Текст книги "Линия ангелов"

Автор книги: Фелиция Флакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Ваша комната, мисс Шеритон, на третьем этаже. Из окна открывается отличный вид на океан.

Я спотыкнулась. Во-первых, потому, что Скарамуш отлично знал, как меня зовут, а во-вторых, сильно зацепило слово «океан».

Океан!

Значит, остров Каланта находится в океане. Бот мой, знать бы еще, в каком именно.

– Небось в своем душном цивилизованном мегаполисе вы из окна квартиры видите лишь кусочек грязного серого неба и забыли, что такое настоящие голубые небеса, – продолжал рассуждать Скарамуш. – По мне, так это величайшее несчастье, Нет ничего прекраснее, чем дышать полной грудью и любоваться бескрайним небосклоном…

– Насколько давно вы знаете Стефана Гарланда? – прервала я романтические излияния Скарамуша.

– В вашей комнате сказочно уютно, – сообщил он вместо ответа.

Надо полагать, что любые мои вопросы останутся без ответов.

…И вновь блаженные вздохи и восторженные ахи были готовы сорваться с моих приоткрывшихся губ, когда я шагнула в свою темницу. Я оказалась совсем не готова очутиться в покоях Спящей красавицы.

Комната выглядела удивительно светлой из-за двух огромных арочных окон, занимавших почти две стены. Золотистые шелковые обои, шафрановый ковер и янтарный альков с парчовым пологом усиливали во сто крат эффект бесконечного света.

– Чудненько, – только и могла я выговорить, растерянно озираясь по сторонам.

Мечущиеся глаза наткнулись на резные дверцы стенного шкафа. И я поняла, что вижу перед собой роскошный антиквариат. Таких уже шкафов лет триста, как не делают. Однако мои истертые поношенные джинсы вряд ли достойны подобного королевского хранилища.

– Полагаю, вам здесь понравится, прекрасная мисс. Эта комната создана для вас.

Я посмотрела на стоящего в дверях Скарамуша. Похоже, ему и в самом деле хотелось, чтобы мне здесь понравилось.

– У меня еще не было такой красивой комнаты… – призналась я, но фразу не закончила.

У меня еще не было такой красивой комнаты, в которой меня запрут, как узницу.

Наверное, по моему изменившемуся напряженному лицу старик догадался о концовке предложения. Глаза у него вспыхнули и прищурились.

– Милая девочка, ты даже не представляешь, как тебе несказанно повезло, – изрек Скарамуш после выразительной паузы.

Я восприняла его развязную «милую девочку» и фамильярное неожиданное «ты» как само собой разумеющееся – настолько по-отечески проникновенно прозвучали эти обращения в устах старика. Однако согласиться с тем, что мне «несказанно повезло», никак не могла.

– Ты в этом скоро убедишься сама, – заверил меня Скарамуш все тем же проникновенным тоном.

Я передернула плечами, словно по ним пробежала ледяная ознобная змейка. Что толку спог-рить со стариком, который является верным слугой Ангела-city? И для которого остров Каланта – весь мир и вся жизнь?

Я же пребывала в раю одна… И поневоле. Роскошная комната внезапно расплылась перед глазами, контуры предметов сделались зыбкими и туманными. Кажется, я собиралась в очередной раз зарыдать. Поспешно вперившись в окно, я отчаянно моргала ресницами, пытаясь согнать предательскую соленую влагу. Мне нельзя плакать!

– Ужин будет через час. Советую вам принять душ и обязательно заглянуть в шкаф.

Я не слышала, как ушел Скарамуш. Медленно повернувшись, сквозь мокрые ресницы посмотрела на закрытую дверь. Заперта ли она?

* * *

Дверь оказалась не заперта. Впрочем, моему похитителю не стоило опасаться побегов пленницы. С острова Каланте можно только улететь. По «Линии ангелов». Другого сообщения с большой землей не имелось.

Я подошла к окну. И застыла, завороженная: над океаном плавился рдяный закат. Алые извилистые струи рассекали подсиненное небо по причудливым траекториям, перехлестываясь и переплетаясь. Вспененные облака, сбрызнутые палевой краской, парили над усмиренной водной гладью, поменявшей цвет, сделавшейся молочно-лиловой. Пурпурное солнце, идеальный круг с четкими контурами, падало прямо в океан.

Я была непривычна к такой красоте. Меня всегда интересовали люди, лица, жесты и выражения глаз. Я восторгалась цветами и бабочками. Но я никогда не восхищалась вечностью. В большом городе вечность – это долгая поездка в метро. Или блуждание по многолюдному запутанному гипермаркету. Или затянувшаяся скучная вечеринка…

А настоящая вечность – она другая. И именно на настоящую вечность я смотрела сейчас в окно. И видела ее впервые.

Впервые чувствовала ее.

Как жаль, чертовски жаль, что я не смогу запечатлеть вечность на пленку. Мне придется запомнить лишь глазами, запечатать воспоминания в сердце… Я с трудом оторвалась от окна. Обернулась и посмотрела на комнату, в которой сгущались сумерки. Сколько времени я пробуду в этих королевских апартаментах? Ответа не было.

Скарамуш говорил что-то насчет того антикварного шкафа, просил заглянуть. Я распахнула резные дверцы и ойкнула. В шкафу висели платья. Много платьев. Длинные, из дорогих мерцающих материалов и, похоже, все до единого – вечерние. Несколько мгновений я ошарашенно взирала на загадочный гламурный гардероб, перебегая глазами с одного умопомрачительного наряда на другой, а потом резко захлопнула дверцы шкафа и выдохнула. Ненавижу вечерние платья! Никогда их не носила и носить не собираюсь. В вечерних платьях щеголяют те, кого я тайком снимаю на «Никсон». А по мне, потрепанные джинсы или свободные шорты – верх мечтаний. Удобно и нигде не жмет.

Я отправилась в ванную, где в очередной раз едва не умерла от изумления, обнаружив вместо обычной акриловой ванны круглую розовую мраморную, позолоченные краны и хрустальные вентили. А также набор полотенец, банный халат и бездну принадлежностей для мытья: от мочалки и гелей для душа до флаконов с кремами и ароматическими маслами.

Опустившись в пенную воду, я мгновенно отрешилась от всего, выскользнув из райской реальности в теплый вакуум.

3

– Грех прятать столь дивные формы под уродливыми джемперами по колено. Вы – грешница, мисс Шеритон. С прекрасным телом Афродиты.

Бархатистый приглушенный голос донесся откуда-то сверху. Мои глаза распахнулись, и я не сразу поняла, где нахожусь. Вода в ванной успела остыть, жалкие остатки роскошной розовой пены кое-где еще плавали на поверхности.

Ангел-city стоял у двери ванной, прислонившись плечом к косяку, со скрещенными на груди руками, и беззастенчиво рассматривал мое тело, прикрытое местами пенными клочками. Черные глаза видели все. Они наслаждались зрелищем. И становились матовыми.

Опасными.

– Да как вы смели! – Я почти с головой ушла под воду. – Выйдите немедленно!

Стефан Гарланд выразительно изломил бровь, не сдвинувшись с места. Глаза его по-прежнему нагло скользили по моему телу. Я взирала на него с бессильным яростным негодованием, сознавая, насколько глупо смотрюсь сейчас – голая, мокрая, в пене и в бешенстве.

Молчание и созерцание затянулись…

– Вы уйдете? – прошипела я, начиная замерзать в совсем остывшей воде.

– Я подам вам полотенце, – вместо ответа произнес Гарланд, рот у него подозрительно подрагивал, губы пытались приподняться уголками вверх.

– Идите вы на!.. – не выдержала я, заорав в голос и моментально охрипнув.

– Я только что с дороги, – цинично ухмыльнулся Ангел-city, присаживаясь на край ванны, – не хотелось бы пускаться снова в путь. Тем более что он неблизкий.

Не помня себя от злости, я в сердцах хлопнула рукой по воде, подняв высокий фонтан мыльных брызг.

И с удовлетворением смотрела, как ненавистный Стефан Гарланд стирает воду с лица. Он был весь мокрым! Капли блестели в волосах, на ушах, на шее. Белая рубашка из тончайшего хлопка, в которую он переоделся, видимо, для ужина, прилипла к телу.

– Вам следует переодеться, – подала я голос, в котором позвякивало холодное ехидство.

– Разумеется, – кивнул Ангел-city спокойно (ужасно спокойно!), несколько мелких капелек сорвались у него с челки.

И он принялся расстегивать пуговицы на рубашке, быстро оказавшись голым по пояс. Приоткрыв рот, я из ванны уставилась на его обнажившийся торс, достойный того, чтобы его увековечили не только на фотопленке, но и в мраморе.

Потрясающе красивое мужское тело! На левом плече у Ангела-city виднелась небольшая татуировка – треугольник, в верхней части горизонтально перечеркнутый прямой линией.

Пару секунд я не могла оторвать заблестевших глаз от этого черного треугольника на гладкой коже.

– Алхимический символ воздуха. – Стефан Гарланд правильно истолковал мой неприличный взгляд. Он должен был его обжечь, как радиационные альфа-лучи, чья доза превысила все допустимые нормы раз в триста.

– Да, воздух – это как раз для ангелов, – пробормотала я потерянно.

Впервые в жизни я лишилась самообладания и душевного спокойствия при виде атлетического мужского торса. А ведь сколько откровенных фотографий известных плейбоев и не менее известных спортсменов я сделала в своей жизни! Сколько мужских тел, крепких, смуглых, накаченных, проходили перед моими зоркими и равнодушными глазами, и сердце при виде их ни разу не сбилось со своего ритма.

А сейчас оно прыгало в груди, как сумасшедший каучуковый мячик, с силой ударяясь о ребра. Мне не хватало силы воли, чтобы опустить ресницы.

Я видела, как рука Гарланда протянулась ко мне, дотронувшись до взъерошенных мокрых прядей. Одно движение, и рука скользнула дальше вниз по шее, к моему плечу, с плеча – на грудь, покрытую капельками воды…

Яс диким воплем взвилась из воды, показавшись тем самым Ангелу-city во всей красе. И ему хватило единственного взгляда, чтобы вобрать эту красу целиком.

– Вода совсем холодная, – произнес он хрипловатым голосом, царапнувшим меня. – Вы можете простудиться, мисс Шеритон. Выходите из ванны.

Через миг он стоял передо мной, держа на весу большое махровое полотенце.

– Выходите, – скомандовал он. Приказ прозвучал неожиданно жестко и категорично. Не подчиниться ему я просто не могла. И я шагнула прямо в его руки, утонув в мягком полотенце, которое благодаря ловкости Ангела-city мгновенно обмоталось вокруг меня, спасая от внешнего холода. Руки Гарланда не торопились размыкать кольцо.

Мы так и стояли в ванной комнате, прижатые друг к другу, и наши обнаженные тела разделяло лишь полотенце. Мои глаза упирались в треугольник-татуировку. Губы – в мужскую кожу, от которой исходил терпкий, горьковатый запах.

Мне невольно подумалось, что сейчас свихнусь от нахлынувшего невесть откуда адского жара, который добрался до мозгов, превратив извилины в желейные сгустки. Мыслить рационально я была не в состоянии. Вообще мыслить сейчас не могла.

– Я вернусь минут через пятнадцать. – Голос Стефана Гарланда звучал теперь совсем низко. Как вибрировали мои бедные оголенные нервы от каждой хрипловатой нотки его голоса! – И если через пятнадцать минут вы не будете готовы спуститься к столу, то я позабочусь лично о вашем платье и всем остальном, что доставит мне огромное удовольствие.

Через мгновение я осталась в ванной комнате одна, судорожно сжимая влажными пальцами полотенце и таращась на захлопнувшуюся дверь.

* * *

Страшное открытие поджидало меня, когда я вышла из ванной. Мои джинсы и джемпер вместе мокасинами исчезли! Вместо них на атласном покрывале постели лежало нечто крошечное кружевное.

Трусики…

Я проглотила плотный комок, вставший поперек глотки. Мои дела становились все хуже. От безысходности мне предстоит надеть одно из тех невероятных платьев, что висели в антикварном шкафу. Иначе Стефан Гарланд через пятнадцать минут обнаружит меня в чем мать родила. Чему, разумеется, будет несказанно рад. Стефан Гарланд…

Чего он добивается? Что я лягу к нему в постель? Пусть не обольщается. И не обольщает. Хоть он и ангел с внешностью эльфа, хоть у него и татуировка на плече, я смогу проявить должное здравомыслие… Наверное.

И ему вовсе необязательно для этого похищать вздорную и дерзкую, престарелую 30-летнюю мисс, то есть меня, ибо он может одним движением ресниц уложить любую кинозвезду к себе в постель. Мирмекс-то ему на что сдалась? С тяжелым сердцем я снова раскрыла злополучный шкаф. Как много же вас здесь, платьев, не для мисс Шеритон, скандального фоторепортера! Я выдернула первое попавшееся текстильное чудо. Из струящегося шелкового джерси кремового цвета. Приложила к себе и посмотрелась в зеркало.

Мне всегда мешала моя красота. Досадное обстоятельство, которое служило серьезной помехой в работе. Мне трудно пришлось зарабатывать себе имя в мире фотографов, ибо на меня смотрели лишь как на симпатичную амбициозную куклу, которая слишком много возомнила о себе. Я приложила тьму усилий, чтобы стать известным фотографом Мирмекс, от имени которого содрогались все «звезды» и не поминали его всуе. Если бы я уродилась невзрачной и невидной, то в жизни продвигалась бы в тысячу раз быстрее и удачнее.

От своей жизни я хотела одного – лететь впереди всех.

Я вечно казалась хрупкой и воздушной, с густой гривой темно-каштановых кудрей и фарфоровой прозрачной кожей. Большие ореховые глаза с золотистыми искорками в зрачках приподнимались внешними уголками к вискам, что придавало лицу что-то интригующе-восточное. Мягкие припухшие губы всегда были насыщенно-розовыми, четко очерченными. Две неглубокие ямочки на щеках становились еще глубже, если губы изламывались в улыбке.

Кукла!

Истинная кукла.

Я старалась, как могла, скрывать свою кукольную внешность. Прятала фигуру в тусклых бесформенных вещах. Не вспоминала о косметике и парикмахерах. Солнцезащитные очки не снимала почти до полуночи… В моем гардеробе не было ни одного платья. Я плохо представляла, что такое шпильки и чулки.

А теперь мне предстояло надеть роскошный вечерний наряд… Я пришла в ужас.

* * *

– Вы невероятно красивы, мисс Шеритон. Вы подозреваете об этом?

Зеркало вдруг отразило подошедшего сзади Стефана Гарланда. Он появился совершено бесшумно, материализовался из светового портала. Я по-прежнему стояла обнаженной у зеркала, и приложенное поверх платье прикрывало меня только спереди. И какое, надо полагать, зрелище открывалось со спины!

Ангел-city приблизился почти вплотную и положил руки на мои обнаженные плечи. Наши взгляды пересеклись в зеркале.

Я не испытывала ни малейшего смущения, но меня как будто парализовало. Я не могла шелохнуться, ощущая обнаженной спиной шедшее от рук Гарланда тепло. Токи неизвестной природы и высокой частоты неслись по коже, сделавшейся болезненно чувствительной.

– Невероятно красивы, – повторил Гарланд вибрирующим шепотом, склоняясь низко и едва касаясь губами моего плеча. – Похожи на эфирное создание из старинной легенды.

От его шелкового шепота можно было впасть в транс.

– Вы появились на пять минут раньше, – слабое шелестящее шипенье вырвалось у меня, и платье чуть не выскользнуло из ослабевших пальцев.

Все казалось нереальным. И особенно руки Ангела-city, ласкавшего плечи. В жизни Мирмекс знала очень мало мужчин, и – ни одного ангела. Может быть, именно поэтому все, что сейчас творилось перед зеркалом, так действовало на меня.

Уничтожало меня.

Прежнюю…

– Я торопился, – траурные глаза вдруг блеснули, в них замигали опасные белые огоньки.

Этого блеска хватило, чтобы я нашла в себе силы отстраниться и принялась натягивать платье, в спешке и с непривычки путаясь в обилии шелковистого материала и пытаясь просунуть руки неизвестно куда. Потянулась к молнии, но Гарланд меня опередил, опять бесшумно очутившись подле и застегнув молнию на спине резким взмахом.

Я невольно покосилась на себя в зеркало, и увидела там незнакомку с распущенными неприбранными волосами, обтянутую тонким блестящим материалом, чей тон сливался с тоном кожи тела.

– Вы забыли надеть вот это.

Мне пришлось обернуться к Гарланду. У него на указательном пальце болтались прозрачные трусики с восхитительно-сложными кружевами.

Предательский багрянец опалил кожу, вспыхнул на щеках, как дьявольские розы. Я-то всегда полагала, что ни один мужчина не сможет смутить меня или заставить покраснеть. Однако у Гарланда это получалось легко.

Впрочем, он не просто мужчина.

Он – Ангел-city.

– Дайте сюда! – буркнула я, заалевшая до самой ложбинки груди и умиравшая от внутреннего жара.

Ангел-city покачал головой. Он взмахнул пару раз трусиками, словно дразня меня, а после они исчезли в кармане его брюк.

– Нет, – произнес, улыбаясь мерзкой улыбочкой, – эта деталь туалета совсем необязательна. Без нее вы особенно хороши, мисс Шеритон.

Как же мне хотелось пнуть его ногой! И не один раз! Вцепиться ногтями в смеющееся эльфское лицо и располосовать его в клеточку! Непонятный, но яростный звук вырвался у меня из глотки. Я даже на мгновение зажмурилась, пытаясь справиться с приступом бессильного бешенства. Никогда не подозревала, что во мне может сконцентрироваться столько злости. Сейчас она переполняла меня до самой макушки.

– Прошу вас, – Гарланд, все еще смеющийся, протянул мне свою руку. – Ужин нас заждался.

– К черту ужин! – вскричала я, не помня себя.

Для меня самой оказалось неожиданностью, что рука моя взлетит и даст Гарланду пощечину. Звук получился оглушительным… И вслед за тем наступила тишина. Из разряда тех, которые порождают смертельный ужас в сердце.

Теперь не только у меня ланиты алели. Отпечаток моей ладони явственно выступил на бледной щеке Гарланда. Я отшатнулась назад, когда увидела его глаза, в которых мрак погасил свет. Но единственное место, куда я могла спрятаться от того адского мрака, был антикварный шкаф. И скорее всего обозленный Гарланд сам меня туда затолкает.

Когда удушит…

– Ах, мисс Шеритон, – только и сказал Ангел-city.

А через миг мои волосы оказались намотанными на его кулак. Я страшно вскрикнула, когда он притянул меня к себе за прихваченные пряди. Вторая его рука жестко сжала мою талию.

Я смотрела на него снизу вверх, чувствуя, как голову с силой запрокидывают назад. У ангелов дьявольская сила в руках! И такая же беспощадность. В словах и действиях.

– Не провоцируйте меня, мисс Шеритон, – классически правильные уста ангела приблизились к моим, – до ужина…

Я думала, что он начнет целовать. А он меня неожиданно выпустил, и я, не удержавшись на ногах, опустилась прямо на пол. Платье опало вокруг меня золотистым кругом.

– Итак, сначала ужин, – донеслось до меня сверху. – А потом…

* * *

Едва увидев столовую, я почувствовала себя Гиневрой [3]3
  Жена легендарного короля Артура.


[Закрыть]. Огромное помещение, стилизованное под средневековый пиршественный зал, освещенный свечами (странно, что не смоляными факелами), поразил меня сильнее всего остального, что я успела увидеть в замке.

– А почему он не круглый? – кивнула я на овальный стол, сервированный сверкающими столовыми приборами (кажется – о боже! – серебряными), ваза с желтыми орхидеями (опять они!) и высокие-высокие перевитые свечи в трех сложных канделябрах украшали его середину.

– Потому что время рыцарей прошло, – ответил Гарланд, усаживая меня за стол.

– А время ангелов? – Я дернула подбородком, который от чрезмерной дозы дерзости и наглости должен был уже заостриться сам собой.

– Наступило. – Стефан улыбнулся мне через стол загадочной мрачноватой улыбкой. – Для вас…

Я ничего не смогла ответить и уставилась на мигающий голубоватый огонек ближайшей свечи. Очень сложно привыкать к иной реальности, в которой ангелы хватают тебя за волосы и волокут к столу поужинать и в которой роскошное платье надето прямо на голое тело.

Аппетита у меня не было, несмотря на перелет, стресс и массу треволнений. Мне хотелось лишь пить, а на столе виднелась только бутылка с вином. Однако набрасываться на алкоголь я не собиралась.

Пока не собиралась…

– Почему вы меня украли? – угрюмо спросила я, когда поняла, что сыта тремя сырными тартинками. – Это преступление, мистер Гарланд.

– Я вас не украл, а пригласил к себе погостить, – усмехнулся Ангел-city, откладывая вилку.

– Я не знала, что этотеперь так называется, – я скривила губы.

– Вы еще многого не знаете, мисс Шеритон. Циничную ухмылку, что красовалась на губах

Ангела-city, хотелось срезать большим ножом.

– Меня буду искать.

– Да неужели? – Гарланд откинулся на высоком стуле и приподнял брови. – И кто же вас хватится? Все уверены, что вы уехали отдыхать. Далеко-далеко…

Он и это знал! Я скрипнула зубами.

– Когда-нибудь я все расскажу полиции.

– И ничего не сможете доказать. Вы уже один раз проникли в мой дом по поддельным документам. И в полиции решат, что Мирмекс с известной репутацией пролазы и проныры, вооруженной фотоаппаратом, войдя во вкус после фотосессии в моем особняке, отправилась уже на остров за новыми фотографиями… Что бы вы там ни говорили про насильственное похищение, жертвой домогательств буду выглядеть я, а не вы. У мистера Стефана Гарланда репутация святого, то бишь ангела. Он не крадет девиц из квартир. Девицы сами готовы украсть его из собственной постели…

Он надо мной сейчас издевался. Я видела бесстыжий изгиб его губ, прищур насмехающихся глаз. И сознавала, что он прав. Мне никто не поверит. Я должна благодарить Гарланда, что он не заявил на меня в полицию, когда выяснил, что за горничная работала у него. И я буду трижды дурой, если решусь закричать на весь мир о поруганной добродетели…

– Что вы со мной сделаете?

– Спросите меня об этом завтра, – пожал плечами Гарланд. – Сегодня вы слишком устали, чтобы услышать ответ.

Рот мой открылся и снова безмолвно закрылся. Да, я действительно слишком устала.

…После ужина я вновь очутилась в своей комнате-темнице. В одиночестве, закат тлел уже лишь узкой рдяной полоской где-то у зыбкой границы воды и неба. Небеса пропитались чернильными тонами, потяжелели и грозили упасть прямо в плещущийся океан.

Я невидящими глазами обратилась на воду. Еще с утра моя жизнь казалась известной и распланированной. Я все знала в ней наперед и ничего не ждала. А вечером того же дня, что сулил лишь привычные хлопоты, я смотрю на неизвестный океан из окон серого замка, оторванная от всего мира жестокой прихотью холодного ангела. У которого нет крыльев, но имеется татуировка на плече…

– Полагаю, вы ни за что не угадаете, что находится у меня в руках.

Когда Ангел-city объявился в комнате? Я не знала. А он уже находился в трех шагах от меня, держа руки за спиной.

Черные тени обрамляли его бледное лицо. Оно стало совершенным. Каким-то иконным. И от этого – жутким. Ознобная дрожь прокатилась у меня под тонкой тканью, мягко льнувшей к телу.

– Не угадаю, – покачала я головой, не зная, куда деться от черных глаз, пробирающихся под платье.

Гарланд усмехнулся краешком губ, а потом… Потом я вскрикнула, не в силах сдержаться. У Ангел-city в руках находился фотоаппарат.

Мой!

Мой родной «Никсон», с которым я проработала несколько лет и которого считала своим полноценным напарником и не спутала бы ни с каким другим.

– Я прихватил его с собой, уверенный, что вы ему обрадуетесь, – пояснил Гарланд, наслаждаясь сраженным и диким видом «гостьи». – И мой остров стоит того, чтобы запечатлеть его вашим фотоаппаратом.

Я почти не слышала, что он говорил, не отрывая бешеных глаз от «Никсона». Я качнулась в сторону Гарланда, желая выхватить свою драгоценность из его рук, но он отступил на шаг и покачал головой:

– Нет, мисс Шеритон. Просто так вы его не получите. Вы должны выкупить у меня свой доблестный «Никсон».

Лучше бы он меня ударил. Я застыла с протянутой рукой, чувствуя, что теплые краски стекают с моего лица. Секунда, и оно наверняка превратилось в кипенно-белую маску.

– И какова цена? – просто удивительно, что губы послушались хозяйку и голос не дрогнул.

Ангел-city в многозначительном молчании смотрел на мои приоткрывшиеся губы. Время замерло от подобного любострастного взгляда. Секунды зависли в воздухе, который сгустился до состояния взбитых сливок.

Я все поняла и отчаянно замотала головой. Взметнувшиеся волосы хлестнули меня, по лицу.

– Даже не надейтесь.

Ангел-city продолжал смотреть на мои губы. Под его взором они стиснулись и наполнились жаром, грозя запылать.

– Завтра цена увеличится втрое. А может быть, я вообще не захочу его вам возвращать.

Тихий голос проникал в смятенное сознание. Он искушал, манил, подталкивал к запретной черте, которую, если перешагнуть, то возврата не будет…

В глубине души я знала, что готова заплатить любую цену, лишь бы только «Никсон» снова очутился у меня в руках. Удержаться, стерпеть, отказаться от счастья, продемонстрировать гордость – это все не для одержимых. Не для сумасшедшей Лайлии Шеритон.

– И вы позволите мне фотографировать? – Мой голос забряцал на самой высокой, мучительно-надрывной ноте. Чуть выше – и получился бы визг. – Ваш замок и ваш остров? Любой уголок и любую частную подробность?

Ангел-city кивнул. Я не верила своим ушам.

– Фотографии попадут в «Наклонную плоскость». Все до одной…

– Значит, так тому и быть. – Гарланд казался спокойным, почти равнодушным. – Вы платите свою цену, я – свою. За одно и то же удовольствие…

Нет, удовольствия были разные, но возразить я не успела. Черные глаза ангела вдруг яростно блеснули, опаляя плоть на расстоянии:

– Так наша сделка состоится, мисс Шеритон?

Я опустила ресницы.

– Да.

До меня долетел выразительный смешок, который оказался слишком ощутимым для надорванных нервов. А после мир опрокинулся. Я думала, что знаю о поцелуях все, а оказалось – ничего. Не представляла, что мужской рот может оказаться таким алчущим и ненасытным.

Гарланд сначала осторожно несколько раз поцеловал уголки моих стиснутых губ, словно пробуя их на вкус. На мгновение оторвался, а после вновь с утроенной силой обрушился на мой рот, сокрушая и подчиняя, заставляя губы раскрыться. Его уста, беспощадные и сладострастные, жаждали изведать мою плоть, они вбирали ее сладость, познавали ее шелковистость. Мое прерывистое дыхание смешалось с жарким дыханием ангела, и я уже не понимала, падаю ли я или взлетаю…

А когда очнулась, то в руках у меня находился фотоаппарат, а черного ангела в комнате уже не было. В губах пульсировал жар. И это были не мои губы. Чужие уста, припухшие и багровые, принадлежали распутнице, которая мне совсем незнакома.

Увлажнившиеся глаза устремились на «Никсон». Господи, я заплатила за него собой!

Не слишком ли высока цена?