Текст книги "Преступления в детской"

Автор книги: Эйлет Уолдман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 16

Несколько недель все газеты писали только о трагической истории Абигайль Хетэвей и Дэниела Муни. Дело передали из окружной прокуратуры Санта-Моники в прокуратуру Лос-Анджелеса. Муни предъявили обвинение в убийстве первой степени, что предусматривает смертный приговор и, как следствие, отменяет возможность выхода под залог. Одри несколько раз звонила, но мы так и не встретились. Она сказала, что решила закончить учебный год, прежде чем переехать в Нью-Джерси, и пока живет дома вместе с тетей. Похоже, она справилась с первым приступом радости от ареста своего отчима и теперь страстно желала забыть обо всем этом кошмаре. Я согласилась, что идея хорошая, но про себя гадала, сможет ли она когда-нибудь смириться со смертью матери. Может ли кто-нибудь?

Моя беременность развивалась, и я приближалась к последнему месяцу, с нетерпением ожидая появления Исаака. Я старалась как можно больше времени проводить с Руби, изо всех сил готовила ее к потрясению, которое малыш мог принести в нашу жизнь.

Как-то ночью, уложив Руби спать и отправив Питера работать, я лежала в постели, пытаясь заснуть. Я металась и ворочалась, или скорее пыталась метаться, но не вполне могла передвинуть живот с одной стороны кровати на другую. В конце концов, разочарованная и проголодавшаяся, я встала и сделала себе бутерброд с арахисовым маслом и желе. Вспомнив недавнее раздражение Питера из-за крошек, которые оставались в постели, я решила поесть в кабинете и заодно повозиться с компьютером. Я вышла в Интернет, дочиста облизала пальцы и посмотрела, что творится на сайте «Мамы онлайн». Какое-то время поболталась в чате, но так и не смогла пробудить в себе хоть какой-то интерес к дискуссии о болячках на сосках.

Я решила посмотреть, как Нина Тайгер справляется с арестом своего любовника. Переключилась на «Дежаньюс» и вписала ее имя. Вскоре я устала читать, как она едко отстаивает невиновность Муни, но, к сожалению, еще не устала настолько, чтобы пойти спать. От скуки я набрала ники Муни. Как я уже прочла в переписке Тигрицы, о Койоте на «Полиамурах» говорили много. Кажется, никто не заметил отсутствия «Крутого» на том форуме, который Муни посещал под этим ником, но по «Игрушке-2000» страшно скучали наиболее развратные из его виртуальных приятелей. Поскольку ни один из интернет-знакомых не связывал его с Дэниелом Муни, строилось множество предположений о том, куда подевался «Игрушка».

Я ввела последнее из прозвищ Муни, «ДЕфффочкА». И была потрясена, как никогда в жизни. «ДЕфффочкА», женское альтер-эго Муни, оставила запись на форуме не далее, чем прошлой ночью. Потрясенная, я позвала Питера. Он ворвался в кабинет:

– Что, уже началось? Ты рожаешь? – почти истерически спросил он.

– Нет. Смотри, – я показала на экран трясущимся пальцем.

– Джулиет! Ты должна прекратить так поступать со мной. На что смотреть?

– На «Дежаньюс» есть записи от «ДЕфффочкИ», прозвища Муни, датированы прошлой ночью.

Питер быстро прокрутил страничку.

– И вот на это уходят наши налоги? Доступ в Интернет из тюрем? – возмущенно спросил он.

– В окружной тюрьме нет никакого выхода в Интернет. «ДЕфффочкА» делает записи на свободе.

– Тогда здесь какая-то ошибка. Муни в тюрьме. На «Дежаньюс», наверное, что-то спутали.

– Ничего там не спутали. «ДЕфффочкА» делает записи.

Мы с Питером посидели, уставившись в монитор.

– Я собираюсь найти «ДЕфффочкУ», – сказала я.

– Как?

– Смотри.

Я прокрутила страницу обратно, нашла адрес форума, где «ДЕфффочкА» появлялась в последний раз, нажала «новое сообщение» и оставила там следующее послание для «ДЕфффочкИ»:

«ДЕфффочкА», я хочу поговорить с тобой. Напиши мне письмо и устрой приват.

– А почему ты не написала «ДЕфффочкЕ» напрямую? – спросил Питер.

– Потому что я хочу, чтобы тот, кто пользуется аккаунтом, узнал, где я выследила «ДЕфффочкУ».

– Ясно. И что теперь? – спросил Питер.

– Теперь ждем, – сказала я мрачно.

Мы подождали. Мы ждали два часа, но ничего не случилось. В конце концов, истощенные и измученные, мы настроили компьютер так, чтобы он принимал почту каждые полчаса, и отправились спать. На следующее утро я выскочила из постели и понеслась к компьютеру. Письмо от «ДЕфффочкИ» пришло в половине седьмого. Я открыла его трясущимися руками.

«Приват в 16.00. Увидимся там!»

Остаток дня прошел, как в тумане. Мое напряжение и беспокойство передалось Руби. Если она не хныкала, то закатывала истерику или топала по дому в приступе гнева. Мы с Питером весь день отчаянно пытались ее развлечь, но внимания у нее было меньше, чем у блохи. Игры оказывались недостаточно хороши, а игрушки – недостаточно забавны. Наконец, отчаявшись, Питер увез ее на наш старый запасной аэродром – пирс Санта-Моника. Мы решили, что он станет катать ее на карусели и аттракционах до полного изнеможения. Пока их не было, я слонялась по дому. Ненадолго меня отвлекла Опра.[45]45
  Телевизионное шоу Опры Уинфри.


[Закрыть] Наконец без десяти четыре я услышала, как у дома остановилась машина Питера.

Я бросилась к входной двери и открыла ее как раз в тот момент, когда на цыпочках подошел Питер со спящей Руби на руках. Он бережно отнес ее в комнату, положил в кроватку и закрыл дверь.

– Пойдем, – сказал он.

Мы заперлись в моем кабинете, зашли в Интернет и отправились в чат.

«ДЕфффочкА», ты здесь?

Здесь. Я знаю, кто ты.

Я в ужасе посмотрела на Питера.

– Откуда он меня знает?

– Не знаю. Ты оставила в сообщении какую-то ключевую фразу?

– Нет, только электронный адрес.

Откуда ты знаешь, кто я?

Неважно. Что тебе нужно?

Я на секунду остановилась. Что мне нужно? Полагаю, узнать, кто это.

Кто ты такой?

ДЕфффочкА.

Нет, кто ты в реале?

– В реале? – спросил Питер, читавший через мое плечо.

– В реальной жизни.

ДЕфффочкА ответила вопросом на вопрос.

А ты как думаешь?

Этот ник принадлежит Дэниелу Муни.

Тогда я Дэниел Муни.

Дэниел Муни в окружной тюрьме. Он не может выйти в Сеть.

Бедняга Дэниел. Заперт в тюрьме.

Я снова посмотрела на Питера и спросила:

– Что происходит?

Он покачал головой.

– Джулиет, а что если ДЕфффочкА поместила объявление для киллера по найму? Что, если Дэниел Муни этого не делал?

Мне в голову пришла та же мысль. В конце концов, единственной неопровержимой уликой против Дэниела Муни было это объявление. Остальные косвенные. Я решила пойти напролом?

Ты знаешь, кто убил Абигайль?

Дэниел Муни убил Абигайль.

Это правда? Ты это знаешь наверняка?

А ты знаешь наверняка?

Теперь ДЕфффочкА сбивала меня с толку.

– Питер, может, мне просто спросить напрямик?

– Давай, – он сжал мое плечо и поцеловал меня в шею. Я глубоко вздохнула и принялась печатать.

Ты убийца Абигайль?

Пауза. Наконец ДЕфффочкА ответила:

Может, ты?

Нет, не я. Ты не ответила на вопрос. ЭТО ТЫ УБИЛА АБИГАЙЛЬ ХЕТЭВЕЙ?

Пока, Джулиет.

И ДЕфффочкА ушла. Мы с Питером сидели, уставившись в монитор, а потом я скопировала наш разговор в файл и распечатала его. Когда я нажимала на кнопку принтера, меня осенило.

– Я знаю, кто это был.

– Да? – спросил Питер недоверчиво.

– Нина Тайгер.

– Его любовница?

– Это должна быть она. Подумай об этом. У них один и тот же провайдер. И все, что ей надо было сделать, – это зарегистрироваться как гость и вбить пароль, который он использовал для этого ника. Кто же еще может знать его пароль? Кто, кроме нее?

– Ты же не знаешь мой пароль, почему она должна знать пароль Муни? – спросил Питер.

– Ну… Может, Ктулху?

– Эй! – воскликнул он. – Как ты узнала?

– Я тебя умоляю, мистер «У меня есть первое издание каждой книги, когда-либо написанной Говардом Лавкрафтом».[46]46
  Говард Лавкрафт (1890–1937) – американский писатель. Ктулху – мифическое существо, персонаж его произведений.


[Закрыть]

– Поверить не могу.

– Может, мы уже вернемся к делу?

– Не могу поверить.

– Питер!

– Ну ладно, ладно. А как Нина Тайгер выяснила, кто ты?

– Она обменялась впечатлениями с Муни. Я ему представилась, и он, возможно, рассказывал ей обо мне. Их что, преследует много рыжих беременных женщин? Она сложила два и два, и получилась я.

– Джулиет?

– Что?

– Ты о чем?

И тогда я вспомнила, что не упоминала о стычке с Тигрицей. Я ужасно волновалась, рассказывая ему об этом, но, к чести Питера, он смог унять гнев, который, как я знала, охватил его. Он с ужасом посмотрел на меня и, кажется, решил не обсуждать это.

– Ладно, значит, это Нина Тайгер. И что с того? – спросил он.

Я задумалась. И правда, что с того? Подумаешь, регистрируется под именем любовника, который сидит в тюрьме. Это, конечно, странно, но ничего не значит. И тогда я кое-что поняла.

– Она так и не ответила на мой вопрос.

– Какой?

– Она не сказала, что не убивала Абигайль.

Глава 17

Я позвонила детективу Карсвэллу и оставила ему одно из своих знаменитых сообщений. На этот раз я попросила и получила номер его факса и переслала ему копию моего разговора с «ДЕфффочкоЙ». Это заставит его перезвонить.

– Питер? – позвала я.

– Что?

– Если Тигрица убила Абигайль, значит, Дэниел Муни не убивал.

– Только если они не сделали это вместе.

– В любом случае, убийца до сих пор где-то здесь и Одри тоже. – Я принялась нервно расхаживать по комнате. – Хоть бы этот детектив мне перезвонил.

– Джулиет, почему ты считаешь, что Одри угрожает опасность? Тигрица до сих пор ничего ей не сделала, зачем же начинать сейчас?

– Надеюсь. Боже, хоть бы Карсвэлл позвонил.

Я перезвонила в полицию и сказала подошедшей к телефону женщине, что это срочно. Видимо, что-то в моем голосе убедило ее, что я не шучу. Она велела мне подождать, и через пару минут я уже говорила с детективом Карсвэллом.

Я поставила детектива в известность о своей сетевой беседе с «ДЕфффочкоЙ» и объяснила, почему мне кажется, что доступ к никам и паролю Дэниела Муни имеется только у Нины Тайгер. Несколько неуверенно он попросил объяснить, как я выследила «ДЕфффочкУ».

После нескольких кошмарных минут объяснений принципа работы «Дежаньюс» человеку, который слабо представляет, что такое электронная почта, я попросила его приехать, чтобы показать, о чем идет речь. Он согласился и через полчаса объявился у нашей двери вместе со своим молодым напарником.

Я проводила полицейских прямо к компьютеру, вошла в Интернет и показала, что я нашла.

Молодой коп посмотрел на Карсвэлла.

– Пожалуй, нам стоит поговорить с мисс Тайгер, – сказал он.

– Мы и так собирались допросить ее. Она в списке свидетелей, – кивнул Карсвэлл.

Молодой офицер попросил телефон и позвонил в отделение. Я навострила уши. Он попросил выяснить адрес Нины Тайгер в отделе транспортных средств.

– Это все, что у вас есть? – сказал он в трубку, потом прикрыл ее рукой и прошептал Карсвэллу. – Последний зарегистрированный адрес – в Санта-Барбаре.

– Она живет здесь, в Венисе, – перебила я. – Помните, я говорила, что преследовала ее?

– Проверьте адрес в Венисе, – велел он в трубку, потом подождал минутку и ответил: – Ладно, узнаем у свидетеля.

– Что такое? – поинтересовался Карсвэлл.

– Адрес в Венисе не указан.

– Мисс Эпплбаум, вы помните адрес в Венисе? – спросил Карсвэлл.

– Четырехквартирный дом на Роуз-стрит, – ответила я.

– Номер дома?

Я покопалась в памяти.

– Простите, не помню. Дом в центре квартала. Средиземноморский стиль. Похож на остальные дома в квартале.

– Вы его узнаете, если увидите?

– Думаю, да. И точно узнаю ее машину.

Я поехала с детективами в Венис на их неприметной машине, голубом безымянном американском современном «седане». Питер не хотел меня отпускать, но я настояла. Мы въехали в квартал, и я показала Карсвэллу и молодому детективу, как проехать к дому Нины Тайгер. Потом ткнула пальцем в припаркованный у обочины «мустанг» с откидным верхом.

– Вот ее машина.

– Теперь подождите здесь, мисс Эпплбаум, – сказал молодой детектив.

– Не сходите с места, – повторил Карсвэлл.

Я пообещала и устроилась с ногами на заднем сиденье машины, чтобы было удобнее. Провожая взглядом полицейских, которые направились по дорожке к дому, я представила себе лицо Тигрицы, когда она отопрет им дверь.

Не успев зайти слишком далеко в своих фантазиях, я заметила, что дверь дома открылась. Блеснув рыжими волосами и длинными ногами, Нина Тайгер зашагала по дорожке к машине. Наверное, они разминулись!

С минуту я ломала голову над тем, как поступить. Мне велели не сходить с места. С другой стороны, я ни за что не позволю ей ускользнуть. Может, она как раз отправилась к Одри! Я распахнула дверь машины, высунула голову и закричала:

– Эгей! Тигрица!

Она остановилась, как вкопанная, огляделась и, наконец, заметила меня. Все это время я с трудом вылезала из машины. Сделав последний глубокий вдох, я, пошатываясь, выбралась на тротуар. Она с минуту тупо смотрела на меня, а потом ее лицо озарила вспышка узнавания.

– Мой почтовый ящик! – воскликнула она и побежала ко мне, уперев руки в боки.

– Кто вы? Почему вы зовете меня Тигрицей? Вы одна из моего списка? Как вас зовут?

На последнем вопросе она до меня добралась и, выставив палец, ткнула меня в грудь. Больно.

– Эй, осторожней! – сказала я, шлепнув ее по руке.

– Нет, это вы осторожней.

Она толкнула меня. Я потеряла равновесие, пошатнулась и закачалась, перебирая ногами, чтобы не упасть. И тут услышала крик «Руки вверх! Полиция!»

– Что за черт? – Нина обернулась и заметила бегущих к нам полицейских.

– Вы что, совсем из ума выжили?! – завизжала она. – Эта сука напала на меня!

– Я не нападала! – возмутилась я. – Это она меня толкнула.

– Она влезла в мой почтовый ящик!

– Ладно, влезла, но не сегодня!

К этому времени детективы до нас добрались. Карсвэлл схватил Тигрицу за руку и оттащил от меня. Молодой офицер помог мне обрести равновесие.

– Вы в порядке, мисс Эпплбаум? – спросил он.

– Вы ее знаете? Что тут происходит? Она из полиции?! – завопила Нина.

Карсвэлл отвел ее в сторону и спокойно спросил:

– Вы Нина Тайгер?

– Да. Ну и что? Я арестована?

– Мне надо задать вам несколько вопросов, мисс Тайгер. Может, мы поговорим у вас?

– Вы ни за что не войдете в мою квартиру! – прорычала она.

– В таком случае, мы можем побеседовать в полицейском участке.

Она сердито сбросила его руку.

– Слушайте, если это касается Абигайль Хетэвей, то мне нечего сказать. Я была в Санта-Барбаре, у матери. Меня там видели трое ее партнеров по бриджу. Можете всем им позвонить.

Детектив Карсвэлл помедлил.

– Нам просто надо задать вам несколько вопросов. Ничего особенного. Мы можем подняться к вам и поговорить?

– Отлично! – Она почти побежала к дому.

– Отвезите мисс Эпплбаум домой, а потом приезжайте за мной, – велел Карсвэлл своему напарнику. – Как можно быстрее.

И он прошел за Ниной в дом.

Детектив подбросил меня домой, и я вошла с криком «Я дома!»

– Как все прошло? – спросил Питер.

– У нее алиби.

– Ох. Мне жаль.

– Она могла нанять кого-нибудь, чтобы убить Абигайль, – я ухватилась за соломинку.

– Я почти уверен. Полиция это выяснит, – сказал Питер.

– Ага, думаю, так и будет. Руби спит?

– Думаю, да.

– Думаешь? Уже поздно, лучше давай ее разбудим.

Я вошла в комнату Руби и нежно потрясла за плечо, чтобы разбудить. В ответ она возмущенно вскрикнула и тут же разрыдалась. Я попробовала успокоить ее «Хохочущим Элмо».[47]47
  Популярная мягкая игрушка, персонаж «Улицы Сезам». Начинает истерически хохотать, если сжать его три раза подряд.


[Закрыть] Вопли продолжались. Я схватила Мадлен, ее куклу. Никакого результата. Наконец я спросила от безысходности:

– Эй, Персик, хочешь на сайт Барби?

– Нет. Ненавижу Балби.

– Неправда, Руби. У тебя их двадцать штук. Ты обожаешь Барби. Пойдем, сходим на сайт. Обещаю, будет весело.

Я усадила Руби за свой стол, вошла в Интернет, открыла сайт Барби, оставила ребенка выбирать аксессуары для ее личной «подружки Барби» и прислонилась к столу. Я слишком устала просто стоять, но брать другой стул было лень. Руби такая хорошенькая: кудряшки спадают на глаза, личико сморщено от усердия. Я в тысячный раз подумала, как же она воспримет появление второго ребенка в доме. Эта малышка так привыкла быть центром внимания, королевой замка. Рождение принца должно стать для нее настоящим потрясением.

Руби прервала мою задумчивость.

– Мамочка, компьютел сказал «Вам плисло письмо».

– Это значит, пришла электронная почта. Хочешь помочь мне ее получить?

– Да!

– Подвинь мышку на картинку, где маленький почтовый ящик.

Она сделала, как я сказала.

– Теперь нажми два раза.

Сделано.

Это был спам – электронная макулатура. Я показала Руби, как удалить письмо, а потом помогла переключиться обратно на сайт Барби. И тогда, наблюдая, как Руби наряжает Барби в боа цвета фуксии и фиолетовые штаны, я все поняла. Я знала, кто такая «ДЕфффочкА».

Глава 18

Не знаю точно, почему я сделала то, что сделала. Если оглянуться назад, то это определенно был идиотский поступок. Но в тот момент я и правда не думала, что подвергаю себя опасности.

Я была уверена в своей правоте, но знала, что после фиаско с Тигрицей полицейское управление Санта-Моники не собирается сопровождать меня в прочих детективных экспедициях. И, разумеется, я не собиралась просить Питера поехать со мной, потому что пришлось бы везти туда и Руби. Поэтому я сказала мужу, что должна уехать, и придумала причину: надо зайти в аптеку и купить прокладки на то время, когда я вернусь из больницы. Он был только рад присмотреть за ребенком, обрадовавшись, что я не послала его покупать средства женской гигиены.

Я пересекла город, потом поехала по автостраде и по Тихоокеанскому шоссе до каньона Санта-Моника. Ехала я быстро, меня чудом не остановили за превышение скорости, но мне все равно показалось, что дорога к дому Абигайль Хетэвей заняла несколько часов. Я припарковалась, захлопнула дверцу и промчалась по дорожке к дому. Позвонила, а потом нетерпеливо забарабанила в дверь.

Одри открыла через несколько минут. Она выглядела, как обычно, только снова сбрила половину волос, а остальные покрасила в ярко-синий цвет. В нос Одри вставила новый гвоздик, с камнем, подходящим к цвету волос. Увидев меня, она нервно улыбнулась.

– Привет, Джулиет! Что такое? Вы похожи на… – она не закончила.

Я посмотрела на свое отражение в длинном узком окне рядом с дверью. На мне была обычная униформа из леггинсов и рубашки, вот только кусочек бедра выглядывал из порвавшегося шва. Я даже не заметила. Волосы убраны под эластичную повязку, на лице ни следа косметики.

– Вы в порядке? – спросила Одри.

– Нам надо поговорить. Твоя тетя дома?

– Нет, вышла в магазин. А о чем поговорить? – она держала дверь полуоткрытой.

– Впусти меня, Одри, – я толкнула дверь.

Она ее удержала.

– Что происходит. Джулиет? Вы какая-то странная.

– Впусти сейчас же! – Я резко распахнула дверь.

– Ладно, заходите. Что с вами такое? – спросила она сердито, но и немного испуганно.

– Я знаю о «ДЕфффочкЕ», Одри, – сказала я, стоя в прихожей.

– О ком? О какой девочке?

– Не лги мне, Одри. Я знаю, что ты пользуешься компьютером отчима и что твой ник «ДЕфффочкА».

– Это не его компьютер. Моя мать его купила. Это наш компьютер. Я имею полное право им пользоваться. И вообще, я им даже не пользуюсь. Я пользуюсь маминым ноутбуком. Одна из этих дурацких училок из этого дурацкого сада привезла его несколько дней назад.

Она гордо прошествовала в гостиную и закрыла за собой дверь. Я протолкнулась следом и увидела, что она склонилась над столом матери. Когда я вошла, Одри с грохотом захлопнула ящик, резко взмахнула своей наполовину лысой головой и села на диван, задрав подбородок и чопорно скрестив ноги. Я видела, как у нее на шее бьется жилка.

– Хорошо, вы узнали мой ник. И что с того? Вы что, из-за этого становитесь гением? Я как бы практически вам сказала, что это я.

Я села рядом с ней. Она все еще казалась мне такой уязвимой, такой маленькой, несмотря на свои жалкие попытки быть «крутой».

– Одри, ты говорила полиции о своем нике?

Она взглянула на меня с недоверием.

– Нет. А что, я должна? Это не их дело.

Одри начала теребить заусенец на большом пальце правой руки. Появилась капелька крови. Она сунула палец в рот и начала сосать его, как младенец.

– Одри, это их дело, и ты это знаешь.

Она действительно настолько глупа или прикидывается?

– Послушай. Ты должна рассказать полиции, потому что Дэниел скажет, будь уверена.

– Да ладно. Как будто им есть дело до моего ника.

– Одри, полицейские конфисковали компьютер Дэниела, так?

– Да, поэтому мне пришлось ждать с неделю, чтобы выйти в Сеть. Я ничего не могла сделать, но тут Мэгги вспомнила, что одолжила мамин ноутбук и не вернула его. Странно, что эта сука просто не оставила его себе.

Я начала было защищать воспитательницу, но потом покачала головой. Я не собиралась позволить Одри сбить меня с толку и вернулась к делу.

– Разве тебе не пришло в голову, что если они забрали компьютер, их может интересовать любая информация о никах и почте Дэниела, которая у тебя есть?

Одри посмотрела на меня круглыми глазами.

– Это же не «ДЕфффочкА» пыталась найти кого-то, чтобы убить маму. Это был его ник для геев, «Игрушка-2000».

Она не должна знать об объявлении, которое Муни разместил, чтобы найти киллера. Я ей не говорила, газеты этого не печатали, а полиция или окружная прокуратура за все блага мира не дали бы ей такую информацию. У нее был единственный способ узнать про объявление, только одна возможность получить эти сведения.

– И вообще, он даже не нанимал никого, чтобы ее убить. Он сделал это сам, за рулем ее машины, – продолжила Одри.

Я сидела там, на диване, рядом с подростком, дочерью Абигайль Хетэвей, и мне становилось плохо: то, чего я боялась, оказалось правдой. Она не просто была «ДЕфффочкоЙ». Она разместила на том сайте объявление. И если объявление – это ее рук дело, я могла не сомневаться, что она и есть убийца Абигайль.

Я положила руки на живот и почувствовала, как в тепле моего тела плавает маленький мальчик. Я не могла понять, как можно потратить так много энергии, любви и нежности на создание существа, которое однажды настолько тебя возненавидит, что решит убить. Я представила себе Абигайль Хетэвей, располневшую от форм своей дочери, грезящую о ее жизни точно так же, как я сейчас грезила о жизни Исаака и еще раньше – о Руби. Потом я представила себе лицо Абигайль, когда ее убивали. Видела ли она Одри за рулем? Знала ли она, умирая, что ее ребенок, которого она родила и воспитала и которого, конечно, любила, давит на педаль газа?

– Джулиет? – окликнула меня Одри.

Я не смогла ответить.

– Джулиет? Ну хорошо, ладно, я расскажу копам. Ладно? Джулиет?

Теперь Одри говорила сладким, льстивым голосом. Я повернулась к ней и поняла, что не боюсь этого жестокого ребенка, хотя это странно и абсурдно. Мне приходилось сидеть рядом со многими преступниками, с людьми, которые делали то же, что и Одри, или даже хуже, и я никогда не боялась. Мои клиенты знали, что могут мне верить, что я за них всей душой, и поэтому никогда не пытались причинить мне вред. Никогда. Я так часто была единственным человеком, который видел, как прожженный негодяй прячет лицо в ладонях. Плачет и зовет маму. Так часто я бывала жилеткой для пристрастившегося к героину грабителя, пока он признавался в том, какие кошмары принес в его жизнь белый порошок. Я привыкла к напуганным людям, которые делали ужасные вещи. Я привыкла к ним и не боялась. Я взяла девочку за руку.

– Что произошло, милая? Скажи мне, зачем ты это сделала.

Я пристально смотрела ей в глаза, и на мои навернулись слезы. Должна быть какая-то причина, какая-нибудь отвратительная история с избиением и предательством, которая придаст смысл ужасному деянию Одри.

Девочка покраснела и вырвала руку.

– О чем вы говорите? – Она поднялась, быстро подошла к столу матери и отвернулась от меня.

– Одри, пожалуйста. Мне ты можешь рассказать. Ты можешь мне доверять, – умоляла я ее в спину.

Она резко обернулась.

– Ты думаешь, ты все знаешь, да? – крикнула она внезапно и резко.

– Нет, нет, я так не думаю. Я знаю, что-то случилось. Ты можешь мне рассказать, Одри. Можешь мне верить. Мне не все равно.

– Ты думаешь, так легко, черт побери, быть тронутой дочкой мадам «Безупречная мать»?

Она уже плакала. От сухих, резких всхлипов ее голос становился хриплым и ломался. Слова хлынули из нее бурным потоком.

– Вы все думаете, что она была такая суперская, а она не была! Она была ужасная! Ужасная! Что бы я ни делала, все не так! Все! Она любила каждого из этих маленьких гаденышей в детском саду больше, чем меня! – Одри сердито вытерла нос, размазав по щеке слезы и сопли. – Я ее ненавидела!

Что бы ни сделал этот ребенок, ей было ужасно больно. Что бы ни заставило ее так поступить, она и правда всего лишь несчастный, испуганный ребенком.

Я медленно подошла к ней и протянула руки. Одри упала в мои объятья, неуклюже из-за моего выступающего живота, и прижалась головой к моему плечу. Отчаянно всхлипывая, она продолжила:

– Я ее ненавидела. Так сильно. И она меня тоже. Правда. Клянусь, что она тоже. Они оба. Они просто страшно меня ненавидели.

– Ох, милая. – Я погладила ее по голове.

– Она вышла за Дэниела прямо через пятнадцать минут после смерти папы. Дождаться не могла. И тогда я им стала не нужна. Они меня не хотели. Никогда не хотели. Дэниел меня бил, вы это знали? Он меня бьет, а она стоит и ничего не делает.

– Все будет хорошо. Я помогу тебе.

Она выпрямилась и удивленно посмотрела на меня.

– Поможете?

– Конечно, помогу. Прямо сейчас позвоню очень хорошему адвокату. И он пойдет с тобой в полицию. Мы можем попробовать несколько способов защиты. Что-нибудь придумаем.

Я была не вполне уверена, что мы сможем, но сейчас было не время говорить о сомнениях насчет защиты ребенка, с которым плохо обращались.

Одри посмотрела на меня, застыв от ужаса.

– О чем вы говорите? Я не пойду в полицию. – Она отпрянула.

– Тебе придется, Одри. Другого выхода нет. Они как-нибудь узнают, и будет хуже, если они придут за тобой, а не ты придешь к ним.

– Я не пойду в полицию! – Она снова кричала, лицо покрылось ярко-красными пятнами.

– Успокойся, милая. Я знаю, тебе страшно, но я буду рядом. Обещаю, что помогу тебе. – Я потянулась к ней, снова раскрыв объятия.

Одри посмотрела на меня, ее лицо исказилось от ярости.

– Нет! – выкрикнула она и забежала за стол. Прежде чем я успела догнать ее, она рывком открыла ящик, тот самый, который она закрывала, когда я входила в двери. Одри сунула руку внутрь и что-то вытащила. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что именно она держит в руке. Может, я не могла понять, что это, поскольку просто не могла в это поверить. Ее рука дрожала, а в кулаке трясся маленький серебристый пистолет.

Прежде чем я успела отметить, что она держит оружие, что-то ударило меня в правое бедро. Сначала больно не было, но меня с силой развернуло, и нога у меня подломилась. Я упала. Я изо всех сил старалась удержаться, но тяжело приземлилась на живот. Вдруг боль в бедре стала невыносимой, горячей и острой. Вся нога казалась налитой свинцом и бесполезной. Я перекатилась на левый бок и, плача, попыталась сесть. Ногу жгло, но в то же время она будто принадлежала кому-то другому: я не могла заставить ее двигаться. Прикрыв ладонями огненный эпицентр боли, я смотрела, как сквозь пальцы течет кровь. Она казалась густой и липкой, и я почувствовала, что теряю сознание. Я снова легла, закрыла глаза, подумала об Исааке и захныкала. Я обхватила руками живот, словно хотела убедиться, что ребенок все еще там.

– Джулиет.

Злость из голоса Одри пропала, теперь он звучал тоненько и тихо, или мне казалось так, потому что я слышала его как бы издалека, будто мы с ней стояли на противоположных концах длинного туннеля. Я открыла глаза. Она стояла надо мной.

– Я не хотела ранить вас, – Одри снова плакала.

– Ладно, – пробормотала я, испугавшись, что она собирается выстрелить снова. Но встать я не могла, не говоря уже о большем.

– Это только нога. Это не так уж и страшно.

– Ладно. – Кажется, это единственное слово, которое я могла произнести.

– Я собираюсь уехать. Ждете десять минут, и можете идти.

– Ладно, – снова сказала я, но она уже выбежала из комнаты.

Я несколько минут лежала, слушая, как Одри носится по дому. Услышала, как она взбежала вверх по лестнице, а через минуту или две промчалась вниз. Наконец хлопнула входная дверь, и завелся мотор автомобиля.

Я снова закрыла глаза, повторяя про себя: «Это просто нога. С ребенком все нормально. Это просто нога. Исаак в порядке». Потом я почувствовала знакомое напряжение в животе. Казалось, что схватки никогда не кончатся. Сочетания этой знакомой, но все равно ужасной боли, с новой и не менее ужасной болью в ноге я вынести не могла. Я старалась дышать во время схваток так, как меня учили, но каждый раз, когда чувствовала, что справилась, кошмарная боль в ноге сводила все мои усилия на нет.

Я лежала на полу гостиной Абигайль Хетэвей, горько и мучительно всхлипывая. Наконец схватки пошли на спад и прекратились. Я снова тихо застонала, на этот раз от облегчения. Однако облегчение было недолговечным: меня снова пронзила боль в раненой ноге. Я поняла, что скоро могут снова начаться схватки, а это состязание боли я больше не могла выносить. Собрав все силы до последней унции и держа перед глазами картину, как маленький Исаак отчаянно пытается выбраться из тела своей раненой матери, я согнула левую ногу и перекатилась набок. Стараясь перенести как можно больше веса на руки, я медленно начала отталкиваться от пола. Каждый раз, когда правая нога производила новую волну боли, я падала обратно. Я старалась терпеть до последнего. Медленно, невозможно медленно, с помощью рук и левой ноги я тащила за собой бесполезную конечность и наконец доползла до дивана, где лежала моя сумочка. Я протянула за ней руку, схватила и рухнула на пол рядом с диваном. Отчаянно порывшись в сумочке, я достала сотовый телефон, набрала 911 и стала ждать. Ничего не произошло. Я снова заплакала, на этот раз от разочарования, но вдруг поняла, что забыла нажать вызов. Вдавив палец в кнопку, я услышала звук набора номера. Некоторое время звонок удерживали, не знаю, как долго, потому что в это время у меня были схватки. Вынырнув из тумана боли, я услышала голос.

– Что у вас произошло? Что у вас произошло?

– Помогите. В меня стреляли, и у меня роды.

– Вы рожаете, мэм?

– Да, но еще в меня стреляли. Моя нога. Из нее идет кровь.

Я почувствовала невозможно быстрое приближение новых схваток и успела только назвать оператору адрес Абигайль Хетэвей, прежде чем уронить голову и погрузиться в боль.

Казалось, что схватки идут одна за другой. После очередной я зажала телефон в трясущейся руке и позвонила домой. Когда включился автоответчик, я начала рыдать.

Понятия не имею, что я наговорила на пленку. Знаю, что от боли и страха со мной случилась истерика и я уверена, что до смерти напугала мужа. Только повесив трубку, я поняла, что он может прокрутить сообщение вместе с Руби. Я слишком сильно рыдала, чтобы звонить снова. Еще одно истерическое сообщение только сильнее испугает их.