Текст книги "Снова с тобой"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Ноэль кивнула. Они ухитрились сделать шутку даже из привычки Эммы всегда выбирать один и тот же сорт мороженого. Ноэль вытащила из сумочки свернутый листок бумаги, рисунок Эммы, и развернула его на коленях.
– Это я. – Она указала на фигурку с кудрявыми волосами, по обе стороны от которой стояли еще две фигурки. – А это бабушка и моя мама. Я объяснила Эмме, что бабушка Мэри пока живет с нами.
Бронуин склонила голову набок, придерживая длинные волосы рукой, и вгляделась в рисунок.
– Ты здесь немного похожа на Памелу Андерсон Ли. Откуда взялась эта огромная грудь?
– Само собой, не от меня. – К собственному удивлению, Ноэль рассмеялась. – В последнее время Эмма бредит куклой Барби. Очевидно, сходство с Барби, по ее меркам, высшая похвала. – Она со вздохом свернула рисунок и снова уложила его в сумочку. – Так о чем ты хотела поговорить?
– Сейчас объясню. – Бронуин нервно затеребила волосы, навивая прядь на палец. – Но сначала пообещай, что ничего не скажешь папе.
– Я не могу обещать, пока не узнаю, в чем дело.
– Ты ничуть не изменилась! – Бронуин закатила глаза, но спорить не стала. Из-за разницы в возрасте Ноэль всегда была для нее скорее второй матерью, нежели сестрой. – Ладно, слушай. Есть один парень. Его зовут Данте.
Ноэль удивленно уставилась на нее.
– Тот самый Данте, который разбил стекла в окнах папиной редакции?
Сестра нахмурилась.
– Человек считается невиновным, пока его вина не доказана, верно?
– О, вижу, нам грозят неприятности. Это тот парень, от которого папа велел тебе держаться подальше? – Ноэль недоверчиво покачала головой. – Господи, Брон! На такие выходки способна только ты. А папа знает?
– В том-то и дело, что не знает! И не должен узнать. Ты ведь ему не скажешь?
Ноэль вгляделась во встревоженное лицо сестры. Отец разозлится, это точно. И забеспокоится. Ноэль тоже охватило беспокойство. О чем только думала Бронуин, связавшись с каким-то растатуированным байкером? Недовольство отца наверняка станет самой ничтожной из ее неприятностей. А если этот парень обидит ее или, хуже того, испортит ей всю жизнь?
И вдруг Ноэль вспомнила свой собственный «удачный брак». Замужество с Робертом, взрослым, преуспевающим мужчиной, который ездил на работу на сияющем новеньком черном «мерседесе». С другой стороны, о Данте она знала только то, что услышала от отца. Кто она такая, чтобы судить этого парня?
– Я ничего не скажу, но только пока, – пообещала Ноэль. – А ты поклянись, что будешь осторожна. Этот парень не внушает мне доверия.
– Тебе следует опасаться вовсе не Данте. – Бронуин боязливо огляделась и снова уставилась на Ноэль в упор. – Ноэль, что тебе известно о делах Роберта?
– Помимо того, что я узнала, работая у него в офисе? Сказать по правде, это было так давно, что я уже все забыла.
– А что ты скажешь, узнав, что окна в редакции разбили по приказу Роберта? – Бронуин понизила голос до шепота, хотя поблизости не было ни души.
– Ничуть не удивлюсь, если ты спрашиваешь об этом. – Ноэль уже успела прийти к некоторым выводам: совпадения выглядели слишком подозрительно.
– И Роберт виновен не только в этом.
Раздражение Ноэль нарастало.
– К чему ты клонишь?
Бронуин перевела взгляд на их тени, лежащие на дорожке и похожие на силуэты, которые Ноэль когда-то вырезала для нее из черной бумаги. Поколебавшись, она объяснила:
– Видишь ли, Данте тоже… работает на Роберта. – Она резко вскинула голову. – Нет, не так, как ты думаешь. Просто выполняет поручения, что-то отвозит и привозит. И потому он знает, с кем имеет дело.
– С кем же?
– Не могу сказать. Но он боится Роберта. – Бронуин обмотала волосы вокруг пальца так туго, что его кончик распух и покраснел. – А если боится он, значит, и ты должна опасаться. Бояться за свою жизнь.
Ноэль хотела бы всерьез воспринять слова младшей сестренки. Бог свидетель, у нее немало причин верить, что Роберт способен на многое. Но чтобы на такое! Нет, это уж слишком. Да, ее муж – чудовище. Он напоил ее, украл у нее ребенка. Но убить человека? Нет, на такое не решится даже Роберт.
– Брон, а тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? – спокойно спросила Ноэль. Ей вспомнилось, как она взяла Бронуин с собой в туристическую поездку. В то время ей было чуть за двадцать, а сестре – девять или десять лет. В таком возрасте все дети обожают страшные истории про одноруких каторжников или серийных убийц, сбежавших из тюрьмы. Но Бронуин зашла дальше: она сама сочинила запутанную историю о рейнджере на редкость угрюмого и жуткого вида, который превратился в вампира и начал бродить ночью по лесу. А когда пришло время ложиться спать, от страха Бронуин никак не могла уснуть.
– Эль, я не шучу. – В голосе Бронуин послышалось отчаяние. – Знаю, ты считаешь, что я многое преувеличиваю, может, так оно и есть. Но это же совсем другое дело!
– Ладно, допустим, ты права. И как же теперь быть?
– Не оставаться с ним наедине и так далее.
Ноэль невесело усмехнулась.
– Ну, на это у меня нет никаких шансов – разве что меня похитят террористы!
– Тогда постарайся нигде не бывать одна, вот и все.
– Даю слово скаута! – Ноэль подняла два пальца. – Никаких темных переулков, никаких встреч с незнакомыми людьми. Пожалуй, я даже заведу себе добермана – на всякий случай. Ну, что скажешь? – Бронуин даже не улыбнулась, и Ноэль обняла ее за плечи. – Слушай, Брон, я благодарна тебе за предупреждение, честное слово. Обещаю, я буду осторожна.
Она вспомнила то время, когда Бронуин только родилась. Самой Ноэль тогда исполнилось четырнадцать, вторую жену отца она недолюбливала. Но едва она взглянула на крошечную сестренку, завернутую в пушистое желтое одеяло, все изменилось. Она мгновенно простила Вики. «Папа поступил правильно, женившись на ней, – размышляла Ноэль, – кто еще мог подарить ему такое чудо?»
– Не подумай, что я уклоняюсь от разговора, – продолжала Ноэль, – но я хотела бы знать, насколько у тебя все серьезно с этим Данте.
Бронуин вызывающе пожала плечами – пожалуй, слишком вызывающе.
– Мы встречаемся, вот и все. Ничего особенного.
– Ты спишь с ним?
Ее сестра удивленно засмеялась и залилась густым румянцем.
– А почему ты спрашиваешь?
– Можешь не отвечать – мне уже все ясно.
– О Господи… правда?
– Дело в том, что я слишком хорошо знаю тебя. – Ноэль ободряюще сжала руку сестры. – Надеюсь, вы предохраняетесь?
– Сказать по правде, мы были близки только один раз, – призналась Бронуин.
– Поверь мне, одного раза вполне достаточно – уж я-то знаю. Я сама так забеременела.
Внезапно она сообразила, что родилась, когда ее родители были всего на год старше Бронуин. Она всегда помнила, что ее отец и мать очень молоды, но даже не представляла себе, насколько молоды. Неожиданно ее переполнило сочувствие к матери – теперь Ноэль понимала, что ей пришлось пережить.
– Не волнуйся, мы были осторожны, – заверила ее Бронуин.
Мысли Ноэль перескочили на Хэнка и на то, насколько осторожными придется быть им. Сегодня он пригласил ее к себе поужинать. А почему бы и нет? Ведь они друзья. Если они ограничатся поцелуями на вершине холма, что плохого в их дружбе? И все-таки Ноэль не покидало тревожное предчувствие.
– Все прошло удачно? – нерешительно спросила она.
Бронуин опустила голову, румянец на ее щеках стал гуще.
– Скажем так: не все можно узнать из книг.
– А моим первым мужчиной стал Роберт, – призналась Ноэль.
– И это было ужасно?
– Нет, что ты. Просто… – Ноэль так старательно избегала этих воспоминаний, что они почти полностью стерлись из ее памяти. – Он действовал очень уверенно – так мне запомнилось. Словно демонстрировал какой-то таинственный фокус.
– И со временем ничто не изменилось в лучшую сторону?
– Пожалуй, все-таки изменилось. Беда в том, что любовь ушла, а вместе с ней – и желание заниматься сексом. Как видишь, я навредила сама себе.
– А я не знаю, люблю ли я Данте, – вздохнула Бронуин. – Он нравится мне, но ведь это еще не любовь, так?
– Так, да не совсем. – Ноэль улыбнулась, снова вспомнив о Хэнке.
Неужели она влюблена в него? Может быть, но сейчас, в смятении, она не смогла бы отличить любовь от простого чувства благодарности за доброту Хэнка. Впрочем, сегодняшний вечер она ждала с нетерпением – это она знала наверняка.
Она старалась не вспоминать о том, как он поцеловал ее, не думала, к чему это может привести. И отгоняла от себя мысли о суде. Ей и Хэнку просто необходим вечер без всяких «бурь и натисков». Разве она просит слишком многого?
– Я неплохо готовлю, – заявил Хэнк с видом новичка, до сих пор удивляющегося своему таланту. – Надеюсь, ты любишь макароны?
Они стояли бок о бок в тесной, но на редкость удобной холостяцкой кухне. Ноэль резала огурцы для салата, а Хэнк хлопотал над кастрюлей, где варились спагетти, которых хватило бы на целую армию. Она с улыбкой повернулась к нему.
– Обожаю!
– Вот и отлично, потому что больше я ничего не умею готовить.
– Только макароны?
– С соусом маринара, с соусом песто, с грибами и чесноком, с…
– С тобой все ясно. – Ноэль рассмеялась, и собственный смех показался ей чудом, как будто у нее на глазах из сухой земли забил родник.
Хэнк смотрел на нее нежно и насмешливо. Его лицо раскраснелось от пара, волосы вились на висках. Поверх брюк цвета хаки и голубой рубашки он надел мясницкий передник, напомнив Ноэль шеф-повара из телепередачи. Участника шоу. Ее растрогало его стремление порадовать ее.
– Макароны любят все, – продолжал он, – так что это беспроигрышный вариант, когда ждешь гостей. И навык, необходимый для выживания!
– Но ведь существует и ресторан Мерфи, – напомнила она.
– О, это мы уже проходили. – Он выудил из кастрюли длинную макаронину и задумчиво пожевал ее, рассуждая вслух: – Еще не готовы. Подождем пару минут. – Его лицо стало печальным. – Представь себе одинокого мужчину, каждый вечер ужинающего у Мерфи! С таким же успехом я мог бы дать объявление в рубрику знакомств.
Ноэль поняла, что он имеет в виду.
– Сейчас представлю… У всех незамужних женщин Бернс-Лейк в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет возникло непреодолимое желание накормить тебя!
Хэнк закатил глаза.
– Поначалу они оставляли для меня на крыльце кастрюли с запеканками. Вскоре в холодильнике совсем не осталось места. А потом их азарт угас, и меня перестали замечать.
– Может, тебе просто пытались помочь по-соседски, – насмешливо предположила Ноэль.
– Как бы там ни было, у меня появился комплекс. Мне пришлось гадать, что во мне такого особенного. Неужели я подсознательно подавал сигналы, что ищу жену? – Хэнк снял кастрюлю с плиты и с размаху выплеснул ее содержимое в дуршлаг, стоящий в раковине.
– Несчастные женщины! Надеюсь, ты не сразу давал им отставку?
– До этого дело не дошло. Я просто перестал ужинать в ресторане и начал закупать полуфабрикаты. В конце концов они все поняли и прекратили носить мне запеканки. – Он закрыл кран и подставил дымящийся дуршлаг под струю холодной воды.
– И слава Богу! – Ноэль водрузила миску с салатом на стол, размышляя: «Что он хотел этим сказать?»
В этой квартире в большом белом викторианском особняке ничто не указывало на то, что она служит обиталищем холостяка. Несмотря на скудную меблировку, гостиная, служившая также и столовой, и примыкавшая к ней кухня выглядели уютно. На паркетных полах лежали пестрые восточные дорожки. Дубовый буфет, заваленный бумагами и книгами, стоял неподалеку от такого же массивного дубового стола. Здесь были даже камин и плетеное кресло-качалка перед ним.
Хэнк явно не стремился поскорее найти жену, будь то умышленно или невольно. Вопрос заключался только в том, почему это так заинтересовало Ноэль. Уж она-то вовсе не охотилась за Хэнком. Она поймала свое отражение в зеркале над буфетом и увидела женщину, которая старательно уложила волосы и выбрала нарядное платье, женщину с раскрасневшимися щеками и деревянной миской в руках. От нее веяло смущением, как, по ее мнению, и от дамочек, приносивших молодому врачу домашние запеканки.
«Это всего лишь дружеский ужин, – напомнила она себе. – Не более».
За столом завязалась непринужденная беседа. Хэнк рассказал Ноэль, как сложно было завоевывать авторитет у пациентов доброго старого доктора Мэтьюза. Ноэль призналась, что опять начала писать и теперь не только ведет дневник, но и закончила несколько рассказов. Хэнк выразил желание прочесть один из них, и Ноэль пообещала показать ему рукопись, над которой сейчас работала.
Ужин уже подходил к концу, когда Хэнк прокашлялся и произнес:
– Мне бы не хотелось напоминать о неприятном, но, с другой стороны, было бы невежливо не спросить… Что нового в твоем деле?
– Почти ничего. По милости моего мужа мы топчемся на одном месте. Он назначил дату встречи с психологом, но в последнюю минуту попросил перенести ее. А тем временем мой адвокат вынуждена сидеть и ждать отчета. – Она старалась не поддаться унынию. Она и без того часто плакалась в жилетку Хэнка. – Кстати, ужин был превосходным. Ты сказал правду – ты действительно хорошо готовишь.
– Спасибо. Эти цуккини любезно преподнесла мне хозяйка дома. В ее огороде их столько, что хватит до самого конца света. – Хэнк снова наполнил свой бокал вином и предложил Ноэль еще стакан перье. – Кстати, о Лейси. Недавно я виделся с ней. Она приезжала за очередным рецептом.
Ноэль вспомнила, что Лейси страдает сенной лихорадкой.
– Надеюсь, ты не сказал ей о нас? – Вопрос вырвался неожиданно, как выскакивает пружина из старых часов. Ноэль покраснела. «Господи, да что о нас говорить?»
Но Хэнк воспринял ее вопрос серьезно.
– Нет, ни слова, – отозвался он. – По-моему, это было бы нарушением врачебной этики.
Ноэль тщательно свернула салфетку и положила ее возле тарелки.
– Хэнк, я должна кое-что сказать тебе. На случай, если ты… словом, если в конце концов мы… – Она осеклась и приложила ладонь к горящей щеке. – Как неловко! Наверное, ты не понимаешь, что я имею в виду…
– Нет, я догадываюсь, – возразил он. В отблеске свечей его лицо было невозмутимым. – Ты боишься, что мы привяжемся друг к другу. И ты вправе беспокоиться об этом – по крайней мере пока официально ты замужем: наши взаимоотношения могут показаться суду странными. – Он протянул руку и коснулся ее ладони. – Я правильно тебя понял?
Она кивнула, переплела пальцы с его пальцами, наслаждаясь их целительным теплом.
– О, Хэнк, если бы мы встретились через пять лет!
– А по-моему, для встреч подходит любое время.
Он поднес ее руку ко рту, повернул и поцеловал в ладонь. Поцелуй был нежным и вежливым, но обещал страсть. Никакие слова не стали бы столь же убедительными. Тугой узел в сердце Ноэль вдруг развязался. Все будет хорошо. Он подождет.
Хэнк нехотя отпустил ее руку и начал убирать со стола.
– Как насчет десерта? Боюсь, кондитер из меня никудышный, но по пути домой я прихватил в кафе персикового мороженого.
– Звучит заманчиво, – отозвалась она, радуясь, что он отошел от щекотливой темы.
С одной стороны, ей безумно хотелось предаться любви с Хэнком – сейчас же, немедленно, очутиться в его объятиях, прижаться к его телу, знать, что такая близость с Робертом была бы невозможна. Но приятно было и просто отдохнуть от эмоций, перевести дыхание, стать собой.
Ноэль поняла, что ей еще долго предстоит быть начеку, зорко высматривая не только реальные и потенциальные опасности, но и то, что сулило бы перемены к лучшему в ее жизни. Например, вот этого мужчину в голубой рубашке, стоящего перед ней.
Глава 13
– Почему ты считаешь, что они арестовали невиновного? – Мэри смотрела на Чарли, который вел «блейзер» по извилистой горной дороге под проливным дождем.
– Бог свидетель, я был бы только рад взвалить всю вину на этого панка. – Чарли нахмурился, всматриваясь в водяную завесу перед ветровым стеклом. – Но каким бы бандитом он ни был – а у меня создалось впечатление, что Бронуин. известно о его преступлениях, – Данте Ло Прести не бил стекла в редакции.
– Откуда такая уверенность?
– Первое доказательство – размер его обуви. Ло Прести носит обувь десятого размера, что подтвердил его босс, а отпечатки на земле под окнами оставлены обувью двенадцатого или тринадцатого.
– А мне казалось, ты говорил, что полиция не нашла никаких следов.
– Да, полицейские старательно затоптали все следы. – Чарли включил радио и настроился на местную станцию, которая дважды в час передавала прогноз погоды.
Когда они задумали навестить старшего брата Коринны, Эверетта, живущего близ Олбани, меньше всего они беспокоились о погоде. Теперь же им приходилось двигаться медленно и осторожно, чтобы не угодить в кювет. Мэри не переставала думать о разбитых окнах, на замену стекол в которых ушел почти весь вчерашний день. «Могло быть и хуже», – размышляла она.
– Так ты говоришь, Уэйд позаботился о том, чтобы Роберт не попал под подозрение? – Судя по встрече с Уэйдом Джуиттом на улице, Мэри не сомневалась, что он способен на такое.
Чарли развил ее мысль:
– Я не удивился бы, узнав, что старина Уэйд собственноручно бил стекла. Всем известно, какие у него огромные ступни.
– И подлости ему не занимать. – Мэри взглянула в окно на едва различимое зеленое пятно долины далеко внизу. Еще несколько миль – и они доберутся до автострады, ехать станет легче.
Она до сих пор гадала, правильно ли они поступили, отправившись в эту поездку. Ее подталкивала к такому решению тревога и желание побыть вдвоем с Чарли. Только слепой не заметил бы, что он влюблен в нее. И напрасно было бы отрицать, что она идет по тому же кремнистому и опасному пути. С одной несущественной разницей: бывшего мужа она продолжала любить все эти годы.
– Так или иначе, – продолжал Чарли, – Уэйд – лишь пешка в чужой игре. Вряд ли Роберт будет арестован. И тут напрашивается еще один вопрос: почему он так боится нас?
– Возможно, Эверетт поможет нам разобраться в этом, – с преувеличенным оптимизмом откликнулась Мэри. – Он же старший из братьев Коринны. Он помнит больше, чем Джорди.
– Если предположить, что происходящее имеет какое-то отношение к Коринне. Возможно, существуют и другие жертвы, о которых мы не подозреваем, – рассуждал Чарли вслух. Взглянув на Мэри, он поспешил добавить: – Конечно, я выражаюсь фигурально. Скорее всего речь идет о каких-то денежных махинациях Роберта – незаконных сделках, взятках и так далее. Я не удивлюсь, узнав, что у Роберта есть счет в банке где-нибудь на Каймановых островах.
– Значит, ты считаешь, что мы зря тратим время?
Он подумал, прежде чем ответить.
– С точки зрения репортера – нет. По-моему, любую зацепку надо изучить, по любому следу пройти до конца. Но как твой любовник, я готов признаться, что бесстыдно цепляюсь за любой предлог, лишь бы почаще видеться с тобой.
Мэри шутливо хлопнула его по плечу.
– У тебя нет ни стыда, ни совести.
– Хочешь, я докажу это? Мы можем постоять на обочине, пока не кончится ливень. Уверен, мы найдем чем заняться. – И он сверкнул проказливой усмешкой.
Втайне Мэри только об этом и мечтала – с тех пор, как провела ночь в доме Чарли. Почему в своей постели никогда не бывает так же тепло и уютно, как в постели любимого? Вчера вечером Саймон звонил из Сиэтла, и Мэри вдруг поняла, что не может дождаться, когда закончится разговор. О Чарли она думала непрестанно. О его привычке рассуждать с серьезным видом, так что собеседник не сразу понимал, что он шутит. О том, как он выглядит по утрам, со стоящим дыбом вихром на лбу, с седоватой щетиной на подбородке. О том, что он предпочитает яичницу-глазунью.
После той ночи, когда Мэри принялась заправлять постель, Чарли мягко отстранил ее со словами: «Не надо, оставь как есть». По его тону Мэри поняла: он отнюдь не желает поскорее забыть о минувшей ночи. Этот жест тронул ее сильнее всяких слов.
– Хочешь повеселить тех, кто случайно будет проезжать мимо? – с притворной чопорностью откликнулась она. Взглянув на часы, она обнаружила, что время близится к половине двенадцатого. – Не забудь, Эв с женой ждут нас к обеду.
– Ладно, – смирился Чарли, – пусть дождь утихает сам, без нашей помощи.
Через сорок минут они подкатили к опрятному двухэтажному особняку в новом пригороде к северу от Олбани. Жена Эверетта, молодая темноволосая женщина, слишком тоненькая для новоиспеченной мамы, встретила их у двери, держа на руках младенца.
– А мы боялись, что вы утонули по дороге! – воскликнула она, приглашая гостей в прихожую. – Проходите, располагайтесь как дома. Сейчас я позову Эва. Он в подвале, возится со своими скворечниками.
– Скворечниками? – удивленно переспросила Мэри, на миг забыв о мокрой обуви, которую она снимала.
Хозяйка дома рассмеялась и с мягким упреком покачала головой.
– Разве Нора не говорила вам? Это его хобби. Эв мастерит скворечники и продает их в местном магазине кустарных изделий. – Она протянула руку. – Чуть было не забыла представиться: меня зовут Кэти. Эв так много рассказывал мне о вас, что мне кажется, будто мы давно знакомы. – И она повернулась к Чарли: – А вы, должно быть, муж Мэри?
Зардевшиеся щеки заставили Мэри на время забыть о мокрой одежде и волосах. Она уже собиралась поправить Кэти, когда Чарли пожал ей руку и просто представился:
– Я Чарли Джефферс. Очень приятно познакомиться. А как зовут эту юную леди? – И он наклонился над младенцем, закутанным в розовое одеяльце.
На лице Кэти появилось горделивое и смущенное выражение, свойственное молодым матерям.
– Кори. Полное имя – Коринна.
Мэри удивленно вздрогнула и с благодарностью взглянула на Чарли, обнявшего ее за плечи. Спустя минуту они вошли в гостиную с разбросанными по полу игрушками, и их обступили трое старших детей, в возрасте от семи до двух лет. Чарли сразу присел на корточки, чтобы помочь хорошенькой темноволосой девочке распутать шнур от лампы, обмотавшийся вокруг колеса игрушечной тележки. Наблюдая за ним, Мэри поражалась тому, как отлично Чарли ладит с детьми. Каково было бы растить Ноэль вдвоем? Может, жизнь их дочери сложилась бы иначе? И из нее, Мэри, получилась бы отличная мать? Эти вопросы вызвали у нее слабую горьковато-сладкую боль.
Через несколько минут Кэти привела Эверетта. Он был крупным, крепко сложенным, как Джорди, но унаследовал от отца рыжие волосы и длинное лицо, которое постоянно выглядело угрюмым. Но на самом деле Эв крайне редко впадал в мрачное настроение. Те, кто знакомился с ним, вскоре понимали, что приняли за мрачность его скандинавскую невозмутимость.
Он дружески поприветствовал гостей.
– Мэри, Чарли, как я рад вас видеть! А я боялся, что в такую погоду вы не решитесь приехать. – Он выглянул в окно, где ливень сменился ровным моросящим дождем. – Кстати, Чарли, ты не поможешь мне вытащить из подвала стремянку? Над верандой протекла крыша.
– Буду только рад помочь, – охотно вызвался Чарли. – А если у тебя найдется гудрон и кисть, мы вдвоем быстро заделаем течь.
Эв кивнул.
– Если к вечеру дождь кончится, я приму твое предложение.
Они перешли в кухню. Поминутно подбирая с пола игрушки и раздавая детям печенье, Кэти ухитрилась накрыть на стол. Пока Мэри баюкала малышку, жена Эва разлила по тарелкам густой суп, разложила ломти хрустящего хлеба, огромные порции салата и домашние пикули. Лучшей жены для сына Нора Лундквист не могла и желать.
Сама Мэри не сводила взгляда со спящего у нее на руках младенца – девочки, названной в честь ее лучшей подруги. Маленькая Кори даже внешне походила на свою тезку – те же белокурые волосы, курносый носик, ямочка на подбородке. Будь у Коринны дочь, она казалась бы близнецом этой малышки.
Мэри задумалась о Ноэль, о том, какой чужой становилась она временами. Но теперь их отношения представились Мэри в новом свете. «Мы еще не сдались. Надежда умирает последней…»
За обедом, поглощая аппетитную снедь, они разговорились об успешной карьере Эва, инженера-консультанта, о его хобби – он любил мастерить скворечники. Молодые супруги рассказали, как они познакомились, – на торговой ярмарке, куда Кэти, как это ни странно, приехала в качестве вице-президента компании, производящей краски и строительные инструменты. Затем разговор зашел о детях, о капризах, болезнях, кормлении в два часа ночи и так далее.
После обеда дети отправились спать, а взрослые устроились в гостиной. Только тогда Мэри и Чарли объяснили истинную причину своего визита. Они сообщили, в каком положении очутилась Ноэль, поделились своими подозрениями насчет Роберта. Мэри старательно избегала упоминать о том, что самоубийство Коринны могло на самом деле быть убийством, и была приятно удивлена, когда Эв в отличие от Джорди без колебаний поддержал беседу о сестре.
– Я был бы рад помочь вам. – Сидя на диване, положив на колени большие, загрубевшие от работы ладони, Эв грустно покачал головой. – Но сказать по правде, я почти ничего не помню – ведь в то время я учился в колледже. Мне запомнилось только, что перед смертью Коринна часто ссорилась с Робертом. Похоже, ее что-то угнетало. – Он рассеянно вытащил из-под подушки детский носок и принялся разглаживать его. – Но последнюю встречу с Коринной я помню так отчетливо, словно это было вчера. В субботу вечером я приехал домой на выходные. Коринна с Робертом ушли в кино. Должно быть, они окончательно разругались, потому что она вернулась домой сама не своя. Да, она была не в себе, казалось, что умер кто-то из ее близких. Конечно, тогда я не подозревал, что она… – Он осекся и прикусил губу.
– Беременна, – негромко закончила Кэти, сидя с ребенком в кресле-качалке у камина. – О беременности можно говорить не стесняясь, Эв. В наши дни это никого не шокирует.
– Значит, это стало известно только после смерти Коринны? – Чарли задумчиво перевел взгляд с Эва на полку, заставленную семейными фотографиями.
– Верно. – Брат Коринны горестно покачал головой. – Напрасно она не обратилась за помощью ко мне. Я бы… не знаю, что бы я сделал, но по крайней мере ей не пришлось бы страдать в одиночку.
– Думаешь, она сказала Роберту? – спросила Мэри. – О том, что он станет отцом?
– Скорее всего да, хотя поручиться я не могу. – Эв задумался. – Скажу только, что ссорились они бурно. Коринна вернулась домой вся встрепанная. У нее распухло и покраснело все лицо, как будто ее избили. Поначалу я думал, что Роберт и вправду избил ее. Жаль, что я ошибся. Иначе, поверьте мне, сейчас на кладбище лежал бы Роберт Ван Дорен, а не моя сестра. – Его лицо потемнело. – Но оказалось, что ее лицо распухло от слез.
– А она не говорила, из-за чего они поссорились? – Чарли прищурился, он задавал вопросы тоном опытного журналиста, к которому Мэри еще не успела привыкнуть.
– Нет, разве что… – Эв понизил голос, опасаясь, что его услышат дети. – Помню, как она повторяла: «Такое он никогда не простит».
Значит, он все знал.
– Она имела в виду Роберта? – предположила вслух Мэри.
– Я тоже так подумал, – ответил Эв. – Но теперь мне порой кажется, что она боялась отца. Для него такой удар был бы сокрушительным. Но я уверен, что он выдержал бы испытание и рано или поздно простил ее. Отец был не злым, а просто строгим.
Мэри вдруг вспомнила о дневнике.
– А ты, случайно, не знаешь, встречалась ли она с кем-нибудь еще?
Эв озадаченно нахмурился.
– Тайком от Роберта? – Ему не понадобилось объяснять: если бы Роберт узнал, что у него есть соперник, то избил бы его до смерти.
– Да, – подтвердила Мэри.
Эв на минуту задумался, потом покачал головой.
– Может, да, а может, и нет. Как я уже сказал, в то время я редко бывал дома. Нет, вряд ли… А почему ты спросила об этом?
– В ее дневнике я нашла упоминание о том, как ее подвез с вечеринки какой-то парень – она называет его «Дж.».
Эв откинулся на спинку дивана и потер подбородок.
– Среди наших знакомых был только один Дж. – мой брат, Джорди. Но в то время ему едва минуло четырнадцать, и он еще не успел получить водительские права.
– Наверное, этот парень был просто знакомым Коринны. – Но собственные слова не убедили Мэри. Они не нашли доказательства того, что у Роберта были соперники, но Мэри не покидало ощущение, что они упустили что-то важное, ключевой элемент, без которого все остальные не имели смысла. Вздохнув, она поднялась. – Эв, Кэти, простите, что мы отняли у вас столько времени. Обед был бесподобен. Вы даже представить себе не можете, как вы нам помогли.
– Предложение насчет крыши остается в силе. – Чарли выглянул в окно. Дождь кончился, на прояснившемся небе заиграла радуга.
– Спасибо, Чарли, но лучше я дождусь, когда кровля высохнет.
– Тогда давай хотя бы вынесем из подвала стремянку.
Эв покачал головой.
– Стремянка тоже подождет. Сказать по правде, я устал. Нелегко говорить о прошлом. – Он погрузился в молчание и вдруг оживился: – Подождите-ка, я сейчас.
Он ушел в соседнюю комнату и оттуда спустился в подвал, стуча каблуками. Вскоре он вернулся, неся в руках скворечник – причудливый домик из дерева и бересты.
– Это вам, – объявил он. – Просто прибейте его к шесту, и весной в нем обязательно поселятся птицы.
Мэри опять покраснела, но Чарли остался невозмутимым. Он принял подарок с трогательной благодарностью.
– Спасибо, Эв! Я уже знаю, где повешу его.
Мэри позволила себе блаженную минуту мечтаний о будущей весне, когда птицы снова станут вить гнезда, а они с Чарли будут наблюдать за пернатыми обитателями скворечника и их птенцами. Но мечты вдруг улетучились, исчезли, как радуга с неба, и их место заняла реальность. Мэри вспомнила, что покинет город задолго до следующей весны. Эта мысль пробудила в ней боль, которая настойчиво напоминала о себе всю долгую дорогу до Бернс-Лейк.
Если бы решающим было мнение сестры Мэри, первой в новом скворечнике поселилась бы желтохохлая славка. Референдум, касающийся реки Сэнди-Крик, должен был состояться через три недели, и Триш Куинн не собиралась терять ни одной минуты. Она собрала целую армию волонтеров, которые разносили по домам листовки. Митинг, проведенный перед зданием городского совета, закончился чаепитием сторонников Триш в ее книжном магазине. Прочесть лекцию пригласили профессора Ларса Торсена, известного орнитолога, написавшего книгу об исчезновении отдельных видов птиц. В результате в городе появилось множество новообращенных сторонников Триш. Вопреки общепринятому убеждению далеко не все жители Бернс-Лейк зарабатывали себе на жизнь благодаря компании «Ван Дорен и сыновья».
Ближе к вечеру в субботу, только что вернувшись от Эва и Кэти Лундквист, Мэри зашла в «Загнутую страницу» и обнаружила, что ее сестра вновь превратилась из скромной хозяйки книжного магазина в раскрасневшегося от волнения фанатика с сияющими глазами. Триш с трудом выбралась из плотной толпы сторонников.
– Привезла? – с нетерпением спросила она. Вместо обычного джемпера Триш оделась в кремовую шелковую блузку и узкую синюю юбку. Волосы она тоже уложила по-новому, подняв их над ушами перламутровыми гребнями. Общее впечатление было более чем приятным.
