Текст книги "Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Он не в тюрьме?

Это вызвало у Айрес намек на улыбку.

– Ты думала, я отправлю в Кмитсвер своего наследника? Которого люблю, как собственного сына?

– Даже когда он предал вас?

Ева сама не знала, откуда у нее силы задавать вопросы так спокойно. Откуда в ней вообще взялось спокойствие, позволившее сейчас ощутить облегчение – хотя к этому ситуация располагала меньше всего.

Герберт в порядке. Это главное.

– Я тоже предала его. И предавала. Не раз. – Лицо королевы – даже в тусклом свете единственного блеклого кристалла, вмонтированного в потолок, Ева видела, как она красива – едва уловимым полутоном окрасила грусть. – Я это заслужила. – Помолчав, Айрес чуть наклонилась вперед. – Полагаю, тебе интересно, как ты сюда попала.

Ева пожала плечами.

Ее и правда это не слишком волновало. Сам факт попадания – вот что было важно. И то, как отсюда выбраться.

Что-то ей подсказывало: эта задачка будет посложнее той, которую ей пришлось решать в особняке Кейлуса Тибеля.

– Эта история с самого начала казалась мне подозрительной. Звездная пыль, письма, дуэль… не в стиле Уэрта, – великодушно пояснила Айрес. – Я давно заподозрила, что меня водят за нос. Полагала, что после нескольких дней разлуки Уэрт первым делом поспешит повидаться с тобой. Велела Охране следить за ним. Решила сама нежданно нагрянуть в гости – на случай, если он пригласит тебя к себе. – Она снова качнула ногой; блеклый свет бликами скользнул по черной коже, обнимавшей ее стопу, и высокому каблуку. – Честно говоря, не думала, что найду тебя так быстро. Надеялась, что застану его одного, и уйду, пока он не заметил. Но вышло иначе.

Злодеи любят все объяснять, вспомнила Ева отстраненно. Чтобы ты понял, какие они изобретательные. Чтобы они могли в полной мере ощутить торжество, когда ты будешь валяться в грязи у их ног – моля о пощаде, осознавая все величие их ума, всю грандиозность их планов.

Только вот при взгляде на Айрес тирин Тибель Еве все меньше верилось, что перед ней тот злодей, каким Ева ее считала.

– Значит, Уэрт где-то прятал тебя, – сказала королева. – Тебя не было в замке, когда я туда приходила… без него.

– И Эльен вам не помешал? – спросила Ева почти равнодушно.

– Он всего лишь призрак. Ему не дано чувствовать такие вещи. – Айрес вновь улыбнулась. Тонко, ускользающе: лишь едва заметное движение кончиков губ. – Я взломала защиту из-за ворот. Потом прогулялась по замку невидимкой. На всякий случай.

Стало быть, про яйцо Гертруды спрашивать точно не стоит. Если Айрес до сих пор его не нашла – значит, и не найдет.

Пока о нем не узнает.

– Что с Эльеном?

– Когда вас забирали, заламывал руки и плакал. – Это прозвучало почти иронично. – Полагаю, следит за замком, как обычно. Мне нет нужды его трогать. Заставить Уэрта упокоить его было бы слишком жестоко – он проявлял лояльность роду, которому клялся служить, не более. Еще есть вопросы?

– Есть. Почему я… здесь?

Она хотела сказать «жива». Поправилась лишь в последний момент, и, возможно, в итоге не совсем правильно сформулировала вопрос.

Но Айрес, конечно, поняла все и так.

– Уэрт любит тебя. Если я просто тебя уничтожу, он меня возненавидит. По многим причинам это было бы совершенно лишним. Пока ты полезнее в качестве залога его покорности. – Щурясь, королева обняла колено ладонями, сплетенными в замок. – Забавно. За него ты явно беспокоишься больше, чем за себя. Даже за его дворецкого беспокоишься больше, чем за себя.

– За себя, если честно, я вообще не беспокоюсь.

Наверное, это – последний ее вопрос и осознание того, насколько он уместен – и являлось причиной Евиного спокойствия. Помимо чудовищной усталости, потому что за последние дни она пережила слишком многое, чтобы эмоционировать еще и теперь. В квартире у них стоял электрощиток, при чрезмерной нагрузке выбивавший пробки – мера предосторожности; видимо, у эмоций тоже есть свои пробки, и с появлением Айрес в замке Рейолей их вышибло напрочь.

По уму ее, Евы, сейчас не должно существовать.

Тот факт, что она все еще мыслит и говорит вместо того, чтобы валяться где-то кучкой пепла, уже позволял не вдаваться в панику.

– И не боишься меня?

– Вы и так меня убили. Боли я не чувствую, пытать меня не выйдет. Вы могли бы меня испепелить или аннигилировать как-нибудь иначе, но тогда я просто не очнулась бы. – Ход собственных мыслей Ева изложила так рассудочно, словно доказывала теорему у доски. – Судя по первой нашей встрече, вы не из тех людей, которые захотят поглумиться над врагом, прежде чем с ним покончить. Разве что после. Если вы не лжете и с Уэртом все в порядке, беспокоиться особо не о чем. Но в ваших интересах было бы скорее запугать меня, чем успокаивать, так что в этом плане я вам верю.

На сей раз улыбка королевы была благосклонной. И даже будто поощряющей. Забавно… как бы Кейлус Тибель ни ненавидел свою сестру, у них наблюдалось немало общих черт. Интонации. Взгляд. Неуловимое сходство черт.

Изысканный аристократизм, сквозивший в каждом движении.

– Здравомыслящая. Воспитанная. Храбрая. Любящая, – резюмировала Айрес задумчивым перечислением. – Начинаю понимать, почему Уэрт выбрал тебя. – Она откинулась чуть назад: уже без улыбки. – Возможно, сложись все иначе, я была бы даже рада видеть тебя рядом с ним.

Ева подумала, что могла бы сейчас снова призвать Люче. Если, конечно, Айрес еще ее не уничтожила (хотя вряд ли волшебный клинок можно так просто уничтожить). Могла бы снова попробовать нанести удар, если, конечно, браслеты ей позволят. Снова безуспешно, учитывая, что сейчас она даже щит наколдовать не сможет. Но смысл? Скорее она просто любезно передаст оружие в руки представителей Охраны, как только ее обезоружат.

Так же просто и обидно, как в первый раз.

Все уроки оказались насмарку. Все, чему ее учили. Все, к чему ее готовили. Роль спасительницы Керфи оказалась ей не по плечу. Ей дали волшебный меч, ей дали волшебный дар, но на деле она осталась той же, кем пришла: Евой Нельской. Семнадцать лет, виолончелистка, студентка третьего курса музыкального колледжа.

Бесполезной, слабой, обычной глупой девочкой…

– Зачем ты пришла? – под глаза Айрес, неотрывно всматривавшейся в ее лицо, легли усталые тени. – Все было так хорошо. Мне не приходилось причинять ему лишней боли. Не больше, чем любой родитель причиняет ребенку – для его же блага. Теперь ты заставляешь меня делать то, чего он мне не простит.

– Он и без меня многого вам не простил, – пробормотала Ева, все же потянувшись за одеждой: просто чтобы не чувствовать себя настолько беззащитной.

– Так было нужно. Он понимал, почему я сделала то, что сделала. Но ты… – Айрес смотрела, как Ева, не поднимаясь, одевается; ей выдали длинную хлопковую рубашку, похожую на ночнушку. – Скажи, будь на его месте кто-то другой, ты бы так же кинулась в его объятия? Просто потому, что в его жилах течет королевская кровь, просто потому, что он богат, красив и носит титул? Просто потому, что он может занять то место, которое теперь занимаю я?

Натянув рубашку на ноги, Ева подняла взгляд на женщину, сидевшую в противоположном конце ее камеры, преграждая выход.

Странно. Она должна была ненавидеть эту женщину – за все, что та сделала с ней. С Гербертом. С Мирком. С Кейлусом… и Тимом, и другими людьми, служившими в особняке, где Ева вынужденно гостила. Но в этот миг она видела не злую королеву – утомленного человека, которому совсем не нравилось то, как далеко все зашло. Родителя, которому не доставляет удовольствие необходимость отбирать у ребенка сигареты, чтобы тот не коптил этой дрянью свои легкие.

Айрес тирин Тибель ничего не имела против нее. Ничего личного. Просто так вышло, что Ева Нельская представляла собой угрозу, а с угрозами правительница Керфи разбиралась оперативно и без сантиментов.

За исключением случая, когда в категорию угрозы перекочевал ее любимый наследник.

– Я не собиралась кидаться в ничьи объятия. Даже бороться с вами не собиралась, – признала Ева устало. – Я просто хотела жить. И вернуться домой.

– И все еще хочешь?

Вопрос был задан неожиданно цепко. Именно поэтому Ева не стала на него отвечать. Даже взгляд отвела – чтобы тот ничего не выдал.

Впрочем, для Айрес ее опущенный взгляд сам по себе наверняка вышел весьма красноречивым.

– Возможно, убивать тебя было ошибкой с моей стороны, – вымолвила королева отрешенно. – Нужно было просто познакомить вас. Позволить ему оттаять. Позволить ему влюбиться… а потом посмотреть, как ты его оставишь. Ради того, что тебе важнее. Разбив его сердце вдребезги. – Краем глаза Ева видела, как безупречно очерченные губы – в полутьме они были алыми, как лепестки красного шиповника – изогнула усмешка. – Это преподало бы ему урок.

– Такой же, как вы преподали Кейлусу?

Спрашивать это явно не стоило. Но Ева все же спросила.

Она не видела глаз Айрес, но почти кристаллизованное внимание, с которым на нее посмотрели после этих слов, ощутила кожей.

– Как интересно, – сказала королева. – Ты, стало быть, успела познакомиться со всеми мужчинами нашей семьи? Не отрицай. Уэрт не хочет править, он мог стараться только ради брата. И о Кейле рассказать тебе не мог – просто не знал.

Ева промолчала. И не подняла взгляд.

Если королева захочет влезть к ней в голову, она узнает все сама. До тех пор ни в чем признаваться Ева не собиралась.

– Если тебе интересно, я правда хотела сделать Кейла сильнее. Достойным носителем нашего имени. Кто знал, что мой дорогой дядюшка окажется… таким. В какой-то степени это оказалась весьма поучительная история. – Не дождавшись реакции, Айрес снова подалась вперед. – Смотрю, между вами сложились очень… доверительные отношения. Кейл ненавидел жаловаться. Даже тем, кого хорошо знал.

– И все еще ненавидит, насколько я могу судить.

По степени тишины, воцарившейся в каменной клетке, Ева поняла: только что она произнесла самое неправильное из всего, что произносила за весь разговор.

– А, – прошелестела Айрес, вынудив ее поднять взгляд. – Так ты не знаешь.

Как бы Ева ни была утомлена, как бы ей ни хотелось не верить в то, что органично вытекало из последних фраз – считать их смысл труда не составило.

– Кейлус… мертв?

Это спросилось неуверенно. Почти жалобно.

Когда Айрес кивнула, Ева ощутила, как каменный пол под ней качнулся.

Люче. Без ножен. И абсолютный провал в памяти касательно всего, что следовало за сделкой с Мэтом. Но Мэт же обещал… а что именно он обещал? Нет, она не могла заключить договор, не подумав о безопасности Кейлуса; не могла, не…

– Не может быть. – Слова сами сорвались с сухих губ облетевшей канифолью, пока Евины глаза невидяще смотрели в полутьму. – Когда я сбежала, он был… он должен был быть…

– Ты была в его доме. Он выкрал тебя у Уэрта. Чтобы отомстить мне.

Айрес не спрашивала. Это вообще было не в ее характере, спрашивать. Она была достаточно – даже дьявольски – умна, чтобы не утруждать себя вопросами.

Ева ничего не сказала. Говорить не требовалось.

– Ты его убила.

Даже будь это вопросом, Ева не знала на него ответа. Но тот, который подозревала, нетрудно было считать в ее лице.

Воцарилась очень, очень долгая тишина.

– Скажи только одно, – произнесла Айрес затем. – Как и за что?

– Я не хотела, – выдохнула Ева на автомате, – я… я не могла, я…

– Ладно. Полагаю, у нас еще будет возможность это обсудить. – Нехорошее обещание в голосе Ее Величества напугало бы Еву до дрожи, не будь ей в этот момент абсолютно не до того. – Какая ирония… обещанная Лоурэн спасительница виновна в кровавой расправе над моим братом и жертвами моего режима. Общественность была бы счастлива. Как жаль, что предъявление тебя общественности неизбежно повлечет за собой массу ненужных вопросов, да и Уэрт опять же не оценит. – Улыбка, стывшая на губах королевы, была острее и холоднее зазубренной льдинки. – Может, еще подскажешь, откуда на месте убийства взялась брошь Мирка? Разом избавила бы меня и себя от стольких хлопот.

– Мирк?..

– Он под домашним арестом, чтоб ты знала. За убийство Кейлуса, которое, как выяснилось, совершила ты. А я ломаю голову, как бы разрешить эту неудобную ситуацию без вреда для Миракла. Но ты не помнишь, верно? – изучив муку в ее лице, Айрес удовлетворенно кивнула. – Вырезать целый особняк… такое нежный цветочек вроде тебя мог совершить разве что в умопомрачении. Что, чары, которыми тебя подняли, имеют побочные эффекты? Или ты все же сумела призвать тварь из Межгранья?

Ева отупело смотрела, как шевелятся ее губы. С трудом улавливая смысл того, что ей говорили, все еще отказываясь принимать этот смысл до конца.

– Почему? – спросила она, уцепившись за возможность не думать о том, о чем думать ей совершенно не хотелось. – Почему вы не пользуетесь возможностью покончить с конкурентом?

Она не надеялась всерьез, что Айрес ответит. В конце концов, та в свою очередь задала ей немало вопросов, на которые не получила ответов. Пусть даже в большинстве случаев ответов у Евы не было.

Но, возможно, Айрес поняла это достаточно ясно, чтобы ничего от нее не ждать.

– Не собираюсь делать из него мученика. Мученика в свою очередь легко сделать символом восстания, а помимо Мирка на роль нового владыки Керфи найдется немало претендентов. – Королева пояснила это с той же интонацией, с какой часто говорил Герберт: утомленная интонация взрослого, растолковывающего нечто очевидное неразумному ребенку. – Оковы страха держат народное возмущение в узде, лишь пока давление на эти оковы не слишком высоко. То, что назревает сейчас – лавина, готовая сойти с гор. Оно не связано с жизнью и судьбой конкретного человека. Его смерть скорее станет тем, что поможет этой лавине сорваться вниз, нежели тем, что ее удержит. – Неторопливо встав, Айрес шагнула к ней; камень гулко пел под ее каблуками. – Быть королевой, девочка, значит не просто сидеть на троне. Не просто устранять всех, кто тебе неугоден. Это значит понимать, кого можно устранить без вреда для системы, а с кем потеряешь больше, чем приобретешь. И люди – не овцы, которые покорно поверят в любую байку: лишь в очень убедительную. Байка «благородный Миракл Тибель устроил резню в особняке родного дяди» к таковым не относится.

Прав был Герберт, отстраненно думала Ева, глядя на колени королевы, приближающиеся к ней. Народная любовь предоставляет тебе немаловажные привилегии. Бетховена, несмотря на все высказывания в адрес властей, тоже не мог тронуть император… хотя Бетховен не был ни настоящим революционером (разве что в музыке), ни претендентом на трон.

Впрочем, то, что Мирк таковым являлся, делало ситуацию еще сложнее.

Какой бы благовидной ни была причина, сложить два и два, что двигало Айрес тирин Тибель в вопросе его устранения, людям труда не составит. Самым простым людям. Самым недалеким – каковых большинство в любом мире.

– Вскоре баланс сил изменится. Вскоре он уже не будет представлять угрозы. А пока мне куда удобнее противостоять Мирку, чем кому-либо другому. – Присев прямо перед ней, одним коленом коснувшись сухого камня на полу, королева небрежно сложила руки на другом. – Я знаю его. Знаю его образ мыслей. Знаю, что он не сделает решающий шаг, пока не будет уверен, что переворот пройдет с минимальным количеством жертв. При текущем раскладе, к несчастью, жертв будет много… хотя твое появление, полагаю, могло бы серьезно изменить ситуацию. Но все сложилось так, как сложилось. – Темные глаза королевы – цвета обесцвеченных, выбуренных временем розовых лепестков – впивались в Евины зрачки, препарировали душу, путали мысли. – Он дарит людям надежду. Надежда помогает им мириться с тем, с чем в ином случае мириться многие не стали бы. Отними у человека надежду – он обратится в неконтролируемого загнанного зверя. Оставь ему надежду, позволь лелеять до той поры, пока тебе это выгодно – и получишь рычаг управления.

– Так же, как сейчас вы сделали его из меня, – закончила Ева непослушными губами.

Айрес едва заметно склонила голову в знак подтверждения.

– Эти вещи понимают немногие, – сказала она. – Поэтому я никак не могу уступить трон таким милым наивным детишкам, как вы.

Удар, хлестнувший Еву по щеке, вышел мгновенным: она даже не успела поднять руки, чтобы защититься. Когда же попыталась – перед вторым ударом, по другой щеке – ощутила знакомое чувство беспомощности, обернувшее тело безвольной куклой.

Здешние браслеты не позволяли ей даже постоять за себя. Не то что напасть.

– Это за Кейла, – сказала королева тихо, когда Ева повалилась набок. – Мне будет его не хватать.

Больно, конечно, не было. Даже обидно почти не было. Если все правда обстояло так, как сказала Айрес, Ева заслужила наказания куда худшего.

Если б только ее не наказывала та, от кого принимать кару за гибель Кейлуса было почти абсурдно.

– Вы сломали ему жизнь, когда он доверился вам, – едва шевеля неповоротливым языком, выговорила Ева. – Вы убили родную сестру. Вы покончили с родным братом. И после этого вы говорите…

– Не тебе меня судить, девчонка. Никому из вас. – Айрес поднялась на ноги одним стремительным гибким движением. – Я причинила Кейлу немало боли. Но я имела на то право.

– На каком же основании?

– Я – его семья. – Правительница Керфи одарила прощальным взглядом пленницу на полу: с высоты своего роста, с величием истинной королевы, с прямым и тонким станом, облитым алым шелком, точно кровью. – Только мне решать, как, кому и когда в моей семье умирать.

Тяжелая, без окошка дверь, по цвету неотличимая от стены, отворилась и закрылась сама собой. Почти бесшумно. Табурет Айрес милостиво оставила – круглый, трехногий, изящный, дивно неуместно смотревшийся в грубой темной камере.

Когда к ней вернулась способность двигаться, Ева медленно села. Прислонилась спиной к стене.

Долго сидела, не решаясь сделать того, что следовало сделать.

– Мэт, – все же выдохнула она наконец.

Ответа не было так долго, что Ева уже не чаяла его услышать. И презирала себя за то, что в глубине души этому рада.

– Я уж думал, ты никогда этого не сделаешь. – Она ожидала увидеть, как демон привычно Чеширом проявляется в воздухе, но в ушах лишь веселым шелестом прозвучало знакомое многоголосье. – Жаль, теперь не выйдет поболтать в любое время, как в старые добрые времена.

– Почему? – оттягивая неизбежное, спросила Ева вяло.

– Малыш разорвал договор. Теперь меня слышишь только ты. Только когда позовешь. Иначе пробиться в твой разум будет трудновато.

Разорвал договор…

В какой-то степени это уже служило подтверждением того, что Еве хотелось – вернее, дико не хотелось – узнать.

– Тогда почему ты еще здесь?

– Ты впустила меня. Я был частью тебя. Ты – якорь, который держит меня здесь. И останешься таковым, пока существуешь.

Вот и мелкий шрифт, Ева. Еще один.

– И ты знал, что так будет, когда мы заключали сделку?

– Просто умолчал об этом приятном дополнении, – мурлыканье демона прозвучало почти вкрадчиво. – Полагаю, ты меня звала не для еще одного договора. Хотя, учитывая обстоятельства, это было бы кстати.

Ева прикрыла глаза, словно надеясь в темноте спрятаться от того, что сейчас услышит.

– Айрес сказала правду?

– Чистейшую.

Тьма перед глазами сделалась абсолютной. Всепоглощающей, как черная дыра.

– Значит, целый особняк? Кейлус? Тим? Все слуги?

Слова выговорились ровно, льдистыми шариками упав в тишину.

– Ага. – Подтверждение прозвучало задорно, улыбчиво, очень непринужденно. – К слову, милый дядюшка как раз шел тебя освобождать. Чтобы ты не думала о нем слишком плохо. – Участливый вздох раскатился в ее голове шуршанием мертвой листвы. – Жаль, припозднился.

Ева открыла глаза. Сидя на голом холодном полу, уставилась на свои сложенные на коленях руки.

Как наяву чувствуя стекающую с них кровь.

– Да ладно, не вини себя, златовласка. – Она почти ощутила, как ее дружески хлопнули по плечу. – И поумнее тебя попадались в силки, если тебя это утешит. И в состоянии куда более здравом.

Ева уже не слушала. Слушала, но не понимала того, что слышит.

Кейлус. Тим. Все слуги.

Кейлус. Тим. Все…

…все, все – ее руками, ее мечом, ее глупостью, ее…

Когда тишину разбили чьи-то рыдания, Ева даже не сразу поняла, что это плачет она.

Потом она долго кричала, как ненавидит его и себя. Добивалась ответа у издевательской тишины, билась в дверь, будто это могло помочь. В кровь сдирала о камень костяшки пальцев, желая ощутить боль – что-то, что позволило бы отвлечься, зацепиться за реальность, спастись от вины, расцветающей всепожирающим огнем. В какой-то миг обнаружила себя над обломками табурета, в слепой ярости разбитого о железо, отделяющее ее от свободы.

Погасшая истерика лишила сил разом, точно кто-то перерезал нитки, державшие ее на ногах.

Спасительница всея Керфи замаралась в крови невинных с головы до ног. А теперь даже сделать ничего не может. Лишь сидеть в плену да благодарить королеву за расчет и любовь к племяннику, да ждать приговора от той, кого ей полагалось свергнуть. Как иронично.

Как… справедливо.

Осев на пол, сжавшись в комок, Ева зажмурилась: позволяя поглотить себя демонам, никак не связанным с Межграньем.

Если в этой истории злой королеве суждено победить – возможно, Еве лучше смириться и не мешать. Пока из-за нее все не стало еще хуже, чем сейчас. Из-за нее и так уже пострадали слишком многие.

Скверная из нее вышла героиня. И сказочка ее оказалась не сказочкой вовсе.

Что ж, в одном ей точно стоило взять пример с Айрес тирин Тибель.

Признать, что она сполна заслужила полученное.