Текст книги "Дом Воды и Воздуха (СИ)"
Автор книги: Евгения Бойко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Через пятнадцать минут посредник вернулся с маленькой коробочкой, которую вручил ведьме вместе с кристаллом. Елена посмотрела на мужчину и пальцы ее дрогнули. Я слышала эмоции, проскальзывающие по нашей связи: смятение, сожаление. Боль.
– Пойдем, – она взяла кристалл, оставив листья вереска на столике.
Я вышла из ресторана вместе с ней, хотя не притронулась к оплаченному и нетронутому ужину. Вышла, не представляя, где еще мы сможем достать этот редкий компонент.
В баре я позволила Елене осушить бокал вина, прежде чем спросить у нее – расстроенной и ничуть не опьяневшей, – что произошло.
– Мне было семнадцать, когда я приехала в этот город, – издалека начала ведьма. – Без образования, с мечтами о чем-то великом и мыслями забитыми музыкой и отрывками умных книг. Жизнь представлялась легкой и радостной, я еще не открыла в себе дар.
Она замолчала и, достав мундштук, закурила. Губы нервно подрагивали.
– Вдруг оказалось, что таких как я здесь сотни. Тысячи. И десятки тысяч куда более талантливых и красивых. Чтобы не возвращаться к матери поджав хвост, пришлось стать содержанкой. Я продавала себя за деньги, как и любая из шлюх. Утешала себя: это временно, отучусь и брошу…В этом намного больше боли и намного меньше удовольствия чем принято думать. А потом встретила его. Мне было двадцать, и я была не таким доверчивым цветочком. Меня восхитил это мужчина, зрелый, знающий чего хочет от жизни и умеющий этого добиться. Умелый любовник и интересный собеседник. Он показал истинную красоту этого мира и научил пользоваться живущими во мне силами. Все что я умею, показал мне он. Мы были вместе два года.
Елена заказала еще вина. Отпив глоток, провела пальцем по краю бокала.
– У нас разные взгляды на жизнь. Он считает, цель всегда оправдывает средства. Всегда. – Она медленно выдохнула струйку голубоватого дыма. – Я была содержанкой, Гели, а он – очень щедрым. Но я вернула все его подарки. Мне хватало воспоминаний. Они бесценны и будут со мной до последнего моего вдоха, да и потом тоже. И потом, никакая вещь не заменит поцелуя или оставленного на постели запаха. Я хотела показать – он для меня значит больше, чем кто бы то ни было, и была я с ним не ради денег. А вышло так, что просто его оскорбила.
Я положила руку на плечо подруги и кожа под шелком была обжигающе горяча. Она подняла глаза вверх, сверкающие как покрытая росой листва.
– Знаю, я неблагодарная тварь. Ушла от него, швырнула в лицо все, что он дал мне и теперь… он отказывается от платы, будто я до сих пор принадлежу ему. Или показывает что и сам ничего от меня не примет.
– Ты все еще любишь его?
– Любовь… – горько прошептала Елена. – Любовь не исчезает бесследно, она оставляет в сердце рану – с каждым разом все большую. Пока однажды в груди не останется ничего кроме пустоты…
– Вставай, – я протянула Елене руку. – Пройдемся, поговорим, посмотрим на звезды. Пустоту не заполнишь алкоголем, не зашьешь нитями дыма.
– Ты поэтична сегодня.
– Это не я, это вино.
И мы пошли. Кутаясь в плащи, рассматривая старинные дома, болтая обо всем и ни о чем. О чем-то кажущимся таким важным пока звучат слова, и становящимся пеплом едва мысль озвучена. Мы бродили пока не оказались на задворках Заречья, там, куда редко заходили благопристойные жители города. Не лучшая идея бродить по таким улицам, когда ведьма выпила и не может колдовать.
Когда из густой тьмы выступили две фигуры, я поняла, что добром вечер не кончится. Нас будут, как минимум насиловать и грабить, а как максимум – убивать.
Я не понимала как в обществе, настолько пропитанном сексом, развратом и равнодушием, могут вырасти девушки столь нежные, что всю жизнь мучаются из-за изнасилования. Особенно если оно совершено незнакомым мужчиной, и не повлекло за собой увечья. Отцы-основатели, взять те же средние века – тогда практически каждая женщина независимо от ее происхождения подвергалась насилию, как во время набегов, так и в мирной жизни, законным мужем. Притом, хороших врачей, психотерапевтов и сюсюкающих родственников не было. Почему я должна считать себя опороченной? Это маньяк напал на меня. Вот он и пусть боится и шарахается от каждой тени.
Есть вещи страшнее. Пытки, например. Дыба, испанский башмачок, пирамида или ослепление, когда к лицу подносят раскаленный клинок и держат его до тех пор, пока глазные яблоки не сварятся. Цинично но факт: можно прожить всю жизнь с болью в разбитом сердце, но после того как вспорют брюшину и намотают внутренности вокруг шеи, жить нельзя – доказано инквизицией.
– Ребята, а может, вы нас изнасилуете по-быстрому, и мирно разойдемся? – вежливо предложила я, рассматривая противников и примеряясь как их лучше обезвредить. – Вы все равно потратите деньги на девочек и выпивку, так что будем считать, вы нам заплатили.
Мужчина замахнулся зажатой в руке трубой с остро заточенным концом, не желая идти на контакт. Перехватив руку, я ударила противника ногой в пах, потом по коленной чашечке. Бандит сдавленно охнул от боли, и отправился в обморок от удара по голове. Кто сказал, что я не кровожадна? Не люби я хорошую драку, едва ли бы стала йорт. Так что да здравствует насилие. Нет ничего лучше момента, когда злодей получает по заслугам.
Я метнулась ко второму бандиту. Он отвлекся, схватив Елену за волосы и намереваясь разбить ей, лицо о стену, и я успела пнуть его в копчик. Кость хрустнула, мужик рухнул на асфальт. Звук вышел глухой, будто на землю бросили мешок с мукой.
– В управление позвоним? – Елена деловито обшаривала карманы «жертв» когда они начали спазматически содрогаться, скребя пальцами асфальт. Грудные клетки ходили ходуном в судорожном дыхании. Кожа сначала смертельно побледнела, а потом посинела. Последний выход прозвучал как змеиное шипение.
Елена протянула руку и приложила два пальца к шее ближайшего «грабителя».
– Эй, да он отъехал в мир иной!
Проверила второго и скривилась:
– Мертв как гвоздь, – ведьма провела ладонью над телом. – Аркан подчинения, психоматрица и…
– …активация фибрилляции желудочков сердца вызывающая его остановку в случае неудачи, – закончила я.
– Ого, – ведьма одобрительно посмотрела на меня. – Ты оказывается, не пробка от шампанского.
– Ну, на счет фибрилляции это скорее предположение. Даю пять процентов на асистолию. В любом случае итог сомнений не вызывает, уж очень характерные симптомы. Синюшность, спазматическое дыхание в последние минуты перед смертью… с «прилег поспать» не перепутаешь.
Елена настороженно оглянулась, напряглась всем телом. Резко поднялась, привычно рисуя руны в воздухе, и чертыхнулась, припомнив что, выпив нельзя использовать активные чары.
– Быстро! – она дернула меня за руку с неожиданной силой швырнув на землю за мусорным баком. – И ради всех святых – ни звука!
Осторожно выглянув из-за бака, я увидела, как из темного чердачного окошка выскользнула темная извивающаяся тень, узкая и гибкая как змея. Над трупами она сгустилась, изменила форму, превращаясь в очень высокую худую тварь, похожую на туго обтянутый кожей сутулый скелет. Создание высунуло длинный фиолетовый язык, облизнуло черные губы, повело им из стороны в сторону, по-змеиному ловя витающие в воздухе запахи. Лизнуло ближайший труп, а потом раззявило пасть, неестественно растягивая ее и начало поедать еще не успевшее остыть тело. Торопливо запихнуло его в бездонную глотку вместе с одеждой и трубой. Та же участь постигла и незадачливого товарища.
Сыто икнув, монстр выплюнул трубу вместе с остатками сжимающей его кисти; металл с жалобным звяканьем приземлился на крыльцо перед обшарпанной дверью. Мертвые пальцы разжались, похожие на окурки-переростки на грязном бетоне ступенек.
– Это еще что за bovis stercus?! – спросила я, когда тварь убралась восвояси.
– Легенда городского фольклора, – невозмутимо отозвалась ведьма и ногой отбросила кусок мертвой плоти с крыльца. – Вот за что люблю наш левый берег: всегда свежий воздух и легкая интрига, что найдешь утром на крыльце – свежую газету или труп.
– Думаешь совпадение?
– То, что нас решили упокоить рядом с логовом этой твари? – ведьма покачала головой и, достав сигарету, закурила вопреки обыкновению без мундштука. – Не думаю. Нас действительно хотели убить, но эта тварь просто удачное стечение обстоятельств. Кто же знал, что мы пройдем именно в этом проулке?
– Ничего не скажешь, очень удачно. Для заказчика. Нет тела – нет дела. Даже в управление не заявишь, если конечно пожиратель улик не согласится выступить свидетелем.
– Едва ли он успел рассмотреть свой ужин.
Я закусила губу. Успех расследования зачастую зависит от улик собранных «по горячим следам». Чем раньше ты окажешься на месте преступления, чем раньше заглянешь под каждый камень и опросишь свидетелей, тем больше вероятность, что убийца найдется. В кои-веки я оказалась в эпицентре происшествия, и вот… кто-то съел главную улику. Цинично и не подавившись. Вселенная словно бы намекает: девочка ты занимаешься не своим делом, твое место на кухне, босой и вечно беременной, а никак ни на опасных улицах Заречья.
Вот смеху в управлении будет, если коллеги узнают. Такого унижения я еще не переживала. Меня называла истеричкой, «доской» и сукой, со мной не разговаривали и демонстративно кривили губы, но это уже просто верх издевательства.
Я вернусь – пообещала я твари. Никому не дано безнаказанно пожирать мои трупы.
***
Елена тихо закрыла дверь, сбросила туфли и прошаркала в зал, на ходу уловив в зеркале отражение, долженствующее принадлежать какой-нибудь древней старухе, а не без трех лет тридцатилетней ведьме в самом расцвете колдовской карьеры. Беда с этими отражениями. Уж так ведьмы устроены: в них постоянно что-то неуловимо меняется, и крохотная деталь превращает их, то в обольстительных красавиц, то в женщин внешности более чем средней. А однажды Елена с ужасом обнаружила, что из зеркала в ванной на нее смотрит откровенно страшненькая особа.
Несчастье, да и только – зеркала отражают душу ведьмы. Говорят, одна из ее товарок получила инфаркт, увидев, что у отражения выросли рога.
На журнальном столике лежало письмо, и ее сердце забилось чаще. Она открыла конверт, достала лист дорогой бумаги. Витиеватые буквы, выведенные рукой уверенной и твердой.
«Любовь не исчезает бесследно, она оставляет в сердце сияющий след. Сердце способное любить сверкает во мраке как сверхновая звезда».
Елена поднесла бумагу к лицу, вдыхая, так и не забытый за пять лет запах.
Глава 11. О пользе воздержания
Пусть Господь пошлет мне целомудрие и сдержанность, но не прямо сейчас.
Святой Августин
Жить в авторитарной системе тяжело, а выжить еще труднее – малейшее несоответствие образу покорного вассала и все, песенка спета. Где-то там за кулисами этой идеальной маски ты можешь быть развратницей, ворюгой и убийцей, но фасад – о, фасад должен быть безупречен. Что-то в этом есть извращенно-неправильное. Если подумать, в какое грустное время мы живем, в эпоху, когда важнее не быть, а казаться, не делать, а обещать.
А может все верно, и выжить должны сильнейшие. Те, кто знают, что молчание золото, и не нуждаются в советах. Просчитывают последствия на несколько шагов вперед. Знают, что забрать у смерти намеченную жертву можно только ценой собственной жизни.
Телефон в сумочке затрезвонил. Я попросила Гая дать Артуру несколько уроков фехтования, наверное, он звонит, чтобы сказать, что сегодня у него нет времени. Придется занять полу братца чем-нибудь другим. Работу ему, что ли показать? Пусть не думает, что я только тем и занимаюсь, что родственников калечу.
– Гай?
– Выходи на следующей остановке. Заедем ко мне в офис, а потом я завезу тебя в управление.
– Окей.
В следующий момент автобус тряхнуло, полетевшие в салон осколки стекла заставили машинально закрыть глаза рукой. Нас развернуло, встряхнуло, вывернуло, ощущение полета заставило внутренности сжаться. Несколько раз пол и потолок менялись местами, боль жалила голову, руки, бедра. Скрюченными пальцами чудом вцепилась в спинку сидения и растопырилась как крыса в клетке. В глазах потемнело и звуки пропали, то ли от сверхзвукового удара и толчка, то ли от подскочившего адреналина.
Сквозь треснувшие стекла внутрь хлынула обжигающе холодная вода. Конфуженная я бессмысленно замахала руками пытаясь обрести себя в этом аду.
Кровь, сколько же крови.
Вода и беспорядочное мельтешение в ней.
Судорожное сжатие легких и горящий в них огонь.
Выжившие отпихивали трупы, пытались выбраться в окна, застревали, резали руки. Кто-то пытался вытащить потерявшего сознание друга или ребенка. Едва живая девушка, не выпуская из рук окровавленного младенца, пыталась выбраться в окно. Я знала, что он мертв. Его мать не пожелавшая расстаться с тельцем, тоже обречена. Застрявшая в окне полная пожилая женщина сотрясалась в агонии.
Резанувший ножом холод сменялся сковывающей нечувствительностью, пальцы сводило судорогой, воздух из легких теснило возрастающее давление. Я выбила ногой ближайшее, чудом уцелевшее стекло. Оттолкнувшись от погружающегося в глубины автобуса, поплыла к поверхности. Мои легкие почти взорвались, когда я с хрипом вырвалась из воды, хватая ртом воздух, и содрогаясь от дрожи. До берега было около двадцати метров – в моем состоянии расстояние почти непреодолимое.
Из угасающего разума как-то слишком быстро улетучивались знания о поведении в таких ситуациях.
***
Елена не сразу поняла что произошло. Летевшую по встречной полосе фуру развернуло и толкнуло на ехавший впереди автобус. Удар пришелся по левому боку, автобус смахнуло в воду: он смял ограждение, будто оно было картонным, и вылетел с моста. Елена вывернула руль, машину вынесло на встречную полосу и толкнуло в вызывающе красный Фольксваген.
Последним что она помнила, был угрожающе быстро приближающийся бампер.
Очнулась она от криков и попыток незнакомого мужчины вытащить ее из салона. Болела голова, под носом было горячо и мокро. Она машинально утерла кровь рукавом дорого пиджака цвета топленых сливок и, спотыкаясь, побрела к искореженному ограждению. Умом она понимала, что воздух вокруг наполнен криками, стонами и воем сирен, но до ее сознания звуки доходили как через ватное одеяло. Запах ее крови смешался с терпким ароматом разлитого масла, соли, металла. Елена была посреди грандиозной аварии с перегородившей дорогу фурой в центре.
Нащупав в кармане телефон, все еще мало сознавая, что делать дальше, она открыла список контактов. Что такое Гели говорила. Если однажды с ней что-то случиться, нужно сообщить ее брату. Ну да, брату. Гаю.
Елена не помнила, что она сказала, и что ей ответили. Просто стояла и смотрела на воду. Муть в голове постепенно исчезала, звуки становились громче и настойчивее.
Когда появился брат Гели – высокий темноволосый мужчина, виденный ею до этого лишь однажды, – она почти пришла в себя. И с ужасом уставилась на то, как он сбрасывает пальто, пиджак и туфли, а потом прыгает в воду.
– У него там ребенок был? – сочувственно спросила какая-то женщина. В ее голосе страх смешался с радостью от осознания того что она жива, а не тонет в ледяной воде. – Или жена?
– Сестра.
Елена подхватила оставленную мужчиной одежду и как могла, побежала к ближайшему берегу, не слушая фальшивых слов сочувствия и причитаний. Медики из добравшейся до них «скорой» пытались оказать ей помощь, но она соврала, что не пострадала. Им есть, кем заняться.
***
Погибших людей кто-то ждал, кто-то считал их частью себя и своей жизни. Они просыпались вместе, пили кофе, спорили, смеялись… любили и ненавидели. Может, они поссорились накануне и весь день не могли найти места от гнева. А сейчас узнали, что больше никогда не смогут попросить прощения. Смерть грустная штука.
Меня спасла большая, чем у людей выносливость и легкая одежда. Будь она чуть тяжелее, и я бы вместе с другими ушла на одно. Или не окажись рядом Гая, дотащившего меня до берега. Ему пришлось откачивать меня – я наглоталась воды и в какой-то момент как в песне «мое сердце остановилось, мое сердце замерло». Только не в романтическом смысле. Хотя конечно смерть могла получиться по всем канонам мелодраматических сериалов: шепот волн, жухлая листва и сногсшибательный мужчина, делающий прямой массаж сердца.
Я потерла ноющие ребра, щеки горели от смущения. Слова благодарности засияли глубоко-глубоко в горле, я пыталась выдавить их уже минут пять. Гай, покачиваясь с носков на пятки и сунув руки в карманы серых брюк, рассматривал висевший на стене акварельный пейзаж. Проблемы с вокализацией эмоций это у нас семейное.
– Ты мог погибнуть! – наконец сказала я и тут же замолкла. Честное слово лучше бы бессознательной прикинулась.
– Я знаю, что я должен, а что нет, – отрезал он. – Позволь мне хоть это.
– Гай…
Одним шагом преодолев разделявшее нас расстояние, он навис надо мной, упираясь руками по обе стороны и пригвождая к постели.
– Ненавидь меня, не разговаривай, избегай встреч все равно – пока это в моей власти, я не отдам тебя смерти.
Я растерянно моргнула, а он ничего, не добавив, развернулся и ушел. Только в дверях посторонившись, чтобы пустить Елену. Она проводила его озадаченным взглядом. Вопросительно заломила брови, на что я только развела руками. Я же говорила – с эмоциями у нас в Доме беда бедовая. Ведьма не стала акцентировать на этом внимание.
– По-моему кто-то хочет твоей смерти.
– Я догадалась. Думается это как-то связано с расследованием. Может убийца подумал, что я слишком близко подобралась к разгадке, и решил от меня избавиться? Но я ведь не дура, ограничился бы лошадиной головой в постели, я бы не стала совать нос, куда не следует.
– А куда не следует?
– Не знаю. Ты точно ничего от меня не скрываешь? Никаких нежданчиков оставшихся за кадром?
Щеки Елены порозовели, и она посмотрела на многострадальный пейзаж, избегая встречаться со мной глазами. Я уставилась на нее немигающим взглядом влюбленной самки богомола.
– Нет, – откровенно соврала она, продолжая ограничивать мои мысли в своем сознании.
Я откинулась на подушки и скрестила руки на груди. Что такого она может скрывать? С Анастасом переспала? Или он настолько очаровал ее, что она его выгораживает? Я ведь была уверена, Анастас как-то замешан в этом деле…
– А твой брат оказывается неплохой мужик, рисковый такой. И симпатичный. Мрачный только, – она потерла подбородок.
– Я думаю, он… ммм… расстроен… слегка, – туманно пояснила я, раздумывая как бы поделикатнее объяснить ей сложившуюся у нас с ним ситуацию. Нет, молчание – золото.
– С чего бы?
– Я в некотором роде… сбежала.
– И часто вы сбегаете, пациент? – издевательски протянула ведьма.
– Случается, – покаялась я. – Например, предпоследний раз, когда мне было семнадцать. Отец собирался выдать меня за мужчину, который был мне глубоко не симпатичен. После очередной ссоры я выбежала из дома с явным намерением сотворить что-нибудь непоправимое. Гай догнал меня, и в порыве гнева я сломала ему нос, чтобы не мешал мне ломать себе жизнь. Я потом очень в этом раскаивалась.
Раскаивалась! Да что там говорить, через несколько секунд я была готова разреветься. Гай сидел рядом, и не смотря на распухший нос и капающую кровь, успокаивал меня.
– Он очень добрый и заботливый. Жалко, что я познакомилась с ним, когда мне было уже тринадцать. Все бы могло сложиться совершенно по-другому. Я бы не отказалась от такого старшего брата, а то так воспринимаю его скорее как друга и возможно, наставника.
– Тут пахнет чрезмерной опекой, – безжалостно припечатал ведьма.
– Не спорю, он очень повлиял на меня, все-таки у нас разница в семь лет – Гай был для меня примером. Он проводил со мной много времени, советовал что почитать, посмотреть, послушать…
– Наверное, и в йорт пойти тебя надоумил, – она скрестила руки на груди.
– Он как раз был против, пожалуй, даже больше чем отец.
– Интересно, где он был, когда тебя третировали чистоплюи из остальных Домов? Мог бы предложить тебе защиту.
– Кто сказал, что он мне ее не предлагал? Он угомонил воинствующих поборников нравственности. Предлагал мне переехать в Зимнюю усадьбу и пойти работать в его фирму, но я предпочла принять предложение Яна. Может я и не лучшая оперативница, но у меня нет привычки, выезжать на чужой шее. Я могу сама о себе позаботиться. К тому же нечестно получается: на меня потратили средства из фонда, учили, а я возьму и уйду в какие-нибудь секретарши, варить кофе и составлять письма.
– Ох, я поняла, почему у тебя с мужиками не ладиться. Ты всех подсознательно сравниваешь с ним. А он спорить могу, всех сравнивает со своей покорной милой сестрицей. Эдакой хрупкой крошкой по сравнению с остальными амазонками из вашего племени.
– Вот чего-чего, а покорной меня никак не назвать. Да и на счет крошки… не такой уж я недомерок.
– Ладно, не хандри. Негоже предаваться горестям накануне своего двадцать четвертого дня рождения.
Я с удивлением поняла, что со всей этой кутерьмой про него забыла. В самом деле, какой праздник, когда в городе непонятно что происходит? Но Елена помнила и от энтузиазма в ее глазах, мне сделалось нехорошо. Эта ведьма обожала развлечения и не нуждалась в формальных поводах, но если уж таковой предоставлялся…
– Полу братец явился уже? – я поспешила сменить тему.
– Еще час назад. Зачем он тебе?
– Я попросила Гая поучить его фехтованию если у него будет на то время и желание, а сама хочу показать во что превращаются проигравшие. – Я спустила ноги на пол и осторожно встала, избегая резких движений. Сотрясение содержимого черепной коробки штука неприятная.
– Вай, показательная экскурсия в морг! – ведьма хлопнула в ладоши. – Я хочу это видеть.
– Давно на покойников не любовалась? Или забыла, какое у тебя самой было лицо в первые дни?
– Вот-вот, наконец-то увижу, как в этом глупом положении окажется кто-то еще, – злорадно усмехнулась она.
Счастливая она выпорхнула из палаты, и я медленно последовала за ней, морщась и потирая ноющую грудную клетку. Вот так подарочек ко дню рождения, чуть не угробили супостаты.
Я остановилась в начале коридора зная, что Елена возьмет полу братца в оборот и приведет куда надо, попутно устроив краткую экскурсию с ироничными ремарками и неизменными шутками-прибаутками. Елена любила поворочать о неэффективности управления, надоедливых и некомпетентных служащих, но ей здесь по-настоящему нравилось.
Из холла донесся ее голос, звучный и мелодичный:
– Итак, Артур, ты находишься в святая святых – управлении йорт, где кроме прохиндеев и недотеп попадаются и приличные нотты. На первом этаже у нас департаменты социологических исследований, оперативного реагирования, бухгалтерии и финансов, а также отдел кадров во главе с одиозной Миклодией. – Ведьма обняла Артура за плечи и понизила голос: – Поговаривают, она съедает новичков, не выдержавших испытательного срока.
Она указала рукой на лестницу:
– На втором этаже восседает глава всех и вся – Большой Босс Ян и его помощники. Там же находится конференц-зал и архив. А нам сейчас в подвал. Как ты успел догадаться медики, судмедэксперты и неудачные последствия экспериментов находятся там. Поближе к земле так сказать.
Спешащие по своим делам сотрудники смотрели на ведьму с плохо скрытым любопытством. Экспрессивными манерами, цветистой манерой речи и ретро-нарядами ведьма постоянно привлекла взгляды. Одна часть знакомым ненавидела ее, другая восхищалась, а третья пыталась подражать, что было, на мой взгляд, бесполезной затеей.
Елена цельная личность, со своими достоинствами, недостатками и грешками: артистичная, циничная и остроумная. Те, кто одеваются как она, напускают на себя стервозный вид и бросаются подслушанными у других желчными фразами, вырванными из контекста ситуации, выглядят просто смешно. Конечно, проще претвориться тем, кем ты не являешься чем придавать своей пустоте оригинальную форму. Подражатели.
– Задержанных, но не расстрелянных преступников держат в соседнем здании.
Ведьма театральным жестом распахнула дверь, и обедающий криминалист подавился кофе. Елена чмокнула его в щеку и вытащила из ослабших пальцев надкушенный шоколадный батончик. Приподняла с возлежавшего на столе тела простынку и, хмыкнув, вернула ее на место. На столе как всегда в отсутствии работы лежал манекен, такой вот маленький пунктик криминалиста. Усевшись на стул, ведьма откусила приличный кусок батончика, и показала на откашливающегося парня:
– Семюэл, он же Сэм, он же Потрошитель. Он же «шкуродер – из – подвала». Он же уникальный и очень выгодный работник, совмещающий две должности: криминалиста и судмедэксперта. Двадцать восемь лет, не женат, десять лет профильного образования и год стажировки в Доме Тиса. А еще просто красавчик, – когда желает, ведьма умеет быть сладкой как кленовый сироп. – Семюэльчик, и как ты только выкраиваешь время на спортзал? Поделись с подрастающим поколениям умением планировать, – она выразительно посмотрела на Артура, чьи мышцы были едва ли сильнее, чем у кильки.
– Она постоянно бегает сюда курить, – будто извиняясь за близкое знакомство с ведьмой, оправдался парень и сочувственно посмотрел на моего полу братца. – Да-да, непривычному человеку находится тут… не очень.
Запах в светлой чистой комнате был едва уловим, но он был и наш чуткий нюх улавливал его. Артур побледнел и прижал руку ко рту, с трудом сдерживая рвотный позыв.
– Не волнуйся, Елену по первой выворачивало при одном взгляде на эту дверь, – смягчилась я. – А теперь ничего – вон сидит батончик трескает.
– Откровенно говоря, меня тошнило даже при взгляде на лицо тогдашнего криминалиста, – доверительно поведала ведьма и слизнула шоколадную крошку с верхней губы. Артур позеленел. – Но я нашла способ преодолеть себя – устроилась в частное бюро ритуальных услуг обмывать покойников. Поначалу по возвращении домой я сидела в ванной часа три остервенело орудуя мочалкой и не могла заставить себя есть. Зато через две недели они не вызывали ничего кроме скуки.
– Думается, ты их там не только обмывала, – усмехнулся криминалист, проигнорировав предостерегающий взгляд Елены.
– Правда с тех пор я возненавидела запах ладана. Им постоянно окуривают помещение, чтобы духи умерших не чудили.
– Сэм, – я достала из кармана пакетик с волоском, прерывая пикировку на загробные темы. – У тебя остались образцы волос двусущего?
– Того который «того»? А как же. Давай сюда. Я передам его в лабораторию для анализа ДНК, и завтра дам тебе ответ.
– А быстрее никак нельзя?
Сэм укоризненно посмотрел на меня, давая понять, что настолько наглеть не надо. Он снабдил пакетик аккуратно подписанным направлением и положил в коробочку.
– Как вы можете так спокойно говорить и вести себя в таких обстоятельствах? – подал голос Артур.
– Если бы я давал интервью какой-нибудь газетенке, я бы сказал, что каждый раз мое сердце екает и замирает, но к счастью я не даю интервью. Для меня это просто тела, работа, которую я должен сделать и сделать хорошо, чтобы улики оказалась найдены, а преступник наказан. Если у меня каждый раз буду дрожать руки и выступать слезы я работать не смогу. И я бы не выбрал эту профессию, будь настолько сентиментален. Единственное чего я боюсь… если однажды на этом столе окажется тот, кого я люблю – вот тогда мой профессионализм дрогнет.
Елена покрутила ручку радио, и комната наполнилась голосом диктора с местной радиостанции Инферно:
– … а сейчас выполняем ваши заявки. Первый заказ: «божественной и непревзойденной ехидине всей моей жизни, дорогой Елене от ее верного слуги. Лижу твои туфли любимая. Пожалуйста, поставьте песню Jet «Cold hard bitch»[10]10
Дословно «Холодная злобная сучка».
[Закрыть]. С удовольствием выполняем!
– Ах, мужчины, – она вздохнула. – И что вы во мне находите?
***
Елена, будучи вредным, но неплохим человеком, имела все-таки две фатальные страсти: мужчин и алкоголь. А сочетание красивого мужчины и пары лишних бокалов порой создавало ей феерические проблемы. Первое время я пыталась втолковать ей опасность таких увлечений, но старания мои пропадали втуне. Ведьма не желала понимать – любвеобильная красивая девушка злоупотребляющая алкоголем смотрится миленько только пока она молода и возлияния никак не отразились на ее внешности и характере. Елена только отмахивалась, заявляя что, во-первых, она меру знает, а во-вторых, уход и хорошие гены не дадут ей превратиться в потрепанную жизнью старлетку.
Ну-ну.
Сейчас мы сидели в ее маленькой машинке, и она отсчитывала последние секунды уходящего дня. Как только стрелки пробили полночь, ведьма обняла меня и выдала пространное философское поздравление, в котором фигурировала большая зарплата, счастье в личной жизни и добрый молодец, по описанию годящийся в секс – гиганты.
– Жить надо весело: высекать каблуками искры, и кружить голову всем, у кого она есть, – Елена достала бутылку и две тонкостенные рюмки. Из открытой бутылки пахнуло полынью и чуть-чуть мятой.
– Это что, абсент? – я скептически понюхала мутновато-зеленую жидкость.
– Лучше! – самодовольно заявила Елена с таким видом, будто приложила руку к производству дивного напитка. – Настоящую вытяжку полыни уже лет пятьдесят в абсенте не найти. А это исключительно натуральный продукт по оригинальной рецептуре, с несколькими усовершенствованиями.
– Можно про усовершенствование подробнее?
– Пей, – подруга залпом осушила свою порцию.
Доверившись благоразумию Елены (надеюсь, она не подсунет мне нелегальную наркотическую смесь) я последовала ее примеру. Вкус вопреки ожиданиям оказался мягким, насыщено-мятным без присущей крепким напиткам горечи. По горлу распространилось легкое онемение, и я несколько раз провела языком по губам, чтобы убедиться, что он на месте.
– Не бойся, ничего у тебя не отвалится. Для нас напиток абсолютно безвреден.
Я поморщилась, всерьез задумавшись о рецептуре.
– На этом месте мог быть скучный поход в кафе или ночной клуб, но я придумала кое-что поинтереснее, – она плутовато улыбнулась и закусила губу. – Пошли.
Мы прошло несколько улиц, и остановились перед трехэтажным зданием с лепниной и узкими арочными окнами. У двустворчатых дубовых дверей горел ярко-красный фонарь дутого стекла.
– Бордель?!
– Нет, это стриптиз клуб. Тут та-а-акие мальчики. Нам не помешает немножко тестостерона в тугих плавках. У меня не было мужчины три месяца. А теперь я вынуждена лишить себя даже бой-френда на батарейках. У демона привычка появляться в самый неподходящий момент.
– Похоже у рыжего проблемы. В одном доме с озабоченной ведьмой…
– Да я скорее пристану к подставке для зонтиков!
– …в одном доме с озабоченной ведьмой нетрадиционно использующей подставки для зонтика. Что он подумает о современных нравах?
