Текст книги "Снова с тобой"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Внезапно ее взгляд упал на торчащий из земли угол сгнившего гроба. Ее сердце начало опускаться в пятки плавно, как в замедленной съемке. «Господи, Господи…» Она не хотела знать, чей это гроб, совсем не хотела, но все равно узнала. На надгробии, косо воткнутом в холм земли над гробом, было выгравировано: «Джеймс Бьюкенен Ван Дорен, 1948–1969».
Вопль застрял в ее горле, заблудился где-то в глубине тела. Она утратила способность дышать, ей показалось, что она задыхается.
А потом она услышала странный звук, похожий на шорох листьев над головой или шуршание полевой мыши среди сухих веток, усеивавших землю.
– Брон! – хрипло позвала она. – Брон, это ты?
Краем глаза она уловила движение. Сучок хрустнул под тяжестью явно не мышиного тельца. Она обернулась, и ее сердце рывком вернулось на место и лихорадочно забилось. Кажется, в темноте она ударилась лбом о низкую ветку. Раздался треск, она ощутила резкую вспышку боли – и досады на свою неловкость, а потом перед ее глазами в темноте лениво поплыли багровые круги. Ноэль смутно осознала, что оседает на землю. Неожиданно ветка заговорила.
Сквозь гул в ушах Ноэль с удивлением различила знакомый голос, очень похожий на голос Роберта:
– С днем нашей свадьбы, дорогая!
Глава 17
В пяти милях от кладбища, в двухэтажном здании, где размещалась редакция «Реджистера» и где на новых стеклах в окнах нижнего этажа еще виднелись следы липкой ленты, Чарли Джефферс оторвался от статьи, которую вычитывал и правил, и с удивлением обнаружил, что близится полночь. Он перевел взгляд на стенные часы, проверяя, правильно ли идут настольные. Как он ухитрился так засидеться на работе? Должно быть, Бронуин уже изводится от беспокойства. Наверное, она даже пыталась дозвониться до него, но в такой час все входящие звонки направляются на коммутатор. Чарли уже снимал трубку, когда в дверь постучал Тим Уошберн, новый охранник. Бывший шериф, Тим, мужчина средних лет, огромный, как рефрижератор, заглянул в кабинет:
– Простите за беспокойство, мистер Джефферс, но вас спрашивает какой-то парень. Я объяснил ему, что уже поздно, но он настаивает. – Уошберн поджал губы, демонстрируя отвисшие брыли и не скрывая недовольства.
Чарли потер щеку ладонью. Он страшно устал. А еще он привык к неожиданным визитам чудаков, стремящихся сообщить о том, что они видели – от инопланетного космического корабля до парня – вылитого Джеймса Дина (и слышать не хотели о том, что, останься Дин в живых, к этому времени он успел бы постареть). Специальная группа журналистов дежурила с девяти до полуночи, принимая подобные «сенсационны?» новости. Надо передать ночного гостя Фредди Слейтеру. Фредди – один из самых старых сотрудников редакции. Он все выяснит и примет решение.
– А он не сказал, зачем я ему понадобился? – спросил Чарли.
– Нет, только назвал свое имя. – Охранник почесал в затылке, где пролегала жирная складка, поросшая короткими волосками, похожими на шерсть. – Данте Ло Прести. Вы его знаете?
Усталость мгновенно покинула Чарли, сменившись приливом энергии.
– Да, конечно. Проводи его ко мне, Тим.
Охранник в синей форме вперевалку направился через помещение отдела новостей, где было безлюдно, только светились экраны компьютеров Фредди и Грега. Чарли задумался. Когда Данте Ло Прести арестовали, он поклялся, что невиновен… и Чарли поверил ему. И не потому, что этот парень понравился ему, а потому, что чутье репортера подсказало ему: Данте подставили. Так он и сказал Мэри.
В чем Данте был виновен, так это в знакомстве с его дочерью.
Бронуин уверяла, что рассталась с ним, и Чарли поверил ей на слово. А если она солгала? Значит, придется принимать меры. Недосягаемый, Данте Ло Прести станет особенно желанным, как запретный плод. И это неизбежно приведет к… Бог знает к чему! Чарли отчетливо вспомнилось все, что они пережили вдвоем с Мэри в этом же возрасте, и в его мозгу зазвенел сигнал тревоги. Он помрачнел. Никакие наказания и запреты не помешают Данте и Бронуин встречаться тайком.
Ему вспомнились давние события. Шестнадцатилетняя Мэри, несчастное лицо которой сказало ему о беременности раньше, чем она произнесла эти слова вслух.
Черт, зачем сюда явился этот парень? А если Бронуин попросила Данте встретиться с ним и сообщить нечто важное? Чарли мысленно помолился о дочери, попросил Бога, чтобы Данте пришел по другому делу – например, признаться, что стекла разбил он, или рассказать, кто виновен в недавних актах вандализма в церкви. Даже весть о вооруженном налете была бы предпочтительнее.
Но юноша, вошедший в его кабинет через несколько минут, не производил впечатления бандита. Он просто сильно нервничал. Нет, был перепуган. Этот мускулистый восемнадцатилетний парень выглядел года на три старше, носил слишком тесные джинсы и джинсовую рубашку с закатанными рукавами, обнажавшими татуировку. Он посмотрел на Чарли, отвел глаза, скользнул взглядом по почетным грамотам в рамках – одну из них Чарли получил в «Клубе Львов», на собрании ассоциации журналистов штата Нью-Йорк – и наконец уставился на снимок Бронуин на столе. Грудь Чарли вдруг стеснила неожиданная, необъяснимая ярость.
– Садись, – предложил он тоном приказа, а не приглашения.
Не сочтя нужным представиться, Данте упал на стул возле стола Чарли.
– Можно закурить?
Чарли собирался отказать парню, но, заметив, как он взвинчен, передумал.
– Конечно.
Данте чиркнул спичкой по подошве поношенного ботинка. На миг он напомнил Чарли кого-то из знакомых, только он никак не мог вспомнить, кого именно. Вдруг парень подался вперед, поставил локти на колени. Над сигаретой, зажатой в двух пальцах, лениво вился дымок.
– Вы, наверное, гадаете, зачем я сюда явился, – начал Данте.
– Да, такая мысль приходила мне в голову. – Чарли остался недоволен собственным сарказмом, который не ускользнул от парня. Данте прищурился, однако на его лице сохранилось выражение решимости и смирения – видно, Данте Ло Прести уже привык к упрекам старших вроде Чарли.
– Послушайте, мистер Джефферс, я ни за что не пришел бы к вам, если бы не… – Он умолк и опустил голову, показывая собеседнику беззащитный затылок. «Да он еще совсем мальчишка», – вдруг понял Чарли. Когда Данте поднял голову, Чарли с изумлением заметил влажный блеск в его глазах. – По-моему, Бронуин попала в беду.
Чарли обмер.
– Что с ней?
– Не знаю. Мне известно только, что ее нигде нет уже несколько часов.
– В такое время она может быть только дома.
Данте покачал головой.
– Я заезжал к ней и проверил. Дома ее нет.
Чарли не стал спрашивать, какое дело Данте до его дочери, а просто предположил:
– Наверное, она у подруги.
– Может быть, но я так не думаю.
Собственнические нотки в голосе Данте заставили Чарли ощетиниться.
– Слушай, парень, – ледяным голосом процедил он, – если тебе известно, что с моей дочерью, выкладывай сразу, не тяни.
Данте выпрямился и уставился на него в упор. Чарли заметил нечто странное, промелькнувшее в его глазах, но мог бы поручиться, что его собеседник не совершил никакого преступления. Данте крепко затянулся сигаретой.
– Это длинная история, а времени у нас мало. В общем, одно время я работал на мистера Ван Дорена, выполнял поручения и так далее и подружился с одним из его людей. Этот парень… – Данте оборвал себя. – Не важно, кто он такой. Просто он сообщил мне, что сегодня что-то произойдет возле методистской церкви на Грандвью. Хозяин и кто-то из его ближайших помощников затеяли что-то нешуточное.
– А при чем тут Бронуин? – перебил Чарли.
– Я передал ей то, что узнал.
Напряжение, в котором пребывал Чарли, стало почти невыносимым. Стало быть, она все-таки встречалась с этим парнем – и лгала отцу, черт побери! В приливе гнева он впервые с тех пор, как родилась дочь, подумал, что не мешало бы хоть однажды как следует отшлепать ее.
Но возмущение быстро сменилось другой, отрезвляющей мыслью. А если Бронуин грозит опасность? В последнее время его так беспокоило положение Ноэль, что он совсем забыл о безопасности младшей дочери.
– Я взял с нее слово не соваться туда, – нервозно продолжал Данте, – но она бывает чертовски упрямой!
Они обменялись понимающими взглядами. Неожиданно Чарли понял, кого напоминает ему Данте: его самого в восемнадцать лет. По мнению родителей Мэри, Чарли был отпетым негодяем, совратившим их дочь. Ему вспомнилась любимая поговорка матери: «Не суди о книге по ее обложке».
Чарли вскочил.
– Скорее! Поедем на твоей машине. Ты знаешь дорогу?
Вставая, Данте кивнул.
– Однажды я отвозил туда машину преподобного Клиффорда. У нее были неисправны тормоза. Везунчик! Он отделался легким испугом. – Данте зашагал вслед за Чарли через отдел новостей, где потрескивание радиоприемника, настроенного на волну полиции, создавало гнетущую атмосферу. Внезапно Данте схватил Чарли за руку и вопросительно уставился на него: – Да, а почему не на вашей машине? Вообще-то мне все равно, просто любопытно.
Чарли ответил правду:
– Мою давно пора отдать в ремонт. Двигатель барахлит.
Долгих объяснений не понадобилось. Мастерская Стэна была не единственной в городе, но считалась лучшей. Данте не стал спрашивать, почему Чарли тянет с ремонтом. Он просто кивнул и предложил:
– Приводите машину к нам на следующей неделе. Я сам займусь ею.
Поездка показалась Чарли изнурительно долгой, но на самом деле заняла не более пятнадцати минут. Данте произвел на него впечатление умением водить машину – он не лихачил, не превышал скорость и не напрягался, как свойственно новичкам. Своим «камаро» он управлял так умело, будто водил его всю жизнь, вероятно, так оно и было. Чарли знал, что таким парням, как Данте, приходится рано взрослеть. Всплыло постыдное воспоминание: ему четырнадцать лет, мать везет его в Олбани, покупать одежду для школы. У бара она остановилась «наскоро пропустить стаканчик». Само собой, она напилась вдрызг, и Чарли пришлось самому везти ее домой. И мучительнее всего было вспоминать, как судорожно он цеплялся за руль.
Данте остановил машину перед церковью, оба вышли. Ночь выдалась на удивление тихой, только стрекотали сверчки да негромко перекликались ночные птицы. Чарли огляделся по сторонам, но других машин не заметил. Неужели Бронуин приехала сюда на велосипеде? Вряд ли. Слишком далек путь до церкви, тем более ночью. Он застыдился нелепой паники. Не разумнее ли было бы просто позвонить Макси? Одноклассницы всегда в курсе дел друг друга.
«А Коринна? Ведь Мэри не знала, что случилось с Коринной».
– Обойдем церковь, – предложил он.
Они прошлись по лужайке, подошвы старых ботинок Чарли скользили по сырой траве. Хорошо еще, ему хватило ума прихватить фонарик. За церковью его луч высветил ржавую рукоятку водоразборной колонки. Должно быть, прежде на ее месте был колодец, принадлежавший еще старой церкви. Когда-то Чарли прочел материалы о пожаре, найденные в архивах газеты. Но ничего подобного здесь не случалось уже целый век. Тишина возле церкви казалась природной стихией, такой же осязаемой и чистой, как вода в колодце.
Его взгляд пропутешествовал по обнесенному оградой дворику за церковью, устремился дальше по дорожке. Чарли двинулся по ней, и, чувствуя себя глуповато, позвал:
– Бронуин! Ты здесь? Это я, папа.
Ответа не последовало. Чарли уже повернул обратно, когда его остановили мелькание тени впереди и шорох листвы – казалось, сквозь кусты продирается раненый олень. Откуда-то из темноты вынырнула темная фигура и бросилась к нему. От неожиданности Чарли чуть не выронил фонарик.
За краткую долю секунды, пока фигуру освещал узкий луч, он успел узнать походку дочери, которая так и не отучилась слегка косолапить. Ее лицо было мертвенно-бледным, обнаженные руки покрывали кровоточащие царапины.
Даже не взглянув на Данте, она метнулась к отцу. С раскачивающимся рюкзаком за спиной, в котором Чарли нащупал что-то твердое, она уткнулась ему в грудь, обхватила его обеими руками и закричала:
– Папа, папочка!
– Брон, детка, что, черт возьми…
Она не дала ему договорить.
– Я спряталась от него… в лесу… Но предупредить ее не успела… – Дыхание с хрипом вырывалось у нее из груди, голос был пронзительным, почти срывался на крик. – Папа, ты должен его найти! Он увез Ноэль!
– Брон, что это значит? – Чарли попытался отстранить дочь, но она отчаянно сопротивлялась. С тем же упрямством, которое привело ее к церкви посреди ночи, она цеплялась за отца, как перепуганная кошка. Грудь Чарли сдавила паника. – Кто увез Ноэль?
Ему ответил Данте – ровным, бесстрастным голосом:
– Мистер Ван Дорен.
Очнувшись, Ноэль обнаружила, что лежит на земле, глядя на молочно-белый слепой глаз луны. Темнота обступала ее со всех сторон. Застонав, Ноэль перекатилась на живот. От резкого движения боль прошила висок. Из глубины живота накатила волна тошноты. Ей с трудом удалось встать на четвереньки, она пошатывалась, как новорожденный теленок.
Подняв голову, она в замешательстве огляделась. Она находилась в прямоугольной яме глубиной с плавательный бассейн, примерно двенадцать футов шириной и вдвое длиннее. Где это она?
Память вернулась к ней, обдав холодом.
Ей вспомнилась оскверненная могила Бака: ужасная, разверстая яма с торчащими из земли белыми веревками корней, точно узловатыми пальцами подземного чудовища. И насмешливый голос Роберта из темноты… «С днем нашей свадьбы, дорогая!»
Каким-то чудом Ноэль удалось подняться на ноги. Придерживаясь одной рукой за сырую стену ямы, она дождалась, когда земля под ее ногами перестанет качаться. Склонив голову набок, она прислушалась. Но различила лишь отдаленный шепот ветра в ветвях деревьев. Если ее муж где-то рядом, он явно не собирался давать о себе знать.
Мало-помалу ее глаза привыкли к темноте, и она увидела, что стены ямы неровные. Если ей повезет и хватит решимости, она выберется отсюда. Но что будет дальше? А если наверху ее ждет Роберт, чтобы снова столкнуть на дно?
Ноэль покрылась холодным потом и решила, что сейчас вновь лишится чувств. От малейшего движения голова немилосердно ныла. Она опасливо ощупала опухоль на виске и поморщилась от боли. Опухоль была липкой. Отдернув ладонь, Ноэль в ужасе уставилась на испачканные кровью пальцы. В темноте кровь напоминала густую тушь.
Осознание стало подобным сокрушительному удару: психологические игры кончились. Роберт перешел к решительным действиям. Эта мысль подхлестнула Ноэль, заставила сбросить обувь. Спотыкаясь и чуть не падая, Ноэль начала взбираться по скользкой глинистой стене ямы, казавшейся неприступной, и вскоре сумела поставить ступню на твердый каменистый выступ. Изо всех сил вытянув руки, она ухитрилась ухватиться за кривой корень, напомнивший ей толстый мясистый палец. Извиваясь всем телом и напрягаясь, она повисла на корне, подтянулась на дрожащих руках, нащупывая босыми ногами опору, и наконец зацепилась за еще один корень. С мучительной медлительностью она взбиралась по стене, а видение разрытой могилы Бака неотступно преследовало ее.
Может, и это не просто яма, а могила? Господи, нет! Перед ее глазами вновь поплыл серый туман, голова закружилась, руки и ноги свело судорогой.
Последним отчаянным усилием она дотянулась до края ямы и оперлась на локти. Ее ноги болтались в воздухе; она напоминала самой себе пловца, сомневающегося, стоит ли выбираться из бассейна. Сделав несколько глубоких вздохов, Ноэль дождалась, когда гул в голове утихнет, а потом огляделась, стараясь понять, где находится.
Повсюду простирался причудливый лунный ландшафт, озаренный призрачным светом, там и сям виднелись громоздкие землеройные машины. Постепенно Ноэль различила вдалеке бледную ленту проселочной дороги и опушку леса за ней. Возле самой дороги стоял дощатый щит, надпись на котором можно было разглядеть. Однако Ноэль уже знала, что на нем написано. «Место строительства торгового центра «Крэнберри». Работы начаты в ноябре 2000 года».
Из темноты возникли и другие знакомые ориентиры. Трейлер, в котором разместилась контора Роберта. Два самосвала. Несколько гусеничных тракторов. Экскаваторы и погрузчики. Бульдозеры и канавокопатели. Грейдеры с длиннозубыми ковшами, блестевшими под луной.
Ужас забился в ней, разгоняя оцепенение. «Я здесь не одна, – поняла Ноэль. – Он где-то рядом». Она чувствовала это каждым волоском, вставшим дыбом на затылке, чутье не обманывало ее. Не важно, что поблизости Ноэль никого не заметила. Очевидно, так и было задумано. Роберт хотел заставить ее поверить, будто вокруг нет ни души и ей осталось лишь добрести до шоссе и дождаться, когда какой-нибудь добрый самаритянин согласится подвезти ее до дома.
«Надо быть начеку, – напоминал ей внутренний голос. – Ты и без того слишком часто ошибалась. Можешь ошибиться и на этот раз».
Ей вдруг пришло в голову придумать другой способ бегства.
Она пристально оглядела громадный гусеничный экскаватор, стоящий на расстоянии десятка ярдов, возле похожего на дюну холма земли, вынутой из ямы. Металлическая лестница вела в кабину, которая возвышалась над гусеницами подобно сторожевой башне. Давным-давно, когда Ноэль работала в компании «Ван Дарен и сыновья», одной из ее обязанностей было составлять списки запчастей, подлежащих замене. Многое она уже успела забыть, в памяти уцелели лишь почти бесполезные обрывки сведений. К примеру, она знала, что самые мощные экскаваторы весят более трехсот тонн и что смазка, без которой невозможно привести такого Левиафана в движение, часто вызывает возгорание. Когда-то Роберту нравилось заводить эти громадные машины, подчинять их себе. Но самой Ноэль никогда не доводилось управлять ими. Это было ей ни к чему. Если бы в то время ей предсказали, что от ее умения управлять экскаватором когда-нибудь будет зависеть ее жизнь, она только посмеялась бы над столь нелепым предположением.
Но теперь ей было не до смеха.
И все-таки сложно ли управлять экскаватором? Ключи обычно оставляли в кабинах, никому и в голову не могло прийти угнать землеройную машину. Тем более у Роберта. А что касается рычагов управления, вряд ли надо быть опытным механиком, чтобы разобраться в них…
«Думаешь, орудовать этими рычагами так просто? Дорогая, это не твоя сестра, а ты сама насмотрелась детективов!» – издевательски произнес внутренний голос. Он был похож на голос бывшего мужа Ноэль. Целых девять лет Роберт намеренно принижал ее, заставлял поверить, что ее амбиции беспочвенны и смехотворны.
Гнев вскипел в душе Ноэль, моментально вытеснив страх. «Мне незачем слушать его, – заявила она самой себе. – Напрасно я когда-то верила ему. Просто я ничего не замечала, пока не…»
На край ямы упала тень. Голос из темноты словно окатил ее ведром ледяной воды:
– Скажи, дорогая, неужели ты и вправду рассчитывала легко отделаться?
Голос Роберта, но уже не воображаемый, а реальный.
Ноэль так перепугалась, что ее локти подломились, точно ножки старого стула, она скатилась по стенке ямы и с глухим стуком рухнула на дно. Мгновение она лежала, переводя дыхание, слишком ошеломленная, чтобы пошевелиться.
«Поднимайся, – приказал внутренний голос. – Вставай, пока можешь!»
Ноэль с трудом поднялась на ноги, ощущая резкую боль в голове. К счастью, при падении она почти не пострадала. Ошеломленная, растерянная, она уставилась на силуэт на фоне звездного неба.
Ее захлестнула неистовая ярость.
– Ублюдок! – закричала она так громко, что чуть не сорвала голос. Ей показалось, что натянувшиеся жилы на шее сейчас прорвут кожу, как струны.
Внезапно она все поняла. До нее дошло, почему Роберт позволил ей подобраться к краю ямы. Почему не связал ее, пока она лежала без сознания. Как кот, играющий с мышью, он заставил ее поверить, будто бегство возможно. Для него происходящее было игрой. Ему нравилось мучить ее.
– Какие манеры! – Его длинная тень, косо падающая на край ямы, зашевелилась. Роберт укоризненно покачал головой. – Впрочем, это меня не удивляет. Я знал, на ком женюсь. Дрянь, вот кто ты такая. И вся твоя семья – ирландское отребье.
Ноэль вдруг почувствовала себя совсем крошечной и беспомощной, песчинкой на дне ямы, на краю звездной Вселенной.
– Зачем ты это делаешь? – выкрикнула она. – Тебе мало того, что ты отнял у меня мою дочь?
– Твою дочь? – Она заметила, как блеснули зубы Роберта в дьявольской ухмылке, которая когда-то так нравилась ей, наивной девушке. – С чего вдруг такие вопросы? По-моему, все уже решено.
– Ты так думаешь? Значит, ошибаешься, – выпалила Ноэль. Ее била дрожь. – Даже если ты выиграешь дело здесь, в Бернс-Лейк, есть еще и Верховный суд. Я не сдамся, Роберт. Я буду продолжать бороться, даже если для этого понадобятся годы!
– В таком случае я постараюсь избавить нас обоих от таких испытаний. И от расходов на услуги адвокатов, – издевательски сообщил он.
«Он убьет меня». Эта мысль проникла сквозь пелену гнева, оформилась, приобрела четкость очертаний, как нечто давно известное Ноэль. Должно быть, в глубине души она предчувствовала такой исход.
Она содрогнулась, охваченная ужасом не столько за себя, сколько за дочь. «Кто защитит Эмму, если меня не станет?»
– Ты спятил, – заявила она. В своих словах она была уверена – она давно заподозрила неладное. Роберт был уже не просто деспотом, не выбирающим средств. Он потерял разум. Ему ничего не стоило убить подругу… или жену.
В ответ она услышала приглушенный смешок.
– Кому еще судить об этом, как не тебе? Видно, ты не зря провела полгода в психушке.
Сообразив, к чему он клонит, она не клюнула на приманку.
– Что ты делал сегодня на кладбище? – Ее голос дрожал, и Ноэль ненавидела себя за это. Роберт и без того понимал, как она перепугана.
– Тот же вопрос я мог бы задать тебе.
– Ты успел подкупить далеко не весь город, – злорадно сообщила она. – Меня предупредили о том, что ты затеял.
– Я мог бы спросить, кто это сделал, но не стану. Какая теперь разница? – Голос Роберта звучал отчужденно. – Завтра утром, явившись в церковь, преподобный Клиффорд обнаружит, что злодеи, из-за которых в городе поднялся такой переполох и так обогатились страховые компании, побывали и в его владениях. Разумеется, он вызовет полицию. А в воскресенье прочтет проповедь о плачевном упадке нравственности у нынешней молодежи. Добрый священник знает современную молодежь. Особый интерес он питает к мальчикам. Точнее, к одному ученику седьмого класса, который поет в церковном хоре, к сыну Джеффа Норворда. – Увидев очередную зловещую ухмылку Роберта, Ноэль вздрогнула. – Ты даже не подозреваешь, как много мне известно, дорогая. Например, я знаю о твоем приятеле-враче. О твоих отношениях с ним. У меня есть только один вопрос: ты трахалась с ним?
– Прекрати! Заткнись сейчас же! – Ноэль зажала уши, стараясь забыть о словах Роберта.
– Судя по всему, да, – продолжал Роберт пугающим тоном. – И похоже, ты связалась с ним еще давно. Как ты разошлась, узнав о нас с Дженнин! А ведь ты сама ничем не лучше своей распутной младшей сестрицы.
Ноэль рывком вскинула голову.
– Что ты сделал с Бронуин? – выкрикнула она пронзительным, до неузнаваемости изменившимся голосом. – Если ты тронул ее хоть пальцем, клянусь, я…
– Ну и что ты сделаешь? Арестуешь меня? – Он злобно расхохотался. – Не трудись. Мне плевать, что она видела и чего не видела. Да кто ей поверит? Все решат, что она лжет, лишь бы выгородить эту грязную обезьяну, своего дружка.
Изо всех сил цепляясь за рвущуюся нить рассудка, Ноэль возразила:
– В таком случае тебе нечего опасаться и меня. Ведь я – бывшая алкоголичка, снова ушедшая в запой, верно?
Роберт умолк, и на миг Ноэль поверила, что он отпустит ее, позволит выбраться из ямы и убежать. Она представила себе, как ловит попутную машину на шоссе или пешком добирается до ближайшего телефона и звонит Хэнку. Перед ней всплыло его любимое лицо: добрые карие глаза, морщинки на худых щеках, которые становились глубже, когда он улыбался.
Но тут Роберт заговорил:
– Это разные вещи. Все, что касается тебя, – личное дело. – Его голос утратил язвительность. Он звучал не столько зло, сколько… холодно. От такого мороза съеживаются листья, не заводятся двигатели машин.
Ноэль невольно попятилась, в голове у нее мелькнула банальная фраза: «Что ж, было приятно побеседовать, но мне уже пора». Смех рвался наружу из ее горла и прозвучал, когда она ударилась спиной о земляную стену ямы.
– Да ты и вправду сошел с ума, – произнесла она.
На этот раз Роберт не стал возражать.
– К стыду своему, да, – почти с сожалением подтвердил он. – Ведь все могло быть иначе. Я даже приготовил тебе подарок на годовщину свадьбы. Бриллиантовый кулон. Дорогая вещица, но… мы же прожили вместе девять лет. Я хотел подарить тебе что-нибудь на память.
– У меня есть Эмма.
Она мгновенно поняла, что напрасно произнесла эти слова. Тень сместилась, луна вдруг озарила лицо Роберта. Ноэль невольно вскрикнула. Она ожидала увидеть чудовище, но перед ней стоял ее муж. Безучастный и все-таки обаятельный.
– И тут ты ошибаешься, – сказал он.
Ноэль решилась на отчаянный выпад.
– Если хочешь, считай себя победителем, Роберт, но не забывай: рано или поздно девочки вырастают. Она поймет, кто ты такой на самом деле. И тогда тебе придется смириться с поражением.
Она сразу сообразила, что наступила на больную мозоль.
– Лживая тварь! Ты сама не понимаешь, что несешь, – рявкнул он. – Ты что, не могла обойтись без посторонних? Мало того что ты втянула в это дело своих родных, так тебе еще понадобилась моя мать!
Ноэль вспомнился сгнивший гроб возле разрытой могилы брата Роберта.
– Не могу понять одного, – заговорила она, стараясь выиграть время, отвлечь Роберта от его замыслов. – При чем тут Бак?
После небольшой паузы Роберт коротко отозвался:
– Ничего другого он не заслужил.
На мгновение Ноэль растерялась, и вдруг все встало на свои места. Происходящее обрело ужасный смысл. «Роберт убил не Коринну, а Бака!» Вот почему он осквернил могилу брата – чтобы уничтожить улики! По той же причине его люди устроили пожар на складе и совершили налет на другое кладбище – чтобы новое преступление сочли еще одним актом вандализма. Должно быть, Роберт почувствовал, что ему грозит реальная опасность, что ее родители намерены добиться эксгумации тела Коринны и что следы рано или поздно приведут к Баку.
К его родному брату.
Бак погиб насильственной смертью, поняла Ноэль. И это настолько очевидно, что у экспертов не останется никаких сомнений даже по прошествии многих лет. Ей вспомнилось недавнее замечание отца: «Судебная медицина шагнула далеко вперед. Кто знает, что может выясниться?» Но речь шла о Коринне, а не о Баке. Ни о чем не подозревая, они наткнулись на свидетельство самого страшного преступления Роберта.
Мозг Ноэль невозмутимо обрабатывал эти факты, как прокурор, излагающий обстоятельства дела на суде. В то же время она понимала, что ее психическая отчужденность не что иное, как предвестник истерии. «Человек, который убил родного брата, способен на все. Абсолютно на все». Следующая мысль была еще ужаснее: «И я была его женой. Я родила ему ребенка».
Подняв голову, она обнаружила, что Роберт исчез. Неужели он сбежал? Поверить этому она почти боялась. Но надежда уже пустила в ней росток, как ползучие сорняки прорастают на садовых дорожках.
С криком она вновь принялась карабкаться по стене ямы. На этот раз она не раздумывала, корни рвались в ее руках, комья глинистой почвы сыпались из-под босых расцарапанных ног. Невероятно, но ей удалось преодолеть почти пятнадцать футов подъема, добраться до самого края ямы, как вдруг она услышала низкое рычание двигателя экскаватора.
Какой-то инстинкт заставил ее посмотреть вниз – возможно, чтобы проверить, высоко ли она поднялась… или ею руководило некое шестое чувство. Только тогда она заметила предмет, почти неразличимый в тени на дне ямы, – череп.
Он скалился, лежа на грязном брезенте. Вокруг были разбросаны кости оттенка старого кирпича. Ноэль заметила среди них испачканный землей серп нижней челюсти, а в полосе полусгнившей ткани в приливе тошноты узнала остатки галстука.
Истерия, гнездящаяся в глубинах ее рассудка, рывком всплыла на поверхность. Ноэль открыла рот, чтобы закричать. Но прежде чем из ее пересохшей гортани вырвался хоть один звук, небеса разверзлись, и в яму обрушилась земля.
Мэри вернулась домой вскоре после полуночи. Отсутствие света в окнах ее не удивило. Должно быть, Ноэль уже легла и быстро заснула – из больницы она уехала совсем измученная. Открыв дверь своим ключом, Мэри щелкнула выключателем и зажмурилась от яркого света. Долгая поездка утомила и ее. К тому же Дорис доставила ей немало хлопот. Незадолго до отъезда Мэри и Триш из больницы Дорис поскандалила с медсестрой, и дочерям понадобилось немало времени, чтобы успокоить и уложить ее.
Сняв туфли, чтобы не разбудить Ноэль, Мэри уже начала подниматься по лестнице, когда в дверь постучали.
Она застыла с судорожно бьющимся сердцем. Первой ей в голову пришла мысль, что в дом ломится кто-то из прихвостней Роберта. Она вообразила себе дюжего детину в лыжной маске, с револьвером или ножом и огляделась в поисках оружия, какого-нибудь тяжелого предмета.
Но в эту минуту из-за двери донесся приглушенный голос Чарли:
– Мэри, это я. Открой!
Она ослабела от облегчения и на негнущихся ногах спустилась вниз. Чарли, милый Чарли! Как он догадался, что сейчас нужен ей? Наверное, ждал снаружи, в машине, а она просто не заметила его. Он ничуть не изменился. Долгие годы, слушая жалобы одиноких подруг на то, что рыцари в сияющих доспехах давным-давно вымерли, она прятала торжествующую улыбку. Потому что знала: рыцари есть. И даже на свиданиях с другими мужчинами она думала о Чарли. Однажды, когда они попали под дождь, он снял куртку и укрыл ее, не задумываясь ни на минуту, так же спокойно, как открыл бы зонт. А по ночам он никогда не забывал ложиться на живот, чтобы не будить ее храпом. Конечно, это были всего лишь маленькие знаки внимания. Но они многого стоили.
Едва открыв дверь, Мэри заметила, как осунулось лицо Чарли – любимое лицо, которое порой казалось серьезным, а иногда расцветало сияющей улыбкой. Чарли явился к ней не один. За его спиной переминалась Бронуин, растрепанная, как будто ее вытащили из постели.
Чарли бросил взгляд на туфли в руке Мэри.
– Обувайся и поедем с нами, Мэри. Ноэль пропала. Мы уверены, что ее увез Роберт.
Мэри показалось, будто что-то тяжелое обрушилось на нее, точно еще мгновение назад она стояла посреди темного шоссе и успела заметить только мелькнувшие лучи фар.
Кровь отхлынула от ее лица, она думала, что лишится чувств. Должно быть, Чарли заметил это, потому что поспешно обнял ее за талию. У нее мелькнуло в голове, что он поддерживает ее точно так же, как она сама обнимала Дорис, помогая ей подниматься по лестнице. В неярком свете лампочки на веранде над его головой вилась мошкара, касалась седоватых волос и снова улетала в темноту.
