Текст книги "Полет Жирафа"

Автор книги: Феликс Кривин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Трагедия в жанре анекдота

Некая Актиния, весьма аппетитная бабёнка, и не только в смысле внешних данных, но и внутренней потребности чего-нибудь пожевать, имела привычку разевать рот даже тогда, когда он у неё ещё не прорезался (обычное явление у актиний).

Тычется красотка лакомым кусочком туда, где у неё по внутреннему ощущению должен быть её симпатичный ротик, а ротик отсутствует, сплошная целинная гладь. Тут бы крикнуть что-то подходящее случаю, но чем кричать? Может, оно так специально устроено, чтоб, когда нет возможности чего-то пожрать, и покричать не было возможности?

Ну, ладно. Приходит с работы муж (стандартное начало для анекдота), мужа встречает его цыпочка, но он проходит прямо на кухню, лезет в кастрюлю немытым щупальцем, подносит кусок ко рту, но рта на месте не оказывается. Тут, естественно, все претензии жене: не то сварила, даже не знаешь, куда совать, но чем высказать претензии? Жена пытается оправдаться, но чем оправдываться?

И в такой напряжённой ситуации из ванной выходит незнакомый мужчина. Из ванной гость хуже татарина, но это не татарин и вообще не гость, а черт знает кто, какой-то посторонний. Мужу от удивления разинуть бы рот, но разевать нечего. Мужчина от смущения улыбается во весь рот (дурацкая, должно быть, улыбка), но рта не видно, и улыбки не видно. А жена начинает что-то доказывать с пеной у рта, а поскольку рта нет, то с пеной совсем у другого места.

А если б они все трое раскрыли рты? Это ж какой бы получился скандал! А так всё обошлось тихо, мирно, без оскорблений и сквернословия.

От этого рта, между прочим, одни неприятности. То ешь лишнее, то говоришь лишнее. То тебе вообще не дают рта раскрыть. Лучше б он вообще не прорезался.

Если жизнь борьба

Млекопитающие появились во времена пресмыкающихся. Вышли из этого народа, поскольку другого народа не было.

Во главе народа стояли динозавры, самое высокое начальство за все предшествующие и последующие времена. Его высокое положение позволяло ему вообще никого на земле не замечать, даже тех, кого оно глотало, и это было самое обидное. Ты проглоти, проглоти, но перед этим с ним посиди, поговори о жизни, порасспрашивай, как жена, как детки, а потом уже глотай, никто же против этого не возражает.

Но были и такие, что возражали. Настоящие мужчины. Они ещё пресмыкались, но уже с элементами сопротивления: терлись животами о землю, выбирая самые загаженные, самые занавоженные места и доводя себя до такой степени омерзения, что их было противно взять в рот. (Пассивный метод сопротивления).

Начальству противно, а жене не противно? Он же в таком виде является домой, что у жены перегорает молоко, нерожденные дети боятся на свет появиться. А потом, уже в постели, куда он заваливается с немытыми ногами, принимается рассказывать, как его принимал динозавр, как от него ехал в Ригу (самого города тогда ещё не было). Хорошо посидели, а динозавр даже полежал в обмороке.

Герой занюханный. Забыл, как его глотали и в последний момент выплевывали, да так далеко, что он только через год возвращался, да и то не в свою, а в чужую семью.

Не понимает жена, что жизнь есть борьба. И пресмыкание – один из видов борьбы (пассивный способ сопротивления). Она считает, что замужество – это когда выходят за мужество, но если бы все дожидались мужества, половина осталась бы в девках. По нынешним временам сойдет и заневежество, заубожество, заничтожество. Когда живёшь среди динозавров, главное мужество – чтоб тебя было противно взять в рот.

Мерка

Жил один сапожник. Хороший человек и мастер хороший, но слепой.

И это ничуть ему не мешало, у слепого человека зрячий весь организм, и свою работу он видит так, как её не всегда зрячий увидит.

И вот приходит к нему женщина, красивая, молодая. И заказывает модельные туфли. Сапожник наощупь снимает мерку и – можете себе представить – наощупь влюбляется. Причем что интересно: щупает только ступню, а влюбляется в целую женщину.

Приходит клиентка за туфлями, а он выносит две пары. И денег не берёт. Это он так неотрывно думал о женщине, что сам не заметил, сколько сшил.

Мужу клиентки понравилась такая работа. Ты, говорит, ещё ботинки модельные закажи. Умный был человек, всё на лету схватывал, ничего мимо не пролетало. Даже в тюрьме сидел пару раз за свою смекалку.

Приходит женщина к сапожнику с новым заказом. Тот обрадовался, кинулся мерку снимать. И теперь уже щупает не только ступню, но и щиколотку. А щиколотка такая, что прямо никаких сил.

Три пары сшил, хотя ботинки более трудоёмкая работа. И денег не взял. Любовь и деньги вещи несовместимые, хотя некоторые пытаются их совместить.

Муж говорит: будем открывать магазин. Только надо сапоги заказать, сейчас сапоги больше по сезону.

Когда сапожник снимал мерку на сапоги, дважды терял сознание, может, оттого, что не спал ночами, а скорее от любви. Любовь и сознание тоже не совместимы. Сапоги у него вылетали, как тапочки на конвейере.

Муж тем временем открыл магазин. Сапоги продаёт, туфли, ботинки. А покупательницы ботфорты спрашивают. Такие, чтоб до самого, извините, бедра.

Посылает муж жену за ботфортами. Жена стесняется. Это ж какую мерку надо снимать! Но муж говорит: прежде всего интересы покупателя. О личном забудь. Бизнес не терпит ничего личного.

Сапожник, услышав про заказ, заплакал от радости. Боже, какая мерка! Он такую мерку никогда в руках не держал.

Клиентка под его меркой тоже ожила. Хоть и не слепая, но зрение кое-где имеется.

А муж тем временем ждёт в магазине. Ждал, ждал, так и не дождался. Пришлось закрывать магазин.

А вы говорите – любовь слепая. Слепая-то она слепая, но видит, где что плохо лежит. Обычно зрячие водят слепых, а тут – полюбуйтесь – слепой увёл жену зрячего.

Организованная преступность

Жил-был мальчик И жила-была у него бабушка. Но в том-то и дело, что жила она не у него, а в другом городе, и мальчик по ней очень скучал.

И надумал мальчик послать бабушке фотографию. Но фотографии у него не было, и он послал бабушке зеркальце со своим изображением, кстати, очень удачным.

Посмотрела бабушка на изображение и думает: что-то тут не то. Какой же это внучек? Внучек у неё мальчик, а здесь девочка, причем далеко не первой молодости. Наверно, фотографию подменили на почте.

Пошла на почту. Что ж это вы, скандалит, мне принесли? Я ожидаю мальчика, а здесь какая-то старая баба.

Девушка, которая выдаёт посылки, глянула и обиделась. Какая ж это старая баба? Это барышня весьма приятной наружности.

Позвали почтальона. Ты что ж это носишь по квартирам? Тебе дали мальчика, а ты кого принёс?

Посмотрел почтальон – так это же мальчик! Правда, уже в пожилом возрасте и с усами, но пусть кто-то скажет, что это девочка.

На шум явилась начальница почты. Она бы, конечно, сказала, кто, но глянула, а там один нос. Лицо у начальницы почты было рассчитано на стенное зеркало, расположенное горизонтально, а тут всего лишь карманное зеркальце. Нос – и тот весь не поместился.

Пошли на станцию, куда фотографию привезли на поезде. Сбежалась вся станция, плюс транзитные пассажиры. Все рассматривают фотографию, одни говорят мальчик, другие – девочка, но каждый восклицает: какое впечатляющее, запоминающееся лицо!

Кончилось тем, что всех забрали в милицию за нарушение общественного порядка. Милиция смотрит – и ничего не понимает. Тебе нужен мальчик, бабуля? Так вот же он! Да ещё какой боевой! Он тебе переловит всех преступников!

Идёт бабушка домой и плачет. Вот такая у нас, плачет, милиция, такая, плачет, почта, такая железнодорожная станция. Да это же всё одна бражка, одна шайка-лейка, шатия-братия, организованная преступность. У всех рыльца в пушку.

Пришла домой, вынула из конверта своего мальчика, а там опять старая баба. И ревёт в три ручья. Ишь, расчувствовалась. Совесть бы имела. Бабушка внучка ждёт, своего любимого мальчика, а она вылезла, старая корова. Думает, кто-то поверит её слезам.

Хвост русалки

Полюбил рыбак русалку. Хорошенькую такую русалочку. В верхней части хорошенькую девушку, а в нижней – хорошенькую рыбку. Главное – интересы общие: он при море, она при море, так почему бы не пожениться?

Поженились и живут. Когда русалка уходит в море, рыбак ожидает её на берегу. И так осторожно закидывает удочку, чтоб не подцепить на крючок супругу. Ему и в голову не приходит, что кто-то может подцепить её без крючка.

Проходит какое-то время, и рыбак начинает замечать: изменяет ему жена хвостовой частью, лицевой она с ним нежная, внимательная, а хвостовой бьет по воде, прямо море ходуном ходит. То у неё карась, то сазан, то даже лосось, рыба редкая, на крючке бы ему цены не было, но зачем же лезть в чужую семью?

Отбила хвостом мужа у акулы. За такие дела акула может в том числе и рыбака – с пионерским приветом, не хватало ему этих неприятностей.

Повел рыбак жену к господину доктору. Так, мол, и так, изменяет жена, что вы на это скажете?

Посмотрел доктор – всё нормально. Как для русалки, никаких отклонений нет.

– Как вы говорите? Изменяет? – и лезет в справочник. В большой медицинский справочник на букву «и». Полистал, полистал. – Нет, – говорит, – такой болезни не знает медицина.

Выписал порошки, примочки, советует получше жену кормить. А дома рассказывает жене: была у меня сегодня одна русалка. Какой-то у неё не то рефлекс, не то синдром: изменяет мужу хвостовой частью.

Докторша удивилась, лицевой частью она и сама была не промах, так по сторонам стреляла глазами, что перед собой дороги не видела, но чтоб стрелять хвостовой – это извините, такого за ней никогда не водилось. Может, стоит попробовать?

И попробовала, хотя и не русалка. А эти русалки, думает, ничего живут, неплохо устраиваются.

Рассказала подружкам, а те не верят. Сроду никогда такого не видели. Сами попробовали, рассказали соседкам. Соседки рассказали приятельницам. И пошли бить хвостами – никакая суша не устоит. И хвостов-то нет, а они, понимаешь, лупят во все стороны.

Всё перемешалось – земля, вода. Рыбак развёлся с русалкой, акула ушла от мужа и вышла замуж за господина доктора. А у русалки ухажёры подчистую отъели хвост, лишив её высокого звания вертихвостки.

Высокие гости

Цари, короли, императоры, ханы, султаны, павианы (извините!) всегда любили внешнюю политику. Внутренняя их тяготила, утомляла, порой даже пугала и наводила на самые серьёзные размышления. Поэтому они пользовались любой возможностью куда-то сбежать, улизнуть, слинять из страны, – не на совсем, конечно, чтоб не лишиться должности, – а с каким-нибудь государственным визитом, транзитом, залётом на государственный счёт, казённый кошт, средства налогоплательщиков.

Выезжали они в сопровождении адъютантов, консультантов, комедиантов (разве?), а также референтов, корреспондентов и лично близких людей для выполнения государственной, общественной и просто личной работы. При этом они говорили: в гостях хорошо, отлично, превосходно, недурственно, а дома лучше, краше, великолепней, даже сравнить нельзя.

Но на самом деле им было лучше в гостях, дома на них постоянно охотились, устраивали набеги, налёты, наскоки, засады с прошениями, воззваниями, петициями и взрывными устройствами, а в чужой стране к ним никто не имел претензий, лицензий, рецензий, кроме разве что гортензий в букетах и без.

Когда цари, короли, императоры, богдыханы, тираны и бонвиваны (а почему бы нет?) спускались по трапам самолётов, пароходов, вездеходов, тарантасов, слонов и верблюдов, им под ноги стелили ковры, дабы смягчить прикосновение к неродной земле, – и не только им смягчить, но и земле этой злосчастной, горемычной, многострадальной. Тут же в аэропорту, на вокзале, на автобусной станции, возле юрты, вигвама, яранги выстраивался почётный караул с обнажёнными саблями, обрезами, бумерангами, пулемётами и гранатомётами. Дома с таким арсеналом к ним и на пушечный выстрел не подпускали.

Дома они обедали в узком, тесном, домашнем кругу семьи, родни, послушников, приспешников, соучастников и личной охраны, – в гостях же любой приём пищи принимал межгосударственное, международное значение, звучание и содержание. Всё, что елось, пилось, жевалось, глоталось, уминалось, лопалось, трескалось (уф, больше не лезет!), – уплеталось, уминалось (как, опять?) при огромном стечении высокопоставленного народа, который жрал, рубал, уписывал, наворачивал в полной уверенности (а почему не умеренности?), что укрепляет этим международные отношения. И всё это в честь гостей, хотя никакой чести там и близко не было.

В чужой стране им не кричали: «Долой!», «В отставку!», «На свалку!», «На помойку!», «К чертовой (как минимум) матери!». А если и кричали, то это было всё равно непонятно, потому что кричалось, оралось, вопилось на непонятном языке, зато каждое слово гостя тут же переводилось на иностранный язык, на который дома их никто не переводил, потому что дома у них не говорили по-иностранному.

Но больше всего царям, королям, богдиханам, болванам, хулиганам и уркаганам нравилось, что в чужой стране их называли: высокие гости.

Даже если они были совсем маленькие, низенькие, коротенькие, с-пальчик, с-мизинчик, от горшка два вершка, их всё равно называли: высокие гости.

Высоким можно быть только гостем, и никак нельзя быть высоким хозяином, аборигеном, автохтоном, домоседом. Любой недоросток, заморыш, мозгляк становится высоким в чужой стране, а едва ступив на родную землю, опять становится мозгляком, хотя мозгов это ему не прибавляет.

Театр

Венеция. Туристы, туристы…

ПЕРВЫЙ: Это собор святого Маркса?

ВТОРОЙ: Святого Марка, болван!

ПЕРВЫЙ: Сам болван! Я в эту Венецию ездил чаще, чем ты в свою Шепетовку.

ВТОРОЙ (смотрит на него внимательно): Да, да, я вас припоминаю. Тогда каждой группе туристов полагался один гид и один гад, а потом гида сократили и ещё одного гада добавили.

Тормоз Матросова

Все знают, что Матросов закрыл своим телом пулемёт, но представим себе, что он этого не сделал. Что он подумал: зачем я буду закрывать своим телом пулемёт? Он же стреляет, может насмерть застрелить. И что за привычка затыкать собой каждую дырку?

В общем, пробежал бы Матросов мимо этого пулемёта, остался бы жить. Сейчас уже был бы давно на пенсии. И когда он, знакомясь с людьми, говорил бы, что он Матросов, некоторые спрашивали бы: что за Матросов? Случайно не тот, который изобрёл тормоз Матросова, о чём сообщается на всех товарных вагонах? О том, кто изобрел колесо, не написано, о том, кто изобрёл паровоз, не написано, и только про тормоз пишут: «Тормоз Матросова».

Но Матросов, который не закрыл бы своим телом пулемёт, не изобретал тормоз Матросова, и он затруднялся бы сказать, что он за Матросов. Так, просто себе Матросов? Даже как-то неудобно. Кто-нибудь, из самых дотошных, ещё спросит: «И вы даже не закрыли своим телом пулемёт?»

Какой умный! Пусть сначала сам закроет, а потом спрашивает. Как будто это такое простое дело: захотел – закрыл, захотел – открыл. Это же пулемёт! Даже Чапаев старался держаться подальше от пулемёта, переплывая реку Урал, но его всё равно застрелили. А если самому лезть на пулемёт, да ещё закрывать его своим телом… Тебе что, некуда тело девать? Лучше б выучил его, женил, устроил на хорошую работу. Ну, допустим, тормоз Матросова уже изобрели, так изобрёл бы что-нибудь другое. Это же тело! Голова, руки, ноги, полный комплект. Им же можно горы ворочать! Чёрт с ним, с пулемётом, как будто в жизни нечем уже заняться. Кстати, один Матросов, который не лез на пулемёт, стал даже генералом госбезопасности, всю страну обезопасил, в том числе и себя. Ему даже дали за это героя. Не посмертно, как тебе, а прижизненно.

Тормоз Матросова на товарных вагонах предупреждает всех Матросовых: не лезьте куда ни попадя, особенно на пулемёты, потому что пулемёты – это дело дохлое. Не для пулемёта, конечно. Что ему, пулемёту? Он себе та-та-та, а вокруг живые люди. Или уже не живые? У них же, у пулемётов, нет тормозов. Стоит одному начать, и потом их уже не остановишь.

Письмо на родину

Василь, ты не поверишь, я проплакал всю ночь, когда узнал, что у нас есть историческая родина. Это……[1]1
  Определение Государства;


[Закрыть] государство всю дорогу вбивало нам, что у нас родина только одна, хотя для нормального человека одной родины мало. Ему надо или уехать на какую-то родину, или какую-то родину присоединить к своей. Прибалтику, Абхазию или Курилы. А зачем нам эта…… [2]2
  Определение Прибалтики;


[Закрыть] Прибалтика? Зачем нам эти…… [3]3
  Определение Курильских островов;


[Закрыть] Курильские острова? Удивляюсь, как мы ещё не присоединили Израиль. А что? Могли бы присоединить и Израиль, если б эти……[4]4
  Определение евреев;


[Закрыть] евреи не отгородились от нас Турцией и Сирией (я смотрел по карте). Конечно, Турция и Сирия не проблема, мы присоединяли и не таких, но если присоединить Израиль, у нас же не будет исторической родины. Родина опять получится одна – от Египта до Курил (я смотрел по карте). А одной родины нам с тобой недостаточно. Сейчас мы можем уехать в Израиль, а если б его присоединили, пришлось бы уезжать из Израиля.

Вася, с тех пор как я получил твоё письмо, я не перестаю думать о нашей исторической родине. Ты её почему-то называешь Эрец-Исраэль. А что такое этот…… [5]5
  Определение Эрец-Исраэля;


[Закрыть] Эрец-Исраэль? Я немножко догадываюсь, но не хочется думать.

Ты вспоминаешь, как вы исходили из Египта. Мы тоже исходим, уже сил никаких. Исход – будь здоров, а выхода не видно. Потому что народ исходит из этой…… [6]6
  Определение страны;


[Закрыть] страны в другие страны, причем что интересно: евреи исходили из других стран в свою, а наши исходят из своей, причём куда угодно, лишь бы исходить. Я это объясняю тем, что в нашей стране жить невозможно. Присоединили Прибалтику – теперь в Прибалтике жить невозможно. Присоединили Карелию – теперь в Карелии жить невозможно. А теперь вот исходим. Мы хоть и не карелы, и не прибалты, а тоже жить хочется.

А может, это евреи? Была у нас такая версия. Наши говорят, что это они довели нас до того, что у нас жить невозможно. Так они довели когда-то Египет, Вавилон, доведут и этот…… [7]7
  Определение Эреца;


[Закрыть] Эрец……[8]8
  Определение Исраэля;


[Закрыть] Исраэль, чует моё сердце. Напиши, что ты думаешь по этому поводу. Доведут эти…… [9]9
  Определение евреев;


[Закрыть] евреи этот…… [10]10
  Определение Израиля.


[Закрыть] Израиль или не доведут?

Остаюсь (пока ещё остаюсь, но скоро уже двину)

твой Иван.

Переход потенциальной энергии в кинетическую опасность

Известный физик-теоретик, исследовавший проблему перехода потенциальной энергии в различные виды кинетических последствий, пришёл к неопровержимому выводу, что любая потенциальная энергия таит в себе кинетическую опасность.

Даже у себя дома мы не защищены от опасностей, можно прищемить себе голову дверью, сесть на зажженную газовую плиту. Увлекшись очередным сериалом, можно уронить на себя телевизор. Ночью, даже укрывшись с головой, можно провалиться к нижним соседям. А уж врезаться головой в шкаф, затянуть на шее электрический шнур с оголенным проводом – этого на каждом шагу сколько угодно.

А газета? Сколько опасностей таит в себе газета, которую вы так неосторожно выписываете! Случайно забившись в раковину при случайно не закрытом кране, она вам устроит в квартире потоп, дотянувшись до случайно зажжённой спички, она подожжёт вашу квартиру. А если вы случайно её прочитаете, она устроит у вас в голове такое, что в лучшем случае можно будет повеситься.

А из дома хоть не выходи. Опасности подстерегают даже там, где ещё не ступала нога человека. Сто лет нога ступать не будет, двести лет ступать не будет, и всё это время опасности будут терпеливо ждать, чтоб накинуться на вас при первом же вашем появлении.

Допустим, вы живёте в маленьком городе, где о вас не знают даже на расстоянии километра. Но в далёком городе Нью-Йорке на сто двадцатом этаже великолепного небоскреба вас уже подстерегает опасность вывалиться из окна. Но туда ещё нужно попасть, в Америку вас не пускают, да и билет на самолёт стоит дорого (кстати, в самолёте вас подстерегает сразу несколько опасностей: столкнуться с другим самолётом, выпасть из самолёта при случайно не закрытых дверях, быть угнанным в такую страну, даже языка которой вы не знаете, не говоря уже о других неудобствах).

И надо ещё в этом Нью-Йорке найти нужный небоскреб, подняться на сто двадцатый этаж, отыскать то единственное окошко… Но вы упорно оформляете документы, собираете деньги на билет, терроризируете все инстанции, добиваясь разрешения на выезд. И наконец, по прошествии многих месяцев, а возможно, и лет, вы наконец осуществляете свою мечту, прилетаете, поднимаетесь, высовываетесь и летите вниз, теперь уже своим ходом. И приземляетесь на голову своему соотечественнику, которого тоже мурыжили, не выпускали из страны, понимая, что это добром не кончится.

Всё. Теперь можно быть спокойным, никакие опасности вас больше не подстерегают, они навсегда вычеркнули вас из числа своих подопечных.

Между прочим, вы никогда не бывали в Африке? Там тоже вас ждут. Нужно только найти того крокодила и попасть к нему в обеденное время. После этого обеда у вас навсегда исчезнет опасность быть съеденным.

По местам, где вас подстерегают опасности, можно путешествовать всю жизнь, но для этого желательно не выходить из дома. Запаситесь атласами, альбомами, справочниками, энциклопедиями и путешествуйте на здоровье. Только когда будете класть справочник в холодильник, помните что холодильник нужно закрывать с внешней, а не с внутренней стороны, иначе опасность заживо замёрзнуть будет для вас навеки ликвидирована.

Мы ведь живём до тех пор, пока нас подстерегают опасности. И плохо наше дело, когда они перестают нас подстерегать.