Текст книги "Линия ангелов"

Автор книги: Фелиция Флакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

4

– Как вас зовут по-настоящему?

– По-настоящему меня, моя ненаглядная, никто не зовет лет эдак сорок уже.

Так, проехали.

Голубые глаза с хитрыми искорками-блестками в глубине подморгнули с самым настоящим иезуитским выражением. Хотелось подморгнуть им в ответ. С трудом удержалась.

Скарамуш объявился в моей комнате ровно через минуту, как я закончила приводить себя в порядок после бессонной ночи. Подглядывал он, что ли? В какой-нибудь потайной глазок? А что, в нормальных замках подобные «глазки»-гляделки – обычное дело.

Загадочный старик водрузил на столик серебряный поднос с завтраком, а я на свой насыщенный ядом вопрос, где сейчас прибывает великий и ужасный Ангел-city, получила короткий ответ, что улетел.

На небо?

Туда ему и дорога!

– А кем вы приходитесь Гарланду? – не успокаивалась я. – Родственником или другом?

– Все может быть, – получила еще один куцый и уклончивый ответ.

Я скрипнула зубами и перевела глаза на поднос. Кофе, тосты и фруктовый салат… В прежней моей жизни я не завтракала вообще. Стакан минеральной воды натощак, и бешеный галоп с пустым желудком до обеда. Я задумалась: а вдруг сейчас самое время поменять старые вредные привычки?

– Когда позавтракаете, мисс Шеритон, замок в полном вашем распоряжении, – церемонно откланялся Скарамуш, который переходил от чопорного «вы» к фамильярному «ты», и наоборот, с удивительной легкостью.

Он сообщил чрезвычайно приятную новость. Еще ночью меня осенило, что я могу тайком добраться до какого-нибудь телефона (должны же они быть здесь!) и позвонить Барни с криком о помощи. Хотя, кроме экзотического названия острова Каланта, никаких координат дать ему не смогу. И все-таки…

Телефон, телефон.

С заветным словом на устах и фотоаппаратом в руках я вышла после завтрака из комнаты, озираясь, как осторожный опытный хищник. Я делала фотографии на каждом шагу, не веря своему счастью. Волшебные снимки, за которые Барни должен будет меня озолотить. И приколотить аршинными гвоздями к моей голове радужный нимб великомученицы…

Телефон обнаружился на втором этаже, в комнате, напоминающей гостиную. Или салон времен мадам Помпадур – настолько там все выглядело пышно и роскошно. Старинный аппарат, витой, перламутрово-серебряный, с громоздкой трубкой возвышался на антикварном бюро, до такой степени картинный, что я даже засомневалась – действует ли он? Но, подняв трубку и услышав гудки, убедилась, что он не мертвая часть интерьера. Ликование мое вспенилось, как перебродивший сидр, и ударило в голову.

Привыкшая набирать номер по кнопкам, я не сразу справилась с крутящимся диском, вполголоса чертыхаясь и попадая пальцами не на те цифры. Затем, приложив трубку к уху, принялась вслушиваться в бесконечные гудки. Ну же, Барни, подними трубку, черт тебя подери!

Наконец, до меня долетело запоздалое и знакомое, сочное «алло» Барни, соизволившего взять трубку. Но…

– Уже, ненаглядная, соскучилась по старым знакомым, не успев толком подружиться с новыми? – Появившийся за моей спиной Скарамуш взял из дрогнувших рук трубку и аккуратно повесил ее обратно.

Я на миг буквально окаменела. От неожиданности и злости.

– Я ни с кем здесь не собираюсь дружить, – выцедилось из меня нечто злобное и шипящее. – Я здесь не по своей воле. Меня украли и держат взаперти…

– Ни одна дверь не заперта. – Скарамуш пожал плечами. Все в его старом лице коверкалось от беззвучного смеха, который страшно бесил меня. – Вы здесь хозяйка…

– Которой не дают воспользоваться телефоном!

– Можете считать это досадное обстоятельство злыми чарами, – хмыкнул вредный старикан. – В сказках такая беда довольно часто случается с прелестными принцессами.

Ах, если бы это была только сказка. И если я была бы принцессой! Но в сказках принцесс всегда спасет прекрасный принц, до меня же на остров Гдетотам никакому принцу не добраться. И, к слову, у принцесс не бывает фотоаппаратов.

Фотоаппарат…

Я в сердцах демонстративно сфотографировала злополучный телефон, а после, неожиданно наведя объектив на Скарамуша, быстро щелкнула его, ослепив вспышкой.

– Надеюсь, вы не против фотографии на память? – улыбнулась я премило и захлопала ресницами с такой скоростью, что зарябило в глазах.

– Нисколько, – улыбнулся мне в ответ Скарамуш также премило. И хитро. Зубы у него сверкали, как у молодого волка – белые, крепкие, здоровые. – Мне очень хотелось, чтобы мое фото имелось у такой очаровательной леди, как вы.

– О, тут наши желания совпадают, – покивала я злорадно.

– А совпадают ли ваши желания с желаниями Стефана? – обронил Скарамуш, наклоняя седую голову.

«Никсон» едва не упал мне прямо на ногу. Наверное, я покраснела. Точнее, налилась малиновым соком от макушки до груди.

– Не совпадают! – рявкнула я жалко. – Я хочу обратно домой, а ваш распрекрасный Гарланд хочет…

А чего, он, собственно, хочет? Я все еще не знала. Надо у него будет спросить. Когда он спустится с небес на грешную землю.

Где есть я.

Моя фраза так и осталась недосказанной, потому что Скарамуш мерзко захихикал, и малиновый сок на моей коже сделался совсем густым.

– Я могу тебе сказать, чего хочет Гарланд, ненаглядная, но, боюсь, ты размажешь меня по стенке – уж больно грозный вид у тебя, – хихикал и хихикал Скарамуш. – Пусть Стефан сам говорит.

Все! Выносить издевательства старика я более не могла. Подхватилась и понеслась из гостиной, едва не спотыкаясь.

Меня нагнала фраза оставшегося позади Скарамуша что-то про песочную дорожку к бухте, фантастический вид и про бабочек размером со слона.

Я вынеслась из дверей замка на парадные ступени, едва не ослепнув от бешеного солнца. Успела сделать один глоток терпко пахнувшего океаном жаркого воздуха, как меня поприветствовал еще один голос:

– Доброе утро, мисс Шеритон. Стив Уайлд.

Твою мать!

Сразу захотелось упасть на теплые мраморные ступени и забить ногами, как разъяренному ребенку. И орать на весь остров. Чего-нибудь нецензурное.

Начальник безопасности острова выражал всем своим видом любезность и дружелюбие. Аккуратная улыбка на бронзовом от загара приятном лице располагала к тому, чтобы вести нежные беседы, а не драться.

– Решили прогуляться, мисс Шеритон?

Это были уже не словесные «язвости» в духе Скарамуша, а непринужденный светский допрос.

– М-м, – ответила я, сжимая «Никсон».

Щелчок, и второй мой тюремщик попался в кадр, Стив Уайлд остался невозмутим. Настолько невозмутим, что я сделала второй его снимок, после чего он вежливо произнес:

– Вы пока совсем не знаете острова, мисс Шеритон, поэтому первую прогулку вам лучше совершить в моей компании. Каланта – остров чудесный, однако здесь водятся ядовитые змеи…

Да, в любом раю есть змеи. Печальная история Адама и Евы до сих пор на слуху.

– …и я не могу допустить, чтобы с вами случилась какая-нибудь жуткая неприятность, – благожелательно закончил начальник службы безопасности.

Жуткая неприятность со мной уже случилась. Когда Гарланд умыкнул меня.

Я смиренно кивнула, понимая, что обречена на тени за своей спиной. Которые будут на этом острове следовать за мной повсюду.

Шаг в шаг.

Может быть, я все-таки сплю? И мне снится сон? Временами – ужасный, временами – прекрасный. Как, например, сейчас, когда я стою и смотрю на гаснущий, оранжево-фруктовый закат. Этот закат совсем не похож на вчерашний или, точнее, на закат из вчерашнего сна. Я не против экзотических закатов в своих снах, но я совершенно против реальности.

Или же реальность – против, меня?

От возникшего вопроса закружилась голова, и я отшатнулась от окна. Стремительно повернулась и в тихом ужасе привалилась к подоконнику, зажав себе рот рукой, чтобы не завопить. Позади меня, привольно расположившись в кресле, восседал Ангел-city.

Весь в белом.

Когда и как он очутился в моей комнате? Я не почувствовала и не заметила сего явления. И уже была готова поверить, что Стефан Гарланд – сверхъестественное существо, которое свободно перемещается сквозь плотную физическую материю.

– Вечер добрый, мисс Шеритон. – Красивые губы ангела сложились в любезную улыбку, которая не грела, но задевала.

Я мотнула головой. Это не было приветствием, скорее, я таким образом просто отрицала факт наличия Стефана Гарланда в моей темнице. Но одного отрицания мало. Отрицание меня не спасет. Ангел-city вдруг поднялся, распространяя вокруг себя свет, и пальцем поманил меня за собой. Я осталась недвижимой, не собираясь следовать за светом, который слишком опасен для меня.

– Пойдемте, мисс Шеритон. Я обещал дать вам ответ на ваш вопрос, который вы задали мне вчера за ужином.

Вопрос? Боже мой, какой? Мои брови взметнулись высоко на лоб.

– Вы спросили, что я с вами собираюсь сделать, – мягко уточнил Стефан, видя мою картинную растерянность.

Сердце в истерике подпрыгнуло к горлу, а после, сорвавшись с нити-паутинки, ухнуло, кувыркаясь, в хладную бездну, полную ледяных осколков. С пораненным сердцем меня теперь никакая сила не сдвинет с места!

– Сегодня мне уже не хочется услышать ваш ответ, – промолвила я тихо.

– Тогда предлагаю вам просто взглянуть на мою коллекцию, – пожал плечами Гарланд и снова поманил пальцем.

– Коллекцию? – Я невольно встрепенулась – все-таки условные рефлексы фотографа-папарацци не изжить даже после комы. – А что вы коллекционируете, мистер Гарланд?

И нисколько не смутилась, обнаружив понимающую и саркастическую усмешку Ангела-city, способную оскорбить до глубины души.

– Увидите сами, мисс Шеритон.

Разве ангелы могут искушать сильнее дьявола? Гм, получается, что могут… И противостоять тем ангельским соблазнам невозможно. Я тронулась с места, схватив «Никсон», – Ангел-city только кивнул, не препятствуя моим диким журналистским инстинктам.

В «Обители ангелов» оказалось много темных коридоров-лабиринтов, винтовых лестниц и готических арок. Мы прошли через все их таинства, чтобы очутиться в стеклянном коридоре, который неожиданно закончился… оранжереей, совещенной миллионом искусственных солнц.

Ор-хи-деи…

Матерь божья, сколько их тут было! Они цвели в горшках, каскадом свешивались с лиан и кряжистых ветвей, переплетались между собой, а некоторые стелились прямо под ноги…

Я стояла с открытым ртом, забыв про «Никсон», не в состоянии постигнуть обрушившуюся на меня красоту. Столь многообразную и ошеломляющую.

– Я вижу, вы удивлены, – произнес Стефан Гарланд, наслаждаясь эффектом.

Удивлена – это слабо сказано! Давно меня изумление так не било по голове. Я пребывала в глубоком нокауте. Не только от внезапной красоты орхидей, но и от самого факта, что Ангел-city увлекается их разведением. Bay! Вот это новость! Вот это подарок для читателей «Наклонной плоскости»!

– Э-э, сколько же тут всего орхидей? – Я, наконец, обрела дар речи.

– Вы хотели сказать, видов? – наклонил голову Стефан Гарланд – какая-то из свешивающихся орхидей с необычными неестественно-узкими и безумно длинными желто-зелеными лепестками, покрытая чем-то, смахивающим на бородавки, и до дрожи похожая на паука, пыталась примоститься у него на голове.

Я передернула плечами. На них тут же упали какие-то листья с цветами, и запахло чем-то остро-сладким.

– Орхидей у меня – всего ничего. Приблизительно тысяча видов. А если быть точным, 992, – продолжал Ангел-city. – И удивляться здесь нечему, – добавил он, заметив, что мой рот снова приоткрылся. – На земле насчитывается до 30 тысяч видов орхидей. Так что моя коллекция, можно сказать, крохотная.

– А как называется вот то чудо, что зависло над вами? – Я ткнула пальцем в паучье растение над его головой.

– Брассия длиннейшая, – прокомментировал Ангел-city, любовно дотронувшись до жуткого цветочка.

– Очень смахивает на паука, – пробормотала я, поспешив запечатлеть Гарланда в нимбе из паучьих орхидей.

– Чрезвычайно точное наблюдение. Брассии часто называют «орхидеями-пауками». И они легко выращиваются в оранжерее.

Он прошел чуть дальше, отодвигая рукой нависающие растения. Я следовала за ним, пытаясь не уронить фотоаппарат и мучаясь, что же фотографировать. Хотелось запечатлеть все!

– Мой остров, как я уже упоминал, назван по имени одной из орхидей – каланты, – Ангел-city решил, видимо, устроить мне экскурсию, чтобы я умерла от обилия великолепных видов. – С греческого переводится, как прекрасный цветок. Вот она. – Он указал на ярко-розовое создание, которое, впрочем, меня не вдохновило. Чего-то в нем, нам мой вкус, не хватало. – С высоты птичьего полета остров весьма напоминает нижнюю губу именно этого цветка.

Информацию я зафиксировала в своей памяти, каланту – в кадре. И, не успев перевести дыхание, уже внимала дальше.

– Обратите внимание на эту орхидею, мисс Шеритон. – Стефан приподнял ветку, унизанную пятнистыми цветами, достаточно привычными даже для моего неискушенного взгляда. – Грам-матофиллюм прекрасный, называемый также «леопардовой орхидеей». Она может весить целую тонну и более.

Я тихо присвистнула, рассматривая бесконечный цветонос, теряющийся где-то в переплетении листвы.

– Согласно поверьям семена этой орхидеи обладают магическим свойством – если добавить их в напиток женщине, она обязательно ответит вам взаимностью…

* * *

Я вскинула глаза и немедленно пожалела об этом: устремленный на меня взгляд Ангела-city не сулил ничего хорошего. От таких взглядов хотелось заползти на высокое дерево и самой превратиться в орхидею.

– Вы уже провели соответствующий эксперимент с этими магическими семенами? – Голос у меня резко взвихрился в космическую высь.

– Собираюсь провести, – улыбнулся Стефан Гарланд. – В ближайшее время…

Я отступила от него сразу на три шага. Гарланд ухмыльнулся. В окружении неземных цветов, весь в белом, он и впрямь выглядел ангелом из Эдема. Только в его Эдеме было горячо, как в аду. У меня по спине бежали капельки пота одна за другой.

– Я выразился неточно, когда сказал, что в коллекции 992 вида орхидей. На самом деле со вчерашнего дня у меня их уже 993. – Если мой голос рвался вверх, то голос ангела упал до низких, приглушенных хрипотцой тонов. – Мисс Лайлия Шеритон стала главным украшением моей коллекции…

– Орхидей лайлий в природе не существует, – изрекла я совсем тоненьким голосочком, каким могла бы объясняться кукла, научившаяся говорить.

Новая ухмылка, еще «красивее» прежней, задрожала на губах ангела. Он протянул руку к ближайшему цветку, яркому и нежному, как шелковые крылья волшебной тропической бабочки:

– Это – лайлия коноварно-красная, а вот эта – лайлия пурпурная. А вот эта, – он сверкнул глазами в мою сторону, – Лайлия Шеритон.

Меня снова отправили в нокаут.

– Меня назвал отец по имени семьи римских патрициев Лайлиев, – вдруг соскочила с моих губ самая страшная тайна Мирмекс. – Он у меня профессор римского права, на Древнем Риме помешан до безумия.

– Представьте себе, название этих орхидей происходит от имени той же самой семьи римских патрициев. – Ангел-city осторожно сорвал изящный цветок лайлий киноварно-красной и, приблизившись ко мне, аккуратно вставил его в мои перепутанные волосы. А после приподнял мне подбородок указательным пальцем и произнес опасно-вкрадчиво: – Так уж получилось, что орхидеи лайлий всегда были моими любимыми цветами. И то, что вас зовут так же – это судьба…

Меня качнуло. В голове взрывались фейерверки, лопались воздушные шарики, а перед глазами желтые огоньки неизвестной природы устроили пляски святого Витта. Со всех сторон наплывали незнакомые и сладкие цветочные ароматы, которые волновали сознание. И все казалось нереальным…

– И что же, вы теперь посадите меня в цветочный горшок и будете взращивать, как все остальные орхидеи? – В настоящий момент мой голос сипел.

– Нет, мисс Шеритон. Цветочный горшок – не для вас, он не позволит вашей красоте раскрыться полностью. – Губы Стефана Гарланда внезапно очутились рядом с моими губами, коснулись их, слегка, вскользь – точно теплый луч по ним пробежался. – В постели вы будете смотреться куда лучше и органичнее…

Ослепительная вспышка на миг все сделала перед глазами белым. Наверное, именно таким бывает свет в конце известного туннеля. На границе ослепительного света и реального мира я видела только ангела. С потаенной усмешкой.

– Вы хотите со мной переспать?

Шелестящий смешок вместе с теплым дыханием долетел до меня, и вся вселенная вместе с оранжерей тронулись с места.

– Переспать с вами я не хочу. Но хочу заняться с вами любовью.

– Что я должна сделать, чтобы этого не случилось?

– Перестать быть Лайлией Шеритон.

5

На следующее утро я проснулась со вчерашней мыслью о телефоне. Мне он очень, очень нужен! После весьма недвусмысленного заявления Ангела-city я находилась в состоянии, близком к оглушающей панике. И хотя ужасный ангел более ко мне не притронулся, я полночи представляла, как это случится. Воображаемые картины получились настолько красочными, что заснуть у меня вообще не получилось. Так до утра и пролежала в постели, изнемогая от собственных причудливых фантазий, о которых впору рассказывать психоаналитику. Но вряд ли на острове Каланта имелся психоаналитик.

А как только небо окрасилось в нежно-орхидейные тона, вскочила с постели, схватила фотоаппарат и отправилась бродить по сонному замку, с единственной мыслью:

ТЕЛЕФОН!!!

Раритетный телефон в гостиной я решила проигнорировать, помня о вчерашней неудачной попытке. А второй отыскала только через полчаса – в странной комнате, полной хрустальных ваз с орхидеями (с чем же еще!) всех оттенков мироздания.

Обычный современный бесшнуровой телефон. С кнопочками! Я снова считала себя почти счастливой. Мои пальцы шустро забегали по тем мягким кнопочкам, набирая заветный номер.

Барни, сволочь, опять не брал трубку…

– …Девочка очень упорная, Стефан. По-моему, с этим надо что-то делать…

Барни мне ответил, да только я уже ничего не могла ему сказать. Скарамуш и Гарланд стояли в дверях странной комнаты. Оба имели примерно одинаковое выражение лица, и, глядя на них, стоящих рядом, я вдруг обнаружила, что они очень похожи чертами лица. Наверное, они все-таки родственники.

– Я как раз рассуждаю на сию тему, – отозвался негромко Ангел-city, блуждая по моей фигуре беспросветными глазами.

Одетый в обычные синие шорты и поношенную черную тенниску, он отнюдь не становился простым смертным.

И вообще, я его не ждала столь ранним утром… В телефоне послышались короткие губки – это Барни на другом конце провода в сердцах бросил трубку.

– То ли мне заточить ее в самую высокую башню, как горемычную Рапунцель, – продолжал тем временем неторопливо глумиться ангел, – то ли спустить в глубокий подвал и приковать там цепями к стене. А может быть, запереть в моей личной спальне?

– Ага! – радостно подхватил Скармуш, потирая руки. – И приковать цепями… К постели. Я такое в кино видел. Извини, Стефан, не удержался от соблазна утянуть у тебя диск с порнушкой…

Я молча воткнула телефон в его законное «гнездо». Мне не телефон следует искать в этом замке, а ружье. И лучше двуствольное.

– У вас есть другие варианты, мисс Шеритон? – спросил моего мнения ненавистный Ангел-city, не слушая вопли Скарамуша про украденную «порнушку».

– Есть, – кивнула я. – Отправить меня домой.

– Ну-у, – разочарованно протянул негодяй Скарамуш. – Это неинтересно.

– Кому как, – процедила я, изнутри вспухая.

– Вы понимаете, мисс Шеритон, что ваша строптивость должна быть наказана? – тоном строгого бесстрастного судьи поинтересовался Стефан Гарланд, и Скарамуш захихикал просто омерзительно.

Я скрестила руки на груди, всем своим видом выражая: «Ну-ну».

– Пойдемте, – потянулся ко мне Ангел-city.

Я все так же молча показала ему средний палец на руке. Со Скарамушем случилась самая настоящая истерика. Подлый старикан едва не упал на пол от колик, вызванных хохотом.

– Ой-ей, Стефан, давненько тебя так конкретно не посылали.

– Да нет, – отозвался Гарланд хладнокровно. – Мисс Шеритон и позавчера мне указывала то же направление. А я все никак не соберусь в те края заповедные…

Я не уловила момента, когда моя рука очутилась в его руке, сомкнувшейся вокруг запястья, как клещи, и страшная сила повлекла меня из комнаты, не давая возможности сопротивляться.

– Удачи тебе, девочка, – не удержался Скарамуш от прощальных слов, я не успела отправить его к такой-то матери.

Страшная сила приволокла меня в комнату и закрыла дверь. На ключ! Я с шумом выдохнула и осмотрелась, размышляя, какой из предметов в комнате поможет мне в случае опасности отстоять свою добродетель или даже жизнь. Но, кроме декоративной легкой вазы, ничего не обнаружила.

– Все, что вы сделали и делаете по отношению ко мне, неправильно и аморально, – поспешила тогда я начать первой.

Ангел-city, стоявший в пяти шагах от меня, сунул руки в карманы и изогнул бровь.

– Все, что я делаю по отношению к вам, чрезвычайно приятно, – парировал он недвусмысленно. – И пока, к сожалению, я делаю с вами не всёиз того, что приятно. Приятных вещей существует гораздо больше. И я собираюсь наверстать упущенное.

– И получите по голове, – предупредила я, увидев, что он двинулся в мою сторону.

Я схватилась за вазу. Видимо, выражение лица у меня стало бойцовским, потому что Гарланд остановился, переводя прищуренные глаза с вазы на меня и обратно.

– Вы собираетесь со мной драться, мисс Шеритон? – мягко уточнил он.

От его по-кошачьи бархатистого голоса у меня мурашки испуганной гурьбой побежали по спине. Я не ответила, но кивнула, еще крепче сжимая вазу.

– Жаль вазу, – заметил Ангел-city меланхолично. – Богемское стекло. Ручная работа. Эксклюзив.

– Ваш эксклюзив останется целым и невредимым, если вы соизволите покинуть комнату, а лучше – отправить меня домой. – Я почему-то заговорила высоким стилем, как какая-нибудь потомственная аристократка.

– Жаль вазу, – повторил Ангел-city.

А потом раздался звон разбитого стекла. Богемского…

Гарланд двигался настолько стремительно, что я даже не успела моргнуть, а выбитая из моей руки ваза уже валялась разбитая вдребезги на полу. Затем я все-таки моргнула и… очутилась припечатанной за руки к стене. Ангел-city вжался в меня всем телом. Стальная пряжка кожаного ремня на его джинсовых шортах вдавилась мне в живот.

– Я куплю другую вазу, – улыбнулся он и, склонившись, принялся меня целовать, не давая ни вздохнуть, ни шелохнуться.

В поцелуях ангела огня имелось больше, чем в геенне огненной. Огонь был живым и плавил губы. Они разомкнулись, истончились, превратились в трепещущие лепестки и… запылали в ответ. Огненные поцелуи оставили жгучие клейма на висках, скулах, веках и шее. Куда бы они ни коснулись – повсюду выжигали пламенный след.

Я хотела вздохнуть, но единственный судорожный вдох принес лишь все тот же убийственный любострастный жар. Я могла бы сгореть заживо. И так и не поняла, почему осталась жива.

…Жар схлынул внезапно. Отступил вместе с ангелом. Я стояла по-прежнему у стены, не в состоянии отклеиться от нее и, ловя обугленными от поцелуев губами прохладу, смотрела затуманенными глазами, как Гарланд уходит из комнаты, прихватив мой «Никсон».

Дверь за собой Ангел-city запер на ключ…

* * *

Я просидела взаперти весь день. И находясь в бешенстве. Неслыханное унижение! Сначала утащили из собственной квартиры, а потом и телефоном воспользоваться не дают, Приравнивают попытку позвонить к страшному преступлению. Да еще фотоаппарат конфисковали.

Изверги!

Я металась от стены к стене, как замурованная белка. Рассмотрела из окна все цветовые нюансы бесстрастного океана, который менялся каждый час. Сравнивала небесную гладь с водной и, наоборот, считала облака и изучала пенные волны…

К вечеру у меня начали проявляться признаки клаустрофобии: я задыхалась и хотела выломать дверь. Наверное, я бы так и поступила, но дверь вдруг отворилась сама – в тот самый момент, когда я мысленно уже прикидывала, сколько ударов ногой потребуется, чтобы заслоны дрогнули.

Вместе с густеющими сиреневыми сумерками в комнате появился Ангел-city. Я покосилась на его черную шелковую рубашку. Черный шелк? К чему бы это?

Гарланд без всяких слов направился к антикварному шкафу и принялся перебирать висевшие там платья. Я насторожилась еще больше. В полной тишине слышался лишь шорох потревоженных тканей.

– Вот, наденьте это. – Он кинул на постель нечто матово-черное, воздушно-шифоновое. – Будем с вами в одной цветовой гамме.

– Где будем? – просто поразительно, насколько быстро я научилась мудреному искусству задавать совершенно не те вопросы.

– Я приглашаю вас на интимный ужин. Интимный? Насколько?

Мои глаза уставились на полупрозрачное платье. Под него, наверное, какое-то особое белье требуется. Которого у меня нет…

– Мой отказ роли не играет? – осведомилась я на всякий случай.

– Не играет. – Ангел-city не оставил никаких иллюзий. – На ужине нас будет трое.

Трое?!

Я почувствовала, как у меня задрожали коленки. И кто же тот третий на загадочном интимном ужине? Скарамуш? Нет, тогда я лучше сразу выброшусь из окна в океан. Выражение моего вытянувшегося лица сказало все без всяких слов. Стефан Гарланд мелодично рассмеялся.

– Вы, я и ваш фотоаппарат.

Что-то мне подсказывало, что подобные интимные ужины ничем хорошим закончиться не могут. И фотоаппарат на таких ужинах лично мне совсем не нужен. Зачем же Гарланд «пригласил» тогда мой «Никсон»?

– Я жду, – прервал мои мучительные размышления по поводу ужина на троих Ангел-city.

– Чего вы ждете? – Я взмахнула ресницами, как механическая кукла.

– Когда вы начнете собираться.

– Я начну собираться тогда, когда вы выйдете из комнаты, – огрызнулась я.

– Я не выйду из комнаты…

– Что-о?!

– Что слышали. Одевайтесь при мне. Я вам молнию помогу застегнуть.

Я громко чертыхнулась от такого вопиющего бесстыдства и в очередной раз отправила Гарланда в заданном позавчера направлении искать такую-то мать. Однако Ангел-city меня не послушался. Он никуда не пошел. Хуже того – он исподлобья посмотрел на меня та-а-аким взглядом, что я невольно схватила прозрачный наряд и загородилась им, как ширмой.

Через пять минут я уже была одета. Шелковый шифон обрушился на меня нежным ливнем. Полупрозрачные складки заколыхались, обволакивая плоть, ничего не скрывая, но подчеркивая и обрисовывая.

На спине чиркнула плательная молния, услужливо застегнутая Гарландом. Затем его теплые руки скользнули по моим обнаженным плечам, точно наслаждаясь их прохладной шелковистостью.

– Вы, мисс Шеритон, квинтэссенция искушения, – мужские губы коснулись чувствительный точки за ухом, и в моих венах вместо крови вспенилось шампанское. – За такое надо платить.

– Вам или мне? – Мой безумолчный язык в очередной раз не смог продержаться за зубами.

Я услышала у себя за спиной смех, и мужские губы вместо ответа поцеловали в висок.

– Предлагаю в вашей фразе убрать слово «или». – Ангел-city не отпускал меня, а мне срочно требовалось взглянуть на себя в зеркало.

Чтобы понять, насколько все… прозрачно.

Я вывернулась-таки и шагнула к зеркалу. Так и есть. Все просто ужасно, то есть прозрачно. На груди слишком мало ткани, а та, что была, не имела, увы, дублирующего слоя. Явственные очертания прелестей могли пробудить дикие инстинкты даже в мраморном ангеле, не говоря уж о том ангеле, который сейчас маячил за моей спиной, всматриваясь в мое зеркальное отражение. И что читалось в его черных глазах – не понять. И лучше не пытаться…

Ноги также просвечивали сквозь шифон. Я даже могла рассмотреть бледный шрам на левой коленке. Тонкая подкладка подола заканчивалась где-то в районе ягодиц.

Ненавижу вечерние платья!

Впрочем, черный цвет оказался мне к лицу. Ранее я им никогда не злоупотребляла, предпочитая неброские маскировочные серые и коричневые тона.

Теперь начну.

Злоупотреблять.

Ситуация оказалась гораздо хуже, чем я предполагала. Прозрачное шифоновое платье – полбеды. Главная беда состояла в том, что интимный ужин Ангел-city устроил не где-нибудь, а в собственной спальне…

Я, ни о чем не подозревавшая, шагнула за порог какой-то комнаты и увидела… постель. Роскошное ложе, застеленное ослепительно-белоснежным меховым покрывалом. И мех оказался натуральным. С длинным ворсом. Блестящим и мягким.

От потрясения у меня отнялся (наконец-то) язык и, кроме коротких протяжных междометий, ничего изо рта не выскочило:

– А…ой… у-у..

– Столовая не совсем годится для интимного ужина, – прокомментировал Гарланд, загораживая собой выход из спальни-ловушки. – А эта комната – место самое что ни на есть подходящее.

– А… ой… у-у…

Полукруглая спальня была погружена во мрак. Тяжелые бархатные портьеры гасили любой свет из внешнего мира. Простая комната, где каждый из немногочисленных предметов – роскошен и уникален. Старинные кресла; зеркало в драгоценной раме высотой от пола до потолка; обтянутые китайским антикварным шелком стены; резные шкафчики и картина напротив двери – кажется, Эдуард Мане. Кажется, подлинный…

Посередине спальни стоял инкрустированный перламутром круглый столик, сейчас изысканно сервированный для ужина. В тоненькой узкой вазе виднелся единственный лилово-розовый цветок, поразительно-прекрасный.

Орхидея…

Две полупрозрачные свечи в двух серебряных подсвечниках, расположенных по обе стороны стола, освещали всю комнату. Тени, вспугнутые бледно-золотистым светом, таинственно колебались по углам.

Ангел-city усадил меня за стол со всей церемонностью английских аристократических традиций. Я ждала, когда ко мне вернется дар речи. Он вернулся после первого бокала восхитительного сладко-рубинового вина, отогревшего мой онемевший язык.

– Как называется эта орхидея? – Внутри разливалось тепло, пробуждавшее инстинкты – все до одного, кроме инстинкта самосохранения.

– «Каттлея Персиваля», – улыбнулся Гарланд через стол – то ли мне, то ли орхидее.

В призрачном свете свечей он сам казался нереальным. Светлые волосы, падающие на лоб; глаза без зрачков и дна; тени на лице и траурный шелк одежд. Я могла бы смотреть на него вечность…

– Где наш третий участник ужина? – Я с усилием отвела взгляд, и глаза забегали по комнате в поисках фотоаппарата.

– Там, – Ангел-city указал на этажерку в углу.

– Я вас сейчас сфотографирую, – предупредила я, поднимаясь – шифон легким облаком взвился вокруг моих ног.

– Пожалуйста, – откинулся на спинку стула Стефан, наблюдая за провокационной картиной.

Когда я навела объектив на его расслабленное эльфийское лицо, светлое и удивительное, то мысленно поклялась, что этот снимок – только для меня. «Наклонной плоскости» он не достанется.

В черные глаза ангела упадет лишь Лайлия Шеритон. Сотни, тысячи раз! И это будет самая лучшая фотография, которую я когда-либо делала…

Сделав снимок (в полной тишине, если не считать потрескивания свечей), я отвернулась, чтобы положить «Никсон», а когда оборотилась, то увидела, как Ангел-city пододвигает мне вновь налитый бокал.