Текст книги "Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ)"
Автор книги: Евгения Сафонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Когда двери в особняк распахнулись вновь, девичья фигурка стояла в круге, широко раскинув руки. Мерцание Люче, вогнанной в щель между плитами пола, померкло перед звездной белизной, окрасившей колдовские линии; воздух в центре змеился трещинами, медленно растекавшимися в стороны, ткавшими овал будущей прорехи в пространстве.
Когда мертвые представители Охраны, лежавшие в непосредственной близости от круга, беззвучно поднялись – внутри барьера, подчиняясь силе, которую не могли остановить магические щиты – Мэт скучающе обернулся через плечо. Небрежно, точно отмахиваясь от надоедливых мух, двинул руками, отшвыривая умертвий от себя: не дойдя до начертанных кровью линий, от невидимого толчка те пролетели через весь зал. Ударившись о стены, затихли, чтобы больше не подняться.
Свою функцию – подарить нескольку секунд Мираклу, успевшему вогнать кончик клинка в невидимую преграду, отделявшую их с Гербертом от демона – они все равно уже выполнили.
Миг, и клинок засиял ярче, чем рисунок на полу. Миг, и прозрачный купол пошел трещинами. Миг, и барьер исчез, точно лопнувший мыльный пузырь; Мэт повернулся к тем, кто прорвался внутрь, – но щупальца колдовских теней обвились вокруг его запястья, вновь вынудив отвлечься, защитившись волшебным лезвием.
Когда тени растворились клочьями черноты, Миракла от цели отделял только шаг.
Рапира скользнула по шейному платку, целя в горло. Ловко уклонившись, юноша встретил лезвие плащом, запутав сталь в шерстяных складках. Сшиб противника с ног, сжал его железной хваткой – и упал прямо на Уэрта, уже ждавшего с другой стороны.
Раньше, чем не-Ева успела сотворить что-либо, что помогло бы ей выпутаться из нежеланных объятий, все трое исчезли.
Трещины разрывающегося пространства поблекли и пропали. Белые линии мягко погасли, вернув первозданный и обыденный кровавый цвет. В доме воцарилась тишина… ровно до тех пор, пока внутрь, привлеченные сигналом о вопиюще тревожной магической активности, не ворвались прибывшие стражники.
Один из которых обнаружил среди мертвых, крови и рун кое-что, чего найти там никак не ожидал.
***
– Все? – напряженно спросил Миракл, когда они с Уэртом сели на обледенелой брусчатке за воротами замка Рейолей.
Некромант склонился над девушкой – Миракл так и не выпустил ее из рук. Бледной, неподвижной, сейчас как никогда похожей на мертвеца. Люче, выпавшая из безвольных пальцев, лежала на подоле поймавшего ее плаща, сердито поблескивая в сером дневном свете: на Шейнских землях, в отличие от столицы, было облачно.
– Да. Я вижу ее ауру. – Бесстрастный, очень уверенный голос не вязался с тем, как дрожащие пальцы Герберта огладили холодный Евин лоб. – Очнись.
Та послушно приоткрыла глаза. Посмотрела перед собой мутным, несфокусированным взглядом – блекло-голубым, без следов дьявольского фосфора.
Так и не увидев того, на что смотрела, снова смежила ресницы, проваливаясь в бессознательность.
– Она слишком долго обходилась без подпитки. – Подхватив девушку на руки, Герберт осторожно выпрямился. Быстрым, граничащим с бегом шагом направился по дороге к замку. – Идем. Пора домой.
Последнее – тихое, трепетное – явно было обращено скорее к Еве, чем к Мираклу. Что не помешало последнему пойти следом, предварительно осторожно сбросив плащ, закутав в него волшебный клинок.
– Дай-ка угадаю, – произнес он, нагнав брата, неся на вытянутых руках объемистый шерстяной сверток; спав с плеч владельца, плащ потерял прозрачность, обратившись обычной тканью. – Меч гномий.
– Верно.
– И ради него-то вы с демоном и связались.
– Должен же у девы из пророчества быть огненный клинок.
– Чисто технически у нее должен быть огонь в сердце.
– Ты не хуже меня знаешь, кого ждет народ.
Переступая через блеклые тени деревьев, косо ложившиеся на дорогу, Миракл вздохнул. Взглянул на приближающиеся башни опустевшего замка.
– Значит, она и правда отдала ему тело лишь до тех пор, пока то не покинет дядюшкин дом, – произнес он.
– Иначе она бы не согласилась.
– И как ты догадался?
– Знаю демонов. Знаю ее. – Герберт бережно приподнял руки, удобнее перехватывая свою драгоценную ношу. – Если он пообещал вытащить ее из особняка, то не соврал. Он и правда собирался вытащить ее – в Межгранье. Если он пообещал покинуть тело, как только то окажется вне дома, то снова не соврал. В Межгранье времени нет, там понятия «как только», «сразу», «немедленно», «в ту же секунду» размыты в бесконечность. Возможность открыть проход у него осталась бы.
– Беспроигрышный вариант.
– Если бы не явились мы – да.
Оставшийся путь проделали молча, пока в дверях не натолкнулись на Эльена, спешившего навстречу долгожданным визитерам.
– Господин! Слава богам! Ваше возвращение осияло эти мрачные безлюдные стены, как солнце осеняет… – когда призрак перевел взгляд на Еву, лежавшую сломанной куклой, сиявшая в его глазах радость сменилась почти ужасом. – А что…
– Ей нужна ванна, – бросил Герберт, не замедлив шаг. – Сейчас.
Проглотив все велеречивые слова приветствия вместе с вопросами, Эльен дернул головой в коротком кивке. Развернувшись, помчался наверх, в буквальном смысле не касаясь ногами пола.
– Ты не думал, что в особняке найдут следы твоих заклятий? – напряженно осведомился Миракл, пока они с братом поднимались на верхние этажи. – Дом наверняка уже кишит стражниками.
– Не сомневаюсь. Именно поэтому я не спешу туда вернуться. За ножнами от ее клинка. – Если Герберту и тяжело было поднимать свою ношу по высоким ступенькам, он ничем этого не выказывал. – Эманации прохода, даже не открытого до конца, перекроют следы всей другой магии. К тому времени, как они рассеются, моих там уже не останется.
– Значит, нашу причастность к… ко всему этому… не обнаружить.
– Нет.
– Хоть это хорошо.
К тому времени, как они поднялись и добрели до ванной комнаты, Эльен уже собственноручно опрокидывал в наполовину заполненный бассейн очередное ведро воды, присовокупляя ее к текущей из крана.
Следующую пару минут Миракл с дворецким наблюдали, как некромант замешивает целебный раствор, опустошая десяток призванных банок и склянок; волшебные ингредиенты окрасили теплую воду поочередно в зеленый, синий, голубой и солнечно-золотистый. Деликатно отвернулись, когда Герберт ножом вспорол на Еве изодранное окровавленное платье, позволив ему тряпкой упасть по соседству с рапирой – Миракл положил ту прямо на пол, рядом с законной владелицей, не решившись вытряхнуть клинок из плаща. С волшебными мечами шутки плохи.
Выждав какое-то время, Миракл осторожно покосился на бассейн через плечо.
Герберт стоял на коленях в воде, держа ладонь на рубине. Багряное сияние, сменившее редкую умирающую пульсацию, пробивалось меж его пальцев, лучами струилось сквозь жидкое золото, укрывшее девушку под водой мерцающей вуалью.
– Тебе нужно возвращаться, – отвернувшись, сказал Миракл отстраненно. – Если не хочешь, чтобы Айрес заметила твое отсутствие.
Герберт отнял пальцы от тонкой кожи, медленно гревшейся водным теплом. Нежно, точно касаясь хрусталя, погладил шелковую щеку, неподвижные губы, длинные волосы, разметавшиеся жемчужными разводами – казалось, кто-то разлил по бумаге светлую краску.
– Уэрт, давай. Разбудить ее ты сможешь и издали.
– Знаю. – Скользнув по беспомощно тонкой руке, его пальцы сжали безответные Евины пальцы. – Я вернусь. Обещаю.
Когда некромант выбрался из бассейны, с его штанов – он влез в воду, сняв только ботинки – веселыми струйками побежала вода.
– Присмотри за ней, Эльен, – сухо произнес Герберт, обуваясь. – Будь рядом, когда она проснется.
– И что мне ей сообщить?
– Скажи, что… нет. Это я лучше скажу сам. – Выпрямившись, некромант сжал губы. – Скажи, что Айрес держит меня взаперти. Я приду, как только смогу.
Поклон призрака был почти страдальческим.
– Полагаю, большего мне пока услышать не суждено, – лишь добавил он смиренно.
– Миракл расскажет.
– Потом. Сейчас нужно наведаться домой, – устало откликнулся тот. – Если помнишь, у меня теперь тоже есть за кем приглядывать.
– Могу подкинуть до дома.
– Ты и без того сегодня наколдовался. – Миракл вгляделся в лицо брата: при нормальном освещении лишь отчетливее видны стали его впалые щеки и скулы, заострившиеся, точно их подточили резцом. – До дворца-то сил добраться хватит?
Герберт смерил его взглядом, ясно говорившим: недооценивать его не стоит. Даже брату. Особенно брату.
– Идем, – сказал он, направляясь к двери. Мокрые штаны, казалось, не доставляли своему владельцу ни малейшего дискомфорта.
– Кристалл для связи не хочешь прихватить?
– Слишком рискованно. Если Айрес его найдет, непременно поинтересуется, откуда я его взял.
Обратно спускались и шли снова молча. Возможно, потому что ощущения победы не было. Возможно, потому что эта победа никак не могла исправить того, что ей предшествовала.
Возможно, потому что настоящая битва – оба прекрасно это помнили – им только предстояла.
– Спасибо, – сказал Герберт, когда они вернулись к воротам.
Прекрасно поняв, за что его благодарили, Миракл молча пожал брату руку. Скупо обнял, хлопнув по плечу.
– Значит, Кейлус тоже мертв, – все же произнес он то, что нужно было произнести.
В том, как Герберт пожал плечами, ясно читалось: даже если их дядя действительно мертв, это не слишком его огорчает.
– Если честно, сейчас это меня волнует меньше всего.
– Да, – после секундного колебания согласился Миракл. – Пожалуй. – Помолчав, он потянулся к вороту куртки. – Ладно, увидимся.
Герберт исчез первым. Еще прежде, чем Миракл выправил из-под куртки тяжелый, с пол ладони кристалл, призванный вернуть его домой.
Еще прежде, чем Миракл замер: когда его пальцы, в поисках цепочки скользнув по шейному платку, сообщили владельцу неожиданную и не слишком приятную новость.
Часть платка отсутствовала. Отрезанная тонким золотым лезвием, сегодня чуть не доставшим до его горла. Та часть, на которой красовалась брошь с инициалами «М. Т.».
Мысль о том, где теперь находилась эта брошь, Мираклу Тибелю совершенно не нравилась.
Глава 14. Lugubre
(*прим.: Lugubre – мрачно, зловеще, печально (муз.)
– У меня скверные вести, – сообщила королева племяннику, когда их совместный ужин приблизился к концу.
Во дворец Айрес вернулась уже под вечер. Куда позже, чем обещала. По причинам, о которых несложно было догадаться. Эти же причины угадывались в мрачности ее взгляда и жесткости, тенью легшей на красивое лицо.
Она не торопилась заводить разговор, которого ее наследник ждал. Но неизбежность этого разговора Герберт читал в каждом ее движении, сопровождавшем трапезу.
Естественно, Герберт ничем не проявил своей догадливости, ответив на изречение уместно хмурым взглядом.
– Кейлус мертв.
Не мигая, наследник престола воззрился на королеву через разделявший их стол.
– Не может быть.
– Кто-то устроил резню в его особняке. Убили не только его, но и всех слуг. – Промокнув губы, Айрес аккуратно сложила шелковую салфетку пополам. Затем вчетверо. – Среди которых, как выяснилось, было немало персон, неугодных власти.
– Никак хотели сделать тебе подарок.
Айрес устремила внимательный взор на его равнодушное лицо.
– Вижу, ты не слишком огорчен.
Герберт едва уловимо пожал плечами:
– Тебе прекрасно известно мое к нему отношение. Изображать скорбь лишь потому, что это мой родственник, я не собираюсь. Точно не перед тобой.
– Это верно, – задумчиво согласилась Айрес. Помолчала. – Жаль, я была привязана к нему несколько больше твоего. – Салфетка, уже свернутая в маленький тугой квадрат, недобро сжалась в изящных бледных пальцах – словно в мыслях королевы в этот самый момент они сжимались на чьем-то горле. – Кто бы это ни сделал, он поплатится.
– Есть догадки?
– Есть рунный круг, начертанный кровью. Убийцы пытались открыть проход в Межгранье – подозреваю, чтобы сбить власти со следа. Есть проход, смердящий так, что следы чар толком не разобрать. Думаю, ритуал прервали, хотя разобрать сложно. – По тому, как Айрес тирин Тибель медленно отложила салфетку, стало ясно: то, что она скажет сейчас, важнее всего, что было сказано до того, каким бы значимым оно ни было. – И есть арест.
– Вот как. Кто задержан?
– Мирк.
Рука Герберта, скучающе тянувшаяся к бокалу с водой, застыла и дрогнула, точно наткнувшись на невидимый лед.
– Миракл?
– Его задержала Охрана. Для допроса. В особняке обнаружили его брошь. С инициалами, прямо в круге. – Под застывшим, замороженным неверием взглядом племянника Айрес подалась вперед. – Сперва Мирк утверждал, что никуда не выходил сегодня, а брошь ему не принадлежит, но кое-кто из Охраны… несколько превысив полномочия, ибо весомых оснований прибегать к досмотру памяти не было, но такое рвение можно понять… заглянул в голову его дворецкому. Сам Мирк, как ты понимаешь, по положению и привилегиям своим неприкосновенен. По крайней мере, пока не найдут более весомых доказательств его виновности. – Вздох Айрес трепетом отразился на лепестках цветов, желтевших в вазах, украшая стол. – Брошь, конечно же, его. Около полудня Мирк покинул особняк, да еще в маскирующем плаще. Вернулся где-то час спустя. Убийства были совершены примерно в то же время.
Все же сомкнув пальцы на тонком хрустале, Герберт плавно, словно двигая рукой сквозь водную толщу, поднес бокал к губам. Глядя в точку, незримо обозначенную где-то на переносице сидевшей напротив женщины, сделал пару очень медленных глотков.
– Плохо дело, – ровно проговорил он наконец, не отнимая бокал ото рта. Лишь чуть опустил ножку, чтобы вода не касалась губ.
– Очень, – усталый голос королевы звучал вполне искренне. – Его арест нужен мне сейчас меньше всего. Это может вызвать ненужные… волнения.
– Я думал, ты будешь рада, учитывая твоя опасения на его счет.
– Рада тому, что мне придется уничтожить собственного племянника?
– С собственной сестрой тебя это не остановило. С братом тоже.
Голос Уэрта остался ровным.
По комнате разлилась мгновенная тишина.
– Уэрт, ты же знаешь, как я тоскую по твоей матери, – когда Айрес заговорила вновь, голос ее был легче и нежнее шелка. – По отцу Мирка, поверь, тоже.
– Но ты убрала его, когда возникла нужда.
– Если не веришь в мои родственные чувства, поверь в мою мудрость. Сейчас гибель Мирка была бы совершенно лишней.
– Так велела бы его отпустить.
– Уже. Хотя у меня остались некоторые сомнения в дальновидности этого шага. – Опустив взгляд, Айрес неторопливо оправила манжеты, кружевной пеной окаймлявшей ее тонкие кисти. Перед ужином она облачилась в брюки и рубашку; бордовый шелк лег на талии и груди изгибами, которым завидовали многие юные представительницы столичной элиты. – Если это провокация, организованная лицом, не причастным к Мирку и его… сторонникам, от меня могли этого ждать. Известие, что один наш родственник в кровавой бойне убил другого, не пойдет на пользу репутации нашей семьи, но известие, что я покрываю убийц среди этих родственников, тоже. Мирк пока под домашним арестом.
– Он никак не мог открыть проход.
– Один человек, даже столь искусный во владении клинком, вряд ли в одиночку вырежет целый особняк. Без сообщников не обойтись. К тому же на доме Кейлуса была магическая защита, пробить которую в свою очередь могла только магия.
– Он не убийца. Он этого не делал.
– Я знаю, – изрекла Айрес мягко и успокаивающе. – Кто-то подставил его. Весь вопрос в том, кто и зачем. – Последнее прозвучало столь же задумчиво, сколь недобро. – Если надеялись окончательно запятнать репутацию Тибелей, то избрали самый глупый способ. И плохо представляли себе высоту, с которой нас придется сбросить. Если Мирк… крайне маловероятно, совершенно не его стиль, но все же… хотел использовать это в качестве толчка к восстанию – под домашним арестом ему будет трудно координировать действия с сообщниками. Охрана прослушивает весь дом, и я велела усилить наблюдение за некоторыми персонами из его окружения, наиболее подозрительными. Со связанными руками действенный переворот не организуешь. – Снова посмотрев на племянника, королева чуть сузила глаза. – Забавно, я думала, в свете ваших недавних… разногласий до него тебе дела тоже не будет. Забыла, что детская дружба никогда не умирает до конца.
Герберт не стал спрашивать то, что спросить было бы не лишним. Лишь поставил на стол бокал, который до сих пор держал у губ.
Вопрос «не обнаружила ли Охрана в доме нечто подозрительное – к примеру, маленького дракона» определенно сам по себе был бы очень подозрительным. К тому же едва ли Айрес не упомянула бы о столь интересной детали, будь она обнаружена.
– Как ваша с Кейлусом? – спросил некромант вместо этого.
По паузе, предшествовавшей ответу, стало ясно – найти и дать этот ответ королеве не менее сложно, чем разгадать головоломку, заданную ей смертью Кейлуса Тибеля.
– Как наша с Кейлом, – все же подтвердила она негромко. Помолчав, откинулась на бархатную спинку стула, глядя на своего наследника из-под приспущенных ресниц. – Я погорячилась, заперев тебя здесь. Можешь вернуться в свой замок, если хочешь.
Перевод темы вышел неожиданным. И удивительно резким. Впрочем, если вспомнить сложные отношения Айрес с ее кузеном, можно было понять, почему она хочет перевести тему так, чтобы не возвращаться более к предыдущей.
Лицо Герберта осталось бесстрастным.
– Правда?
– Судя по всему, что я наблюдала эти дни, любовное безумие тебя оставило. Пока Мирк под арестом, едва ли вам представится возможность довести дуэль до конца. И я прекрасно вижу, как не по душе тебе быть здесь. Сидеть под замком, словно непослушный ребенок… Я лучше кого бы то ни было знаю, как хорошо ты умеешь сдерживать эмоции, и благодарна, что ты ни слова не выговорил мне за все это – но это не может не унижать тебя и не заставлять злиться. В свете создавшейся ситуации последнее, что я хочу – создавать сложности еще и между нами. – Айрес царапнула алым ноготком по белоснежной парчовой скатерти. – Правда, когда ты под этой крышей, мне не приходится волноваться за твою безопасность.
– Кажется, я неоднократно доказывал, что вполне способен за себя постоять, – напомнил некромант холодно: в ответ получив теплую, слегка извиняющуюся улыбку.
– Прости. Ты же знаешь… сколько бы лет ни было детям, для родителей они всегда останутся несмышлеными малышами. – Королева слегка развела руками, подкрепляя слова и улыбку жестом. – Если закончил с едой, можешь идти хоть сейчас.
– Я никуда не тороплюсь.
Самый пытливый взор и острый слух не уловил бы фальши за этими равнодушными словами.
– Просто я знаю, что к десерту ты все равно не притронешься. А Эльен наверняка уже на стенку лезет от невозможности перекинуться с кем-нибудь словечком. И Мелок соскучился. – Положив подбородок на руки, Айрес огладила лицо племянника даже печальным каким-то взглядом. Она больше не улыбалась. – Уэрт, я не собираюсь удерживать тебя там, где тебе не хочется быть. Я и без того сделала то, чего не должна была делать. Прибегла к рычагу, к которому не должна была прибегать – даже для твоего собственного блага. Твой комфорт, душевный и не только, для меня важнее всего.
– Прямо-таки всего.
– Ладно, столь же важен, как благо страны.
– В это я уже верю.
Когда некромант неспешно поднялся из-за стола, королева опустила глаза, изучая тонкие птичьи косточки на своей тарелке.
Не глядя, как Герберт огибает стол, чтобы подойти к ней.
– Спасибо, – сказал он, склонившись над ее стулом. На миг невесомо прижался сухими губами к гладкой бледной щеке. – Я ценю все, что ты для меня делаешь.
Улыбнувшись, Айрес повернула голову. Коснулась легким поцелуем ладони, которой племянник оперся на ее плечо:
– Люблю тебя.
За тем, как Герберт уходит, она тоже не следила. Сидела, почти мечтательно наблюдая, как легкий сквозняк из приоткрытого окна – королева не любила духоту – щекочет холодом цветочные лепестки.
Корона налагает обязанность следить за многими вещами, которые тебе совсем не по душе. Но не в данном случае.
Не в этот конкретный момент.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 18.03:
***
Она дрейфовала в черноте. Тьма окутывала ее черной водой, утягивала вглубь, в бездонную тишину, где не было ничего.
Кроме голосов.
– Ты умрешь, – тоненько шептал один. Не женский, не мужской, не юный, не старый – просто шелест коротких слов, касавшихся слуха погребальным покровом.
– Тебе не спастись, – сказал другой. Тоже без пола, тоже без возраста – просто слог в песне манящего небытия.
– Смирись.
– Сдайся.
– Останься здесь…
Действительно, почему нет? Ведь здесь тишина, и покой, и никакой боли, и никаких тревог. Можно просто зажмуриться и отдаться черноте, раствориться в ее объятиях, потерять себя, чтобы никогда больше не найти.
Себя…
Воспоминания о заключенной сделке пришли разом – вместе с осознанием, кто она.
Распахнув глаза, Ева всплеснула руками. Рассекая черноту, как масло, рванула вверх: к поверхности, которой она не видела, но которую предполагала. В направлении, противоположном тому, куда тянули вкрадчивые голоса чего-то, окружавшего ее, властвовавшего над ней, стремившегося подавить, поглотить…
Она сделала едва ли пару движений, когда вверху показался свет. Отчаяннее засучив руками и ногами, Ева устремилась к нему – и за миг до того, как вырваться, уперлась в нерушимую прозрачность льда. Тонкого и чистого, как стекло.
Плыла она, оказывается, вовсе не вверх. Вбок. Лед служил стеной комнаты, которую Ева успела хорошо узнать. Среди золотых тонов за керфианским аналогом фортепиано сидела Динка, за ней стоял Лешка со скрипкой, выводя смычком неслышную музыку. Кейлус облокотился на крышку клаустура, листая Динке страницы – в учаге Ева с однокурсниками в шутку нарекли эти почетную должность «перевертмейстером». Судя по тому, что в процессе переворачивания Кейлус говорил что-то, отдавая указания, написаны эти страницы были им самим; а, может, просто давал советы, как мастер мастеру.
Все трое стояли к Еве спиной.
Когда Лешка обернулся, она выпустила в черную воду пузырек воздуха, сорвавшийся с губ вместо крика.
Сверкнув синими, без белков глазами, Лешка – то, что им притворялось – улыбнулся ей. Бросив на пол скрипку, с размаху наступил на нее, заставив дерево брызнуть осколками. Со смычком в руке подошел к клаустуру: двое за ним, беззаботно музицировавшие, почему-то не обратили на него ни малейшего внимания.
Смычок вошел Динке в спину, словно нож.
Черные клавиши сделались красными.
Беззвучно крича, захлебываясь темнотой, Ева заколотила кулаками по тому, что не позволяло ей вмешаться. Лед пошел трещинами – не раньше, чем не-Лешка приблизился к Кейлусу. Спокойно перевернувшему очередной нотный листок, будто не заметив, что его ученица упала лицом на пюпитр.
Когда Ева, вырвавшись из темноты, рухнула на золотистый ковер, задыхаясь, наконец-то слыша собственный крик – было уже поздно.
– Ты никого не спасла, глупая, – сказал Мэт: теперь с собственным лицом, издевательски смеющимся. Он стоял над телом Кейлуса, без стона, без вскрика рухнувшего наземь. – Даже себя.
Она сама не заметила, как оказалась на ногах. Сама не заметила, как в руке оказалась Люче. Осознала лишь, что в один миг очутилась рядом с демоном, и пальцы сами взметнулись, направляя золотое лезвие в чужое сердце – если, конечно, у демона могло быть сердце.
Клинок вонзился легко и беззвучно.
Подняв взгляд от места, где сталь вошла в фиолетовую ткань, искрящуюся звездным аметистом, Ева посмотрела на того, кого убила.
Она так и не поняла, от чего проснулась. От звучания голоса, велевшего ей очнуться – или от ужаса, прошившего ее, когда она поняла, что смотрит в мертвые глаза Герберта.
– Тише, – сказал некромант, когда она дернулась в его руках. – Ты дома.
Герберт. Живой. Теплый. Настоящий.
Дома…
Моргнув, привыкая к свету, Ева огляделась. С чего-то ожидая увидеть свою комнату в московской квартирке – с Динкиным пианино, мерцающим компьютерным монитором на столе и подушками с Тоторо, сереющими на диване. Но, конечно, вокруг была только ванная комната, где она так часто приходила в себя после целительного сна.
Нет. Она не дома. Но она в безопасности. И Герберт снова рядом.
Значит, Мэт сдержал обещание…
– Ты же был у Айрес, – немного сонно проговорила Ева. Полулежа на коленях у некроманта, примостившегося на полу, с мокрыми волосами, закутанная в огромное холщовое полотенце: видимо, Герберт только вытащил ее из бассейна.
– Был, – согласился он, прежде чем склониться к ее лицу.
Часы в теплой воде – она всегда была теплой, даже когда Ева просыпалась – сделали свое дело. На сей раз их губы были примерно одинаковой температуры.
– Не представляешь, как я рад, что ты в порядке, – произнес Герберт потом. Пусть даже предшествовавшее словам сказало все лучше них.
Она слабо улыбнулась. Села сама, рядом с ним – просто чтобы убедиться, что она может.
Ни следов галлюцинаций. Если, конечно, это все не одна сплошная галлюцинация. Воспоминания о последних сутках, проведенных в доме Кейлуса, всплывали урывками, словно тающие осколки кошмарного сна.
То, как она заключала сделку, и вовсе почти не помнилось.
– Надо же. Все получилось. – Еще не веря до конца, что ее безумная авантюра увенчалась успехом, Ева плотнее завернулась в полотенце, завязав его на груди. – Расскажешь мне, как я…
Детали сделки просочились сквозь лохмотья памяти одновременно с тем, как увидела Люче. Детали, напомнившие, что Мэт никак не мог доставить ее прямиком в замок Рейолей.
Впрочем, эти мысли отошли на задний план, когда Ева увидела золотое лезвие, мерцающее на шерсти свернутого комом плаща.
Третий раз. Ее клинок покинул ножны в третий раз. Теперь у них всего сутки, прежде чем придется вложить его обратно, или чары иссякнут. Иначе говоря, добро пожаловать на поклон к гному.
Когда? Зачем?..
– Почему… – растерянность, овладевшая Евой, даже говорить ей толком не дала: теснившиеся в голове вопросы распихивали друг дружку, просясь на язык все одновременно. – Где ножны?
– Остались в особняке Кейлуса, полагаю. – Герберт ответил очень спокойно. Так спокойно, словно самого себя в этот миг убеждал оставаться спокойным. – Не волнуйся, я их верну. Как только чуть уляжется шум, и в особняк можно будет проникнуть незамеченным.
– Я… Мэт… он достал ее? – забыв, что некромант не должен ничего не знать о сделке, она непонимающе, в легкой панике отвернулась от Герберта. Переместилась ближе к Люче: не поднимаясь, ерзая коленками по полу. – Но теперь… как мы теперь?
Ответа не последовало. Один странный, судорожный какой-то выдох. И откуда-то взявшийся ритм, отбиваемый чьими-то туфлями по мрамору.
Ева еще успела подумать, что это Миракл. Или Эльен. Хотя призрак по понятным причинам ходил бесшумно. И, лишь обернувшись, осознала всю несусветную глупость этой гипотезы.
Впрочем, то, что она увидела, казалось еще невероятнее.
Может, она все еще спит?..
Опустившись на колени, в движении проявляясь из воздуха, женщина в алом шелке подхватила Герберта прежде, чем тот успел повалиться набок. Обняла, словно собираясь баюкать перед сном.
Заглянула в лицо некроманта – бледное, с кровью, медленно прочерчивавшей щеку от ноздрей, с полуприкрытыми глазами, в которых еще читалось мучительное изумление.
Был, сказал он минутой раньше. Был в гостях – в плену – у Айрес. А теперь здесь, отпущенный на волю. Ведь это так умно: поймать пташку, посадить в клетку, заставив истосковаться по тому, с кем она никак не могла повидаться в заточении – а потом отпустить, чтобы посмотреть, куда она тебя приведет…
– Бедный, маленький мой глупыш, – молвила Айрес тирин Тибель. В голосе ее звучала печаль. – К сожалению, любовное безумие тебя все-таки не оставило. Иначе сразу бы проверил, все ли в порядке с защитой замка… и не внес ли в нее кто-нибудь изменения, пользуясь твоим отсутствием, чтобы иметь возможность войти незамеченным. – Коротко, едва слышно вздохнув, женщина следила, как ее наследник засыпает: с чуть приоткрытым ртом, так и не успев ничего сделать или сказать. – Знал бы ты, как я надеялась, что ошибалась.
Когда отступивший шок вернул ей способность двигаться, Ева среагировала, не думая. Одной рукой схватила Люче, другой на автомате выплела руны, выставляя щит – и рванула вперед. Атакованная королева не отпустила племянника, даже не встала: только приподняла одну руку, едва заметно шевельнув пальцами.
О том, что лучше было призвать смычок, Ева подумала, лишь когда Люче беспомощно полыхнула, отскочив от вражеского барьера. В тот же момент, как ее собственный щит пошел трещинами – всего от пары разбившихся об него заклятий. Айрес тирин Тибель не зря слыла самой могущественной колдуньей Керфи.
У смычка, в ближнем бою пробивающего магические щиты, оставался хоть малюсенький шанс нанести удар.
Впрочем, выпал бы ей этот шанс, узнать Еве было не суждено.
Третье заклятие заставило ее барьер исчезнуть. Четвертое – швырнуло через всю комнату на стену, сопроводив удар стеклянным звоном. Точно, на стене ведь было зеркало… Где Эльен? Как Айрес стала невидимой? Как прошла через закрытую дверь ванной? Хотя с магией-то…
Глупо, глупо, глупо…
– Ну здравствуй, героиня, – сказала Айрес тирин Тибель, когда Ева упала на пол – и прежде, чем упала обратно во тьму, из которой так недавно вырвалась.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 19.03:
Когда Ева открыла глаза, положение почти не изменилось. За исключением того, что Герберт исчез, королева сидела не на полу, а на низком табурете, а вместо светлой ванной вокруг была полутемная каморка с каменными стенами.
– Добро пожаловать в Кмитсвер, – любезно произнесла Айрес.
Кмитсверская Королевская тюрьма. Судя по отсутствию окон – ее подвал.
Вотчина Охраны Народного Покоя…
Ева, лежавшая у стены – будто стену, у которой она вырубилась, во сне просто заменили на другую вкупе со всем помещением – привстала на руках. Посмотрела на дутые медные полоски, окольцевавшие ее запястья, окутанные зловещим зеленым мерцанием.
Здесь для нее не пожалели сразу двух блокирующих браслетов. Хотя хватило бы и одного.
Когда попытка призвать смычок ожидаемо не увенчалась успехом, Ева села. Не утруждаясь взять одежду, лежавшую на грубых каменных плитах, которыми здесь вымащивали пол (в тюрьму ее, похоже, приволокли голой, не удосужившись оставить даже полотенце), уставилась на женщину, следившую за каждым ее движением.
Спросила то единственное, что сейчас ее волновало.
– Где Герберт?
Страха почему-то не было. Не за себя.
– Гербеуэрт, – поправила Айрес мягко. – Во дворце. Снова. Чувствует себя вполне сносно. – Королева – она все еще была в брюках – изящным до отточенности движением положила ногу на ногу. – Я пообещала, что тебя не тронут, пока он ведет себя разумно. Вассальной клятвой не предусмотришь и не оговоришь всего, так надежнее. – Склонив голову, она задумчиво качнула остроносой лакированной туфелькой. – Он ведь рассказал тебе о клятве, полагаю?
