Текст книги "Дом Воды и Воздуха (СИ)"
Автор книги: Евгения Бойко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Исключено. Крыша может поехать только у нормального человека, а у меня она на свободной фиксации – как отъедет, так и назад вернется.
– Ты должна бояться и дрожать.
– Мне теперь есть с чем сравнивать. По сравнению с прошлым похищением здесь условия просто замечательные: отдельная ванна, никто меня не связывает и не угнетает.
– Точно тронулась. Ты действительно рада моему обществу?
– Действительно рада.
Некоторое время они помолчали, обдумывая каждый свое, а потом ведьма решилась просить:
– Зачем тебе душа той ведьмы и почему ты сам не можешь призвать ее? Ведь после смерти души попадают в ваш мир. Или я не права?
– В большинстве своем – да. Но кое-кто остается. Вы называете их призраками.
– Что такого сделала несчастная? Чем она заслужила…
– Поглощение? Она хотела знать ответ на вопрос, который мог уничтожить всю верхушку общества твоей подруги. Знаешь что самое странное? Она продала душу не по своему желанию. Сделать это ее заставила мать.
***
Мужчина рухнул на землю как подкошенный, хотя со стороны казалось, что вампирша едва его коснулась.
– Не усердствуй так, – поморщилась я.
– Кровь Локи, все время забываю: сначала надо представиться, а потом уже наводить страх и ужас, и вырывать селезенку, – Мавенсилнат втащила тело бессознательного охранника внутрь. – А теперь девочки направо, мальчики налево.
Сегодня управление было полупустым. Выходной день, да еще операция по поимке «ласкового» убийцы была в самом разгаре, множество йорт бродили по городу в надежде привлечь внимание маньяка. Конечно, они не знали, что все их усилия тщетны и жертву выбирают не из случайно встреченных людей.
Пока Гай и двусущий отвлекали основное внимание на себя, мы с вампиршей направились к техническим помещениям. В полуподвальном этаже была котельная, склад и тир, и он сообщался с частью здания, которое занимала королева. Если не шуметь и вести себя осторожно можно без проблем дойти до покоев королевы. А там уже…
– Ты знаешь, как он страдал, когда ты оборвала с ним все связи, исчезла без объяснений, не желая даже поговорить?
Голос вампирши был так тих, что я слышала его, только сильно напрягая слух.
– Сейчас не время для таких разговоров.
– Чепуха, серьезный разговор серьезной потасовке не помеха.
Мавенсилнат двигалась бесшумно, мягкими пружинящими шагами. Готовая в любой момент перейти от беседы к драке.
– Если ты считала вашу взаимную страсть недопустимой ошибкой, надо было так ему и сказать. Он бы понял. Вопреки расхожему мнению, мужчины умеют думать той головой, что на плечах. – Она покачала головой. – Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Как редка любовь, как трудно найти и сохранить ее. Каково влюбляться и понимать, что вам никогда не бывать вместе. Видеть смерть того кого любишь. Каково не иметь возможности любить потому, что у тебя сжимается от голода живот при одном взгляде на человека.
– Глупости.
– Ты использовала его, получила желаемое и бросила.
– Все было не так. То, что мы сделали против правил, у нас за это вырезают сердце.
– Этим поступком ты вырвала его сердце.
– Ну, все, мне надело. Хватит бросаться красивыми пафосными фразами, ты становишься похожа на страдающую пиявку из дамской литературы. Тебя послушать так я поступила с ним как с бумажной салфеткой: высморкалась и выбросила.
– Он ради тебя нарушает закон, а ты даже не поцеловала его на прощание. Подумала ты о том что один из вас может не пережить эту ночь?
Я выхватила нож и прижала вампиршу к стене, лезвие уперлось в основание шеи.
– Я так смотрю, ты хочешь, чтобы эту ночь не пережила я, – я провела острием по коже вниз к вздымающейся груди. – Не надо бесить оперативника, когда он отправляется на дело.
– Ты не посмеешь.
– Прирезать тебя прямо здесь без веской причины, потому что ты меня раздражаешь? Не оценивай меня с человеческой точки зрения.
– Я вампир.
– Ты ешь людей, но по-прежнему думаешь как они. Чувства и бой не совместимы. Ты ищешь силу в ярости, а я в спокойствии. Сейчас ты мой раздражитель.
Я отступила и спрятала стилет за пояс, Мавенсилнат, как ни в чем не бывало пошла за мной.
– Большой вопрос кто из нас сильнее.
– Разве я сказала, что сильнее тебя?
Вампирша замолчала. Я, похоже, не ошиблась и она из тех, кому нужно однажды хорошенько прищемить хвост для комфортного дальнейшего сосуществования. Хоть я и не горю желанием обзаводиться новыми знакомствами: я стопроцентный интроверт, мне уютно только в обществе своих мыслей и нескольких близких людей. Ненавижу когда посторонние люди, пытаются учить меня жизни.
– По поводу Гая… вырванное сердце не помешало ему водиться с симпатичными женщинами и плодить детишек.
– Эти дамочки просто воспользовались его состоянием.
– О, ты это серьезно? А он кричал и сопротивлялся как испуганная девственница? Ах, оставьте меня, я страдаю! И так два раза подряд.
– Тебя это беспокоит?
– Нет, пока эти дети не претендуют на место наследников. И пока их мамаши не толпятся у нас в гостиной. Гай достаточно богат чтобы содержать хоть десяток, но незаконнорожденных на месте главы Дома у нас не будет.
По поводу равнодушия я слегка кривила душой, но что я могла сказать? С точки зрения закона у меня на него нет никаких прав. Ни-ка-ких. Я его кузина. У нас не может быть совместных детей и потому запрещать ему завести их как-то неправильно.
– Можешь не волноваться, содержание более чем щедрое, чтобы они не показывались в городе, – фыркнула вампирша. – Эти леди в конечном итоге получили что хотели.
– Думается, хотели они намного больше, только сильно ошиблись в методах. Рассчитывали они, помахав наследником как морковкой заманить его в узы законного брака.
– Гай ответственный, он их не бросит, но любить вряд ли будет. Он из тех мужчин, которые любят детей в первую очередь за то, что они рождены обожаемой женщиной, в противном случае это просто ребенок. Маленький визжащий комок мяса.
Вот уж не знаю, почему вампирша так думает.
– Если тебя это успокоит у него за эти четыре года было только две эти кратковременные интрижки, – продолжила она. – Хотя девицы на него бросались как муравьи на сахар.
– Это должно польстить моему самолюбию?
– Если бы ты его не бросила…
– Мавенсилнат, перестань отыгрывать амура. Пока что ты просто тыкаешь мне в печень стрелой с тупым наконечником.
– Тогда я скажу последнюю фразу и закрою тему: это реальная жизнь, а не сладкая сказка, где юная невинная принцесса встречает юного невинного принца и они живут долго и счастливо в замке, кушают пирожные и катаются на розовых пони. Это два маленьких ребенка, а не две каменные плиты, которые утянут вас на дно.
– Конечно, на дно нас утянет то, что мы кровные родственники. На этом фоне бастарды из виду как-то теряются.
– Да что ты завелась с этой кровью? В Древнем Египте…
– Мы не в Египте, я не наследная принцесса, а Гай, не будущий фараон.
Я раздраженно повела плечом. Мавенсилнат обладала воистину раздражающей особенностью: умела выводить на откровенный разговор. Не сомневаюсь ей ничего не стоило в свое время выпытать все у Гая.
– Когда уходишь из чьей-то жизни будь готова, что твое место займут.
Мавенсилнат замолчала и рывком затащила меня за угол – по коридору насвистывая, шел мой коллега «любить Орибита», как обозвала его Елена. Заметив нас, он так же нырнул за ближайший угол. Отцы-основатели, и вздумалось же ему сходит в тир!
– Отвлеки его, – бросила вампирша и мягко подпрыгнув, вцепилась в проходящую под потолком трубу. Подтянувшись, она быстро поползла в сторону противника, бесшумно перебирая руками и ногами.
– Эй ты, отрыжка великана, дай мне пройти.
С противоположенного конца коридора донесся издевательский хохот, мерзкий и очень искренний.
– А что ты сделаешь? Применишь свой фирменный трюк и убежишь? – и уже серьезнее добавил: – Сдавайся! У тебя ничего не выйдет. Я буду стрелять на поражение.
– Думаешь, я тащилась в такую даль, чтобы отдаться в жаждущие премии руки?
– Я все..хр… – издав придушенный не то всхлип, не то бульканье коллега замолчал. Тишина в коридоре воцарилась гнетущая и неприятная, но другой ждать не приходилось – коридор чист, ну и слава отцам-основателям.
– Поднимайся наверх, – вампирша указала на дверь. – Я закрою этого в какой-нибудь кладовке, чтобы не помешал когда придет в себя. Дальше одной тебе будет проще, а я прикрою путь отступления.
Вампирша была права. Я осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что на лестнице никого нет, поднялась на первый этаж королевского крыла здания. Тут было тихо, роскошно и пахло экзотическими благовониями. Повсюду сновали слуги, пару раз проходила охрана, мне чудом удалось убраться с пути последнего обхода – пришлось зайти в тренировочный зал, надеясь, что им не захочется «для порядка» заглянуть сюда.
– Вот так встреча.
Я с трудом подавила дрожь, услышав этот мягкий напевный голос. Посреди зала со шпагой в руке стояла бывшая любовница Гая, мать его внебрачной дочери.
– Что ты здесь делаешь?
– Я? – она рассмеялась. – Это я должна задать тебе этот вопрос. Но видишь ли… я новая фрейлина королевы. Меня зачислили в свиту неделю назад. Только я здесь не поэтому.
Она подошла к стене и сняла с держателя еще одну шпагу, подошла ко мне и протянула ее эфесом вперед.
– Я вызываю тебя, – от нее пахло «хвоей», зрачки расширены до предела.
– Причем тут я? – мое удивление было непритворным.
– Ты его сестра…. и любовница, – она рассмеялась. – Я убью тебя, и он женится мне – иначе я поведаю обществу кое-как подробности его частной жизни. Мой Дом, знаешь ли, силен в чтении мыслей. В некоторые моменты читать их так легко. А еще иногда я вижу будущее… совсем немного, кусочками… но этого как видишь, хватает.
Я вздохнула. Не может она быть настолько глупа, чтобы очернить отца своего ребенка? Или может? Тогда она только что подписала себе смертный приговор. Если меня обнаружат, я лишусь Гай, Елены и… Артура. Три жизни против одной.
– Надеюсь, ты поцеловала дочь на прощание.
Женщина побледнела, но вызов был брошен, отступать некуда. Наверное, до нее только сейчас дошло – если она умрет, двухмесячная дочь останется сиротой. Отцы-основатели, я не хочу повторять судьбу Яна: убить ее мать, а потом помогать девочке из-за чувства вины. Но, похоже, придется.
Я взяла шпагу приноравливаясь к ее ощущению в руке и весу. Сделала финт, и перешла в атаку, нанося зазевавшейся противнице укол в голову. Она отпрыгнула, заняла защитную стойку зло, сверкая глазами. Видно, из нее такая же фехтовальщица, как и из меня – смех один. Не то что бы я путала шпагу с зубочисткой: Гай как-то показал пару движений, чтобы я была не совсем невежественна, но фехтовать я не училась. Зачем? При желании врага можно заколоть и вилкой, к чему морочить голову этими прыжками и увертками? Кого я на дуэль вызову, уличного грабителя или шефа когда он в очередной раз откажется повышать зарплату?
Атака. Рипост.
– Каково твоей дочери будет узнать, что ее родили только как средство женить на себе ее отца? Она будет расти внебрачным ребенком и… сиротой? Отзови вызов.
– Нет. Ты проиграешь. А я получу все! Все!
Хлесткий удар по шпаге противницы и она отлетает в сторону. Кто-то должно быть зло подшутил над ней, сказав, что она хорошая фехтовальщица. Схватив девушку за руку, взяла ее на болевой прием. Отбросила шпагу, выхватила из-за пояса стилет и вонзила под левую лопатку. Раньше, чем она успела крикнуть, попросить пощады, вдохнуть. Я давала ей шанс.
Отступила, вырывая клинок. Поверженная противница рухнула на колени. Из приоткрытого рта медленно потекла струйка крови: оставила след на подбородке и капнула на молочную белизну блузки, расцветая ярким экзотическим цветком. Мгновением спустя она упала.
Нет, я не буду жалеть ее.
Я свернула в центральный коридор. Перед дверью приемных покоев стояло два офицера. Незнакомые, я только видела их в коридоре… но у меня не было выбора. Три жизни ради трех.
Я чуть помедлила перед приемным покоем королевы, зная, что встречу там Яна. Того кто сделал меня тем кто я есть. Наставлял и учил все эти годы. Того, кто убил моего отца и мать. Мне понятно, зачем он это сделал. Но это не помешает мне убить его. Даже не ради мести, а потому что это может спасти близких мне людей. Потому что он виноват в тот, что происходит. Лжец и узурпатор, посадивший на трон безумную королеву.
Ручка стилета в моей руке казалась обжигающе горячей. Я знала, что у меня есть только один шанс, один миг. В честном бою я проиграю. А мне бы так хотелось поговорить с ним, все ему сказать, пояснить…
Я открыла дверь, и Ян повернулся на звук.
Это было нелегко – за одно биение сердце, за то время что клиник проделал путь до горла Яна, я увидела все, то добро, что он для меня сделал. Подобрал на обочине жизни, дал силу и знание, и место под солнцем. Ян руководил королевой но делал это не ради собственной жажды власти, а ради того чтобы предотвратить войну между Домами. Мы консерваторы в большей степени, чем можем себе признаться. От войны нас спасала только формальная власть Дома Огня и Металла: так было десятки тысяч лет, так должно быть и сейчас.
Он убил мою мать ради сохранения тайны. Он многих убил ради этого. И положа руку на сердце, я вынуждена признаться, что на его месте поступила бы так же. Иногда стоит пожертвовать одной жизнью ради жизни многих, особенно если это не жизнь того кто тебе дорог. Пока это не жизнь того кто тебе дорог.
Тело Яна упало на пол, кровь изливалась толчками, разливаясь по полу глянцевой алой кляксой.
Я убила его не ради высоких идеалов. Я убила его, чтобы он не убил меня – за то, что я знаю его тайну. Я убила его, потому что в противном случае должен был умереть Гай.
Убей или умри.
Четыре ради трех.
Я не могла отвернуться и не смотреть на растекавшуюся под телом Яна кровь: такую алую. Наконец я решилась подойти и вытащить свой стилет. Немигающий взгляд пробрал меня до глубины души.
В тронном зале было пусто. Ни прислуги, ни фрейлин, только сидящая на троне королева. Безжизненная и безвольная. Пустая.
Она подняла голову, услышав звук шагов. Медленно поднялась и пошла мне навстречу, придерживая подол кончиками пальцев, тонких и белых как мел.
– Чтобы выковать меч, нужен металл и огонь… – сказал она, и взгляд ее безумных глаз остановился на мне. – И вода, чтобы закалить клинок… Огонь и металл будут призваны кровью, а вода…вода еще не нашла свой путь. Скоро. Я вижу кровь, но скоро ее сменит вода – как и должно. Уже скоро.
Она взяла меня за руку и мир померк.
***
Пять лет назад я была жертвой, меня хватили грубые грязные пальцы, ко мне прижимались потными телами, заставляли становиться на колени, признавая право сильного. Мою плоть терзали, как терзают добычу звери.
Смрад, дым, кровь. Визжащие свиньи, нетерпеливо гарцующие лошади. И люди – жалкие, искалеченные, вопящие. Копытами втоптанные в вязкую грязь трупы.
Красивая рыжая женщина, так разительно отличающая даже от благородных дам – уверенная, гордая, в длинном меховом плаще. Хохочет, отбирая уцелевших детей, чтобы принести их в дар своему жестокому божку и продлить цветение молодости и красоты. А остальных одним взмахом изящной ручки отправляет в небытие прямо сейчас. Грандиозное пролитие крови на алтарь Дьявола.
Слышу, как к серым небесам взлетает ее суровая латынь. Небеса становятся ближе, вспухают, топят землю в холодном дожде.
Этой женщине хочется служить. Преклонить колени перед ее величием и силой. Почему она использует свою силу во зло? Что мы все ей сделали? За что нас казнят?
– Призываю тебя!
Грязь покрывается тонкой корочкой льда, холод сковывает плечи, съежившиеся соски трутся о жесткую ткань рубахи. Капли дождя превращаются в кусочки льда, ударяющие по камням с легким звоном. В центре замкового двора из дымки вырастает темная фигура. Я опускаю глаза в наивном детском убеждении – не смотри на чудовище и оно не увидит тебя.
…а потом боль и ужас. И жестокие руки.
…и тот, кто сказал «Ты будешь моей».
…и годы поменявшие холод на жар, и откуда-то взявшиеся чувства. Откуда? Можно ли полюбить того кто причинил боль?
…можно.
Боль, все мир пропитан ею. И снова дым, снова война.
– Зачем мне этот мир, если в нем не будет тебя?
Он сжимает мои руки и требует:
– Моя маленькая язычница, обещай, что ничего себе не сделаешь. Не лишай нас возможности встретиться за чертой смерти.
Невидимая рука сжимает горло. Он жесток и беспощаден, мой прирученный зверь, но он верит в распятого Бога. Верит, что после купели и покаяния попадет на небеса.
– Обещаю.
– Скорее! – он хлопает лошадь по крупу и та несется прочь. Холодный осенний дождь бет по щекам и неясно, где вода, а где слезы.
Я оборачиваюсь, вглядываясь в бескрайнюю ночную тьму, в которой словно звезды в небе сияют огоньки факелов. Озвученная клятва дланью великана давит меня к земле. Ради возможности встретиться с ним еще раз я буду жить, но эта жизнь не будет мне мила.
Буду соблюдать пост и молитву, усмирять плоть и сутками переписывать свитки при неясном свете свечи. Я позволю остричь волосы, которые так тебе нравились, спокойно наблюдая, как они падают на каменный пол, локон за локоном.
Жестокий грязный мир, в котором любовь может вырасти из насилия, но чаще любовь превращается в насилие. Мир, в котором все светлое, красивое, радостное обречено погибнуть, истлеть, истечь кровью. Сгореть в огне чьей-то ненависти и мести, чьих-то амбиций.
Глава 19. Боже, храни нас от королевы!
...главное в жизни – найти единственную, настоящую женщину... и
вовремя от нее смотаться.
NN
Во сне я была маленькой девочкой, дрожащей от страха и холода. Снежинки мягко падали на мощенную серым камнем Малую портальную площадь. Спрятавшись за одной из образующих круг колонн, я смотрела, как уходят в сияние портала взрослые и дети. Как развеваются их яркие плащи, путаются в волосах белые хлопья, кричат в клетках маленькие крылатые ящерицы. Дети плакали, и матерям приходилось тащить их силой. Кто-то выронил куклу и ее почти сразу втоптали в грязный снег десятки ног. Девушка с ярко-рыжими волосами, в сползшем на одном плечо плаще кричала и пыталась вырваться из объятий старого мужчины, отца или мужа, она протягивала руки, слезы оставляли на щеках блестящие дорожки…
Несколько мужчин не давали королевским стражам помешать беглецам. Они остановили офицеров ценой своей жизни, и когда их веки смежил вечный сон, последние люди уже растворились в синей вспышке.
Когда стражи, ругая и сыпля проклятиями, ушли, я покинула укрытие, опустилась на колени перед мертвецами. Меня манили яркие капли крови на таком белом снегу. Я впервые видела смерть. Впервые смотрела ей в глаза. Чувствовала ее тяжелый металлических запах.
Волшебное сияние портала начало меркнуть, узор на арке в виде виноградных лоз исчезал…
Я быстро шла к управлению, закрывала уши руками, но все равно слышала его голос.
– Гели, нам надо поговорить. Сколько можно прошел уже месяц!
– Я не хочу говорить! – я остановилась, дрожа от слабости.
– Гели… – он протянул ко мне руку.
– Оставь меня в покое, пожалуйста. Пожалуйста!
– Гели…
– Если в тебе есть хоть каплю жалости, оставь меня в покое!
Темный водоворот… Обжигающе холодная вода… Вода, везде вода и кровь. И глубина, которая не отпускает, утягивает к себе. Только его руки не дают мне уйти на дно, а потом и в небытие.
– Джелли, я не дам тебе умереть.
Небо высоко надо мной такое серое, такое темное. А глаза Гая светлые. Он вынужден носить линзы, потому что люди слишком часто обращают внимание на этот странный для них цвет. Сердце бьется неровно, руки не слушаются, но я все равно потянулась к нему, провела дрожащими пальцами по холодной бледной щеке. И ничего не могла сказать, потому что закашливалась и сплевывала воду.
– Гай… я люблю тебя, Гай. Почему я никогда не говорила этого раньше?
– И я тебя люблю, – он прижал мои руки к лицу, потом подхватил меня на руки, согревая. – Ты главное живи. Даже если не со мной.
***
Болела голова – это было первое, что я поняла. Завозилась, пытаясь подняться, и обнаружила, что меня кто-то держит. Кто, я могла сказать, не открывая глаз – я отлично знала, как пахнет Гай. Его руки чуть сжались вокруг меня, показывая, что он понял, что я очнулась. Я немного расслабилась, замерла, желая продлить этот момент. Вцепилась в него, уткнулась лицом в грудь. Так хорошо… если бы еще убрать этот гул.
Я все-таки открыла глаза и подняла голову, осматриваясь.
Мы в мощном силовом барьере. Вот что гудит. И почему-то ситуация меня не испугала, хотя должна была. Видимо сильно головой ударилась.
Я потерла виски, нажала на активные точки и сделала несколько медленных вдохов-выдохов. Уже осознанным взглядом прошлась по залу. Так. Силовых барьеров два, в одном я, Гай и Артур, в другом Елена, ее демон и двусущий. Судя по всему, нас разделили, чтобы мы общими усилиями не смогли нейтрализовать барьер. Умно.
Артур сидит, покачиваясь из стороны в сторону, Елена и демон сосредоточенно рассматривают границы кругов, двусущий пристает к ведьме.
– Черт возьми! Нас сейчас укокошат, а мы с тобой так и познакомились, как следует, – вот это мужик. Сидит в круге голый и думает о женщинах, когда в ближайшей перспективе может лишиться жизни. Наверное, истории об оборотнях возникли не на пустом месте. Гм.
– Мне все равно как тебя зовут, – раздраженно бросила ведьма, – для меня ты навеки останешься мохнатым придатком Гая.
Нас разделял барьер, но Елена больше не прятала мысли, и они проскальзывали в меня как песок в часах. Моя теория разваливалась с каждым фактом, с каждым новым видением. Елена не знала офис в маленьком дворике, а я – знала. Я узнала мужчину и его спутницу. Анастас… Еще одна жертва над памятью которой «поработал» настоящий убийца. Убийца, не поскупившийся разорить свой Дом, чтобы купить поддержку.
Я знала, кто стоит по ту сторону барьера.
– Сначала она убедила меня, что желает свергнуть Гизеллу. А после околдовала и заставила убивать, – прошептал кто-то позади меня. – Она вернула мне эти воспоминания…
Повернувшись, я увидела Анастаса.
– Да, – тетушка подтащила безвольную Гизеллу к огромному напольному зеркалу, по массивной медной раме которого змеились побеги плюща. – Новый план. Зачем подставляться, вынося дело на публичное разбирательство, доказывать аферу Яна, ждать пока обнаружит, что королева действительно безумна. И забудут ли о таинственном убийце, так потрясшем наше общество? Ведь у меня есть умница Гели: достаточно ловкая, чтобы перехитрить стражу и уничтожить Яна, но недостаточно жестокая, чтобы пожертвовать теми, кого считает друзьями и семьей. В конечном итоге все получилось даже лучше, чем я думала. Через час здесь соберутся главы Домов. Какая удача, что они приехали ко двору на время Сезона. Они узнают, что за убийствами стоял желающий свергнуть Гизеллу Анастас, а вы его помощники. Гели в роли безумного убийцы будет диво как хороша. Теперь они поймут почему йорт ничего не могли сделать… Мне поверят, все вы в той или иной степени бунтари. Признаться, для меня было неожиданностью обнаружить, что мою пешку использует еще кто-то, но глупая, глупая ведьма не использовала все возможности, которые перед ней открылись.
Тетушка рассмеялась. Она не была безумна, но что-то такое в ней просматривалось. Эдакая доведенная до абсурда жажда власти и славы. Ну конечно, кого выберут новой королевой? Опытная, далеко не старая нотта из великого Дома Воды и Воздуха. Кастилла действительно идеальная кандидатура. И у нее наверняка есть сторонники. Вот куда утекали деньги с наших счетов – поддержка дорого стоит.
– Сегодня великий день, – Кастилла раскинула руки. – С помощью порченой крови я смогу оживить дочь. – Тетушка повернулась к кругу, в котором сидела Елена и указала на демона. – Мою дочь, зверски убитую этим лгуном. Ее душу спасло только то, что она зависло между мирами.
– Цена была озвучена, назначена и утверждена.
– Сдается мне твоя верность, в последнее время поколебалась. Не страшно назад возвращаться, а? – Кастилла улыбнулась, обнажив зубы. – Мне известна тайна вашего рода. Вы можете существовать хоть вечность… но эту вечность вы покупаете, пожирая украденные души. Вы меняете реальность, искривляете пространство, отбираете годы жизни у других. Ты собирался пожрать душу моей бедной девочки.
– Может, ваша дочь наивна и не поняла, чем ей это грозит, но вы-то знали! – Елена подошла к границе сферы. – Вы предали ее хладнокровно и расчетливо. Продали, ради сомнительной чести побороться за трон!
– Молчи! – дико заверещала Кастилла, теряя человеческий облик. Она взмахнула рукой и Елена оказалась за границами силового поля раньше, чем поняла что произошло.
Невидимая сила тащила ее по каменным плитам, у зеркала Елену вздернуло в воздух. Ведьма покраснела и напрягалась, пытаясь оторвать от горла невидимые пальцы, ноги болтались в метре над полом.
– Неужели вы всерьез думали противостоять магу моего уровня? Не надо быть солью земли, чтобы понять – происходящее в городе дело рук незаурядного ума. Мне триста лет, родословная безупречна, в распоряжении лучшая и полнейшая библиотека. Я достойна, быть не только Матриархом Дома, но и королевой! И я буду ею. Я приведу наш народ к процветанию и благоденствию, мы больше не будем таиться и прятаться. Мы – лучшие, и мы достойны лучшего. Мы превратим людей в рабов, какими они на самом деле являются.
– Королевой? – крикнула я. – Вы разорили наш Дом!
– Ах, Гели, – тетушка посмотрела на меня, и лицо было застывшей маской ненависти. – Ты мнишь себя такой сильной, но где эта сила? Ты можешь только наносить удары со спины, тем, кто этого не ждет. Знакомо ли тебе слово «честный бой»? Чего у тебя нет, силы или чести?
– Где была ваша честь, пока вы убивала людей?
Кастилла ударила меня чарами, и я почувствовала, как левая рука вспыхнула от боли – с нее будто сдернули кожу.
– Люди-скот. Я бы хотела убить вас всех, медленно и обстоятельно. Но вы нужны мне живыми. Уж я-то достаточно сильна чтобы заткнуть вам рты. Будете делать, что я прикажу. А пока – молчите! – и она подкрепила приказ заклятием сомкнутых уст.
Кастилла порезала запястье Гизелы и сцедила ее в грубо сделанную чашу.
– Подойди! – позвала она, и к ней подошел ее муж.
Глаза его были пусты как зеркало без отражения, как окна брошенного города. Он шагал как ведомая кукловодом марионетка.
– Ненавижу мужчин, не оправдывающих возложенных надежд. У тебя мой милый был только один плюс, ты не лез ко мне с советами, и не пытался править моим Домом. Но и пользы от тебя никакой … так что радуйся, твоя никчемная душонка поможет возродиться нашей дочери. – Она начертила круг кровью королевы, а достала трехгранный кинжал и вонзила ему в сердце.
Зеркало подернулось мутной пеленой, которая натягивалась, будто кто-то пытался пройти с той стороны в наш мир. Кастилла поднесла к зеркалу ладонь с парящим над ней лепестком огня.
– Дидем, я зову тебя! Приди! – и она погрузила руку в вязкое пространство зазеркалья.
Елена открыла глаза и с размаха ударила ногой голову Кастиллы. Тетушка свалилась на пол скошенной травой. Ментальная хватка тетки ослабла, и Елена оказалась на полу. Следом рухнули сдерживающие нас барьеры.
Из зеркала вылетали привлеченные волшебным огнем души, и они мало напоминали благожелательно настроенных родственников, мудрых и всепрощающих. Скорее свору голодных диких псов. В зале резко похолодало и сквозь Дымное Зеркало в комнату врывались порывы ветра и хлопья снега.
– Не давайте им касаться себя! – крикнула ведьма, и мое плечо обожгло болью от прикосновения пролетевшей мимо души.
– Ну и как их загнать назад? – Гай едва успел убраться с пути особенно рьяной сущности.
– В заклятии ничего об этом не говорилось, – честно признала ведьма, – так что будем импровизировать, – растянув губы в диком оскале, она оптимистично добавила: – Или умрем! Сегодня полнолуние, отличный день для смерти.
Кастилла не успела уклониться и одна из душ слилась с ней, покрыла ее прозрачной голубоватой пленкой и впиталась. Тело женщины конвульсивно дернулось, что-то будто пыталось вырваться… или устроиться в ней поудобнее. Рухнуло на пол, заскребло пальцами по мраморным плитам, дергая ногами и выгибаясь дугой. Рот, превратившийся в дыру с посиневшими губами, открылся, непрерывно извергая поток бессвязных слов на латыни. На щеках расцветали черные узоры.
Остолбеневшие мы увидели как то, что было Кастиллой, затихло и в один момент поднялось на ноги, будто невидимый кукловод дернул за веревочки. Свесившаяся на грудь голова поднялась, и острые клыки щелкнули как зубья капкана. По подбородку стекала струйка слюны пополам с кровью.
Мой оживший «погодный» кошмар – точно так же выглядели жертвы свихнувшейся ведьмы приносившей в жертву детей. Одержимая. Гизелла сидела на полу возле трона, обняв себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Души собрались вокруг нее, но не нападали.
Я нащупала за поясом стилет – к счастью она не обыскала меня, полагаясь на магию, – и тварь проследила за моей рукой пустым, ничего кроме голода не выражающим взглядом. Мой клинок был потерян в Эо, и Гай дал мне взамен другой – серебряный – с рунами, не дающими мертвецам подниматься. Серебро действенное средство против потусторонних тварей, но всадить его нужно точно в сердце. Иначе и пытаться не стоит.
Несколько душ летало вокруг нее, и она перевела взгляд на них. Пользуясь этим, я сделала два шага и метнула клинок в грудь Кастиллы. Никакого толка. Она отпрыгнула в сторону, выдернула лезвие из раны и отбросила как бесполезный кусок металла. Танцующим шагом отступила к зеркалу, подол ее длинного шелкового платья развевался. Она сгорбилась, растрепавшиеся пряди упали на лицо, пальцы скрючились – ни дать ни взять загнанная в угол крыса.
– Хотите напасть на меня вместе? А как же честь? – слово честь она выхаркнула, ей как-то удалось взять под контроль часть своей личности. – Я справилась с вами одна.
– Мы не настолько благородны, – я бросилась на нее.
Бушующий ветер затащил нас через зеркало в Хел… и вокруг была вода. Длинные пряди светлых волос тетушки извивались как гадюки, глаза за которыми виделась чья-то душа, сияли потусторонним светом. Кастилла – или то, что было ею, – бросилась на меня, впиваясь в плечи острыми когтями, пытаясь вцепиться зубами. Я успела выставить руки, уперлась локтем ей в шею, острые клыки клацали рядом с моим лицом. Лягнула ее – нога попала в живот, но Кастилла не отреагировала. Руки начали дрожать, кислород заканчивался. Легкие расширились, грозя лопнуть.
Я почти задохнулась, когда меня дернуло назад, в реальный мир. Боль от падения отозвалась в пояснице, воздух наполнил грудь с шумом. Тетя оскалилась. Я вздрогнула, когда Гай ударил ее ногой в лицо. Еще и еще пока она не оказалась рядом с зеркалом.
