Текст книги "Во власти чар"

Автор книги: Эйдриенна Стафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

7

Джейми спала, когда раздался стук в дверь.

Он смешался с ее сновидениями. Она видела новый чудесный сон, в котором летела над лесистыми холмами. Она скользила легко и уверенно в сторону дома, а спину ей пригревало солнце. Она никогда не испытывала подобного чувства. Внизу, в том самом доме, ее ждал кто-то, кто ее любил. Там, у дверей. Она почти разглядела его…

На этот раз постучали сильнее, и Джейми проснулась. И услышала голос.

Она удивленно открыла глаза, потом села, взъерошила волосы и протерла глаза.

– Джейми?

Это был мужской голос, тихий, но настойчивый. Его голос.

Она решила не отвечать. Она будет сидеть молча, не обращая внимания, пока он не уйдет. Приготовившись к обороне, она прислонилась спиной к стене и сложила на груди руки. Но непреодолимое желание сыграло свою предательскую роль.

– Кто там? – спросила она.

– Это я… Эдвард Рокфорд. – Пауза. – Джейми, пожалуйста, дай мне минуту, чтобы все объяснить.

– Ха! – фыркнула она, вспомнив их ссору на тротуаре и сразу рассвирепев. – Уходи.

Она прислушалась, надеясь различить его шаги, но тишина была мертвой. Никакого движения.

– Ну, – спросила она, повысив голос, – ты еще не ушел? Я занята, у меня много дел, и я не могу тратить время попусту. Ты должен немедленно уйти.

Она снова подождала, подавшись к двери, чтобы лучше слышать. Напряженно прислушалась. Ничего.

– Ты ушел?

– Нет.

Джейми чуть не рассмеялась. Выпрямившись, она стиснула зубы и прищурилась. Ну и пусть стоит здесь, пока не пустит корни.

Разозлившись, она окончательно встала, умылась, почистила зубы, убрала ночную рубашку в ящик и натянула джинсы с майкой. Она сняла простыни и сложила диван-кровать. Войдя в кухоньку, достала кофейные зерна.

Тут она остановилась и прислушалась. Ничего.

Джейми нажала на кнопку кофемолки, и студия наполнилась звуками и густым ароматом свежесмолотого кофе. Поставив кофеварку, она налила в нее воды и приготовила свою любимую кружку.

– Ну, – произнесла она. – Ты еще не ушел?

Ни звука.

Она решительно направилась к двери, отперла ее и выглянула наружу.

– А, ты еще здесь. Я хочу взять свою газету…

Эдвард наклонился, поднял газету и протянул ей. Ему не будет позволено войти. Джейми подняла одну бровь, передернула плечами и уперла руки в бока.

– Можешь оставить газету себе. Ничего не имею против, – сказала она и повернулась, чтобы войти в студию.

– Джейми! Позволь мне войти, только на одну минуту. Пожалуйста.

– Мне бы не хотелось.

Ее глаза встретились с его глазами, этими черными, неистовыми, беспокойными глазами, которые влекли ее, все сильнее и сильнее…

– Ну ладно, войди, – проворчала она. – Но только на одну минуту.

– Спасибо.

– Не надо меня благодарить. Я не собираюсь доставлять тебе удовольствие. – Она налила себе в кружку кофе, уселась на единственный стул и, опершись подбородком на руку, спросила: – Ну так что?

Эдвард стоял посередине комнаты, засунув руки в карманы темных брюк. Голубая рубашка была распахнута на шее, рукава закатаны.

– Я пришел не затем, чтобы извиниться, – начал он, но Джейми оборвала его.

– Ну, тогда можешь отправляться.

Поставив кружку и положив ладони на колени, она смотрела ему прямо в лицо. На его губах заиграла слабая улыбка. Он глубоко вздохнул.

– Хорошо, тогда извини. Но я хотел бы все объяснить.

– Что?

– Я имею в виду тот день, то, что я говорил…

– Я уже сказала тебе тогда, Эдвард, я не хотела бы все это продолжать.

– Почему? Ты хочешь сказать, что тебе все безразлично? Таким будет твой ответ?

– Я не собираюсь ничего отвечать, ни тебе, ни кому бы то ни было. Я отвечаю сама за себя. Я взрослая, не завишу ни от кого и держу ответ только перед самой собой.

– Все это было бы прекрасно, если бы ты была счастлива.

– А я счастлива! Да как ты смеешь? Как ты смеешь говорить мне о том, что я чувствую? Кем ты себя воображаешь, гадалкой? Ясновидцем?

– Да нет, я просто человек, человек который неожиданно…

Он остановился, тяжело дыша, словно приблизившись к опасной черте и балансируя над пропастью. Еще один шаг и…

– Можно мне чашечку кофе, Джейми?

– Нет, – отрезала она.

– Джейми, разве ты не понимаешь меня? Не видишь, как мне тяжело?

– Тогда уходи. Иди домой, Эдвард…

– Я не могу. И не хочу. Я десять лет старался отучить себя чувствовать. Старался быть глухим к нежности, к заботе… любви. И очень преуспел в этом. Иногда мне даже удается обмануть самого себя. Смотрюсь в зеркало и вижу перед собой человека холодного и твердого, как гранит. Ничто меня не трогает. Ничто не волнует. А самое главное, ничто не могло затронуть мою душу. Но ты сделала это, Джейми. Ты.

Его взгляд смягчился, и прежде чем он опустил глаза, в них мелькнула незащищенность. А голос настойчиво продолжал:

– Джейми, в ту ночь, когда мы встретились, мне не хотелось уходить из дома. С меня было достаточно всех этих приемов, бессмысленных светских сборищ. Я не хотел туда идти. Но что-то заставило меня. О, не смотри на меня так! Я не собираюсь говорить, что это была какая-то сверхъестественная сила…

– Слава Богу, – сказала Джейми с нервным смешком, – а то я уже начала беспокоиться за тебя.

– Я и сам начал беспокоиться в последнее время, поверь мне. – Он усмехнулся, поймав ее настороженный взгляд. – Джейми, может быть, это была не более чем моя несбывшаяся надежда, безрассудный оптимизм, но я почувствовал в тот вечер, что должен пойти. А когда я увидел, что ты идешь мне навстречу, внутренний голос мне сказал: «Да, да! Это то, чего ты ждешь». Возможно, виной тому была твоя красота, может быть, то, как ты замялась в нерешительности, откидывая волосы с лица. Но мое… мое сердце, кажется, узнало тебя.

Джейми отпрянула.

– Может быть, я только напомнила тебе о том, что случилось десять лет назад…

– Нет! – резко сказал он, а потом повторил тише, глядя ей в глаза: – Нет. Потом, когда отъехало такси, я тоже подумал об этом. Искал причину в этом. Это бы так просто все объяснило. – Он криво усмехнулся. – И тогда, возможно, я смог бы забыть тебя. Но нет, Джейми, такому счастью не суждено было случиться.

Уголки ее губ опустились. Ее охватили те же горькие чувства, такое же смущение, такое же непреодолимое влечение.

– Тебе кофе с молоком? С сахаром? – спросила она, слабо вздохнув.

– Нет, просто черный, спасибо… сладкая, – поддразнил он.

Они оба рассмеялись. Налив кружку до краев, Джейми принесла ему кофе и села рядом с ним на диван. Слегка дотронувшись до его свободной руки, она сложила руки на коленях.

– Эдвард, что произошло десять лет назад? Может быть, ты мне сейчас расскажешь?

Он наклонил голову над кружкой, уставившись в темную жидкость, его мысли были далеко. Так продолжалось мгновенье. Потом он поднял голову и взглянул ей в глаза.

– Я был своенравным. Дерзким. Влюбился в девушку. Она отвечала мне взаимностью. Я уговорил ее сбежать, это звучало так романтично. Наплевать на все традиции. Что-то вроде этого. Она была из большой семьи со Среднего Запада, мечтала о свадьбе, пробном браке… и обо всем таком. А я таким образом хотел испытать ее любовь. Согласись убежать со мной! Пошли все остальное к черту… – Он проглотил ком в горле, безуспешно пытаясь справиться с дыханием, стараясь, чтобы в голосе не звучала боль. – По дороге случилось несчастье. Пьяный водитель. Она погибла.

– О Эдвард, – прошептала Джейми, и по щекам ее побежали слезы. – Я так тебе сочувствую… – Она дотронулась до его руки, прижалась щекой к его плечу. Ей так хотелось обнять его, прижать к своей груди, обнять так крепко, чтобы унять его дрожь, но все что, она могла сделать, – это погладить его руку.

Откинув голову, он закрыл глаза. У него ходили желваки, но он стиснул зубы и не произнес ни слова. Через мгновенье он поднял голову, провел рукой по лицу и сделал глоток кофе.

– Извини, – мягко сказал он. – Извини. Я впервые произнес это вслух.

– О Эдвард… – Джейми закусила губу. – Я хотела бы что-то сделать или сказать. Я так сожалею. Мне не следовало вызывать тебя на такую откровенность.

– Мне необходимо было сказать об этом! Разве ты не понимаешь, Джейми? – сказал он, повернув к ней свое лицо. Его колени коснулись ее колен. Его присутствие было осязаемым, она не могла его не замечать. – Все мои уловки, к которым я прибегал долгие годы, оказались бесполезными теперь. И причина в тебе. Потому что нравится мне это или нет, хочу я этого или не хочу, но ко мне вернулась способность чувствовать. Моя защита больше не работает. Я не могу больше притворяться. Не могу больше так жить.

– Ну так что же нам делать? Я не знаю, что делать. Не знаю, как быть.

Он притянул ее к себе, притянул так близко, что расслышал легкое биение ее сердца. Закрыв глаза, он прижался лицом к ее волосам.

– Я тоже не знаю, моя дорогая. Кажется, держать тебя вот так, как сейчас, единственно правильный ответ.

Он погрузил свое лицо в ее волосы, вдыхая аромат, чувствуя, как ее тепло проникает в него, возрождая его к жизни. Это нежное тепло заполняло пустоту внутри него.

Но она вырвалась.

– Эдвард, не сжимай меня так сильно.

– Почему? – обиженно и недоуменно спросил он.

Джейми покачала головой и выскользнула из его рук.

– Не знаю. Мне… мне так неудобно. Я… я не знаю. Просто…

– Разве ты не испытываешь ко мне никаких чувств? – спросил он, откинувшись назад, так спокойно, словно говорил о погоде.

– Чувств к тебе? – глупо повторила она, заморгав.

– Да, Джейми, чувств. Желания? Страсти? Хоть намека на любовь?

– Эдвард, я сказала тебе с самого начала, что не хотела быть втянутой ни во что. Я так занята, так поглощена своей…

– Я знаю, – резко сказал он, – поглощена своим рисованием. Да. Я знаю, как это важно для тебя. Это то, что ты можешь делать сама. Одна. Обособленно. То, что ты можешь делать, а потом сама себя казнить за это. Картины не особенно хороши. Не слишком хорошо продаются на выставке. Они…

– Ты понятия не имеешь обо всем этом. Это только еще раз доказывает, как плохо ты знаешь меня, как мало понимаешь. Я люблю рисовать.

– Это делает тебя счастливой?

– Конечно, это делает меня счастливой.

– Ну, тогда ты сейчас счастлива. Тебя устраивает та жизнь, которой ты живешь, а я незвано вторгся в нее.

– Я этого не говорила.

– А что же ты тогда говорила? – мягко спросил он, наклонившись к ней так близко, что она почувствовала его теплое дыхание на своем лице. Он пытался заглянуть в ее глаза. – Что ты хочешь сказать, Джейми?

– Я не знаю, – прошептала она, отводя взгляд в сторону, но он, нежно взяв ее за подбородок, повернул ее лицо к себе.

– Скажи мне, Джейми. Что тебе всегда хотелось сказать, когда рядом не было того, кто мог бы тебя услышать? Чем ты хотела поделиться, какой радостью, какой печалью, когда рядом не было того, кто мог бы подставить свое плечо? – обняв ее одной рукой, он притянул ее к себе. – Скажи мне, Джейми, скажи мне.

– Я не могу. Это не в моем характере.

– Я знаю, – шепнул он ей на ухо. – Знаю. Потому что мы с тобой похожи, ты и я. Но сейчас, здесь, ты можешь довериться мне. Говори все, что захочешь. Ты можешь открыть мне свою душу…

– И что потом? – вскочив, закричала она. Она стояла перед ним, выпрямившись, и глаза ее пылали гневом. – Я не могу сделать этого, Эдвард. Я не хочу. Это меня страшит.

– Я знаю. – Он вздохнул и положил руки на колени, опустив голову и чувствуя себя побежденным. Когда он поднял голову, На губах его играла спокойная самокритичная улыбка. – Сейчас я допью свой кофе и уйду.

– Я сожалею, – сказала она.

– Да нет, это я сожалею. – Он помедлил, уставившись на свои руки, потом поднял голову, и их взгляды встретились. В его глазах, глазах сильного уверенного мужчины, была мука.

Стоя в другом конце комнаты, Джейми чувствовала исходящую от него силу. Это была не просто физическая сила, это была сила духа. Он обладал мужеством, которое ей трудно было постичь, отвагой, которой она могла восхищаться, но которой не могла похвалиться сама. Такой мужчина не может потерпеть поражения в жизни. Только не он. Никогда.

С одной стороны, она, как ребенок, нуждалась в покровительстве и защите, с другой, будучи женщиной, испытывала импульсивный, стремительный и необычайный напор эмоций.

– Подожди! Давай я заварю свежий кофе, и мы поговорим. Я буду говорить, – покраснев, сказала Джейми. – Не уходи пока. Давай побудем еще немного вместе и посмотрим, что из этого получится. Идет?

– Идет, – усмехнулся он. Его черные глаза вспыхнули. – Как скажешь. – Он хрипло рассмеялся. – Удивительно! Джейми, скажи мне, что мне удалось сделать в конце концов правильно?

– Ничего, – засмеялась она в ответ, пытаясь не очень демонстрировать свои чувства. – Не очень обольщайся. У меня все еще остаются сомнения относительно тебя.

Она протянула ему чашку свежезаваренного кофе, и их руки встретились. Джейми почувствовала, как ее охватывает возбуждение. Она почувствовала тонкий запах его одеколона, увидела золотые искорки вокруг черных зрачков, почувствовала на расстоянии тепло его тела. Она быстро сунула руку в карман.

– Не убирай руку, – сказал он, беря ее руку. Его пальцы переплелись с ее пальцами. – Возьми меня за руку. Позволь мне коснуться тебя. Коснись меня сама.

Она хихикнула, как школьница, как девочка на первом свидании, – и взяла его руку в свои. Джейми сидела на диване рядом с ним. Их бедра соприкасались, пальцы были переплетены. По ее руке разливалось тепло, нежное успокаивающее тепло, которое растопило ее сомнения. Это было чудесно. Это было наслаждение. Подняв голову, она прижалась к его плечу и взглянула ему в лицо.

– Как хорошо, – прошептала она.

– Я рад, что ты так считаешь.

– Ты такой милый. Такой замечательный человек. Ты мог бы быть хорошим другом.

– Это как раз то, к чему я стремлюсь, – ответил он, глядя на нее с улыбкой. Он поцеловал ее в лоб. – Стать хорошим другом. – Еще один поцелуй. Самым лучшим другом. – Еще один. – Любовником…

Она отпрянула, но он притянул ее к себе, нежно, но крепко обнял и снова поцеловал. На этот раз в губы. Его губы были теплыми и нежными, сладкими, как мед.

– Это нормальные желания, Джейми. Не надо пугаться. Тем более меня. Ты не должна бояться меня.

Он снова поцеловал ее, нежно и с мольбой, и все ее сомнения исчезли, отступили в укромные уголки сознания. Подняв голову, чтобы заглянуть ей в глаза, он прочел в них то, на что надеялся. Улыбаясь, он наклонился, чтобы поцеловать ее снова.

Джейми прижалась к нему и прильнула губами к его губам. Ее руки коснулись его лица, кончики пальцев скользнули по его щекам, вискам. Обхватив его голову руками, она держала ее в своих маленьких ладонях, как только что обретенное сокровище. Сладкое тепло разливалось по ее телу, груди, животу, проникая в самую глубину. Она чувствовала себя счастливой и прекрасной, умиленной и порывистой. Поджав ноги, Джейми потянулась к нему всем телом.

Эдвард со стоном обнял ее, целуя и шепча ее имя. Потом, вытянувшись на спине, притянул ее к себе.

Джейми била дрожь. Она смеялась, не в силах остановиться. Потом уткнулась лицом ему в шею.

– Мистер Рокфорд… Я думала, что мы собирались поговорить.

– Говори, моя дорогая. Я твой слушатель поневоле.

Она поцеловала его в шею.

– О, откуда я знаю, что ты меня слушаешь?

– Я слушаю.

– А как я знаю, что ты реагируешь?

– Уверяю тебя, Джейми, я реагирую.

Она легонько куснула мочку его уха.

– О! А это еще зачем?

– Чтобы ты немного остыл.

– Остыл? Дьявол, я просто образец сдержанности. Вот я. Вот ты. Мы оба даже не скинули одежды. Если и это не сдержанность… – Он засмеялся. Потом повернул к ней свое лицо, удивленно подняв черную бровь. – Но я готов принять другие предложения, мисс Пейтон.

Она удостоила его быстрым влажным поцелуем в губы, потом, оттолкнувшись, вскочила, заправила в джинсы выбившийся край майки, откинула назад волосы.

– Мне кажется, нам не стоит уклоняться от разговора, мистер Рокфорд.

Он с сожалением вздохнул, но, едва бросив взгляд на ее лицо, спустил ноги с дивана и встал.

– Как скажешь, Джейми.

– Согласен?

– Конечно, согласен.

Тут он улыбнулся ей открытой улыбкой, прекрасной улыбкой, в ней светились забота и искренность. Это была настоящая улыбка друга, улыбка мужчины женщине.

От этого на глазах у нее выступили слезы. Закусив губу, она протянула руку и откинула с его глаз волосы.

– Ты не перестаешь удивлять меня, Эдвард. Удивлять и восхищать. – Она сглотнула слезы и принужденно улыбнулась. – Приготовить тебе что-нибудь? Хочешь есть?

– Я не голоден, а вот ты, должно быть, хочешь есть, я ведь поднял тебя с постели.

– Ты знаешь это? – Она посмотрела на него широко открытыми глазами. – Я действительно голодна. Несколько дней совершенно не могла есть, сейчас чувствую, что голодна как волк. Сварю яйца. Ты как любишь?

– Мне не надо, спасибо. А ты давай. Я…

– Нет, я не смогу есть, если ты будешь смотреть. Съешь хоть что-нибудь. Я могу сделать блины. Или английские булочки…

– Булочки было бы здорово.

– Здорово! Отлично! Ты посиди, а я все приготовлю.

– Ты не возражаешь, если я похожу тут и посмотрю? – спросил Эдвард и потянулся, заложив руки за взъерошенную голову.

Его красота приводила ее в трепет. Она вынуждена была отвернуться, чтобы скрыть растущее в ней возбуждение.

– Давай, действуй, – бросила она через плечо и занялась приготовлениями на кухоньке. – Откровенно говоря, там нечего особенно смотреть. Те полотна, что на полу, уже высохли. Можешь смотреть, сколько твоей душе угодно. Большая их часть ужасна. Единственная картина, с которой надо обращаться осторожно, та, что стоит на мольберте. Я работала над ней допоздна вчера ночью. Самое ужасное…

– О Господи!

Джейми обернулась.

Эдвард стоял перед мольбертом, оцепенев от изумления. От выражения его лица у нее побежали по спине мурашки.

– В чем дело? – прошептала она. – Что случилось?

Но он просто, схватившись за голову, уставился на картину.

Она подбежала к нему и легко коснулась его руки.

– Эдвард?

Он медленно повернулся к ней. Его глаза расширились. Были видны одни зрачки, черные как уголь.

– Это мой дом.

Джейми подумала, что сейчас упадет в обморок. Все вокруг нее закружилось. Только он и картина – два предмета реального мира – оставались на месте. Она судорожно вцепилась ему в руку.

– Что ты сказал?

Он покачал головой, лишившись дара речи. Его глаза сузились, он сосредоточенно нахмурился.

– Эдвард, что ты тут видишь? Скажи мне. Это очень важно! – вскричала она почти истерическим голосом.

Он встал между ней и картиной.

– Джейми, как ты это нарисовала? Как? Кто тебе сказал? Кто показал?

Сложив руки, она прижала их к подбородку.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – прошептала она. – Перестань. Ты меня пугаешь.

– Это я тебя пугаю? – Он резко рассмеялся. – А как, по-твоему, чувствую себя, черт побери, я? Здесь… на твоей картине… мой дом! Мой собственный дом! Место, где я нахожу убежище, куда еду, чтобы скрыться от всего мира. Никто не знает об этом месте. Абсолютно. Кто отвез тебя туда? Как ты узнала?

Он произнес последнюю фразу шепотом. Запустив пальцы в волосы, он пристально смотрел на нее, потрясенный настолько, что оцепенело замолчал.

Джейми подняла голову.

– Значит… то, что ты тут видишь, – это пейзаж, правда? Ты хочешь мне сказать именно это?

Он повернулся, чтобы вглядеться в картину.

– Да, конечно. То есть, что здесь можно увидеть еще? Что ты хочешь этим сказать?

Теперь была ее очередь рассмеяться. И она засмеялась нервным смехом.

– Дело в том, Эдвард… что никто этого не видит. – Увидев его недоверие, она махнула рукой. – Нет, это правда. Все видят только абстракцию. Мою обычную… ну, может быть, более удачную, чем обычно, абстракцию. Форму и цвет. Так было задумано, и так они все видят. Они не видят пейзажа. Они не видят дом.

Говоря об этом, она стала успокаиваться или, во всяком случае, спокойнее смотреть на эту странную ситуацию. Сжавшись, Джейми проскользнула у него под мышкой и стала внимательно рассматривать картину.

– Странно то, что я не вижу этого, когда рисую. Только потом. Но здесь действительно нарисованы холмы, горы, хотя не знаю какие.

– Шенандоа, – глухо произнес он, прижав руку ко рту и полузакрыв глаза.

– …и дорога, видишь?

– Да, конечно.

– …а здесь дом.

– Это мой дом.

– …дом. И дверь. А здесь окно… – Она подошла ближе, всматриваясь в картину, разглядывая детали. Она почти вплотную приблизила свое лицо к картине, словно хотела рассмотреть какую-то маленькую точку. И тут ее рука замерла. И очень тихо она прошептала: – Я рисовала вчера очень поздно. У меня так устали глаза, что я не… в общем, как я уже говорила, я никогда ничего не рисовала сознательно на этой картине, но здесь, в окне… Видишь? Здесь в окне кто-то есть. И теперь я вижу, кто это. Посмотри.

Но, когда она повернулась к нему, он попятился. Он прижал руки, распрямил плечи, в темных глазах застыло дикое выражение.

– Нет, – сказал он. – Нет. Не говори больше ничего. Не надо.

Он отошел в дальний конец комнаты и, прислонившись к стене, тяжело дышал.

Она подошла к нему и встала рядом у стены, не касаясь его. Он не взглянул на нее. Он просто начал говорить.

– Скажи мне правду. Кто-то дал тебе фотографию моего дома, да? – Она покачала головой. – Кто-то, кто видел нас вместе, в вечер нашего знакомства? Кто-то с телевидения? Это была шутка? – Она покачала головой. – Джейми!..

– Я сказала тебе, Эдвард. У меня и в мыслях не было рисовать какой-то дом. Я рисовала абстракцию, а это вышло само собой, случилось помимо моей воли.

– Случилось? Это землетрясения случаются, приливы на море. А картины не случаются. – Он тряхнул своими темными волосами и глубоко вздохнул. – Я сдаюсь, Джейми. Если верить твоим словам, то совершенно непонятно, что происходит. Я просто не знаю, что сказать.

– Может быть, мы оба сошли с ума? – засмеялась она, хотя ее бросило в дрожь.

– Меня называли по-разному, не всегда это были лестные эпитеты, но сумасшедшим еще не называли никогда. – Он потер глаза, словно там сосредоточилась головная боль. – Я не знаю. Я просто не знаю.

В наступившей тишине Джейми украдкой взглянула на него.

– Эдвард, – мягко спросила она, – ты возьмешь меня туда?

Он посмотрел ей в лицо и машинально, как обычно, отрицательно покачал головой.

– А почему нет?

– Не могу. Я просто не могу. Я никого туда не вожу.

Она вопросительно подняла светлые брови.

– А я, значит, одна из многих?

– Я этого не говорил…

– Тогда, что же ты говоришь?

– Джейми, я… я даже не собираюсь туда. И, может быть, еще целую вечность не поеду. Это далеко. Я езжу туда очень редко, только когда жизнь становится невыносимой. Когда мне нужно где-то спрятаться, исчезнуть…

– Ты уже говорил это.

– Ну тогда не спрашивай меня больше.

– Но я должна. И нечего на меня злиться. Ты сам толкнул меня на это.

– Я? Толкнул? Я тебе говорил, что пытался, черт знает как, держаться подальше. Если бы я мог, я бы пригвоздил свои ноги к полу. Это не моя вина.

– Ну уж, безусловно, не моя! Я не хотела видеть тебя. Я даже не собиралась впускать тебя сюда сегодня утром, помнишь? И уж тем более не хотела рисовать эту картину… эту ужасную картину. Знаешь, я просто уничтожу ее!

В два прыжка она очутилась у кухонного стола и принялась нашаривать банку со скипидаром и тряпку.

Она бы выполнила свое намерение, если бы в ту же секунду он не оказался за ее спиной. Он обхватил ее руками, отнял банку и поставил ее обратно на стол.

– Нет, нет, не делай этого, Джейми. Спокойно… все будет в порядке. Спокойно… не делай этого.

– Но она пугает меня, – прошептала Джейми.

– Я знаю. И меня тоже немножко пугает. Я не понимаю этого. Это не укладывается в моем нормальном сознании. – Он повернул ее к себе и прижал к своей груди. Улыбнувшись, он попытался скрыть замешательство, которое выдавали его черные глаза. – Но мое сознание перестало быть нормальным с тех пор, как я встретил тебя. Кажется, я привык к сюрпризам.

– Может быть, это не такой уж плохой сюрприз, – с надеждой прошептала она, почти касаясь губами его шеи. Ровное биение его пульса успокоило ее. Она подняла голову. – Может быть, это какое-то прекрасное волшебство…

Он засмеялся и с такой силой обнял ее, что пол уплыл у нее из-под ног.

– Лучше я не скажу этого никому, а то люди могут подумать, что у тебя помутился рассудок.

– А мне все равно. Всю жизнь мне не было все равно, а теперь меня это не волнует.

Он снова засмеялся, качая головой.

– Отлично. Прекрасно. Неожиданное достижение, прозрение! Это именно то, что нам сейчас нужно!

Она рассмеялась вместе с ним, целуя его шею в том месте, где бился пульс.

– Ты сказал, что привык к сюрпризам…

– Да, привык. – Обняв ее, он бросил взгляд поверх ее головы на мольберт, стоявший в лучах яркого дневного света. – Джейми, – мягко спросил он, – кого ты видишь там, в окне?

Обернувшись, она набрала в грудь воздуха, словно собиралась совершить бесстрашный подвиг.

– Себя, – ответила она. – И я там улыбаюсь.

Эдвард прикрыл глаза. Его пульс вдруг забился учащенно. Он судорожно глотнул.

– Тогда придется мне взять тебя туда. Ты сможешь быть готова сегодня вечером? У меня днем совещание с президентом телевизионной компании, которое я не могу отложить, но к пяти я освобожусь. Самое позднее – к шести. Ты сможешь быть готова?

– Да. А ты уверен?

На долю секунды в его черных глазах мелькнуло сомнение, но он наклонил голову и поцеловал ее в губы.

– Я приду вечером. Будь готова.