Текст книги "Вероника, я люблю тебя! (СИ)"

Автор книги: Евгения Ус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Глава 44

Крики. Я слышу громкие крики. Такие громкие, что хочется заткнуть уши. Эти крики вырывают меня из чудесного сна!

Я стою на берегу озера, смотрю на спокойную гладь воды. Руки моего любимого обнимают меня сзади. Я прижимаюсь к нему. Мне тепло и уютно в его руках, хоть с озера и дует ветер. Я откидываю голову ему на грудь.

– Я люблю тебя, Марк, – говорю я, и он вторит мне.

А потом крики звучат в моей голове, озеро исчезает у меня на глазах, а тёплые руки Марка больше меня не греют.

Чувствую, что кто-то сидит рядом со мной. Крики постепенно стихают.

– Наконец-то, – говорю я, когда становится совсем тихо. – Как они меня достали.

– Ника, – зовёт женский голос. Такой беспокойный и взволнованный. Мама? Я открываю глаза, поворачиваю голову. Нет, не мама. Это Лидия. Сидит рядом и смотрит на меня. Глаза её красные. Она плакала? Почему?

– Как хорошо, что ты пришла в себя, – в голосе её теперь я слышу облегчение. – Как ты, милая?

Я вздыхаю.

– Мне снился прекрасный сон, но крики его разрушили. Кто кричал?

– Я не знаю, – отвечает мне моя начальница. – Какая-то истеричка устроила скандал. Всполошила всех. Я даже не знаю, что ей было нужно. Кажется, она тоже лежит здесь.

Где это, здесь? Я оглядываюсь кругом. Больница? Я что, в больнице?

– Где Марк? – Спрашиваю я.

– Я отправила его домой, отдохнуть. Он был здесь всё время. Не спал, почти ничего не ел, пил только кофе. Я насилу уговорила его поехать домой, поспать хоть немного. Он измотан. Ты уже три дня здесь, Ника.

Постойте-ка, три дня?

– Я уже три дня в больнице?

– Да.

– Но… как?

Лидия берёт мои руки в свои.

– Тебе стало плохо ночью, в субботу. Марк нашёл тебя в гостиной, на полу. Ты упала и ударилась головой о край стола. У тебя был жар. Марк вызвал скорую. Тебя привезли сюда. Ты три дня не приходила в себя. У тебя сотрясение и ты сильно простудилась. Придётся полежать в больнице какое-то время. Будут смотреть на твоё состояние. Ты всех тут перепугала тем, что не приходила в себя!

Я не помню, что ударилась головой.

– Значит, Марк был со мной.

– Да. Тебя перевели в отдельную палату вчера утром. Марк ушёл минут сорок назад. Ему надо отдохнуть. Хотя бы немного. Но он скоро вернётся. Не сможет долго быть без тебя.

Марк был со мной. Это важно для меня. А…

– Кто ещё приходил? Был кто-то ещё?

Приходила ли моя мать? Ведь Лидия наверняка позвонила ей и сказала, что я в больнице.

– Да, приходила Рита и Вадим, я.

– А… мама? – Робко спрашиваю я. – Вы ведь сказали ей, что я в больнице?

Мама не могла не прийти. Пусть она была жестока со мной, но ведь она всё равно моя мама. Она должна, хоть немного беспокоится обо мне. Хотя бы в такой ситуации.

Я смотрю, как Лидия отводит взгляд.

– Я поехала к вам домой, но её там не оказалось. Звонила, но не смогла дозвониться. На её работе мне сказали, что она взяла отпуск. Она, наверное, уехала куда-то.

Вот так. Она уехала и не берёт трубку. У меня действительно больше нет матери.

Я чувствую слёзы на глазах.

– Ника, она просто не знает. Она бы пришла.

Кого Лидия пытается обмануть? Моя мама отказалась от меня, вычеркнула из своей жизни.

– У меня нет матери, – жёстко говорю я, резко мотаю головой. Чувствую ужасную боль. – Больше нет.

Лидия вскидывает голову.

– Она у тебя есть, Ника, – говорит она. – Всегда…

– Ника! Ну, Слава Богу! – Раздаётся голос моего любимого парня. Он быстро идёт ко мне, садится на край кровати. Смотрит на меня. Глаза горят, руки обнимают меня так, что мне даже больно.

– Почему не позвонили мне? – Кидает он сердитый взгляд в сторону Лидии. Снова смотрит на меня. Взгляд смягчается.

– Она только что пришла в себя, – лепечет Лидия.

– Оставьте нас, – резко говорит Марк, но, видя её несчастное лицо, добавляет, – Пожалуйста.

Она быстро кивает. Встаёт. Суетится.

– Я пойду, скажу врачу, что Ника пришла в себя.

Марк кивает. Лидия уходит.

– Малыш, – зовёт он меня. Я перевожу на него свой взгляд. Он выглядит таким усталым, изможденным. Боже, и это я виновата! Во всём, я одна! Какая я дура, дура!

– Как ты? Как чувствуешь себя?

Сколько раз я слышала от него эти слова? Я уже потеряла счёт.

– Я так испугался, когда увидел тебя, лежащей на полу без сознания.

– Я нормально, правда. Мне намного лучше, – говорю я. Чувствую головную боль, но не говорю ему об этом. – Лидия сказала, что ты не отходил от меня всё время. Марк, тебе надо отдохнуть. Ты же только ушёл, и вот, ты опять здесь. Почему не поспал?

Он крепко сжимает мои руки.

– Я не мог надолго оставить тебя. Приехал домой, принял душ. Стоял и смотрел на твой портрет на стене. Ты мне всегда с него улыбаешься, – гладит мою щёку. – Потом понял, что в квартире без тебя слишком пусто. Как я могу спать там, когда ты здесь? Я поехал обратно. Заехал в магазин, купил кексов.

Показывает мне. Устало улыбается. Потом наклоняется ко мне и касается лбом моего лба. Марк испытывает сильные чувства, сродни с моими. По его взгляду и голосу, понимаю, что его любовь нисколько не меньше моей. Меня волнует и радует осознание этого.

Я провожу рукой по его волосам.

– Я так люблю тебя, Марк.

Он кивает.

– Не кивай, скажи мне, – прошу его словами.

– Я люблю тебя, Ника.

И мне спокойно. Он со мной.

– Как я оказалась в отдельной палате? Это ведь недёшево.

Далеко недёшево!

Марк пожимает плечами.

– За неё платит мой папаша. Сам вызвался. От этого у него денег меньше не стало. Зато никто не мешает.

Отец Марка заплатил за отдельную палату? Боже, как неловко от этого!

– Он не должен был делать этого, Марк, – говорю я. – Я не хочу быть ему обязанной. Он же почти не знает меня. Это неправильно.

– Успокойся, – гладит меня по голове. – Он сделал это, потому что так захотел. Ничего сверхъестественного в этом нет, Ника. Или ты не хочешь, чтобы я был рядом?

– Конечно, я хочу, Марк!

– Тогда не стоит больше волноваться, что в кармане моего папани станет меньше бабок, – смеется. – И то, что он платит за эту палату совершенно нормально. Ясно?

Киваю. Николай Романович сделал это не для меня, но для сына. Я понимаю это. И пусть я не согласна с таким решением, но разве есть смысл спорить с упрямым человеком сейчас? Тем более, когда у меня голова раскалывается от боли. Его взяла на этот раз.

Все последующие дни провожу в больнице. Я чувствую себя плохо. Постоянно болит голова, тошнит, ужасный кашель сотрясает моё тело временами. Мне ставят уколы, дают лекарства, осматривают, делают снимки. Я спокойно отношусь ко всему. Просто потому что почти не ощущаю своего тела из-за болезни. Иногда по ночам я просыпаюсь в слезах от того, что мне снятся какие-то кошмары, которых я даже вспомнить не могу позже. Марк почти всё время со мной. Его даже прогнать никто не пытается после нескольких скандалов, которые он учинил, говоря, что меня плохо лечат. Он волнуется за меня слишком сильно. Мне кажется, что медсёстры даже побаиваются его.

Но, в конце концов, болезнь постепенно отступает. С каждым днём я чувствую себя лучше. Мне даже перестают сниться кошмары. Я будто оживаю снова, моё тело крепнет. Я больше не чувствую постоянную тошноту.

Я начинаю скучать по дому. По нашей уютной квартире, по моему портрету на стене, по красивой широкой кровати, где так приятно спать в объятиях Марка. Я чувствую себя уже вполне нормально. Говорю об этом моему врачу, Дмитрию Владимировичу Кружнову, который никак не хочет меня выписывать из этой, блин, больницы! Он сомневается, а я говорю, что всё хорошо. Он добрый и хороший. Отличный врач. Умный, знающий. Несмотря на то, что довольно молод. Мне даже кажется, что действительно за меня переживает. Я ему благодарна за его заботу. Но я так хочу домой!

Марк практически живёт в больнице. Даже работает здесь. Пишет статьи, сидя в кресле, пока я сплю. Иногда мне удаётся уговорить его пойти домой и выспаться в нормальной кровати, а не в кресле. В такие часы со мной остаётся Рита или Вадим, или Лидия. Даже отец и мачеха Марка приходили ко мне раз или два. Мне стыдно за то, что произошло в их загородном доме, но они делают вид, что этого вообще не было. Я, наверное, раз сто благодарю Николая Романовича за палату, но он только машет рукой, мол, ему несложно. Они добры ко мне, и это приятно. Но всё равно неловко, что отец Марка платит за меня. Блин, тут даже душ отдельный!

Мама так и не ответила ни на один звонок. Рита звонила ей с моего телефона. Он недоступен. Подруга приносит мне домашку каждый день. Она, как и обещала, не пропускает ни одного занятия. Стойко переносит все пары! Домашнюю работу мы делаем вместе, если она со мной. Хнычет, что делать задания скучно, но делает их всё равно.

Когда со мной остаётся Вадим, он веселит меня разными историями, анекдотами. Шутит постоянно. Они с Марком похожи. Даже если сами этого не замечают. У них одна улыбка и даже эти озорные огоньки в глазах! Вадим точно так же потирает подбородок, только не от волнения, как Марк, а когда ему смешно. Они братья больше, чем кажется на первый взгляд.

В часы, когда Марк со мной, а это самые частые часы в эти дни, мы больше молчим, чем говорим о чём-то. Мы просто делаем каждый своё дело: он работает, я занимаюсь. А иногда, когда я делаю уже всю домашнюю работу и откладываю в сторону свои тетради, книги и ноутбук, я просто наблюдаю за ним. Смотрю, как он пишет, стуча пальцами по клавиатуре, или занимается обработкой фотографий. В такие моменты моё тело просыпается, и я вновь ощущаю потребность в его прикосновениях.

Порой, я сижу и читаю, пока он работает. Если замечает в моей руке книгу, то убирает ноутбук и просит почитать ему вслух. И я дочитываю ему «Мастер и Маргарита».

Иногда он долго молчит, смотрит на меня, а потом подходит и целует меня в висок, нежно обхватывая мою голову руками.

Но чаще всего, когда мы вместе, и я не занимаюсь уроками, а он не пишет, мы сидим в объятиях друг друга. Он целует мою шею, нежно водит по ней языком, а я вздрагиваю от его прикосновений. Потом я обхватываю его лицо ладонями и покрываю поцелуями, от лба до подбородка. Я всё чаще замечаю дрожь его тела, когда прикасаюсь к его коже.

В выходные в больнице спокойно. Ни криков, ни суеты. Я делаю домашнее задание, которое Рита принесла мне прошлым вечером. Марк печатает очередную статью, оформляя её своими же фотографиями. Ох, и до чего они красивые!

Заканчиваю писать конспект по психологии общения. Убираю тетрадь и книгу в прикроватную тумбочку.

Встаю и иду к двери. Закрываю её на щеколду. Хорошо, что она здесь есть! Возвращаюсь. Ложусь на кровать и смотрю на Марка. Он так сосредоточен на своей работе! И он такой красивый в этот момент, что мне безумно хочется поцеловать его! Закусываю губу, убираю прядь со лба. Моё дыхание учащается. Встаю с кровати и подхожу к Марку. Он, почувствовав, что я стою рядом, поднимает взгляд на меня. Я убираю ноутбук с его колен и ставлю на пол. Марк наблюдает за мной. Я вижу, что он немного удивлён моими действиями. Я ничего не говорю, только смотрю на него. Облизываю губы. Вижу, как загораются его глаза. Я опускаюсь на его колени. Одну руку запускаю ему в волосы. Другой поднимаю его подбородок, голову запрокидываю немного назад. Наклоняюсь и медленно целую его губы. Мой язык касается его языка. Постепенно мой поцелуй становится стремительным, жадным. Кровь бежит быстрее по моим венам. Поцелуй обжигает меня. Я не чувствовала ещё такого дикого желания. Его руки проникают мне под халат. Я двигаюсь на его коленях, покачиваясь, ощущая, как он возбуждается. Конечно, делаю это специально. Чувствую, как натягиваются подо мной его брюки. Я так соскучилась по его разгоряченному, прекрасному телу! Поцелуев, которые он дарил все эти дни, мне мало. Я хочу большего.

– Ника, – шепчет он, отрываясь от моих губ. – Чего ты хочешь? Скажи мне.

Дыхание его частое, грудь быстро вздымается и опускается. Его руки спускаются ниже по моей спине. Он сжимает мои ягодицы и с моих губ срывается стон. Я сгораю от страсти в его сильных руках. Я его завела. Ещё как!

Я не в силах больше сдерживаться! Наклоняюсь и шепчу ему на ухо:

– Хочу почувствовать тебя в себе.

Выдыхаю. Ох, и жаркое у меня дыхание! Я целую родинку на шее у Марка и слышу его стон.

– Блин, Ника! – Марк встаёт и подхватывает меня. Я обвиваю его ногами. Чувствую, как его плоть упирается в меня.

Он делает два шага, не переставая целовать меня, и кладёт на кровать. Накрывает моё тело своим.

– Снимай свои штаны, – шепчу я ему, поднимаюсь и дотягиваюсь до его ширинки. Расстегиваю. Он подчиняется быстро и без слов. Он ведь хотел этого все дни, проведённые здесь со мной? Я ловила его жадный, голодный взгляд на себе ни раз, ощущала дрожь его тела, когда он касался меня. Но Марк был терпелив, понимая, что я не готова. Что болезнь отняла мои силы. Да, ещё у меня были женские дни, но они давно прошли.

Когда его джинсы падают на пол, я тянусь к его трусам. Он следит за моими движениями. Поднимает взгляд от моих пальцев, смотрит мне в глаза, и мне кажется, что сейчас нападет на меня, словно зверь на жертву. Он хватает мои руки и тихонько толкает меня на кровать. Раздвигает мои ноги. Наклоняется между ними и доставляет мне нереальное наслаждение! Я постанываю от удовольствия, стараюсь тише. Мы всё-таки не дома, а в больнице. Блин, я собираюсь заняться сексом в больнице! Совсем не узнаю себя! Вот, бессовестная!

– Ох, – срывается с моих губ, когда я достигаю оргазма. По телу разливается тепло. Марк не даёт мне опомниться. Я ещё не успеваю отдышаться, как вижу, что он нависает надо мной. Чувствую, как он входит в меня. Резко и глубоко. Я вскрикиваю, он накрывает мой рот своей рукой, и крик получается приглушённым. Я широко открываю глаза и прикусываю его ладонь. Вижу его ухмылку. Не ожидала такого напора, но ведь я сама его завела! Обвиваю ногами его талию, он берёт мои бедра и прижимает к себе теснее. Он делал так в прошлый раз, мне это очень понравилось. Я смотрю на него. Его глаза горят, он наблюдает за мной, продолжает двигаться, даря мне такие ощущения, каких раньше я не испытывала! Я опускаю ноги.

– Тебе нравится, Ника? – Хрипит он. – Скажи, что тебе нравится.

Его движения вдруг становятся медленнее и это просто пытка! Я хочу, чтобы он двигался быстрее. Я кладу руки на его ягодицы, сжимаю их, пытаясь показать, что мне нужно. Но он качает головой. Он, итак, прекрасно знает, чего я хочу.

– Сначала скажи, – он почти замирает. Как у него это получается! – Скажи, что нравится, потом я продолжу. Буду трахать тебя, сколько пожелаешь.

Его слова даже не смущают меня. Я поддаюсь вперёд, выгибаюсь ему навстречу.

– Нравится, нравится, Марк. Очень!

Как только эти слова срываются с моих губ, он возобновляет своё движение. Врезается в меня глубже. Я кладу руки на его плечи. С каждым его толчком, мои ногти сильнее впиваются в его кожу. Я достигаю пика, и мой крик заглушают губы моего прекрасного парня. Дышу тяжело. Через минуту Марк опускается рядом. Боже, как мне хорошо! Смотрю на Марка. У него на лбу выступили капельки пота.

– Ты потрудился на славу, – говорю ему, устало улыбаясь. – Я чуть сознание не потеряла от удовольствия.

Он поднимает брови.

– Было бы интересно посмотреть на это, – смеётся. – Ника, ты просто чудесна в своей страсти, – касается пальцем моих губ.

Мне нравятся его слова.

Я беру салфетки с тумбочки и вытираюсь.

– Хочешь, я это сделаю? – Он улыбается, показывает язык. Блин! Ну что за пошляк!

Знаю, что я красная. Убираю салфетки и ложусь на живот.

– Я даже не заметила, как ты снял с меня одежду.

Хватаю с пола свой халат и надеваю. Снова ложусь на кровать.

– Я умею и не такое! – Восклицает Марк. – Ты соблазнила меня, бесстыжая девчонка, прямо в больничной палате!

Опять краснею. Мне должно быть стыдно?

– Но ты ведь хотел меня, правда? – Спрашиваю неуверенно. – Я имею в виду все эти дни, пока мы находимся тут.

– Ты не представляешь себе, как сильно! Даже не знаю, как я сдерживался. Но ты была так слаба, я не мог дать себе волю.

Он смотрит на меня, потом на мои ноги, которыми я болтаю туда-сюда в воздухе. Я потягиваюсь, отчего халат поднимается по моим ногам вверх.

– Ох, не делай так, малыш, – стонет Марк, гладя моё голое бедро. – Иначе я снова возьму тебя.

Взгляд его туманный. Я замираю от его слов. Чувствую влагу между ног. Сглатываю слюну. Он поднимает бровь. Его рука быстро опускается вниз. Я не успеваю увернуться. Он проводит пальцами и показывает мне. Они мокрые.

– Ты становишься влажная только от одних моих слов, – говорит он и ухмыляется.

Что смешного? Я отворачиваюсь. Необязательно показывать мне мою слабость перед ним. Он знает, что я не могу устоять. Ему это придает уверенности? Поэтому он смеётся надо мной? Он кидает мою слабость мне в лицо. Как же это обидно!

– Ника, ты чего?

Удивляется он. Он, как обычно, ничего не понимает.

– Отстань от меня Марк, – хочу встать, но он хватает меня за подол, тянет в свою сторону, перекатывается и подминает меня под себя. Я пытаюсь вырваться.

– Не сопротивляйся, малыш, – шепчет он. Я начинаю брыкаться ещё яростней. Он просто чёрствый чурбан! Никогда не понимает, что обижает меня!

– Ника, перестань брыкаться!

Игнорирую его. Тогда Марк приподнимается с меня, садится сверху, сжимает коленями мои бёдра. Затем берёт обе мои руки, поднимает над головой и держит одной рукой. В такой позе я даже шевельнуться не могу. Он нависает надо мной. Он такой сильный, и я совершенно не могу противиться его воле.

– Ника, я уже говорил, что твоё сопротивление лишь больше распаляет меня? И ты всё равно сопротивляешься. Скажи мне, что случилось? На что ты обиделась?

Я хочу от него отвернуться, но он берёт меня за подбородок второй рукой. Теперь я полностью в его власти.

– Скажи, чем я заслужил твой гнев. Я не отпущу, пока не скажешь.

Он держит крепко, но не больно. Лежать в такой позе всё же неудобно.

– Ты постоянно показываешь мне мою слабость. Знаешь, что не могу перед тобой устоять. Ты наслаждаешься этим, да? Хочешь меня унизить, показывая, какая я становлюсь мокрая лишь от твоих слов. Насмехаешься надо мной.

Пытаюсь изобразить его интонацию, но у меня не получается.

– Это добавляет тебе уверенности, так что ли? Ведь я прекрасно знаю, как ты действуешь на меня, не надо тыкать мне моей слабостью!

Он смотрит на меня внимательно, серьёзно. Отпускает мой подбородок.

– Ника, я не хотел тебя обидеть, прости. И твои слова неправда. Я не смеюсь над тобой. Я получаю удовольствие от того, как ты реагируешь на меня. Почему не понимаешь этого? Я рад, что мои слова заставляют тебя возбуждаться, со мной происходит то же. Тебе хватает лишь один раз поцеловать меня, и я сам не могу устоять перед тобой. Блин, ты же знаешь это. Придаёт ли мне уверенности твоя реакция? Да, конечно, придаёт! Я в восторге, что такая красивая, восхитительная девушка меня хочет. Знаешь, как это кружит голову? Как это пьянит? Но, повторяюсь, я не хочу обидеть и, если это так, то извини меня, пожалуйста.

Он говорит все эти слова спокойным вкрадчивым голосом, без тени волнения. Я замечаю, что он уже отпустил мои руки, не сжимает бедра.

Я вздыхаю.

– Ты веришь мне? – Спрашивает он.

Верю ли? Да, я верю ему.

– Да, – говорю.

Он слазит с меня и поднимает за руки. Мы обнимаем друг друга. Целую его шею, и он шепчет мне:

– И, между прочим, я тебе твоей слабостью не тычу!

Я отстраняюсь от него. Смотрю на жёлтые искорки в его глазах. Прищуриваюсь. Сейчас точно скажет какую-нибудь непристойность.

– Я делаю это кое-чем другим. Разве ты не заметила?

Я не успеваю заткнуть уши. Он хохочет и его смех такой заразительный, что я не могу не рассмеяться в ответ.

Глава 45

Наконец-то настал день, когда я вернусь домой! Как же я рада! Я так соскучилась по нашей квартире, учёбе и работе. С ума сойти можно! Две недели пролежать в больнице! Для человека, который практически никогда не лежал в больнице, коим я и являюсь (если не считать рокового случая в детстве, когда утонул папа), это настоящий кошмар! Правда я редко была одна, со мной всегда был кто-то. И, конечно, он. Мой красивый парень. Марк прошёл со мной от начала до конца все эти дни, и когда мне было тяжело, и потом, когда организм мой начал выздоравливать. Моя голова, которая в первые дни после травмы болела просто невыносимо, теперь почти не болит. Первые дни меня тошнило (последствия сотрясения). Позже это прошло, Слава Богу!

И вот теперь я буду дома. Снова смогу учиться нормально. Смогу опять работать. Хотя Марк против, чтобы я работала. Наверное, он бы хотел, чтобы я была дома и лежала в кровати. Но я уже не могу лежать! Я хочу двигаться! Как можно больше!

После обхода врача, я собираю вещи в сумку, тепло одеваюсь. Погода сейчас почти зимняя. Несмотря на то, что на дворе ещё октябрь. На улице вечерами лежит снег. Он тает днём, когда становится теплее, но вечерами падает опять.

Мне теперь нужно держать тело в тепле, чтобы не заболеть снова. Дмитрий Владимирович, мой врач, говорит, что риск заболеть снова есть всегда. Тело моё ещё не окрепло, поэтому мне нужно беречь себя. Я обещала ему, что обязательно буду соблюдать все его предписания.

– У вас сильный организм, Вероника, но даже за сильным организмом нужно следить. И, кстати, если будут мучить головные боли, не молчите, обращайтесь. С головой шутить нельзя.

Я киваю и прощаюсь с ним. Дмитрий Владимирович хороший врач. Мне повезло, что именно он лечил меня. Я всегда буду ему благодарна. В дни, когда мне было совсем худо, он был внимательным и проявлял заботу. Вряд ли все врачи ведут себя так по отношению к пациентам. Он, скорее, исключение из правил.

Я говорю об этом Марку, а он только фыркает.

– Ты лежала в платной палате, ещё бы он не был внимательным, – ворчит. Ему не нравится, что я хорошо отзываюсь о докторе, который меня лечил?

– Не ворчи, – улыбаюсь. – Ты что, меня к врачу ревнуешь?

– Нет, – слышу короткий ответ.

Улыбаюсь мысленно.

– Вообще-то, Дмитрий Владимирович, довольно симпатичный, – протягиваю я, уже предвкушая его реакцию. Забавно же?

– Ника! – Возмущается Марк. – Ты чего? – Брови его взлетают вверх, а я хохочу. Он явно опешил.

– Ладно, Марк, я шучу, – говорю. Он дуется ещё какое-то время, но потом сменяет гнев на милость. И между нами снова мир.

Единственное, что меня огорчает, это то, что мама так и не объявилась. Но должно ли это меня огорчать теперь, когда я точно знаю, что матери плевать на меня? Если бы это было не так, она хотя бы ответила на звонок или сообщение, которое я ей послала. Да, я сделала это. Решилась ей написать, что заболела и лежу в больнице. Но она, видимо, так и не прочитала смс. Почему я чувствую такую боль, когда думаю о ней? Я хотела бы, чтобы она пришла в больницу. Мы бы поговорили, и быть может, смогли решить наши проблемы. Да, она выгнала меня из дома. Но чтобы я там не говорила окружающим меня людям, в глубине души я скучаю по ней. Она ведь моя мама, в конце концов! И мне жаль, что она меня не любит. «У меня больше нет дочери». Смахиваю слезу.

– Ника, ты готова? – Спрашивает Марк. Он сидит в кресле и наблюдает за мной. – О чём так задумалась?

Пожимаю плечами. Лишь бы он не увидел, что я плачу.

– Так, ни о чём.

Блин, голос просто предатель! Он дрожит и не даёт скрыть мои эмоции.

Марк встаёт с кресла, подходит ко мне. Берёт за подбородок. Изучает внимательно моё лицо.

– Ты плачешь, Ника, – говорит он. – Почему? Жаль покидать эту палату? Не можешь забыть, что тут было? – Оборачивается и смотрит на кровать. Опять его шуточки! Точно знаю, что он имеет в виду.

– Можем повторить напоследок, – он игриво поднимает брови. Я пытаюсь улыбнуться, но не могу. Да что со мной? Я ведь сегодня возвращаюсь домой, зачем думать о грустном?

– Нет уж, – говорю и всё-таки улыбаюсь. – Поехали уже домой.

Он кивает. Забирает мою сумку. Мы выходим. Оказавшись на улице, я вздрагиваю. Погода и правда стоит холодная. Но я вдыхаю прохладный свежий воздух, и мне становится легче. Я не буду больше думать о матери. Она обо мне не думает.

Сажусь в машину, и мы едем. Марк включает мою любимую группу. Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю в окно.

Дорога недолгая и скоро мы уже заходим домой. Как же хорошо снова оказаться в этой маленькой уютной квартире! Я раздеваюсь и обхожу комнаты, кухню, заглядываю в ванну.

– Всё так чисто, – замечаю я Марку. Он раскладывает мои вещи по полкам. Как это мило! – Ты прибрался?

Он улыбается.

– Я знаю, что ты любишь чистоту, вот и решил сделать тебе приятное. Чтобы ты не брюзжала, как я всё здесь запустил во время нашего временного проживания в больнице.

– Это очень мило, спасибо тебе, – говорю, садясь на кровать. Марк закрывает шкаф, подходит ко мне. Садится передо мной на корточки, разводя мои колени. Кладёт ладони на мои бёдра.

– Только не привыкай! Я сегодня же разбросаю футболку и джинсы по полу, – улыбается мне своей очаровательной улыбкой. Я тихонько ударяю его по плечу.

– Даже не вздумай, – возникаю. Тоже улыбаюсь ему. Провожу ладонью по его щеке. Она немного колется. Он не брился два дня. Я знаю.

– Побриться?

Пожимаю плечами.

– Может позже.

Я притягиваю его к себе за плечи, прижимаюсь лбом к его лбу.

Сидим так несколько минут.

– Ты скажешь, почему плакала? – Вдруг спрашивает он. Блин, всё-то ему нужно знать!

– Нет.

– Скажи.

– Нет.

– Ника! – Он отстраняется немного и обхватывает моё лицо ладонями. Я начинаю таять от его прикосновения.

– Я умею убеждать, – упрямо говорит он. – Если ты мне не скажешь, то не рассчитывай на сладкое.

Вот хитрый жук!

– Это шантаж? – Поднимаю брови.

Кивает.

– Я же люблю шантажировать, забыла?

– Это нечестно!

Я вырываюсь из его рук и толкаю в грудь. Он смеётся. Чуть не падает, но удерживает равновесие.

– А сладенького-то хочется? Да, малыш?

– Нет!

Он точно знает, что я его хочу. Но я тоже упрямая, неужели он забыл? Я вскакиваю с кровати и отбегаю от него.

– Врёшь, – говорит и встаёт с пола. Идёт ко мне, но отступаю ещё и ещё, пока не упираюсь спиной в дверь.

– Больше бежать тебе некуда, – злорадно говорит он, ещё и ухмыляется. – Ты попалась, девочка моя.

Он совсем близко ко мне, берёт меня за плечи и разворачивает лицом к двери. Я зажата между ним и дверью. Совсем как в тот вечер, когда мы первый раз занимались любовью.

Марк наклоняется ко мне и целует шею. По спине бегут мурашки, а колени мои дрожат. Его руки шарят по моему телу, останавливаясь на ширинке джинсов. Он медленно расстёгивает замочек и касается пальцами моей кожи. Я вздрагиваю. Он чувствует это. Знаю, он доволен тем эффектом, что производят на меня его прикосновения. Пальцы Марка движутся дальше, к моим трусикам. Моё тело уже горит.

– Хочешь меня, Вероника? – Шепчет он, а сам уже возбужден не меньше моего.

– Скажи, – его палец уже внутри меня, движется медленно, распаляет желание. Марк дразнит, он просто пытает меня! С моих губ срывается стон.

– Да!

Он разворачивает меня к себе, хватает на руки и несёт к кровати. Я стаскиваю его одежду, бросаю прямо на пол. Через минуту мы уже оба обнажены. Наши тела касаются друг друга, а губы сливаются в поцелуе. Он продолжает дразнить меня языком, имитируя то, что должно произойти с нашими телами. Я постанываю, произнося его имя, прижимаю его бёдра к себе. Я просто уже не могу терпеть! Я так хочу почувствовать его внутри, что готова умолять его об этом. А он всё продолжает свою игру. Целует мою грудь, чуть покусывает сосок. Чувствую его горячий язык и вскрикиваю. Он настоящий злодей!

– Марк, – хнычу я. – Ну же!

– Уже не терпится, да? – Улыбается нахально.

Он обнимает мою спину, немного приподнимает от кровати. Я обвиваю его ногами, запускаю пальцы в его волосы.

– Давай же, – требую я, выгибаюсь ему навстречу, поднимаю голову и ищу его губы.

– Сначала обещай, что расскажешь, – шепчет он, не давая себя поцеловать.

Блин, да я тебе всё, что хочешь расскажу!

– Я расскажу, расскажу, – говорю ему то, что он хочет услышать. Лишь бы он перестал меня мучить и дал то, чего так жажду.

– Хорошая девочка, – улыбается он и накрывает мои губы поцелуем. В тот же момент я чувствую его движение вперёд, глубь меня и забываю обо всём на свете. Я испытываю такое наслаждение в его руках, что разум мой затуманивается, а мысли путаются. Я полностью отдаю ему себя, растворяюсь в нём, кричу его имя снова и снова. Мне теперь не нужно сдерживаться, ведь мы дома, а не в больнице. Здесь я могу быть собой рядом с человеком, которого так люблю.

Позже мы лежим в объятиях друг друга. Наши тела покрыты потом. Моя голова покоится у Марка на плече. Он целует мою макушку, гладит спину.

– Ну, так почему ты плакала в палате? – Спрашивает он.

Я знала, что не отстанет. Ему не понравится то, что я скажу.

– Я думала о маме, – тихо говорю я. – О том, что я скучаю по ней. Я хотела бы с ней увидеться и поговорить.

Марк шумно вздыхает.

– Я просто поражён! – Говорит. Как я и думала, он недоволен. – Ника, она наговорила тебе столько гадостей, выгнала из дома! Даже ни разу не позвонила тебе, пока ты живёшь здесь! И трубку не брала, когда ты хотела сообщить, что лежишь в больнице с травмой головы. Как можно скучать по такому человеку?

Я прикрываю глаза. Он прав, но что я могу поделать? Я так чувствую.

– Малыш, эта женщина не стоит ни одной твоей слезинки, ни одного твоего переживания, – продолжает он, прижимая крепче к себе. – А тебе, между прочим, нужен покой, ты ещё не окрепла после травмы и простуды. Я помню, как плохо тебе было первые дни. Не хочу, чтобы ты опять страдала!

Мне дороги его слова, но и он должен меня понять!

– И к тому же, твоя мать сказала, что у неё нет дочери больше, такое нельзя простить, а ты видимо готова!

Простить её? Смогла бы я?

– Всё это я прекрасно понимаю, но я тоже виновата.

Он фыркает.

– В чём ты виновата?

– Может она сказала это не всерьёз. Может быть, ей просто стало обидно, что я выбрала тебя, а не её. Вот и решила сделать мне побольнее.

– Она вообще не имела права ставить тебя перед таким выбором, Ника.

Он нервничает. Я привстаю немного, натягивая на себя плед.

– Знаю, но ведь у неё тоже есть чувства, наверно нужно постараться понять. Я у неё одна. И, по-своему, она переживает за меня.

Мне кажется, я несу чушь.

Марк встаёт, одевается. Подходит к шкафу, достаёт тёплый свитер. Надевает. Собрался куда-то?

– Куда ты?

Он раздражен, вижу это.

– Пойду, пройдусь. Не могу больше слушать чушь, которую ты несёшь. Как можно понять человека, который выгнал тебя из дома? Который, всю жизнь вытирал об тебя ноги, не давая высказать даже собственное мнение?

– Я…

– Ты слишком наивна, Ника. Иногда это раздражает!

Вот как! Смотрю на него. Он зол.

– Марк…

– А может, ты уже жалеешь, что выбрала меня и не осталась с мамочкой?