Текст книги "Из дневника 'Попаданца'. Необычный попаданец в 1941г."

Автор книги: Фарход Хабибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

13 июля 1941 года где-то в Белоруссии (одно из укреплений УР-62)

Просыпаюсь от тренькания гитары, ого, это кто же на гитаре играет? Оглядываюсь чуть дальше в окопе сидит Ежуров и по-моему подбирает аккорды, ну или настраивает, я ж не спец. Ну, молодец, пробежаться бы, но не та ситуация, встаю и делаю просто разминочку. И наверно все читатели сейчас ждут, «вот Константин берет гитару, и тихим голосом поет». Ну во всей попаданчской литературе уже штамп, попадала начинает петь, Любэ, Кино, Кинчева, Высоцкого, на крайняк «Генералы песчаных карьеров», но увы братва читатели и ни фига. Почему?

Начнем с того что в русском языке есть такая идиома, "Медведь на ухо наступил", и она точно не обо мне. Потому что на моих ушах долго и счастливо жило стадо слонов, мамонтов, мастодонтов и всяких диплодоков, стегозавров и бронтозавров. Потом на моих ушах устроили стоянку трейлеров, седельных тягачей и другой тяжелой техники, типа Магирус, Кенворт, БелАЗ и МоАЗ. Короче уши, да и слух оттоптан капитально, навечно и офигенно во всех ипостасях. И на гитаре я могу исполнить лишь одну песню (на остальных инструментах начиная от комуза и кончая органом вообще корень из минус единицы). А называется эта песня – "Смерть парохода", если кто ее не знает, то расскажу. Дергаем толстую струну, и раздается звук подобный прощальной сирене парохода, всё песня кончилась, вот такой я музыкально-эстетически развитый. И потому из меня Лисов как из сапожной щетки синхрофазотрон, ну или как вариант, как из расчески ТТУ (Твердо-топливный ускоритель). Ну, это та фигня, из-за которой навернулся "Челленджер", кто помнит это многоразовый американский челнок космический.

А Володя начал лабать, то есть бацать, видимо уже настроил, ну и я подсел, послухать трохи, лабание погранца. Тот начал петь какие-то песни, строки приводить не буду, потому что не запомнил, но примерный смысл таков: "я тя любил, а ты меня чота ваще нет". Ну и слушал Ежурова, постепенно рядом стал собираться народ, а потом командира (это меня) позвали завтракать. Я оправившись и и приняв молодецкую выправку пошел в ДОТ поесть, тем более уже желудок сигнал "SOS" посылает, соскучился по немецким консервированным сосискам. Вчера в бюссинге набрали и сосисок, и галет немецких, так что пока байрам огромных размеров.

В ДОТе Архип (ну который Полуэктов) организовал довольно ничошный стол, и я, Абдиев, Нечипоренко, Круминьш и сам Архип позавтракали довольно вкусно, да еще и с кофе, опять же спасибо немчуре, за поставки питания. Потом Круминьш толкнул речь:

– Товарищи командиры, наша оборона направлена только вперед ДОТа, а если неприятель, нанесет удар с тыла, что тогда? Я уверен, что местные штабы, уже почувствовали, что нас надо выбить из Дота. Так же я уверен, что сегодня они и начнут, экзекуцию, потому предлагаю, с дороги, перетащить неисправные танки в тыловую часть ДОТа, оборудовать позиции, и быть готовым к удару с тыла. Неисправные танки двигаться не могут, но могут стрелять, а это пушка и три пулемета на каждом. Это же готовые ДОТы, вот пусть и встретят врага их же танки. Еще добавим пулеметов, можно два броневика так же перевести назад, ну и одну "косилку" с минометом.

– Артур ты прав, надо сразу после завтрака, начать буксировку, затем чуть подучить бойцов как стрелять из танковой пушки, ну и пулемета тоже, – говорит Ержан.

– Да все по делу, хорошего нам специалиста абвер подготовил, – сказал я.

– Да и вам товарищ старший лейтенант спасибо, за то, что меня в тот день не расстреляли, я говорил же что пригожусь, – подытоживает Артур.

– Ну тогда, Нечипоренко бери свои танки, Абдиев свои броневики, а если возниктен нужда, можете и грузовики привлечь, а бойцов пока отправим рыть позиции. Ты Архип как опытный артиллерист подбери позиции, для четырех трешек, так как, только в четырех пушки и пулеметы в порядке, да и больше не надо. И бойцы сразу начнут рыть капониры и накладывать брустверы, – закончив давать ЦУ, встаю из-за стола, остальные так же поднимаются и разбегаются.

А я с Полуэктовым, выходим в тыл ДОТа, что бы прикинуть, куда танки зарывать. Архип опытным глазом накидывает восемь мест для капониров. Почему восемь? Потому, что четыре капонира для трешек, два для броневиков и еще два для броневиков резервные. Уже подходят позавтракавшие и полные сил красноармейцы, и начали рыть капониры, тут я подумал и говорю Полуэктову:

– Слушай Архип, надо убрать курсовые пулеметы с танков, мы ж их зароем, и курсовой пулемет низко расположен, при таком раскладе, он как бы нафиг не нужен, лучше снимем, и установим дополнительные пулеметные гнезда, то есть плюс четыре пулемета.

– Да товарищ комиссар дивизии, согласен с вами, так оборона будет более насыщенной.

– Надо Акмурзинских подучить и из пулемета и танковой пушки стрелять, вот пусть и займут эти позиции.

– Я распоряжусь, товарищ старший лейтенант, – и Архип ускакал искать Акмурзина с его группой.

Пошел к ДОТу, ну что бы залезть на него и оглядеть окрестности, не может быть, что немцы не захотят нас отметелить, тем более у них как говорил И.В. Сталин "Головокружение от успехов", через полгодика на каждый партизанский взвод по батальону кидать будут. Ну, а пока они РККА недооценивают, считают, что мы типа Польши или Франции, и дивизии РККА ротами своих Швейков гонять могут.

Это в Польше, ну или в других странах завоеванных раньше, немчура шла парадным маршем. Максимум сопротивления тех народов немецким оккупантам – плевок на дорогу, по которой походил часика два назад немец. Я ваще торчу от всяких чехословаков, поляков, и других завоеванных немцами европейцев, по моему кроме Югославии никто из них нормально и не подлянил немцам. Резистансы гребанные, наверно все эти сопротивления вместе взятые немцам вреда принесли как один из самых лоховитых партизанских отрядов СССР (да само собой без Югославии).

Осматриваю с верхушки окрестности, пока тишина. Тут прибегает радист, приносит радиограмму от Старыгина, это ответ на вечерний отчет, вечером мы отчет о проделанной работе, посылали, забыл черкнуть тут:

"Заминируйте автомобильный мост, будьте начеку, в случае окружения превосходящими силами, уходите, взорвав мост. Старыгин".

Правильно, батя, заботится о нас, если немцы окружат нас, мы их покрошим, конечно, немерянно, но и они нас пресекут на корню. Потому наверно уже пора позаботится о путях отхода, все мы знаем, что сейчас немцы планируют мыслимые и немыслимые подляны против нас. Мимо пробегает Круминьш:

– Артур, если свободен, найди Ежурова, и поднимайтесь вдвоем сюда, надо обсудить кое-что.

– Хорошо товарищ старший лейтенант, сейчас пять минут.

И через пяток хвилын, Володя с Артуром, уже стоят рядом, и я начинаю:

– Ребята, к гадалке не ходи, но немцы уже подтягивают силы, что бы раздолбать нас. Командование предлагает не стоять насмерть, навести максимальный шорох, и смазать пятки самым скоростным салом. Мы нужны командованию не геройски погибшими, а геройски выжившими. Поэтому предлагаю заранее подготовить два пути отхода, первый основной, и второй резервный, кроме того заминировать мост и ДОТ. Причем желательно так, что бы они потом взорвались, когда немцы будут и там и тут.

– Товарищ комиссар дивизии, я предлагаю заложить два фугаса на мосту, и применить двойную систему минирования в ДОТе, если не сработает первая система, то сработает вторая, – умничает Артур.

– Тогда, Артурчик, возьми саперов и позаботься минированием, тя абвер этому учил, а ты Володя, возьми двух – трех ребят, осмотри окрестности и подготовь пути отхода. Не забудь, отходим-то с техникой, поэтому путь отхода должен быть преодолим для техники. Все, товарищи расходимся и выполняем, – скомандовал я и парни ушли выполнять свои дела, а я решил пройтись по всему нашему плацдарму. Но начал с радиста, со связи с базой.

И к Старыгину ушла радиограмма следующего содержания:

"Вас поняли, готовы к любым исходам, нам нужны четыре мехвода, у нас прибыль в четыре коробки"

Почти сразу же пришел ответ:

"Ронандахо, бо гурухи Онищук то хуроки нисфирузиро мебароянд, то шаба мерасанд, омад!" (Водители, с группой Онищука выйдут до обеда, до вечера дойдут, удачи!).

Это я на случай отступления позаботился, не оставлять же четыре танка немцам, пусть трешка не БТ, но тоже танк, а запас как говорится Гохран не дерет. Ну или Гохран запасы не дерет, черт его знает, не русский я.

Тыловые укрепления уже готовы, бедные красноармейцы прошли курс подготовки матерого крота, правда, обездвиженный танк легче зарывать, чем нормальный, нормальному нужно еще запасные позиции вырыть, плюс пути для перехода из позиции в позицию. Акмурзин со своими ребятами, отрыли для себя пулеметные гнезда с путями сообщения, поленились пути вырыть в полный рост, но ползком, да и на карачках в них спокойно можно передвигаться, черт с ними лентяями. И потом под началом опытного пулеметчика начали тренироваться стрельбе, в лагере-то всех учили стрелять из ДП, МГ и даже Максимки, а так пусть потренируются, да и пристреляют территорию, патронов пока до черта.

Почему то подозрительно тихо, чего это немцы не лезут а?

Ого, видимо накаркал, слышен вой моторов, по звуку понятно, что самолеты, и потому кричу:

– ВООООЗДУУУХ, все в укрытия.

Ну и сам руки в ноги, или нет ноги в руки, хотя тоже иррационально, то есть короче жму на газ, и включив форсаж бегу к парням в окопах.

– Красноармейцы, всем укрыться, пока мы в окопах, бомбой нас убить очень сложно.

Все укрываются, и окопы ощетиниваются стволами.

– По немецким стервятникам с упреждением в полкорпуса ОГОНЬ, – последние мои слова потонули в визге и вое пикирующих немецких крылатых говновозов.

Четверка немецких пикировщиков, с угрожающим воем летела на нас. Но ребята не растерялись, немцев встретили очереди из МГ и ДП, одиночные (но дальнобойные) выстрелы из мосинок, и обе "косилки" начали работать по девичьей специальности. Первая пикировка у немцев прошла очень хорошо, но на второй наши пули стали более агрессивно встречать их (чуть пристрелялись мы), и один юнкерс задымил. Другие тоже само собой испугались, и побросали бомбы куда попало, а задымивший замедлил полет, видимо что-то с мотором, а сотни злых пуль калибра 7,62 и 7,92 начали зверски ласкать металлическое тело юнкерса.

Юнкерс полетел от нас как-то вбок, отчаянно дымя, остальные рванули подальше от опасного с воздуха ДОТа. Короче отбой воздушной тревоги, тут кто-то крикнул:

– Танки с тыла!

Оббегаю ДОТ, в бинокль вижу что, с тыла пыля меж деревьями, ползут восемь танков при сопровождении пехоты, три "трешки" и пять "двоек", ну это не страшно, с нашими пушками мы справимся, чай не тигры и не КВ. И потому голосом чуть громче шепота командую:

– Не стрелять, подпускаем ближе, они не знают, что у нас тут зарыты танки и БА, пусть будет сюрпризом, стреляем по моей команде. Пулеметчики первая очередь длинная, затем короткими прицельными очередями. Бойцы, что в танках, танки противника бьем прицельно и в упор, пока молчим.

Немецкие танки ползут, солдаты тоже бегут, они не ожидают видимо, что их тут ждет, и вот до крайних пулеметных гнезд остается метров триста. Молчим, ждем, спешить некуда.

Опять полушепотом говорю, а бойцы так же передают дальше:

– Правый БА взять на прицел крайний справа танк, первый справа танк, взять на прицел второй справа танк, остальные по порядку так же, пулеметы по секторам, стрелять по моей команде, ГОТОВСЬ.

Немцы уже в двухстах метрах, пора:

– ОООГОНЬ!

Почти одновременно бухают шесть пушек (четыре танковые и две БА) более опытные пушкари броневиков, с ходу пробивают своих противников, танки пока стрельнули вкривь и вкось. Но один повредил гусеницу у своего, плюс двое горят (те, кого броневики обласкали), у немцев полные штаны сюрпризов. Развивая успех, снова раздаются выстрелы, новички, сидящие в трофейных танках уже исправляются и приноровившись зажигают еще один танк, три с половиной минус. Тут стреляют броневики, эти-то опытные, и с 200 метров промаха не дают, их еще с довоенного времени учили, плюс опыт польского похода, да и с 22 июня парни воюют. То есть у немцев остался один танк на ходу и другой без гусеницы, бедный немец, а трешке, разворачивается, но скорострельность пушек немецкой трешки и прицел не зря хвалят, в последнюю трешку попадает сразу три снаряда из трофейных. И полный аллес капут, от разрыва боезапаса, башня делает кульбит.

Пока пушкари колотили немецкие танки, пулеметчики и стрелки тоже не менее успешно покосили пехоту, из трех-четырех десятков наступавших немцев, разбежался десяток, остальные лежат. Правда мертвы они или просто ранены, мы не знаем, из танка с рваной гусеницей выскальзывают танкисты и пытаются сбежать, но куда им, Акмурзин одной очередью из экипажа танка делает органическое удобрение. Все можно прошвырнуться собрать оружие и добить недобитых фрицев (сладкий каламбур), посылаю бойца позвать кого-нибудь из Нечипоренковцев, чтоб бы гусянку на трешке заделать, и еще один халявный танк, прибавить к нашей бронеколлекции.

Бойцы во главе с Акмурзиным полезли крысятничать, ну и немцев дотушить, додавить. Прибывает Нечипоренко с экипажем, и сноровисто начав, быстро ставят гусеницу трешке на место, так-то она в полном наряде, тьфу в поряде. При таких темпах придется нам открывать в лесу танковое училище, а то танкёров уже нехватка. Ну, трехе гусянку починили, поврежденный трак заменили (запасной с другого танка сняли) и Нечипоренко собственной персоной отогнал новый танк ДОН-16 в один из капониров, что в передней части ДОТа вырыты.

Акмурзинцы притащили штук пять МП, и охапку карабинов, плюс десяток немецких гранат, которыми классно можно гвозди забивать. И само собой, что патронов принесли, а танкисты еще пошли рыться в танках, там можно пулеметы снять, опять же снаряды, не во всех же боекомплект рванул.

Время уже три часа дня, обед из-за немцев мы пропустили, но дежурные разнесли еду по окопам и казематам, танкам и броневикам, и все быстренько поели, до вечера далече. А немцы скоро полезут, теперь наверно придумают какой новый макар, каким нас захотят нагнуть, и потому мы должны быть готовы.

Но немцы так до вечера и не полезли, за это время саперы заминировали автомобильный мост, да не жалели боеприпасов, уходя так рванем, что и мало не покажется, ну и само собой хер восстановят, арийцы хреновы.

Так прошел день наступил вечер, немцы ночером не воюют, и можно расслабиться и спокойно поужинать, ну, правда и часовые стоят, и секреты выставлены, и танкисты-броневики, в своих коробках сидят (ну или рядом, что бы чуть, что в коробку и огонь нафиг на заражение, ой на поражение). После ужина еще часик посидели, потрындели, затем Ежуров начал концерт, типа Дидюля и долго импровизировал, потом стал петь, ну и все тоже кто мог петь пели. За исключением таких, глухопердий как я.

Все на этом закончилось и 13 июля страшного для нашей родины года, воскресение, однако.

14 июля 1941 года где-то в Белоруссии (одно из укреплений УР-62)

С утра меня будят, Круминьш с Ежуровым, смотрю на часы время 5 00, чего это парни с ума сошли что ли? Немчура-то раньше 7–8 не попрет, у них же орднунг, епрст немецкую мамку через дышло, чтоб прямо вышло.

– Ну чего вам неугомонны, меня раньше Онищук с Эрисхановым вот так же долбали, теперь вы новоявленные горе-разведчики. Но наверно есть основания, раз разбудили да?

– Господин, ой товарищ старший лейтенант, мы ночью с Ежуровым, и еще тремя красноармейцами, провели разведку, и согласно данным разведки разработали план.

– Артурчик, ты сперва данные разведки вашей расскажи, – и при этом, умываю лицо.

– Немцы ночью сосредоточили вокруг нас войска, стянули их в кулак, что бы по нам шарахнуть. Это батальон пехоты, не фронтовики, правда, но штук пять минометов и два небельверфера у них есть. Кроме того двенадцать танков, но и тут ничего особо страшного. Четыре БТ, причем три из них двухбашенные – пулеметные, затем два французских, три чешских и остальные двушки с трешками. Видимо у немцев свободных сил нет, вот они и ограбили все ремонтные базы, кроме того, согласно подслушанным, разговорам они ждут подкрепления, завтра вечером, послезавтра утром, должен прибыть полк. Его специально в нашу честь сняли с фронта, и перебрасывают сюда.

– Так и что, за план вы придумали братцы, говорите, интересно же.

– Понятно, что завтра вечером тут будет жарко, прибудет целый полк со всем приданным вооружением, это не совсем оптимистично, потому предлагаю сегодня покрошить сколько сможем этот батальон с их барахольными танками, и ночью уходить.

– И что, это, по-вашему, есть план?

– Нет, конечно, товарищ командир, мы с Володей обдумали, и предлагаем следующие мероприятия. Сформировать мобильную группу из БТ и БА, и выведем их подальше, километра за пять, пусть они там прихоронятся и ждут. А мы тут молотим немцев, когда они станут наступать, и в критический момент танки и бронемашины нанесут удар с тыла.

– Если мы выведем мобгруппу, то тыл у нас оголится, у нас в тылу только четыре трешки с экипажами пехотинцами, останутся.

– Ну во-первых, ночью прибыли танкисты от Старыгина, да еще привели с собой два танка, Т-IV и Т-34, так, что это уже не проблемы. Плюс мы предлагаем вытащить из ДОТа два 76мм орудия, и усилить ими тыловую часть, плюс в капониры БА перевести два танка с передней части дота, скорей всего немцы атакуют с тыла.

– Убедил, тогда сразу надо выводить мобгруппу, пока немцы не очухались, и готовить оборону как вы предложили. Но насчет оступления, пока рано, даже думать об этом.

Ну и само собой, понятно, что все засуетились, бедные пехотинцы, давно ощущающие себя дважды кротами Советского Союза, снова взялись за лопаты, рыть позиции для 76мм орудий. А Абдиев с Нечипоренкой увели свои железяки, по лесу, по дороге (ну не совсем конечно дорога, скорей путь) которую Ежуров разведал, потянулись на место засады.

Через полтора два часа совместной работы (тем более, пока прохладно), орудия перекочевали в отрытые капониры, и мы начали завтрак, ожидая скорое нападение немцев. Приезжие танкисты с благодарностью вступили во владение тройками, и быстро перегнали две штуки в тыловые капониры, кроме того на танковые пушки в обездвиженных танках сели тоже по одному опытному танкисту. Ну не на пушки, конечно, а за пушки, а то Акмурзинцы, танки, конечно, подбили, но по теории вероятности, с таким же успехом танк могли подбить мартышки, или скажем овцы.

Ну, все, мы готовы, и где вы фашисты?

Ого, ревут самолеты, значит, немчики начнут с бомбового удара, ну мы готовы, из укрытий высовываются стволы. Рядом боец направляет МП в небо и готовится стрелять:

– Боец ты, что собираешься делать?

– Стрелять летунов, товарищ комиссар дивизии.

– А тебе ничего не говорит, то, что у тебя автомат, а не винтовка?

– Ну и хорошо, больше пуль и наверняка попаду.

– А ниче, что твои пули до него не долетят, немец даже не заметит твоих пуль. Короче из ППШ, ППД и немецкого автомата по самолетам не стрелять, только винтовки, карабины и пулеметы.

Ну и стервятники, налетели, встречаем их ливнем пуль, теперь их больше и восемь юнкерсов завывая, летят к земле. Страх обуревает нас всех, ведь, кажется, что каждая бомба летит в тебя лично, но вот один из немцев нарывается на пулю, чья-то пуля заставляет его дымить. Но и бомбы в нас все-таки полетели, и как только они приближаются, сразу ныряем на дно окопов. С грохотом рвутся бомбы, пикировщики, поднимаются выше для нового захода на наши головы, задымивший же юнкерс двигается какими-то рывками, и вот и летчик и стрелок выпрыгивают с парашютом, самолет самостоятельно камикадзирует на землю. А дружки летчиков снова пикируют и с воем на нас летят семь архангелов смерти, на нас снова сыпятся бомбы. Эта вакханалия продолжается минут 30, видимо баланс нашей прухи, на нуле, потому что больше не сбили ни одного немца летуна, да они и бомбили не так настрырно, больше издалека покидали бомбы, постреляли и поднявшиеся в небо теперь удаляются.

Осматриваю поле боя, прямое попадание превратило в братскую могилу два немецких трофейных танка: один обездвиженный и один из тех двух, что недавно перетащили в тыл. Кроме того пострадало человек десять, шестеро насмерть, и четверо ранены. Ну, что поделаешь, это война, кстати, теперь рычат танки, немцы пошли в атаку, ждем.

Они не знают, что их ждут два 76 мм орудия (да еще и под командой Полуэктова), и потому наступают лавой, танковая разносортица катится на нас (вот декаденты, с миру по нитке, немцу танковая атака). Мы терпеливо ждем, пусть побесятся в ожидании, от нервов немцы начинают стрелять, но из танка трудно попасть в башню, торчащую над землей. Наши-то все зарыты, только надурняка можно попасть в наших, пусть понервничают, порасходуют боезапас. В бою его хрен пополнишь, немцы, стреляя, приближаются, и вот уже в метрах 250–300, наконец, 76 мм орудие у которого шуруют старые знакомые Симаков и Абузяров, влепило снаряд прямо в один из французских танков. И сразу последовал наш залп, правда, не так успешно как у Симакова с Абузяровым, их трофей сразу откинул башню, еще бы такую дуру в лоб получил.

Затем следуют залп за залпом, немецкая пехота залегает, а наши стрелки пытаются выбить немецкие танки. Тем более дистанция минимальная, и со второго залпа загорается еще два танка, с третьего уже три, и залпы следуют за залпами. Вот у немцев остается лишь четыре танка, одна тройка и три наших БТ двухбашенных. В них и не стреляли, они не так опасны, как пушечные, зато теперь настала их очередь, оба 76 мм орудия посылают по снаряду в трешку, первый взрывается рядом, а второй попадает под башню, и входит в трешку как ангел смерти в реанимацию. Бамс, все у немцев только три БТ остались, два обездвиженных танка обстреливают БТ, а остальные переносят огонь подальше, в гущу пехоты. Осколочные и шрапнель, рядами выкашивают немцев, те снова залегают. Загорается еще один БТ, и два оставшихся поворачивают обратно, одного выцелили пока он разворачивался, и последний немецкий танк (бывший советский) спешит выжить, но удар в корму от трешки инвалида кончает эту "борьбу за жизнь".

Немецкая пехота, встав и ошалев от происходящего короткими перебежками пытается достичь до наших танков, что бы забросать их гранатами, но передний край насыщена пулеметами, и остатки немцев, накушавшись свинцового гороха откатываются. Пересчитываем наши потери, еще два зарытых танка навеки замолкли, всего потери в технике четыре танка, один был пригодным к употреблению, а остальные три с повреждениями. Плюс мы потеряли 18 бойцов погибшими и 9 раненными, это потери и от бомбежки и от немецкой атаки.

Тут начинается немецкая атака с передней части ДОТа, видимо немцы вообразили, что мы перебросили все вооружение в тыльную часть ДОТа, и у них есть шансы на победу, если нападут с фронта. Оптимисты хреновы, там же еще четыре немецких трешки в капонирах и четыре 76мм орудия в ДОТе, так еще эти умники рванули через автомобильный мост. На грузовиках и бронетранспортерах, Круминьш и взорвал мост к едрене фене, а с мостом и три грузовика с бронетранспортером, аминь. Но из лесу выходят заранее перегруппировавшиеся немцы и пытаются броском, приблизится к ДОТУ, привыкли с близкой дистанции выкуривать наших бойцов из дотов. Бензином, дымом и гранатами, а кто ж им даст подойти близко. Фигвам, научены, и ураганный артиллерийский огонь усиленный стрелковым оружием, немецкий мини блитц-криг превращает в немецкое блиц-фиаско.

И с этой стороны отбили, танки и орудия на всякий случай перепахивают лесок, из которого вышли немцы, теперь оттуда никто не выйдет, часа два. И святое дело, растрофеивание мертвой немчуры, бойцы под прикрытием пулеметов и орудий, собирают трофеи и с передней части ДОТа и с задней. И чего там только нет: патроны, жрачка и вообще шмотье. Всех погибших зарываем в братской могиле, вообще-то бывшей воронке. Наши общие потери составляют тридцать два человека, я согласен, много, зато, сколько немчуры мы положили? Плюс мосты надолго вышли из строя, придется фашистам грузы окольными путями гонять.

А мы пока пообедаем, уже час дня, да и немцы решили дать передышку, или взять себе ее.

После обеда, Ежуров начал поднимать боевой дух бойцов, ну не сказал бы, что бы он был низким, но Володя песнями решил еще более поднять боевой дух, а почему бы нет. Потом к гитаре Ежурова присоединился аккордеон Симакина, артиллерист добыл инструмент в разбитой немецкой колонне, ну и пошло веселье. Пели и «Трех танкистов» и «песню о Ворошилове», песню «О винтовке» и «Песню о Щорсе» и даже «Тачанку». Правда пели-то не все, но слушали все, и всем казалось, что нет никакой войны, просто сидим где-нибудь в парке культуры и отдыха, и слушаем песни.

Обалдеть, но эти простые песни, особенно спетая в конце абсолютно аполитичная песня "Синий платочек" превратила нас в терминаторов. Я реально чувствую щас прилив сил, готов косить гитлеровцев штабелями, да и остальные тоже. Напевая "Платочек" карабкаюсь на ДОТ, и присобачив бинокль к глазкам осматриваю вокруг, пока тихо. Блин из-за этих песен я щас думаю о Маше, как она там, а можно ли в бою думать о любимой? Хотя почему бы и нет, так же мы злее будем, зная, что своими действиями мы спасаем и защищаем своих любимых, своих детей, родителей, братьев и сестер.

Тут замечаю, что взвода два-три гитлеровцев спереди-справа ДОТа наступают, само собой перебежками, и ползком, и пытаясь это делать бесшумно. Не успел я скатиться с крыши ДОТа, как кто-то из наших пехотинцев лупанул громкой пулеметной очередью по немцам. Те в ответ стали тоже садить во все, что видят, а видели они хуже нашего, из окопа нам их лучше видней, ну и Максим на 200 – 300 метрах бьет лучше любого МП, немцы залегли, тут минометчики угостили их металлическими ананасами. Завыл немецкий небельверфер, и на наши позиции посыпались немецкие мины. По позициям небельверфера заговорили 76 мм пушки, осколочно фугасными сюрпризами, небель заткнулся. Или попали, или просто скромно решил промолчать, тем более в ДОТ, ему попасть слабо.

Под прикрытием стрелкового огня, взвод наших пехотинцев рванул к немцам, причем их никто не поднимал в атаку, видимо это от песни. Немцы тоже отстреливались, но допинг в виде довоенных песен оказался сильней нацистской пропаганды, и выжившие немцы бежали со скоростью, которой Усейн Болд позавидовал бы. Наши бойцы вернулись, неся на руках трофеи, четырех раненных и двоих убитых, ну блин, опять потери.

Теперь снова затишье, немцы, у которых осталось чуть больше роты солдат, чего – то замышляют, а я решил воспользоваться затишьем, что бы отправить отчет полковнику.

"Мо нагз, тинч" (у нас все хорошо, и тихо)

Буквально сразу же поступил ответ: "Ба шумо омад, мо интизорем, навигарихо хаст" (Вам желаем удачи, мы уже ждем вас, у нас новости)

Тут по рации вызывает меня Абдиев:

– Товарищ старший лейтенант, немцы скапливаются в квадрате 6, готовят атаку, собрали до полутора рот пехоты, три танка "Шкода" и четыре ганомага с пулеметами, предлагаем в момент начала атаки, атаковать их сзади.

– Хорошо, что предлагаешь Ержан сделать нам?

– В момент начала атаки, мы ударим с тыла, как только завязывается бой, вы выводите на тыл немцев, ваши танки и пехоту, затем подорвав ДОТ, все уходим.

– Хорошо, ждем ваших выстрелов и готовимся к эвакуации. Все, конец связи. Но ДОТ подрывать не собираюсь, повоюем еще, и потому танки никуда не выводим. Отправляй грузовики к лесу, за снарядами, эту-то атаку отобьем, но потом опять понадобятся боеприпасы для 76 миллиметровок. Потому пусть пока съездят, погрузят и ждут рядом с вами, как немчура откатится, пусть грузовики со снарядами дуют к нам.

Даю команду, и бойцы начинают готовиться, танки и другая техника заново проверены. Артиллеристы готовят свои пушки, нападение ожидается с тыла ДОТа, и потому пушкары вытащили еще две пушки на тыльную сторону, и практически уже зарыли их. Ну практически все готово, из танков (подбитых) вытащили пригодные пулеметы МГ, и тоже обустроили миниДОТы, перекрыв бревнами и под ними устроив бойницы. Все враг, иди к нам мы готовы.

Минуты текут, нервы в напряге, пока тишина, и тут заговорили пулеметы, пора в атаку!

Короткими перебежками, прячась за унаследованной от вермахта четверкой троек (круто сказано!) бойцы передвигаются к месту боя. Еще двадцать метров и немцы оказываются в вилке, пулеметы танков и броневиков, херачат высшую нацию, кроша их в капусту, картошку, редьку и другие овощи. Еще десяток минут жесткой бойни и немцы все, что осталось от их полторы роты, где-то с взвод, бегут в панике, предвосхищая Сталинград, Курск и взятие Берлина. Небелверфер и минометы накрывают разрывами мин бегущих немцев, фашисты понимают, что такое ад, правда не всем это суждено, Абдиевцы на плечах врага, как только минометы замолкают, врываются в штаб группировки противника, с ними вбегают пехотинцы, начинается геноцид.

Все вокруг нас адекватного противника не осталось, все заняты трофеесборчеством, Абдиев по рации в своем броневике передает грузовикам со снарядами приказ трогаться и двигатся к ДОТу. И бойцы добарахлившись собираются обратно, все идем в ДОТ, нагруженные добычей, лучшую добычу нашел Йигитали, он обнаружил у немцев флаг одного из полков РККА, герой, орден заработал. Скоро все собираются в предполье, и я бойцам приказываю собрать всех командиров на совет. До ужина еще далеко, и сижу прикидываю планы, что же делать с полком немецких вояк? Их конечно много, целый полк, правда, так как сняли с фронта, может их меньше штатного состава а, не может же быть, что РККА их не пощипало?

Наконец все командиры собрались и мы начали совет в Филях, обсуждаем, что делать, бежать или нет, все-таки полк вермахта, это сила. По минимуму полторы-две тысячи человек, плюс есть и тяжелое вооружение (но без танков), уверены, что немцы летучие (Кессельринговские стервятники) тоже им помогут. Получается лучшее дело это упреждающий удар, плюс вызвать на подмогу батальон наших, да и с техникой. Кстати может разведка, что на клюве принесет? Ну Ильиных и его соратники, и как в воду глядели, пришел мальчуган "типа пастушок" и сказав пароль, попросил бойцов провести его к командиру.

– Таварыш камандзір, я Макарка Ігнатовіч з вёскі Смушкевичи, я павінен перадаць вам гэтую паперку, – я открыл поддувало (белерусскому не обучен), а важный пацан передав мне "паперку", разворачивается, бросает нам прощальную фразу:

– Ільіних будзе вас чакаць у трох вёрстах ад Смушкевичей? вадзянога млына. – и важный пастушок "герольд" сваливает.