Текст книги "Флаги наших детей"

Автор книги: Федор Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

151
Морские песни

Апогей наступил. Полыхнули пурпуром экранные метки, высветилась красивая, но страшная для тех, кто соображает, мультипликация. Не зря, не задаром ходит лодочный народ на цыпочках – выдали янки свои намерения, отчаявшись обнаружить лодку-охотника пассивной локацией. В деле локатор-эхолот. Да не один, сразу четыре штуки. Есть ли теперь шансы?

Но у Бортника своя задумочка в голове, и, может быть, у него еще есть секунды на ее осуществление. Он давит, пыхает световой микроуказкой нужный узел на разрезе отсека вооружений «Индиры Ганди», дает увеличение и снова давит указкой. И одновременно в другой части монитора отдает команду на изменение глубины. Сто метров много, ему требуется пятьдесят.

И лодка прет кверху. Теперь совсем нет шансов обмануть враждебные сенсоры, даже пассивные, таящиеся в неизвестном количестве, ибо сколько «слушающих» глубины буев может сбросить даже один-единственный беспилотник? Разное число в зависимости от типа, но все равно уйму. Но вряд ли большие шансы имелись и ранее. Несколько десятков лишних секунд, вот что получалось выкроить в максимуме. И значит… Мы не будем все-таки делать «полный вперед!». Учимся на опыте других. Вечная слава павшим арабам!

Итак, торпедо-ракеты в шахтах. Глубина пятьдесят, точнехонько, как в аптеке. Здравствуйте, товарищи «Сниэры»! Вы нас не ждали? Точнее, ждали, но думали, что мы будем четко играть в навязанные прятки? Вздергивать ручки кверху, как покоящаяся в Капской котловине «Варшавянка» с нерусской фамилией? Вы просчитались, господа вертолетчики, живые и механические. Вы очень ошиблись, смакующие в креслах пепси, пилоты боевых дирижаблей. Мы играем серьезно. Получите сюрприз!

И плюхает кверху, фонтанируя воздухом, ракета. Режет тяжкую толщу воды, стремясь к свету и солнцу.

– Вы не боитесь, командир? – успевает поинтересоваться разом пересохшими губами капитан-лейтенант Прилипко. – Не мало ли пятьсот?

Есть ли смысл отвечать, когда менее чем через секунду судьба рассудит истиной?

– Всем держаться! – орет Бортник по «громкой», ибо теперь уже нет смысла хорониться. Прятки закончились насовсем. Да и орать нет смысла, ибо кто соображает и сразу после отдачи корпуса без подсказки уперся ногами и руками в мизерное околокоечное пространство, тот успел. Ну а кто нет, тот все едино опоздал. И, значит, травматизм среди экипажа обеспечен. Но нам плевать, нет у нас прямого, вышестоящего начальства, бьющего по шапке за неудовлетворительные показатели в технике безопасности.

А там, наверху, уже не помогают никакие правила безопасности и личной гигиены. Не их это прерогатива. Гахает, прессует воздух в светящуюся сферу подорванный в пятистах метрах ракетный заряд. К сожалению, торпедная стадия жизни не пригодилась и не удалась. И хорошо бы, по запоздалому совету Сергея Феоктистовича взорвать где-нибудь в километре. Но не позволят подлые «Сниэры» поднять заряд так далеко. Не за себя они боятся, за далекий «Клэнси» и его, схороненную под палубой, армаду. И, кстати, очень зря, что не за себя.

Ракето-торпедный заряд – двести килотонн. Гипоцентр – пятьсот. Эпицентр – прямиком над «Индирой Ганди», до него всего пятьдесят.

«Полную мощность!» – командует Бортник. Но его уже никто не воспринимает. Там, наверху, дуют, пучат небо десять Хиросим! Над лодкой не бетон, всего пятьдесят метров H2O, вперемежку с солью! Однако по давлению каждые десять метров – это одна атмосфера. (Все просто, Петька, – говорит Василий Иванович. – Ты когда-нибудь с печки прыгал? Вот так и мы без парашютов. Главное – долететь до двух метров.)

А там, наверху, где только что был воздух и, может быть, плюхали брюшками летучие рыбки, скачком меняется климат. Здесь уже даже не планета Венера, здесь обернувшаяся к Солнышку полусфера Меркурия. А ветровой поток? Юпитер в чистом виде! Получите ураганчик и распишитесь! Вот и ладненько! Старушку Гингему не вызывали? Она несколько поднаторела в искусстве смерчей: домишко с Дороти – это детский лепет.

Лопается, совсем не слышно в вершащемся хаосе, зависший в трех километрах от эпицентра «Сниэр». И рушится даже не в воду – несется потоком куда-то вдаль вместе со всеми неиспользованными беспилотниками. А те что, уже в деле? Вцепились тросиками в буи-эхолоты? Никто даже не замечает, как они раскатываются на составляющие. Это слишком быстро не только для человеческого, даже для глаза пчелы.

А как это интерпретируют далекие наблюдатели? Например, второй «Сниэр», в десяти километрах? Он – никак. Имея поперечник в два с половиной раза больше «Индиры Ганди» и втрое большую толщину, он уже сплющен, рваные ошметки ловят попутную волну. Экипаж в негерметичной капсуле, с большим запасом чипсов и пепси, смело ищет дно Капской котловины.

Ну, а еще более отодвинутые наблюдатели? Те, загоризонтные корабли и самолеты? Их разведывательные посты работают. ЭМИ слабый. Значит, регистрация происходящего в норме. Имеем атомный подрыв. С эпицентром ясно. С гипоцентром – то есть подъемом над местностью – не очень. Именно в данный азимут никакой фиксатор не пялил объектив. Да и вообще, дело происходит за горизонтом. Что с мощностью? Пока, до уточнения, от ста до трехсот килотонн. Можно ли предположить, что взрыв – подводный, пусть и неглубокий? С натяжкой допустимо. Кто-то в отделах разведки уже строит версию о подрыве лодочного реактора. Вообще-то это фантастика.

Где-то там, в центре кипящей кастрюли, некогда бывшей Атлантикой, содрогается, болтается вареной морковкой атомная лодка, названная именем убитого премьер-министра. Стонет внутренний титановый корпус. Ахает внешняя, стальная рубашка. Атомоход словно бьется с огромным взбесившимся спрутом. Однако эти ассоциации придут позже. Сейчас даже у пристегнутого к креслу командира скупо с художественными сравнениями. Он сводит, фокусирует сознание на поставленной самому себе задаче. В голове бухает молот, возможно, у него сотрясение или невиданный ранее скачок давления. Плавает, иногда скачет перед глазами монитор. И моментами он даже мигает. И уже не поймешь, экран или сознание?

Тимур Дмитриевич не знает, есть ли в его корабле пробоины. Он не следит за параметрами безопасности. Он следит только за одной вещью – деферентом. Ждет, когда он снова установится в ноль. Хорошо бы точно знать глубину. Но из-за взбесившихся течений вокруг показатели внешнего давления смазываются. И, значит, просто будем надеяться, что лодка все еще в допустимом пределе. И похоже, остановился, выпал из строя никогда не подводивший хронометр. Или секунды ополоумели, заглотнули в себя минуты? Тимур Бортник ждет, не давая сознанию уплыть.

А когда лодка, может быть, в последний раз в своей судьбе, принимает горизонтальное положение «ноль», Бортник еще не умершей световой указкой снимает блокировку программы. Где-то во все еще вершащемся содрогании теряется дополнительная шумная струна. Первая, вторая и третья. Идут вверх, сквозь кипящую воду, туда, в ад выгоревшего воздуха и лопнувших враждебных дирижаблей, родные сестры уничтоженной на взлете ракеты.

Распределение целей? Две – авианосец «Том Клэнси». Одна – десантный транспорт типа «Эссекс». Ну а напоследок еще дюжина обычных ракето-торпед. Двумя залпами. Вообще-то они «умные» – с самонаведением. Может, и найдут что-нибудь на закуску. Но скорее всего – нет. Они просто фон. Выполняемая функция – прикрытие своими железными телами истинных «убийц». Очень дорогие ложные цели. Ну что же, подставленная кем-то жертва – «Варшавянка» – была не дешевле.

А вот теперь лодка «Индира Ганди» проваливается вниз, в потревоженную структуру воды.

152
Кабинетные эмпиреи

– Итак, господа, мы засыпались по всем статьям, да? – спросил президент Буш. И для верности перечислил: – Все пять авианосцев, составляющих «линейку», выведены из строя. Понятно, в большей или меньшей степени. Поврежден и, главное, дважды подвергнут ядерному заражению новейший корабль, краса и гордость флота, «Том Клэнси». Когда-то я участвовал в его спуске на воду. Как я тогда ликовал, вы представить не можете. До сей поры горит сорокатысячетонный десантный корабль. Правильно? – Кто-то из присутствующих подобострастно, но скорбно кивнул. – Имеют повреждения несколько других кораблей. Теперь наши пехотинцы ни за какие премиальные не сядут в боевые машины, которые следовали этим рейсом. Будут уверены, что они облучены. Все благодаря стараниям нашей доблестной прессы, которой позарез нужно соревноваться с Западной Европой в срочности подачи материала. Что вы можете сказать положительного?

– Господин президент, – ожил министр обороны. – По предварительным сведениям, лодка, совершившая эту варварскую акцию, потоплена.

– Великая победа! – зло ухмыльнулся Буш Пятый, наверняка мысленно представляя, как наносит министру прямой удар правой. – К тому же «по предварительным сведениям». До конца не выяснено, да? Господи, хорошо еще никто не разболтал о потерях поисковых дирижаблей. Кстати, чья это была идея поставить их на вооружение? Небось тогда уверяли, что мы уже можем перейти в патрулировании океана на медленные, но экономные системы, потому как все небо и космос наши, так? – Все его вопросы тонули в вате молчаливых кивков. – Что отмалчиваетесь? – продолжал Буш. – Что делать-то будем? У кого есть предложения? Давайте действовать по принципу «мозгового штурма», фиксировать все, что придет в голову.

– Нашего противника нужно примерно наказать, – сказал министр ВВС. – Хватит стесняться, играть в поддавки. Требуется провести на НЮАС беспрецедентное ядерное нападение. Раскатать их в асфальтовое поле.

– Авианосцы мы уже потеряли, генерал, – посмотрел на него Буш. – Черт знает, что у них там, в глубине территории. Вы хотите потерять стратегическую авиацию?

– Господин президент, наши самолеты могут спокойно отбомбиться, не входя в зону их поражения. Но если вы совсем не желаете рисковать, можно перенацелить туда оставшиеся в запасе ядерные ракеты. Это было бы даже неплохо, а то эти наши силы сдерживания так и уйдут с арены, ни разу не порезвившись.

– Да, им можно посочувствовать, – кивнул Буш. Возможно, он так шутил, но по голосу этого не чувствовалось. – У кого-нибудь есть другие предложения?

– Если наша стратегическая авиация способна бомбить НЮАС, не заходя в зону ПВО, так почему бы не оставить все как есть? – произнес советник президента по национальной безопасности.

– То есть? – искренне не понял Буш.

– Даже после потерь у нас достаточный запас крылатых ракет. Вооруженные силы уверяли нас, что при необходимости способны непрерывно атаковать Южную Африку приблизительно семьдесят дней. Что же нам мешает продолжать начатое?

– Но мы рассчитывали использовать тактическую авиацию с авианосцев, господин президент, – заявил министр обороны. – Основное количество стратегической авиации мы собирались держать в резерве на случай чрезвычайной обстановки на других, теоретически возможных фронтах. Кроме того, мы потеряли один самолет-транспортник с ракетами и предположительно один корабль.

– Что? – вскипел Буш. – У нас потоплен еще один корабль?

– Он шел вместе с десантным. Теперь сильно поврежден от обычной торпеды, а затем, так же как и остальные, подвергся заражению. То, что он вез, нуждается в специальном тестировании и дезактивации.

– Разве армия не способна сделать такое на месте? – возмутился президент.

– Господин президент, можно, довершу мысль? – снова вклинился советник по национальной безопасности.

– Естественно, Миллард, – кивнул «потомственный» правитель.

– О потерях я упомянул сразу, господин президент. Сравнительно с общим запасом разнообразных авиационных и корабельных ракет все перечисленное – мелочи. Ну, пусть вместо семидесяти мы сможем безнаказанно бомбардировать НЮАС ракетами только шестьдесят дней. В чем разница-то? Даже в этом варианте мы гарантированно истребим центры управления, промышленность, энергетику, военные заводы, вообще мало-мальски значимую экономику и инфраструктуру. Это будет наглядным уроком всем остальным. Чего мы и добивались.

– Господи, Миллард, – вздохнул Буш. – Зачем я вас назначил? Эти рецепты очень хороши. Но мы уже перешли в стадию атомной войны, понимаете вы это?

– Понимаю, господин президент, – согласился Миллард Ладлоу. – Но ведь этим мы и покажем всем свою силу. Смотрите, скажем мы всем, мы не только можем в любой день и час перейти к ядерной войне, но еще и способны ее контролировать. То есть не так, как когда-то предсказывали, что эскалация, особенно ядерная, всегда может идти только по нарастающей. Мы продемонстрируем, что способны держать эскалацию за горло и, если надо, приструнивать.

– Господин президент, – вклинился министр обороны, – нельзя забывать, что по нам применено…

– Тем более, – несколько не в рамках своей компетенции оборвал его советник. – Видите, какие мы сильные, покажем мы всему миру. Мы даже можем в условиях применения варварского оружия по нам спокойно обходиться обычными средствами ведения войны. И ни на йоту не сойти с выработанного загодя плана.

– Хм, – сказал президент Буш. – В мысли Милларда Ладлоу есть резон. Вы не находите?

– Извините, это глупость, – произнес министр ВВС. – Запаса крылатых ракет старых и не очень старых образцов у нас приблизительно на указанное число дней войны. Но ведь если теперь произойдет эскалация где-то еще, у нас совершенно ничего не останется. И тогда мы просто будем вынуждены применять атомные бомбы там, где без этого вполне можно было бы обойтись, имея хотя бы пять тысяч высокоточных ракет.

– К тому же, – решил встрять в дискуссию министр иностранных дел. – Дело ведь не только в атомном ударе по нам. Со времени начала конфликта коренным образом изменилась мировая обстановка. Хотя у нас еще нет явных доказательств, – министр зыркнул в сторону представителей разведывательного сообщества, – уже ясно, что атомное нападение – это акция с участием международных террористов. И, кстати, не только атомное нападение, но и происшествие с «Громовержцем» тоже. Наши разведчики надеются в скором времени представить нам настоящие доказательства.

– При чем здесь это? – поинтересовался глава администрации.

– Пространство возможных решений очень сильно расходится в стороны. Если доказательств не представить, так сказать, спустить все на тормозах, то непонятно, как выкрутиться из ситуации с обстрелом столиц? Признать себя виновными и показать свою слабость? Тогда зачем было вообще начинать эту демонстрационную войну? Если же представить факты, подтверждающие международный противоамериканский сговор, тогда опять же нужно иметь силы для возможных конфликтов в других регионах. Разрешите, господин президент, военный аспект пояснит наш министр обороны?

– Мы уже давали ему слово и слышали его мнение, – фыркнул Буш Пятый. – Но ладно, молчу.

– Господин президент, – несколько покраснел Шеррилл Линн.

– Да не обижайтесь вы, Шеррилл, – махнул на него президент Буш, для которого как бывшего боксера словесная трепка практически ничего не значила. Он не понимал, когда кто-то мог обидеться на слова. – Поясните нам, раз коллега просит.

– Так вот, господин президент, – перешел к делу министр обороны. – Использование крылатых ракет в течение семидесяти суток, по нескольку тысяч штук ежедневно, считалось крайним вариантом. Как только основные силы ПВО и ПРО оказались бы подавлены, основные удары начала бы наносить морская авиация. Кроме того, мы не зря транспортировали в район сухопутные силы. Они бы тоже взяли на себя кое-какие функции. Все это в целом привело бы к экономии нашего стратегического запаса высокоточного оружия. Что теперь?

– И что теперь? – сказал президент, но выглядело это как передразнивание.

– Из-за потерь авианосцев силы морской авиации снижены до… Можно сказать, в десятки раз. В условиях современной эскалации, почти полной неопределенности, какие из стран замешаны в пособничестве, мы вынуждены держать остальные авианосцы в районах постоянного патрулирования. (Было бы неплохо их даже усилить, а не ослабить.) Нам нельзя убирать новейшие корабли от берегов Китая, Японии. Не получается уменьшать нажим на Западную Европу. Нельзя оставить без прикрытия и страны Персидского залива. Они теперь слишком мелки для отпора кому бы то ни было. Можно даже ожидать, что, как только полеты наших истребителей-бомбардировщиков в их небесах прекратятся, они тут же передерутся между собой.

– Это правда? – повернулся президент к министру иностранных дел.

Тот кивнул.

– Далее, – продолжал Шеррилл Линн. – Поскольку нарастить обычное авиационное присутствие мы не можем, а кроме того, после случая с транспортами имеются сложности с использованием морской пехоты, то что нам остается?

– Ну? – сказал уже порядком утомившийся Буш Пятый.

– И далее применять неядерные крылатые ракеты. Для этой же цели задействовать стратегическую авиацию с нашего материка. Теперь не будет промежуточного аэродрома – «боевой линейки».

– Есть база на Диего-Гарсии, – прихвастнул всезнанием Буш.

– Там не слишком большой запас боеприпасов и горючего. Его тоже надо наращивать. Поскольку остров Диего-Гарсия расположен еще далее, чем НЮАС, то снабжать его просто нерационально. А кроме всего, первостепенная нацеленность этой базы все-таки Ближний Восток. В случае если там что-то начнется, она один из наших главных козырей, – дал пояснения к реплике командующий ВВС.

– Вот видите, – пожал плечами министр обороны. – В общем, мы не можем теперь создать достаточный перевес сил для ведения обычной войны. А если мы растратим весь запас высокоточных крылатых ракет, то оголяем себя на других фронтах. Зная об этом, наши потенциальные противники могут пойти на провокации, а может, и авантюры. А ведь ПВО Нового Южно-Африканского Союза – это еще цветочки. Ни ПВО Китая, ни ПВО Европы мы без помощи крылатых ракет из строя не выведем. Следовательно, тогда…

– Как я уже говорил, в случае эскалации где-либо нам придется прибегать к атомному оружию, – закончил мысль коллеги министр иностранных дел. – Причем прибегать неминуемо. И если сейчас еще имеется такой-сякой выбор, то тогда его не будет вовсе. Все-таки лучше оставить хотя бы тридцатидневный запас ракет на всякий случай. Даже зная об этом запасе, наши потенциальные противники будут его опасаться. Если его не будет и нашим ходом останется только ядерная война, то…

– Они прекрасно знают… – внезапно подала голос единственная в помещении женщина, Лина Мэкси, министр защиты окружающей среды. Словно неожиданно пробудившаяся спящая красавица, она обвела взглядом окружающих и повторила: – Они прекрасно знают, что вести ядерную войну в Северном полушарии мы не решимся. Разве что в качестве ответной меры. Они знают об экологических последствиях такой войны. Именно потому я согласилась с вашими перспективными экономическими аргументами на ограниченное применение атома на далеком юге, что вы перед этим доказали – без решения будущей проблемы дефицита нефти мы из-за экономического упадка не сможем впоследствии решать и экологические проблемы. Атомная война в Северном полушарии – это неизбежное радиационное отравление и Северной Америки тоже.

– А если провести маленькую, очень ограниченную высокоточными малозаразными зарядами войнушку? – спросил Буш явно для того, чтобы просто раззадорить собеседницу.

– Вы что, господин президент! – прямо-таки взвизгнула министр экологии. У нее было туго с восприятием юмора. – Вы не сможете удержать войну в неких пределах. Это блеф. Вы здесь, в смысле там, на юге, не смогли. А уж когда против вас будут экономически развитые страны? Тем более, как я понимаю, у них и решимости хватит.

– Да, с «тормозами» у них плохо, – подтвердил министр ВВС.

– Ну, пока что они прячутся за спиной Южного Союза? – подал голос министр армии Вал Фейфилд. – Не очень известно, как они буду действовать лицом к лицу.

– Вы бы лучше помолчали, Вал, – тюкнул ему Буш Пятый. – Мы с вами недавно обсуждали возможность расправиться с африканцами только силой сухопутных войск. Что вы ответили?

– То же, что и скажу сейчас, господин президент, – смело отчеканил «сухопутчик». – Без достойной поддержки авиации я считаю использование армии делом обреченным. Мы даже крупную высадку не сможем провести без неприемлемых потерь. Одного десанта на парашютах для всего НЮАС не хватит.

– Короче, что ж это получается? – Буш Пятый снова занервничал. – Вначале вы мне навязали одиночный атомный удар. Мы стерли целый город. Теперь выходит, это сделано зазря, и давайте раскрутим весь маховик атомной войны, так? Вон ВВС предлагает даже межконтинентальные баллистические запустить – потренировать полки.

– Давайте, еще подумаем, – примирительно сказал министр иностранных дел.

– Почему нет, – пожал худенькими плечами министр обороны. – Вполне можно, запас ракет позволяет. Отстреляем покуда несколько тысяч.

– А чего нам ждать? – спросил с солдатской прямотой министр ВВС.

– Может, скромно затаившиеся разведчики нам чего-нибудь принесут? – сказал министр иностранных дел.

– Это правда? – Буш Пятый повернулся к представителям разведывательного сообщества.

– Мы постараемся, господин президент. Мы проводим одну серьезную операцию. Пока говорить о ней рано, – разъяснил директор ЦРУ.