Текст книги "Любящие сестры"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)
Она потеряла счет времени и только едва ощущала схватки, которые то наступали, то исчезали, как накатывающие волны океана.
Она дотронулась до стоящей на полу рядом с ней чашки чая и обнаружила, что он совсем остыл.
Решетка солнечных бликов сдвинулась к краю ковра, а затем совсем исчезла в темной части комнаты.
Думая о невесте, Лорел вдруг реально представила себе ее фигуру… фигуру девушки, достойной своего принца. Разве мог читатель иначе поверить, что она многие годы бродила по свету в поисках своего принца? Лорел вдруг поняла, что ей нужно. Ужас в глазах, упрямо наклоненный подбородок. Она уже думает, как ей вернуть человека, которого она любит. И когда это произойдет…
Лорел почувствовала сильные схватки, гораздо более сильные, чем раньше. Было так больно, что она уронила карандаш. Вздрогнув от боли, она поняла, что не просто уронила карандаш, каким-то странным движением она швырнула его в стенку перед собой, и он заточенным концом ударился об нее и оставил черный след на обоях. Схватившись за живот, она подалась вперед. О Боже, как больно. Сейчас ей было по-настоящему больно.
Ей следует позвонить доктору Эпштейну. Ждать больше нельзя.
Она подождала, пока пройдут схватки. Казалось, этим мучениям не будет конца. Когда она попыталась встать, то ноги не слушались ее, они были мягкими, как теплое масло.
Как давно она сидит здесь? Вдруг она осознала, что сидит настолько долго, что ноги у нее онемели. Она увидела, что лучи солнца уже не светят так ярко, как в полдень, и поняла, что наступил день. Она была в панике, что-то явно происходило.
В ногах у нее постепенно опять появилось кровообращение, но Лорел все еще была очень слаба и не могла встать Ей удалось встать на колени, и она поползла к телефону. Казалось, что она двигается неуклюже, как белый медведь. Нет, еще более неуклюже, чем белый медведь. Пальцами ног она зацепилась за край ковра, и он собрался складками.
Вдруг опять начались схватки, еще более мучительные, чем раньше. О Боже, не надо. Ей казалось, что ее с силой тянут за талию веревкой. По лицу ее текли струйки пота, хотя обычно она не потела.
Она испугалась. Страшные мысли о кровотечении, о задушенном пуповиной ребенке овладели ею. Помощь. Ей нужна помощь.
Энни? Могла ли Энни быть у себя в магазине?
Она с трудом добралась до старой школьной парты, на которой стоял телефон, собрала все свои силы, схватила одной рукой трубку, затем остановилась, чтобы перевести дыхание. Она увидела верхнюю крышку парты, всю изрисованную инициалами, проткнутыми стрелой сердцами, арифметическими вычислениями и другими рисунками, то ли изображающими мужской член, то ли памятник Вашингтону.
Когда она стала набирать номер, у нее опять начались схватки. От резкой боли она вся сжалась в комок, и телефон с грохотом упал на пол. У нее было ощущение, что в спину ей воткнули нож, причем так глубоко, что она ощутила боль в паху.
«Наверное, что-то не так, – подумала она. – Не может быть, чтобы было так больно, во всяком случае, так скоро».
Наконец боль отступила. Но Лорел уже больше не хотела звонить доктору Эпштейну или Энни. Ей хотелось, чтобы сейчас здесь был только один человек. Только один человек был ей нужен сейчас. Она набрала номер, который знала наизусть, и, испытывая нестерпимый страх, прислушалась к гудкам в телефонной трубке.
«О Боже, сделай так, чтобы он был там. Боже, прошу тебя», – молила она.
– Ресторан «Домик Джо», – ответил взволнованный голос, его голос.
Она почувствовала, как рыдания подступают к горлу, затем вспомнила трогательную фигуру невесты на рисунке и постаралась сдержаться. Закрыла глаза, начала дышать медленно и равномерно. Наконец заговорила. Говорила так, как будто звонила из телефонной будки перед тем, как сесть на поезд:
– Джо, это я, Лорел. Кажется, у меня начались роды.
Джо увидел, что входная дверь приоткрыта. Быстрым движением руки он распахнул ее:
– Лорел!
Ответа не было. Он вдруг подумал, что пришел слишком поздно. Сейчас он испытал то же самое, что в ту ужасную ночь, когда ворвался в комнату Кэрин и увидел ее распростертую на полу с перерезанными венами. Огромное чувство вины и боль. Боль от того, что он уже никогда не успеет. Боль от того, что уже ничего нельзя изменить.
– Лорел! – опять крикнул он. Ему показалось, что он услышал едва различимые звуки.
Он окинул взглядом полутемную комнату, увидел лежащий па ковре открытый этюдник. Он обратил внимание на один тщательно выполненный рисунок, на котором был изображен стоящий на задних лапах огромный белый медведь. Казалось, что он вот-вот проглотит стоящую перед ним девушку. В ее фигуре был вызов, руки разведены, рукава широкого, спадающего складками платья съехали до локтя. Рисунок был великолепен, и обе фигуры были как живые. Но больше всего его поразило то, насколько девушка была похожа на саму Лорел. Неужели она сама ощущала, что ее должны съесть живьем?
Мгновение он стоял очарованный увиденным. И вдруг вспомнил, зачем он здесь. Он, не обращая внимания на моросящий дождь, пробежал не останавливаясь целую милю, затем взбежал вверх по лестнице на второй этаж. Сейчас вода капала на ковер с его зеленой армейской куртки, которая была мокрой даже внутри. Он так тяжело дышал, что у него болели ребра, а стекла очков запотели, и ему казалось, что комната вся заполнена паром.
Черт, что же он делает? Почему он не вызвал «скорую» до того, как бросился бежать сюда, как обезумевшая курица?
– Джо, – раздался очень тихий, но четко различимый голос из другой стороны комнаты.
Джо всегда казалось, что в этой спальне остановилось время и что живущие в ней люди находились здесь временно, до тех пор, пока не подвернется что-нибудь более подходящее, как два путника, едущие в разных направлениях, вынужденные провести ночь на вокзале. Оглядев вещи Энни и Лорел, он вдруг поразился, какими разными были сестры… и как необъяснимо было то, что он любит их обеих.
Лорел лежала скорчившись на кровати. На ней был махровый халат, весь скомканный и задравшийся вверх. Ее длинные волосы свисали слипшимися прядями. Белое лицо блестело, как полированное дерево. Она вся была в поту. Он никогда раньше не видел, чтобы Лорел потела. Увидев ее, он вдруг подумал, что она похожа на Мадонну Рафаэля в страшных муках.
Джо наклонился над ней. Он слышал биение своего сердца.
– Лорел, я здесь. Все будет в порядке. – Он изо всех сил старался подавить страх, все сильнее охватывавший его, и вспомнить все, чему их учили. – Когда это началось? Какие интервалы между приступами боли?
Лорел затрясла головой, стараясь четче выговаривать слова:
– Без интервалов.
Между приступами не было интервалов, значит, это были последние схватки. О Боже, почему она не позвонила ему раньше?
Джо вдруг ощутил приступ негодования. Зачем, черт возьми, она вообще позвонила ему? Как он ввязался в это? Почему он не отказался, когда она попросила его стать ее напарником? И почему у него не было мужества признаться себе, что он сделал это только для того, чтобы сделать больно Энни?
Лорел вовсе не впутывала его в это. Да, конечно, она его всегда беспокоила. Но он так злился на себя, что с трудом мог сосредоточиться.
А если разобраться, то какое у него было право злиться на Энни за то, что она обвинила его. «Давай, давай признавайся, ведь это действительно мог быть твой ребенок». Он вспомнил ту ночь, когда Лорел поцеловала его, он помнил, как ему хотелось отнести ее тут же в кровать. И разве с тех пор, наблюдая, как увеличивается ее живот, не испытывал он того же желания где-то в самых потаенных уголках своей души? И все больше и больше восхищался ею. Восхищался тем, как она справлялась со всем этим, не скуля и не стараясь обвинить в этом кого-либо другого, а просто спокойно принимая все происходящее. Она даже самостоятельно приняла решение о том, чтобы отдать ребенка, и при этом не стонала и не плакала ни у кого на груди.
Устыдившись своего желания убежать, Джо резким движением сбросил куртку и положил руку на живот Лорел. Он почувствовал движение мышц под ладонью и испугался. Он вдруг подумал о землетрясении, неудержимом и неизбежном, и ощутил свою полную беспомощность. Что мог он сделать? Ведь, черт возьми, он не врач.
Где, черт его дери, Эпштейн? Позвонила ли ему Лорел?
Что-то острое вонзилось ему в руку, как будто это были зубы. Он оглянулся и увидел, что Лорел с силой ухватилась за его руку, и пальцы ее были бескровными и такими прозрачными, что можно было видеть кости, как на рентгеновском снимке.
– Джо… я боюсь, – проговорила она, задыхаясь. «Я тоже, детка. Я до смерти боюсь».
– Что сказал доктор? – спросил он.
– Я… я не говорила с ним. После того, как я позвонила тебе… я должна была… лечь. О Боже, как больно! – Она вся сжалась еще сильнее, а лицо ее перекосилось от боли.
– Где номер телефона?
– В маленькой голубой записной книжке в парте под телефоном.
– Я сейчас вернусь. Держись, Лорел!
Он нашел голубую телефонную книжку именно там, где сказала Лорел, в парте, куда школьники когда-то прятали свои буквари и бутерброды с ореховой пастой и джемом. Он нашел номер телефона Эпштейна, но руки его так дрожали, что он дважды набрал не те цифры. Ему ответил уставший голос, который спросил, срочное ли у него дело или он просто хочет что-нибудь передать доктору.
– Черт возьми, это очень срочно! – прорычал он. Через минуту доктор перезвонил и сказал, что надо как можно быстрее отвезти Лорел в больницу Святого Винсента. «Скорая» будет через пять минут. Затем Джо попытался позвонить Энни в магазин. Девушка, у которой был такой юный голос, что можно было подумать, что она продает сладости, изготовленные на уроках кулинарии в школе, сказала ему, что Энни нет. Он попросил передать ей, что он везет Лорел в больницу, и девушка испуганно пообещала сделать все возможное, чтобы найти Энни.
В ожидании «скорой» Джо вспомнил, как еще в школе он поспорил со своим лучшим другом Тедди Плаурайтом. Тедди поставил доллар, утверждая, что он не сможет простоять на голове пять минут. Он знал, что Джо наверняка клюнет на эту удочку, считая, что ничего не стоит это сделать. Пять минут? Черт подери, он простоит десять минут и покажет этому самодовольному Тедди. Но, встав на голову, он почувствовал, как кровь начала пульсировать в голове, как глаза наливаются кровью, а в ушах шумит, и пять минут показались ему целым годом.
То же самое он ощущал сейчас. Ему казалось, что он вот уже пять минут стоит на голове… а ему надо простоять еще пять минут.
Он увидел, что Лорел лежит на спине, держа руками колени, а между сдвинувшимися полами халата был виден огромный, круглый, как белая луна, живот. Он стоял у ее кровати и вдруг ощутил нереальность ситуации… ему казалось, что он был свидетелем какого-то старинного обряда, на который вход мужчинам был запрещен.
Все застыло, как будто земля перестала вращаться и просто висела в небе. Джо стало жарко, и он вспомнил, что все еще был в свитере. Он снял его и бросил на ковер.
– «Скорая» прибудет с минуты на минуту, – сказал он Лорел. – Доктор Эпштейн ждет тебя в больнице.
– Я… думаю… я не смогу… ой-ой!
Джо изо всех сил старался вспомнить дыхательные упражнения, которые они разучивали в классе.
– Вдохни глубже, – приказал он ей, наклонившись так близко, что их губы почти соприкасались. Он ощутил ее дыхание. – Дыши равномернее. Вот так. Старайся делать вдох в начале схватки и выдыхать в конце. Отлично. Вот так. Ты все правильно делаешь.
Лорел глубоко дышала еще несколько минут, затем откинулась назад, ухватившись за край его рубашки, как тонущий человек. Он посмотрел вниз и увидел, что красно-синяя ткань его рубашки в ее кулаках похожа на два сюрреалистических букета.
– Нет, – выкрикнула она. – Я не смогу! О Боже… пожалуйста, не заставляй меня делать это!
У Джо было такое чувство, будто он дотронулся до оголенного электрического провода и его, как ударом хлыста, дернуло током. Хотя он и сидел, его чуть качнуло. Но, взяв себя в руки, он инстинктивно обнял Лорел.
– Ты сможешь, – сказал он Лорел. – Ты сможешь.
– Джо… – Их лица были так близко, он чувствовал движение ее губ, и это прикосновение было так приятно, что сердце у него начало сильно биться. – Я никогда не переставала любить тебя. Пожалуйста… Извини… я… Я не хотела говорить Энни неправду… Я просто… я просто хотела, чтобы это был… твой ребенок. Ты ведь не ненавидишь меня?
– Нет, Лорел. Я никогда не смог бы возненавидеть тебя! – Он гладил ее влажные, теплые волосы и не понимал, какие чувства испытывает.
Он не знал и не мог объяснить себе свои чувства по отношению к Лорел. Влюблен ли он в нее? Нет, невозможно. Но он ощущал, что его чувство не было чисто братским.
– Я не любила его, – проговорила она, тяжело дыша. – Джес был мне безразличен, – простонала она. – Он даже не знает… о ребенке. Я не сказала ему.
– Ты что, боялась, что он откажется от ребенка? – Джо вспомнил то утро, когда он стоял с Кэрин на лестнице библиотеки, и почувствовал, как у него внутри все похолодело. Он Дотронулся до щеки Лорел и вынул попавшую ей в рот прядь волос.
– Нет. Он… – Она замолчала, продолжая тянуть его за рубашку. – Он… не такой. Он бы помог мне. Я просто не хотела… – Она начала задыхаться, и ее рот перекосила ужасная гримаса. – Джо, это начинается. Я чувствую.
– «Скорая помощь»… – начал говорить он, как будто можно было остановить роды. Но он осознавал, что это произойдет независимо от того, приехала «скорая помощь» или нет.
Боже, они изучали это на занятиях. Что он должен делать? В фильмах доктор или акушерка всегда приказывали вскипятить воды. Но что делать с кипяченой водой?
Пот ручьями тек по его лицу, по стеклам очков и стекал за воротник. Он уже однажды испытывал то же самое, это было в школе, перед забегом на четыреста метров в финале соревнований между командами трех штатов. Он помнил, как стоял перед стартом, его сердце бешено колотилось, ноги в кроссовках вспотели, и подошвы зудели.
Сейчас он уже не помнил, как бежал в тот день и вышел ли в финал, помнил только ужас бесконечного ожидания того момента, когда дадут старт.
«Где же эта «скорая»? Она должна была уже приехать. Черт подери, они что, думают, что это обычное растяжение?»
Но, взглянув на часы, Джо увидел, что прошло только четыре минуты с того момента, как он говорил с доктором Эпштейном.
Лорел вскрикнула. Кровь прилила к ее лицу, и оно стало багрово-красным. Он понял, что сейчас у нее начнутся роды…
Боже, а если ребенок перевернулся или еще что-нибудь? А если у нее начнется кровотечение?
Он чувствовал, как в голове у него повышается давление, а в ушах раздается оглушительный шум. Он побежал в ванную, схватил с вешалки чистое полотенце. Вернувшись обратно, он положил полотенце под тело Лорел. Он не знал, что еще надо делать.
– Все нормально, – услышал он чужой, незнакомый, но мягкий голос. – Тужься, если надо.
– А-а!
Когда она начала тужиться, между ногами у нее хлынула вода. Он слышал, что так и должно быть, но сейчас это потрясло его. Чтобы посмотреть, он начал вставать на колени, но вдруг застыл от ужаса.
Вся кровать и полотенце были мокрыми. Но у него не было времени вскипятить воду, найти чистое полотенце и даже перевести дух. Между согнутыми коленями Лорел он увидел темный мокрый кружочек… это была головка ребенка. У него закружилась голова, и он мгновенно почувствовал неспособность действовать, как будто одна его половина находится где-то в отдалении и с высоты смотрит на то, как вторая его половина наблюдает за тем, как совершается это чуда Неужели вот так Господь наблюдал за сотворением мира? Темный кружок увеличивался. Он услышал, как Лорел натужилась и вскрикнула, потом опять и опять… на этот раз сильнее. Он почувствовал, как его руки сами собой раздвинулись и, как будто издалека, потянулись к голове ребенка и медленно вытянули покрытую слизью мокрую голову наружу. И тут он увидел, что кровь сочится на полотенце под Лорел. О Боже.
Джо охватил панический страх. А если пуповина завернулась и держит его? А что, если у Лорел началось кровотечение? Он смутно вспомнил, как в фильме, который показывали в классе, говорили, что в этот момент ребенка надо немного повернуть. Очень осторожно, как будто он держал в руках бабочку, Джо начал вращать ребенка до тех пор, пока не почувствовал, что его плечи высвободились и выдвинулись вперед. Потом появилось длинное липкое тело и две скрюченные красные ножки. Джо со свистом выдохнул.
Поддерживая одной рукой голову ребенка, а другой его крошечную, как у лиллипута, попку, он вскрикнул: – Мальчик… и посмотри… он писает. Струя мочи полилась из пениса, который был меньше мизинца Джо. Ребенок издал приглушенный, испуганный крик… а затем начал громко кричать, двигая руками и ногами, как начинающий пловец, которого по ошибке бросили в глубокую часть бассейна, по лицу и телу ребенка текла кровь. Джо взглянул на Лорел и увидел, что так испугавшая его кровь текла из разрывов, которые образовались, когда ребенок выходил наружу. Он почувствовал облегчение. Конечно, эти разрывы надо будет зашивать, но само кровотечение было неопасным для жизни.
Джо увидел, как огромный живот, в котором был ребенок, уменьшился и стал нормальным. И это вернуло его к действительности. Лорел лежала здесь, тяжело дыша от изнеможения, а он держал в руках только что родившееся живое существо, которое лишь мгновение назад было бугорочком под свободными брюками Лорел. И ощущал, что это настоящий ребенок, настоящее живое существа человек. Сейчас же, чувствуя, как в его руках двигается крошечное мокрое тело новорожденного, которого он только что вынул на свет Божий, он испытал такое потрясение, что начал смеяться. Затем без всякой причины заплакал. Он видел, что Лорел тоже смеется, а по лицу у нее текут слезы.
Джо взглянул на новорожденного мальчика в своих руках, связанного с Лорел пуповиной, которая не казалась ему ни страшной, ни отвратительной, как он себе это представлял раньше, – и тогда, возможно впервые за свои тридцать два года, он почувствовал свою связь с чем-то более сильным, чем он сам. Свою связь с Господом… с загадочной Вселенной. Нет, с чем-то более реальным… с биением нового сердца, с дыханием новой жизни.
Слава Богу, ему представился шанс доказать самому себе, что он мог бы все сделать для Кэрин, если бы она осталась жива. Он не знал, что будет делать потом, но единственное, что он знал, что на такого человека, как Джо Догерти, можно положиться.
Ребенок перестал плакать. Своими ярко-синими глазами он пристально смотрел на него, а крошечной ручонкой ухватился за палец. Джо вдруг почувствовал неожиданный прилив радости, и это потрясло его. Не задумываясь он вдруг сказал: – Адам. Его зовут Адам.
23
Вэл стоял в холле больницы Святого Винсента и спрашивал у сидящей в администраторской чернокожей женщины с выпученными глазами, в какой палате находится Лорел Каррера.
Пока она смотрела алфавитную картотеку, он огляделся и заметил сидящих на скамейках негров и пуэрториканцев; зеленый линолеум был весь испещрен тысячами царапин. Боже, какой притон. И что только он тут делает? Его малютка уже выросла и сама стала матерью, и меньше всех она хотела видеть его. Разве не дала она ему понять много лет назад, как к нему относится, когда убежала ночью, даже не сказав до свидания?
– К сожалению, сэр, Лорел Каррера в списке нет, – сказала ему женщина в окошке.
Чепуха. Он потрогал подбородок и, почувствовав колючую щетину, вспомнил, что не брился. Может, она записана под фамилией мужа?
Ну а если и так. Она все равно не захочет видеть его, так почему бы ему сейчас же не развернуться и не убраться отсюда? За семь лет не было ни одного письма, ни одного телефонного звонка, ни даже вежливой открытки. Если бы он не увидел ту статью в «Лос-Анджелес Таймс» о кондитерском магазине Энни, он бы не узнал, что они еще живы.
Да, но он проделал такой длинный путь и потратил последнюю сотню долларов на самый дешевый билет в Нью-Йорк. Нет, черт возьми, он не может вот так уйти.
– А есть Лорел Кобб? – Мало вероятно, но стоит попробовать.
Женщина опять посмотрела картотеку, а затем, насмешливо посмотрев на него, сказала:
– Третий этаж, палата 322.
Вэл попытался проглотить слюну, но во рту у него было совершенно сухо… и неприятный привкус не исчез, несмотря на огромное количество кофе, которое он выпил. Было около двенадцати, но он не спал всю эту ночь и предыдущую тоже – пять часов перелета из Лос-Анджелеса, затем еще один час они летали в сильном тумане вокруг Ла-Гардия, ожидая, когда можно будет приземлиться. И за все это время он ни разу не вздремнул. Он думал о Лорел. Он думал о том, как она выглядит и будет ли рада видеть его.
Он ехал из Квинз на такси целую вечность, в тумане пробираясь сквозь пробки машин.
Шофер был арабом. По радио звучала резкая восточная музыка, а парень, чертов Мухаммед, ни слова не понимал по-английски. Вэлу пришлось повторить адрес магазина Энни трижды. А когда все-таки они добрались туда, ему пришлось стоять на холоде около магазина весь день и весь вечер, пока наконец не появилась Энни. Увидев ее в элегантном пальто и шотландском шарфе, он хотел подойти к ней и ударить, но сдержался, понимая, что если он это сделает, то ему будет в два раза труднее найти Лорел. Отставая от нее метров на сто, он последовал за ней в метро, доехал до угла Двадцать третьей и Седьмой. Затем, пройдя еще квартал, она зашла в подъезд кирпичного дома. Интересно, живет она в этом доме или просто пришла в гости? Через несколько минут он вошел в подъезд, чтобы проверить список жильцов у домофона. Увидев имя Энни Кобб, он ощутил радость победы. Наконец-то, наконец-то ему повезло.
Он нажал на кнопку с надписью: «Управляющий». Дверь открыла пожилая женщина с обвислыми щеками и перекинутой через плечо мокрой тряпкой. Возможно, это была жена управляющего. Когда он спросил, живет ли в этом доме Лорел и ее сестра, глаза женщины радостно засветились.
– О, вы не знаете самое замечательное, – сказала она ему. – Вчера вечером ее унесли на носилках. Она была белая, как полотно, а на животе у нее лежал ребенок, пуповина еще не была обрезана. Вот это было зрелище!
Вэл в страхе отпрянул, у него было чувство, что, не заметив стеклянной стены, он ударился о нее. Ребенок? О Боже, Лорел сама была еще ребенком.
Жена управляющего направила его в больницу Святого Винсента на углу Седьмой авеню и Двенадцатой стрит. По дороге туда у Вэла была возможность свыкнуться с мыслью, что у Лорел появился ребенок. Но ему все еще казалось это немыслимым. Кроме того, его не покидало чувство, что у него все отобрали, что его надули.
Сейчас, поднимаясь на лифте на третий этаж, Вэл понял, что его действительно надули. Если бы Лорел тогда не убежала, то последние семь лет были бы совсем другие. Ему надо было бы заботиться о ребенке, и тогда бы он чувствовал себя человеком. Ему надо было бы покупать еду и одежду для Лорел, заботиться о том, чтобы у нее была крыша над головой, и ему бы, возможно, удалось получить те деньги, лежащие в банке. И вместо того, чтобы выполнять дерьмовые приказания безграмотных начальников, стоять в очереди за пособием по безработице, он был бы сейчас в полном порядке.
Если бы не Руди… Нет, Вэлу не хотелось думать о том, что бы с ним было, если бы не было брата, ведь Руди помогал ему, когда он был действительно в отчаянном положении, что в последнее время случалось все чаще и чаще.
Дверь триста двадцать второй палаты оказалась последней по коридору с правой стороны. Дверь была открыта. В комнате было две кровати, но одна из них была свободна. На другой, опираясь на подушку, сидела стройная женщина. Ее длинные светлые волосы были завязаны сзади в мягкий хвост. Она смотрела в окно и видела его, поэтому у него было время разглядеть ее.
Неужели это Лорел? Неужели эта молодая женщина его маленькая девочка?
Ему показалось, что сердце у него остановилось и воздух вокруг стал тяжелым и мутным, как туман. Он вспомнил, что все еще был одет в те же вещи, в которых летел в самолете: в грязные и мятые брюки и шелковый пиджак. Она подумает, что он какой-нибудь бродяга!
Она была в завязывающемся на спине больничном халате, и на лице ее не было ни капли косметики. И все же он подумал, что она похожа на кинозвезду. Нет, скорее на джазовую певицу с длинными волосами и стройной фигурой. Конечно, не все они были красивы… но она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. Очертания ее лица на фоне яркого света, который, казалось, исходил от нее самой. А эти глаза… глаза Ив… О Боже, такие глаза могли ослепить любого мужчину.
– Лорел. Девочка, – прошептал он еле слышно и вошел в комнату.
Она обернулась, и по повороту ее головы на длинной шее было видно, что она была грациозной, как балерина. «Она моя. Это я создал ее». Он почувствовал себя сильнее и увереннее. Она принадлежит ему, она часть его плоти, крови, как его нога или рука. Как может она отказаться от него?
Она пристально смотрела на него огромными, ничего не понимающими глазами. Затем она узнала его, и лицо ее побелело от удивления, и она открыла рот.
– Вэл? – промолвила она. – Боже, это ты? – Она приложила обе ладони ко рту и говорила сквозь белые растопыренные пальцы: – Но ты… ты… Я думала, что ты мертв.
У Вэла закружилась голова.
– Мертв? Боже, кто тебе это сказал? – У него возникали миллионы разных предположений, но такое ему никогда не приходило в голову.
– Дядя Руди сказал мне, что ты у-умер в ту ночь, когда мы убежали. Что Энни… – Она перевела дыхание. Она дрожала, как будто он распахнул окно и в комнату ворвалась струя холодного воздуха. – Он заставил меня пообещать, что я не с-скажу никому.
Руди? Это Руди сказал ей это? Вэл почувствовал, что почва ушла у него под ногами, а по всему телу начала распространяться страшная боль… Но зачем? Зачем Руди это сделал?
Это не имело совершенно никакого смысла. Его мозг начал судорожно работать, он старался что-нибудь понять, но ничего не приходило в голову.
– Как… как ты нашел меня?
Он видел, что она тоже старается как-то объяснить все это. Она опустила руки, и на белой коже лица остались красные следы от пальцев.
– Я прочел в газете о твоей сестре. – Он говорил ровным голосом, хотя мозг его судорожно продолжал работать. Когда он читал статью, ему не пришло в голову, что Руди с самого начала знал, где жили Лорел и Энни, но сейчас он ясно осознавал это.
– Это Энни сказала тебе, что я здесь? – Голос ее звучал недоверчиво.
– Не совсем. Я… шел за ней от магазина. Жена управляющего сказала мне, где найти тебя.
– Да?
Он не знал, была ли она рада видеть его. Возможно, когда ее потрясение пройдет…
– Ты хорошо выглядишь, – сказал он ей. – Я знаю, у тебя родился ребенок.
– Да. – В глазах у нее появились слезы, и на секунду ему показалось, что она собирается заплакать. Может, он что-то не так сказал?
Он старался вспомнить, как выглядела Ив после рождения Лорел… но он ничего не помнил. Разве только то, что выкурил огромное количество сигарет, сначала в больнице, а потом в клубе, где он играл в поло и напился до чертиков в компании каких-то парней.
– Мальчик или девочка? – вдруг спросил он.
– Мальчик. – Казалось, что она не чувствует себя счастливой. Может, она хотела девочку?
Вэл усмехнулся:
– Эй, так я стал дедушкой? – Он замолчал, и его усмешка исчезла. – Прошло много времени. Я думал, ты забыла обо мне.
– Я бы написала, но… – Она замолчала и нахмурила лоб, как будто ей вдруг стало ясно, что Руди обманул ее тоже.
В нем закипела ярость, в виски ему ударила кровь, и казалось, что стены в комнате пошли красными пятнами. Руди… Этот чертов сукин сын. Вэл сожалел, что его брата здесь не было. Он бы для начала размозжил ему голову… Интересно, была ли Энни замешана в этом? Теперь Вэлу все стало ясно. Руди давал ей деньги, возможно, помог подыскать жилье. Какой он идиот, что поверил Руди.
Вэл чувствовал, как у него сжались кулаки, и ему пришлось сделать титаническое усилие чтобы разжать их. Ему лучше не показывать Лорел, как сильно он разозлился. Это могло ее только испугать.
– Самое важное что я сейчас здесь, – сказал он.
– Я… я не знаю, что сказать.
– А ты не хочешь обнять своего папочку? Мы так давно не виделись.
Вэл подошел к ней и присел на край кровати. Чувствуя себя почему-то неловко, он обнял ее. Она, казалось, сопротивлялась, но вдруг ее напряжение спало и она прижалась к нему. Он подумал, что, возможно, было еще не поздно получить те деньги… и сам устыдился своей мысли.
Лорел отстранилась и обратной стороной ладони вытерла нос, как она это делала, когда была ребенком.
– Дядя Руди занимается усыновлением ребенка, – сказала она, всхлипывая. – Он нашел семейную пару. Он говорит, что они очень хорошие люди. – Она замолчала, чтобы сделать глубокий вдох. – Поэтому они и поместили меня сюда, в эту палату… а не в палату, где лежат все остальные матери. Я не должна общаться с ними. Я думаю, что они считают, что если я увижу матерей вместе со своими детьми, то выпрыгну из окна или сделаю что-нибудь еще а они не хотят брать на себя ответственность.
Так, у нее нет мужа. Этот ребенок незаконнорожденный. Как они с Руди. Руди.
«Я убью его. Я выпущу из него дух».
– Какие отношения у тебя с Руди? – спросил Вэл резче, чем ему этого хотелось.
– Он ко мне хорошо относится, – ответила она, как бы немного защищаясь. Она потянула простыню и стала натягивать ее на себя, как плащ. – Я сама так решила насчет ребенка. Я хочу сказать, что он не говорил, что я обязательно должна его отдать. Он т-только… – Она безнадежно опустила подбородок, и слезы покатились по ее красивому лицу.
Все встало на свои места. Руди собирался усыновить ребенка. Когда Руди сказал ему об этом, Вэлу показалось странным, что кто-то разрешает такому достаточно пожилому человеку, как Руди, усыновление, но он подумал, что так как Руди важная шишка, то у него могут быть связи. Так, значит, все это время он говорил о ребенке Лорел. О его внуке.
Да, его обвели вокруг пальца, причем дважды. По сравнению с тем, что сделал Руди, проделки Энни были детскими шалостями. Она, по крайней мере, никогда не притворялась. Вэлу очень хотелось схватить стоящий рядом с кроватью тяжелый стул и швырнуть его об стенку.
Вэл закрыл глаза. Он представил, что ему четырнадцать лет и он находится в пропитанной запахом спиртного и табака квартире. Он увидел, как стоит и смотрит на лежащую на кровати Ширли. Лицо ее необычного голубоватого цвета… и, Боже, вся подушка в крови. Он помнил, что ощущал себя так, как будто его могут в чем-то обвинить, и был ужасно испуган. Раньше они много раз видели ее пьяной, но крови никогда не было. Он начал паниковать. Но Руди знал, что делать. «Не надо ли нам позвать кого-нибудь на помощь?» – спросил его Вэл. Руди отрицательно покачал головой. Если они отвезут ее в больницу и окажется, что с ней ничего серьезного нет, то они будут выглядеть как плаксы… и когда Ширли придет в себя, она сделает так, что они об этом пожалеют. «Но у нее кровь, – сказал Вэл и начал реветь, – она вся в крови». Он вспомнил, что Ширли казалась очень болезненной последнее время, она почти не ела и жаловалась на боли в животе. Но Руди только смеялся. «Давай, давай, – смеялся он, – зови доктора, «скорую», но где ты собираешься взять деньги, чтобы заплатить за все это?» Вэл вышел из комнаты вслед за братом. Они оставили Ширли лежать там же.
