Текст книги "Охота на Крысолова (СИ)"

Автор книги: Феникс Фламм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

28 июня враг захватил Минск. Стоявший в 70 километрах от него Борисов оказался на острие главного удара противника – через него проходило стратегическое шоссе Минск – Москва. Сюда устремились ударные части группы армий «Центр», рассчитывая с ходу форсировать Березину. У русских, по данным немецкой разведки, здесь не было никаких значительных сил. Для развития наступления соединились две немецких танковых группы – 2-я Гудериана и 3-я Гота. 47-й танковый корпус группы Гудериана должен был максимально быстро наступать вдоль шоссе Брест-Москва на Борисов, Оршу, Смоленск, чтобы не дать советским войскам организовать прочную оборону. Такова вкратце была обстановка на момент нашего выдвижения в сторону Борисова.

Наша колонна выехала поздно вечером, когда уже стемнело. Это было единственно правильное решение, так как вражеская авиация ни на минуту не прекращала налеты на основные дороги и днем нас конечно бы разбомбили. Также в ночное время было сравнительно легче передвигаться, так как поток беженцев и различных частей был значительно меньше. Наши машины ехали, не включая фар, вернее ползли, скорость не превышала 15–20 километров. Колонна часто останавливалась, но в целом, продвижение в темноте было однообразным, бойцы в кузове моей машины уже спали, накрывшись плащ палатками. На одном из поворотов, мы свернули, здесь путь штаба армии и наш расходились. Я решил не терять времени и обстоятельно обдумать план дальнейших действий. Одна из причин, почему я легко согласился следовать за Собольковым, заключалась в задачах следующей миссии. Я снова открыл свою информационную панель и еще раз прочел задание:

Миссия 4: задержать наступление врага на вверенном вам участке фронта. Награда – 40 очков опыта.

Было над чем задуматься, эта миссия была значительно сложнее. Если первые миссии были можно сказать разминочными и тактическими, эта носила стратегический характер. Также в задании не уточнялось, на сколько нужно было задержать врага, а, следовательно, чем дольше – тем лучше. Фраза «вверенном вам участке фронта» у меня как у рядового бойца тоже вызывала улыбку. Как-будто разработчики, придумывая миссию подвели некую черту: «Ну все поигрались и хватит». Безусловно, я прекрасно понимал, что моих возможностей явно недостаточно, чтобы изменить ход войны, но кое-что я помнил из истории, а значит предвидел ситуацию. В Борисове, куда мы направлялись действительно больших соединений, не было. Для сдерживания противника 30 июня командующий Западным фронтом генерал армии Павлов приказал перебросить сюда 1-ю Московскую мотострелковую дивизию, которая должна была занять позицию на 50-километровом фронте по восточному берегу Березины и войти в подчинение штабу 44-го стрелкового корпуса. На этом мои познания заканчивались. Как конкретно будет развиваться ситуация, я не знал, ясно было только одно, оборону мы здесь надолго не удержим, и вскоре Смоленск также будет взят в клещи. Пожалуй, чтобы как-то замедлить наступление фрицев нужно было бы только своевременно уничтожить мосты, в реальной истории по какой-то причине их не все успели взорвать и это дало немецким войскам существенную фору по времени. В этом направлении нужно было подумать.

Меня также волновал самый главный вопрос: мне любыми способами нужно было опять пробраться в тыл врага, чтобы продолжить поиск детей, а для этого нужно было разработать толковый план. Я еще раз прокрутил в голове свой разговор с Никой в Сколково. Она объяснила тогда, что групповая миссия ребят предусматривала экстренный выход, на своей панели руководителю виртэкскурсии нужно было нажать кнопку, но почему-то он этого не сделал или не смог. По технике безопасности при отключении чипа руководителя от системы, кнопки выхода из миссии автоматически должны были появиться на панели у каждого из детей, но и это видимо не произошло, так как никто из ребят из этой реальности не вышел. Таким образом, оставалась единственная возможность их безаварийного возвращения: детей нужно было привести в конечную точку миссии. Этим местом была школа недалеко от Бреста. Подвал школы – это был своеобразный портал в наш мир. Оставалось только найти детей и привезти их в этот подвал. Был еще план Б. Кнопка экстренного выхода была и на моей панели. Она сработала бы и для детей, но для этого они должны быть на расстоянии 10 метров от меня. Мне нужно было возвращаться назад в тыл врага, тем более, что мои показатели уже приближались к уровню Супермена.

Я подумал, что настало время распределить опыт, полученный от предыдущей миссии. Я открыл информационную панель:

Сила 17

Ловкость 4

Выносливость 4

Харизма 52

Меткость 11

Удача 3

Скорость 13

Обучение 22

Здоровье – 100 %

У меня было 30 баллов, на что же их потратить? Только три моих показателя: Ловкость, Выносливость и Удача были среднестатистическими, остальные превышали уровень нормального человека. Я мог, наверное, поднять одной рукой килограммов двести, бегал я как собака, стрелял тоже вроде не плохо. Нужно было либо развивать имеющиеся навыки, либо выдерживать баланс. С сожалением вздохнув, я все-таки решил на всякий случай распределить 10 баллов на самые заниженные показатели: по троечке добавил Ловкости и Выносливости, и четверку накинул на Удачу. 10 баллов я прибавил Силе и по пятерке к Меткости и Скорости. Моя скорость сейчас видимо сравнялась со скоростью самой быстроходной эмки на хорошей дороге, по крайней мере собаки теперь нервно курят в сторонке. Хотелось сразу проверить Силу и Меткость, но в кузове как назло ничего не было, чтобы сломать или согнуть. Поэтому во время небольшой остановки я в темноте нашел приличный камень килограммов на пять и запустил его подальше. Камень со свистом улетел метров на 200 и ударился точно в столб. Столб сначала накренился, потом немного подумал и упал. Результатом я остался доволен. Так за размышлениями и за разминками мы добрались до пригородов Борисова и к Березине, на которой когда-то наши славные предки добили армию Наполеона.

Утром наша машина подъехала к небольшому мосту, по которому нескончаемым потоком на восток шли колонны солдат, техника, повозки и беженцы. Примерно за полкилометра до моста уже была пробка. Наш ГАЗик стал нагло продираться сквозь колонны людей и повозок постоянно сигналя. На подножке кабины стоял лейтенант Собольков и размахивал пистолетом, громко матерясь и угрожая расстрелом, это давало свои результаты. Переправиться на тот берег мы смогли примерно за час, и это был видимо очень хороший результат. Машина подъехала к какому-то строению, и мы быстро разгрузились: три бойца принялись выгружать ящик со снарядами, и я решил им помочь, взяв ящик, легко спрыгнул с ним из кузова и насвистывая отнес к его к штабелям других боеприпасов. Потом нас подвезли к походной кухне и покормили. Собольков приказав ждать его здесь и убежал искать начальство, хотя по реакции окружающих лейтенант-особист и сам был большой шишкой. Мы с Андреем съели еще по одной порции каши, нашли тень и решили вздремнуть. Однако поспать нам не дали. Над мостом появились немецкие самолеты, я подумал сначала, что они будут его бомбить, но немцы резонно полагали, что мост нужен им самим и на колонны людей посыпались листовки. О чем писала немецкая пропаганда мне было не интересно, но я понял, что положение наше не завидное, так как по самолетам не выстрелила ни одна зенитка, видимо около моста их просто не было. Прибежал Собольков и мы отправились на пару километров южнее от моста размещаться в расположение курсантов местного военного училища под командованием капитана Ларина. Здесь река делала крутой поворот и немного разливалась, образуя посередине несколько отмелей. Пахло бродом. Поэтому оборону этого места резонно решили укрепить. Капитан встретил нас с особистом не очень приветливо, в это время он отдавал приказы по установке пулеметов, и одной противотанковой пушки, рассматривая в бинокль противоположный берег.

Разглядывая нашу хилую оборону, лишенную к тому же возможности защищаться от вражеской авиации, я понимал, что если мне прикажут сейчас занять позицию в окопе, то видимо моя война здесь для меня и закончится, потому что путь был здесь только один – отдать свою жизнь за Родину. Я лихорадочно искал выход. Наконец улучшив минуту, я подошел к Соболькову и отвел его для серьезного разговора.

– Коля, отпусти меня за ленточку.

– За какую мать его, ленточку?

– За линию фронта, во вражеский тыл.

– А на кой?

– Я Гудериана ликвидирую.

– Ты что Вася, белены объелся? Ты мне здесь нужен, у нас приказ удержать оборону и отбросить противника, здесь у меня каждый солдат на счету.

– Да пойми ты, Гудериан этот очень грамотный командующий танковой армией. Немецкие танки очень быстрая и боеспособная техника, нам их с нашими силами пока не остановить, они наступают клиньями, прорывая нашу оборону где захотят, и окружая наши части. У них даже стратегия такая есть, блицкриг называется. Если не убрать Гудериана, он сейчас Смоленск захватит, Киев, а потом двинется на Москву, – говорил я все это и видел, как на глазах меняется лицо Николая, и простой парень превращается в матерого Особиста. Внезапно Собольков побледнел и расстегнув кобуру, выхватил пистолет. Я понял, что, пожалуй, сильно перегнул палку, расхваливая немецких стратегов и их тактику. Нужно было конечно же воспользоваться для этого разговора своей способностью ЛПС, но меня жаба душила – слишком она долго перезаряжается, а мало ли что могло случиться. Но теперь было поздно думать.

– Отставить! – закричал Собольков, тыкая в меня стволом, – Ты, мне эти разговоры брось! Я не посмотрю, что ты у нас такой герой, чтобы я больше таких разговоров не слышал! Развел тут панику! По законам военного времени я тебя прямо сейчас к стенке поставить за такие вот разговоры должен! Наши танки посильнее немецких будут и не захватят они Смоленск и тем более Киев, мы их тут всех остановим и уничтожим, всех до одного гадов! Что струсил? В плен сдаться захотел?

Я понял, что единственное мое спасение в этой ситуации было не оправдываться, а идти в атаку. И я пошел ва-банк, тоже срываясь на крик:

– Есть отставить! Но дай мне мысль закончить перед расстрелом, неужели тебе нравится наше отступление и отвод войск, сдача Минска? Почему мы только отступаем, а не идем вперед? Почему не наносим контрудары? Разве этому нас учили? Разве этого ждет от нас товарищ Сталин? Ты меня к стенке хочешь поставить за что? За то, что я готов под пули в атаку идти? Тебе же капитан Сидорчук рассказывал обо мне, я под пулями ходил, полковника захватил и в штаб привез. Если хочешь знать, то я также, как и ты готов здесь голову сложить если надо, но скажи, как на духу, если бы тебе представилась возможность обменять свою жизнь на голову Гитлера, уничтожить его, чтобы разом обезглавить фашистскую гадину, ты бы что выбрал? Молчишь? Здесь, в окопах воевать, или раз, и конец войне? Ты же видел мои возможности, знаешь, что я дело предлагаю. За что ты хочешь меня пристрелить?

Я видел, что мои слова подействовали, Николай сник и медленно спрятал свой пистолет обратно в кобуру. Мне хотелось думать, что мои слова его убедили, хотя я и понимал, что скорее всего на него действовала моя невероятная харизма.

– Про Гитлера это конечно ты хорошо сказал, правильно, сразу был бы конец войне, согласен. Но только Гитлер сейчас где, а мы где. Была бы у меня такая возможность, конечно не раздумывая махнулся. А про наших командиров местных ты правильно понимаешь, трусы и предатели, бегут как паникеры, но ничего там наверху скоро разберутся.

– Ну что дашь мне ликвидировать Гудериана? – примирительно спросил я, как будто речь шла о займе денег до получки.

– Я понял тебя, что не трус, и что не сдаться хочешь, ладно, расскажи мне про этого Гудерьяна своего, только без всяких своих штучек и финтифлюшек, а то сыплешь тут разными словечками: ленточка, мессеры, немцев фрицами называешь, как-то не по-нашенски.

– Ну а как их сволочей называть еще, если каждый второй там Фриц? Они же нас Иванами называют? Ну так что, будешь слушать мой план?

Я вкратце изложил Николаю свой план, который сам, откровенно говоря, еще считал очень сырым и самонадеянным, так как многое в нем зависело от случайностей. Но выбора у меня не было. Чтобы как-то завуалировать недоработки плана, я то и дело вставлял фразы типа: «Ну и здесь Фрицы наложат в штаны и побегут», «Такого Гитлер точно не переживет». Это сработало. Собольков нахмурился только один раз, когда я сказал, что мне в помощь нужна будет рота бойцов.

– И что думаешь, если этого Гудерьяныча кокнуть, то мы остановим немцев? – с надеждой спросил Николай.

Конечно я понимал, что не остановит мой план немцев, даже если бы я убил 10 Гудерианов и Геринга в придачу, немецкая военная машина за считанные часы перестроилась бы и покатилась дальше. Но мне по большому счету нужно было выиграть как раз несколько часов и самое главное на законных основаниях отправиться в тыл врага и найти там детей. Поэтому, кривя сердцем, я ответил:

– Конечно, еще как. Гитлеру придется ставить нового командующего, а это дело не быстрое, скорее всего его из Берлина направят, пока он сюда доедет, в суть и дело вникнет, тут и наши резервы подоспеют. И ударим по ним и погоним назад!

Собольков довольно заулыбался.

– В целом толковый план, Вася, одобряю, но роту дать не могу, максимум взвод.

– Ну вот, – начал я давить на его совесть.

– Но проверенных ребят дам, разведчиков, есть у меня такие. Когда хочешь выдвигаться?

– Чем раньше, тем лучше, только еще кое-что мне нужно с тобой обсудить, нельзя мосты фрицам целыми оставлять, взрывать их нужно.

– Так это и без тебя знают кому надо.

– Знают. Но ты, например, слышал что-нибудь про их секретную диверсионную команду «Бранденбург»? Приезжают такие в нашей форме с ксивами как у тебя и пока наши чешутся, то всю охрану ликвидируют.

– Откуда знаешь про «Бранденбург»?

– Мне один политрук, когда выбирались из окружения рассказывал, Чопорец подтвердит.

– Да, дело серьезное, если так случится, то могут конечно и захватить мост, и что ты предлагаешь?

– Рвать мосты прямо сейчас.

– А что по ним люди идут еще, наши части выходят, ты об этом не думал?

– Думал, так ты сам только что мне рассказывал про наше командование, они так еще неделю идти будут, а немцы могут им на хвост сесть и что тогда? Нужно взрывать мосты сейчас.

Собольков серьезно задумался, сверля меня глазами.

– Странный ты Вася какой-то. Вроде сам рядовой, а рассуждаешь как командарм прямо, и главное веришь тебе, и хочется за тобой идти и в разведку и хоть куда, эх, жаль мне с тобой нельзя за ленточку фрицев бить.

– Ну вот и ты уже по не по-нашенски заговорил, – улыбнулся я, понимая, что кризис миновал и мы теперь с Николаем снова друзья-товарищи.

– С кем поведешься. Ладно, ускорю я уничтожение мостов, готовь свою операцию!

– Слушаюсь, товарищ лейтенант!

Я поспешил выполнять приказ, понимая, что с минуту на минуту к переправе могут выйти немцы, завяжется бой, и тогда уже мой план накроется медным тазом. А то, что я хотел осуществить, никто из наших еще не делал во время Великой Отечественной войны и мне очень хотелось попробовать, хотя роту и пулеметы мне никто не даст. «Павлины, говоришь… Хех!».

Глава 6

Старинный белорусский город Борисов, основанный на рубеже XI–XII веков, долгое время служил опорным пунктом нашего государства: от него с Запада открывался самый короткий путь на Москву. Именно здесь в ноябре 1812 года была окончательно разбита армия Наполеона. Вот и сейчас этому городу суждено было послужить своему Отечеству: нужно было любой ценой задержать продвижение врага.

Я тщательно обдумывал, как сделать так, чтобы немцы серьезно споткнулись на рубеже нашей обороны. Командование местным гарнизоном взял на себя начальник Борисовского танкового училища корпусный комиссар Сусайков. В училище было более тысячи курсантов, которые и составляли в данный момент костяк нашей обороны. Курсантские подразделения заняли позиции у реки по автостраде Минск – Москва и на железной дороге. Я видел, что командование училища и руководство города действуют очень решительно. Курсанты и жители Борисова уже вырыли на подступах к Березине семикилометровый противотанковый ров, оборудовали окопы, огневые точки, на дорогах создали замаскированные ямы и завалы. Защитники были полны решимости отстоять оборону родного города, тем более, ожидалось, что наши позиции в скором времени пополнят организованно отходящие войска. Однако, неутешительную информацию, которой я располагал, здесь еще не знали: после прорыва немцами фронта в районе Минска одиннадцать наших дивизий оказались в окружении и большинство красноармейцев скоро попадет в плен. Понимая, что подмоги и резервов нашим не дождаться, я срочно обдумывал, что могу предпринять в данной ситуации, учитывая опять-таки мой статус рядового бойца. Получалось – не очень много. К тому же, если я сейчас же не выйду на поиски детей, то последует атака немцев, и я неминуемо буду втянут в водоворот оборонительных сражений.

Мои размышления прервал Чопорец, которому я отдал чистить и заряжать свою винтовку, отправляясь на разговор с Собольковым. Надо отдать должное Андрею, солдатом он был отменным и исполнительным, в тылу врага он сразу признал мое лидерство, а мой статус существенно вырос в его глазах после моей дружбы с Собольковым, Чопорец в сущности стал моим адъютантом и оруженосцем.

– Чего тебе, Андрей? – спросил я, отрываясь от своих размышлений.

– Товарищ Василий, я слышал ваш разговор с лейтенантом Собольковым, вы же меня возьмете с собой? – сразу взял быка за рога Чопорец.

– Подслушивать нехорошо, рядовой Чопорец, но куда же я без тебя? Но только мы ведь не на прогулку пойдем, и немец сейчас будет более осторожный, чем пару дней назад, а миссия наша будет сложной и опасной.

– Я легких путей не ищу, но и здесь будет не сладко скоро. С нашими силами удержать врага будет сложно, но там я нужнее буду, – кивнул в сторону фронта Чопорец. – Да и возможно своих там повстречаем и поможем им выбраться.

– Правильно соображаешь, Андрей, да только путь наш лежит теперь совсем в другую сторону. Ты винтовку зарядил? Значит так, приведи в порядок нашу форму немецкую, ночью будем пробираться в тыл врага, вот сейчас дождусь только свой взвод, который мне Собольков обещал, а вот видимо и они.

К нашему месту приближались бойцы в количестве примерно тридцати человек. Возглавлял их богатырского вида красноармеец, судя по нашивкам младший комвзвода.

– Ты, что ли, Теркин? – не лестно смерив меня взглядом, без всякой субординации произнес подошедший командир. Оно было и понятно, у меня были нашивки рядового и вид у меня был самый обычный, можно даже сказать тщедушный. Моя прибавляющаяся сила и другие характеристики статы никак не отражалась на моем внешнем облике.

– И тебе не болеть, – так же небрежно сказал я, передавая Чопорцу свою винтовку, которую проверял на предмет чистки и зарядки. Я сразу понял, что нужно как-то завоевать сейчас авторитет в глазах моего будущего взвода, который подойдя с интересом наблюдал за нашим общением.

– Меня лейтенант Собольков прислал, комвзвода разведки Афанасий Дуболомов, но только сразу скажу, что руководить своими людьми буду я во время всей операции, мне наплевать кто ты такой, я своих людей просто так под пули подставлять не буду. Ты стрелять хоть из нее пробовал? – совсем начал хамить мне командир разведчиков, показывая кивком головы на мою винтовку, которую я передал Чопорцу.

– Младший комвзвода, – сказал тихо я, понимая, что нужно срочно перехватывать инициативу.

– Что?

– Я говорю, по званию вы пока младший комвзвода, а меня можете называть боец особого назначения Василий Теркин и отдавать приказы здесь буду я, потому что вы поступаете в мое распоряжение.

Я подошел к огромному Дуболомову и смело посмотрел на него снизу-вверх. В голове крутилось тысяча вариантов, как можно было проучить этого бойца, а сделать это нужно немедленно, иначе разведчики не будут мне подчиняться, мне еще махновщины во взводе не хватало.

– А, уже познакомились, – сказал неизвестно откуда взявшийся Собольков, – Дуболомов, к Теркину обращаться со всем уважением, для тебя он командарм. Ясно?

– Ясно, товарищ лейтенант, – нехотя сказал гигант и отошел в сторону.

– Это самый лучший взвод фронтовой разведки, Василий. Не спрашивай, как мне удалось выпросить его у командования, но задача такая, нужно тебе будет взять по пути языка поприличней, и направить к нам с несколькими бойцами, а сам после этого ты с остальными можешь продолжить свое задание. Полковника можешь не брать, но желательно также какого-нибудь офицерского фрица, майора, например.

– Николай, но ведь весь наш расчет на скрытность операции, если мы по пути будем брать языков и взрывать мосты, то немцы просто так нам проходу не дадут.

– Да понимаю я, да и ты меня пойми! – сорвался на крик Собольков, – командованию сейчас нужна информация как воздух и без языка тут никак. Вообще не понятно, что сейчас там у Минска происходит.

– Хорошо, – смирился я, – давай немного пройдемся, помнишь, что я тебе говорил?

Я отвел Соболькова немного от наших позиций, где во всю командовал капитан Ларин, готовясь к длительной обороне, здесь мы планировали остановить возможную переправу немцев вброд. Между тем вдалеке виднелся деревянный мост, который мы отсюда практически не контролировали, как и возможную переправу по нему. Перед мостом на противоположном берегу уже скопились огромные толпы отступающих войск и беженцев. Стояла отчаянная жара и с потрескавшейся земли во все стороны от этого огромного скопища людей поднималась пыль. Немецкие самолеты крутились тут же в паре километров, пока они видимо просто вели разведку. Я молча указал на мост рукой.

– Да, просто отличная мишень для вражеской авиации, и ни одной зенитки нет, – словно услышал мои мысли Собольков.

– Я уверен, что и охраны моста там нет никакой, к чему тогда, здесь окапываться, если фрицы нас с фланга обойдут?

Собольков на минуту задумался и потянул меня назад к нашим позициям.

– Работаем, работаем, глубже бойцы окапываемся! Пулемет на 100 метров вправо перенесите, вот туда на холм! Сержант Головачанский, почему боеприпасы к миномету на виду? Укрыть их в окопе! – слышались команды капитана Ларина.

– Капитан, – обратился Собольков к командиру курсантов, – кто у нас там на этом мосту?

– Рота прикрытия должна быть, – но точно не знаю, – ответил Ларин.

– А ну, ка пойдем и разведку свою бери, – сказал мне Собольков и быстро зашагал к мосту. Через пятнадцать минут нам открылось жалкое зрелище. Мост был запружен повозками и нашей артиллерией на конной тяге, движение по нему было затруднено. Масса отступающих войск и беженцев на противоположном берегу угрожающе нарастала. Многие красноармейцы шли без своих командиров и даже без оружия без какой-либо организованности. Никаких признаков укрепленных позиций обороны здесь не было. К нам подбежал растерянный командир оделения: «У нас беда. Командир роты с заместителем давно ушли на рекогносцировку и до сих пор не вернулись».

– Так, найду и расстреляю мерзавцев! – крикнул Собольков, – Теркин, давай принимай пока командование. Я найду сейчас ротного и пинками пригоню назад, а потом пойдешь по своим делам.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант, – сказал я без особого энтузиазма, понимая, что сам напросился. Моя военная карьера росла просто стремительно. Из комвзвода, я становился уже комроты.

– Андрей, постарайтесь там сформировать заградительные отряды во главе с офицерами, чтобы они задерживали военнослужащих, отбившихся от своих частей, и формировали из них сводные части для обороны города.

– Слушаюсь, товарищ командарм! – шутливо откозырял мне Собольков, – ты тоже здесь наведи порядок.

Первым делом после того, как Андрей умчался назад, я решил поставить все точки над «i» в своих отношениях с Дуболомовым. Мне этот здоровяк был нужен рядом, чтобы его люди в дальнейшем слушались меня и выполняли беспрекословно мои поручения, я решил, что взвод опытных разведчиков возьмет шефство над ротой необстрелянных курсантов. То, что их бывшее командование, ушедшее уже пять часов назад, не вернется, я практически не сомневался. Я не хотел думать, что они струсили, но в бардаке отступления происходили порой странные и необъяснимые вещи. Под моим началом сейчас было 8 укомплектованных отделений, и я собирался с умом распорядиться этими значительными силами. Я подозвал младшего комвзвода Дуболомова и жестом попросил отойти, чтобы поговорить без свидетелей. Как-бы не развивался сейчас наш диалог, я хотел, чтобы его репутация в глазах подчиненных не пострадала. Я конечно мог запросто навалять ему люлей, но тогда разведчики в дальнейшем могут над ним насмехаться, да и другие у меня были педагогические методы.

– Хороший у тебя нож, Афанасий, – сказал я и неожиданно выхватил из ножен разведчика нож-кинжал с небольшим ограничителем и с деревянной, хорошо лежащей в руке рукоятью. Я слегка подбросил нож – он был очень неплохо сбалансирован для метания.

Удивившись моей ловкости, разведчик, нужно отдать ему должное, не сдрейфил, а принял боевую стойку, видимо полагая, что я сейчас буду с ножом нападать на него. Но вместо этого, я подцепил носком сапога стандартную винтовочную гильзу, лежащую на дороге и подбросив ее чуть выше двух метров в сторону ближайшего столба, метнул в нее нож. Нож со звонким стуком в воздухе ударил гильзу и с характерным звуком вошел в деревянный столб по самую рукоять, припечатав гильзу, которую он продырявил и нанизал. Честно говоря, я сам не ожидал такого эффекта, думая, что просто попаду в гильзу. На лице Дуболомова отразилось выражение, которое видимо было у обитателей замка Ноттингем, когда они увидели, как Робин Гуд выстрелом расщепил стрелу. Я спокойно подошел к столбу и аккуратно чтобы не сломать лезвие вытащил нож из столба и вернул его Дуболомову. Ему еще предстояло снять с ножа гильзу, которая была сплюснута и словно припаяна к ограничителю.

– Вопросы есть? – спросил я.

Как я понял, вопросов у Афанасия не было. Теперь он смотрел на меня словно викинг, которому явился сам верховный бог Один. Видимо обладая большой физической силой, этот богатырь очень уважал этот показатель, редко встречая у других. Его стата кстати показывала сейчас 13 баллов Силы против моих 27. Я понял, что этот раунд и всю битву я выиграл. Мы вернулись к разведчикам, и я приказал собрать всю роту. Когда все построились я обратился к ним с небольшой речью, рассчитывая на свою харизму:

– Доблестные бойцы беспощадной к врагу рабоче-крестьянской Красной Армии! Я ваш командир – боец особого назначения Василий Теркин. Наше командование поставило нам задачу: действуя автономно, не допустить переправы немецкой пехоты и техники через городской деревянный мост. Здесь мы остановим и разобьём врага и это послужит ему хорошим уроком. Ваша задача – беспрекословно выполнять все мои приказы, а также приказы моего заместителя – командира взвода разведки Афанасия Дуболомова. Приказываю организовано перейти на противоположный берег и занять позицию в соответствии с моими дальнейшими указаниями. Бойцу Чопорцу взять двух курсантов, найти машину, отправиться в город и добыть продовольствие для 80 человек на пять суток. Разойтись!

Первым делом я решил сменить позицию: с восточного берега на западный. Командиры отделений и Дуболомов меня поддержали: западный берег был немного выше, да и оборону моста следовало вести так, чтобы контролировать ситуацию с переходом по нему. Мы быстро перешли и окопались: оборудовали траншеи и огневые позиции. У меня под рукой оказались пять пулеметных расчетов, и я расположил их так, чтобы организовать перекрестный огонь. Также я приказал задержать два расчета артиллеристов, которые догоняли свою часть и расположил их на восточном берегу с 2 противотанковыми пушками, хорошо замаскировав.

Дуболомову я приказал реквизировать у проходящих бесхозных и лишенных командиров военных все гранаты и автоматы ППШ, а также минометные мины к нашим минометам-лопатам. Я очень рассчитывал на это чудо военной мысли – простейший тип миномета небольшого калибра и хотел использовать их в дальнейшем для проведения операции. В походном положении этот миномет массой около 1,5 кг представлял собой лопату, рукоятью которой служил ствол. Миномет-лопата мог использоваться для рытья окопов. При стрельбе из миномета лопата выполняла роль опорной плиты. Лопата была сделана из броневой стали. Какие-либо прицельные приспособления у миномета отсутствовали, стрельба велась на глаз. Для стрельбы была разработана 37-мм осколочная мина массой около 500 граммов. Мины были небольшие, всего в 2 раза больше сигареты. Дальность полета мины при оптимальном угле возвышения была к сожалению, невелика и не превышала 250 метров, но было слишком заманчиво иметь под рукой такую карманную артиллерию.

К концу дня наш боекомплект пополнился множеством патронов, и гранат в основном это были Ф-1 или в простонародье «лимонки», также мы реквизировали 23 ППШ, мин для миномета набралось всего ящик. ППШ я распорядился раздать своим разведчикам, превратив их во взвод автоматчиков. Вскоре вернулся Андрей, на ГАЗике, он привез целый кузов продуктов. С двумя курсантами, исполнительный Чопорец нашел машину и помотавшись по городу, обнаружили большие запасы продовольствия на складе аэродрома за городом, где уже никого не было. Моя команда затарилась там под завязку. Бойцы сразу повеселели, разгружая ящики с консервами и галетами.

Провозившись с текущими делами в должности комроты до вечера, я понял, что теперь точно не смогу покинуть позиции раньше времени и оставить своих бойцов на произвол судьбы. Мне удалось в кратчайшие сроки организовать порядок на вверенной мне территории, что сразу бросалось в глаза всем, кто выходил к нашему мосту из окружения. Только организованность и дисциплина могли стать психологическим щитом на пути отступающих войск. А тем временем, поток людей на нашем направлении иссяк, за час мост перешли всего несколько гражданских и проехала одна подвода. Скорее всего завтра утром немцы уже атакуют наши позиции, и многие бойцы погибнут, защищая вверенный мне участок фронта. Я подумал, что моим бойцам нужно дать хороший отдых перед боями, которые наверняка растянуться как минимум на несколько дней. Вечерело, я уже думал, что можно расслабиться, и готовиться к встрече фрицев утром, когда внезапно как черти из табакерки из-за леса, выскочили немецкие мотоциклисты. Видимо фрицы сами растерялись, увидев множество наших бойцов, которые носились туда и сюда, распределяя боеприпасы. Мы едва не поплатились за такую беспечность. На каждом мотоцикле был пулемет. Однако мотоциклов оказалось всего четыре и видимо они далеко оторвались от основной группы. Немцы, выехав из-за леса, остановились на безопасном как они считали расстоянии для прицельной стрельбы. Нас разделяло чуть меньше километра.