Текст книги "Из дневника 'Попаданца'. Необычный попаданец в 1941г."

Автор книги: Фарход Хабибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

7 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)

Щелк!

Какая-то сволочь щелбана отвесила мне по носу, окрываю глаза и спросонья ни хера не вижу. Вокруг мрак и из темноты слышен подлый хохот Маришки, вот сволочь, нет,

что б чем нибудь приятным разбудить.

– Ша я начтылу корму то порву, – угрожающе рычу я и бросаюсь на звук хохота, попалась. Побарахтались, и она говорит:

– Ну, все пошли на пробежку милый.

– Мань, я читал, что один секс заменяет пятикилометровую пробежку, может заменим полезное на приятно-полезное, – а Маня девушка покладистая, не смогла отказать. Ну мы и пробежали таким образом десятку км. "Набегавшись" омылись утренней росой (в машине канистра воды была) сели в кабину, и я повел опель в расположение, затем припарковав машину на место, мы сошли с транспорта, и почапали к шалашу моему, для хавки.

Тут откуда-то появились Онищук с Эрисхановым с немецкими касками подмышками, и начали осыпать меня с Машей какими-то листьями, в их бурной фантазии, эти листья видимо были розовыми лепестками. А новый разведлейтенант Листиков, скакал как козленок и дразнил:

– Тили тили тесто, жених и невеста.

Прям не разведчики, а какой-то "Аншлаг, аншлаг" блин, ну или это, как его "Кособокое трюмо" нет, "Кривое зеркало". Ну да ладно отвесил по пинку Эрисханову и Онищуку, а Маша ласково ушипнула за бок Листикова, у того лицо сразу стало серьезным как у инквизитора во время допроса. А мы пошли уж на завтрак (припозднились чуток, из-за "пробежки"), старшина накормил нас, беспрекословно, так как Манюндра его прямая начальница.

Затем опять всех вызвал Старыгин, тут демократия-демагогия кончилась. Всех разведчиков Анисимыч послал нахрен, то есть в разведку, отдал им все Цундапы, и оба наших советских мотоцикла, плюс кюбельваген. Тут же приказал Машке залить разведке все баки до упора горючкой, и по запасной канистре выдать, причем канистры запасные с бензином. Разведчикам поручено следующее:

Узнавать, что, как и где, то есть всю ситуацию на нашем микроТВД;

Привлекать к сотрудничеству местных жителей (агентурная работа);

Выискивать скоропортящиеся ништяки (там колонна куда идет, или еще че нить вкусное и по зубам).

Все ушли разведроботы наши вместе с начтылом, получать необходимое, и Шлюпке с ними, полковник попросил Шлюпке присмотреть за излишне креативными Онищуко-Эрисхановыми. Они с собой захватили две рации, и шифр сегодня договорились применить чеченский. То есть там "зашифрует" Эрисханов, а тут "расшифрует" Астемиров Заурбек (новичок из крепостников) красноармеец из Беноя. Вдруг полковник командует Шлюпке остаться, странно, но это приказ.

Затем наступила очередь Прибылова, и разделив его бойцов на две части, полковник послал первых в точку К. Там бойцы под руководством Прибылова и сержанта Хмельченко, должны возвести землянки (то есть вырыть уж), на полторы-две тысячи человек (с запасом). Сразу построить в землянках нары, что бы бойцы зимой могли спать, но уплотненно конечно, чай не люкс в пятизвездочном отеле. Вторая часть идет в точку С, делать схрон для танков, командовать будет летёха Сминицкий, понятно что перед выездом Прибылов расчертит им план строений. Это будут просто большие землянки, куда танки будут въезжать как кисть в перчатку. И тихо там пережидать опасное время, типа как ведмедь в берлоге зиму.

ЗАР получил приказ научится быстрому развертыванию, то есть они теперь должны загрузить свое барахло на тачки, рванут километр, потом отцепить/разгрузить стволы, приготовить все к стрельбе, зарядить орудия. Потом разрядить все нафиг обратно, все шмотки погрузить, прицепить к машинам и вперед еще километр. С каждой тренировкой, время на развертывание должно сокращаться, полковник лично пригрозил проверить, и Гогнидзе упорхнул к начтылу выбивать горючку. Давай – давай, тяжело у учении легко в бою!

Танкисты получили приказ осмотреть, подлатать моторы и ходовую часть, и Арсеньев, вреднего роста кряжистый мужичок с внешностью ФДР, но с горяще рыжей шевелюрой, забрав Абдиева с собой, тоже испарился. Первому батальону Ахундова поручено построение землянок и сторожевых вышек, не построить, конечно, полностью вышки, просто обустроить на деревьях где нибудь в ветвях защищенные от ветра и дождя места для наблюдателей. Как раз тех, кто "Высоко сижу, далеко гляжу", ну что бы враги не подокрались. И те тожи свалили с горизонта, местами ворча, мол мы пехота, а не саперы. Правда ворчали так, что бы Старыгин не слышал, тоже ведь жить хотят.

А второму батальону повезло, им полковник приказал отдыхать, но в полноса, блин то есть вполуха, потому, что они резерв комдива, и в любой момент он может их послать куда надо.

Меня послал к связистам, что бы я сидел над душой Астемирова, а тот в свою очередь топтал душу радиста Зворыкина. Вдруг, что поступит от Эрисханова, вот и Астемиров в роли советской "Энигмы", а я видимо буду срочно как-то адекватно реагировать.

Я сперва напряженно сидел, потом расслабился, потом лег и ваще оборзев заснул. Через некоторое время меня будит Астемиров, срочное сообшение от онищуковцев.

Заурбек ее мгновенно "расшифровал":

"В направлении от С. к З. движется колонна из пяти опелей-блицев, двух бюссингов и десятка полтора армейских повозок, под охраной двух ганомагов и четырех мотоциклов, привет лагерю, колонна нам кажется вкусной, приятного аппетита!"

Я побежал к штабу, отправив вестового поднимать Иваново-затейниковцев и Абдиевские броневики в ружье. Войдя в штаб (шалаш центровой) доложил полковнику, о сообшении и попросил разрешения вести туда группу захвата. Полковник спросил, сколько и чего я хочу собой взять.

– Товарищ полковник возьму с собой три грузовика с бойцами первой роты второго батальона, два ганомага, косилку и четыре броневика вместе с самим Абдиевым. Броневики для поддержки, ну и на всякий случай вдруг еще какая колонна, вот и прикроют нас.

– Хорошо и рацию с собой одну, и если что-то экстраординарное, сразу радировать нам.

– А тогда к радистам отправьте Муллабаева из второго роты первого батальона, я донесение на узбекском буду отправлять.

– Хорошо, все идим и зря не рискуй сынок, – от этих слов Анисимыча у меня аж в горле запершило.

– Хорошо батя, – сказал я, и вперед к начтылу выбивать срочно все необходимое от горючки до патронов и гранат. Начтыл ко всему выданному, хотела добавить себя, но я прикрикнул, что не на блядки идем, а на бой. Подошедшие бойцы первой роты под командованием летуна Кравцова, начали грузить имущество в машины, потом минут через пятнадцать колонна вышла из расположения, кстати, Круминьщ увязался с нами, и я не смог его оставить. Пусть едет.

Через час мы уже были на месте, которое прикинули с Анисимычеем. Броневики замаскировали в метрах 20–30 от дороги, среди деревьев, за ними сели пообедать, выставив охранение. Прошло еще полчаса, обедать закончили даже те, кто в охранении стоял, но фрицев пока не было. За это время я расположил полукругом бойцов в засаду, окружив место предполагаемого нападения. Все чуть-чуть подмаскировались, и проскрипевший на телеге дедок, с двумя внучками, ничего не заметил. И вот послышался рокот моторов, это ехала скорей всего та самая колонна, и я осмотрел ПаПаШу – все в норме. Кравцов командует что стреляем, строго по выстрелу Никодимова, а того просит попасть в водителя первого БТР, через смотровое оконце. Никодимов должен первым выстрелом убить двух зайцев, первый это водитель ганомага, идущего впереди колонны через щель, второй дать сигнал нашим бойцам. Немцы-то в тылу, смотровая щель открыта, и водитель ганомага 251, не знает, что щас ему будет полный абзац, БУМС ганомаг вильнул в сторону и встал уткнувшсь в дерево на обочине. Пулеметы броневиков исковеркали тела несостоявшихся владык мира гордо кативших на мотоциклах.

И тут отдельные преставители вермахта молниеносно узнали, что значит слово ад. Со всех сторон по кабинам грузовиков, повозкам и ганомагам, полетели пули, солдаты рейха пытались выскочить из машин и укрывшись ответить агрессорам. Но кинжальный огонь не давал никаких шансов, пули из kar-98k и мосинки, пробивали борта переднего говномага, да и вдруг гранату в ганомаг, закинул ни кто иной, как Круминьш – прибалтийский берсеркер. Идущий сзади второй ганомаг, попытался тупо сбежать, но Абдиевцы шарахнули ему в борт осколочно-фугасным. И ганомаг не будучи "Тигром" послушно замолк раскуроченный, и только один зольдатик оттуда выпрыгнул, но на землю упал с целым десятком пуль от пулемета БА-10. Немцы тоже стреляли, но они нас не видели и не ждали, а сами у нас как на ладони, и наш огонь был эффективней, еще минуты три стрельбы и последние три вермахтовские белокурые бестии подняли ручки в холм (в гору то есть).

В это время с последнего грузовика (бюссинга) посыпались бравые солдаты неШвейки в фельдграу, и отстреливаясь попыталисль прорваться в лес. Ими командовал ветеран унтер, но не долго, первая же пуля Никодимова этого ветерана превратила в просто трупак. А очереди с броневиков перечернула и судьбу всего отделения решившего спасти жизнь побегом в лес. Все внезапно как утюг на голову рухнула тишина. Постанывали раненные, трое сдавшихся немцы рыдали, радуясь тому, что выжили, хрипела раненная лошадь, ржали остальные лошади, а мы начали осмотр трофеев.

Первый ганомаг на ходу, но от крови придется отмыть, второй можно сразу пионерам на металлолом, грузовики в более менее нормальном состоянии, повозки почти все (12 штук) в полном порядке. Неожиданно из кузова второго грузовика вывалились еще двое гитлеровцев, поднимая руки, Круминьш с Никодимовым быстро обезоружили и обыскали их. Затем Артур и снайпер нежно подтолкнули новоплененных к тем трем, сдавшимся ранее немчикам.

Итак, два грузовика продовольствия, причем местного, фуражирствовали суки что ли? Еще два с горючкой – бензин в бочках, и еще в одном патроны, а в шестом консервы и почта, в последнем только солдты ехали. Зато на повозках жрачка, и постельные принадлежности с обмундированием. Сразу передаем шифровку в штаб:

"Хаммаси яхши, кайтиябмиз" – "Все хорошо, возвращаемся"

Водителей в рейд брали с запасом, и потому быстро грузим тушки немцев, заводим машины, бойцы имеющие опыт вождения лошадей, на повозки и уходим, разкоцанный ганомаг цепляем буксиром к "Бюссингу" (на запчасти) и вперед. Отделение бойцов расчищает, подметает дорогу, затем садятся на Опель и в сопровождении броневиков догоняет нас.

На максимально возможно скорости уходим от места подляны, за последним БА-10 поднимая пыль, но скрывая следы, волочится нормальненькое такое деревце, чуть больше самого БА. У нас трое раненных (Круминьш тоже словил от немцев) и двое убитых, то ли немцы попались меткие, толи пацаны под шальные попали. И через полтора часа, мы уже в расположении (полчаса потратили на раздевание захоронение немцев) своих похороним на базе.

Ну да, подводы остались, у них, у лошадей крейсерская скорость 10 км в час, они потихоньку едут сзади, для охраны им оставили два отделеня бойцов с двумя ДП и одним МГ. Сам я лошадей боюсь, хоть и живу в аграрной стране, и видел их не раз, но чаще на грузовиках. Ну у нас богатеи (сельские) дают улак (козлодрание), ну примерно как россиские богатеи приглашают голливудских звезд, так и наши понтуются улаком. Какие-то призы (вплоть, до новенького ланд-круйзера) назначают победителям и т. д. короче понты. Вот улакчи (козлодранцы) и возят своих лошадок, на механической тяге, от улака к улаку (раньше на Газелях возили, теперь возят на Хёндай-Портере, он дизельный и экономичней).

Но ближе 10 метров я раньше лошадок не видал, максимум как-то на осле проехал метров двадцать (этот смирный тупорыл, всех безропотно возит, а меня скинул скотина), зато у меня драйва полные штаны были.

Извините, за отступление, тут Кравцов уводит грузовики к начтылу, и начинается бовой крысизм, Манюня собственноручно пересчитывая трофеи, заносит их в свои гроссбухи.

Я же иду к полковнику, у него заварен ароматный чай от вермахта, и попивая чаек, я рассказываю ему, что и как. Полковник одобрил наши действия и признал неплохой нашу статистику 28 немцев против 2 наших, плюс пятеро в плен. Неплохое сальдо (дебет-кредит), но пацанов жалко, за них не было бы жалко и сотни фрицев. Маша закончив прием материальных ценностей (лошадиная колонна, еще в пути), бежит ко мне, и осмотрев да ощупав, признает что все на месте. И тащит к себе в палатку (шалаш, то есть) там уже готово угощение (Гороховый суп и гречневая каша). И помыв руки, сажусь за ужин, разволновавшаяся за меня Мариша, ухаживает за своим мужиком (добытчиком) в стиле восточных женщин, а я не против, почему б не поборзеть, раз разрешают.

После ужина я уж сам, наглея, предлагаю Мане, пойти в опель, и взяв два одеяло (одно под, другое над) тяну ее, она не против!

И тут облом, водители кобыл прибыли, с своими "ферарями", пришлось Маняшке снова свалить в темпе, но через час она вернулась.

Идем к машине, садимся в нее, опять завожу жопель и по вчерашней колее мы едем в лес, на наше место. Вместе с Маней сперва расстилаем брезент, который лежал в кузове, сверху одеяло, и раздеваемся. И тут начинается самое интересное, но время дозволенных речей окончилось, и потому до завтра читатели, Мань иди ко мне…

8 июля 1941 года где-то в Белоруссии (точнее, в 50–70 км от Брестской крепости)

Просыпаюсь от вкуса сладких губ, ого с утра меня целуют, надо глазки протереть, вдруг о ужас какой ЛГБТ присосался. Нет, открывая глаза, слава богу, вижу Маняшу и отвечаю также страстно и нежно, ну и само собой как же без утренней «пробежки». За часик «пробежались» стандартно два раза, теперь встаем, одеваемся, и я спрыгиваю с борта с канистрой воды в зубах. Ставлю канистру и еле успеваю поймать прыгнувшего начтыла, опять встречаемся губами, но баста на сегодня, аля геркум аля гер (может написано неправильно, я не лягушист, и ни разу, ни парле, ни ву франсе). Сперва поливаю Мане, она как говорится топлес, и азартно умывается, колыхая этими самими топлесами, затем вытирает насухо топлесы (ну и все остальное тоже). Затем, одевшись, она начинает поливать мне, бррр пытался по ее примеру помытся «топлес», а вода-то холодная. Ну, наверно тысячи лет проживания предков в холодных краях (Ленобласть, вам чай не Дубай), помогли ей обморживеть. Но я держу марку и с улыбочкой умываюсь холодющей водой до пояса (я-то южный фрукт, у нас поздней осенью вода на улице и то теплее).

Потом как уже принято, у нас, завожу тыртырбырбыр (мотор блитца) и сев в машину едем в расположение, вокруг, как будто, никакой войны. Тишина, покой, сверчки вроде стрекочут, жаворонки агитацию ведут в пользу Гринпиписа, короче белорусское лето.

Доехав, глушу мотор, Маша обходит машину, чмокает меня в губки (а вокрг люди, блин) и величаво колыхая колыхалостями (или колыхнутостями?), уходит, бросив на прощание:

– Пока любимый!

Рядом стоит Шлюпке и улыбаясь смотрит на меня, причем улыбка такая добрая, такая слащавая, чувствую и этот прикалывается.

– Гутен морген герр Шлюпке, – приветствую Бернхардта.

– Послушайте Фарход, люди говорят – женщина на корабле, к неудачному плаванию, а если женщина на опеле?

– На каком опеле, – мямлю я, его-то нахрен не пошлешь, это ж Шлюпке.

– Женщина на опеле, конец статусу холостяка, – говорит Шлюпке и усмехается, – кстати прекрасная женщина, и интендант неплохой, быстро она у нас в имущественном плане порядок навела. Теперь и в вашей личной жизни порядок наведет, желаю удачи Фарход.

Теперь понимаю, что это от чистого сердца, и я пожимаю ему руку, приговаривая.

– Спасибо Бернхардт, спасибо!

Иду в штаб к полковнику, стучусь (сапогом о сапог, домофонов-то у шалаша нема) и услышав разрешение вхожу. Полковник, почему-то задумчив, ну да разведчики молчат. Те поехали веерным способом, шерстить окрестности, еще вчера, да и колонна была подарена ведь ими. Веерный метод они делятся на три – четыре группы, веером обследуют 5-20 километров, затем встречаются, систематизируют собранную информацию. Если информация, горячая или очень вкусная, то должны сообщить в центр, а если нет, то идти дальше, так же растекаясь по сторонам, и снова соединяются для объединения собранной информации.

И вот скоро сутки как их нет, правда вчера в полдень, передали шифровку о колонне вкусной и горячей. И с тех пор молчок, вот значит потому полковник и грустен.

– Товарищ полковник, не переживайте, ребята не в первый раз в поиске, и раньше бывало, задерживались. Война есть война.

– Да я все понимаю, но в крепости мы потеряли очень много людей, если бы все погибшие там, если бы были здесь, мы бы второй фронт открыли.

Бедный полковник не знает, что в нашей реальности (а может и эта наша, просто я своим попадаловом историю поменял?) крепость пала, и из защитников выжили единицы, в концлагерях.

В шалаш входит Ивашин с старшиной, и тот зовет нас на завтрак. Вчера батальон Ахундова понарыл землянок, а плюс еще и столовую с кухней. Под сенью больших деревьев устроен навес, под ним длинные лавки и столы. На двести сидячих мест, то есть прием пищи по очереди, на всех столовую строить и траты большие, и хрена замаскируешь. Садимся с краю и принимаемся закусывать, чем бог (простите вермахт) послал, тут же вполголоса переговариваясь, завтракают бойцы ЗАР.

Закончив прием пищи, поднимаемся и курящий Ивашин, сладко затягивается какими-то диковинными (особенно для меня) трофейными сигаретами. Я в той жизни курил, а в этой даже не тянет, но стою рядом, полковник ушел.

– Ну что Ивашин как тебе панцер четыре?

– Хороший танк, товарищ старший лейтенант, но первое; броня слабовата, против нашего КВ, да и тридцать четверки тоже, не катит. Второе; пушка тоже слабовата, даже немцы его окурком прозвали, но машинка комфортабельная.

– И что КВ или панцер VI?

– КВ, однозначно КВ, тем более мой КаВеша ждет меня в лесу, и хранит моторесурс, а этот поломается, новый отобьем.

Позавтракавшие первыми бойцы первой роты батальона Ахундова, уже вовсю стучат топорами, скрежещут пилами и стучат лопатами. У них же поручение строить зимовку номер 2, вот они и работают с утречка.

– Радиограмма, радиограмма, – кричит чеченец "дешифровщик", и бежит, не разбирая дороги к штабному шалашу. Подзываю его и беру шифровку, блин она на чеченском.

– Нука Заурбек переводи, – говорю ему, тот берет бумагу и читает сразу, переводя в голове:

– У нас все нормально, переночевали в деревне, скоро идем обратно. Онищук.

– Ну, Заурбек беги к полковнику, порадуй командира, – говорю я, и тот упорхнул как орел с места в форсаж.

Глазею, как бежит чеченец, кто-то берет меня за руку:

– Милый, мне нужно человек пятьдесят, что бы перенести, имущество из шалашей в готовые землянки.

– Так, разве уже есть готовые землянки? – спрашиваю у Маши.

– Да Прибылов, сказал, что две большие землянки-склада готовы.

Как раз выходит с завтрака Гогнидзе со своим ЗАР, и я выхожу навстречу роте.

– Лейтенант Гогнидзе!

– На месте стой, раз, два. – командует Гогнидзе.

– Гогнидзе, службе тыла необходимы пятьдесят человек, для переноса имущества в стационарные склады, назначить сержанта, чтоб командовал сводной группой, выполнять!

Лицо Гогнидзе как-то окисломолочилось, но приказ есть приказ.

– Есть, – сказал Гогнидзе, и пошел искать полста крайних, Маша как надзиратель за ним, я ж развернулся и пошел к полковнику. Просто хочу с ним поговорить кое о чем.

– Анисимыч, к тебе можно?

– Да Фарход проходи, что-то срочное?

– Да нет, я просто хотел с вами поговорить, товарищ командир.

– О чем?

– Просто вы назначили меня начальником штаба дивизии, старшего лейтенанта. Я же в штабном деле понимаю как бык в авиации. Могу командовать взводом, ротой, но не более, а тут планировать операции дивизии. Это не мое, ну может лет через десять, опыта прибавится, поучусь тогда и потяну, а сейчас никак.

– И что теперь, мало того через десять лет война кончится. Да и начштаба нам сейчас нужен, на не десять лет спустя.

– Да я все понимаю, но я знаю, что не справлюсь, и вы знаете, что не справлюсь, зачем же мучать себя и дивизию? Отправьте меня в разведку, пусть в подчинение к Онищуку.

– Во первых все таки командир я, и мне решать куда тебя отправлять. Но обещаю подумать над твоими словами, есть в них рациональное зерно. Предположим, снимем тебя с начштаба, а кого назначить, Иванова-Затейника? Так во-первых он тоже не штабист, да и пока полностью я не считаю его реабилитировавшимся.

– Я бы Шлюпке предложил, у человека опыт службы, вон его однокашник до каких высот поднялся, пусть и в вермахте (я про фон Зада, ой нет, фон Паха, или нет фон Бока).

– Мне кажется ты прав, но у него бедного и так дел по горло, хотя мы-то знаем, что он справится, потому что старый большевик. Слушай, так у нас, что за воинское подразделение РККА да без комиссара?

– Нет, комиссара я не потяну, я не так хорошо в партийных делах понимаю товарищ Старыгин.

– А вот теперь сначала изучишь, младшего политрука Савельева назначу тебе в помощники, он тебя по политической части натаскает (Савельев единственный комиссар, остальных немцы поубивали). Тем более ты как настоящий комиссар умеешь говорить, да и убеждать тоже, ну и своим примером показать. Все решено иди, ищи Савельева, он в батальоне Иванова-Затейника взводом командует, пусть Затейник командиром взвода поставит какого-нибудь смышленого сержанта. Свободен, кругом шагооом марш!

Вот блин попал, а мне грешным делом хотелось в разведку, Анисимыч сделал блин комиссаром, единственного человека не из СССР. Ну, так он-то не знает, но придется третью по порядку должность примерить за полмесяца, приказы не обсуждаются. Тем более чувствую из меня, с моим-то языком (если бы СССР не развалили некие ублюдки) офигенный замполит бы вышел.

Савельев со своими бойцами сидели и изучали устав РККА (у ДОНцев уставов не было, какие уставы из плена, уставы из крепости). Как рассказывают крепостники, Савельев хорошо держался в крепости, ранен, вон рука до сих пор в повязке на шее висит. Показав жестом "не надо вставать" посмотрел на Савельева. Парень лет двадцати, рост около ста восьмидесяти сантиметров, худой, очки (само собой круглые как у Шандора Радо) кудрявые почти белокурые волосы. Короче вид у младшего политрука, как у классического ботана, правда чуть повыше, но тоже сгорбленный, хотя ему-то с чего, компами пока не пахнет.

Иду дальше, вон сидит Иванов с командирами своего батальона.

– Товарищ Иванов-Затейник, – тот встает и подходя:

– Товарищ начальник штаба дивизии, проводим совещание начсостава батальона.

– Проводите товарищ майор, правда теперь я комиссар дивизии, и согласно приказу полковника Старыгина, Савельев переходит в мое подчинение, его взводом поставьте командовать наиболее опытного сержанта. А Савельев будет теперь служить по специальности.

– Слушаюсь, товарищ комиссар дивизии, сержант Губаревич, переходишь командовать третьим взводом второй роты, передашь Савельеву, что переходит в распоряжение Каримова, нового комиссара дивизии, согласно приказу комдива.

Губаревич (белорус из Минска) улетел выполнять приказ, минуты через три вернулся вместо него Савельев.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, младший политрук Савельев Егор Николаевич, в ваше распоряжение прибыл.

– Ну, товарищ Иванов, продолжайте, а мы пойдем.

Идем с Савельевым, и болтаем.

– Как тебе служба Егорка?

– Да я только 15 июня прибыл, почти и не успел нормально начать службу. Неделю отслужил, как война, страшно было в начале. То утро 22 июня никогда не забуду, столько людей погибло, ладно бойцы и командиры, погибать за родину, их обязаность, но дети и женщины…

– Ничего Егор, отомстим мы Гитлеру и его ублюдкам, мало того кровавыми слезами умоются суки, так еще лет на 500 зарекутся даже смотреть косо, в сторону СССР.

– Но как же они так, товарищ старший лейтенант, там же большинство тоже рабочие и крестьяне, почему они не повернули оружие против Гитлера.

– Савельев, у нас коммунистическая идеология, у них националистическая. А в большинстве людей сидит животное националистическое чувство, вот Гитлер с рЫбентропами всякими и достучались до этого животного элемента человеческой души. Понимаешь, они уже не ощущают себя рабочими и крестьянами. Они делят мир на две части, первые это они, нордическая раса, арийцы, а вторая часть это все остальные. Народы "рожденные быть рабами арийцев", понимаешь весь мир, принадлежит им – "арийцам", а все мы можем в их мире быть всего лишь рабами. Все славяне, тюрки, семиты и хамиты, азиаты и африканцы, короче все остальные. Они в нас во время боя видят не противника, не человека воюющего за родину, а бунтующего раба, не желающего отдавать свое имущество и землю.

– Ого, товарищ старший лейтенант, вы точно раньше не комиссарили?

– Так вот Савельев, ты теперь заместитель комиссара дивизии по политической работе. И мы щас с тобой пойдем заниматься политической работой с пленными немцами, что бы они стали идейными союзниками РККА, а не подневольными попутчиками. Так в разговорах мы подошли к "месту дислокации" немцев (не фашистов, а наших немцев)

Шлюпке с оружейником Саркисяном (крепостник) и со своими новообращенными немцами занимались изучением оружия РККА, (ППШ, ППД и РПД), мы подождали сидя, когда окончится занятие, наблюдая за немцами.

Видимо поняв, что мы хотим побеседовать с немцами, Шлюпке и Саркисян ускорили процесс, и через полчаса, занятие было окончено (а если не срочность, с немецкой дотошностью, может четыре часа изучали бы). Бернхардт отпустил Саркисяна, тот ушел, забрав с собой все три единицы оружия.

– Ну что, Фарход хотел поговорить с ребятами? – спросил Бернхардт.

– И не только герр Шлюпке, во-первых, у меня новости, согласно приказу командира дивизии, вы теперь начальник штаба дивизии, а я комиссар дивизии. И вот вместе с помощником мы решили поговорить с парнями обманутыми Гитлерами-Гиммлерами. Надеюсь, вы поможете с переводом?

– Я бы с удовольствием, но… Хельмут!

Один из немцев, встал и подошел.

– Вот рекомендую, Хельмут Юргенс, вырос среди русских эмигрантов, плюс сторонник Тельмана, Ленина и Сталина, прошу любить и жаловать.

– Хельмут вы знаете русский?

– Да товарищ старший лейтенант, после разгрома компартии Гитлером был вынужден бежать в Австрию, так получилось, что призвали в 45 пехотную дивизию, и вот я здесь.

– Бернхардт, так, по-моему у вас достойная замена, и вы можете спокойно заняться штабной работой, а с Хельмутом мы уж сами договоримся, а вы помогите с его назначением командиром немецкого взвода.

– Да мы с полковником об этом уже говорили, вчера еще, думаю, за ним не заржавеет, – усмехнулся Бернхардт, и сел рядом, посмотреть, чем же мы будем заниматься.

Ну и речь взял сперва конечно, сам комиссар дивизии.

– Камераден, я хочу поговорить немного с вами об идее расового господства внедряемой Гитлером. Так вот представим, что к власти в Венгрии пришел какой-нибудь Янош Каконь, и разработал с каким-нибудь Шандором Риббентропи, идею расового господства истинно гуннской нации. Потом укрепив армию, Венгрия нападет на Германию, чтобы расширить лебенсраум венгро-гуннов, и отнимет всю землю у немцев, раздаст истинным гуннам, а все немцы станут рабами гуннов. И даже гунны проведут мероприятия по стерилизации немцев, они ж для гуннов люди второго сорта, унтерменши. И что бы даже заняться кое-чем со своей женой или девушкой, вам придется просить разрешения у господина гунна. А так же все то, что вы несли СССР гунны принесут вам. Вам это понравится?

Вам наверно кажется, что вермахт легко побеждает РККА, но РККА это не армия Франции, это не Польша, не Чехословакия и другие подобные страны. Разве то, что вы увидели у Брестской крепости, похоже на то, что вы видели во Франции, Польше и других странах. А вы знаете СССР это огромная страна, и у Германии не хватит солдат что бы захватить весь СССР, кроме того пока здесь на фронте ослабленные войска РККА проливают кровь сдерживая вермахт, там в тылу: в Сибири, Средней Азии, Приморье учатся и готовятся новые войска. То есть вермахт будет разбит, и Германия будет поставлена на колени. Вы знаете, что пережила Германия после поражения в мировой войне, так вот кайзеровские войска сотворили во много раз меньше, чем то, что творит вермахт и СС.

Думаете, за все это расплаты не будет. Учитывая разницу между содеянным Германией с 1914 по 1918 год, и то, что творится немцами сейчас, то расплата будет в десять раз суровей, в сто раз суровей.

А из вас, и других здравомыслящих германцев, будет создана армия настоящих немцев, которые будут воевать за свободу Германии от гитлеро-геббельсовского отродья. Ну и в конец своей речи хочу сказать, немного о истории: в средние века Ливонский орден пытался завоевать Древнюю Русь, результат отрицательный, поражение в конце концов привело к исчезновению ордена. Чуть позже на Русь пришел Чингисхан, и за ним его внук Батый, и они захватили Русь, но где теперь монголы, где потомки Чингисхана? В 1812 году так же как и гитлеровские войска сюда же по этим же дорогам пришел Наполеон, победивший всех в Европе, но и Наполеон так же не справился, мало того так же как и ливонцы, монголо-татары Наполеон растворился в истории.

У меня все, теперь с вами поговорит младший политрук Савельев, и расскажет что же такое советская страна, и как тут живут простые люди.

Устав, от монолога, сел рядом со Шлюпке, Савельев подошел к Хельмуту, и начал рассказывать о народном хозяйстве СССР. Хельмут почти синхронно переводил, иногда справляясь о смысле непонятого у Савельева, и потом дотумкав снова начинал переводить.

Шлюпке, похлопал меня по плечу и говорит:

– Начштаба из тебя все-таки был никакой Фарход, а вот комиссар неплохой. Но очень твоя манера говорить, похожа на Гитлера.

– Что? – Я поперхнулся, подавившись воздухом, – Бернхардт вы что, какой Гитлер.

– Так вы так же, почти в то же стиле, может если бы Тельман мог говорить так же, то и Гитлера бы не было. То есть это не хула вам, а похвала. И жесты, и мимика, и даже артистичные телодвижения, подтверждающие собой свои слова, Скажем, что-то среднее между Адольфом и Троцким.

– Ну, тогда спасибо, нашли с кем сравнить, с врагом рода человеческого и Троцким.

– Молодой человек, да оба люди не очень хорошие, зато у обоих талант оратора, и это надо признать.

Мимо проходили два бойца, по-моему, из ЗАР, и креативный Савельев позвал их, рассказать о том, как они жили до войны. Первый оказался Свиридов из Свердловска, второй якут Федоров. Сперва выступил Свиридов и рассказал как его семья жила до революции, и как сейчас (до войны, то есть), затем выступил Федоров и тоже рассказал о дореволюционном и современной жизни якута. Затем Савельев их поблагодарил, и они почапали дальше по своим делам. А Савельев умело подвел итог, типа вот как люди хорошо живут, надо и в Германии тоже устроить. А немцам понравилось, они потом почти полчаса, задавали вопросы Савельеву. Ток-шоу прервал помощник старшины, позвав немцев на обед, они как интуристы питаются первыми. Новоиспеченный взводный построил немцев и повел их строем на обед. Ну и я с Шлюпке и Савельевым тоже пошли обедать, на первое давали борщ, на второе перловку (вчера захватили до фигищи перлы, а то все горох, да горох).