Текст книги "Купленная. Доминация (СИ)"

Автор книги: Евгения Владон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Но я его все-таки получила. И даже более того. Мне так и не дали не единого шанса на всплыть, как и успеть надышаться спасительным кислородом. Так и продолжали планомерно топить в своих ядовитых водах наркотически сладкого дурмана, затягивая глубже и дальше, на запредельную глубину чужой бездны, в губительный омут зыбкого забвения.

А всего-то перекрыли мне доступ к воздуху ненасытным вакуумом жадного поцелуя, вторгаясь в мой стонущий ротик безжалостными атаками буквально насилующего языка, пока сильные мужские пальцы сжимали до легкой, но безумно возбуждающей боли волосы у самых корней. Меня банально трахали в рот, хотя и без явной грубости, скорее изысканно, изощренно и с нужным воздействием на нужные зоны. С каждым толчком языка, скольжением губ по моим, у меня все сильнее срывало крышу, а вагина едва не взрывалась под вторящими ударами эрогенных спазмов. Я уже вообще ни хрена не соображала. Только стонала, беспомощно вздрагивала и пыталась вжаться в своего растлителя еще плотнее.

На какое-то время он, похоже, меня немного пожалел. Освободил из-под меня одну руку, чтобы перехватить мою бесцельно блуждающую по его напряженной спине ладошку и протянуть ее к низу своего живота. Я опять (или снова) едва не задохнулась от очередного приступа острого возбуждения, когда его язык проделал бесстыдный маневр у меня во рту, а его пальцы заставили мои обхватить твердый ствол его эрегированного члена. Очередной летальный удар по моей и без того раздолбанной психике. Я даже не совсем запомнила, что тогда делала, или что делал он с помощью моей онемевшей от нежданно новых ощущений руки. Всего несколько (или далеко не несколько) движений по всей длине немаленького, но и не пугающе большого фаллоса. Мой дрожащий кулачок успел за это время подержаться и за горячую вздутую головку, и за более крепкое основание у тяжелой мошонки, немного изучив рельефное строение всего ствола поверх очень подвижной кожи. И, надо отметить, все испытанные в те секунды ощущения возымели надо мной должный эффект в сочетании с развратным поцелуем моего совратителя.

Такие чувства и желания уж точно невозможно никак подделать. Я не просто его хотела, одурев окончательно и безвозвратно… кажется, я сама потянулась навстречу его члену, раскрываясь еще бесстыднее и сама направляя гладкую головку пениса по влажным складкам спускающей киски вначале к клитору, а потом чуть ниже к вагинальному входу своего в край изголодавшегося естества. Если первое я и сделала по собственному наитию, то последующий удар-погружение совершил уже сам Глеб, заполнив и растянув меня изнутри всего с секундной сладкой болью.

Кажется, как раз тогда меня и вынесло, захлестнувшей с головой сумасшедшей эйфорией. Несколько скользящих толчков члена и ее взрывная волна накрыла все мое тело феерическим каскадом ирреального блаженства. Походу, даже сердце остановилось или периодически останавливалось, вместе со способностью дышать, пока меня нещадно насаживали на весьма потенциальный орган мужского всевластия. И это совсем не шутка. Поскольку в те минуты я реально превращалась в безвольную игрушку в руках и под нещадными ударами фаллоса очень опытного кукловода. И остановиться – перестать подмахивать по собственному желанию, как и отвечать на его аморальный поцелуй я бы не сумела даже под страхом смерти. Меня и так уносило с каждым его буквально покрывающим движением, пробирающим вместе с очередным глубоким проникновением до критической точки невозврата. Все, что я тогда могла – задыхаться от стонов, от нарастающего возбуждения, от ширящегося остервенелой пульсацией в венах, в коже и под кожей непомерного экстаза, в унисон растирающего меня изнутри члена. В унисон насилующего мой рот поцелуя…

Первый оргазм оказался настолько сильным и затяжным, что я даже не поняла, когда меня довели до второго. Помню только состояние легкой контузии с периодическими наплавами острых вспышек не только в интимных мышцах, но и практически во всем теле, особенно в голове. Я даже буквально ослепла на несколько мгновений или же не поняла, как зажмурилась, пока протяжно то ли кричала, то ли стонала, ни хрена не соображая, что это вообще было и что со мной вытворяют. И помню, как меня потом колотило эрогенным тремором, который ощущался чуть ли не в волосах, ногтях и кончиках пальцев на ногах. Такого во истину неправдоподобного шока я не испытывала не то что за всю свою жизнь, но и, возможно, уже никогда больше не испытаю. Чтобы пропустить через себя подобное безумие, надо действительно пройти через целый ряд испытаний от непревзойденного мастера. И, кажется, я с одним таким только что столкнулась.

А может я самая обычная шлюшка, которая впервые узнала, что заниматься сексом можно вот ТАК? С тем, кто знает, как правильно тебя завести, как касаться и целовать именно тебя и, в особенности, как потом оттрахать. По сути, от таких опытных развратителей надо бежать как от огня в первый же день знакомства, а не млеть под благодарными ласками одного из подобных представителей в послеоргазменные минуты очередного неземного блаженства. Мало ему было заклеймить меня неразрывной цепочкой колдовских заклятий до этого, так еще после решил их закрепить, чтоб уже наверняка, не менее мощным ритуалом смертельного приворота. По-другому данный обряд и не назовешь.

То, как он смотрел в мои глаза (или, точнее, в меня), чертил по лицу невесомыми касаниями пальцев и допивал из моих губ последние гранулы моей ничтожной воли… Казалось, от его всевидящего, всезнающего и невыносимо глубокого взгляда, у меня, как по команде, само по себе останавливалось сердце, сладко дрожало и при последующем мощном ударе выбивало целый сонм ментоловых искр в диафрагму. После чего их разносило по всему телу одурманивающей эйфорией чистейшего наслаждения. И кто-то теперь скажет, что это не колдовство и не магия?

– Спасибо? – его глубокий шепот повлияет на мой рассудок куда действенней смысла произнесенного им слова. – Ты действительно, невероятная. Таких уже не делают… И, прости, что забылся. Презервативами пользуюсь очень редко, а сексом занимаюсь еще реже. Надеюсь, ты принимаешь контрацептивы?

Что-то мне мало поверилось на счет его редких занятий сексом, но на тот момент я готова была простить из его уст любую ложь. Да и не тот у меня статус, чтобы его в чем-то обличать и что-то от него требовать сверх того. По сути, со мной только что и сделали то, ради чего меня купили, заманив в эти демонически роскошные хоромы. Изощренно поимели, потом как следует вые*али, попутно отымев еще и мозг. Хотя жаловаться на все, через что мне тут пришлось пройти, было бы явно очень большой глупостью. Если бы я получала от встреч с парнями якобы по большой и чистой любви хотя бы процентов десять из всего тут испытанного… Но в этом-то и вся загвоздка, если не самая ужасающая трагедия века. До желанной Нирваны меня довел мужчина, которого я буду до конца своих дней мысленно называть клиентом, реже любовником, чаще – содержателем, но никогда – любимым.

– Да… все нормально. Пью таблетки. Хотя и подумываю поставить спираль. Наверное, мне лучше сходить сейчас в ванную, а то еще перепачкаю простыни.

– Даже не думай. – он успел перехватить меня чуть ли не в момент моего резвого разворота к краю кровати и всего одним властным движением очень сильной руки притянуть обратно на себя. У меня за эти пару секунд резко перехватило дыхание и со всей дури ухнуло аритмичным перебором сердце. И не удивительно. Стоило на его лице появиться такому выражению и мне тут же становилось не по себе. Будто перед тобой всего на несколько мгновений распахивали настежь чужую бездну – бездонную и безграничную. И это я еще переживала за свою проснувшуюся темную сущность?

Его ладонь с очень ловкими пальцами обхватила мне лицо, едва не утопив его полностью в столь пугающе собственническом жесте. Не знаю, как я не захлебнулась под таким мощным напором его буквально пожирающего взгляда и плохо скрытого в глубине затуманенных глаз чего-то еще более огромного и ненасытного.

– Считай это моим маленьким фетишем. – он проговорил мне это снова в губы, пока его вторая рука не менее загребущим порывом обхватила из-за спины мою ягодицу, скользнув пальцами по горячей промежности. Меня моментально пробрало двойной эйфорией, пока он размазывал по чувствительным складочкам моей все еще ноющей киски наши смешавшиеся соки, намеренно вынудив меня раскрыться под напором его чересчур требовательной ласки. Я почувствовала, как из меня потекла горячая струйка спермы, когда ее густые капли добрались до моего бедра. Сжать обратно ноги не получилось. Глеб банально не дал.

– Люблю, когда вые*анная мною самочка пахнет мной…

Охренеть. Даже не знаю от чего большего? От его грязной пошлости, произнесенной прямо мне в губы, или от его рта едва не прорычавшего свое вульгарное откровение сминающим поцелуем по моему ошалевшему ротику. Еще пару таких фраз, развратных нажимов на мою промежность, и я опять заведусь не по-детски.

– При чем пахнет всю ночь. Для меня это как снотворное, практически убойное. А простыни все равно завтра поменяют, не проблема.

– Так я что… буду здесь спать до утра? – от столь шокирующего открытия я даже забыла о только что испытанных страхах за собственную жизнь.

– Еще как будешь. Рядом и в одной постели. Захочешь в туалет или ванную, придется спрашивать разрешения у меня. Тем более, сплю я очень чутко. Попытаешься в этот момент встать с кровати, заранее меня не разбудив, могу ненароком и зашибить. Старая привычка из веселых 90-ых.

– Ничего себе… – тут не только с ходу на хрен офигеешь, но и забудешь отслеживать содержание собственных слов. – Может тогда безопаснее по разным кроватям?..

– Сделаем вид, что последнего от тебя вопроса я не слышал, а ты его не задавала.

– А если я захочу есть? Кажется, я уже начинаю захочевать.

Его ответный сдержанный смех сквозь сжатые губы хоть ненамного, но все же послабил мое напряженное состояние. По крайней мере, от души отлегло весьма нехило.

– Ты просто нечто. Во всяком случае, сносить крышу противоположному полу успела где-то научиться на все сто.

– Боюсь, ваших навыков в данном вопросе я едва ли когда-нибудь достигну.

– Еще и остра на язычок, и не в меру прыткая, как та стрекоза. Еле успел поймать.

Кажется, я была готова слушать его целую вечность, краснея от распирающего довольства и при этом неосознанно любуясь лицом своего искусителя, будто живописнейшим портретом от непревзойденного мастера эпохи Возрождения. Все-таки в его чертах уж слишком много прослеживалось чего-то более древнего или первобытного. Даже не знаю, как точнее это обозвать. Что-то больше связанного с минувшими эпохами, но никак не с нашей прямой, как доска современностью. И это касалось не одного лишь безумно богатого жизненного опыта.

Со своими сверстниками я никогда так не напрягалась и не ждала какого-нибудь от них подвоха чуть ли не каждую следующую минуту. С ними было совсем уж легко и просто, а с парнями так и подавно. Здесь же я столкнулась с чем-то совершенно для меня новым и неизведанным. С целым миром, возможно даже потусторонним, или чуждой для меня вселенной с иными законами природы и морали. И я могла бы вполне как-то избежать его неукоснительного воздействия на меня и мою ближайшую жизнь, но уже было слишком поздно. Как бы это не смешно звучало, но попаданство реально существует. Ты действительно можешь оказаться в другом мире и в другой жизни в пределах наших реалий, при чем в любой нежданный для себя момент. Разве что от детских сказок подобные переходы очень сильно отличаются. Скорее это очень страшные сказки для взрослых в стиле Стивена Кинга.

Я это вскоре пойму… вернее, пропущу через собственную шкуру, подобно девяти кругам чистилища и стольким же уровням преисподней. А может их окажется в разы больше. Просто однажды я собьюсь со счета или банально устану их считать. Я и тогда не особо соображала, на каком уже находилась круге. То ли втором, то ли третьем?

Но та ночь была, как это ни печально, по-своему особенной. Моя надежда цвела и пахла во мне буйным цветом, наполняя каждую клеточку тела и такой до смешного наивной души сладким самообманом вперемешку с пережитой эйфорией… Я так и повторяла про себя, как заведенная: "Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо." – пока смотрела в бархатной темноте гостиничной спальни как рядом спит непробудным сном младенца тот, кто меня купил. Я уже тогда знала, насколько он был особенным и по-своему совершенным. Это к нему была применительна на все сто фраза "Таких уже не делают", и его я должна была исключить самого первого из списка будущих кандидатов на покупку моего тела. Но в том и заключается вся горечь правды нашей гребаной жизни. Как правило, выбирают за нас и не всегда об этом предупреждая. Это как играть в шахматы с завязанными глазами и прикованными к креслу руками. Вы пробовали? Я тоже, вроде как, нет. А, оказывается, мы уже давно в этой игре…

ЧАСТЬ вторая. Белые начинают и?..

ГЛАВА восьмая

Сны – это хорошо. В какой-то степени, даже прекрасно. Во-первых, там редко когда что-то болит, во-вторых, из-за нестабильности сюжетов и постоянной смены картинок, твои эмоции находятся едва не в одном и том же подвешенном (даже, скорее, нейтральном) состоянии. Там ты волнуешься только от случая к случаю. В большей степени, являешься самым обычным зрителем, лишь изредка и без особого напряжения принимая личное участие. Поэтому я и люблю сны. Они чем-то схожи с беспамятством. Голова отдыхает, все проблемы, как одна, мгновенно улетучиваются, а переживаемые когда-то чувства проваливаются очень глубоко в подсознательную бездну. Единственный, самый большой недостаток у снов – то что они слишком быстротечны. Вроде только-только коснулся головой подушки, закрыл глаза, пробежался по первому уровню чумовой ролевки и… Тебя уже вырывают из сладких объятий Морфея либо противным писком ультразвукового будильника, либо не менее надоедливым рингтоном сотового, который ты, как всегда, забыл по пьяни отключить или хотя бы перевести в режим вибрации. В любом случае – добро пожаловать в гребаную реальность.

Не знаю, как другие, но я по утрам чувствую себя полным кретином. Особенно когда приходится хватать спросонья телефон и, не глядя на высвеченный на дисплее номер звонившего, что-то бормотать заплетающимся языком в микрофон радикально черной трубки.

– Ирилстрлников-вас-ниматльно-сушает. – иногда я реально не узнаю собственного голоса, но только в том случае, если он вообще как-то проявляется с первого раза. По обыкновению, приходится прочищать горло перед тем, как выдавить из себя хоть одно разборчивое слово.

– Кирилл? – чуть удивленный (или, скорее, не совсем уверенный) мужской баритон на том конце связи кажется каким-то смутно знакомым и, в отличие от моего, очень даже связанным и разборчивым.

– Он самый, – я наконец-то выкашливаю из горла сухую "пробку" и окончательно продираю глаза, пока еще оглядываясь по сторонам мало что соображающим взглядом. – Чем могу быть полезен?

– Это Константин Мережин из сыскного агентства "Сокол" вас беспокоит. – за что я люблю бывших военных, так это за такие вот исключительные мелочи. Всего одной фразой способны напомнить тебе, кто есть кто и даже частично вернуть твой рассудок в мир живых и здравомыслящих. – Вы просили меня вчера позвонить вам в это время и заодно сообщить информацию о местонахождении вашего отца, если удастся таковую получить.

Так бы слушал его и слушал, если бы не обязательный черед моего ответного выхода. По крайней мере, за это время я хотя бы успел определиться в пространстве, как и вспомнить, кто такой Мережин, и почему я просил именно его позвонить мне в… Ну да, ну да. В восемь часов утра. И это в воскресенье, когда я по привычке отсыпаюсь как минимум до двух часов дня. Так… Воскресенье. Мы же должны лететь через три часа в Куршавель.

Вот тогда-то я и прихожу в себя окончательно, вскакивая с постели, как ошпаренный. С добрым утром, солнце красное.

– Да, конечно. Спасибо за то, что позвонили так вовремя. Надеюсь, про отца что-нибудь узнали?

Иначе придется звонить в ФСБ. А у меня и так времени в обрез.

– Вы были правы. Стрельников-старший та еще иголка в стоге сена. Пришлось подключать старые связи даже в Сочи. Хорошо, что иголка он большая и на редкость видная. И обнаружить сумели, и проследить-зафиксировать всю траекторию его перемещений.

– Так он где сейчас? Только не говорите, что все еще в Сочи. – как-то данный момент я почему-то упустил из виду. Вот чуяла моя задница, надо было лететь вчера туда, а не просиживать яйца в "Дубае", заливая свое чисто мужское горе двадцатилетним Ехтра от Реми Мартина. Если он остался на ночь там, то это полная жопа. Прилетит сюда, скорее всего, где-то к обеду, что тоже еще не факт.

– Он там пробыл до шести вечера или где-то около того. Потом сразу же отправился в аэропорт, откуда на чартерном рейсе вернулся домой.

Я с несказанным облегчением закрыл глаза и даже плюхнулся на спину обратно в сугробы постельного белья.

Какой же он сукин сын. Просто не передать словами. А ведь я периодически названивал ему все то время, не забывая проверять инфу у матери.

– И вы даже знаете, где он сейчас?

– Конечно. Это же моя работа. – ирония в голосе Мережина нисколько не покоробила моего слуха, поскольку я все еще готов был расцеловать его в обе бородатые щеки. – По возвращению в столицу, сразу из аэропорта поехал в один из ваших отелей и на данный момент находится в пентхаусе "Гранд-Краун". Пробыл там, насколько мне известно, всю ночь и пока что не покидал его стен.

– Вы просто прелесть, Мережин. В хорошем смысле этого слова. Сейчас скину вам оплату за работу. И, похоже, стану теперь вашим постоянным клиентом.

– Приятно это слышать. По второму заказу вы, надеюсь, пока еще не станете требовать отчетов, а то, боюсь, мне вообще нечего будет вам сказать. Слишком мало времени на все про все, чтобы успеть пробить всех подружек и знакомых Ксении Луневой. Но за ее фотографию отдельное спасибо. Облегчили нам задачу процентов на семьдесят.

– Это вселяет определенную надежду. – но что-то после вчерашнего мой энтузиазм ни с того ни с сего начал барахлить. Видимо, как всегда, хватил лишку, теперь приход от неизбежного дропа делает свое черное дело. Точит расшатанные за вчера нервы, скручивая их вместе с нехорошими предчувствиями и плохими эмоциями в раздражающий комок легкой тошноты. Вчера я как-то иначе смотрел на все это дело. Что же изменилось за сегодня? Резко утратил веру в хороший исход задуманного предприятия? Но ведь никто и не грезил о каких-то запредельных бонусах по его окончанию. Обычный спортивный азарт, не более того. Неуемное желание заполучить приглянувшуюся игрушку, которая в какой-то момент вдруг очень сильно стала тебе нужна. Насколько мне ее хватит, чтобы вдоволь наиграться и утолить этот гребаный зуд?

– Тогда позвоню вам в самом ближайшем будущем, как только получим всю необходимую информацию.

А может махнуть на все это дерьмо рукой, да на хрен забыть?

"И, да, думаю ты поступишь, как и любой другой в этом случае. Но, не переживай. Я не стану тебя за это винить. Более того, я даже не ручаюсь, что вспомню о тебе завтрашним утром. Впрочем, как и ты обо мне." – и как вовремя ее слова всплыли в памяти ехидным таким напоминанием моему нынешнему состоянию. А там и до поцелуя на парковке рукой подать. Ее теплые пальчики на моей холодной щеке и более горячий язычок у меня во рту… Пи*дец, Стрельников. Какая же ты тряпка. Соберись, маменькин сынок, и дуй уже в ванную, пока Старший не слинял из своего перевалочного гнездышка в очередном неизвестном направлении. Раскисать будешь потом, если, конечно, у тебя будет на это время.

"Гранд-Краун"? Что за прикол? Какого он забыл в отеле, когда у нас по всему городу до хера простаиваемых без дела квартир? А как же любимая сталинская высотка на Котельникова? Он сам это говорил матери, или это она сделала такое предположение чисто наобум? Хотя можно было его понять и тут. В гостиничном номере не нужно заморачиваться на большую часть мелочей, особенно если это номер-люкс или пентхаус. Все, что требуется или потребуется – буквально под рукой, достаточно позвонить дежурному обслуживающего персонала (или еще куда). За квартирой нужен постоянный уход и едва не личное в этом участие. Слишком много дорогих сердцу вещей и мебели, которую ты когда-то подбирал со столь особой тщательностью собственными ручками. И само собой, одежда, постельное белье, любимая кофеварка. Это твоя персональная и особо исключительная зона комфорта, куда ты пускаешь кого-то извне только по своим личностным предпочтениям.

И… похоже, вчера сдохла еще какая-то псина. Поскольку кроме себя любимого в любимой постельке любимой спальни я больше никого не обнаружил. И это после затяжного субботнего () вечера под бутылку марочного коньяка в "Дубае". Что-то новое, господин Стрельников. Вас вчера случайно инопланетяне не похищали?

* * *

Никогда не задумывалась над тем, люблю ли я спать и свои сны. Хотя, в детстве, скорей всего любила. В детстве все спят долго и не хотят просыпаться, не важно выспался ли ты до этого или нет. Когда становишься взрослым – все меняется в диаметрально противоположную сторону. Есть, конечно, и такие, кто не изменяет своим детским привычкам едва не до самой старости, но это, скорее, большое исключение из правил, нежели точная статистика. Подобным везунчикам я завидую. Именно тем, кто не думает о времени и может позволить себе столь исключительную роскошь. И мне всегда казалось, что к ним, по большей части, относятся люди с хорошим материальным достатком. Если у тебя очень много денег, то, вроде как, по умолчанию, можно многое себе позволить. Поваляться подольше в постели, понежиться, пересмотреть за это время еще несколько снов. Ведь сны – это иногда такой кайф, особенно когда там разворачиваются весьма увлекательные события, подключая к общему процессу и твою неугомонную сущность в качестве лидирующего героя. Не удивительно, почему иногда не хочется и вовсе просыпаться.

Только не в это утро. Этим утром моя жизнь окончательно перевернулась с ног на голову. И все началось с того…

Кажется, это был пикап с принтом двойной покраски – черного и бургунди. Здоровенный такой Фордовский Мустанг, настоящий четырехколесный монстр, которого сейчас у нас из-за штатовских санкций так просто не купишь. Почти в это самое время он двинулся из восточной окраины города – элитного района жилых высоток-новостроек – к центру никогда не спящей столицы, а я только-только открыла глаза. За его рулем сидел молодой мужчина в стильных черных джинсах, черной футболке, кожаных берцах и черной косухе с красными полосами-вставками на рукавах на спортивный манер. Эдакий Шумахер, только намного симпатичнее, по моложе и с более густой гривой пепельно-русых волос.

Нет, я вовсе не видела его тогда буквально, но ход событий происходил именно так, один в один. Или приблизительно так. Знаю только, что в тот момент мне многое пришлось осмысливать по-новому и с совершенно неожиданных для себя сторон. Я никогда до этого не просыпалась в постели с кем-то еще, даже когда встречалась с парнями. Пока жила у родителей, всегда возвращалась домой в нашу с Сашкиной спальню независимо от времени затянувшейся у кого-то из друзей вечеринки – хоть очень глубокой ночью, хоть под самое утро. А тут, почти впервые… Даже не знаю.

Причем кто-то уже успел раздвинуть немного шторы на одном ряде панорамных окон, впустив немного утреннего света в не такую уж и мрачную комнату. Все-таки бордовых оттенков здесь было на порядок больше, чем черных, да и остальная мебель оказалась более светлой. Правда, тогда мое внимание было полностью перетянуто лежащим рядом со мной мужчиной. И это во истину было для меня чем-то почти неожиданным, совершенно непривычным и, не передать словами, каким странным. Новые ощущения, новые запахи и абсолютно новое восприятие реальности. Тем более, когда видишь знакомое лицо и знакомые глаза, разглядывающие тебя, не пойми сколько уже времени. Невольно хочется зарыться поглубже под одеяло или на крайний случай зажмуриться. И не потому что стыдно за вчерашние безумства, которые я себе позволяла с этим человеком, а потому что губы уже растягивает идиотская улыбка и скрыть, насколько же тебе хорошо в эти самые мгновения становится крайне проблематичным.

– И сколько вы уже не спите? – приходится как-то выкручиваться из столь не совсем удобной для себя ситуации. Принимать более изящную позу (боже, надеюсь, я не храпела и не пускала во сне слюни?), прикусывать пересохшую губу и заодно пытаться определить, до какой степени плачевно я сейчас выгляжу в глазах единственного здесь зрителя.

– Достаточно долго, если учитывать, что сон для меня – довольно нечастая роскошь.

Надо же. Никогда бы не подумала.

– Почему тогда не спите сейчас? – ну, а о чем мне его еще спрашивать? О котировках стройматериалов на европейском рынке? К тому же мне как-то сейчас странно хорошо. Хочется потянуться гибкой кошечкой под одеялком, выпустить коготки в подушку или в матрац под подушкой, выгнуть спинку, соблазнительно приподняв попку. Я и начинаю это делать, но не так картинно и эротишно, как хотелось бы.

– Не хотел пропустить момента, когда проснешься ты.

Между нами и так было не более трети метра разделявшего нас расстояния, но Глебу приспичило свести его на нет всего одним ленивым телодвижением с загребущим жестом жадной ручонки. Я и ойкнуть не успела, как он притянул меня к себе и буквально вжал в себя – в очень твердое и разогретое под одеялом тело. Не почувствовать при этом, как в мой живот уперся эрегированный член с весьма осязаемой горячей головкой, у меня, естественно, никак не получилось. А когда моя обнаженная кожа соприкоснулась с чужой нагой плотью, необратимый процесс мгновенного возбуждения был запущен едва ли не в один щелчок пальцев. Я даже чуть было не ахнула, от столь головокружительной смены места и совершенно нежданных физических ощущений. Невольно и неосознанно захотелось самой вжаться в это сильное и слегка пугающее своими габаритами большое тело как можно плотнее, чтобы потереться о него ластящейся кошечкой.

Я точно уже не сплю?

– Большинство мужчин наделены от природы одной преследуемой их по жизни "проблемой" – утренней эрекцией. А когда рядом лежит голая, горячая самочка, все еще пахнущая тобой и своими ароматами… – его голос снова сел, взгляд за считанные мгновения налился смертельно-опасной тьмой, а лицо… Черт… Даже не знаю. От такого выражения и сердце враз перестает биться, и всю кожу будто охватывает то жаром, то холодом блаженной истомы. – Избавиться от этой эрекции становится совершенно нереально. Если только не старым проверенным способом.

Спрашивать каким, я, само собой, не стала. Да и не успела бы. Его кулак, с щадящей жадностью вцепился в мои волосы на затылке, чуть потянув их в нужном для себя направлении, и заставил меня выгнуться в удобную для него позу. Кажется, тогда у меня тоже все поплыло перед глазами, а между ног опалило острейшим спазмом почти болезненного возбуждения. Тогда-то я и не сумела сдержаться, не то, что неосознанно ахнув, а именно застонав. И было от чего. По сути, и, едва не буквально, меня "парализовало" какими-то сумасшедшими судорогами сексуального характера. Правда, меня не корежило и не било эпилепсией, но внутренними приступами атаковало очень даже не слабо. При чем в унисон действиям Глеба, или ответной на них реакцией. Его рот накрыл мне шею, пока вторая рука беспрепятственно исследовала чуть ли всю поверхность моего податливого тела, начиная со спины, ягодиц и заканчивая интимным массированием очень влажной киски. Пока он с едва сдерживаемой жадностью изголодавшегося зверя целовал мне плечо, декольте, а потом уже и грудь с воспаленными от перевозбуждения сосками, я интенсивно спускала на его пальцы едва не кончая и бездумно цепляясь за его мощные плечи, как несчастный тонущий посреди разбушевавшегося не в меру океана.

Окончательно меня вынесло и смело ко всем чертям собачьим мою человеческую сущность, когда он проник в меня. И пока еще только пальцами, по чуть болезненным ощущениям, видимо двумя. Почти беспрепятственно и каких-либо видимых усилий. Трахал он меня ими уже осязаемо сдержанно и буквально профессионально. По-другому это и не назовешь. Во всяком случае, ничего подобного со мной раньше не делали. А точнее, именно заставляли задыхаться от разрастающейся эйфории, пока растирали изнутри гиперчувствительную точку Г с не менее воспаленными стенками влагалища очень умелыми пальцами. Задыхаться, дрожать, а потом уже и трястись, отнимая последние гранулы здравого рассудка и при этом любуясь выражением моего перекошенного от учащенных стонов личика. Наверное, в такие моменты проще свихнуться, чем дождаться долгожданной разрядки или достичь критических пределов своих возможностей.

Я даже не знаю, почему не кончала, хотя такого пика возбуждения не испытывала еще никогда за всю свою не такую уж и богатую сексуальную жизнь. По ходу, я вообще никогда и ничего подобного не испытывала. Когда кто-то вот так "запросто" управлял моей сексуальной сущностью, превращая из человека разумного в абсолютно безумное и дико похотливое существо. Еще и любуясь моим "падением" в его вечно голодную черную бездну, будто самой наипрекраснейшей и достойной лишь его искушенного внимания картиной.

Когда он вытащил из меня пальцы и заменил их более большим и упругим членом, я находилась на грани настоящего сумасшествия уже в каких-то двух или трех "шагах". Это было просто нереально. Я ничерта не понимала, но и не хотела ничего понимать. Поскольку это было за пределами человеческого понимания. Казалось, я вся превратилась в одну сплошную эрогенную точку или нерв, по которой пускали далеко не щадящим током сексуального возбуждения. И сколько не увеличивай напряжения, разрядки не наступало, зато росла истома, росла ее сила и новые грани ее атакующих вспышек. Вплоть до того момента, когда меня заполнили на всю глубину эрегированным членом, войдя в меня с неимоверной легкостью, как по маслу одним сокрушительным ударом. А потом последующим, еще более грубым, жестким и сладко болезненным. Правда, боль ощущалась совсем недолго, хотя удары не сбавляли своих садистских проникновений, ни на йоту, если не наоборот, усиливая глубину и мощь буквально сводящих с ума беспощадных толчков. Вот тогда-то меня и хватило совсем ненадолго. Тогда я дождалась столь желанного срыва в эпицентр всесметающего взрыва сверхновой. Разрядка хоть и наступила очень быстро, но длилась долго, бурно, под беспрерывными ударами члена, пока Глеб сам в конечном счете в меня не кончил и не остановился на последних судорогах собственного оргазма.