Текст книги "Мир истории: Русские земли в XIII-XV веках"

Автор книги: Федор Шахмагонов

Соавторы: Игорь Греков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Поход Батыя на южную Русь

Множество набегов, нашествий и разорений претерпел русский народ с той поры, как расселился по Днепру, Двине, Оке, Волге, Волхову, по рекам и озерам Белоозерского края. Но такого разорения, какое принесло нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь, не сохранили в памяти ни летописи, ни сказители былин. И все же Русь не была уничтожена, не была покорена.

Русские люди умели словно бы в одночасье отстраиваться заново. И набеги кочевников, и пожары научили русских плотников ставить избы, хоромы и церкви из дерева в «один стук топора». Приходила плотницкая ватага, рядились с хозяином, и топор не умолкал ни днем, ни ночью, пока все не было готово, «как войти».

На пепелища возвращались те, кто успел и сумел спрятаться в лесных крепях от страшных пришельцев. Половецкие набеги приучили и селян и горожан держаться настороже. Ныне трудно восстановить, как все делалось. Можно полагать, что в лесах стояли скрытые дебрями «зимники», которые использовались не только во время охоты, но и как кладовые для продовольствия, как тайники с кормом для домашнего скота. При завоевании Средней Азии, Ирана, Багдада и Китая монголам не приходилось сталкиваться с подобными явлениями. После гибели Юрия Всеволодовича Ярослав наследовал звание великого владимирского и киевского князя. Он явился во Владимир и принялся восстанавливать город, оставаясь в то же время и князем новгородским. Несомненно, что взоры владимирского князя в ту лихую годину обратились на север, и север помог, как потом не раз помогал и Владимиру и Москве.

Батый не дошел ни до Вологды, ни до Белоозера, ни до Великого Устюга, а за ним оставалась нетронутой вся Чудь Заволоцкая, новгородские владения по Шексне, по Белоозеру, по Кубенскому озеру, по Выборге, на Онеге и Ладоге, по Северной Двине. Населены же эти места при великих торговых путях были густо. Оттуда шли лесорубы, плотники, ремесленники. В год поднялся стольный город, и князь Ярослав Всеволодович уже оборонял земли Владимиро-Новгородского княжения от Литвы.

В то время как Ярослав Всеволодович и северные русские князья, горожане и сельские жители, возвратившиеся на пепелища, восстанавливали порушенное, не смея помыслить о реванше, в робкой надежде, что все ограничится грабительским нашествием, Батый и «принцы крови» готовили новые завоевательные походы на Южную Русь и в Европу. Осенью 1238 года они развернули широкое наступление на половцев, на аланов, на ясов. В 1239 году еще оставались очаги сопротивления в степях. К осени, как это можно понять из восточных источников, по Волге, по Дону, на побережье Черного моря сопротивление половцев и иных степных народов было подавлено. Одни были уничтожены, другие покорились, третьи ушли в чужие земли. В это время монгольские войска лишь местами сталкивались с русскими. Так, преследуя половцев, один из монголо-татарских отрядов овладел Переяславлем-Киевским.

Две соседние усадьбы в Зарядье.

Осенью после разгрома аланов и половцев войска под водительством Менгу-хана явились под Чернигов, другие отряды вошли в мордовскую землю. Оба эти похода имели целью обезопасить правый фланг подготавливаемого нашествия на Южную Русь и Европу.

Чернигов был осажден 18 октября 1 239 года. Южно-русские князья не оказались столь же стойкими, как племя Всеволода Большое Гнездо. В Чернигове княжил Михаил из рода Ольговичей. Э+и князья принесли немало смуты на Русскую землю, претендуя на первенствующую роль. История с падением Чернигова показала, что на такую роль Ольговичи претендовать не могли. Двоюродный брат Михаила, Мстислав Глебович, пытался пробиться к Чернигову, а когда это не удалось, без оглядки бежал в Венгрию. Князь Михаил черниговский не стал ждать, когда монголо-татары осадят город, бежал в Киев. Позже, когда после взятия Чернигова Менгу-хан подошел к Киеву, Михаил бежал в Венгрию.

Жители Чернигова, горожане, посадские, и земледельцы из окрестных волостей обороняли город до последнего. Множество их погибло на стенах. Захватчикам достался разрушенный город.

Менгу-хан после разгрома Чернигова подходил к Киеву. Но штурмовать город не решился. Подивился его красе, взвесил возможности его обороны и ушел прочь. Время завоевания Южной Руси еще не пришло. У монголо-татар оставалось еще много нерешенного на Северном Кавказе и по побережью Каспийского моря.

Свое нашествие на Южную Русь и Восточную Европу Батый начал осенью 1240 года, опять собрав под свое начало «принцев крови».

Батый подошел к Киеву в ноябре 1240 года. Ипатьевская летопись сообщает: «Приде Батый Кыевоу в силе тяжьця, многомь множьством силы своей и окроугжи град, и остолпи сила Татарьская, и бье град во объедержаньи велице. И бе Батый оу города, и отроци его объясядахоу град, и не бе слышати гласа, от скрипения телегъ его, множества ревения вельблудъего и рьжания, от гласи стадъ конь его, и бе исполнена земля Роуская ратных».

Есть все основания полагать, что Киев был укреплен значительно лучше других русских городов. Бегство князек, конечно, не способствовало его обороне. Но еще хуже было то, что Даниил галицкий, завоевавший себе славу ратоборца в битве на Калке, не поспешил собрать в Киев все воинские силы Южной Руси. Киевляне, оставленные на произвол судьбы князем и соседями, оказали упорное сопротивление.

Батый оснастил свои войска мощными по тому времени осадными орудиями. В проломы в стенах устремились осаждающие. Весь город, все его улицы, церкви, все здания превратились в арену кровавых схваток. Но перевес в силах был слишком велик. 6 декабря 1240 года Киев пал. Путь во все города, во все центры Южной Руси был открыт. Наступила очередь Владимира-Волынского.

Рассматривая нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь, можно еще говорить о стратегических и тактических соображениях и ошибках Юрия Всеволодовича. Ни о чем подобном говорить при рассмотрении нашествия Батыя на Южную Русь не приходится. Это еще одно свидетельство, что государственные начала в Северо-Восточной Руси явно превалировали над этим же процессом на Руси Южной.

Жители городов и крепостей оказывали мужественное сопротивление. Крепость Холм монголо-татары так и не взяли, пришлось Батыю обойти и крепость Кременец. Но и Холм, и в особенности Кременец были крепостями особого рода. Кременец располагался на остроконечной вершине отвесной скалы. Кременец и Холм можно было взять только измором после длительной осады. Батый же спешил в Венгрию, в Европу. Почти все города, начиная с Владимира-Волынского, были разрушены, десятки тысяч жителей перебиты. Пал и Галич. На разгром Южной Руси ушло четыре месяца. Из Галича, собрав в кулак все свои силы, Батый двинулся в Венгрию.

После таких погромов, разрушений, избиений населения войсками Чингисхана и его преемников закончилась история многих цивилизованных государств. Казалось бы, и с Русью, с Русской землей, с русским народом было покончено. При всем лаконизме изложения летописцы воссоздают страшные картины разрушений, не менее ужасны описания погрома у западных миссионеров – очевидцев нашествия.

Летописцы, надо полагать, знали все стороны дела, но в том-то и парадокс, что о вещах общеизвестных они не видели нужды сообщать. Во всяком случае, мы не найдем сколько-нибудь полного и мотивированного объяснения, почему Русь не погибла, почему раз за разом возрождалась после повторных нашествий все того же врага.

Забытым оказалось то обстоятельство, что на протяжении всей своей истории Русь соседствовала с кочевыми народами и непрестанно подвергалась набегам и нашествиям то аваров, то хазар, то печенегов, то половцев. Исчезли авары, исчезли печенеги, исчезли половцы, в конце концов, исчезли и ордынцы – конгломерат феодально-разбойничьего характера; Русь осталась.

Опыт поколений научил русский народ бороться с беспокойными соседями. Города и веси сгорели, но люди остались, они умели уходить от уничтожения. А поскольку остались люди, привычные к самым неожиданным формам сопротивления, стало быть, не было завершено ни Батыем, ни его преемниками покорение Русской земли в полном смысле этого слова.

Смертоносный смерч лишь коснулся восточных окраин Европы, промчался по венгерской, польской и чешской землям. Батый без видимых причин повернул назад. Сугубые реалисты, не понимавшие истоков живучести русского народа, искали всяческих объяснений этому возвращению вспять, не желая признать одного: Батый не мог продолжать похода, получая известия, что русские города отстраиваются и вновь на Руси создаются воинские дружины.

Наиболее распространенное объяснение ухода Батыя из Европы – смерть Угедея и борьба за великоханский престол. Разумеется, сохранение политического сотрудничества с Каракорумом и после смерти Угедея оставалось одной из задач политики Батыя, но теперь его все в большей степени интересовали судьбы Волжской Орды и Восточной Европы.

Меж двух огней

Русские дела являли в это время собой довольно сложную и запутанную картину, которая дошла до нас далеко не в полном виде, словно зашифрованное неизвестными шифром изображение. Источники донесли до нас только отдельные, разрозненные известия. Живо, с трагической силой описывается возвращение русских людей. Рассказывается, что делали иные русские князья, как хоронили погибших родичей, как Ярослав Всеволодович ходил на Литву, но ни слова о том, как русские князья собирались обойтись с Ордой. Считали ли они Русь завоеванной, как относился к завоевателям народ, имела ли Русь силы, чтобы дать отпор новым нашествиям монголо-татар?

До нас дошли известия, что папа Григорий IX обратился с письмами ко всем русским князьям с предложением вступить в лоно «истинной» католической церкви, если они хотят получить помощь от европейских королей против Орды. Но вторжение Батыя в Восточную Европу наглядно показало, что стоили обещания папы. В то же время западные соседи, пользуясь бедствием, постигшим Русь, оживились и предприняли несколько попыток отторгнуть русские земли.

Надеяться русским людям можно было только на себя, рассчитывать только на свое мужество, на свою выносливость, на свое великое терпение.

Для расшифровки туманной картины того, что происходило на Руси после Батыева погрома, единственно достоверное в нашем распоряжении – хронологический ряд событий.

Декабрь 1237 – апрель 1238 года – нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь.

1239 год – поход Ярослава Всеволодовича под Смоленск изгнать литовские полки, пришедшие воевать Русскую землю. Заметим: Смоленск не был разорен Батыем, смоленские князья обратились за подмогой к Ярославу, к князю разоренного Владимира!

Осень 1239 года – появление монголо-татарских отрядов в нижнем течении Клязьмы, второе разорение Рязани, разорение Мурома. В том же 1239 году монголо-татарские войска овладели Черниговом и подошли к Киеву.

Летом 1240 года Батый разделался со степными противниками и начал сводить свои войска и войска «принцев крови» к русским пределам. Летом же 1240 года на Псков и Новгород двинулись «крестовым походом» шведы, а за ними немецкие рыцари; литовские князья, изведав под Смоленском, что Русь не погибла, ждали своего часа.

Папа римский побуждал русских князей обратиться в католичество и в то же время своими посланиями звал в крестовый поход на Русь шведского ярла Биргера, зятя короля.

Шведские корабли крестоносцев появились на Неве, когда тумены чингизидов стягивались к реке Роси под Киевом. Совпадение знаменательное. Самым простым истолкованием такой синхронности было бы предположение, что шведские ярлы, проведав о разорении Северо-Восточной Руси, решили воспользоваться ее бедственным состоянием, захватить Псков и Новгород и оседлать верховья Волжского торгового пути. Такое предположение не требует документального подкрепления.

Но мы знаем, что в степи улуса Джучи, даже в стан великого хана именно в это время вереницей шли католические миссионеры, более похожие на тайных посланцев Римской курии, нежели на бескорыстных проповедников. Из улуса Джучи отправлялись монгольские посольства, которые проходили половецкими путями и исчезали в Европе.

Архивы Ватикана полностью никогда не открывались для исследователей, мало вероятности, чтобы они стали предметом широкой гласности в обозримом будущем. Оттуда разъяснений политики Римской курии относительно монголо-татарской проблемы ждать нечего. Улус Джучи и его восприемники, Волжская и Яицкая Орда, архивов не имели. С достаточной мерой осторожности мы все же остановимся на весьма вероятном предположении, что и здесь Чингисова дипломатия постаралась разделить своих противников и подтолкнуть Римскую курию к агрессии на Новгород в решающий час похода Батыя на Южную Русь и Европу.

С 1236 года в Новгороде Великом княжил Александр, сын Ярослава и внук Всеволода. В дни Батыева нашествия он стоял во главе новгородских и псковских полков и готовил оборону Новгорода. Узнав о вторжении шведов, он не стал их ждать под Новгородом, а поспешил к ним навстречу на Неву. 15 июля в битве на Неве ярл Биргер потерпел сокрушительное поражение. Александр Ярославич был наречен Невским.

Едва отбили шведов, как явились рыцари Тевтонского ордена, опять-таки с благословения римского папы. Киев оборонялся от войска Батыя, воздвигнув щит против нашествия, разорительного для всей Европы. Рыцари-католики в это время взяли Изборск, разбили в открытом поле псковские полки, подступили к Пскову, пожгли посады и осадили город. Изменники открыли им его ворота.

Киевляне изнемогли в неравном бою, пал Киев, Батыевы тумены жгли и полонили города Южной и Юго-Западной Руси. Рыцари-католики построили крепость в Копорье, наложили дань в завоеванных волостях, ограбили жителей по берегам Луги, по дорогам в Новгород поставили заставы, грабили и били купцов. Словом, немецкие рыцари-католики в тот момент зверствовали на Русской земле так же, как и монголо-татарские язычники.

В 1241 году монголо-татары громили Венгрию, Польшу, Моравию, Нижнюю Силезию, купали коней в Адриатическом море. Александр Ярославич во главе новгородской дружины дрался с немецкими рыцарями. Пскова не отбил, но очистил от захватчиков Копорье.

Естественно, вставал вопрос, как вести борьбу на все стороны: против Батыя, уже проникшего на Русь (есть сообщение, что в Угличе еще в 1238 году появиллись его баскаки), против немецких рыцарей и шведских крестоносцев. И это был первый предмет для серьезных раздумий великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича и других князей Северо-Восточной Руси.

Но не только внешнеполитические мотивы стали предметом раздумий. Ход сражений с Батыевыми войсками в Северо-Восточной Руси и особенно во время нашествия на Южную Русь показал, что широкие народные массы, низшие сословия, проявили в борьбе с захватчиками мужество и настойчивость необыкновенные. Ярослав Всеволодович не мог не знать, что его брат Юрий, его отец Всеволод Большое Гнездо, его знаменитый дядя Андрей Боголюбский обрели почти единодержавную власть, опираясь на широкую социальную базу, включая «служилое сословие», города, отдельные группы крестьянства. И он не ошибся. В годину возросшей внешней опасности различные социальные силы Русской земли соединились в гневном порыве против захватчиков.

Однако Ярослав Всеволодович, унаследовавший от отца, деда и дяди умение разбираться в постоянно меняющейся политической конъюнктуре, должен был выбирать: поднимать Северо-Восточную Русь, не оправившуюся от погрома 1237 года, на борьбу с Батыем и всеми силами монголо-татар при непрекращающихся нападениях шведских и немецких крестоносцев, с враждебной Литвой в тылу или, имея в виду разорение южных земель, нескрываемое желание старого ростовского и суздальского боярства замирения с завоевателями и, не вняв общенародному патриотическому настроению, пойти на поклон к Батыю, принять его условия замирения и обратить свои силы против крестоносцев и литовских князей?

Выбор, конечно же, кажущийся, ибо всякое сопротивление Батыю вызвало бы новое, не менее жестокое нашествие на Северо-Восточную Русь. Антиордынские настроения – это еще не возможность победы при полном неравенстве сил.

Невская битва 15 июля 1240 года.

Но был еще и третий предмет для раздумий: Новгород Великий и города Северо-Западной Руси, не тронутые Батыевыми нашествиями. В одной из летописей XVI века мы найдем такое известие: «въ тоя ж горкая Батыева времчина отвергоша они (новгородцы. – Авт.) работнаго ига, видевшие держаще державныхъ Рускихъ нестроение имятежь, и отступища тогда, и отделишася отъ Руси, царства Владимирского, оставше бо Новгородцы отъ Батыя не воеваны и не пленены».

Быть может, тенденция отхода русских земель, «не воеванных» Батыем, от княжений «воеванных» выражалась не в столь законченном и определенном виде, однако такое направление мыслей ни в Новгороде, ни в Смоленске, ни в Пскове, ни в Полоцке, ни в Витебске отрицать не следует.

Может быть, именно такого рода настроениями в какой-то мере объясняется и разлад князя Александра с новгородцами, наметившийся сразу после невской битвы. Однако нельзя исключать воздействия на тогдашнее развитие отношений Новгорода с Великим Владимирским княжением и других факторов; вполне возможно, что победа Александра на Неве настолько усилила его авторитет среди русских князей, что Батый решил уже в 1240 году заменить его менее влиятельным политиком и менее способным военачальником – князем Андреем Ярославичем. В пользу такого предположения говорит сам ход политических событий 1241–1242 годов. Именно тогда политическая конъюнктура на западных рубежах Новгородской и Псковской земли настолько ухудшилась (немецкие крестоносцы не скрывали своих завоевательных планов в отношении этих территорий), что Батый решил снова сделать ставку на проверенного в военном деле князя Александра. Об этом, в сущности, говорила и поездка князя Александра в Орду, совершенная им в 1 242 году. И сам факт удаления Андрея из Новгорода, и возвращение Александра на Волховские берега в качестве наместника своего отца – великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича.

Первым оценил всю сложность и противоречивость обстановки Александр Невский, ибо лучше других знал, какая опасность надвигается с Запада, видя, что крестоносцы явились на Русь не меньшими разрушителями, чем монголо-татары. Новгородская IV летопись сообщает под 1 242 годом, что «поиде Александръ к Батыю царю».

Выезжал он в стан грозного завоевателя, не завершив изгнания немцев из Пскова. Это не надо упускать из виду. Возвратившись из Орды, Александр Ярославич собрал новгородские полки и, спокойный за свой тыл, двинулся к Пскову, изгнал оттуда рыцарей-крестоносцев и вступил в Чудскую землю, во владения Ордена. Орден в ответ двинулся всеми своими силами на Псков. На Чудском озере развернулось одно из крупнейших сражений средневековья, в котором с блеском проявился полководческий талант Александра Ярославича. Для Европы и Римской курии явилась неожиданностью живучесть Руси, ее сохранившаяся боеспособность.

Ледовое побоище

Сражение состоялось 5 апреля и получило в истории название Ледового побоища. О Ледовом побоище написано немало исследований, популярных очерков, нашло оно отражение в художественной литературе, в живописи и даже в кинематографе. Знаменитый советский режиссер С. Эйзенштейн поставил накануне Великой Отечественной войны художественный фильм «Александр Невский», в сюжете которого центральное место занимает Ледовое побоище. Везде, во всех работах воздается должное мужеству русских воинов, полководческому искусству Александра Невского, но мы нигде не находим вполне ясного ответа, как, каким образом, с помощью каких тактических приемов новгородское войско победило профессиональное войско немецких рыцарей.

Рифмованная немецкая хроника и новгородская летопись воссоздают приблизительный облик битвы, но во всех своих позициях он очень схож со знаменитой битвой при Каннах, где Ганнибал нанес поражение римским легионам, и производит впечатление литературного заимствования.

Немецкие рыцари выстроились клином (в просторечии «свиньей»), а точнее, узкой и очень глубокой колонной. В ряду построений рыцарских войск клин – один из многих тактических приемов. Задача клина сводилась к массированному удару рыцарской конницы, закованных в доспехи всадников и коней по центру новгородского войска.

Русское войско было построено по классической схеме, выработанной еще Святославом. Центр – пеший полк с выдвинутыми вперед лучниками, по флангам – конница. И новгородская летопись, и рифмованная немецкая хроника единогласно утверждают, что клин пробил русский центр, но в это время ударила по флангам русская конница, и рыцари оказались в окружении. В упорной сече русские разбили рыцарей. Софийская летопись сообщает, что Орден потерял убитыми 500 рыцарей, в плен было взято 50.

Вплоть до начала XIV столетия, до битвы «золотых шпор» при Куртрэ в 1302 году, где фламандские горожане побили французских рыцарей, таких потерь рыцарское войско не несло. Крупнейшее рыцарское сражение при Буввине в 1214 году, в котором схватились французские рыцари во главе с королем Филиппом Августом и немецкие рыцари под предводительством Оттона IV, ознаменовано потерей 70 рыцарей с немецкой стороны, что привело к поражению.

Ледовое побоище 5 апреля 1242 года.

До сих пор ведутся даже споры о месте, где произошло Ледовое побоище, хотя военные историки склоняются к мысли, что русские встретили немцев у Вороньего Камня. Встает вопрос, что побудило командование Тевтонского ордена, достаточно изощренное в тактике, принять построение клином и наносить удар по центру русского войска, упустив из внимания его фланговое прикрытие. Рифмованная хроника и новгородская летопись показывают, что такое построение на пробой русского центра оказалось выгоднее русской стороне. Следует тут же задаться другим вопросом: а не вызвал ли Александр Невский намеренно это построение рыцарского войска? Не входило ли в его замысел что-то не замеченное ни немецким хронистом, ни новгородским летописцем?

Французское рыцарское войско при Куртрэ было сначала осыпано стрелами из арбалетов, затем встречено фалангой пеших фламандцев, вооруженных длинными копьями. В XIII и XIV веках арбалет был единственным стрелковым оружием, которое могло поразить закованного в доспехи рыцаря и его коня, укрытого броней.

О широком применении арбалетов-самострелов новгородским войском ничего не сообщается, мало того, очень сомнительно, чтобы в середине XIII века этот вид оружия имел массовое употребление на Руси. Вместе с тем археологические находки говорят о том, что новгородцы имели на вооружении очень надежные дощатые доспехи. Построенные глубокой стеной пешие воины в дощатых доспехах, не очень-то поворотливые в бою, и могли стать приманкой для клина.

Летописцы – как и хронисты – несвободны от тенденциозности в изображении событий и особенно в изображении военных столкновений. Русскому летописцу очень хотелось подчеркнуть мужество, богатырскую силу новгородских полков, сумевших отразить удар немецкой «свиньи».

Не раз так случалось, что хроники и свидетельства очевидцев искажали картины тех или иных сражений из желания показать, как тяжко далась победа, чем и восславить победителей. Чем больше потерь, чем больше пролито крови, тем значимее победа. При таком «методе» блистательный замысел полководца иной раз оставался незамеченным, хотя нет ничего выше и значительнее, чем победа, добытая разумом, а не оглоблей или тележной осью.

Какой-то очень глубокий расчет был в замысле Александра Невского заставить немецких рыцарей двигаться узкой, глубокой, плотной, тяжелой колонной по апрельскому льду Чудского озера. Быть может, рабски следуя за хронистами и летописцами, отнюдь не современниками события, мы теряем одно из гениальных решений русского полководца в борьбе с сильнейшим противником. Погибло 500 рыцарей. Их было по меньшей мере раза в три-четыре больше. Хотелось бы произвести эксперимент: пустить по озерному льду в апреле месяце тысячи две всадников, закованных в железо, построенных стремя к стремени. Лед выдержит?