Текст книги "Рука, кормящая тебя"

Автор книги: Эй. Джи. Рич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

На следующий день я поехала в Бостон первым же утренним поездом.

* * *

Бар «У Кларка» был закрыт. Не в утренние часы, а вообще. Навсегда. В окне стояла табличка «Сдается в аренду». Я не помнила, что она мне написала: мы встретимся в баре или у бара, но когда я увидела табличку, в памяти ясно всплыло, что у бара. Я стояла там полчаса. Почему? По той же самой причине, по которой я долго ходила туда-сюда по улице Сент-Урбе в поисках ресторана с любимым омлетом Беннетта. Приметив на углу полицейского, я двинулась было к нему и только потом сообразила, что не знаю, о чем его спрашивать. Я даже не знала, как звали ту женщину; знала только, что она работала в полиции и была влюблена в того же мужчину, что и я.

Может, она передумала со мной встречаться? Мне казалось, она смелая женщина, ведь она не побоялась разместить пост на сайте, и к тому же она работала в полиции. Может быть, у нее возникли какие-то неожиданные срочные дела? Мы не обменялись телефонными номерами. Я написала ей по электронной почте, что буду ждать ее в кофейне, тут же на Атлантик-авеню, почти напротив закрытого бара. В кофейне я села у окна, чтобы видеть вход в бар. После третьей чашки кофе стало ясно, что ждать бесполезно. Я решила дойти до ближайшего полицейского участка, где, как я рассудила, она работает. В посте на Lovefraud она писала, что работает в отделе анализа отчетов о происшествиях. Даже если этот отдел находится где-нибудь в другом месте, в полицейском участке мне все подскажут. Я привезла с собой фотографию Беннетта – ту самую, которую не забрали ребята из службы очистки. Правда, себя я отрезала и взяла только ту половину, где был Беннетт.

Полицейский участок располагался в десяти кварталах от вокзала, в большом кирпичном здании, которое раньше, возможно, служило сиротским приютом или библиотекой. По сравнению с нашим бруклинским полицейским участком, мимо которого я проходила почти каждый день по дороге к метро, это был настоящий дворец.

Сержант в приемной был занят. На него наседала пожилая дама, требующая, чтобы ей немедленно сообщили, куда увезли ее сына. Я дождалась, пока сержант не успокоит женщину и не усадит ее на стул.

– Думаю, вы сможете мне помочь, – сказала я решительным, властным тоном, который специально освоила для профессиональных бесед как с полицией, так и с преступниками. – Я из Нью-Йорка, из Колледжа уголовного права. У меня назначена встреча с вашим аналитиком отчетов о происшествиях. Не подскажете, как мне ее найти?

– Его, не ее. На втором этаже. Но вы должны предъявить документ.

Я показала ему пропуск в колледж, который одновременно служил и удостоверением учащегося, и сказала, что ищу женщину.

– Теперь наш аналитик – Джеральд Маркс. Вы же не имеете в виду Сьюзен Рорк?

– Возможно, как раз ее. Я понимаю, это прозвучит странно, но я не знаю имени женщины, с которой должна встретиться. Знаю только, что она работает аналитиком отчетов о происшествиях в полицейском участке, ближайшем к тому месту, где у нас была назначена встреча. Вы не подскажете, где мне найти эту Сьюзен Рорк?

– Мисс, мне жаль вас огорчать, но Сьюзен умерла полтора месяца назад.

– Женщина, которую я ищу, уволилась с работы, уехала в Нью-Йорк, а потом вернулась обратно. Этим летом.

– Сьюзен увольнялась, да. А потом снова устроилась к нам. Но проработала очень недолго, ее убили.

– Вы сказали, она умерла. Ее убили?

– Мисс, я не могу посвящать вас в детали ведущегося расследования.

Я быстро подсчитала в уме. Получалось, она умерла вскоре после того, как разместила пост на Lovefraud, если это и вправду была Сьюзен Рорк. Я сказала сержанту, что хочу поговорить с кем-нибудь из его коллег.

Он включил интерком и сказал в трубку:

– Можете спуститься в приемную?

Через пару минут к нам подошел молодой человек, одетый так, словно приехал на работу на скейтборде. Он поздоровался и представился детективом Хоумсом.

– Она спрашивает о Сьюзен Рорк, – сказал сержант.

– Вероятно, о ней, да, – сказала я и объяснила всю ситуацию еще раз.

– Что вам известно об этом расследовании?

– Ничего, кроме того, что Сьюзен Рорк, возможно, знала этого человека.

Я показала ему фотографию Беннетта.

– Откуда у вас этот снимок? – спросил он.

Я сразу почувствовала, что детектив знает Беннетта в лицо. Я почувствовала, что сейчас мне станет известно что-то такое, чего мне не хочется знать.

– Сьюзен Рорк была в отношениях с этим мужчиной? – спросила я.

– Я как раз занимаюсь расследованием, – сказал он. – Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

– Он был моим женихом.

– Как его зовут?

– Я думала, вы мне скажете, – проговорила я.

– Вы не подниметесь ко мне в кабинет? – спросил он. – Хочу показать вам несколько фотографий.

Пока мы поднимались по лестнице, я угрюмо молчала. Мне было плохо, по-настоящему плохо. Я разрывалась между растерянностью и стыдом. Мне было стыдно и больно, что я так ужасно ошиблась в человеке, которого любила.

Письменный стол детектива Хоумса оказался на удивление аккуратным. На нем лежала лишь невысокая стопка папок, одну из которых он открыл после того, как предложил мне сесть. В папке была фотография женщины – весьма привлекательной, примерно моего возраста, с одноглазым джек-рассел-терьером на коленях.

– Вы знаете эту женщину?

– Как я понимаю, это Сьюзен Рорк. Но я никогда ее раньше не видела.

Он показал мне еще одну фотографию. На этом снимке Сьюзен радостно улыбалась на фоне солнечного горного пейзажа. Ее голова лежала на плече Беннетта.

– Это тот самый мужчина, который, как вы утверждаете, был вашим женихом?

– Как она умерла?

– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.

Меня то мутило, то вдруг охватывало непрошибаемое спокойствие.

– Можно мне воды?

Когда была сделана эта фотография? До того, как я встретила Беннетта? Детектив Хоумс поднялся из-за стола, подошел к кулеру, налил воды в бумажный стаканчик и протянул его мне.

– Когда была сделана эта фотография? – спросила я, допив воду.

– А когда была сделана ваша?

– Вы его подозреваете?

– Я вас очень прошу, ответьте на мой вопрос.

– Хорошо. Моя фотография была сделана в Мэне, примерно за месяц до того, как его убили.

– Его убили?

– Может быть, вы об этом читали. Его загрызли собаки. Я обнаружила тело.

– Это было в Нью-Йорке, – сказал он.

– В Бруклине. 27 августа.

– Я не знал, что это тот, кого мы ищем.

Он извинился и поднял телефонную трубку. Как я поняла, он собирался сразу же передать информацию начальству. У меня кружилась голова. Они считают, что Беннетт – убийца?

Повесив трубку, детектив вручил мне свою визитную карточку и сказал, что мы будем держать связь.

– Как мне с вами связаться? – спросил он.

Я дала ему номер мобильного телефона и адрес электронной почты. Потом открыла сумку, достала распечатку писем с Lovefraud и передала детективу.

– Думаю, вам надо это увидеть.

Я дождалась, пока он закончит читать, и спросила, как умерла Сьюзен Рорк.

– Выпала из окна на третьем этаже в приюте для бездомных, где она работала волонтером. У нас есть основания полагать, что ее столкнули.

– Какие основания?

– Она сопротивлялась. На оконной раме были царапины.

– Вы полагаете, что ее столкнул Беннетт?

– Нам он известен под другим именем.

– Но мне вы его не сообщите, так?

– Я могу сделать копию вашего снимка? – спросил он.

Я отдала ему обрезанную фотографию, а когда он вернул ее мне, я вдруг поняла, что не могу на нее смотреть. Засунула фото между двумя картонками, которые взяла, чтобы не помять его в рюкзаке. Но на этот раз я не стала убирать фотографию в отдельный кармашек, а кинула прямо в рюкзак, к остальному ненужному хламу, который зачем-то таскала с собой: косметика, которой я никогда не пользовалась, ручки с закончившимися чернилами, недоеденный диетический батончик-мюсли, заключавший в себе больше калорий, чем «Милки Уэй», которого мне действительно хотелось.

Когда я вышла на улицу, меня удивило, что там все осталось по-прежнему. Жизнь продолжалась и после всего, что я сейчас узнала. И только я себя чувствовала выпавшей из жизни. Никогда прежде мне не было так одиноко. Как будто новое знание отделило меня от всего остального мира.

Кто-то другой на моем месте пошел бы в бар. А мне хотелось совсем иного. Я представила, как качу маленькую тележку, нагруженную простынями и полотенцами, ароматизаторами и стиральными порошками. Я качу свою маленькую тележку в ближайшую к дому прачечную-автомат. Я загружаю белье в машину и спрашиваю у хозяина прачечной, когда добавлять кондиционер. Вот чего мне хотелось. Задавать простые вопросы и получать простые ответы. Мне хотелось сидеть на пластмассовом стуле и наблюдать, как мое белье крутится в барабане и становится чистым. Мне хотелось сложить белье, теплое после сушилки, в аккуратные стопки, и вернуться домой, катя свою маленькую тележку – подтверждение, что я еще помню, как все бывает в нормальной жизни, и способна справляться с житейскими мелочами, и даже делать свой крошечный мир чуточку лучше.

Получается, мои собаки меня спасли?

* * *

Где был Беннетт полтора месяца назад, когда убили Сьюзен Рорк?

Уже в поезде, шедшем обратно в Нью-Йорк, я проверила календарь у себя в телефоне и убедилась, что была права: в этот день мы с Беннеттом встречались в Олд-Орчард-Бич, в старой «викторианской» гостинице на берегу океана, у самого пирса.

Сьюзен убили в пятницу. От Бостона до Олд-Орчард-Бич – два часа езды на машине. Мог ли Беннетт выбросить Сьюзен из окна, а потом взять машину в прокате и примчаться на морской курорт, чтобы провести романтические выходные со мной? Когда он приехал, я уже ждала его в гостинице. Интересно, когда он купил белые розы, которые мне преподнес? Он поцеловал меня, как обычно, и спросил, где здесь можно выпить. Я сказала, что в гостинице подают вино в каминном зале, а Беннетт ответил, что ему хочется выпить по-настоящему. Помню, я удивилась. Беннетт сообщил, что сначала ему надо в душ и переодеться. Сказал, что выехал из Монреаля в девять утра и провел за рулем шесть часов. Так что его желание принять душ было вполне объяснимым. Он пребывал в приподнятом настроении и был со мной предупредителен и внимателен. У него разыгрался аппетит; на ужин мы заказали омара. И, конечно же, мы занимались любовью. Были ли на нем какие-то царапины? Как яростно сопротивлялась Сьюзен? Потом он настоял, чтобы мы прогулялись у моря при лунном свете, хотя на улице было довольно прохладно. Мы шли по набережной, почти пустынной в такой поздний час и в такой холод. Мимо прошли два канадца, говорившие по-французски, и я спросила Беннетта, о чем они говорили. Он сказал, что они предвкушают завтрашний матч Кубка Стэнли между «Кленовыми листьями» и «Монреальцами». Вспомнив свои тщетные поиски дома Беннетта в Монреале, я вдруг усомнилась, что он вообще говорил по-французски. Я погуглила расписание матчей канадской хоккейной лиги и обнаружила, что «Монреальцы» не участвуют в Кубке Стэнли.

Уже потом, в номере, когда Беннетт снял брюки, я заметила большой синяк у него на ноге. Я спросила, откуда синяк, и он ответил, что ударился, когда помогал таскать оборудование музыкантам одной из своих групп. Тех самых групп, с которыми он не работал.

В ту ночь я, как обычно, легла на правой половине кровати. Левая примыкала к стене, и Беннетт знал, что я с детства боялась спать у стены и провалиться сквозь нее в другой мир. Когда я уже засыпала в его объятиях, он прошептал: «Если ты меня любишь, ты ляжешь спать у стенки». А если бы я отказалась? Что бы он со мной сделал? Следующим утром… нет, мне не хотелось вспоминать, как мы занимались любовью. В свете того, что я узнала в Бостоне, это было омерзительно. И все же в тот раз он, как мне казалось, держал меня за руку всю ночь. Когда я проснулась, он по-прежнему держал меня за руку.

Поезд прибыл в Нью-Йорк в первом часу ночи. Я ужасно устала, но спать не хотелось. Приехав домой, я сразу вышла в Интернет и стала искать информацию о гибели Сьюзен Рорк. Я читала все новости в хронологическом порядке.

Сьюзен Рорк было тридцать пять лет. Она служила в отделе анализа отчетов о происшествиях в бостонском полицейском управлении и раз в неделю работала волонтером в приюте для бездомных в Южном Бостоне. Сначала ее смерть сочли несчастным случаем. Мисс Рорк чинила неисправные оконные жалюзи в комнате на третьем этаже. Она как-то долго не возвращалась, и ее коллеги забеспокоились. Тело мисс Рорк обнаружили в переулке за зданием приюта. В полиции посчитали, что мисс Рорк выпала из окна и умерла от удара о землю. В более поздних статьях появились сообщения, что полиция расследует этот случай как возможное убийство. Они искали бездомного мужчину, который в тот день ночевал в приюте. По утверждению очевидцев, вечером у него вышла ссора с мисс Рорк. Мужчину нашли, допросили и отпустили, убедившись в его невиновности. Однако полиция все еще не исключает возможность убийства, расследование продолжается.

Потом я пошла на Facebook. Фотография на профиле Сьюзен была та же самая, какую мне показывал детектив: с одноглазым джек-рассел-терьером на коленях. Интересно, что стало с собакой. Я прокрутила посты Сьюзен за последние два-три месяца и нашла фотографию ее левой руки с растопыренными пальцами. На безымянном красовалось обручальное кольцо с бриллиантом. Само кольцо то ли платиновое, то ли из белого золота. Бриллиант старомодной огранки «маркиз» весом примерно в один карат. Комментарии под постом не поражали разнообразием: «Когда ты нас уже познакомишь со своим избранником?»

Я не поленилась подойти к комоду и достать из верхнего ящика маленькую кожаную коробочку, выложенную изнутри бархатом. В ней лежало кольцо, которое мне подарил Беннетт, – точно такое же, как у Сьюзен. У меня было сильное искушение выбросить его на помойку, но потом я подумала, что это – вещественное доказательство. Подтверждение, что я тоже вхожу в скорбный клуб обманутых женщин. Но если и меня, и Сьюзен одурачил один и тот же мужчина, то в нашем клубе есть еще одна женщина. Та, которая написала мне на Lovefraud, притворившись Сьюзен Рорк. Даже она подозревала, что она такая не одна. И если нас уже трое, то где гарантия, что нет четвертой? И пятой?

Я открыла Lovefraud и написала той, третьей, женщине:

Кто вы? Зачем выдаете себя за Сьюзен Рорк? Почему вы считаете, что человек, которого вы знали как «Питера», обманывал и других женщин? Я вам поверила и приехала на встречу, а там обнаружила, что Сьюзен Рорк, за которую вы себя выдаете, была убита полтора месяца назад. У меня есть информация о человеке, известном мне как «Беннетт», которая может быть вам интересна. Я ничего не выдумываю, не пытаюсь вас обмануть. Все очень серьезно. Не знаю, почему вы не захотели со мной встречаться, но если вы боитесь его, то бояться не надо. Надеюсь на скорый ответ.

Впервые за несколько недель мне страшно захотелось настоящей, здоровой пищи. Я прошла пару кварталов до гриль-бара «Чемпс». Они открываются в шесть утра. Как обычно, я оказалась единственной посетительницей без татуировок на руках и ногах. Бармен и официанты были приветливы и неизменно бодры. Я села в отдельной кабинке, под старой, пятидесятых годов, жестяной вывеской на стене, и заказала двойную порцию омлета с тофу и специями и жареные бананы. В кофе я положила настоящий тростниковый сахар. Когда я высматривала официанта, чтобы заказать второй кофе, увидела, как в бар вошел смутно знакомый мужчина в велосипедном шлеме. Я узнала его не сразу – только когда он снял шлем и я увидела его волосы. Маккензи, мой адвокат. Он был в футболке в пятнах от пота и черных велосипедных шортах.

Заглянув в мою тарелку, он сказал:

– Я очень расстроюсь, если это была последняя порция бананов.

– Вас угостить? – Я указала глазами на пустое сиденье напротив.

Он сел за мой столик в кабинке и, не глядя в меню, заказал то же, что и я. А пока дожидался заказа, ухватил с моей тарелки кусочек банана.

– Я, можно сказать, на них жил, когда работал в Пуэрто-Рико.

– А когда это было? – спросила я.

– Лет пятнадцать назад. Я представлял интересы коня на Вьекесе. Фермер, живший неподалеку от ядерного полигона, заметил, что его племенной жеребец больше не выполняет обязанностей производителя. Мы отсудили немалую сумму в пользу фермера и коня.

Я отсалютовала ему чашкой с кофе.

– Вы уже назначили день для тестирования темперамента? – спросил он.

– В следующую пятницу, в Статен-Айленде.

– Отлично. Желаю удачи.

Ему принесли еду, а я поспешила сменить тему разговора, чтобы он не думал, что я пригласила его за свой столик исключительно ради того, чтобы получить дополнительную юридическую консультацию.

– На Вьекесе я никогда не бывала, – сказала я. – Только видела издалека, с Сент-Томаса.

– Люблю Виргинские острова. А что вы делали на Сент-Томасе?

– Я всегда провожу там свой отпуск. Плаваю с аквалангом и каждый раз забираю по две-три «мусорных» собаки. – Заметив недоуменный взгляд Маккензи, я пояснила: – На острове много бездомных собак, они живут тем, что находят в мусорных баках. Я работаю волонтером в одной некоммерческой организации, которая занимается пристраиванием бездомных островных собак на материке.

– И как там плавается с аквалангом?

– Рифы гибнут. Каждый раз, когда с круизного судна в море сигает по две тысячи туристов, обмазанных кремом от загара, кораллы выцветают и умирают. Я всегда говорю себе: как мне повезло, что еще удалось застать рифы, пока они не исчезли совсем. Вы когда-нибудь плавали с аквалангом на Вьекесе?

– Так, немножко.

– Это просто волшебно, скажите! Когда плывешь по каньонам кораллов. Какие цвета! Вы когда-нибудь плавали под водой ночью, когда раскрываются мягкие кораллы? Как будто плывешь сквозь розовый сад с одним только фонариком. А какие там рыбы! За вами когда-нибудь увязывался косяк синих хирургов? Вы видели, как они поворачиваются все разом и переливаются всеми цветами радуги?

Маккензи отложил вилку, хотя еще не доел бананы. У меня было стойкое ощущение, что я ляпнула что-то не то.

– Позвольте мне угостить вас завтраком, – сказал он и полез в карман за деньгами.

Я не стала отказываться, просто сказала «спасибо», а Маккензи сказал, что ему надо ехать – отвезти документы в городской суд.

– На велосипеде?

– Охранники думают, что я курьер, и мне не приходится подниматься и вести светские беседы.

В окно мне было видно, как он уселся на велосипед и поехал в сторону Уильямсбергского моста.

Я доела его бананы, поблагодарила официанта и вернулась домой. Но прежде чем идти на Lovefraud проверять, нет ли ответа на мое последнее сообщение, я набрала в Google «Лоуренс Маккензи». Я мельком просмотрела страницы о его профессиональных успехах, а потом мне попалась статья, от которой мне стало плохо. Пять лет назад Маккензи с женой поехали на остров Вьекес нырять с аквалангом, и во время одного из погружений жена вдруг пропала. Ее отнесло от остальной группы на подъеме сквозь необычно сильное морское течение. Жену Маккензи нашли через несколько минут. Она была без сознания. Дрейфовала вниз лицом, с частично надутым жилетом-компенсатором и пустыми воздушными баллонами.

Спасти ее не удалось.

* * *

Вероятность, что тебя поразит молнией, в США составляет один к шестистам тысячам. Вероятность погибнуть от молнии в шесть раз выше, чем вероятность, что тебя до смерти искусает собака. Коровы убивают людей в четыре раза чаще, чем собаки.

Я приехала в Статен-Айленд и подошла к воротам сооружения, напоминавшего конный манеж. Я ждала, когда инструктор выведет Тучку на первый этап испытаний для тестирования темперамента, и вдруг увидела Билли, которая шла через стоянку. Я звонила ей несколько раз, спрашивала о моих собаках. Билли помахала мне рукой.

– Ты проводишь тестирование? – спросила я.

– Нет, я просто приехала поболеть за собачек.

Мне как-то совсем не понравилось ее бодрое воодушевление. Уж не была ли она из тех, кто упивается чужим горем?

Раньше я видела Билли только в собачьем приюте, где обстановка сбивает все ощущения, и только теперь поняла, какая она привлекательная и фигуристая. Она была в облегающих джинсах и высоких светло-коричневых ботинках. Хотя на улице было прохладно, Билли даже не застегнула свою хлопчатобумажную куртку, под которой виднелась обтягивающая футболка из серии, выпущенной одной из общественных организаций по защите животных, – футболка с надписью «Отдамся в хорошие руки». У меня была точно такая же, но я никогда не решалась ее надеть.

– Не думала, что ты придешь, – заметила я.

– Я здесь часто бываю. Жаль, что у нас не проводят такое тестирование для людей.

Она провела меня за невысокую перегородку, откуда мы могли наблюдать за происходящим, а нас самих не было видно. Билли сказала, что наше присутствие будет отвлекать Тучку.

– У меня для тебя сюрприз, – прошептала она, когда женщина-инструктор вывела на манеж Тучку на коротком поводке. – Увидишь.

Инструктор подвела Тучку к четырем судьям: трем женщинам в возрасте и мужчине лет тридцати с небольшим. Тучка искренне радовалась, что ее вывели на улицу, и я боялась, что свежий воздух и солнечный свет будут ее отвлекать.

Билли сказала, что в первой части тестирования проверяют реакцию на чужих. Сначала мы наблюдали, как к Тучке приблизился «нейтральный» незнакомец. Он подошел, остановился и пожелал инструктору доброго утра. Тучка никак не среагировала. Потом к ним радостно и энергично подскочил незнакомец «дружелюбный». Сказал что-то ласковое Тучке и погладил ее по голове. Тучка завиляла хвостом и облизала человеку руку. Третий незнакомец изображал пьяного: еле стоял на ногах, размахивал руками и говорил громким, возбужденным голосом.

Билли наклонилась поближе ко мне:

– Они смотрят, можно ли спровоцировать ее на агрессию, резкое неприятие или панику.

– На месте Тучки я бы спровоцировалась на все разом.

– После всего, что тебе довелось пережить, я бы тоже.

Но Тучка была молодцом. Не поддалась на провокации.

Инструктор медленно повела Тучку по периметру манежа мимо крошечных будочек, похожих на охотничьи засидки. Из каждой из них доносились какие-то резкие провокационные звуки: звон монет, которые трясут в жестяной банке, внезапный хлопок раскрывающегося зонта. Тучка испуганно подскочила на месте и спряталась за спину инструктора.

– На тесте с зонтом срезаются чаще всего. Предполагается, что собака должна проявить сдержанное любопытство и пойти дальше.

– Но она всегда боялась зонтов. Ведь они это учтут?

– Этот тест ничего не решает, если она хорошо пройдет все остальные. И потом, испугаться и спрятаться – это лучше, чем проявить агрессию.

Когда Тучка отлично прошла тест с огнестрельным оружием – рядом с ней выстрелили холостым патроном, – судьи подняли вверх большие пальцы. Вики Херн, философ и дрессировщица собак, писала о том, «что скрывается за иллюзией злобы». Тучка – крупная собака с внушительной пастью. Измазанная в крови, она производила впечатление злобного и агрессивного зверя, но это была лишь иллюзия, за которой скрывался страх.

Мне сразу сказали, что мне не дадут повидаться с Тучкой по окончании тестирования, и я уже собиралась прощаться с Билли, как вдруг увидела, что та же самая инструктор вывела на манеж Джорджа.

Я удивленно взглянула на Билли, и та улыбнулась:

– Сюрприз.

– Кто тебе разрешил привести Джорджа?

– Я уверена: он никакой не убийца.

– Жалко, что ты ничего не решаешь.

Джордж проходил те же тесты, что и Тучка: нейтральный, дружелюбный и агрессивно настроенный незнакомец, звон монет, хлопок раскрывающегося зонта. Его ничто не отвлекало, он безоговорочно слушался инструктора. Он всегда был послушным, всегда хотел нравиться, всегда стремился угодить. Вспомнив об этом, я почему-то вспомнила и о том, что Беннетт выбросил женщину из окна. Что же он сделал с собаками?! Сейчас у Джорджа заметно торчали ребра, как и в тот день, когда я впервые увидела его в приюте; ребра собаки должны прощупываться через кожу, но их не должно быть видно. Собственно, отчасти еще и поэтому я решила забрать его домой. Это такая огромная радость: просто накормить голодного пса.

Но выстрел его напугал.

Он рванулся бежать, однако инструктор резко дернула поводок и заставила Джорджа вернуться к ней.

– Он слышал, как застрелили Честера, – пояснила я. – Наверное, надо сказать судьям?

– Это, в общем-то, не такая уж редкая реакция, – ответила Билли. – Четвертого июля теряется больше собак, чем в любой другой день в году. Они убегают, потому что пугаются фейерверков.

Инструктору понадобилось не больше двух минут, чтобы успокоить Джорджа. Она наконец заставила его сесть и сказала, что он хороший мальчик. Даже с такого расстояния мне было видно, что он облизал руку инструктора. Потом он совершенно спокойно прошел мимо листа хрустящего целлофана, но категорически отказался переходить через металлическую решетку, лежавшую на земле. Он встал как вкопанный и не желал идти дальше. Инструктор потянула за поводок, и мне было слышно, как Джордж зарычал.

– Черт, – сказала я. – У него лапы больные. Он провел несколько лет в сырой клетке. Эти люди вообще понимают, что бывают разные обстоятельства?

Я расплакалась. Скорее из-за абсурда всей ситуации: я защищала свою собаку – собаку, убившую человека. Может быть, Беннетт пытался протащить Джорджа по вделанной в пол решетке отопления? Бред, конечно. Но я пыталась понять, что произошло, и хваталась за любое, даже самое безумное объяснение.

Билли приобняла меня за плечи:

– Подожди. Это еще не конец.

Когда все закончилось, судьи объявили, что Джорджу надо будет пройти тестирование еще раз, через несколько дней. Я совершенно обессилела от волнения и беспокойства. Билли спросила, завтракала ли я сегодня, и когда я ответила, что нет, предложила зайти в кафе неподалеку, где подавали паршивый кофе, но зато совершенно роскошные блинчики. Она была на машине и предложила меня подвезти.

Если учесть, сколько времени Билли проводит в собачьем приюте, кожаные сидения в ее «Вольво» были на удивление чистыми, без единой собачьей шерстинки, – в отличие от моего кожаного дивана, который мне приходилось накрывать покрывалом, когда приезжал Беннетт.

– Спасибо за Джорджа, – сказала я.

Кафе было совсем не похоже на «Чемпс». Татуировки персонала не отличались оригинальностью: армейские тату стандартного образца и «ЛЮБОВЬ» в сердечке. Но блинчики там готовили самые что ни на есть настоящие. Я заказала большую порцию с шоколадной крошкой и взбитыми сливками. Билли взяла только кофе.

После смерти Кэти у меня не было близких подруг, с кем можно было бы поделиться всем накопившимся на душе. И хотя я едва знала Билли, я рассказала ей все. О Беннете, о его вранье. Я говорила и говорила и никак не могла остановиться. Меня как будто несло. Я выложила всю нашу безумную историю, с ее белыми пятнами и вопросами без ответов, начиная с того, как мы познакомились в Интернете, когда я проводила исследование социопатов и их жертв, и заканчивая несуществующей квартирой в Монреале, от которой Беннетт дал мне ключи. Билли сказала, что Беннетт напоминает ей одного парня, с которым она встречалась несколько лет назад. Он тоже постоянно ей врал, а когда она уличила его во лжи, заявил, что он просто пытался ее развлечь.

– «Я постоянно вру себе», – процитировала Билли.

– «Но никогда себе не верю», – закончила я.

– «Изгои», – проговорили мы хором. – Сьюзен Хинтон.

Как оказалось, мы обе не раз смотрели кино, снятое по этой книге. В ней рассказывается о ребятах из молодежной банды, Джонни и Понибое, один из которых убивает парня из враждующей банды. В фильме снимались Мэтт Диллон, Патрик Суэйзи, Роб Лоу и Том Круз – еще до того, как стали звездами.

– В истории о Беннетте тоже есть убийство.

Я рассказала Билли о Сьюзен Рорк.

– Думаешь, Беннетт ее убил?

– Так считают в полиции.

– Почему? – спросила Билли.

– Муж или жених – всегда первый подозреваемый.

– Беннетт ей тоже сделал предложение?

– И подарил точно такое же кольцо, как мне.

– Вот змей. Надеюсь, кольцо хоть было дорогое?

– Мне казалось, что да. – Черт, мне только сейчас пришло в голову… – Билли, а можно задать тебе личный вопрос? Ты постоянно в приюте, сегодня приехала на тестирование… Ты где-то работаешь? Как ты вообще зарабатываешь на жизнь?

– Я богатая наследница. Но под строгим присмотром. Бабуля мне не доверяет.

Мне наконец принесли блинчики.

– А что полиция делает, когда первый подозреваемый мертв? – спросила Билли. – Они же не могут его привлечь.

– Думаю, мы с Сьюзен Рорк были не единственными, кого обманывал Беннетт. Я общалась с еще одной, третьей невестой.

– Reportyourex.com?

– Lovefraud.com. Она написала, что хочет встретиться со мной лично, но не пришла на встречу.

– На то может быть много причин.

– Она притворялась Сьюзен Рорк. Может быть, просто не знала, что Сьюзен Рорк уже нет в живых.

– Может быть.

Когда принесли чек, Билли заплатила за все, хотя сама брала только кофе.

Уже в машине, на пути в город, я сказала:

– С ней он назывался другим именем. Питер. Но это был он. Я показывала фотографию детективу, и тот подтвердил.

– И кто эта третья невеста?

– Может быть, она не третья, а десятая.

– Может быть, тебе надо сказать «спасибо» своим собакам?

– Да уж, есть за что благодарить.

– Я имею в виду, он вышвырнул ее в окно.

– Со мной он жестокости не проявлял. Хотя откуда мне знать?

– Собаки знали.

Я попросила Билли высадить меня на Деланси-стрит. Мне хотелось пройтись пешком по Уильямсбергскому мосту. Просто пройтись, выкинув из головы все мысли. С моста открывался вид на Нижний Манхэттен и еще на два моста через Ист-Ривер: Бруклинский и Манхэттенский. Первым из трех построили Бруклинский мост – один из красивейших во всей стране и самый длинный висячий мост в мире на момент завершения строительства. Манхэттенский мост – двухъярусная металлическая конструкция – был третьим. Уильямсбергский мост считается самым уродливым на проливе. Но когда ты идешь по нему, то уродства не замечаешь. А изумительный вид, открывающийся с моста, стоит того, чтобы вытерпеть грохот машин и толпы народа на пешеходной дорожке. Даже у Эдварда Хоппера есть картина под названием «Вид с Уильямсбергского моста». Пешеходная дорожка выходит прямо в квартал хасидов, где женщины до сих пор носят парики, а мужчины отращивают пейсы и бороды, а по субботам – даже в летнюю жару – ходят в больших меховых шапках, штреймелях. В районе, ограниченном десятком кварталов, говорят на идиш, испанском, китайском и итальянском. Это была одна из причин, по которой я здесь поселилась.

Вернувшись домой, я обнаружила на автоответчике сообщение от детектива из Бостона. Было еще рано, пять вечера, так что я сразу перезвонила.