из-под моего контроля. Это просто нечестно.

Я отвернулся от окна, стараясь не смотреть в сторону Милы. Но в голове, как заевшая пластинка, крутился один и тот же вопрос: что она замышляет? Мы пакостим друг другу с того самого дня, как я всё нарочно испортил. С тех пор она мстила мне, пользуясь любой удобной возможностью. Моя месть как будто всегда была мельче, потому что… честно говоря, я заслуживал всего этого дерьма. Всего того, что она делала по отношению ко мне. Может, я заслуживал даже худшего.

С одной стороны, я поступил так, чтобы сделать ей только лучше, но с другой… был чёртовым эгоистом, и выбрал самый худший способ, когда мог сделать всё мягче, не так отвратительно. Я идиот, я знаю это. Но, мне кажется, тогда я просто… испугался. Самого себя. Оправдание максимально идиотское, но оно у меня хотя бы есть. Иначе я бы совсем с катушек съехал от того, что не могу нормально выразить свои чувства.

А кто захочет быть с таким, как я?

Знай о биполярке все те девчонки, с которыми я общался и которые, впрочем, считали себя моими девушками, они бы сбежали в первый же день. Я просто умею притворяться нормальным. И, надеюсь, так и продолжится.

Фелисити, сидящая рядом, к счастью, уткнулась в окно и фотографировала всё, что видела, попутно делая записи в своём блокнотике, который, видимо, вскоре поможет ей в написании новой статьи в студенческую газету. Слава богу, она не болтала. Ещё одного такого эпизода я бы не выдержал.

Нужно просто не поддаваться на провокации Милы. Иначе этот долбаный трип закончится полным провалом.

И самое главное – не забывать вовремя пить таблетки.