Текст книги "Господин Чудо-Юдо (СИ)"
Автор книги: Эя Фаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– Чего тебе? – мой голос со страху прозвучал пискляво, но это было неважно, центаврит все равно слышал интонации и тембр своего командира.
Собеседник слегка струхнул, но ответил четко:
– Я поймал подозрительную коммуникационную связь с Тигарденом-2, командир Каш! С женским голосом, из вашей каюты. Записал ее и подумал, что надо уточнить...
– А ты не думай! – рявкнул «командир Каш». – Не тот уровень, чтобы в многоходовочки капитана Шохоро тебя посвящать! Думальщик нашелся... Слушай приказ! Запись стереть подчистую, нам подставы не нужны. Никому не распространяться, из памяти выкинуть. Как понял?
– Понял... – разочарованно ответил центаврит-связист.
– Ну так выполняй!
Я закрыла дверь перед уродливо-унылой физиономией и привалилась спиной к стене, едва держась на дрожащих ногах. Только теперь до меня дошло, на какой глупости я чуть не прокололась. Коммуникация корабля с планетой! Идиотка!.. Естественно, все системы связи курируются членами команды. Остаётся только надеяться, что связист настолько проникся приказом, что молча сотрёт запись и не станет напоминать о ней настоящему командиру пиратов.
На следующий день Каш велел мне посетить медотсек, чтобы пройти диагностику интимных повреждений. Больше всего его, разумеется, волновало не мое самочувствие, а степень проблемы, за которую придется потом отвечать перед капитаном Шохоро. Насчёт человеческих рабынь тот особенно лютовал с нарушителями табу.
С рептилоидом-медиком мне пришлось повозиться. Он оказался на удивление устойчив к ментальному воздействию и никак не желал ограничиться «визуальным» осмотром, всё норовил проверить повреждения биосканером, чего я допустить никак не могла.
Для убедительности пришлось позволить ему тщательно промять мой живот и лишь затем внушить, что он осматривает интимные зоны и не находит серьезных повреждений.
– Поразительно! – бормотал рептилоид себе под нос и добавлял мысленно: «Видимо, в генах присутствует полезная мутация с сильнейшим регенеративным эффектом... так легко отделалась после полового контакта с центавритом... Какой интересный материал! Если она не выживет после аукциона, запрошу у капитана тело для научных исследований...»
Я скривилась. Кажется, кто-то поспешил пересмотреть свою нелюбовь к рептилоидам.
Медотсек, как и многие помещения на корабле, был очень маленьким, всего с тремя койками для пациентов и рабочим местом врача. Тем нелогичнее было при подобной тесноте держать в углу клетку, которая привлекла внимание только тогда, когда под скрывающим ее занавесом кто-то глухо заклокотал.
– Кто это там? – спросила я с проснувшимся любопытством ксенобиолога.
Рептилоид хотел было отмахнуться от вопроса рабыни с привитой ему тут мужской презрительностью, но желание профессионально выпендриться перед самкой пересилило высокомерие. Он шагнул к клетке и рывком отодвинул занавес.
Клетка оказалась из дорогих – с силовыми, крайне энергозатратными прутьями, перекрывающими пространство в виде небольшого куба. Внутри сидело непонятное существо – двуногое, полностью лысое, с графитово-серым морщинистым кожным покровом и... с огромным клювом на полголовы. Рук не было, только странные борозды на том месте, где должны были находиться предплечья.
– Это безвоздушный пожиратель, – сообщил рептилоид. – Иногда их ещё пожирателями вакуума называют. Они питаются любой твердой материей, кроме энергетической, и живут в вакууме, обычно в астероидных скоплениях на орбитах планет... Командир поймал этого год назад, а я на нем опыты провожу. Слыхала о том, что центавриты могут пару часов без вреда для организма находится в открытом космосе без защиты?
– Да, – кивнула я, косясь на существо, которое в ответ уставилось выпуклыми темно-серыми глазами с черными точками крошечных зрачков.
При более пристальном рассмотрении становилось понятно, что тёмно-серый цвет глаз – обманка, просто все стекловидное тело глазного яблока покрывала полупрозрачная серая кожа. Не в виде движущихся век, как у людей и животных, а на постоянной основе.
На мгновение рептилоид замешкался, размышляя: «Командир не велел болтать об этом с посторонними, но какая из рабыньки-то посторонняя? Обычная самка. Вреда не будет...», но очень уж ему хотелось прочувствовать свой триумф перед той, кого он считал несравненно глупее мужчин. Опять же, превозносить себя перед чужими ушами приятнее, чем наедине с собой.
– А весь секрет в инъекциях из... так сказать... крови этих существ. Хотя на самом деле у них в жилах не кровь, а уникальная желеобразная субстанция. После года подобных процедур на регулярной, лучше всего ежесуточной, основе центавриты приобретают ту самую интригующую вакуумную неуязвимость. Однако им приходится продолжать делать инъекции, а это не слишком удобно в дальних полетах, если пожиратель, к примеру, скончается... Я работаю над созданием новой формулы, – пояснил новоявленный учёный и похвастался: – И добился значительного успеха! По моей технологии можно будет создать инъекцию, действие которой будет длиться не меньше тридцати суток подряд!
– Ого! – с вежливым интересом отреагировала я, продолжая изучать существо. Что-то странное чудилось в его энергетическом поле... как таковой, разум не ощущался, но что-то меня беспокоило, и, сосредоточившись, я копнула глубже.
– Да-да... однако, увы, производство потребует больших затрат, на одну такую инъекцию придется израсходовать целого пожирателя, – рассеянно добавил рептилоид, затем шагнул к силовой клетке, чтобы задернуть занавес, и бросил мне через плечо: – Можешь идти.
Я молча спрыгнула с кресла для осмотра, направилась к выходу из медотсека... и вздрогнула, когда затылка коснулось тусклое ментальное эхо-чувство:
«...плохо... больно... хотеть уйти...»
Замерев на пороге, я медленно повернула голову.
Эхо затихло. Вакуумный пожиратель безэмоционально смотрел прямо на меня, пока занавес не скрыл его за чернотой плотного материала.
Глава 11. Аукцион. День первый
Прибытие на базу космических пиратов ознаменовалось дикой тряской – последствием транспортных маневров в поясе астероидов и, соответственно, постоянно работающим силовым полем корабля, которое отталкивало от корпуса камни мельче своего размера. Их просто невозможно было избежать. Продвижение было весьма энергозатратно, но на базе можно было гарантированно подзарядиться, поэтому командир Каш держал поле включенным на сто процентов.
Всё это я разузнала в головах ночной смены, когда совершила очередную вылазку в пищеблок за относительно нормальной едой, пользуясь тем, что перестала пристёгиваться по приказу к цепи. Рабский сухой паёк из концентрированно-сублимированной дряни – куда хуже, чем из пищевого репликатора, – невозможно было есть без содрогания.
С гигиеной дела обстояли ещё хуже.
Никто не предлагал нам даже ионного душа, и приходилось обтирать себя, стуча зубами, водой из питьевого шланга. Ручками, без губок и полотенца. Мара Танн подшучивала, говоря о закаливании, а Ядхе Цин вообще, кажется, и не думала мыться. Такими темпами ее отсек вскоре обещал порадовать нас интенсивным запашком. Что касается Муй Задаки, то она ни с кем не разговаривала, и ее часто забирали обслуживать то дневную, то ночную смену, откуда она регулярно попадала в медотсек всё с тем же диагнозом «белковое отравление». В те редкие дни, когда она угрюмо сидела в своем отсеке, оттуда постоянно слышался шум работающего утилитаза.
Сегодня мне не повезло со спокойным приемом пищи.
Едва я собиралась улизнуть, как в помещение вошёл Каш и устроился за столом с неизменной для центавритов миской жирнеца. Он был задумчив, ни с кем не разговаривал, зато жрал звучно – с чавканьем и подсасыванием ускользающих с ложки желеобразных кусочков. Впрочем, другие члены команды от своего главного не отставали, превращая пищеблок в акустический филиал свинарника.
Зато в голове командира оказалось кое-что поинтересней трудностей преодоления астероидного поля. Там медленно ворочалась мыслеформа, бликуя обрывками воспоминаний о том, как...
...сигнал вип-связи прерывает скуку обыденного дежурства резким коротким звуком. Он давно ждёт этого звонка и ничуть не удивлен.
– Капитан Шохоро?
– Как выгрузишь рабынь, отправляйся обратно на Тигарден, Каш, – приказывает он. – Надо передать ручному динитошке Фи ещё парочку черных порталов. Напрямик через Демо не выйдет. Нельзя, чтобы у самок возникли вопросы, как мы там появились так быстро.
– Понял, капитан. Будет сделано, – лениво отвечает Каш.
Центаврит доволен. После этого задания его ждёт назначение на тепленькое местечко в качестве главного тигарденского контролёра за ходом экспансии и широкие полномочия в обращении с чипированными космозонками. А это значит, что он всласть потешит свои инстинкты. Хрупкая покорная земляночка и злобная рабыня Краснуха только разожгли его аппетит, и ему не терпится расширить масштабы своего развлечения.
Довольство раздувает и отчёт из медотсека о незначительных повреждениях человеческой рабыни. При мысли о том, как ее перекосит от известия, что «покровителя» не будет на аукционе, Каш с издёвкой хмыкает.
Наивным и доверчивым в космосе не место.
В свою очередь, и я беззвучно хмыкнула, а затем покинула пищеблок. Высадка вот-вот должна была начаться.
Не то, чтобы планы Каша оказались для меня новостью. Кое-какие намеки проскальзывали в его сознании и прежде, но откровенное удовольствие от своего обмана, которое он испытывал, неприятно поражало.
– Всем рабыням подняться на уровень С, – приказал голос Каша через нейроконтроллер, сопроводив мощным побуждением немедленно рвануть в указанном направлении.
Я помедлила в раздумье, а затем решительно направилась в медотсек невидимкой.
Рептилоид по обыкновению пасся возле рабочего стола, работая с реактивами, а клетка с пожирателем была прикрыта. Я бесшумно подошла к ней и остановилась возле стены, изучая панель управления. Алгоритм у нее был несложным, с минимальным набором функций – или отключить-включить немедленно, или сделать то же самое, но с отложенной по времени активацией.
Я выбрала последний вариант.
Силовые прутья должны будут отключиться ровно в тот момент, когда корабль стартует по обратному маршруту – то есть через два часа. Почему бы не очистить от пиратской сволочи хоть один микрокусочек Вселенной, раз уж есть возможность? Оголодавший вакуумный пожиратель, выбравшись из силовой клетки, в своем стремлении к свободе разъест корабль дырами не хуже, чем моль – органическую ткань... Ну и парочку центавритов употребит за компанию.
Может, наивным-доверчивым в космосе и не место, но и пиратский вирус нужно выжигать время от времени.
База космических пиратов гнездилась на одном из крупнейших астероидов близ звёздной системы Глиезе. Большая часть пиратского населения обосновалась во внутренней полой части, предоставив поверхность высшему руководству центавритов и замаскированному мини-космопорту. Из года в год космический «плавучий остров» дрейфовал в астероидном поясе, будучи надёжно скрыт от сканеров курсирующих мимо кораблей Содружества многочисленными помехами. Но даже если бы базу и сумели обнаружить, ее захват и уничтожение оказались бы делом чрезвычайной сложности.
– Где ты была?! – прошипела Мара Танн, когда я присоединилась к рабыням-космозонкам на уровне С. – Я уж думала, заездил тебя гад до смерти!
– Все нормально, – шепнула я, не сводя глаз с открывающегося шлюзового отсека.
Внутренняя часть космопорта, куда мы скатились по широкой кишке герметично-прозрачного трапа, была окружена силовым куполом. По дороге я задавалась вопросом, что за источник питает его? Ядерные реакторы давно признаны опасными и устаревшими, вся космическая транспортная система дальних полетов в Содружестве давно перешла на коллапсарные двигатели. Возможно, пиратские корабли, экспроприированные у несчастных жертв, и привнесли в мини-государство центавритов новейшие технологии, но настоящий коллапсарный реактор постоянного действия был слишком дорогим удовольствием для энергоснабжения одного-единственного астероида. И тем не менее, иных объяснений не было. Должно быть, у пиратов есть колоссальный источник доходов, если они смогли себе позволить подобное.
Из всей команды нас сопровождал только центаврит Хрык, который не дал поглазеть на космопорт и сразу же тычками погнал нас к высокоскоростному грузовому лифту. Да, и все те несколько мгновений, что мы спускались, неотрывно изучал затылок и поистрепавшийся хвост Мары Танн.
Я задела ее локтем, чтобы привлечь внимание, и выразительно повела глазами в сторону центаврита. Космозонка неторопливо обернулась и смерила нашего сопровождающего долгим изучающим взглядом, на который тот отреагировал бурной вспышкой волнения. Внешне, впрочем, это никак на нем не отразилось.
Лифт остановился. Характерный специфический запах ударил по обонянию, сообщив, что мы оказались поблизости от системы ионных очистителей.
– Топайте в тот дальний отсек, там ионные душевые для рабынь, – объявил Хрык. – Мыться всегда там будете.
Нейроконтроллер ошейника воспринял его слова как прямой приказ – значит, Каш временно настроил хозяйские браслеты на него. И впервые чужое распоряжение пришлось мне весьма по вкусу. Я устремилась к душевым с такой скоростью, что опередила всех космозонок и заняла в указанном отсеке первую попавшуюся кабинку. Конечно, ионный душ не так приятен, как водный, но сейчас главное – снова почувствовать себя чистой.
Удовольствие, правда, закончилось быстро.
– Хрык! – прогремел голос по громкой связи. – Где тебя носит?! Живо с рабынями ко мне!
Я выглянула из кабинки. Центаврит, стоявший возле переговорного устройства на стене, подобострастно ответил:
– Да, капитан Шохоро! Мы на ионно-очистительном уровне. Сейчас поднимемся.
Невесть откуда появилась молчаливая рабыня с тряпичной грудой в руках и выдала нам бесформенные черные балахоны, напоминающие фасоном мешки с прорезями для рук и головы. Облачившись в нелепые наряды, мы снова ввалились в лифт и вышли в помещении, напоминающем мостик космического корабля с системами управления и наблюдения. В капитанском кресле сидел центаврит с лицом столь насыщенного коричневого оттенка, что он напомнил мне представителя земной афроамериканской расы с ее эбеново-черной кожей. Только значительно крупнее.
– Это, что ли, бывшие подружки крошки Фи? – лениво спросил он, обводя нас внимательными, слишком маленькими для такого здоровяка, глазками.
– Только две из них, – пояснил Хрык и ткнул пальцем в спины Задаки и Цин: – Вот... эта и эта. Остальные – помехи. Фи просила с ними не церемониться.
Капитан Шохоро расхохотался, показывая красное нутро глотки и желтоватые крепкие зубы с заострёнными клыками.
– Мы ни с какими бабами не церемонимся, – хрюкнул он. – Крошке Фи давно пора это понять! Объявим аукцион сегодня же, пока у человеческой самки свежий вид. Хурон тоже приволок партию новенького товара с эллуанского корабля...
Взмахом огромной руки, да что уж там, целой лапищи, центаврит поманил меня к себе и больно ухватил за челюсть. Повернул в одну сторону, в другую, рассматривая, затем надавил, вынуждая раскрыть рот, затем пощупал грудь и хмыкнул.
– Вот чем мне нравятся человеческие, эллуанские и ясенирские самки. У них есть сиськи! Не то что у этих ящериц – космозонок и рептилоидок.
От грубых прикосновений меня начало подташнивать, но каким-то чудом я всё ещё держала лицо безэмоциональным. К сожалению, именно это и привлекло внимание капитана Шохоро.
– Сколько выдержки... – протянул он, не выпуская из захвата мою ноющую челюсть. – А где истерика?.. где крики о том, что ты свободная гражданка Содружества?.. Отвечай.
– Не гражданка... Содружества, – с трудом выдавила я. – После иммиграции мне дали гражданство Тигардена-2.
– Тем более! На Тигарден слетаются все бабы, повернутые на независимости от мужчин. Как тебе новая рокировочка власти?
– Непривычно.
– Ничего, привыкнешь... если выживешь, – хохотнул он. – Все привыкают. Посмотрим на остатки твоей выдержки после сегодняшней ночи. Хрык, отправь их пока к другим в рабский отстойник, а сам помоги Хурону с размещением покупателей. Появилось несколько новичков, присмотрись к ним...
Рабским отстойником оказался большой изолированный отсек на верхнем уровне без особых удобств: ни мебели там не было, ни хоть какого-нибудь кусочка ткани или посторонних предметов. На все помещение с двумя десятками рабынь всего один крошечный закуток с утилитазом да питьевой шланг.
Перед тем, как втолкнуть нас внутрь, Хрык сунул в руки каждой сухой питательный брикет – вот и вся еда на сутки. Мара Танн чуть задержалась, забирая свою долю из его лапищи, а я сразу прошла к дальней стене и уселась на холодный пол.
В голове была каша из хаотичных мыслей, на душе – предчувствия поганей некуда, а особенно тошно становилось из-за сожалений, что я так и не рассказала Тэймину, насколько сильны мои чувства к нему. И мучительно, до болезненной колкости сжималось сердце от осознания, что никто из моих знакомых диниту не сумеет меня выручить из центавритского рабства. Просто не успеют вычислить местонахождение пиратской базы и тем более не успеют добраться сюда вовремя физически.
Поэтому – надейся не надейся на кого-то, – а рассчитывать лучше только на свои силы.
Просторный круглый зал гудел, как гнездо гигантских шершней в форме арены. То и дело слышался рев, грубый хохот и гомон хриплых голосов на галактическом эсперанто.
Всех рабынь ещё до прибытия гостей загнали в одиночные прозрачные камеры с крошечными подиумами в центре. Там они и должны были стоять полностью обнаженными, зафиксированными во весь рост манипулятором конечностей с управлением, выведенным на пульт снаружи. Все для удобства покупателей, чтобы те смогли придать живому товару любую позу и рассмотреть тело во всех ракурсах.
Поначалу я не поняла, для чего служит подозрительная механическая штуковина, к которой меня пристегнули за руки-ноги, даже зафиксировали локти и колени. Но когда до начала аукциона в зал запустили покупателей и позволили им во всеуслышание целый час дистанционно крутить-вертеть рабынями, словно бесчувственными игрушками, понимание настигло меня в комплекте с самыми негативными эмоциями. И превалирующим чувством среди них было мрачное бешенство.
Первого кукловода – им оказался пират-рептилоид, – желающего поставить меня на четвереньки, я сгоряча так ошпарила отвращением, что он отшатнулся от меня, словно от рассадника венерических заболеваний в последней уродливой стадии. Его физиономия брезгливо исказилась, и он торопливо отошёл к соседней камере, где уже томилась враскорячку молодая эллуанка. И лишь после этого я поняла, что же сделала только что интуитивно.
Внушила ему ложные эмоции.
Других покупателей отвадить так легко не удавалось, поскольку человеческих женщин среди рабынь больше не было, и мой выставочный стенд находился на пике популярности. То ли отвращения от неожиданности поубавилось, то ли интуитивная техника ускользнула. Пришлось потерпеть несколько крайне неприятных мгновений и крутиться перед двумя следующими покупателями, повинуясь движениям механического манипулятора.
Однако к моменту появления четвертого я разобралась, что энергию эмоций нужно сразу внедрять на глубинный уровень противника, в подсознание. Чем и немедленно воспользовалась, заставляя терять пиратов интерес ко мне ещё на стадии приближения. Они подходили, немного топтались, недоуменно разглядывая мою выставленную напоказ наготу, и уходили прочь. За целый час подобных упражнений я так наловчилась, что начала проделывать всё на автомате.
Распорядитель аукциона что-то вещал там, снаружи, но стенки камеры были звуконепроницаемыми. Оно и к лучшему. Я и так могла легко представить, о чём идёт речь.
В качестве самого дорогого лота на первую пробу ожидаемо выставили меня. Беззвучная торговля шла долго. Самые активные участники – несколько центавритов, два рептилоида и неожиданно один страшно изуродованный голубокожий ясенирский отщепенец, – спорили так яростно, что чуть до драки не дошло. Я внимательно следила за ними, чувствуя себя на диво спокойной, но отнюдь не обманывалась природой своей самоуверенности. Львиная доля ее заключалась в расчете на иллюзии, но на что я без них годна?
Мой лот на первую пробу выкупил голубокожий урод, судя по тому, как он решительно направился к камере, облизывая губы и криво усмехаясь. В ближайшем рассмотрении я поняла, что он не чистокровный ясенирец – те были помельче, – а смесок. Скорее всего плод совокупления центаврита и рабыни-ясенирки, хотя обычно от центавритов рождались только центавриты. Что ж, тут, вероятно, произошел неожиданный генетический фокус природы.
Странный голубокожий центаврит не стал тратить время на разглядывание и ощупывание. Открыл прозрачную камеру и приказал:
– Пошла за мной!
Уже привычно изображая деревянную походку контролируемой рабыни, я последовала за хозяином-однодневкой. Идти голышом под пристальными мужскими взглядами было неловко, но, увы, балахоны у всех рабынь отобрали... По дороге высмотрела Мару Танн. Ее лот выставили следующим, и Хрык принял в торгах активное участие. Пока что он лидировал, успев повысить цену дважды.
Как оказалось, на аукционе пользовались бартером – выставляли в качестве оплаты захваченный в преступных рейдах большой и малый транспорт, орудие, драгоценности, рабский опт. Допускались и бартерные кредиты – центавриты брали обязательства в течение определенного срока захватить какой-нибудь корабль и передать его со всем содержимым кураторам аукциона.
Пока голубокожий торопился попасть в жилой сектор пиратской базы, я изучала сразу две вещи: содержимое его не слишком извилистых мозгов и планировку уровня, на котором мы вышли. Всё казалось однотипным – главный коридор с лифтом посередине и множество перпендикулярных к нему мелких прямых ответвлений. Что касается мозгов, то в них мелькал один примитив – секс, жратва и жуткое желание набить морду нескольким центавритам, которые пристрастились насмешничать над голубым цветом кожи.
Жилой отсек, в который мы вошли, оказался настолько тесным и маленьким, что там едва могли разминуться двое. С правой стороны к стене крепился откидной стол и одноместное сиденье, а с левой стороны – аналогичной конструкции незаправленная койка с грязным бельем. Система хранения вещей располагалась над головой в виде полупустых настенных стеллажей.
После приключения с куда более мозговитым командиром центавритов справиться с голубокожим не составило труда. Едва мы оказались внутри, он развернулся, жадно протягивая руки, уже весь во власти собственных похотливых фантазий... и я передала ему противно попахивающую подушку, одновременно транслируя иллюзию покорно стоящей рабыни, а сама полезла наверх обшаривать полки в поисках аптечки.
К моему разочарованию, ее тут и не было – так, жалкий пакетик с обезболивающими и противовоспалительными средствами.
Все, что было дальше, почти один в один повторяло сексуальные подвиги Каша, только поведение голубокожего было намного агрессивнее. Он мял подушку с такой силой, что у меня реальной остались бы обширные гематомы, а движения массивного органа, таранящего воздух, неизбежно причинили бы травмы – при таких размерах, да без прелюдии. Осознав это, я беззвучно выругалась. Придется самой себе хотя бы синяков понаставить для достоверности.
Время шло.
Голубокожий развлекался, а я с усилием держала контроль над иллюзией и тихо шипела, выкручивая себе кожу. Пару раз приложилась нежными местами о стену и решила, что этого достаточно для общего впечатления.
Наконец крупное пыхтящее тело на койке сыто перевернулось на спину и без тени жалости «спихнуло» иллюзорную рабыню на пол.
– Вали в медотсек, – велел голубокожий и почти сразу захрапел, не сомневаясь в исполнении своего приказа.
В целом он был прав, в медотсек мне так и так придется идти для отчётности. Но прежде я воспользовалась его сонливостью и усилила ее до такой степени, что организм ясенирца-центаврита вообразил, что не спал суток двое, не меньше.
Меня беспокоило, как там Мара Танн. Она, конечно, девушка сильная, но и у нее есть пределы стойкости.
Компьютерная система в личном отсеке была установлена прямо в стене и легко запустилась безо всяких паролей. Пользоваться внешним галанетом я не рискнула, а вот по внутренней сети пошарила. Нашла чат аукциона, просмотрела сообщения и выяснила, что Мару Танн на первую пробу выкупил-таки Хрык за всю свою долю от последнего рейда, в числе которого значился небольшой космический челнок.
Отсек Хрыка находился на этом же уровне, неподалеку, и я решила на свой страх и риск заглянуть туда, чтобы хоть как-то облегчить участь единственной космозонки, к которой питала симпатию.
Однако в помощи Мара Танн определенно не нуждалась.
Двери жилых отсеков были тонкими, но с нулевой слышимостью из-за отличной звукоизоляции. Однако для меня это не стало проблемой. Стоило приблизиться к отсеку, который я определила по номеру в соседнем ответвлении коридоров от места обитания голубокожего, как ментальное поле сообщило в мельчайших подробностях о происходящем внутри.
Хрык млел. По-настоящему млел в руках рабыни, с которой только что заключил договоренность: она исполняет его тайные виктимные желания, позорные для центавритов, и молчит об этом, а он выкупает ее в полноценную собственность. В итоге Мара Танн оказалась в привычной стихии. Перед ней распростерся на койке покорный мужчина, которого она от души лупила гибким прутом для прочистки питьевого шланга. А каменным центавритским ягодицам подобное обращение было всё равно что игривая щекотка.
Эта экстравагантная парочка только-только приступила к прелюдии, и я поспешила убраться прочь.
Нейроконтроллер настойчиво транслировал через оборванные жгутики, что мне следует немедленно подняться двумя уровнями выше и найти там медотсек. Лифт я проигнорировала – хотелось разузнать об обстановке побольше, – и направилась к аварийному лестничному пролету, который пронизывал всю пиратскую базу сверху донизу. Им совершенно точно никто не пользовался, судя по толстому слою светло-серой пыли.
На покинутом мною жилом уровне с внутренней стены лестничного пролета значились цифры «-96», а медотсек, получается, находился на девяносто четвертом, исходя из обратной к поверхности нумерации. Из любознательности и желания попутно согреться я поднялась до минус девяностого уровня, зябко ежась от сквозняка, гуляющего тут усилиями вентиляционной системы. По голому телу волнами пробегали мурашки, а ступни заледенели так, что почти не ощущали прикосновения к ребристому металлическому полу.
Эдак и серьезно простыть можно.
На пролете перед дверью девяностого этажа я остановилась, чтобы как следует размяться и согреться. Поприседала, помахала руками и ногами, пока пальцы не защипало от прилившей к ним горячей крови... и замерла при звуке голосов по ту сторону стены.
– Сегодняшняя партия на треть бракованная оказалась, – ворчливо говорил грубый центавритский голос. – Плохо чипирование перенесла. Иммунитет слабый, как у старушек с некромутациями...
– Эллуанки все такие, – заметил другой. – Слабачки. Хуже только люди.
– Говорят, на аукционе человеческую самку выставили. Давай завтра на группу ее выкупим?
– Да она квелая будет, какой интерес...
– Не скажи. Главное, что не в состоянии мяса. Это будет уже нашим правом.
– Не-а, лучше строптивую космозонку взять. Знаешь, как их весело группой объезжать? Как-то однажды я видел, как... эй! – вдруг заорал центаврит сквозь характерный звук запнувшихся обо что-то ботинок. – Опять этот больной кыщони по ногами путается! Пшёл отседова!
Раздался шустрый топоток, царапанье лапок по стене и в вентиляционном отверстии под потолком с моей стороны показалось... крошечное человекоподобное личико, как у мартышки с габаритами большого паука, вроде аранеоморфного скакунчика. Или размером с крупного домашнего таракана.
– Давно пора глобальную зачистку провести, – не успокаивался рычащий голос. – Эти гады уже не только на свалке расплодились, но теперь ещё в техпомещениях и вентсистеме. А у нас тут даже не жилой уровень, а высокотехнологичный! Тут чистенько должно быть и без бардака.
– Заяву капитану накатай... – посоветовал ленивый собеседник раздражённого центаврита.
Постепенно звуки их шагов затихли. Я посмотрела наверх, чтобы отследить, куда делся загадочный кыщони, и увидела в углу на потолке сразу пять пар блестящих круглых глаз-пуговок. Дружное ворчание свидетельствовало о том, что мое вторжение на заброшенные лестничные пролеты им определенно не понравилось. Существа эти были абсолютно незнакомым мне подвидом животных, живущих колониями – что и было заметно по тому, как сплоченно они держались. Внешне очень походили на крошечных обезьянок, но только не повадками. Опасными они не казались, и я просто перестала обращать на них внимание.
На девяностом уровне – высокотехнологическом, как назвал его неизвестный центаврит, – повсюду были установлены камеры. Расстроившись, я продолжила исследовать уровни, поднявшись ещё на десяток лестничных пролетов выше, но там были спрошные технические зоны, вроде систем водоснабжения, вентиляции и робототехники. Ни следа пищеблока, найти который настойчиво подталкивал меня пустой желудок.
Утомившись, я спустилась на минус девяносто четвертый уровень и направилась в медотсек. Всё это время стайка кыщони с любопытством следовала за мной по стенам и потолку, передвигаясь каким-то странным паучьим способом. На обратном пути они бросили эту затею и всей командой направились по своим делам на нижние уровни, смешно виляя мохнатыми задами.
– Кто это тут у нас? – проскрипел низкий хриплый голос, едва я шагнула в помещение, озаренное ослепительным белым светом.
В местной улучшенной версии медотсека сидел за высокой металлической стойкой престарелый центаврит – первый представитель этой расы столь почтенного возраста. Он был тощим, как сушёная вобла, без следа былых мышц, настоящий скелет гигантских размеров. Коричневая кожа свисала с его скул морщинистыми складками, но глаза смотрели остро и внимательно.
– Ну так что? – продолжил он, глядя на меня сквозь окуляр какого-то странного приспособления, похожего на оборудование для проверки зрения на астигматизм. – Человеческая крошка, живёхонькая и здоровёхонькая!.. Что с тобой делали, девочка? Медитировали издалека с рукой на члене, как на голограмму с частной порнолинии галанета?
Я похолодела. Он что, по старости стал ментально невосприимчивым к иллюзиям? Саботажные синяки и гематомы он воспринял как должное, и при этом старческий разум был словно бессмысленной дырой в пространстве, от которой веяло пустотой. Ни единой мысли, ни мало-мальски внятной эмоции от него не исходило.
