Текст книги "Смерть и прочие неприятности. Opus 2 (СИ)"
Автор книги: Евгения Сафонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
– Ты не можешь быть…
Головокружение. Гул. Темнота.
Следующее, что Ева осознала – что лежит в кресле, беспомощно откинув голову на спинку.
Значит, он и правда не был настоящим, отстраненно констатировала девушка, пока Кейлус легонько бил ее по щекам, приводя в чувство. Ожидаемо. И, пожалуй, не менее ожидаемым было то, что какими бы «методами» ни воспользовался Кейлус, пытаясь поддержать ее во вменяемом состоянии, работали они паршиво.
Да только менее печальной ситуация от этого не становилась.
– Снова галлюцинации? – протянул мужчина, когда потерянный взгляд Евы кое-как сфокусировался на том, что реально.
Она посмотрела на голый синий ковер подле софы – пустое место, где только что сидел ее мертвый брат. На Кейлуса, нависшего над креслом.
Даже сквозь дымку угасания, слегка размывающую все вокруг, она различила беспокойство в его лице. Слишком живое и болезненное для того, чтобы быть расчетом.
– Это не помогает. То, что вы нашли в своих книгах, – пробормотала Ева, с трудом вылавливая нужные мысли из туманного моря, которым обернулось ее сознание. – Мне нужен Герберт. Уэрт. Его замок, его… – когда слова стали сбиваться в несвязное бормотание, она замолчала. Больше не стесненная мыслями об унижении, больше не пытаясь ничего объяснить, с мольбой посмотрела в его лицо. – Отпустите. Вам ведь не нравится то, что вы делаете со мной.
Кейлус вглядывался в ее глаза так неотрывно, точно надеялся мыслями достать до самого дна зрачков. Задумчиво, почти мучительно провел пальцами по ее лицу, заправляя за уши растрепавшиеся волосы.
Резко отстранившись, выпрямился – и отвернулся.
– Сиди, – бросил он по пути к дверям. – Юми скоро придет, она тебя проводит.
– Куда?
– Обратно в спальню, конечно.
Больше он не сказал ничего. Но когда он ушел, оставив ее одну, Ева ощутила, будто ее небьющееся сердце заменили сгустком черной пустоты.
Порой прыжок веры помогает выбраться оттуда, откуда выхода нет. Но иногда лишь помогает обнаружить – падать, ломая тонкие косточки собственных надежд, больно, даже когда ты вроде бы разучился чувствовать боль.
Глава 13. Tremendo
(*прим: Tremendo – пугающе (муз.)
Тим вошел в гостиную, когда в окна уже било солнце зимнего полудня, ложась на пол тенями, омывая предметы бледным текучим золотом.
Кейлус сидел за инструментом. Не писал, не играл – смотрел в наступившее утро, держа перо в руке, недвижно застывшей на пюпитре.
– Ты всю ночь так просидел, – сказал Тим. Больше утвердительно, чем вопросительно.
– Поразительная догадливость, – почти неразборчиво пробормотал мужчина.
Под глазами его виднелись тени, лишь чуть менее бледные, чем те, что отбрасывали на ковер ножки клаустура.
– Где еще тебе коротать ночи, в которые ты не удосуживаешься добраться до постели.
– Надо же изредка дать тебе возможность спать поперек кровати, как ты любишь.
– А еще замерзнуть в одиночестве. – Подойдя ближе, Тим посмотрел в почти не тронутый нотный листок. – Вижу, эта бессонница вышла не слишком продуктивной.
Ирония пропала из его голоса так же быстро, как и появилась.
Кейлус рассеянно коснулся кончиком пера последних написанных нот, обводя по контуру группы восьмушек; кончик был сухим, чернила на нем давным-давно высохли.
– Ты ведь принял какое-то решение, – не дождавшись ответа, изрек его секретарь. – По поводу девчонки.
Перо замерло, так и не дойдя до конца такта.
Аккуратно опустилось на пюпитр, чтобы остаться там – выпущенным из пальцев.
– Одевайся, Тим, – проговорил Кейлус негромко и сдержанно. – Отвезешь нашу гостью к замку Рейолей. Уэрта там нет, тебя не тронут.
Тим выслушал поручение без особого удивления.
– Нет? – только уточнил он.
– Он у Айрес. Взаперти. Девчонка сказала, кое-кто подтвердил. – Поднявшись из-за инструмента, мужчина поморщился, выгибая уставшую спину. – Как только ты покинешь замок Рейолей, я постараюсь это исправить. Отправился бы во дворец сейчас, но тогда не поручусь за твою безопасность.
Тим внимательно следил за каждым его движением.
– Значит, ты сдался?
Под взглядом его глаз, цвета моря и серебра, Кейлус резко выпрямился:
– Все равно из меня выйдет паршивый король.
– Отец учил тебя править. Ты сам говорил.
– Пытался. Этому я учился плохо. Как и чему-либо, чему учился у него. – Прежде чем отвернуться, мужчина махнул рукой в жесте, исполненном крайнего пренебрежения. – В ее присутствии под моей крышей я совершенно не могу работать. Пусть Уэрти сам с ней возится.
Глядя, как он делает шаг прочь, Тим вздохнул даже как-то стоически.
– Может, хоть раз побудешь честным? Не столько со мной, сколько с самим собой?
Вопрос заставил Кейлуса, уже направившегося к окну, остановиться. Постоять на месте, будто выбирая между молчаливым уходом – от собеседника и от ответа – и тем, чтобы перестать бесконечно бежать за своими миражами и прятаться за обманами: себя и других.
– Я ошибался, – сказал он, наконец выбрав. – Очень во многом, и не хочу, чтобы она страдала из-за моих ошибок. Она последняя, кто этого заслуживает. Доволен? – Мужчина оглянулся через плечо; досада в голосе почти скрыла бесконечную, невыносимую усталость. – Мне нет нужды мстить. Не тем, кому я хотел. Не так, как я хотел. А она напомнила о том, о чем я и сам думал, но в ненависти своей предпочитал забывать. И была права.
– В том, что из тебя выйдет паршивый король?
– Не только. – Повернувшись обратно к Тиму, Кейлус шагнул к нему. – Я не хочу, чтобы ты остался один, потому что я пошел по неправильной дороге. И шел по ней до конца, как дурак, даже когда впереди показалась пропасть. Лучше свернуть, пока еще не поздно. – Его пальцы легли любовнику на щеку, скользнули по виску, зарылись в волосы – так же ласково и цепко, как гладили клавиши. – Ведомый тягой к разрушению, я слишком часто забывал, что разрушу не только жизнь Айрес. Не только свою. Больше я этого не забуду.
Тим ничего не ответил. Лишь по тому, как светились его глаза, когда губы Кейлуса коснулись его губ, стало ясно, как рад он слышать то, что услышал.
– Иди, – мягко сказал хозяин дома, отстранившись и отстранив его – спустя мгновения, напоенные счастьем, солнечным медом и теплом предельной откровенности, которую так редко позволял себе Кейлус Тибель. – Отправляетесь, как только будешь готов. Я пока сниму с нее браслет.
Проследил, как Тим почти вприпрыжку отправляется исполнять приказ – и, дослушав, как затихают вдали шаги, медленно пошел к выходу: исправлять то, что сделал, и предотвратить все, чего сделать еще не успел.
Приди Кейлус Тибель туда, куда направлялся теперь, буквально минутами раньше, он увидел бы, как Ева тщетно зажимает руками уши. Лежа на постели, не ведая о переменах в своей печальной судьбе.
Да только это не помогало не слышать голоса тех, кого слышать здесь и сейчас она никак не могла.
– Вечно носишься со своим ослиным упрямством, – зудел Лешка. В последний раз, когда Ева на него смотрела, он курил на окне, светя острой коленкой сквозь драные джинсы. – Давно бы уже отсюда выбралась, если б не оно.
– Даже думать не смей, дурилка, – говорила Динка. Пару минут назад (а, может, час – Ева не знала) она сидела рядом с кроватью, словно пришла поболтать с маленькой Евой перед сном, как всегда делала в детстве. Теперь от нее остался только голос. – Разве демону можно верить?
Они изводили ее всю ночь. С редкими перерывами. Почти с тех самых пор, как ее вернули сюда, вновь отказав в надежде на свободу и спасение. По мере того, как ночь двигалась к утру, Еве становилось только хуже; что бы ни сводило ее с ума, браслет или оторванность от всего, что было ей необходимо, оно продолжало свою разрушительную работу. В темпе, который Еве совершенно не нравился.
Иногда от призраков оставались одни голоса. Иногда тишина. Но откуда-то Ева знала: теперь они не исчезнут и не уйдут совсем. Пока их не прогонят.
Кто-то. Что-то.
– Подумаешь, демон. Тартини, может, тоже душу дьяволу продал совсем не во сне, что бы он там ни заливал.
– Никаких сделок.
– А с тебя даже душу не требуют.
– Чего бы он ни просил.
– Он ведь уже говорил, что будет просить.
– Цена всегда окажется выше ожидаемой.
– Цена вполне приемлемая.
– Замолчите, – кое-как разлепив губы, выдохнула Ева.
– На кону стоит не так много, чтобы так рисковать.
– На кону стоит все. Умирать – это ужасно, я проверял.
– Ты справишься и сама.
– Ты не справишься.
– Ты спасешься. Ты не умрешь.
– Ты умрешь, ты исчезнешь, ты…
– ЗАМОЛЧИТЕ!
Это она уже завизжала.
Призраки, как ни странно, послушались. И замолчали. Зато вместо слов раздалась музыка – скрипка и фортепиано.
Ми-минорная соната Моцарта, промелькнуло в том ватном коме, который Ева теперь ощущала за своими глазами вместо сознания. Хотя не промелькнуло – проворочалось, вяло, с трудом. Лешка с Динкой, кажется, и правда играли ее, дома, для себя: Лешка два года клянчил эту сонату у своего преподавателя, а тот говорил, что не дорос еще…
– Я бы на твоем месте прислушался к братику. Покойники ерунды не скажут, – резюмировал Мэт. Он сидел в изножье кровати, как на жердочке, и лениво покачивался взад-вперед, как на качелях. – Неповторимый опыт умирания придает мудрости даже галлюцинации.
– Ты не можешь… знать, что они говорят.
Язык подчинялся ей с трудом. Реальность воспринималась рваными цветными осколками, сквозь дымчатый флер сюрреализма.
Так порой чувствуешь себя во сне. Только там свет не бьет в глаза невыносимо и слепяще.
– Я знаю все, что творится в твоей голове. Твои галлюцинации тоже.
Ева посмотрела туда, где был ее мертвый брат и сестра, оставшаяся в другом мире. Комната, конечно, оказалась пуста – лишь Мэт, улыбавшийся, пока она съеживалась в комок на постели, составлял ей компанию.
Скрипка и фортепиано в ушах звучали так громко, что заглушали мысли, отчаянно силившиеся пробиться сквозь туман в голове.
– Глупая. Все еще надеешься, что милый дядюшка тебя отпустит? – участливый голос демона легко перекрыл и музыку, и мешанину беспорядочных соображений. – Счет теперь идет на часы. Еще немного, и никакая ванна тебе уже не поможет. А ведь тебе еще до замка Рейолей надо отсюда добраться…
Смех. Скрежет струн. Фальшь, примешивавшаяся тут и там, терзавшая слух: Лешка редко когда играл так неумело.
Герберт не пришел. Не пришел. Вдруг Мэт прав? Еще немного, и станет слишком поздно, и даже Герберт ей не поможет. Она умрет, или хуже чем умрет – станет монстром, жрущим чужие мозги, как в фильмах; и никогда не вернется домой, и Динку наяву больше никогда не увидит, и родное училище, и маму с папой… интересно, на Эвересте так же ярко солнце светит? Хотя при чем тут Эверест и солнце – совсем все путается…
– Решайся, златовласка. Я могу тебе помочь. Сама знаешь.
Не хочу умирать, поймала Ева единственную мысль, отчаянно ясно бившуюся в клубке спутанного сознания. Не хочу.
Не хочу, не хочу, не…
Эта мысль помогла ей нащупать нить предыдущих размышлений – и, проследовав за ней, сделать тот шаг к краю пропасти, делать который она так не хотела.
– Ты хочешь, – не глядя на Мэта, с трудом фокусируясь на том, что нужно было спросить, произнесла Ева, – несколько минут… в моем теле? И все?
В душе, сломанной еще вчера, растекалась чернота отчаяния, окончательно затапливая бесполезные огоньки глупой веры и глупых надежд. Сменяя простым осознанием простых реалистичных фактов.
Даже если Кейлус и решится ее отпустить, для нее это может быть слишком поздно. Даже если решится. И Герберт за ней не придет. Не пришел до сих пор, значит, вряд ли придет вообще.
Ситуация зашла слишком далеко, чтобы выбирать себе спасителей.
– Предпочел бы больше времени, но уж что дают. Хотя я могу и в замок Рейолей тебя переправить, если хочешь. – В его голосе не было ни торжества, ни злорадства, одна лишь деловитость. – С ванной помогу, не беспокойся. Состав и пропорции в голове у малыша мне подсмотреть нетрудно.
В конце концов, с чего она решила, что он ей навредит? И все равно до замка – слишком далеко, слишком рискованно. Она скажет это, а пока…
– Мне, наверное, нужно начертить…
– Я уже здесь. В этом мире. Здесь круг и руны мне не нужны, – прошелестел демон, угадав ее мысли. – Всего лишь твоя кровь. Рукопожатие. И поцелуй, когда оговорим все условия.
Ева села на постели. Отупело уставилась на свою ладонь, где не торопились заживать вчерашние порезы.
– Сойдет за кровь? У меня с ней сейчас не слишком…
– Вполне. – В один миг встав подле кровати, Мэт перехватил Евину руку, которую она лишь начала неуверенно тянуть в направлении его искрящихся одежд. Сжал – не слишком крепко, но неотступно. – Обещаю, что помогу тебе избавиться от браслета и выбраться из этого дома. Твои требования.
Мелкий шрифт, Ева, напомнила она себе, чувствуя прикосновение теплых пальцев так убедительно, словно он был материальным: уже сейчас. Мелкий шрифт. Надо оговорить все.
Если б еще не было так тяжело соображать что-либо, не говоря уже о поисках подвохов…
– Пообещай… что покинешь мое тело сразу… в тот же момент, как оно окажется за пределами этого дома. И вернешь мне. Дальше я… я сама.
Вздох его был не раздосадованным. Скорее сочувственным.
– Обещаю.
– Дурилка! Даже если ты выберешься отсюда, как ты доберешься за замка?! Не смей…
Динкин голос, вмешавшийся в разговор, вдруг исчез: растворившись на полуслове, заглохнув в неестественной тишине. Как и музыка – Ева лишь сейчас поняла, что та уже не крутится ее голове испорченной пластинкой.
Будь она в здравом уме, она наверняка могла сообразить, что без Мэта тут не обошлось. В конце концов, в комнате они были одни, и ничто не мешало ему развлекаться с ее сознанием на любимый свой манер. Или заставить ее не слышать собственных призраков, сейчас заменявших затуманенный разум.
Тогда она нашла в себе силы подумать лишь об одном.
– И пообещай… пообещай, что они не пострадают. Кейлус и Тим, и… никто в доме. – Щурясь от невыносимого света, Ева смотрела в дьявольскую синь глаз, взиравших на нее сверху вниз. – Я не хочу… чтобы они…
– Обещаю, – улыбаясь, сказал демон, – они не будут страдать.
Нет. Нет. Было в этом нечто странное: в этой его улыбке, в этих его словах, но что? Ох, как же тяжело, как же… если бы только так не путались мысли…
Синь почти уступила место черноте.
Судорожно удержавшись на краю обморочного забвения, цепляясь за призрачную ладонь того, кто держал ее пальцы в своих, Ева выкарабкалась обратно в реальность – и лицо Мэта, склонившегося к ней, было так близко, что потусторонний фосфор заслонил собою весь мир.
– Время, златовласка. У тебя его почти не осталось. – Многоголосье, певшее в его словах, успокаивало, звало, уговаривало довериться и уступить. – Сделка?..
Когда Кейлус вошел в комнату, Ева сидела на постели спиной к двери. Лицо, обращенное к окну, гладили солнечные лучи; жмурясь от яркого света, она держала Люче на коленях.
– С добрым утром, кошечка, – как можно небрежнее произнес Кейлус, приблизившись. – Знаю, это прозвучит немного неожиданно, но придется тебе приготовиться к путешествию.
Ева медленно открыла глаза. Глядя на мужчину щелями узких кошачьих зрачков, плещущихся в мерцающей васильковой сини, широко улыбнулась.
Бесполезные серебряные обломки того, что совсем недавно было браслетом у нее на запястье, Кейлус заметил на полу подле кровати безнадежно поздно.
Отшатнулся, когда огненный клинок мгновенным движением выскользнул из ножен, тоже.
…да, приди Кейлус Тибель туда, куда он пришел теперь, буквально минутой раньше, все могло бы выйти совсем иначе.
А сейчас он, расширив глаза, неверяще посмотрел на золотое лезвие в своей груди. На тонкие девичьи пальцы, сжимавшие рукоять волшебного меча, совсем недавно вторившие мелодией его собственным. На бледное девичье лицо, измененное чуждой, слегка безумной улыбкой.
Меч скользнул обратно, освободившись.
Захлебнувшись своим последним вдохом, Кейлус хрипло вымолвил имя того, кто никак не мог его услышать.
– Жаль, жаль, – опустив не запятнавшийся клинок, сказал Мэт, когда он упал – нежным девичьим голоском, оттененным звонким эхом жуткого многоголосья. – Со страданиями было бы куда веселее.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 08.03:
***
Немногим позже вышеупомянутых событий во тьме тайного прохода, ведущего из комнат подле королевских покоев в парк за дворцом, скользнул вверх по ступенькам чей-то гибкий силуэт.
Конечно, Миракл Тибель мог войти и через парадные двери. Но что-то подсказывало ему – после несостоявшейся дуэли Айрес позаботилась о том, чтобы его не подпустили к брату на расстояние ближе, чем вмещает в себя комната за надежно запертой дверью. Даже если учесть, что совсем недавно королева отбыла на заседание кабинета Советников, сторожей Уэрта ее отсутствие точно не смягчило бы. Значит, пришла пора воспользоваться черным ходом.
Самым черным.
У постороннего, даже знай он об этом секрете, такой фокус не прошел бы. Магическая защита, отрезавшая посторонним возможность попасть в королевскую обитель, вполне естественно распространялась и на тайные ходы. Но Миракл, как член королевской семьи, являлся одной из немногих персон, которых защита дворца пропускала беспрекословно, а о ходе этом им с Уэртом лично рассказал их царственный дедушка, пока еще был жив. В детстве они даже лазили здесь вместе, азартно выглядывая нечто жуткое в тенях, рождаемых бледным светом редких кристаллов на стенах. Кристаллы повесили здесь давно, и, в отличие от более современных своих собратьев, они горели постоянно, истощаясь со временем; чары изредка обновляли, но сейчас, как и семнадцать лет назад, свет едва сочился на серый камень. Помнится, Уэрт тогда еще не умел призывать свои тени, и…
Милые сердцу воспоминания прервало то, что в начале восхождения по винтовой лестнице, которая должна была привести его к книжному шкафу в одной из комнат на верхних этажах, Миракл совершенно неожиданно столкнулся с кем-то, спускавшимся ему навстречу.
К счастью, блеклого света хватило, чтобы они узнали друг друга прежде, чем прибегли к мечу и магии.
– Мирк?
– Уэрт! – все еще сжимая в пальцах рукоять своего клинка, изумленный Миракл отступил на шаг. – Что ты здесь делаешь?!
– Лучше скажи, что ты здесь делаешь.
Некромант застыл ступенькой выше брата. Скорее обескураженный, чем обрадованный.
– Тебя навестить шел, зачем же еще. С недружелюбными намерениями меня к тебе вряд ли впустят, играть в дружбу после дуэли было бы глупо – вот и воспользовался известием, что Айрес отлучилась. – Миракл разжал руку почти раздраженно. – Твой черед.
– Я взломал защиту поместья. Кажется. – В призрачном мерцании трудно было понять, лежат под глазами Герберта тени изможденности или просто неверного освещения. – Я иду за Евой.
– Я думал, Айрес велела тебе сидеть под замком.
Уже под конец фразы в голосе Миракла прорезалось сомнение.
– У меня есть для нее сюрприз. Но раньше времени его раскрывать его не стоит, так что пользуюсь отлучкой, как и ты. – Бесцеремонно скользнув мимо брата, Уэрт продолжил нисхождение к выходу из дворцовой мышеловки. – Ты, стало быть, за меня беспокоился?
– И не только, – разрываясь между желанием узнать подробности сюрприза и вывалить собственные новости, вздохнул Мирк.
Ко времени, когда они, пробравшись по длинному обледенелому туннелю под прудом, вынырнули из скрытого люка в полу милой парковой ротонды (нажав рычаг в туннеле, ты откидывал одну из каменных плит на манер крышки), братья успели дружно поругаться на столь несвоевременное стечение многочисленных обстоятельств, обсудить тонкости кормежки и ухода за драконами и понадеяться, что в отсутствие Миракла его мать не решит сплавить новоявленного питомца в псарню.
– Отвод взгляда? – оценил Герберт, глядя на плащ Миракла, на свету слившийся с окружающей обстановкой, словно мутное стекло. – Неплохо.
– Не хотел, чтобы стражники меня заметили. А когда ты не маг, как некоторые, приходится обходиться артефактами. – Накинув капюшон, тот цепко оглядел белый солнечный сад. Благо вокруг не было ни души. – Сможешь перенести нас к особняку дядюшки?
– Нас?
– Я иду с тобой. Это не обсуждается.
Герберт лишь кивнул устало: сил, желания и времени спорить у него не было.
– Магические переносы здесь не работают. Как и во дворце. Лишь за границей его территории, – коротко откликнулся он. – Как ты пролез в парк?
Мирк без лишних слов двинулся к расчищенной садовой дорожке, уводившей прочь от ротонды: колышущееся прозрачное марево примерно человеческих очертаний, не отбрасывающее тени. Выплетя рунную цепочку, Герберт двинулся следом, дорогой растворяясь в воздухе.
Он не вернул себе видимость, даже когда они перелезли через высокий каменный забор, оказавшись на тихой улочке, застроенной особняками наиболее состоятельной части жителей столицы. Конечно, у посторонних такой фокус снова не прошел бы; но поскольку в данном случае через стену перемахнули два члена королевской семьи, которых Ее Величество рада была (хотя бы внешне) принять в любое время на вполне законных основаниях, то благородные лиэры покинули парк так же легко, как немногим раньше Миракл в него проник.
– Держись за меня.
Подкрепив слова делом, невидимые пальцы Герберта вцепились в относительно видимого Миракла чуть выше локтя. Тот, не растерявшись, наощупь ухватился за брата – проявившиеся руки в перчатках, высунутые из-под плаща, забавно и пугающе смотрелись отдельно от тела.
Пару мгновений спустя они уже стояли перед крыльцом особняка Кейлуса Тибеля.
Отпустив Герберта, Миракл отступил на шаг:
– Ты уверен, что хочешь войти через главный вход? – осведомился он вполголоса.
Невидимка по соседству с ним молчал.
Миракл уже собирался повторить вопрос, когда царившую в саду тишину битыми стекляшками рассекли напряженные слова.
– Защита ослаблена. Засов с той стороны закрыт. – Ноги Герберта, стремительно шагнувшего к крыльцу, оставили следы на жестком снегу дорожки; в голосе непонимание мешалось с сосредоточенностью того, кто приготовился шагнуть навстречу чему-то, с чем встречаться никому не хотелось бы. – Смерть. Из дома разит смертью…
Миракл, вместо ответа резко откинув полы плаща за спину, чтобы не мешались, взялся за рукоять меча.
Подчиняясь неслышному слову некроманта, брякнул поднявшийся засов. Двери открылись, встречая гостей. Безмятежное солнце, бившее юношам в спину, пролилось внутрь, ярко очертив их тени на полу.
Скользком, липком, залитом алым полу.
Под сводами пустого холла колокольчиком звенел девичий голос. Фигурка в золотом шелке танцевала в солнечных лучах, косо сочившихся из окон. Евины босые ноги скользили по мрамору – там, где он остался чистым, – между и вместе с па вычерчивая красным по белизне рунную вязь внутри большого круга. Когда чертить стало нечем, она подступила к кровавой границе; макнув пальцы в лужу за пределами рисунка, одним изящным пируэтом вернулась в центр.
– I know you, – пел чистый высокий голос, окрашенный неправильными потусторонними гармониками, – that look in your eyes is so familiar a gleam… А, мальчики! – девушка наконец заметила Миракла и Герберта, медленно проявившегося в воздухе, застыв на пороге. Задорно блеснув синими глазами, поклонилась им, словно танцуя менуэт; выпрямившись, одним уверенным движением начертала руну прямо перед собой. – Все-таки явились… многое пропустили, но на финальную часть успели.
Тел было не меньше десятка. Горничные, лакеи, другие слуги. Большая часть – неподалеку от дверей, не выпустивших их из ловушки, которой обернулось их убежище. Двое мужчин, когда-то покинувших Охрану – у лестницы, в алой луже, что теперь использовал их убийца вместо палитры. Тиммир Лейд, с удивлением на лице, лежал на ступеньках – он так и не успел ничего понять, когда волшебный меч вонзился ему в спину.
Мертвая тишина, нарушаемая лишь эхом женского голоса, ясно подсказывала: искать в этом доме живых не стоит. Остальные просто не успели добраться сюда.
– Боги, – глядя на все, что освещали насмешливо яркие лучи, прошептал Миракл. – Уэрт, кто… что… это?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 09.03:
– And I know it’s true that visions are seldom all they seem… Это, милый мальчик, я. – Повернувшись к гостям, Мэт скромно расшаркнулся окровавленной ножкой. – Детишки, помнится, тебе про меня не рассказывали… как и кому-либо еще. Большое упущение с их стороны. – Критически оглядев получившийся рисунок, он лениво подобрал рапиру, лежавшую за границами круга. – Знай ваш дядюшка, кого притащил в свой дом в нагрузку, глядишь, думал бы быстрее.
Герберт вскинул руку, но заклятие, рассыпавшись синими искрами, бессильно разбилось о невидимую границу, даже близко не достав до демона.
– Тельце мне досталось колдуньи, стало быть, и колдовать я теперь могу не хуже нее. А то и получше. – Воткнув рапиру в центр круга, Мэт насмешливо оперся на нее, словно на трость. – Не бойся, малыш, вас я трогать не буду. Если не станете мешать.
– Ты нарушил условия, – отчеканил Герберт, глядя на золотое платье, тут и там прожженное пропущенными заклятиями и продырявленное ударами тех, кому не хотелось умирать. В частности – представителей Охраны, подле одного из которых валялся выпавший из рук нож. – Еве причинили вред. По твоей вине. Я расторгаю договор.
– Милости прошу. У меня уже другой договор, пока он действует, я останусь здесь. – Мэт прикрыл глаза; сходство с Евой теперь, когда меж девичьих век не плескался синий фосфор, стало еще более пугающим. – Ненадолго, надеюсь.
Миракл, успевший подобраться к барьеру, чуть пошатнулся, налетев на незримую преграду. Рубанул обнаженным клинком по прозрачному куполу: неполное понимание происходящего вполне позволяло ему понять, что тварь в Евином теле нужно остановить.
– Только не говори, что вы были так глупы, чтобы призвать демона, – осыпая барьер стальным градом быстрых экономных ударов, проговорил юноша безнадежно. Лезвие пружинисто отскакивало от воздуха, по которому поползли едва заметные трещины, но трещинами все и ограничилось.
Герберт едва ли его услышал – пальцы некроманта сплетали рунную паутину, язвя заклятиями магический щит. Черные тени, соткавшись у Мэта за спиной, бесшумно прошли сквозь прозрачную стенку – девушка, даже не открывая глаз, рассекла их несколькими ловкими движениями клинка, крутанувшись вокруг своей оси.
– Ты начинаешь мне мешать, – заметил демон ровно.
– Ева! – крикнул Миракл, опустив бесполезный свой клинок. Пробить барьер заговоренной стали оказалось не по силам; даже если бы пробил, обратить меч против мгновенно регенерирующей нежити, да еще той, в целости которой ты непосредственно заинтересован, было не самой лучшей идеей. – Ева, не позволяй ему…
– Это так не работает, мальчик. Она вас не слышит. И не услышит.
– Она ни за что не заключила бы с тобой сделку, – процедил Герберт, тщетно пытаясь прорвать нерушимый купол.
– Я намекал тебе поторопиться. Когда сидишь в блокирующем браслете, медленно превращаясь в труп, а прекрасный принц не спешит вытаскивать тебя из клетки, поневоле примешь помощь кого поближе. – Когда линии кровавого круга стали медленно насыщаться колдовской белизной, Мэт удовлетворенно взглянул на них из-под приоткрытых ресниц. – Успокойся, малыш. Получишь ты свою куклу обратно… как только она станет мне без надобности. Может, я даже оживлю ее в благодарность. Смотреть, как она от этого взбесится, будет куда забавнее, чем просто убить. – В щелях его глаз полыхнула синяя бездна. – Пошли вон. Мне некогда с вами возиться.
Часть потолка – прямо над головой Герберта – рухнула вниз. Едва заметив движение, Миракл бездумно сбил брата с ног, отпихнув в сторону, вместе с ним полетев на пол; прежде, чем оба упали, порыв колдовского ветра швырнул обоих обратно на улицу, за тут же захлопнувшиеся двери.
– Я бы щитом нас прикрыл, болван, – огрызнулся Герберт, вскочив почти сразу, как его ударило спиной о мраморное крыльцо.
– У тебя и без того, кажется, проблем хватало. – Поднявшись на ноги ловко и стремительно, точно кошка, Миракл уставился на запертый вход в дом, ставший склепом. – Что за круг? Что он делает?
Некромант, не реагируя, раздраженно махнул руками. Когда двери остались запертыми, шагнул ближе, ощупывая ладонями холодное дерево.
– Теперь так просто не открыть. Запечатал изнутри, ну конечно…
– Что он делает? – повторил Миракл.
– Открывает проход в Межгранье. – Герберт сосредоточенно чертил пальцами в воздухе замысловатые пассы, точно распутывая незримые кружева. – Он войдет туда в Евином теле. В ее теле откроет новый проход – из Межгранья сюда. И обретет свободу.
– Свободу от чего?
– От Межгранья. Демоны не могут сами открывать проходы между мирами, но в телах колдунов, как ты уже убедился, обретают возможность колдовать. Когда он откроет проход с той стороны, то сможет выйти сюда в своей истинной форме. Не ограниченный больше ничем.
– Я, конечно, мало смыслю в магии, но двусторонний проход потребует колоссального количества энерги… – Миракл осекся. – О, боги.
– Именно. Жизненная энергия всех, кого он вырезал, еще разлита в воздухе. Он использует ее, как топливо, потому еще и не закончил. – Герберт бережно и аккуратно крутанул ладонью: казалось, он наматывал на палец призрачную нить. – Собрать ее и вдохнуть в руны – процесс не быстрый.
Выдохнув облачко пара в морозный воздух, Миракл свободной рукой ослабил шейный платок; на тонком шелке блеснула золотом в солнечном свете брошь с гравировкой в виде инициалов владельца.
– Что нам делать?
– В человеческом теле демоны ограничены возможностями тела. Они увеличивают твою магическую мощь… наверняка так он и избавился от браслета, тот просто не выдержал силы, которую сдерживал. Но чтение мыслей, иллюзии – этого он лишен.
– Сомнительное преимущество.
– Лучше, чем никакое. – Герберт рассек воздух жесткой горизонтальной линией, подводя черту чар. – Готово.
Оба посмотрели на двери, понимая: даже если сейчас они войдут внутрь, все может закончиться точно так же, как минуту назад.
– Мы должны как-то вышвырнуть его из тела. Не просто положить на лопатки. – Миракл казался спокойным, как и его брат. – Ты не можешь ее отключить?
– Не могу. Пока в ней демон, у меня нет над ней власти. – Некромант щурился на солнце, бившее в глаза, равнодушное к происходящему. – Я знаю ее. Она бы не заключила сделку без приемлемых условий. Он должен был предложить ей что-то, что показалось бы ей нормальной ценой, что-то…
Герберт замолчал.
Воззрился на меч, который Миракл по-прежнему держал в опущенной руке.
– Твой клинок заговорен.
– Сам знаешь, – подтвердил Миракл, мудро не тратя время на расспросы.
– На пробитие барьеров тоже.
– Не таких мощных. Сам видел, я его разве что поцарапать могу.
– Если я волью в него побольше силы, пробьет и такой. – На губах Герберта проявилась едва заметная, капельку неприятная, крайне опасная улыбка. – Он ослабил защиту, убив тех, кто ее сотворил. На магические перемещения в том числе… очень кстати.
