Текст книги "Исправить ошибку"

Автор книги: Эйлин Колдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

5

Как раз, когда Беренис въехала во двор родительского дома, начался дождь. Дом встречал их золотистым светом, льющимся из окон, таким гостеприимным в этот сумрачный ненастный вечер.

Родители Беренис жили в коттедже с верандой из дранки и просмоленной серой крышей, которая нависала над большим крыльцом. В летние месяцы они часто сиживали на крыльце, глядя в сторону океана, который был так близко, что в конце сада даже пряталась маленькая бухточка, стены которой были обшиты фанерой. Однако сегодня дождь и туман скрывали вид на океан. Облака нависали так низко, что не было видно даже лодки отца, обычно привязанной к краю деревянного пирса.

И даже Джуди, золотистый ретривер, нынешняя любимица семьи, которой все всегда было нипочем, не сидела на крыльце. Но едва гости вышли из машины, входная дверь распахнулась и Джуди бросилась к ним навстречу. При этом она едва не сбила их с ног в приступе радости.

– Кажется, она меня помнит, – сказал Гай, нагибаясь к собаке, чтобы погладить.

– Конечно, помнит, – сказала Луиза, поцеловав бывшего зятя. – Боже, Гай, как я рада тебя видеть! – произнесла она тепло.

– И я тоже рад. – Гай с нежностью посмотрел на Луизу сверху вниз. – Ты такая же красавица, как и раньше.

– О, да ладно уж. – Луиза смущенно рассмеялась. – Вот уж ты, как всегда, хорош.

Мать Беренис на самом деле была красивой женщиной. Ей было шестьдесят, и стриженные коротко волосы давно окрасила седина, но она была по-прежнему стройной, с такими же зелеными глазами и изящным телосложением, как у Беренис.

– Привет, мам. – Дочь наклонилась, чтобы ее поцеловать.

Она подумала, что Гай прав: Луиза почти не изменилась за эти два года, чего нельзя было сказать об отце. Он всегда был крепким, широким в плечах и сильным мужчиной, но за последнее время так похудел, что, казалось, все его тело словно усохло.

– Как ты, пап? – Беренис нежно обняла вышедшего из гостиной отца.

– Гораздо лучше, когда тебя вижу. – Его глаза озорно блеснули, и на мгновение он стал похож на себя прежнего. – Особенно вместе с Гаем. – Он протянул руку, и Гай пожал ее.

– Рад видеть тебя, сынок, – сказал Барт вдруг севшим голосом.

Беренис почувствовала, как ее горло сжимается. Та теплота, с которой родители встретили Гая, со всей очевидностью показывала, как они его любят. И так всегда. Особенно отцу было по душе, когда Гай был рядом. Они вели себя как два старых добрых приятеля, с упоением обсуждали рыбалку и спорт. Беренис припомнила, как однажды Гай все выходные с явным удовольствием помогал отцу подновлять лодку – старательно скреб вместе с ним ее корпус и красил.

Не надо было идти на поводу у мамы и притаскивать Гая сюда, подумала она мрачно. Это только растравило их всех.

– Ну, как дела в блистательном киношном мире? – спросил Барт, когда вел их в гостиную.

– Не жалуюсь, все очень сносно. Справляемся.

В камине полыхал огонь. Гай сел на стул рядом и вытянул руки к пламени.

– А здесь все так же уютно, как раньше, – заметил он, оглядываясь. – Я смотрю, вы перевезли сюда пианино Беренис. – Его взгляд остановился на инструменте, стоявшем у самого окна. – Больше не играешь?

Он поглядел на Беренис, и она почувствовала, что сердце подпрыгнуло в груди. Пианино было его подарком на свадьбу, и когда-то торжественно стояло в их собственном доме.

– Для него не хватило места в моей новой квартире, – сказала она с неловкостью, пожалев, что когда-то поддалась сентиментальности и не избавилась от инструмента.

– Беренис играет для нас, когда приезжает, правда, солнышко? – сказал нежно отец. – Слушать ее – одно удовольствие.

– Ты преувеличиваешь мои успехи, папа, – сказала Беренис с улыбкой.

– Нет, твой отец прав. У тебя просто талант. Мне тоже нравится слушать тебя. – Мягкий, хрипловатый голос бывшего мужа даже заставил женщину вздрогнуть от навалившихся воспоминаний: они, молодожены, влюбленные друг в друга по уши, обнимаются у этого самого пианино.

Только мы не любили друг друга по-настоящему, напомнила она себе строго. Это была иллюзия.

– Беренис сказала мне, что ты все еще держишь лодку? – Гай переключил свое внимание на ее отца.

– Да, только мой «Мореход» не очень-то оправдывает свое имя в последнее время. Над ним надо поработать, а у меня и силы уже не те. – Барт сел напротив него. – Может быть, когда все уладится и погода улучшится, я еще поработаю.

– Если я могу помочь… – задумчиво произнес Гай. – Мне всегда нравилось с ней возиться.

– Я помню, – сказал, кивнув, отец. – Мы отлично проводили время, возясь с этой лодкой, ты и я.

Господи, что же это такое! – думала Беренис угрюмо. – Не поддавайся так просто, папа! Может быть, Гаю когда-то и нравилось возиться с лодкой, но тогда он не был знаменитостью.

Джуди проскользнула мимо нее и положила морду Гаю на колени. Беренис внутренне застонала. Разве собаки не славятся своим чутьем?

– И ты, Джуди, туда же… – пробормотала она.

– Что ты сказала? – Луиза озадаченно посмотрела на дочь.

– Ничего. Просто из кухни так чудесно пахнет, что голова немного кружится, – сказала нарочито бодро Беренис. А потом решила, что надо сразу расставить все по своим местам. – Мама, папа, послушайте! Я не знаю, что вы прочитали в газетах… – Она сделала паузу. – Но мы с Гаем хотим вам сказать, что в этих слухах о том, что мы снова вместе, нет ни слова правды. Ни слова. – Она поглядела на бывшего мужа. – Правда, Гай?

Тот пожал плечами.

– Да газеты вообще часто лгут. Например, я недавно прочел в одной, что тебе тридцать один год, Беренис. Ничего себе, да? Ведь мы все прекрасно знаем, что тебе двадцать семь.

Беренис увидела, что мама явно собиралась сказать, что это правда, но затем передумала. Видимо, решила, что в данной ситуации лучше промолчать.

А глаза Гая лучились весельем.

Он прекрасно знает, сколько мне лет, подумала она с раздражением.

– Оставь в покое мой возраст, – попросила Беренис. – Пожалуйста, подтверди родителям, что газеты врут и мы просто работаем вместе. Так? А то им могло показаться что-то другое.

– Да, мы снова работаем вместе, – покорно согласился Гай и тут же поменял тему: – Знаете, а Беренис права – пахнет восхитительно. Неужели ты испекла что-то вкусненькое, Луиза?

– Да! Твой любимый яблочный пирог! – Сказав это, довольная Луиза направилась в кухню.

Беренис поспешила за ней следом. Она хотела продемонстрировать, что ей рядом с Гаем нечего делать, но когда мать сноровисто открыла духовку, она вдруг подумала об отце.

– Ты говорила, что отцу стало лучше. Но, кажется, он еще сильнее похудел.

– Аппетит у него в последнее время плохой. Но я думаю, это дело временное – нелегко осознавать, что пришло время болезней. Ты помнишь, какой он всегда был подвижный. Он же ненавидит сидеть на месте – всегда что-то пытается делать. Какой из него больной! Сложный пациент, как говорит врач.

– Могу себе представить. – Беренис кивнула. – Если бы я не была так завязана с этим фильмом, я бы приехала, помогла…

– Да что ты! Я отлично справляюсь. Врачи говорят, что пока он принимает лекарства, с ним все будет хорошо. – Луиза выложила на блюдо пирог, и запах яблок и корицы окутал Беренис. Она просто купалась в любимых с детства запахах. – То, что ты сегодня привезла Гая, его очень взбодрило. Ты знаешь, я давно уже не видала, чтобы он так светился от радости.

Беренис нахмурилась.

– Но я не хочу, чтобы он ошибался в отношении нас с Гаем. Я же сказала: между нами ничего нет.

– Ну, видно будет. – Мать улыбнулась. – Как ты думаешь, Гаю понравится мой клюквенный напиток?

Беренис в полном отчаянии уставилась на мать. Почему она отказывается ее слушать и понимать?!

– Гай стал другим, мам. Он изменился. Это не тот человек, за кого я выходила замуж. Ничего нельзя вернуть, понимаешь?

– Не так уж я изменился. – Шутовской голос бывшего мужа, возникшего в дверях, заставил их обеих вздрогнуть. – И у меня все те же пристрастия. И уж конечно, я по-прежнему люблю фирменный клюквенный напиток Луизы.

Сердце Беренис заныло, когда она увидела, как нежно посмотрела мать на Гая. Зачем он это все делает?

– Я все еще храню его в гараже. Гай, сделай одолжение, принеси пару бутылочек, – сказала ее мать счастливо.

– Конечно, сейчас принесу.

Беренис посмотрела, как Гай вышел через заднюю дверь и, после секундного колебания, последовала за ним.

Мелкий дождь сначала чувствительно забарабанил по голой коже, а потом вдруг припустил. Его плотная стена затуманила весь вид перед глазами, когда Беренис бежала по мокрой скользкой траве к гаражу.

Удивительно, это строение когда-то было большой частью мира маленькой Беренис. Ее всегда тянуло в какие-то таинственные места, и именно таким ей представлялся в детстве гараж, где было много интересного.

– А ты мило выглядишь, – с ухмылкой произнес Гай, едва она проскользнула вслед за ним во мрак гаража.

Беренис пропустила это мимо ушей.

– Ты снова очаровываешь моих родителей? – спросила она сердито.

– Не пойму, о чем ты? – Он включил свет и двинулся мимо нее, к погребу в глубине просторного гаража.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты сказал родителям, что между нами ничего нет. Мы же договаривались!

– Вот это уже будет сделать не так легко, а? – произнес он задумчиво.

– Нелегко? Это только потому, что ты привык играть перед всеми очаровашку. Конечно, на твоем фоне я выгляжу настоящей злодейкой. Ах, Беренис такая неразумная! Это она хотела развода… Почему ты не скажешь им правду?

– Я никогда не говорил твоим родителям, что ты хотела развода. Они ведь прекрасно знают, что случилось. Правда в том, что никто из нас не смог оправиться после потери Летти.

– Я не хочу об этом говорить!

– И даже теперь ты не можешь довериться мне, открыться. Посмотреть на все другими глазами. Ты просто не хочешь принять правду. – Глаза Гая сощурились. – Беренис, да, меня не было с тобой рядом, когда я был тебе нужен, и я об этом очень жалею. – Он проговорил это хрипло. – Но моя боль была не меньшей, поверь.

Беренис покачала головой, ее глаза были полны горечи.

– Может быть, ты чуть-чуть и погрустил, – сказала она. – Но давай говорить начистоту. То, что случилось, позволило тебе сделать успешную карьеру и…

– Да как ты можешь?! – прокричал он в ярости. – Случилось то, что я потерял своего ребенка! Маленькое существо, которое могло быть моим продолжением, смыслом моей жизни! Ты даже не можешь заставить себя произнести ее имя. А мы хотели назвать ее Летти… Мы бы назвали ее Летиция Кэрол Дилэни!

– Я не хочу продолжать этот разговор. – Голос Беренис дрожал. – Просто сделай, как я тебя прошу. Пожалуйста.

Он потянулся к ней, но Беренис увернулась, весьма неловко что-то задев, и на них с потолка полетели клочья пыли. И оба вдруг замерли, когда наткнулись глазами на детскую колыбельку и гору мягких игрушек. Колыбелька была совсем новая, запакованная в целлофан. И Беренис вспомнила, как мама сообщила им, что купила колыбельку заранее.

– Я поставила ее в гараже, – поделилась она тогда совершенно счастливая. – Ведь уже через несколько недель ты принесешь в дом малютку.

От этих воспоминаний у молодой женщины по спине побежал холодок. Она отвела взгляд от колыбели и отчаянно попыталась переключиться. Надо было уговорить Гая.

– Поддержи меня, Гай. Сделай, пожалуйста, так, чтобы мои родители все поняли правильно. Жестоко давать им ложную надежду, заставлять их ожидать то, чего никогда не будет.

– Ты видишь, они все это время хранили колыбель, – произнес Гай, как завороженный. Он не мог оторвать взгляд от полки с детскими вещами у нее за спиной.

Беренис не стала смотреть туда, и так было довольно.

– Я все время им говорю, что надо выбросить старые вещи. – Ее голос дрожал, прерывался. – И в доме то же самое. Буфет полон всякого старья, от которого давно пора избавиться.

– Да, но это они купили для нашей малышки. – Гай поднял плюшевого медведя. Он так смотрел на него, что, казалось, на некоторое время забыл, где он. Потом он нежно погладил золотистый мех большим пальцем левой руки.

Глядя на него, Беренис вдруг ощутила, что ее сердце будто сжимает чья-то холодная рука, и давит, давит изо всех сил.

– Мы так многого ожидали от будущего, правда, Берни? – выговорил Гай сипло. – Но вдруг все рухнуло в одночасье…

– Может быть, ничего и не должно было быть. – Она говорила совсем тихо, и ее голос почти заглушался звуком капель, барабанивших по крыше.

– Ты и правда так думаешь? – Он резко повернулся и посмотрел на нее. И заметил темные тени вокруг ее глубоких зеленых глаз и необычную бледность ее матовой кожи.

– Я не знаю. – Она беспомощно отвернулась.

Гай положил игрушку на место.

– Если бы можно было повернуть назад стрелки часов… Я бы много дал за это, – сказал он мягко. – Если бы я мог спасти Летти…

Сейчас она услышала в его словах настоящую скорбь, и это как бритвой резануло ее слух. Рядом с Беренис стоял совершенно незнакомый человек. Он выглядел так… Она чувствовала его боль. Он казался сейчас таким уязвимым. Гай, уязвимым? В это сложно было поверить. Но это читалось на его лице, слышалось в голосе. Внезапно она захотела обнять его, как-то успокоить. Как она могла не заметить, что смерть Летти его так же ударила, как и ее саму?

Осознание этой истины пронзило все существо Беренис, и следом водопадом хлынуло чувство вины. Надо же так ошибаться! Она с такой легкостью решила, что страдает только она, а муж быстро забыл о потере ребенка. Она ничего не видела, не понимала. Какая же она была жестокая!

– Ты ничего не мог сделать, чтобы спасти Летти, Гай. И никто не мог, – почти прошептала Беренис.

Гай протянул к ней руку и провел пальцем по ее холодной щеке, точно так же, как он сделал это минуту назад с медвежонком. Это была настоящая нежность, и она встряхнула все тело Беренис.

Она без слов поглядела на него и встретила тепло его глаз. Несколько мгновений они оба молчали, и те чувства, которые возникли между ними, сложно было определить. Беренис поймала себя на том, что задерживает дыхание, и внутри нее сжимается какая-то пружина, как в часах, и эта пружина того и гляди распрямится.

Потом она вдруг оказалась в объятиях Гая, и он крепко сжал ее. Все слилось воедино – стук его сердца, лихорадочный трепет внутри нее и барабанная дробь дождевых капель.

Беренис хотела сказать ему, как она ошибалась, но горло перехватило, и она была не в силах сделать этого – боялась, что ничего не сможет сказать, будет только одно безудержное рыдание.

Затем она отстранилась и, ничего не видя перед собой, направилась к выходу.

– Беренис… – позвал Гай.

Она не обернулась. Не осмелилась.

Когда Беренис вернулась в теплую кухню, сердце все еще колотилось.

– Все нашли? – спросила мать, пробегая по ней торопливым взглядом.

Беренис покачала головой.

– В гараже надо порядок навести. – Ее голос звучал устало.

– Знаю. Руки не доходят. – Мать внезапно опечалилась. – Что с тобой, милая? Все хорошо?

Беренис кивнула. Но это было неправдой, все было из рук вон плохо.

Гай появился через несколько минут.

– Похоже, погода становится все хуже и хуже, – сказал он, когда Луиза вопросительно посмотрела на него.

– Что-то хорошее все же есть – ты нашел клюковку! – сказала она.

– Да, ее надежно спрятали. – Гай поставил на стол две бутылки.

Его голос звучал легко, как будто ничего не произошло. Беренис не удержалась и взглянула на него. Она все еще слышала его слова, полные горечи и боли, она все еще чувствовала тепло его рук, сжимавших ее в объятиях.

– Давай я помогу, – предложил Гай, заметив, что Луиза склонилась над блюдом, с трудом разделывая мясо.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны. – Мать бросила взгляд на дочь. – А ты пойди посиди с отцом, составь ему компанию, пока я мою посуду.

Беренис не стала возражать – она была только рада, что нашелся повод уйти. Отца в гостиной не было, и Беренис села за пианино и стала небрежно перебирать пальцами клавиши.

Как она могла допустить мысль, что Гай недостаточно сильно переживал смерть дочери? Разъедающее чувство вины терзало Беренис. Как она могла пропустить, не заметить, что он тяжко мучается, что ему так же больно, как и ей самой?

Беренис не позволяла себе вспоминать те дни, которые слились в одну черную полосу. Но теперь она заставила себя оглянуться, посмотреть в прошлое, чтобы найти то важное, чего она тогда не заметила.

Она так много плакала после смерти Летти, что даже удивлялась, откуда в ней столько слез. Но Гай… Он казался таким невозмутимым. Он просто не слишком проявлял свои чувства. Теперь Беренис вспомнила, что это ему было свойственно всегда. Просто он умел прятать боль.

А тогда она решила, что причина кроется в его бездушии, черствости, в том, что он и ее недостаточно любил. В конце концов, думала она тогда, мужчинам и не дано ощущать потерю ребенка. Ведь не он же вынашивал малышку девять месяцев. Теперь вспоминать свои мысли было стыдно. Но ничего нельзя изменить. Беренис свела брови.

Гай только однажды спросил ее, не винит ли она его за то, что его не было рядом. Она сказала «нет»… и это было правдой.

Как она могла его за это винить? Виновата была лишь жестокая судьба – пуповина обвилась вокруг ребенка.

Роды задерживались на две недели, и в тот день Беренис себя не слишком хорошо чувствовала. У Гая же была назначена важная встреча на тот вечер, но он хотел отменить ее, а Беренис не позволила, причем довольно жестко.

Он ушел, и меньше чем через час после этого начались схватки. Она не запаниковала, не растерялась, а позвонила на студию и оставила для него сообщение, затем вызвала такси и поехала в больницу.

Но к тому времени, когда Гай примчался к ее больничной койке, было уже поздно.

Беренис позволила себе вспомнить и тот момент, когда он зашел в ее палату, и она увидела его взгляд. Он был полон ужаса. Гай сел рядом и протянул к ней руку, но она отвернулась.

Сейчас, когда она вспомнила это, внутри у нее похолодело.

Пальцы соскользнули с клавиш пианино, и неприятный звук прорезал тишину.

Вина горячей волной заполнила ее. Она судила Гая слишком строго.

Но и Гай хорош! Он считает, что их брак распался оттого, что они оба не смогли примириться с потерей Летти. Это же неправда. Вернее, не вся правда! Их брак распался прежде всего потому, что он ее обманул. Он женился на ней, любя другую.

– Ты как, малышка? – Отец зашел в гостиную и положил ей руку на плечо. – Почему бы тебе не сыграть для меня?

Беренис машинально провела пальцами по клавишам, начав одну из его любимых мелодий.

Так похоже на Гая – смешать все в одну кучу и подменить истинную причину второстепенной. Виновата она, а не он, не его нежные взаимоотношения с Чармиан. И ничего тут действительно не поделаешь. Их брак рухнул потому, что муж ее не любил. И это единственная правда.

Окончательный удар по их совместной жизни был нанесен, когда она застала своего Гая с этой прелестницей Чармиан вдвоем. Похоже, им было хорошо в объятиях друг друга.

Прошло только два месяца, как она потеряла ребенка. Несмотря на протесты Гая, она заставляла себя работать. Это было лучше, чем бродить по дому и отшатываться каждый раз, натыкаясь на него.

В тот день она слишком рано вернулась со студии. Она до сих пор видела ту картину: руки Гая обвились вокруг тела женщины, а она самозабвенно приникла к нему.

– Ты же знаешь, я хотел быть с тобой в Лондоне, Чармиан. – Его голос звучал с такой знакомой хрипотцой, которую Беренис слышала в их самые сокровенные минуты. – Но теперь я нужен Беренис, я должен остаться с ней.

– Я понимаю. Бедняжка Беренис. Милый, мне так ее жаль.

Сочувствие этой женщины буквально взорвало Беренис. Она не нуждалась ни в ее симпатии, ни в жалости Гая. Мысль, что он остается с ней только из жалости, была невыносимой.

Беренис развернулась и ушла. Прочь от чужого страстного шепота, обещаний и признаний. Лучше бы она ничего этого не слышала. Почему все сваливается сразу? Беренис несколько часов ездила кругами по улицам, не зная, что предпринять и куда себя деть. Ответ пришел, когда она вернулась домой. Она подходила к дому и заметила, что Гай через окно наблюдает за ней.

– Где ты была? – спросил он тревожно. – Я звонил на студию и там сказали, что ты ушла несколько часов назад.

– Мне нужно было побыть одной.

– Я решил, что не стану браться за эту работу в Лондоне, – сказал он ей.

– Не беспокойся, мне твои жертвы не нужны. Я хочу, чтобы ты уехал, – ответила она холодно. – Наш брак окончен.

Как только прозвучали эти слова, она почувствовала себя сильнее. Как будто она снова взяла судьбу в свои руки, и неважно, что сподвигло ее на это.

– Ты играешь по-прежнему прекрасно. – Отец наклонился поближе, и она попыталась ему улыбнуться. – А как на самом деле обстоят у вас дела с Гаем? – спросил он. – И не рассказывай мне снова эту чепуху, что вы только работаете вместе.

– Но это действительно так. – Беренис перестала играть и в наступившем молчании услышала, как бьется ее сердце.

– Ладно, Берни. Ты, может быть, и взрослая женщина, но для меня по-прежнему моя малышка. – Он улыбнулся. – И я всегда знаю, когда ты говоришь мне не всю правду.

– Но я же…

Барт покачал головой.

– Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты на самом деле все еще его любишь.

– Нет! – Ее голос прозвучал приглушенно, словно шепот.

– Не каждому выпадает вторая попытка устроить свою жизнь. Учти это, девочка. Послушай моего стариковского совета и подумай хорошенько. Или будешь сожалеть об этом потом.

– Ты неправильно все понимаешь, пап, – смутилась Беренис. – Все позади. В прошлом.

– Если я ошибся, то извини, но мне так хочется увидеть тебя снова счастливой, Берни, прежде чем… Просто, как можно быстрее. Гай хороший человек. Подумай, прошу тебя.