Текст книги "Анекдот о вечной любви"

Автор книги: Фаина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– А кто есть?

Очередь за моей спиной взорвалась возмущенными воплями. Регистраторша с немалым удивлением посмотрела на меня, словно не веря, что я еще не распалась на атомы. Тут в памяти всплыло имя-пароль: «Мария Ивановна», и я уже более уверенно произнесла:

– Вы не поняли, я от Марии Ивановны… – и вопросительно уставилась на регистраторшу. Она как-то враз потеряла ко мне интерес и, буркнув «Сто второй кабинет», занялась следующим больным. Я с огромным облегчением отошла от регистратуры. До моего слуха донесся скрипучий старческий голос:

– Во жисть пошла! Даже анализы без блата не сдашь…

Очередь, обретя благодатную тему для разговора, взволнованно загудела.

– …Не имеют права! – с надрывом выкрикнул мужской голос, не менее противный.

В полемику с очередью пенсионеров я вступить не решилась. Но пробубнила себе под нос так, чтобы меня услышали:

– Прав у меня больше, чем у вас обязанностей…

Я поднялась на второй этаж. К счастью, у нужного кабинета народу было немного: два благообразных старичка и молодой человек лет восемнадцати. Все они трепетно сжимали в руках серые бумажки, направления, должно быть, и… скромные майонезные баночки, наполовину наполненные… Впрочем, это неважно. Слегка подивившись, что к невропатологу ходят с анализами, я перевела взгляд на табличку на двери и растерянно заморгала – надпись гласила: «Лаборатория».

– Ничего не понимаю, – я потрясла головой, желая отогнать наваждение. – Сказали, к невропатологу, а прислали в лабораторию. Может, мне и правда пора к психиатру?

Я в растерянности стояла перед дверью и решала: уйти прямо сейчас или все-таки остаться, склоняясь к первому варианту. В конце концов, пусть хозяин мобильного телефона сам разбирается и с охотой, и с медициной, а мне пора на службу. Но тут дверь лаборатории со скрипом приоткрылась, и в образовавшийся проем высунулась голова молоденькой девушки в белой косынке.

– Кто тут от Марь Ванны? – пропищала голова.

– Я! – сам собой вырвался из моей груди радостный вопль. Мужчины с баночками дружно вздохнули, смирившись с судьбой. Впрочем, мой визит в лабораторию закончился, не успев начаться, потому что у головы в косынке оказались еще и руки, и в одной из них обнаружился рецепт.

– Вам, – рецепт перекочевал ко мне, а голова все тем же писклявым голосом раздраженно произнесла, обращаясь к мужчинам: – Я же вам сказала, прием мочи сегодня закончен! Завтра приходите, с семи тридцати до девяти тридцати…

Желающие сдать драгоценную жидкость скорбно кивнули, но ни один из них почему-то не тронулся с места.

– Ну, народ! – медицинская голова скрылась за дверью.

– Так ведь пропадет! – с отчаянием воскликнул ей вслед один из старичков.

Заинтересовавшись, я притормозила:

– Что пропадет?

– Так анализ же! У меня простатит, набрать такую порцию – дело серьезное, полночи дежурить приходится, а они, – дедулька мотнул головой в сторону двери лаборантской, – требуют утреннюю мочу. А где ж ее взять-то, когда она еще ночью кончилась?!

– А ты, дед, в морозилку ее поставь, – вступил в беседу юноша. – С утра, часов в пять, разморозишь и доставишь сюда в лучшем виде. А еще, как вариант, можешь бабку свою в дело употребить.

– Это как? – опешил старичок. – В какое такое дело? У нас уже лет десять дел никаких не имеется…

Паренек многозначительно хмыкнул и намекнул:

– Но ведь у нее-то простатита нет, – и с этими словами юноша двинулся к выходу. По дороге он без сожаления отправил баночку с анализами в мусорную корзину. Судя по всему, у него проблем с утренней порцией анализов еще лет двадцать не предвидится.

Оставив дедулю недоуменно хлопать глазами, я с облегчением покинула гостеприимные стены городской поликлиники. Уже на улице полученный в лаборатории рецепт от невропатолога подвергся тщательному изучению. Без особого успеха – у всех медиков без исключения отвратительный почерк.

– И где здесь подсказка, спрашивается? – угрюмо молвила я, таращась на рецепт, как морской еж на кактус. Найти ответ на этот вопрос снова помешал мобильник, на сей раз мой собственный. В трубке раздался недовольный голос Петьки:

– Василь Иваныч, где тебя черти носят?! Рабочий день уже час как начался!

– Меня из маршрутки высадили, – пожаловалась я приятелю.

– Никулишна, не переживай. Хочешь, я кофе тебе сварю? У меня и конфетки имеются… Ты ведь уже на подходе?

– М-м… – неопределенно промычала я. Впрочем, коллега знает меня давно, потому мычание он истолковал верно и опять принялся насмешничать:

– О нет! Только не говори, что ты на минуточку заглянула в салон красоты, у тебя еще сохнет маникюр, а на голове – бигуди. Я, конечно, Вик Вику ничего не скажу, но имей в виду – ты злоупотребляешь его терпением!

– Пусть терпит. Я, между прочим, в поликлинике была. И документ имеется.

– Никак захворала, Никулишна? Или что-то интересненькое раскопала?

Я мстительно хихикнула в ответ и произнесла:

– Много будешь знать, не дадут состариться!

Ты вари кофе, Петенька, и конфеток побольше приготовь – дело серьезное, разговор нам с тобой предстоит долгий, так что готовься к встрече, родной!

Петька попытался еще что-то вякнуть, но я уже отключилась.

Оставшуюся часть пути до офиса я проделала пешком, рассудив, что еще раз подвергать свою нервную систему испытанием маршруткой не стоит. По пути я неторопливо съела брикетик мороженого. Но любимое лакомство почему-то показалось мне на редкость невкусным.

– Из водопроводной воды они его делают, что ли? – проворчала я себе под нос, погружаясь в размышления. Были они невеселыми. Перед глазами постоянно возникал образ облитого кислотой человека, а следом за ним – лица следователей, которые с многообещающей улыбкой доброго Деда Мороза порекомендовали мне и Петьке не покидать родной город в ближайшие несколько недель. Все из-за того, что нежданно-негаданно мы угодили в разряд особо важных свидетелей. Беспокойство вызывало и странное появление чужого мобильного телефона в моей торбочке. Странный звонок, отстраненно сообщивший о какой-то охоте, вкупе с посещением невропатолога, который неожиданно оказался обычной лаборанткой, успокоения в мою душу тем более не внес. Не понравилось и таинственное напоминание: дескать, осталось семь дней. До чего, простите?

В глубине души возникло стойкое ощущение, что я стала соучастницей неких загадочных событий, способных обернуться бог знает чем…

Дух авантюризма, помноженный на здоровое журналистское любопытство, вдруг взыграл во мне со страшной силой. Я пыталась сопротивляться, но осознала, что очень хочу получить ТЭФИ и соорудить головокружительную карьеру!

Осторожная половина моей натуры советовала: не стоит ввязываться в опасную игру! На что вторая моя половина возражала: понять происходящее – дело чести, вперед, Вася! Авантюризм второй половины победил, и я, расправив плечи, отправилась навстречу неизвестности.

В школу я вошла с твердым намерением как можно скорее во всем разобраться. Однако уже у дверей возникло первое препятствие в виде школьной парты, за которой бездельничал прыщавый юнец в черной форме охранника. Если бы не эта форма и не желтая табличка на груди юноши, гласившая: «Охранное предприятие „„Кобальт““, парня можно было бы принять за семиклассника. Я, пребывая в полной уверенности, что мою личность охранники изучили вдоль и поперек, с независимым видом попыталась миновать пост. Но именно этот представитель ВОХРа обладал на редкость дырявой памятью, сотрудника местного телевидения во мне упрямо не признавал и строгим голосом и с упорством собаки, ловящей на себе блох, требовал подтверждения моей личности. Причем служебный пропуск, которым обладали все сотрудники нашей редакции, парня явно не вдохновлял.

– Та-ак… – пацан и в этот раз не изменил традиции. Он свел брови на переносице и начальственным голосом констатировал: – Опоздала, стало быть… Какой класс?

– Десятый «Г», – нагло заявила я, при том, что десятых в школе всего два. Охранник на мою явную ложь не среагировал. Он уткнулся в толстенную амбарную книгу и задал очередной каверзный вопрос:

– Фамилия?

– Терешкова. Валентина Ивановна Терешкова, – скромно потупилась я.

Юнец оказался не только вредным, но и на редкость невежественным – фамилия первой в мире женщины-космонавта впечатления на него не произвела.

– Ага, Терешкова, значит… Да еще Ивановна… – пацан водил длинным пальцем с грязным ногтем по спискам учащихся. – Что ж ты опаздываешь, Валентина Ивановна? И не в первый раз, как я успел заметить! В школу нужно приходить вовремя! Сперва опоздания, потом – сигареты, пиво, наркотики… СПИД, дачный участок два на два и гробик приталенный! Такие личности, как ты, роняют авторитет молодежи в глазах общественности! Учиться надо, Валечка! Как говорил классик: «Учиться, учиться и учиться», а ты небось вчера в ночном клубе тусовалась до утра?..

Надо же, бдительный страж оказался не таким уж темным! И, сам того не зная, он угадал, как я вчера проводила свой досуг. Совпадение мне не понравилось, я вздрогнула и поспешила прервать разыгравшийся фарс.

– Вообще-то, я с телевидения, – редакционная «корочка» легла на стол перед молодым человеком. – Можно пройти?

Охранник внимательно изучил удостоверение, десяти отличий между оригиналом и фотографией не нашел и, обидевшись, утратил ко мне всякий интерес.

– Идите, – буркнул он и с шумом захлопнул амбарную книгу, из нее при этом вырвался фонтанчик архивной пыли.

Редакционный пост я миновала без проблем: охранник Глеб узнавал меня без предъявления удостоверения. Правда, от ехидной реплики он все же не удержался:

– Василь Иваныч, никак бурная ночь была? Видок у тебя какой-то помятый…

– И что вы ко мне все привязались? Спала я ночью, понятно?!

– Конечно. Что ж тут непонятного…

– Где Никулина?! – грозный рык главного больно ворвался в мой мозг. Похоже, в дальнейшей моей судьбе грядут существенные перемены, не влекущие за собой ничего позитивного. Я втянула голову в плечи в предчувствии беды. Глеб сочувственно хмыкнул и вдруг предложил:

– Слышь, Василь Иваныч, ты, ежели что, к нам в контору иди. Я похлопочу!

– Куда? – обалдела я.

– Ну, в охрану. А что? Сейчас модно, когда баба в телохранителях. Обучим тебя, как полагается, и будешь сторожить чье-нибудь особо важное тело… «Бабулек»… – Глеб мечтательно зажмурился, – что грязи!!! Причем не наших деревянных, а дивного зеленого цвета с симпатичными мужскими мордашками на лицевой стороне!

На бегу я бросила замечтавшемуся охраннику:

– Осторожнее, Глебушка! Любовь к мужчинам, пусть даже нарисованным, может вызвать необратимые изменения в организме.

– …Подать сюда Никулину! Немедленно!!! – вновь прогремел голос главного, да так, что Глеб подпрыгнул и колкость мою пропустил мимо ушей.

– Иди, иди, Вася, – посоветовал охранник, непроизвольно хватаясь за кобуру. – Не бойся, он же маленький…

– Пираньи тоже маленькие, – заметила я, враз забыв обо всех проблемах, терзавших меня до сей минуты.

По пути к кабинету Вик Вика я успела заметить одинокую фигуру Петрухи. Он стоял у дальнего окна длинного редакционного коридора (традиционное место перекура) и меланхолично втягивал в себя сигаретный дым.

– Я отмазывал тебя, как мог, – успел сообщить Петька прежде, чем я распахнула дубовую дверь кабинета нашего главного редактора. – Давай, Василиса, получай порцию пинков, а потом загляни ко мне. Очень хочется пообщаться…

Следующие пятнадцать минут я посоветовала себе вычеркнуть из памяти и забыть, как страшный сон.

Вообще-то, наш главный – мужик правильный, в быту неприхотливый, но работа для него – дело святое. С нас, скромных представителей масс-медиа, Вик Вик по три шкуры дерет. В этом ему равных нет! Вик Вик похож на доброго гнома из детских сказок: невысокий, толстенький, с гладкой, как бильярдный шар, головой и реденькими рыжими усиками. Когда шеф изволит гневаться, они сердито топорщатся, а лицо вкупе с лысиной приобретает яркий оттенок вареной свеклы.

Сейчас Вик Вик буквально исходил ядом по поводу моего полуторачасового опоздания, а я боролась с приступами истерического хохота, потому что в этот момент голова главного напоминала бурачок из борща бабушки Агафьи.

– Назови хотя бы одну причину, Василиса, которая может оправдать твою безалаберность! – прогремел заключительный аккорд его обличительной речи.

Не без труда, но все же мне удалось справиться со смехом. Я выдвинула в качестве алиби единственный аргумент, способный охладить горячую голову начальника:

– Я проверяла сигнал об отвратительной работе городской поликлиники. Моя соседка сверху пожаловалась: дескать, без проблем можно попасть лишь к патологоанатому, а к специалисту – только по блату. Вот я и решила выяснить… Попробовала посетить невропатолога.

– И как? – лысина главного на глазах поменяла цвет со свекольно-красного на вполне человеческий, младенчески-розовый. Это означало, что Вик Вик успокоился и версию о моем журналистском рвении проглотил.

– Форменное безобразие! – активизировалась я. – Везде очереди: в регистратуру, в кабинеты, даже чтобы анализы сдать, нужно ожидать у лаборатории часа полтора! И то не факт, что примут. Некоторые пациенты уже замораживают…

– Кого? – уже совсем спокойно уточнил Вик Вик.

– Так анализы же! – Я попыталась придать взгляду детскую непосредственность. Должно быть, удалось: главный, сердито посопев для порядка, великодушно разрешил:

– Иди, Василиса, работай, готовь репортаж о коррупции в сфере здравоохранения. Две недели сроку. Выполнять, мать твою!!!

Получив благословение начальства, я стремительно покинула кабинет с твердым намерением кого-нибудь немедленно убить. В противном случае имелся реальный шанс заработать нервное расстройство.

По счастью, дубовую дверь кабинета Вик Вика сиротливо подпирал верный Петька.

– Ну что? – оживился коллега, когда улегся воздушный фонтанчик, поднятый мною.

– Что – «что»? – рявкнула я.

– Вик Вик…

– Послал, естественно!

– Куда? – опешил Петруха.

– Туда! Обратно, к невропатологу. Две недели выделил. Напросилась на свою голову. А все ты!

– А я-то при чем? – Петруха выглядел совершенно несчастным. Недолгие размышления убедили меня, что он-то тут ни при чем, убивать его мне расхотелось, и я сбавила обороты:

– Ладно, проехали… пошли покурим, что ли. Ты, кстати, еще и кофе обещал. С конфетами!

За сигаретой я поведала товарищу о последних событиях, приключившихся со мной. Коллега оказался благодарным слушателем.

– Везет же тебе, Василь Иваныч! – завистливо вздохнул Петька, когда я умолкла. – А ну, покажи рецепт.

– Сперва кофе, – напомнила я, и мы с Петрухой направились в его персональную вотчину: крохотную комнатушку, которую он высокопарно величал кабинетом. Уму непостижимо, как он умудрился втиснуть в клетку размером «два на два» компьютерный стол, офисное кресло на колесиках и стул для посетителей, которых у Петьки сроду не наблюдалось. Зато там имелась настоящая кофеварочная машина, причем она функционировала, выпуская из своих загадочных недр поистине волшебный кофе.

Впервые за сегодняшний день я испытала острый приступ счастья, когда сделала первый глоток свежесваренного кофе и съела шоколадную конфетку. Петька тем временем занялся изучением чужого мобильника, но не преуспел: батарейка приборчика тревожно пикнула и окончательно разрядилась.

– Черт! – досадливо сморщился Петруха. – И тут не везет! Ну, это ничего, у меня такая же марка трубки, дома заряжу…

– А может, ну его, Петь? – я с надеждой подняла глаза на коллегу. – Оно нам надо?

– Что? – не понял Петька. – Чего надо?

– Да всего. Чужой мобильник, охота какая-то непонятная, рецепты от невропатолога, которые почему-то выдают в лаборатории… Мне из-за этого придется репортаж делать о плохой работе городской поликлиники. Вик Вик две недели сроку дал… А у меня сил нет! Я после вчерашнего никак отойти не могу! – вспомнив обезображенное тело в туалете ночного клуба, я зябко поежилась, но все же полюбопытствовала: – Кстати, есть какие-нибудь новости?

Однако Петька счел вопрос несущественным. Он вдруг напустился на меня с гневной обличительной речью:

– Ты рассуждаешь удивительно непрофессионально, Василий Иваныч! Даже странно слышать от тебя подобные слова: «Оно нам надо?»!

– Что же тут странно? – хрюкнула я, прячась за большой кружкой с надписью «Вася». Обвинение в непрофессионализме показалось мне обидным.

– Мы с тобой кто? – озадачил меня Петька каверзным вопросом.

– В каком смысле? – я окончательно потеряла нить разговора.

– Мы журналисты, Никулишна! – коллега назидательно поднял указательный палец.

– Ах, ты об этом…

– Ну да. А ты о чем подумала? – Петька настороженно шевельнул ушами, словно кот, следящий за беспечной добычей.

Я смутилась:

– Так, ерунда, печки-лавочки… Бухти дальше.

Петька вздохнул:

– Да… Так я к чему все это говорю-то? Мы – журналисты, нам положено совать свой нос во все дела, даже кажущиеся на первый взгляд незначительными. А ты говоришь – ну его! Вася, веришь, нет, но мое чутье буквально вопит, что дело с телефоном не просто таинственное… Это может вылиться в грандиозное спецрасследование! Замутим с тобой такой материал! А потом продадим его на какой-нибудь центральный канал.

– Ага, если к тому времени нам не свернут шеи таинственные охотники. Охота ведь началась, – я попыталась вернуть коллегу с заоблачных высей на грешную землю, однако не преуспела: он беспечно махнул рукой и заявил:

– Так называемая охота ведется не на тебя, а на хозяина мобильника. Нам-то уж точно ничто не угрожает. Разве только широкая известность и международное признание…

Лицо Петрухи озарилось радужными мечтами. Он, должно быть, уже представлял себя в смокинге, с заветной статуэткой ТЭФИ в руках и с Пулицеровской премией в кармане. Я немедленно вообразила себя, стоявшую рядом с ним. Выходило ничего себе, особенно если надеть платье с таким глубоким декольте, куда даже Кусто не нырял, сделать красивую прическу, а на шейку повесить изящное бриллиантовое колье… Да, и туфельки на шпильке! Видение получилось настолько реальным, что пришлось даже помотать головой из стороны в сторону, чтобы его отогнать.

– Чутье, говоришь… – протянула я. – С ним не поспоришь. О’кей, я согласна. С чего начнем?

– Перво-наперво нужно выяснить, когда, где и как телефон попал к тебе в мешок.

– Это не мешок, – обиделась я, – это торбочка. Очень удобно, между прочим.

– Неважно. Можешь выдвинуть какие-нибудь версии? Вспомни вчерашний день в мельчайших подробностях.

Петруха проявил доселе невиданную деловитость и серьезность. Я добросовестно напрягла память.

– Да, в общем-то, ничего особенного. Проснулась, приняла душ, выпила стакан кефира…

– Подробнее, Василь Иваныч, – строго потребовал Петька.

– Про кефир? – удивилась я.

– Про душ, – коллега приготовился внимать.

– Дурак! – я обиженно запыхтела.

Петька рассмеялся:

– Ладно, ладно! Не сопи, это всего лишь шутка: ты была такой напряженной, что дружеская хохма была кстати. Ну, давай серьезно, Василь Иваныч: весь свой ум на дело напряги.

Я последовала его совету, но все равно – получалось как-то очень уж обыденно. Одно могу сказать точно: вчера утром, когда я отправлялась на работу, в торбочке никаких посторонних предметов не было. У самого подъезда меня ждал оператор Володя, и мы отправились к бабушке Агафье. Наличие у старушки дорогой модели сотового телефона вызывает серьезные сомнения. Подозревать Володьку тоже как-то не с руки… После Агафьи мы отправились в редакцию. Фокусы со стороны коллег исключены: для нас мобильник – это не забава, не плеер, не фотоаппарат, а рабочий инструмент. Многие журналисты ночью даже кладут трубку под подушку. Некоторые мужья и жены крайне недовольны этим обстоятельством. Ну, а потом я и Петруха отправились в ночной клуб вместе с ОМОНом…

– Все, – развела я руки в стороны.

– Ага! – многозначительно почесал затылок Петька и нервно забегал по «кабинету». Я пристально наблюдала за метаниями приятеля до тех пор, пока он не налетел на кофеварочную машину. Если бы не моя молниеносная реакция, жить ей осталось бы не больше мгновения.

– Не разводи цунами! – завопила я, торжественно водружая личный тотем на его персональный пьедестал – то есть на подоконник. – Носится, понимаешь, в замкнутом пространстве, как по просторам Вселенной! Что с тобой, Петь?

– Телефон тебе подбросили в ночном клубе во время рейда! – торжественно провозгласил Петька через секунду.

– Да ты что?! – всплеснула я руками. У меня лично этот факт уже не вызывал сомнений, однако я не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться над коллегой. – Как это ты догадался?!

– Все дело в уме, Василь Иваныч, – назидательно произнес Петруха, не уловив подвоха с моей стороны.

– Ух ты! И что с твоим умом приключилось?

И на этот раз приятель иронии не заметил. Он на полном серьезе пустился в рассуждения, почерпнутые из средств массовой информации:

– Может, я открою для тебя Америку, Никулишна, но последние исследования ученых доказали, что мозг здорового мужчины весит на двести граммов больше, чем мозг здоровой женщины. Ты уж не обижайся, Вась, ничего личного, но против науки не попрешь… – Петька вздохнул и устремил на меня печальный взгляд, словно виновата в заблуждениях ученых мужей была именно я и будто мои мозги вообще весят намного меньше, чем предписано наукой. Пришлось обидеться за всех женщин планеты Земля. Кое-что по этому вопросу мне изучать доводилось, потому, вспомнив все, я бросилась в атаку:

– Зато у женщин работают оба полушария мозга одновременно, а у вас, слабых мужских персон, попеременно!

Это замечание привело Петруху в замешательство. Он немного прибалдел, а потом, как это заведено у мужиков, быстренько перевел разговор в иное русло:

– Сейчас не об этом! Вернемся к нашим баранам, то есть к телефону и к тому, что с ним связано. Итак… В первую очередь нужно выяснить, кому принадлежал мобильник.

– Угу, но как?

Петруха снисходительно потрепал меня по плечу и самодовольно надулся:

– Василь Иваныч, ты, наверное, забыла, где я работаю и кто у меня, как говорила золотая рыбка, на посылках!

– В смысле, у кого ты на посылках? – уточнила я.

– Сейчас не об этом! – повторил Петька. – По номеру мобильника можно запросто определить имя и фамилию хозяина, а уж найти его адрес – дело техники.

– А тебе его номер уже известен? – я не могла упустить случая, чтобы не подтрунить над всезнайкой. Впрочем, Петька и тут не растерялся! Находчивости и логическому мышлению он наверняка научился у своих друзей в серых мундирах.

– Так я ж тебе с него позвоню! – воодушевленно сообщил Петр. – У тебя номер и определится!

– Хрен тебе! – не без злорадства я скрутила дулю перед носом коллеги. – Когда мне звонили с просьбой навестить невропатолога… То есть не мне, конечно, а настоящему хозяину мобильника… Так вот, на экране было написано: «Номер засекречен».

– Тундра ты, Василь Иваныч, – сокрушался Петька, – или даже дальше… Это ТЕБЕ звонили, понимаешь? Ну, не тебе, а мистеру Z…

– Почему Z? – неизвестно почему испугалась я.

– Для разнообразия. Не отвлекайся, Вася, следи за мыслью.

Я налила себе еще кофе и постаралась продемонстрировать повышенный градус внимания. Петька, убедившись в интересе «масс», с явным удовольствием продолжил:

– Звонили мистеру Z, а я позвоню на твой телефон с ЕГО мобильника! Сперва заряжу его, конечно. Как тебе?

Определенная логика в словах коллеги присутствовала, но мне она показалась сомнительной. С легким намеком на свое умственное превосходство я заметила:

– Мобильник может быть зарегистрирован на кого угодно: на маму, папу, тетю, дядю, соседа, приятеля…

– Может, – покладисто согласился Петька, с изрядной долей сомнения вздохнул, но тут же оптимистично продолжил: – Но и в этом случае отследить концы возможно. Хуже, если телефон ворованный… Тут остается надеяться на удачу, Василь Иваныч. В нашем деле госпожа Удача – первейший друг и помощник!

Спорное утверждение. Удача – барышня капризная. Сегодня она широко тебе улыбается, а завтра, глядишь, уже повернулась неприличным местом. Но выбора не было: мой первоначальный план – дать объявление по местному телевидению и вернуть аппарат его владельцу – Петька зарубил на корню. Я согласилась принять участие в очередной авантюре и смиренно произнесла:

– Хорошо. Попробуем положиться на удачу. Сейчас-то что делать?

До этой минуты Петька с напряжением следил за мной. Получив мое согласие, он с энтузиазмом рявкнул:

– Начинаем поиски твоего стрингера!

– Ч-чего? – я икнула и густо покраснела, потому что не поняла – что нужно искать и зачем Петьке вдруг понадобились мои, пардон, трусики? Как они могут помочь в затеянном нами расследовании?

К чему Петру, мужчине по всем параметрам, интимный дамский аксессуар? Кроме того, мои стринги – сорок второго размера, на его пятьдесят шестой они и не налезут! Я так прямо и заявила коллеге:

– В мои ты не уместишься, а стрингов твоего размера легкая промышленность не выпускает.

Петька выглядел слегка озадаченным и даже обиженным.

– Кого не делает? Почему?

Призвав на помощь все свои дипломатические способности, довольно хилые, я постаралась доходчиво объяснить Петрухе данный недостаток в работе легкой промышленности:

– Видишь ли, в чем дело, Петя… Как бы это помягче выразиться… Стринги пятьдесят шестого размера – все равно что парашют с одним стропилом…

– Стропом, – поправил меня коллега.

– Ага. Пикантная деталь задней части стрингов такого размера теряется в целлюлите их обладателя! А это, согласись, неэстетично!

Лицо у Петрухи вытянулось, выражая полное согласие с данным постулатом, но в глазах его сквозило явное недоумение. Оно нашло свое подтверждение в последующих словах Петьки:

– В общем, да, целлюлит пятьдесят шестого размера – зрелище не для слабонервных и беременных. Детям до шестнадцати, кстати, тоже не рекомендуется. Но при чем здесь я?!

– Ты ведь собрался искать мои стринги, сам сказал, – напомнила я с терпением, которому позавидовал бы китайский император Мин, славившийся небывалой выдержкой. – Так вот, родной, я ничем помочь тебе не могу!

На какое-то время в «кабинете» установилось тягостное молчание. Петька моргал на меня в полной прострации, а потом вдруг рухнул на стол и замолотил руками и ногами по воздуху. Из его горла вырвались булькающие звуки, перешедшие в раскаты демонического хохота. Я вздрогнула и поспешила эвакуировать подальше кофеварочную машину. С недоумением и испугом я наблюдала за коллегой, который корчился в пароксизмах непонятного веселья.

Смех еще колол Петьку тысячью лимонадных иголок, когда он, утерев рукавом проступившие слезы, почти нормальным голосом произнес:

– Спасибо, Василь Иваныч, давно я так не смеялся, расслабился. А теперь позволь кое-что объяснить. Ты в компьютерные игры играешь?

– Только в карты… пасьянсы разные, девятка, покер. В покер, правда, редко, чаще на желание гадаю.

– Оно и видно! Карты, дорогая, – это для зачуханных лузеров вроде тебя и для замороченных пенсионеров. А вся продвинутая молодежь нынче в «Контр Страйк» режется. Сутками от компа не отлипают!

Я по-прежнему не улавливала связи между моими стрингами и новым повальным увлечением молодежи, но терпеливо ждала пояснений.

– Не стану загружать твой мозг тонкостями игры, – продолжил Петруха, – скажу только, что «Контр Страйк» – банальная, на первый взгляд, стрелялка. Правда, там столько нюансов, что даже самому замороченному лузеру разобраться без транслейтера практически невозможно. Конечно, если лузер – гений вроде Билла Гейтса или Гарри Каспарова, тогда, пожалуй, что-нибудь у него получится. И то вряд ли… – В обществе таких знаменитых людей я почувствовала себя так же одиноко, как железный рубль в пачке долларов. Петька, видя мое состояние, сжалился над несчастной девушкой и объяснил: – Так вот, в игре имеется персонаж под ником Стрингер, вольный охотник, стало быть. Короче говоря, Василь Иваныч, никаких видов на твои… м-м… на твою интимную недвижимость я не имею!

– Тебе повезло, – проворчала я.

…Следующие полтора часа мы с Петькой провели в тщетных попытках расшифровать рецепт, полученный мною якобы у невропатолога, а на самом деле – в лаборатории по приему анализов у населения. Криптограмму от доктора пытались расшифровать все: от охранника Глеба до, страшно сказать, самого Вик Вика. Иероглифы, зашифрованные в рецепте, оказались не под силу никому, даже нашему главному. В ответ на наши с Петькой молящие взгляды начальник веско заметил:

– Надо идти в аптеку. Они там письмена майя разбирают без переводчика, а ваш рецепт расшифруют, как два байта переслать! Слушай, Никулина, так ты правду сказала, что в поликлинике была? – Я смущенно потупилась, понимая, что журналист, говорящий правду, – явление необычное. Вик Вик продолжил: – Ну, вот что, друзья мои, отправляйтесь-ка в аптеку прямо сейчас, только сперва в поликлинику наведайтесь. Петр, проконтролируй. Володьку с собой возьмите…

– Не, Володьку нельзя, – замотал головой Петруха. Мы с Вик Виком уставились на него в легком недоумении.

– Если мы заявимся с Вовкой, да еще с его камерой, никакого разговора не получится, – пояснил Петька. – Пенсионеры сразу начнут скандалить, а врачи, наоборот, всеми способами будут пытаться избежать беседы. Хорошо если без эксцессов обойдется, а то ведь могут и охрану вызвать… Эх, нам бы скрытую камеру! – мечтательно зажмурился Петруха.

– Совсем оборзел, журналюга, – усмехнулся главный, но как-то по-доброму. – Это ты к дружкам своим из ментовки обращайся, глядишь, подкинут что…

– Ага, они подкинут, – понурился Петруха, – сами знаете, материальная база у них того… подкачала. У них бензин-то не всегда есть, а вы говорите о скрытой камере!

– Свалились вы на мою голову! Будто без вас дел нету! – хватаясь за телефон, проворчал главный, но в его тоне отчетливо слышались нотки удовлетворения и гордости за своих подчиненных. После недолгих переговоров с каким-то Геной Вик Вик, удовлетворенно крякнув, отпустил нас с Петькой на задание и напоследок даже благословил:

– Ступайте, дети мои, вас ждут великие дела! Перед поликлиникой загляните к дружку моему, Генке Свиридову. Он ждет вас в своем офисе, вот адрес… – Главный протянул бумажку. Я хотела ее забрать, но Петька оказался проворнее, так что место расположения офиса загадочного Генки временно осталось для меня неизвестным. – Он согласился снабдить вас кое-какими техническими средствами, под мою личную ответственность, слышите?! Все, свободны…

Мы с облегчением покинули кабинет шефа. Причина для счастья была проста, как внутреннее устройство атомной подводной лодки: сам главный дал добро на проведение журналистского расследования, которое на все сто процентов совпадает с нашими личными интересами! А это дорогого стоит!