Текст книги "Купленная. Доминация (СИ)"
Автор книги: Евгения Владон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
– Не влюбляться.
– Да ты схватываешь все буквально на лету. Того глядишь, скоро сами откроем собственное агентство.
Конечно, Ксюха шутила, да и большего ждать от нее было бы просто бессмысленно. Главное, что она сейчас являлась едва не единственной, кто мог меня сейчас реально поддержать и даже дать несколько дельных советов. Я, кстати, тоже пребывала не в таком уж и убитом состоянии, чтобы вокруг меня нужно было носиться со стопкой сухих платочков и внушительным набором легальных успокоительных. Просто требовалось несколько часов, чтобы все это пережить и кое-как устаканить разбушевавшиеся не на шутку эмоции в растревоженной душе. Ну, и самое главное, решить, что делать дальше. Мне ведь дали эти два дня на все про все явно не в качестве моральной компенсации.
– Как думаешь, он может потребовать, чтобы я переехала в одну из его квартир или что-то в этом роде?
– Если у вас после первой "ночи" все идеально срастется, сомневаюсь, что его потом будет греть мысль о том, как ты спишь в общаге среди тараканов-людоедов на раздолбанной кровати из прошлого столетия. Хорошие папики любят баловать своих покладистых девочек, для многих из них это чуть ли не фетиш. Но, опять же, раз на раз не приходится. А раз ты решилась на долгосрочный контракт… нужно заранее просчитать все возможные варианты. Не все, конечно, любят копаться в чужой жизни и выяснять, какого цвета гольфики ты носила в ясельной группе. Одним хватает одного траха, а вот других может пробить на утомительное словоблудие с крайне неожиданными откровениями. Готовым надо быть ко всему, особенно к непредвиденному. Кстати… что ты собираешься делать с Мишкой?
– Неужели ты думаешь, что я буду встречаться с ним и дальше? Ты хоть способна себе представить, что случится, если он однажды обо всем этом узнает? Да и сомневаюсь я как-то очень сильно касательно взглядов на подобные вещи у того же Глеба Анатольевича. Не похож он на мужчину, готового делить меня еще с кем-то. Была бы это только одна ночь… и то… Банально не могу вообразить, как бы я после нее смотрела в глаза любимому человеку.
– Какое счастье, что его на горизонте пока еще не нарисовалось. Прости, Миха, но ты реально в пролете. Да и ты не так уж и права. Многие смотрят и вроде как ничего. Все живы-здоровы до сих пор. Если и не все, то большинство.
– Очень смешно. Ты ведь сама не собираешься заниматься эскорт-услугами до глубокой старости. Небось, когда начинала, клялась себе, что это временно и всего на пару месяцев.
– Ну, да, ты-то у нас быстро с этого соскочишь, если, конечно, дадут.
– А что? Могут не дать? Да и как это вообще?..
Мы опять сидели в Ксюхиной гостиной на ее шикарном персиковом диване из Икеа и опять распивали бутылку полусладкого шардоне, но уже не такими стремительными темпами, как прошлым вечером. Лунева помогла мне снять платье и разложить аккуратно по своим коробкам все подаренные Глебом Анатольевичем вещи с украшениями перед тем, как я решу их окончательную судьбу. Две закадычные подружки (нежданно ими ставшие за последнюю неделю), обсуждающие самую страшную в их жизни тайну, будто какой-то предстоящий поход в магазин за новым платьем или туфлями. Кто ж тогда знал, что я буду потом вспоминать об этих днях, как о положенной мной же точке невозврата, куда я потом захочу вернуться за любую цену, какую бы мне не предложили, вплоть за продажу своей души Дьяволу.
Правда… продавать ее было уже слишком поздно… Только если перепродать и то какому-нибудь более могущественному Князю Тьмы. Жаль, что в мистических я не верила, а реальный уже меня купил.
– Сама я с таким никогда еще не сталкивалась, но это же сука, мать ее, жизнь. Люди исчезают, резко впадают в кому или "выпрыгивают" из окон каждый божий день. Кто-то им в этом даже помогает. – в общем, Лунева, как всегда, пребывала в своем неизменном репертуаре. Подбадривала, как могла и от всей своей доброты душевной. – Как там в старой пословице? От сумы и тюрьмы не зарекайся? В общем, если каким-то невообразимым чудом ты умудришься перейти кому-то очень влиятельному дорожку, наименьшее, о чем ты можешь тогда мечтать – это чтобы остаться в живых. А ради жизни родных и близких, даже почку без сопротивления отдашь. Поэтому да. Вариаций до хрена и больше. А вот жизнь у тебя и молодость с красотой – всего по одному талончику на брата и то с минимальным сроком действия. И заметь, я не ставлю сейчас перед собой задачу тебя намеренно запугать. На подобное дерьмо можно напороться, где угодно, просто есть места, где это случается намного быстрее, результативнее и с наибольшей вероятностью.
– Тогда какой смысл во всех этих страшилках, если не мы влияем на большую часть происходящего? К тому же, мне дали два дня мнимой свободы. Так почему не использовать их по прямому назначению? Устроить какие-нибудь проводы в виде шумной вечеринки или похода на автопати, ну и, в самом процессе, помахать Мишутке ручкой. Оттянуться в последний раз по полной и на всю катушку. Мне ведь сегодня скинули на счет мою первую "зарплату". Теперь я тоже в состоянии заплатить за себя в любом ночном клубе, не краснея ни перед кем за свои скудные финансы.
– Главное, не увлечься этим. А то потом будет очень сложно остановиться.
– Для этого у меня имеется очень крутой стоп-кран. И неужели ты способна представить меня съехавшую с тормозов?
– Жизнь ломала и более стойких. К тому же… ты все равно никогда не будешь знать, где она в следующий раз подсунет тебе свой очередной душистый сюрприз и каких размеров.
О, да, Иммануил Кант на этом фоне банально отдыхает и нервно курит в сторонке. Подобную жизненную философию ничем не перекроешь, ибо она и есть априори, перед коей из-за собственного бессилия рыдают все никчемные боги.
Я быть может тоже бы рыдала, но тогда почему-то не хотелось. И на следующий день тоже, несмотря на разыгравшееся по новому кругу стрессовое волнение. Идти в таком состоянии на пары – не самая лучшая затея, но я все-таки пошла и даже сумела немного сосредоточится на лекциях, хотя и находилась чуть ли не постоянно мыслями совершенно в другом месте. Там же пришлось столкнуться и с Вересовым. В какой-то момент меня вдруг перемкнуло на дичайшем желании (вернее, сводящем с ума соблазне) попрощаться с ним уже тогда. Вот и поди, разбери, что же меня остановило в те минуты. На вряд ли предстоящий поход в ночной клуб. Хотя с моей стороны это выглядело слишком жестоко. Тянуть специально до позднего вечера, чтобы потом высказать в лицо ничего не подозревающему парню, что у нас все кончено?.. Оказывается, во мне припрятано очень много темного, и мои скрытые монстры вполне себе способны переплюнуть небезызвестного мистера Хайда. Странно, что я тогда вообще не заостряла на этом своего внимания, потому что меня куда сильнее волновала предстоящая суббота. Может от того и не сказала ничего Мишке. Как-то он резко вдруг отошел на очень дальний план. Настолько дальний, что даже собственная совесть приказала долго жить.
* * *
– …Реально, Алька, я с тебя сегодня в откровенном афиге. Так отжечь на танцполе, что даже сама по ходу завелась. Решила, кроме Михи, свести тут с ума как минимум полклуба?
– Пусть отжигает. Кто знает, может это ее последний выход на бис на большую публику?
– Что значит, последний выход на бис?
Как ни странно, но одергивать Рокси за ее неоднозначные намеки в мой адрес почему-то не хотелось. Мне действительно сейчас было настолько легко и впервые за последнюю неделю не тянуло сунуть голову в петлю, что я была готова простить кого угодно и за что угодно. Не все и не всем, конечно, но по большей части тем, кого знала очень хорошо. Да и какая сейчас, в сущности, разница? Лунева права. Это мой последний (возможно) выход в люди, как еще свободной от большинства навязанных обязательств личности. Сегодня я еще могу принимать за себя решения и делать то, что хочу именно я. Напиться до поросячьего визга, станцевать на барной стойке, свести с ума любого, кто надумает попасть под мою горячую руку. А что, разве кто-то мне может это запретить? Да и не настолько я сейчас пьяна, чтобы в конец потерять контроль над своими действиями, или забыть напрочь об адекватности со сдержанностью в нужный момент.
Как бы странно это не звучало, но некий пунктик касательно бдительной слежки за собственным поведением преследовал меня практически весь пятничный вечер. Слова Глеба не могли не задеть моей параноидальной натуры своими слишком уж конкретными намеками. А если брать во внимание финансовые возможности этого человека, приставить ко мне невидимого надзирателя-шпиона ему не стоило вообще никаких мучительных усилий. Может оттого меня сегодня и ломало моральными противоречиями, кидая то в одну, то в другую зашкаливающую крайность. То мне хотелось надавать себе по рукам, то, наоборот, броситься с головой во все тяжкие (реверсивная психология, будь она неладна). Хорошо, что хоть внешне я не буянила и не доводила до глубокого шока всех и каждого, кто находился поблизости от меня. А то, что творилось у меня внутри – пусть там и творится дальше, все равно никто этого не видит.
– Ничего это не значит. – я опередила Рокси с ответом, чтобы та не успела ляпнуть ничего лишнего к уже ляпнутому. С нее станется.
А вот Катька из той части студенческих подружек, коим знать подробности из чужой темной жизни не положено. Они просто составляют нам компанию, когда не хватает нужного количества людей для шумного похода в тот же ночной клуб. Что-то вроде фоновой массовки. Грубо, конечно, но на большее они и не тянут. Тем более, это знакомые Ксюхи, большинство из которых чересчур уж оторваны от реальной жизни.
– На самом деле, это очень большой секрет. – но разве Луневу кто-то сумеет вовремя заткнуть или остановить? – Семина собралась уходить в монастырь… Хорошо, что в мужской.
Удержаться от истеричного хохота никто из нас, естественно, не смог. Мы еще и сбились все вместе в одну кучку перед одной раковиной и вмонтированным в стене относительно чистым зеркалом. Остальной пролет гранитной столешницы с рядом умывальников, напротив занятых кабинок туалета, был так же облеплен представительницами якобы слабого пола, так же, как и мы, пытающихся вернуть себе изначальный товарный вид.
– Да ладно вам. Мишка и без того вон, весь вечер дергается, как в жопу ужаленный.
– Наверное, что-то чувствует. – как всегда с многозначительным намеком ответила Ксю, загадочно расширив свои и без того огромные глазища.
– Что чувствует? – не поняла Катька.
– Приближение еще одной очень большой жопы.
– Может уже хватит прикалываться? Или вы что-то приняли перед походом в клуб? Другого объяснения вашему поведению я не нахожу.
– А что тут непонятного? Линка устроила Михе прощальный вечер, но он пока об этом не догадывается. Или догадывается, но не до конца.
Ударить Луневу по предплечью все же пришлось. И надо было это сделать кулаком, а не тыльной стороной расслабленной ладошки. Неугомонная зараза.
– Ты гонишь, – ахнула Катька, уставившись при этом в зеркало в мое отражение. – В жизни не поверю. Вы меня разыгрываете. Бросить Миху? МИХУ?
– Да, да. Миху. Единственного и неповторимого, – Ксюху продолжало нести, а мне пришлось махнуть на нее рукой, поскольку ловить спущенный со снежной горы ком было уже бесполезно.
Как ни странно, но по этому поводу я перестала переживать где-то еще вчера, учитывая, что мои настоящие проблемы были куда масштабнее и намного ощутимее, чем эта. А после знакомства с Глебом Анатольевичем, я окончательно запуталась и в своих чувствах, и в собственных взглядах на жизненные приоритеты. Хотя, больше всего меня сейчас волновали пережитые с моим первым клиентом эмоции.
Я не хотела к нему чувствовать ничего, кроме заслуженной симпатии и банального уважения к человеку очень старшего (и, увы, да, преклонного) возраста, скажем, как к опытному учителю. Но в том-то и дело, мы слишком долго пробыли вместе на довольно близком друг от друга расстоянии в подчеркнуто интимной обстановке. И этого времени оказалось вполне предостаточно, чтобы мой организм начал реагировать на воздействие чужой близости на накопительно-ментальном уровне. Я словно втянула в себя часть его образа, подобно фотографическим оттискам не сколько в базовую память чисто визуальной информации, а на весьма чувствительные рецепторы своего эмоционального восприятия. Не знаю как, но ему удалось задеть меня "изнутри" и чуть ли не прописаться там буквально крайне глубокими и не менее осязаемыми (практически физическими) следами-оттисками. Настолько осязаемыми, что я не сумела отделаться от чувства его присутствия даже когда проснулась этим утром.
Единственная рациональная по этому поводу мысль, объясняющая более-менее всю эту пугающую аномалию, пришла мне в качестве одного, но хотя бы достаточно разумного ответа. Этот человек, скорей всего, на редкость мегасильная личность. При чем в край, запредельно и невообразимо сильная. Других объяснений я не находила. Ведь его психосоматическое воздействие и мощную биомагнитную ауру мог прочувствовать любой, а не одна лишь напуганная до смерти девчонка, вроде меня. Казалось, он не только подминал и подавлял не такой уж и скрытой волей негласного хозяина положения, но и частично отдавал переизбыток своей энергии каждому, кто подпадал под щедрую раздачу его бьющей через край харизматичной натуры.
Не удивительно, что меня до сих пор слегка вело при воспоминаниях о нем, что даже сидевшего рядом Мишку я не замечала едва ли не в упор уже который час подряд. И, не то, что не замечала, но и не чувствовала, как раньше, к слову, совсем. Будто пустое место или зияющее пятно на засвеченном фотокадре. Плохо это или в край нехорошо, я не знаю. Но факт оставался фактом. Поэтому алкоголь и чуть контуженные эмоции (прессуемые образом зеленоглазого и далеко немолодого Дьявола) делали с моим сознанием, рассудком и физическим восприятием реальности свое черное дело. Ощущение преследования данного призрака и прямо в этом клубе не то что не собиралось сходить на нет, а, казалось, еще больше ширилось, продолжая нарастать с каждой пройденной минутой все сильнее, осязаемей и глубже.
Возможно, это были последствия излишнего алкоголя или подскочившего в крови адреналина, но я была почему-то уверена, что все мое восприятие происходящего было связанно именно с Глебом и с его вчерашним на меня влиянием. Видимо, он не хило так съездил мне по мозгам, раз я до сих пор не могу от него отойти. Даже когда мы шли в сторону туалета за несколько минут до этого, и мне перепало пару минуток побыть "наедине" со своими мыслями и чувствами, меня едва не приложило в те секунды какой-то невообразимо шокирующей и из ниоткуда взявшейся идеей-фикс обернуться. Прямо сейчас. Нет, СЕЙЧАС ЖЕ. Резко, быстро, как оборачиваются в совершенно пустом коридоре на крадущегося у тебя по пятам убийцу.
Даже сердце несколько раз дало сбой, а потом чуть было не снесло мне несколько ребер.
Хоть убейте, но я была уверена, что ощутила Его. Его близость за спиной и едва не порывистое дыхание на своем затылке. Только у него была ТАКАЯ мощная ментальная аура, которую спутать с чьей-то чужой я банально бы не сумела.
Может оттого и не обернулась? Поскольку прекрасно понимала, что никого там не увижу. А если и увижу, то какого-нибудь местного торчка и то, не прямо за собой. Это просто мое не в меру разыгравшееся воображение с усилившимся за последний час желанием покончить отношения с Мишкой как можно скорее.
– И как долго ты собираешься тянуть? По мне, так это жестокость наивысшей категории. СМС-ка на сотовый выглядела бы в тыщу раз безобиднее и гуманнее.
– Так ты думаешь, я все это устроила ради Мишки? – я даже хохотнула на очередную попытку Луневой свести мое сегодняшнее поведение к одной единственной цели.
Мы как раз выходили из ярко освещенного туалета в более темный коридор, так что пришлось немного прищурить глаза, заново фокусируя зрение на ожидавшей под дверью очереди из безликих "зомби". А то, не дай бог, еще в кого-нибудь с ходу врежешься. Правда, рассмотреть я все равно никого не успела (да и не собиралась, если честно) так и не успев задержать хоть на ком-то своего осмысленного взгляда. Почти сразу перевела его на Ксюху, пока мое слегка шокированное подсознание обрабатывало только что полученную картинку из размытых лиц и фигур, почти что слившихся с бордовыми шпалерами узкого коридора.
– В таком случае, ты решишь, что я конченная садистка, потому что это все только для меня любимой и для моих расхеряченных нервов. Должна же я оттянуться, как следует, перед неминуемым.
– Пизд*ц, Линка, тебя послушать, так ты прям в концлагерь строго режима собралась. Ты Михе еще и прощальную ночь организуешь, чтоб в конец его добить?
– Ты права, это было бы в край жестоко и не по принципам моей совести. Может еще разок станцуем и… Гоод буе му лове Гоог буе. Неужели я и впрямь такое мерзкое чудовище?..
– Все зависит от того, ради чего или кого ты собираешься выпустить его на свободу… Прошу прощения, что вклиниваюсь в ваш задушевный разговор, но удержаться от услышанного-таки не смог.
Так это была вовсе не игра моего полупьяного воображения?.. Я действительно услышала Его голос… Правда, не то чтобы идентично такой же, каким он был вчера в ресторане, но манера, тембр и даже частичное тональное звучание будто перебирающего собственные аккорды приятного баритона – один в один списаны с единого голосового отпечатка. А может я просто подсознательно ждала его услышать и поэтому из-за окружающего шума слышала именно то, что хотела?
Как бы там ни было, но не обернуться на него я по любому уже не смогла. Даже если бы только что произнесенные им фразы предназначались кому-то другому, но не мне.
– Насколько я помню, мы твоего веского слова, красавчик, не спрашивали. Более того, мы даже знать не знаем, что ты вообще за хрен. – Лунева, как всегда, бежала впереди паровоза, пока я, определенно дезориентированная в пространстве, на несколько замедлившихся мгновений (или вечностей) задержала свой взгляд на заговорившем с нами незнакомце.
Мое сердце опять попыталось с двух или трех попыток протаранить мне ребра, снова разогнав по артериям моментально вскипевший в крови адреналин и чуть было не снеся мне полголовы мощнейшим ударом по мозгам и в глаза. Но до легкой контузии все-таки меня довело. Пришлось даже несколько раз проморгаться, то ли надеясь согнать с глазной сетчатки представшее передо мной наваждение, то ли сбить со зрительного фокуса налипший поверх образ Глеба. Правда, вышло лишь где-то процентов на пятьдесят. Вместо знакомого мужчины под шестьдесят меня беззастенчиво разглядывал молодой блондин (с таким же оттенком волос, как у Глеба) не больше тридцати лет от роду, коего я до этого никогда еще не видела. При чем с внешностью действительно где-то на половину повторяющую знакомые черты моего вчерашнего заказчика, разве что более утонченные и без ярко выраженных признаков неумолимо приближающегося старения. Да и губы, нос и подбородок (брови тоже намного гуще и темнее) чуть поблагороднее что ли. Губы уж точно другие, словно вычерченные дополнительным контуром и более насыщенным цветом. Скулы высокие, буквально аристократические. Подбородок далеко не массивный и не квадратный, расходящийся плавными линиями идеально овального лица.
Стопроцентный красавчик, от которого девчонки просто обязаны ссать кипятком, особенно когда эти завораживающие зеленые глазки обращают на определенно счастливую "избранницу" свой пробирающий до поджилок подчеркнуто заинтересованный взор. Меня уж точно проняло, но, скорее, ударившим в голову и едва не до смерти шокирующим фактом, насколько он оказался похож на Глеба Анатольевича. Не один в один, конечно, но все же. И разве не я мечтала менее суток назад увидеть своего заказчика молодым? Не даром говорят, бойтесь своих желаний…
– Насколько я помню, мы находимся сейчас в ночном клубе, предоставляющем широкий спектр развлекательных услуг, в которые входят вечера знакомств, тематические вечеринки и прочие виды группового отдыха. Поэтому так дерзко реагировать на чьи-то слова в подобном месте – слишком некрасиво и невоспитанно. – он впервые перевел свой слишком хваткий взгляд в лицо раздухарившейся Луневой, но ненадолго (хотя мне хватило сделать пару спасительных глотков относительно чистого воздуха). Ровно настолько, чтобы показать зарвавшейся стервозе свое совершенно апатичное выражение лица с красноречиво скучающим взором, насколько ему было посрать на все ее попытки его поддеть или даже попытаться отбрить.
Лично мне как-то сразу хватило и нескольких произнесенных им без единой запинки фраз, чтобы понять приблизительный уровень его интеллекта со скрытыми способностями колкого на язык словоплета.
– А ты что, преподаешь где-то по ходу этику и правила хорошего тона в общественных местах? – Рокси явно не собиралась униматься, превращая едва занявшийся разговор в бессмысленную перепалку пустопорожнего содержания.
– Ксю, при чем тут этика? Таинственного незнакомца заинтересовало упоминание о внутренних чудовищах и оригинальных способах по их дрессировке. Если я, конечно, ничего не путаю? – не то, чтобы я возжелала прямо с ходу встать на защиту неожиданно взволновавшего меня незнакомца, но Ксюха по любому поперла на него чисто из принципа, а не по делу. А это очень разные вещи. Тем более для меня, заядлой поборницы справедливости и чести.
Молодой мужчина чуть ли не сразу перевел на меня свой чересчур разборчивый взгляд, и мне снова как-то стало не по себе. Именно от его глаз, в чьем оттенке я точно не ошиблась и от проницательного внимания которых интуитивно тянуло отступить к противоположной стенке, как к самой ближайшей страховочной опоре.
В голове опять зашумело, а помутневший взор запорошило пульсирующими искрами взбесившейся "мошкары". Я едва язык себе до крови не прикусила, когда мне вдруг со страшной силой захотелось ляпнуть прямо в его лицо – "И где тебя, мать твою, носило еще за пару дней до этого?"
– По правде говоря, только в качестве зацепки для более близкого знакомства. – и почему я теперь не удивляюсь его словам? Хотя удержаться от пробирающего до сладкой дрожи соблазна поддаться столь порочному искушению, погрузившись в него с головой до полной потери пульса, дыхания и здравого рассудка, оказалось не таким уж и простым делом. А на полупьяную голову в особенности. И когда ходишь буквально по острейшим лезвиям собственных чувств, страхов и остервенелых желаний, так легко опьянеть под опиумными парами их наркотического яда. Так что спутать ко всем чертям вчерашние и сегодняшние эмоции и ощущения, а потом еще и запутаться в них самой, как говорится, прямо вовремя и к месту.
– Какая печалька. Так это всего лишь одна из избитых форм "случайного" подката? – он и представить себе не мог насколько искренне я сейчас говорила. Моя печалька за эти ничтожные секунды разрослась до вселенских масштабов. Даже захотелось его за это чем-то наказать. Сделать ему больно, причем по-настоящему. Дать ему прочувствовать хотя бы десятую часть того груза и рубящего изнутри остервенелого клинка безысходности, что лупцевал меня всю эту неделю периодическими ударами, а за последние дни и этот час достиг критической точки своих нереальных пределов. Не представляю, каким чудом я оставалась до сих пор жива, но именно оно и делало меня слегка "буйной" и несдержанной на некоторые действия.
– Понимаю, место для приглашения на следующий танец не совсем подходящее, но мне пришлось импровизировать в срочном порядке буквально на ходу. – знал бы он, как сильно опоздал со своей импровизацией. Правда, удушающая горечь вполне обоснованной злости подкатывала к горлу как раз из-за того факта, что его выбор мог оказаться таким же случайным, как и тысяча предыдущих. Скольких он вот так снимал по клубам без особого напряга, очаровывая наивных дурочек точно такой же дежурной ухмылкой опытного ловеласа, от которой даже у меня начинали дрожать коленки и невольно хотелось расплыться в ответ более идиоткой лыбой? А учитывая его возраст и прилагающуюся материальную базу из внушительного количества ноликов на банковском счету (костюмчик и часы на нем чуть ли не кричали об этом в лицо каждой, кто окидывал его оценивающим взглядом с головы до ног), список его любовных побед явно перемахивал за все мыслимые границы.
– Что ж за попытку, так уж и быть восемь баллов из десяти подарю. А вот за выбранное место и время… – прости, дорогой, но сегодня тебе придется поискать кого-то другого. И завтра тоже. И после-после завтра…
Я качнула с сожалеющим отрицанием головой и почти с искренней печалью поджала губки.
– Увы, даже на тройку не дотягиваешь.
– И что? Это означает "увы и ах"? Или?.. "Я не вижу, как сильно ты стараешься."? – в карман за словом он точно не лез, даже будучи слегка под шафе. Так что, опять же, не понимая, что творит, вгонял мне под ногти невидимые иглы гребаной боли. И безысходности.
Как же я ненавижу эту треклятую слабость, напирающую со всех сторон глухими стенами безвыходного тупика. Нельзя так убивать буквально. Резать живого человека вроде как давно скончавшейся надеждой…
– По-моему, тут и без китайского переводчика понятно, – впервые я была благодарна Луневой за то, что та снова вклинилась в наш разговор. Видимо, что-то все-таки почувствовала и поняла. – Можешь хоть в лепешку расшибиться, но ты был здесь лишним еще со вчера.
– Прости меня, конечно, но таких издевательств над русским языком я принципиально не приемлю. Так что, да, от переводчика я бы сейчас не отказался.
– Ты что, возомнил себя тут самым борзым что ли?
Я бы точно так не сумела и не потому, что воспитание не позволяло… Не умею я вымещать всю свою боль на тех, кто мне близок или очень нравится. А этот чертов красавчик ничего мне, по сути, еще не сделал, чтобы я имела все законные основания вскрывать ему черепушку с грудной клеткой.
– Да нет, почему сразу борзым. Обычным проходящим мимо путником, которому негде "переночевать". Неужели я замахнулся на нечто большее, чем это возможно себе представить?
Если бы он знал, насколько был близок от истины.
– Вовсе не на большее, а, скорее, не к тому времени и не совсем к месту, – в этот раз найти силы ему ответить у меня получилось, как и опередить Ксюху перед ее новым словесным выбрыком. – Я же тебе об этом уже сказала. Так что… ты прав. Это означает "Увы и ах.", но тебе сегодня ничего не светит. Хотя, готова тебя немного подбодрить. Встреться мы при других обстоятельствах и в более приличном месте, кто знает, может все сложилось бы совершенно по-другому.
Разве что забыла добавить "за несколько дней до этого".
– И что же мешает ему сложиться именно сейчас и прямо в этом клубе? – и с чего ему, спрашивается, теперь напирать? Не привык получать отказы на свои предложения, от которых другие готовы были раздвинуть перед ним ноги, не отходя от кассы? Лучше бы он сразу принял свое поражение, а не рвался в бой с тенью незримого соперника. Сам потом спасибо скажет, что его вовремя схватили за шкирку и оттянули от края пропасти на последних мгновениях…
А сдаваться ведь явно не собирался. Даже вперившийся в меня взгляд стал каким-то другим, более настойчивым и ощутимым. Если нельзя было взять нахрапом физической силой, так почему бы не забраться в чужую душу и наследить там собственными загребущими ручонками? И мне не могло такое почудиться. Казалось, его не только слегка качнуло в мою сторону, я чуть было сама не шарахнулась от него на шаг назад, как от мощного ментального толчка из собранных в одну ударную волну очень сильных и волевых эмоций. Даже сердце зашлось от неосознанной паники, выбивая по всему телу томную дрожь с обжигающими приливами немощной слабости. И еще долго не собиралось унимать своего безумного танца, впитывая пульсирующие спирали явно нездорового восхищения, то ли словленного по ходу не пойми какого кайфа.
Захотел померяться силами, герой? Закинул крючок и сам не понял за что зацепился? А слабо руку в воду сунуть? А самому в нее залезть по макушку?
– Не много ли ты хочешь выведать в первые же минуты знакомства?
– Тебе ведь ясно сказали. Смирись и отвали, – Ксюха тоже не забывала напоминать о себе, хотя сейчас мне самой захотелось ее осадить, при чем далеко не слегка.
Это моя и красавчика-блондина парная схватка. Третьи только мешаются под ногами и грубо портят весь приход от штормующих под кожей эмоций с бурлящим в крови азартом. В этой игре место только для двоих.
Но настырный незнакомец и бровью не повел на попытку Луневой сдвинуть его хотя бы на миллиметр с занятой им до этого "боевой" позиции. Не удивлюсь, если он ее вообще не расслышал, сконцентрировав свое непомерно напористое внимание только на моем лице. Впрочем, как и я на его.
– Могу и не выведывать. Так уж и быть, задавай правила тона сама (мог бы сказать и "игры", чего теперь прикидываться благородным рыцарем на белом коне?). Но не спеши открещиваться от новой для нас двоих возможности. Я же вижу, девочка ты сообразительная, поэтому было бы глупо отказываться от идущего в руки шанса, как и не видеть в этом знакомстве далекоидущих перспектив. Разве ты что-то потеряешь, если станцуешь со мной один лишь танец? Я прошу так много?
Вот это его занесло так занесло. Заговорил практически открытым текстом. Прямо как в той пьесе "Вы привлекательны. Я – чертовски привлекателен. Так чего зря время терять?" Как я еще не расхохоталась прямо ему в лицо от столь откровенных заявочек?
– Ты ждешь от этого очень много, особенно, когда приплел "далекоидущие перспективы". Хотя, так уж и быть. Дам тебе шанс, раз уж тебя так сильно свербит. Если в ближайшие дни найдешь меня за пределами клуба и предпримешь еще одну попытку познакомиться со мной на совершенно трезвую голову, тогда (быть может) выслушаю тебя более внимательно. А там уже и решу, использовать данную возможность по назначению или… не использовать.
А как тебе такое блюдо, герой не моего романа? Думаешь, я не знаю через сколько шагов заканчивается твоя бравада непревзойденного дамского угодника и какова истинная цена всем твоим потугам? Уже завтра будешь на этом самом месте цеплять другую, более доступную юбку. Мог бы и не начинать, если и так видишь, что тебе совершенно не светит.
– Думаешь, я возьму и спасую?
– Если ты не понимаешь с первого раза, что тебе говорят… – по ходу я снова только что опередила Ксюху на пару долей секунды. Что-то она уж слишком рвалась в бой и постоянно пыталась влезть, куда ее не звали. Только и делала, что начинала раздражать своими неуместными вставками. Если ей так хотелось перетянуть на себя внимание блондина, может стоило сменить тактику?
