Текст книги "Отравлена Плохим Парнем"

Автор книги: Эйприл Брукшайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Пока же парень – хорошее вложение денег Яна.

С февраля Джанна посетила меня еще несколько раз. Каждый раз, ей становилось все комфортнее рядом со мной. Но может статься, что я принял желаемое за действительное, потому что она совсем не та, что раньше.

Прежняя Джанна всегда была готова уколоть словом в ответ на малейшую провокацию. Может быть, и я уже другой, и веду себя с ней иначе.

Каждый раз, когда она уходила, мне становилось все труднее отпустить ее. Не то чтобы у меня был выбор. Окончание времени посещений, как и все остальное в моей жизни, оставалось совершенно вне моего контроля.

Джанне было неловко и странно видеть меня таким, и дело даже не в том, что я по расписанию ел или принимал душ. И не в том, что только в определенное время я мог прикасаться к своей подруге.

Если бы я был хорошим парнем, то мог бы оставить ее, чтобы она могла найти кого-то более достойного, парня, который не был бы неудачником, запертым в тюрьме. Тем не менее, я – эгоистичный ублюдок, и никогда не отпустил бы ее по доброй воле.

Она – моя девочка, единственная девушка, которую я хотел, и когда вышел бы отсюда, то мог превратить себя в парня, заслуживающего ее.

Взгляд на часы расположенные над дверью подсказал мне, что у меня тридцать минут до того, как моя мама приедет для посещения.

Какое-то время я думал, а что, если родители снова вместе. С таким огромным количеством совместных визитов, я имел основания подозревать подобное. Но когда пару месяцев назад отец сказал мне, что они станут навещать меня по очереди, понял: примирение исключено. По крайней мере, они, казалось, находятся в лучших отношениях, чем были с момента развода.

В субботу перед моим днем рождения в марте, родители и Джанна посещали меня в один и тот же день. Это был первый раз, когда мама увидела ее после нападения, она начала плакать, а Джанне стало неудобно. Отец умело отвлек внимание мамы, избавив Джанну от дальнейших слез.

В апреле на день рождения Джанны, я попросил маму отправить ей домой огромный букет цветов.

В следующую субботу Джанна пришла в приподнятом настроении. И тогда я подарил ей свой портрет, который написал под руководством мисс Сингх.

Поднявшись на ноги, через открытую дверь жестом я показал охраннику, что закончил и покидаю отдельную комнату, предназначенную для льготных звонков.

Тот же охранник сопроводил меня в изостудию, где я захватил свои самые последние картины и тщательно сложил их вместе. Многие месяцы я проводил все свободное время здесь, написав десятки работ.

Мое безумное творчество стало отдушиной для гнева и обиды, плотным клубком, свернувшимся внутри меня. Я знал, что мое заключение подходит к концу, но даже три оставшихся месяца казались бесконечными.

Всякий раз, когда меня сюда допускали, я пользовался этим преимуществом. Побег в живопись стал катарсисом, особенно когда комната была полностью в моем распоряжении. Это успокаивало демонов, царапающихся внутри меня.

Со стопкой картин, я вернулся обратно в камеру до момента как назвали мое имя, вызвав на свидание.

Следуя за двумя другими парнями на семейное свидание, я нес свой тяжкий груз. Девушки-заключенные уже сидели с посетителями за столами. Девочка с ожесточившимися глазами, недавно попавшая сюда, сидела с пожилой женщиной, которая плакала в старомодный носовой платок.

Я сопереживал старушке. Молодежное исправительное заведение – не сказка, и особенно это несправедливо по отношению к тем, кто любит заключенных.

В июне, балетная Академия Джанны будет выступать несколько вечеров подряд. Меня злило, что меня там не будет, не увижу ее танец, потому что я недоумок-заключенный.

Она сказала – это не такое уж большое дело, она не будет примой ни в одном из выступлений, но я чувствовал себя не парнем, а недоразумением, потому что не могу быть с ней и поддержать.

Я был уверен, Гейдж будет там. Придурок Джаред, разумеется, тоже, потому что Сиси будет танцевать одну из главных партий.

Моя мама сидела за столом в дальней части комнаты для посещений, на ее лице было написано волнение, она словно собиралась выскочить из своего кресла. Я положил картины на столе между нами.

– Это все законченные картины за последнее время.

Она быстро подняла верхнюю, чтобы рассмотреть получше, потом просмотрела остальные.

– Отлично, Калеб. Еще несколько и будет достаточно для выставки.

– Выставки? – спросил я осторожно, определяя источник ее бурлящей энергии.

Отложив картину, которую держала, она потянулась и обеими руками ухватилась за мое предплечье, слегка встряхивая его.

– Да! Не хочу ничего говорить, пока все не станет более определенным, но я показала директору галереи всё, что ты написал до сих пор. Он говорит, что при наличии большего количества картин, он будет готов устроить тебе личный показ!

Потребовалось время, чтобы переварить абсурдность ее слов.

– Да какого черта кто-то захочет купить мои работы?

Бросив на меня раздраженный взгляд, она пояснила.

– Потому что ты очень талантлив и эти картины прекрасны.

Подражая выражению ее лица, я сказал.

– Ты так думаешь, потому что родила меня. Все картины – сюжеты о моих друзьях, Джанне или об этом убогом месте.

– Точно. – она улыбнулась, воодушевление не сошло с ее лица, моя грубость была проигнорирована в пользу приподнятого настроения. – Это то, что делает тебя уникальным. Немногие художники имеют опыт молодежных исправительных учреждений. Критики будут восхищаться смелостью и реалистичностью твоих работ, а покупателям будет нравиться говорить, что у них есть картина, созданная малолетним преступником.

Я говорил медленно, чтобы подчеркнуть следующие слова.

– Итак, ты говоришь, я буду «свежей струей»?

Она кивнула головой.

– Да.

– Но я буду щедро оплачиваемым новшеством?

–Да.

Я схлопнул ладони и потер их друг о дружку, мое настроение реально улучшилось.

– Хорошо, нарубим капусты. Если компания чудаков от мира искусства хочет пожертвовать свои денежные средства правонарушителю, то с чего бы мне жаловаться?

Ее ликующая улыбка исчезла.

– Ты должен отнестись к этому серьезно, Калеб.

– Мама, я могу притвориться серьезным, если получу достаточно денег. – она заерзала в кресле и нервно потерла лоб. Ее неспособность усидеть на месте беспокоила меня. – Что?

– Ну. – начала она нерешительно. Учитывая выражение ее лица, я был уверен, мне не понравится то, что она не может так просто произнести. – Видишь ли, у директора галереи есть один запрос.

– Да? – спросил я, сгорая от любопытства узнать причину ее беспокойства. – Мой портрет нагишом?

– Он хочет, чтобы ты написал ночь нападения.

Ее слова выскочили настолько быстро, что я должен был сделать паузу, осознавая их.

– Черт, нет! – заорал я, вскакивая со своего места и задевая стол.

Схватив меня за руку, она дернула меня обратно вниз.

– Тише, Калеб! Ты можешь нарваться на неприятности!

Я нехотя сел, скрестив руки на груди.

– Ни за что.

Ее лицо смягчилось в понимании.

– Знаю, милый. Я и не ожидала другой реакции, но он хотел, чтобы я спросила и я сделала это.

– Я все еще могу рассчитывать на показ?

Идея зарабатывать деньги на своем творчестве никогда не приходила мне в голову. Мама время от времени продавала что-то из своих картин, но, чтобы оплачивать счета, она работала дизайнером по интерьеру.

– Да, конечно. Хотя, если ты решишь написать ту ночь, директор галереи будет доволен. Он хочет разместить картины в хронологическом порядке. Очевидно, он чувствует, что картина о происшествии будет иметь большое значение для понимания более поздних событий.

– Очень жаль.

– Уверена, Джим поймет, но если ты перед выставкой изменишь мнение, он картине будет только рад.

Передав мне пакет со всеми лакомствами, которые регулярно приносила мне и Яну, она продолжила.

– Он не уверен, будет это личная выставка или совместный показ с местным художником-реалистом, которого она задумал экспонировать. Все зависит от того, насколько его заинтересуют его твои работы.

Я пожал плечами, вот это меня собственно не заботит.

– Без разницы. Меня устроит и совместный показ.

Ее глаза широко распахнулись, и она наклонилась вперед.

– О, мой бог! Почти забыла! Я говорила с адвокатом вчера о петиции судье на досрочное освобождение!

– И ты вот только сейчас рассказываешь мне об этом? – закричал я. В отчет на ее обиженный взгляд я понизил голос.

– Что он сказал?

Только моя мама могла счесть арт-шоу более захватывающим возможности досрочного освобождения.

Выражение ее лица стало расслабленным перед тем, как она улыбнулась.

– Он говорит, у тебя есть шанс выбраться отсюда раньше, дней на восемьдесят. По крайней мере, он просит уменьшить твое заключение на восемьдесят дней. Он думает, попытаться стоит.

– Черт, отличная новость. Когда я предстану перед судьей? – с нетерпением спросил я, надеясь, что это произойдет в ближайшее время. – А как насчет Яна?

Ее улыбка исчезла.

– Калеб, из того, что ты говорил мне, ясно одно, Ян точно не был образцовым заключенным.

У него была пара стычек с охранниками и участие в нескольких драках за последние семь месяцев. Он на самом деле должен был думать, прежде чем делать это.

В то время как я проводил большую часть времени в изостудии, Ян имел много свободного времени для безобразий.

И, вероятно, тот факт, что он чаще меня отмечался в тюрьме для малолетних, совсем не помогал. И каким бы виноватым я себя не чувствовал, оставляя его здесь, мне нужно вырваться отсюда.

– Да, я понимаю, о чем ты.

Она схватила мою руку, слегка сжимая ее.

– Не могу дождаться, когда ты вернешься домой.

Моя мама склонна к оптимизму, и я знал, что она уже рассчитывает на досрочное освобождение.

– Для начала мы должны убедить судью выпустить меня.

Она выпрямилась.

– Мы могли бы показать ему твои картины!

– Да. – цинично заметил я. – Потому что судью действительно заботит мазня какого-то там малолетнего преступника.

– Калеб! – мама начала выговаривать мне тоном, который не работал с тех пор, как я был в начальной школе. – Искусство говорит с людьми иначе, чем слова.

Я не хотел снова вовлечь себя в дискуссию относительно общения с помощью искусства. У меня были навыки художника, и даже драйв, чтобы творить, но мама имела душу творческого человека.

Я же был «слишком реалистом» для того, чтобы разглагольствовать о той творческой ерунде, о которой любят болтать люди искусства.

– Думаю, мы будем придерживаться аргументов адвоката. – сказал я ей.

– Уверен, Джанна будет рада услышать об этом.

– Мама, не говори никому и скажи папе, чтобы он никому не говорил. Если я не освобожусь досрочно, она не будет разочарована.

Мои слова были достаточно твердыми, чтобы уложиться в ее мозгу. В голове моей мамы это расценивалось, как свершившийся факт, но в моей – это лишь всего лишь возможность.

– Хорошо. – ее разочарование было очевидно, но я был непреклонен относительно того, чтобы сохранить все в тайне.

– Когда вернешься домой, нам действительно нужно начать подыскивать школу искусств. Ты наверняка захочешь быть принят в лучшую во всей стране.

– Я пойду в тот же колледж, что и Джанна.

Это разделение стало бы последней каплей. В моей голове, я уже распланировал, как потратить деньги, которые получу за свои картины, если выставка состоится.

Мы, вероятно, проведем наш первый год обучения в общежитии, но на втором курсе заимеем общую квартиру.

– Уверена, ты не должен идти в тот же самый колледж. – сказала мама. – Я имею в виду, Джанна, скорее всего, пойдет в государственный колледж. Государственные университеты имеют художественные программы по искусству, но вот где ты действительно должен быть, так это в школе искусств. Ты талантлив, Калеб, но твой талант еще не огранен. Ты должен научиться технике. Может быть, даже попробовать себя в другом жанре.

– Посмотрим. – уклончиво ответил я. – Так что развод почти завершен?

Моя мама поджала губы.

– Да, эта женщина, наконец, исчезнет из жизни твоего отца.

Я не хотел спрашивать отца об этом, потому что знал, его сердце разбито, с тех пор как Джулия подала на развод осенью прошлого года.

Но, если серьезно, все думали, что ему лучше без нее. Мне просто было жаль Чэнса. Большая часть внимания женщины теперь сосредоточена на нем. Но у такой женщины, как Джулия, не уйдет много времени на поиски мужа номер три.

Она все еще была достаточно молода и привлекательна, чтобы завлечь в свои сети какого-нибудь бедолагу.

Было бы облегчением больше не быть с Джанной сводными братом и сестрой. Отношения между нами всегда неловко объяснять и я бы наслаждался, просто называя ее своей подругой.

После того, как мама ушла, взяв картины с собой, я вошел в зал с телевизором, глядя на Яна. Он уселся смотреть фильм о Гарри Поттере. В учреждении решили устроить киномарафон, дав нам даже попкорн в качестве угощения.

Когда он проигнорировал мое присутствие, я щелкнул пальцами у него перед носом.

– Эй! – он повернулся, бросив мне раздраженный взгляд. – Что?

– Чем занят?

– Смотрю фильм, хотя не смогу продолжить, если ты не закроешь свой рот.

Он повернулся к экрану.

Покачав головой, я оставил его в комнате у телевизора и попросил разрешения отправиться в изостудию. Охранник проводил меня туда, и вполне ожидаемо я остался в одиночестве.

Глядя на пустой холст, у меня внезапно возникло желание написать ночь нападения. Проклятье, теперь, когда мама посадила зерно идеи, необходимость написать картину росла.

В попытке избежать изображения худшей ночи в моей жизни, я вместо нее написал картину, где Гэйдж в смокинге, растянулся прямо на танцполе, истекая кровью до смерти.

Мама не захотела бы показать это судье.

ГЛАВА 6

«Тебя окружает огромный мир – можно построить вокруг себя забор, но нельзя перечеркнуть мир этим забором: он все равно существует.»

– Дж. Р.Р. Толкиен

ИЮНЬ

прошло 8 месяцев, 12 часов до освобождения…

КАЛЕБ

Моя последняя ночь в этом месте, и я знал, что не смогу спать.

Ян тоже.

– Чувак, мне жаль оставлять тебя здесь одного.

Пружины матраса скрипнули, как он сдвинулся на верхней койке.

– На самом деле, мое сердце истекает кровью. У меня просто не получится жить без тебя. – сказал он с сарказмом. – Еще два месяца, и я тоже выйду отсюда. К тому же, ты все время сдерживал меня.

От чего? От получения премии «заключенный месяца»? Мистер Конгениальность?

– Значит, после того, как ты тоже освободишься... – я замолчал, чувствуя тошноту от своего девчоночьего поведения.

– Калеб, ты пытаешься попросить меня быть твоим лучшим другом в реальном мире?

– Не моим лучшим другом. – отшутился я. – Помни, для этого у меня есть Данте. Но думаю, ты можешь быть моим лучшим другом номер два.

– Ты такой неудачник. – снисходительно протянул он.

– Надеюсь, твой следующий сокамерник будет туговат на ухо. Я так рад убраться от тебя. Сейчас, смертная казнь была бы лучше варианта остаться здесь, в этой камере.

– Брось ныть, Калеб. Ты тот, кто получил досрочное освобождение. Если бы я сидел тут последние восемь месяцев с кисточкой в заднице, изображая свои чувства, то, вероятно, сваливал бы отсюда завтра.

– Скорее всего, если бы ты не устраивал так много препирательств, ты бы сваливал отсюда, как я.

– Да все равно. Чего они ожидают от кучки преступников, когда запирают их вместе в клетках? Хорошего поведения бойскаутов? Мы должны развлекать себя, так или иначе. Не каждый из нас может стать следующим Сальвадором Дали.

– Дали был геем.

– Точно.

– И писал картины в другом стиле.

– Да по фиг.

– Не выношу тебя, Ян.

– Я тоже люблю тебя, бро. – выдавил он с поддельными всхлипами.

Каков говнюк.

Со своего места на нижней койке, я пнул его матрас. К моему разочарованию, это не заставило его навернуться с верхней койки.

– Эй, ты не мог бы повторить, Калеб? Но на этот раз бери немного правее.

Пружины заскрипели, когда Ян перевернулся.

– Всего одна ночь, ты должен воздержаться от убийства. – пробормотал я достаточно громко, чтобы он услышал.

Он проигнорировал мое замечание.

– Когда ты будешь приходить сюда каждую субботу, то пронесешь для меня порно?

– Я отказываюсь покупать для тебя гей-порно, Ян. Попроси, Гейджа, парня, которому ты платишь.

– Хм, гей-порно, что-нибудь с девушками, увлеченными друг другом.

– Иди. Еб*ть. Спать. – выдавил я сквозь стиснутые зубы.

– Да, ты прав. Спокойной ночи, приятель. – через несколько минут ублюдок уснул.

Всего через несколько часов с этого момента, я буду вне этих стен. Я был настолько, черт возьми, взвинчен прямо сейчас, что никак не мог спать.

Несколько дней назад у меня были слушания перед судьей, и адвокат стоил каждого пенни, заплаченного ему родителями.

Он заставил меня выглядеть алтарным мальчиком, которым я никогда не был, даже обрисовал мое блестящее будущее в мире искусства.

Судья не был полон энтузиазма от возможности принять решение освободить меня на два месяца раньше, но я с радостью внял его предупреждениям и угрозам.

Лучшим было то, что Джанна еще ничего не знала. Это должно было быть полной неожиданностью.

Потребовался весь мой контроль, чтобы не ляпнуть о слушаниях, когда она в последний раз приходила ко мне.

Особенно, когда она показала фотографии с выпускного вечера. Не то, чтобы меня заботил тот выпускной. Я ненавидел, что пропустил этот опыт с моей девушкой. Ведь был выпускной год, и я планировал удивительные переживания.

Она не отреагировала на мое пристальное изучение их совместных с Гейджем фотографий, в поисках любых признаков, что мне нужно избить его, когда я получу свободу.

Я, возможно, пропустил выпускной вечер, но, по крайней мере, вернулся вовремя, чтобы успеть на последнее представление ее балетного спектакля.

Завтра утром родители забирали меня, после заполнения всех необходимых документов для моего освобождения.

После этого я планировал купить новые вещи, приодеться для нашего воссоединения завтра вечером.

Я бы воспользовался маминой квартирой – принять душ и переодеться, прежде чем отправиться в зрительный зал в центре города, где проходило мероприятие.

После всех приготовлений у меня осталось бы достаточно времени, чтобы прикупить по дороге гигантский букет из роз. Никогда не был на балете, но в фильмах после выступления балеринам всегда дарили розы.

Я был в абсолютном восторге от того, что меня отделяет всего один день от свидания с моей девочкой, в качестве свободного человека.

Осенью, я бы навещал ее в новой средней школе. Всего двадцать минут каждый день из маминой квартиры в центре города, но оно того полностью стоит. Мама взяла на себя оформление всех документов, поэтому я полностью готов к началу занятий в августе.

После всех переживаний, быть с Джанной это даже лучше, чем раньше. Мама больше не играет основной роли в ее жизни.

Джош заперт с другими особо опасными несовершеннолетними преступниками в тюрьме поблизости от Боулдера.

Развод свершился, и мы уже не были сводными братом и сестрой, поэтому никто не мог подумать, что это странно раз мы вместе.

Из любопытства несколько месяцев назад я изучил законы. В настоящий момент в некоторых штатах, сводным брату и сестре было незаконно встречаться, если они были несовершеннолетними и жили в одном доме. Что-то связанное с их защитой от принуждения.

Для меня и Джанны больше нет такой проблемы. Хотя, я бы скучал по жизни в одном доме с подругой. Было удобно.

Удивительно, но я заснул, проснувшись буквально через несколько часов, готовый начать один из лучших дней в своей жизни.

После душа вернулся в камеру собрать вещи, охранники отвели меня к д-ру Адлер. Короткий сеанс с ней закончился последней зажигательной речью, похлопыванием по спине и выдворением.

После того, как закончил с ней, я был сопровожден в кабинет администрации, где мои родители заполняли документы для освобождения.

Мама вскочила со своего места, чтобы подарить мне эмоциональное объятие, хотя я видел ее всего три дня назад.

Папа посмотрел на меня, словно я только что совершил нечто удивительное, когда на самом деле все, что я делал – портил себе жизнь, и был достаточно удачлив, вернуть все назад.

Мои родители заслужили лучшего сына, чем я. Сына, как тот парень, с которым Джанна недолго встречалась, как Сет. Бьюсь об заклад, парень – настоящий бойскаут.

К тому времени, когда мы, наконец, вышли оттуда, был уже полдень. Выйдя из здания, я почувствовал себя так, словно стал новым человеком. Или сбросил личину заключенного Калеба и вернулся к своей реальной личности. Тем более, мне позволили надеть собственную одежду домой.

Это настолько хорошо, быть в одежде, которая не заставляет чувствовать себя так, словно одет в пижаму весь день.

Это самый лучший день в моей жизни. Солнце светило ярче, чем когда-либо, и мир был прекрасен.

Я все еще чувствовал неловкость по отношению к Яну, но, слава богу, он не устроил сцену, когда я выходил, удерживая меня за ногу или какое-то другое дурацкое дерьмо.

Я был уверен, он заделает истерику сегодня вечером, когда останется один в нашей камере, ведь его действительно задел мой уход. Может быть, мне стоит притвориться милым и отправить к нему несколько девушек, поддержать его оставшиеся пару месяцев.

Это была короткая поездка до маминой квартиры в Денвере. По дороге, я попросил родителей высадить меня на 16-й Молл стрит, уверив маму, что мне не нужна ее помощь в выборе одежды.

Я чувствовал огромные волны материнства, исходившие от нее. Зная ее, она бы нянчилась со мной, потому что я пострадал от большой жестокой системы правосудия.

Двигаясь по 16-й улице, я проходил мимо Hot Topic , но понял, там мне не найти ничего подходящего, чтобы пойти посмотреть балет и перешел в Gap.

Ого, находится здесь, это действительно похоже на то, что именно мама покупает мне одежду. Не мой обычный стиль, но я хотел хорошо выглядеть. Я уже был достаточным поводом для смущения Джанны, и не хотел таковым выглядеть.

Некоторая одежда в Gap была неплохой, хотя в большинстве своем странная, например, клетчатые рубашки, напоминающие скатерти для пикника. Я взял черную рубашку с коротким рукавом* и пару светло-серых брюк. По пути до стойки, я зацепил серую шляпу.

Я представил Яна в тюремной одежде и улыбнулся.

Девушка за прилавком делала все возможное, чтобы пофлиртовать со мной, и я пытался быть вежливым, пока обслуживала меня в замедленном темпе.

Я уже начал терять терпение, и в ту секунду, как она положила чек в мой пакет, схватил его и выбежал из магазина.

У меня не было времени на цыпочек, у которых сиськи больше, чем мозги. Возбужденный, как и должно быть после восьми месяцев взаперти, я был в отчаянии от желания увидеть свою подругу.

Краткая мысль пришла мне в голову: если бы не было Джанны, я бы, вероятно, планировал свидание девушкой из Gap с намерением потрахаться.

Снова оказавшись на улице, я запрыгнул на шаттл MallRide, который ехал по направлению к маминой квартире.

От самой последней остановки мне нужно было пройти всего несколько кварталов, чтобы добраться до ее квартиры, которая снова стала моим основным местом жительства.

В квартире, мама стол к обеду, а папа сидел на диване в гостиной и смотрел телевизор. Мама переоделась в нечто вроде одежды на выход. Папа до сих пор был одет в поло и хаки.

– Что случилось? – спросил я, страшась возможности снова увидеть мамины слезы.

Она наклонилась, достать что-то из духовки.

– Просто подумала, что могла бы приготовить для нас праздничный обед, теперь, когда ты наконец-то дома. Иди и переоденься, все почти готово.

– Вы двое собираетесь смотреть выступление Джанны?

Это могло объяснить тот факт, что мама сменила одежду.

– О да, мы подумали нужно поддержать ее. – ответил папа во время переключения каналов.

– Хорошо, но я еду отдельно. Скучаю по своей машине, и после хочу подвезти Джанну домой.

С пакетом в руках я прошел по коридору в свою комнату, где мог снова принять душ и смыть с себя остатки тюремной вони.

После того, как я закончил с водными процедурами, набрал Данте.

Он ответил.

– Да?

– Это Калеб, и это мой временный номер сотового. С предоплатой.

– Что ты делаешь с сотовым телефоном в тюрьме? Кто-то протащил его для тебя?

– Нет, нет в этом нужды. Я вышел!

Крики на другом конце телефона были настолько громкими, что я довольно долго держал телефон подальше от уха.

– Чувак, знаю, ты не достаточно умен, чтобы сбежать. Что случилось?

– Досрочное освобождение, потому что я исправился.

– Исправился, держите мою задницу. Почему ты мне не сказал? Почему Сиси мне не сказала? Не знаю, Джанна?

– Это сюрприз. Но эй, я звоню потому, что знаю, сегодня последний вечер, когда Джанна и Сиси выступают. Мне нужно знать, в какое время.

– Чувак, просто забери меня из дома через час, поедем вместе.

Еще лучше.

– Хорошо, но ты должен попросить Сиси отвезти тебя домой, потому что Джанна, вероятно, будет хотеть провести время наедине со мной.

Он посмеялся над этим.

– Как скажешь, чувак.

Сорок пять минут спустя, после маминой ужасно приготовленной еды, я сел за руль своей малышки.

Папа держал ее в порядке для меня, заменил масло, помыл ее, но в основном бедная девочка проводила время в одиночестве.

Я практически услышал, как машина заурчала добро пожаловать назад, старый друг, когда я начал заводить ее.

Увидев наряд Данте, когда он тащился к машине, я обрадовался тому, что приоделся. Хотя, он выглядел так, будто купил в Gap одну из рубашек для пожилых джентльменов.

По дороге, Данте жаловался на свои страдания от выступлений в последние два вечера. Я сказал ему, что он принимает как само собой разумеющееся, доступ к собственной подруге в течение последних восьми месяцев. Аргумент помог ему заткнуться.

Мне было странно с нетерпением ждать показа балета.

Зайти в зрительный зал – странный опыт. Самое близкое для меня – посещение мероприятия вроде концерта или комик-тура.

До начала представления люди тихо разговаривали, и атмосфера была камерной. Я осторожно положил букет роз, который выбрал для Джанны, на сиденье рядом со мной.

Когда Данте крикнул.

– Эй, мужик, сюда!

Все в нашем окружении уставились на него.

Иисусе, нужно вести себя потише.

Посмотрев в направлении, куда он завопил, я увидел Гэйджа, идущего к нам по проходу.

Я забыл, что он может быть здесь. Когда он сел рядом с Данте, его глаза театрально расширились, увидев меня. Он кивнул в знак приветствия и откинулся назад на свое место.

Пока Данте и Гейдж болтали, я понял, они стали хорошими друзьями. Это должно было случиться, так как Джанна и Сиси проводили вместе каждые выходные.

Когда я увидел, что Гейдж вытащил телефон и начал набирать сообщение, я потянулся через Данте, чтобы остановить его.

– Не пиши Джанне, это сюрприз.

Он убрал телефон с отсутствующим взглядом на лице.

– Уверен, что это хорошая идея, так?

– Думаю, я знаю мою подругу немного лучше, чем ты. – раздраженно прорычал я.

С недоверием он медленно произнес.

– Хорошо.

Я наклонился вперед, посмотреть прямо ему в лицо.

– Эй, сейчас я вернулся. Тебе больше не платят.

Данте между нами хихикнул. Я решил игнорировать присутствие Гейджа, потому что не хотел выйти из себя прежде, чем увижу свою девочку.

Когда свет выключили и занавес раскрылся, я посмотрел на сцену в ожидании первого взгляда на Джанну в качестве свободного человека.

ГЛАВА 7

«Правда ранит лишь на некоторое время,

ложь оставляет вечно зудящие раны.»

– Неизвестный автор

КАЛЕБ

Сиси исполняла одну из главных ролей в балете, Жар-птица, будучи собственно жар-птицей.

Она танцевала по сцене, одетая в искусно сделанный красный костюм со всполохами, подходящий к ее личности.

Вьющиеся черные волосы были убраны под сверкающий головной убор.

Я был впечатлен и одновременно забавлялся танцами на сцене. Вводная сцена между Сиси и парнем, танцующим принца, казалось, длится вечность.

Во время ее выступления Данте сидел с гигантской улыбкой на лице, совершенно очевидно, что он был горд своей подругой.

Джанна танцевала довольно небольшую роль в балете. В соответствии с программой, она – одна из тринадцати принцесс, но не главная принцесса, в которую влюбился принц. Но роль, по-прежнему, казалась важной, и она снова покрасила волосы в свой естественный белокурый цвет перед первым вечерним представлением.

Танец принцесс с принцем был немного интересней, потому что моя девушка выглядела очень красиво. Для меня она была лучшей балериной на сцене.

Если бы она не пропустила столько занятий в течение зимних месяцев, уверен, она была бы заявлена главной принцессой .

Никому и никогда не признался бы в этом, кроме нее, но Джанна выглядела на сцене горячо, в той точке, где потоком лился свет, в своем прозрачном голубом платье.

Действительно горячо.

В антракте я был более, чем готов. Возвращаясь на свое место после уборной, я увидел как Джулия разговаривает с пожилой женщиной. Не желая, чтобы она увидела меня, я спрятался за колонной, пока она не вернулась в зал.

Балет продолжался, пробуждая мой интерес только, когда Джанна выходила на сцену или когда танцевали волшебные существа. Я мог понять, почему Данте торчал тут каждый вечер, но почему, черт возьми, сегодня вечером здесь появился Гэйдж?

Наконец все закончилось.

Половина толпы намеревалась проникнуть за кулисы. Данте и я проскользнули мимо маленьких девочек и пожилых женщин.

Папочки несли букеты цветов самых разных привлекательных оттенков. Многие маленькие девочки, вероятно, учащиеся младших балетных классов, пребывали в пачках или платьях с оборками.

– Сиси пригласили заниматься в Академию Балета Колорадо. – сообщил мне Данте.

– Это хорошее предложение? – спросил я: желая знать, заинтересована ли Джанна в чем-то подобном.

– Полагаю, что так. – ответил он. – Она должна уйти из обычной старшей школы и работать со своими наставниками, чтобы иметь возможность тренироваться полный рабочий день на почти профессиональном уровне.

– Как думаешь, она примет предложение?

Черные брови сдвинулись, когда он нахмурился.

– Еще не решила.

Судя по его поведению, я подозревал, что он не в восторге от данной идеи. Все выглядело так, что подобные обязательства значительно сократят свободное время Сиси. Время, которое в настоящий момент посвящено ее отношениям с Данте.

Он не упомянул, получила ли Джанна аналогичное приглашение, поэтому я предположил, что ей предложение не было сделано. Волна эгоистичного облегчения пробежала через меня.

После восьми месяцев лишения общения с подругой, я был бы не рад тому, что она приняла бы приглашение заниматься балетом на профессиональном уровне.

Оглянувшись, я уже не увидел Гейджа. Думал, что он следовал прямо за мной, но он должно быть слинял.

В его дружбе с Джанной больше не было необходимости, и если он еще не понял намека, я дам ему четко это понять в самом ближайшем будущем.