Текст книги "Вопар (СИ)"
Автор книги: Евгения Чепенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Спустя полтора часа Ковалев заглушил двигатель у знакомых чугунных резных ворот с крохотной проходной, покосился на девчонку. По хорошему, ее бы с собой совсем не брать. И дело не в том, что Максу было что скрывать, нет. Дело в ее миловидном личике. Неудивительно, что старый гад намеревался избавится от ее проблемного брата, не считаясь с ней, как опекуном. Девчонка, конечно, умная и сильная, но вот с выражением лица – совершеннейшая беда. Да, и со всей внешностью в целом. Юный божий одуванчик, один эпитет. Она ж по виду больше похожа на ученицу этой школы, эдакую забитую отличницу.
– Маргаритка, сделай лицо кирпичом. Умеешь?
Вишневская растерянно на него взглянула, став еще юнее и беззащитнее.
– Сложновато будет, – констатировал Макс, мысленно строя диалог с Журавлевым с учетом сложившихся обстоятельств. – Останься.
– Нет.
Ковалев вздохнул, потер глаза, в них будто песка насыпали, и выбрался из машины. Пока он шел до кабинета директора, минуя проходную, школьный двор и многочисленные коридоры, девушка не отставала ни на шаг. В здании царила тишина и только из-за дверей классных комнат доносились тихие голоса. Учебный день в разгаре, занятия шли полным ходом.
Секретарь в приемной смерила гостей внимательным взглядом и расплылась в сногсшибательной улыбке.
– Максим Николаевич! Вот уж не думала, что наше маленькое происшествие по вашей части!
– Како...
Ковалев в мгновение с силой стиснул ладонь начавшей было говорить Маргариты. Откуда столько наивности? Она ойкнула, однако намек поняла, чем несказанно порадовала следователя.
– А куда деваться, Елена Витальевна? Мы люди подневольные, – он прошел к столу и опустился на стул напротив секретарши, явно удовлетворенной столь неожиданным появлением незваного гостя. – Что начальство прикажет, то и расследуем.
– Да? – Лена перевела взгляд на спутницу мужчины. Эту бледненькую забитую она хорошо запомнила. Вишневская Маргарита – опекун их проблемного. Директор вечно нервничал, когда она появлялась. Грудь изнутри кольнула ревность. Почему она с Максом? Может у приемной столкнулись? – Вы к директору?
Девушка кивнула.
– Тогда подождите в коридоре, я вас вызову.
– Елена Витальевна, как вы моей спутницей распоряжаетесь, однако. Профессиональный секретарь, не иначе, – Макс ненавидел вот эти женские неприятные высказывания. Ленка обычная, как он сам, с проблемами одаренных знакома лишь в качестве стороннего наблюдателя, причем, помятуя о прошлом опыте общения с ней, не слишком чуткого наблюдателя. Красива, вполне умна, в свое время он немало выяснил и прекрасно знал фанатичную склонность секретарши Журавлева к мужскому полу и к себе в частности. Чего ради, спрашивается, нападать на девчонку, которая тебе ничего не сделала? Вся вина Маргаритки в том, что его спутница.
– Так она с вами? Вот уж не думала, – в голосе Елены сквозили язвительность и раздражение.
Ковалев понял, что теряет контроль над миловидной пешкой, причем по собственной инициативе. Какая ему, собственно, разница кто, как и на кого нападает?
– Никогда не знаешь заранее, какие знакомства принесет служебный день. Лев Константинович у себя?
Секретарь успокоилась и вновь расплылась в соблазнительной улыбке.
– Секунду, – нарочито грациозно поднялась из-за стола и, коротко постучав в дверь с золотой вычурной табличкой, скрылась в кабинете начальства.
Маргарита внимательно наблюдала за развернувшейся перед ней почти театральной постановкой. Это было и неприятно, и увлекательно одновременно. Девушка ощущала эмоции обоих, причем сосредоточиться предпочла на чувствах Максима, он был более стабилен в плане психологического самоконтроля. Но и секретарь ее заинтересовала. Красивая, уверенная в себе, почему она взялась ревновать к ней? Из них двоих сексуальное влечение мужчина испытывал не к Маргарите. Хотя Елена обычная, может не знает просто. Да, даже если и так, Вишневская была убеждена, что выглядит не слишком привлекательно. В чем же тогда беда?
Девушка исподлобья взглянула на профиль Максима, сообразив, что до того, погруженная в собственные страхи, мысли и чужие эмоции, так и не удосужилась сосредоточиться на его внешности. Зачем ей вдруг понадобилось сейчас, Маргарита и себе толком объяснить не могла, просто чувствовала себя как-то странно. Может, все дело в неприкрытом влечении секретаря к нему?
– И как? – не поворачивая головы, нарушил молчание Ковалев. От неожиданности она вздрогнула.
– Что?
– Красивый?
Девушка разозлилась, стиснула зубы. Что в пустой комнате могло стать первопричиной ее эмоций она вновь не разобралась. Вероятно, его с трудом скрываемое раздражение, а вероятно, и ее собственные чувства всплыли на поверхность, вырвавшись из-под груза чужих.
– Нет. И я не просила тебя не спать ночью, – огрызнулась Маргарита, в подражание следователю перейдя на "ты".
– Согласен. Оно того не стоило.
Ответить ей не дали, дверь распахнулась и в помещение вплыла Елена.
– Лев Константинович ждет вас.
Ковалев поднялся.
– Потрясающая женщина.
Маргарита уловила искреннее удовольствие, восторг и что-то еще. Разбираться в гамме полученных от секретарши эмоций не было никакого желания. Макс довольно грубо втолкнул ее в кабинет директора, зашел следом и прикрыл дверь.
– Максим Николаевич, Маргарита, – приветственно поднялся из-за объемного письменного стола мужчина в очках. – Что привело вас ко мне? Чем могу помочь?
Вишневскую вдруг обуяла злость и к этому никчемному человечку, что пытался в данный момент скрыть от нее снисхождение, раздражение и неприязнь. Для других одаренных он был сносным профессиналом в плане сокрытия, да, вот беда. Она-то не была как все особые и прекрасно знала, что именно он ощущает, каждый раз, во время каждого своего визита в школу. Точно знала, что он испытывает к ее брату. Чего именно желает. Избавляться, господин директор, изволите от неугодных? Черта с два!..
Максим исключительно довольный собой под руку вывел девчонку к машине, усадил на пассажирское сиденье и расположился на водительском месте.
– Ты нарочно, да?
Он пожал плечами, включил зажигание.
– Нарочно, – утвердительно пробормотала Маргарита, глядя в упор перед собой.
– Хорошая девочка.
Похвала прозвучала сухо, и если честно, больше походила на одобрение циркового дрессировщика, однако Вишневская почувствовала себя странно великолепно, практически исключительной и одновременно смущенной. Никогда еще она не показывала себя с подобной стороны, признаться, и не подозревала, что может так воздействовать на людей. Директор, поначалу взявший по отношению к ней снисходительный тон, к концу их визита лишь оторопело оправдывался под ее напором. Вышло так, что Ковалеву не понадобилось много говорить, он всего-навсего стоял рядом и служил ей якорем эмоциональной стабильности. Хотя, в ее случае термин не совсем верный. Скорее, он служил эмоциональной заслонкой, защитной стеной от внешнего воздействия, позволяя ее собственным чувствам развиваться и эволюционировать в ее сознании. Она отдаленно воспринимала попытки Журавлева оказать на нее давление, однако, сосредоточившись на психике Макса, сумела избежать негативного и нежелательного воздействия. Маргарита не имела ни малейшего понятия как ее новому знакомому удается вытворять такое, да это, в целом, было и неважно. Важно то, что хваленому Льву Константиновичу все же удалось припомнить, благодаря спонсорской помощи какой фамилии развивалась его школа последние десять лет, и принять важное решение не только не отчислять Димку, но и приложить все усилия, дабы свести конфликтые ситуации среди учеников к минимуму.
– Спасибо, – искренне поблагодарила она Максима за помощь.
Женщина ходила из угла в угол. Каблуки отбивали равномерный ритм. Как он мог? Как? Да, в его жизни были другие женщины, но то всего лишь эпизоды, не более. Она была уверена, что его влечет к ней и только к ней, и вдруг появилась эта замухрышка... Что в ней привлекательного, кроме имени? Ничего! Чем такая как она могла соблазнить ее любимого мужчину?
Надо успокоиться и размышлять здраво. Горячка не приведет ни к чему хорошему. Месть – блюдо холодное. Она вернулась в кресло и уставилась невидящим взглядом в монитор. Прежде всего ее герой – мужчина, и как следствие склонен к изменам. Что ж, сама виновата. Кажется, ему наскучила их игра, и он желает сменить правила.
– Давай сменим их, малыш.
Хорошее расположение духа вернулось. Она – женщина, и уже одним этим все сказано. Помимо прочего, она влюбленная женщина, а какая влюбленная женщина не идет на маленькие уступки ради достижения своих целей?
4
Олег распахнул дверцу и практически на ходу прыгнул на заднее сиденье.
– Рви когти, Макс!
– Да иди ты, – Ковалев нарочито медленно вывернул на проезжую часть.
– Надо было кричать "поползли", – еле слышно пробормотала Маргарита, уставившись в окно. Степанов улыбнулся, стукнул по плечу друга, поймал его смеющийся взгляд в зеркале заднего вида и вопросительно поднял брови. Максим в свою очередь чуть заметно отрицательно покачал головой. Олег, получивший немую просьбу никак не комментировать слова их спутницы, откинулся обратно на спинку.
Надо же. У кого-то есть зубы и сносный юмор, а уж в сравнении с "искрометными" шуточками Ковалева, так и вовсе признанная актриса. Мужчина принялся внимательно вглядываться в девушку.
– Маргарита. Простите, к вам как лучше обращаться – Марго или Рита?
– Рита, – незамедлительно кивнула она.
– Итак, Рита. Весьма приятно возобновить знакомство.
– Олег, а можно попросить Вас не думать обо мне как о вероятной любовнице, – без обиняков заявила девушка.
Степанов растерялся. Да, его влекло, и может где-то там и мелькнула мысль о неплохом вечере в ее компании, но исключительно в качестве одноразовой секундной фантазии, ни о чем большем речи и быть не могло. Вопрос в другом, как она умудрилась уловить это? В конце концов, он не рядовой одаренный с улицы, проходил спецкурс в академии и умел контролировать себя, скрывать подобные мелочи.
Попытался любопытства ради впитать ее эмоции. Вышло с трудом. Ковалев прикрывал ее и делал это со свойственным ему педантизмом, а она цеплялась за него, определив своим якорем.
– Макс, будь другом, пусти. Иначе, как я с ней сейчас работать буду?
– Степанов, давай чуть позже.
– Когда позже? Когда я не смогу понять, где кончается моя психика и начинается ее?
– Нет. На место приедем и разберемся.
– Ковалев, в тебе мужик говорит, а не сыскарь.
– Я предпочитаю вариант о здравом рассудке.
– Максим, не надо. Правда, пусть. Я не знаю, как он отреагирует на меня, – вмешалась Маргарита. – Моя голова – не самое приятное и светлое место.
Олег снисходительно улыбнулся.
Как он отреагирует? Девочка, хоть знает с кем связалась? Он профи своего дела. Четырнадцать доказанных убийств на психологическом освидетельствовании с применением вещей убитых, и только два из всех случаев непредумышленные. Все остальное потребовало его личного проникновения в эмоциональную сферу подозреваемых, поиск следов восприятия совершенного убийства или восприятия трупа. Что в ее голове он может не выдержать? Нашла курсанта!
Ковалев с любопытством наблюдал за выражением лица Олега. Улыбнулся. Задела Маргаритка друга за живое. Еще ни одна девушка не позволила себе усомниться в способности Степанова справиться с чем-либо.
– Слово дамы закон, – Макс отстранился от окружающих, ушел в себя, сосредоточившись на дороге.
Олег открылся и на него разом хлынул поток чужих эмоций. В первое мгновение он ослеп, захваченный водоворотом боли, печали, страсти, страха, отчаяния. Вынырнул на поверхность, чуть помедлил, давая себ время очухаться, и начал двигаться вглубь, убирая с пути тщательно изученные одно за другим чувства. Однако разобраться было делом далеко не ординарным. Кажется, если бы ему довелось каждый день жить в таком эмоциональном хаосе, он с большой вероятностью мог бы свихнуться. Ощутил дуновение понимания со стороны девушки. Она осторожно попыталась указать в каком направлении ее сознания двигаться не стоит. Олег благоразумно предпочел не строить из себя великого сыщика и внял предупреждению. Закончив, со свистом втянул воздух в легкие сквозь стиснутые зубы и, откинувшись на спинку, уставился в потолок.
– Ну и ну.
– Что? – Макс напряженно смотрел на друга в зеркало. – Это все, что ты можешь сказать?
– Это все приличное, что я могу сказать.
– Понятно. Работать сможешь?
– Смогу, только недолго. Я такого еще не встречал. Удивительно, что Афанасьевна в нее не заглянула.
– Я разрешение не подписала, – сухо подсказала Вишневская.
– Вот и славно. Нечего нас лишать старого профессорского плеча мамы Ани.
– Все так плохо? – Максим скрыл растерянность, сделав интонации безжизненными, одновременно возвращая Маргарите покой.
– Да, нет. Обдумаю и объясню позже, а пока поработаем с нашей Вопар, – за беззаботностью Ковалев различил намек на необходимую приватность дальнейшего разговора. Вопрос в том, различила ли намек их спутница? Следователь покосился на курносый профиль. Бледная, губы плотно сжаты, спина прямая. Макс понял, уловила и обо всем догадалась. Плохо.
Остаток пути по пробкам в Приморский район преодолели в полном молчании, каждый погруженный в свои мысли.
Ковалева в очередной раз занимали размышления о разнице в социальном положении и восприятии особых и обычных вообще в целом, ну, и в частности. Мужчина не раз задумывался каково быть одаренным? Да, и хотелось ли ему стать таковым? Макс точно знал ответ – нет. Цена не стоит качества. Взглянуть хотя бы на друга.
Кажется, у Олега все в норме: жизнь налажена, работа любима, но... Всегда есть это "но". Стоит приглядеться и вот. Марина – замечательная женщина, умная, красивая, безгранично влюбленная. Она не замечала перемен в эмоциях мужа и не знала его других женщин. А они были, пусть немного, и все же. Лет пять назад, когда Макс только поступил в штат, Катерина непрекрыто выражала восхищение Степановым, и он не устоял, или не хотел устоять. За все годы о разводе речь так и не зашла. Кажется, ситуация не из ряда вон, все в общем-то в пределах нормы. В конце концов, сколько браков за историю человечества имели подобную суть? Не счесть. Скорее, сложно найти счастливых влюбленных. Только сюда эта видимая привычность не относится, ведь Олег – особый, а Марина – нет.
Бывая редким гостем на семейных ужинах или праздниках, Ковалев видел безотчетное желание Степанова угодить жене, не разочаровать ее, не причинить боль. В своих рвениях друг доходил до крайности, впадая в то состояние зависимости, так часто свойственное смешанным парам. Нет. Марине до бывшего возлюбленного Маргариты далеко, но ведь Олег – профи, периодически сталкивающийся на работе с примерами подобной болезненной привязанности, и тем не менее...
Макс задавал мучающий его вопрос вслух и каждый раз упирался в глухую стену. Степанов молчал, хмурился, нервничал, начинал курить. В любом случае, большого покоя и умиротворенности в жизни Олега не было, несмотря на внешнюю видимость относительного благополучия.
Или взять хотя бы ту же Маргаритку. Ковалев покосился на сидящую рядом девушку. Она уникальна по своей сути даже для одаренных, только счастья ей это не принесло. В голове хаос, сильная, а зашугана до чертиков. Вся цель существования – младший брат, с коим точно так же все непросто.
Вопар? Единственная превосходящая всех и сумасшедшая.
Что касается других. Отшельники, манипуляторы, шантажисты. Молодые гибнут от наркоты, которую сами же и изобрели. Сегодня ему хватило одного взгляда на стол Ленки, чтоб понять, что именно произошло в школе. Стандартный бланк отчета перед официальными представителями пострадавшего ребенка, в народе именуемый "черной почтой". Ребята уже сегодня с этим закончат. Все банально и до одурения погано.
По ящику большие и вроде как ученые умы называют их иными, новой ветвью эволюции, кричат, что за одаренными будущее, спорят наперебой и до хрипоты. Мнение же Ковалева сложилось однозначное: если за особыми будущее, то будущее это не слишком радужное и перспективное, ибо угробят они сами себя, а немногие выжившие разбегутся скитами по лесам.
Маргарита откинула голову на сиденье, прикрыла веки и погрузилась в транс. Иначе состояние, в которое умудрялся ее вгонять Максим, она назвать не могла. Это было так приятно, так странно и непривычно. Вторые сутки он – ее якорь, ее стена, ее оберег, и все же непривычно. Что в нем? Как он это делает? Если девушка и задавалась еще полчаса назад подобными вопросами, то теперь перестала. Сейчас она плыла по течению его мыслей, точнее эмоциональных низких волн уверенности, любопытства, всепонимания. Узнать, о чем именно он размышляет, Маргарите не удавалось, но получать блаженное удовольствие от внутренней гармонии этого человека никто не мешал. Напротив, он допускал ее, позволял плавать в своей психике, так словно, и не была она тяжелым одаренным, словно и не караулил он ее сон всю ночь.
В памяти вдруг воскресли слова Олега "в тебе мужик говорит, а не сыскарь". Маргарита зарделась, немного смутилась невесть откуда взявшемуся учащенному сердцебиению и еще теплу, разлившемуся по телу. И то, как он воспринял секретаршу, как отреагировал на ее внешность. А если Маргарита накрасится и перестанет шугаться собственной тени? Девушка растерялась от такой постановки вопроса. Осторожно обратилась к Олегу, однако тот был занят иными мыслями и к ней не лез.
Она со страхом и незримой частицей удовольствия осознала, что хочет Максима. Не он ее, а она сама, без чьего бы то ни было влияния. Странно? Нет. Удивительно. Такое было до смерти родителей, и было это будто в прошлой жизни. Жизнь вообще разделилась на светлое "до" и мрачное "после" рокового события...
– Приехали, – Ковалев припарковался, заглушил двигатель, обернулся к Маргарите. – Ну, что, Цветок, как общее самочувствие?
Девушка взглянула в синие глаза. За насмешкой ощущалось еле заметное дуновение беспокойства. Она вдруг точно для себя определила, что стоит ей дать отрицательный ответ, и он не настоит на своем, будет искать иной путь и иную помощь. Маргарита и испугалась, и обрадовалась одновременно. Значит, ему не безразлично ее душевное состояние, ну, по крайней мере, не совсем безразлично, одна беда – она может прямо сейчас потерять причину общения с ним.
– Нет. Я в долгу теперь, – лишь произнеся фразу, Вишневская поняла, что ответила на мысли, а не на слова... Снова. Она внутренне сжалась, ожидая его реакции. Люди не любят, когда малознакомый человек копается в их голове. Недавняя просьба к Олегу не размышлять о ней как о вероятной любовнице не в счет. Там она хотела отпугнуть, слишком были пакостные и липкие фантазии у мужчины, пусть и невинные по его мнению. Все зависит от точки зрения и восприятия.
Макс улыбнулся.
– Пошли, должница.
Маргарита облегченно выдохнула и осторожно вышла из машины на улицу. Оглядела низкое пасмурное небо в грязно-фиолетовых разводах. На лицо упали первые крупные капли. Она слизала холодную воду с губ и, опустив голову, накинула капюшон.
– Сюда, – Макс шел впереди, подавив мгновенную вспышку интереса к увиденной живописной картине – кончик языка скользящий по нижней полной губе. Не то что-то. Олег прав, надо поинтересоваться кем-то живым и без судимостей. Катерине что ли позвонить?
Маргарита уловила скачок в его настроении и с жалостью поняла, что направленный на нее секундный интерес – не более, чем иллюзия, спровоцированная ее собственными эмоциями. Размышлял он совершенно точно о другой. Вот беда же. Девушка смутилась, мгновенно запуталась, почувствовала приближение черной дыры своего сознания, столь часто являющей ей свой лик в минуты душевного смятения и паники, и приняла стандартное для себя решение – не разбираться. Если оставить как есть, к мешанине мыслей добавится еще одна капля. Что такое капля в океане? Если же начать вдумываться, она зайдет в дебри собственной психики и не вернется, темнота поглотит ее.
– Так. Все. Стоп. Ковалев, отдавай мне барышню. Теперь только наблюдатель, – Степанов взял под руку немного побледневшую Маргариту.
– Я не твоего слова жду, – напряженно констатировал следователь.
Девушка, среагировав на покровительственные нотки в голосе Максима, вынырнула из размышлений и сосредоточилась на окружающей ее действительности. Шум крови в ушах отступил на задний план, пропустив звуки извне: завывание ветра, гнущего полуголые ветки, шуршание шин по намокшему асфальту, лай собак и шорох дождя по лиственному ковру. По телу пробежала волна дрожи. В очередной раз пребывая в глубине себя самой, не обратила внимания, что мерзнет. Маргарита спрятала онемевшие руки в карманы бесформенного пальто.
Взору ее открывалась пешеходная дорожка, шедшая край деревьев и не просто край деревьев, а, кажется, лесной зоны. Здесь она раньше не бывала никогда.
Миловидная девушка в спортивном костюме пробежала мимо, бросив на троицу заинтересованный взгляд. Внимание мужчин как по команде переключилось на удаляющуюся подтянутую фигуру. Маргарита рассердилась.
– Мне работать или как?
– Ух, ты! – Олег ехидно сощурился. – Закрывайся, Макс. Барышня готова.
Он улыбался ей так искренне, так нежно. Удивительно, на какую нежность способны мужчины, когда они влюблены, когда уверены, что их понимают и принимают такими, какие они есть. Рита вздохнула. Милый, удивительный, но... О боже, как она ненавидела это «но». Такой он лишь в самом начале их взаимоотношений, когда горит страсть, когда есть интерес, когда он не знает о ней ничего кроме того, что она позволяет знать о себе. Всегда не больше месяца. Рита вывела это правило. Конечно, для всех ее мужчин было по разному, каждый определял свое время, но в целом любовь пылает не больше месяца, затем уже не та, она становится неприятной, мужчина начинает видеть прохожих девушек. Нет, еще не оглядываться и не проявлять к ним интерес, но уже отмечать краем сознания их присутствие. Это не то. Совсем не то!
Рита привстала на носочки и поцеловала его. Он пребывал в эйфории. В темноте его глаза сложно было видеть, но девушка точно знала, что зрачки расширены, он не управляет собой, пребывает в абсолютной ее власти, власти женщины. Она подобно скучающей сытой кошке наигралась и теперь спешит избавиться от надоевшей мышки. Рита любила сравнивать себя с хищницей. А вообще, почему именно сравнивать? Она и есть хищница, на деле, а не на словах, как иные особи ее пола. Она ярче, умнее, она превосходит всех и каждого во всем. Это не ложная уверенность, это банальная констатация факта.
– Иди, наслаждайся, – шепнула она ему на ухо. И он пошел вглубь деревьев, бессмысленно улыбаясь и не обращая внимания ни на что вокруг себя. Несколько минут она стояла ожидая, а затем заставила его стонать от блаженства, устроив стопроцентное психологическое удовольствие. Может стоит назвать это оргазмом? Рита не знала. Она знала лишь, что вынудила его сознание сгореть от передозировки, но зато от какой. Так умела только она. Ни одно сердце еще не выдержало ее игры.
– Эй! Цветочек, не пугай меня так!
Маргарита с тяжелой головой выплыла из странного, на удивление приятного сновидения. На нее смотрели синие обеспокоенные глаза. Она моргнула раз, другой, ловя осознание собственной жизни.
– Максим, – хрипло шепнула Вишневская, скорее называя его имя себе, нежели зовя его.
– Что?
– Она потрясающая, – сходу поделилась единственной яркой мыслью Маргарита. – Я тоже так хочу... Как она.
– А я говорил, охренительная баба, – откуда-то сбоку страдальчески простонал Олег.
Ковалев помог подняться с мокрого асфальта бледной как полотно одаренной и проводил в машину, поудобнее устроив на переднем сиденье. Признаться, подобного он не ожидал, она даже вглубь заходить не стала, уперлась на границе, застопорилась и провалилась вместе с Олегом. Будто зомби два, и лишь по идиотски улыбались оба. Что за черт? Невезение. Он-то место убийства намеревался показать, а ее заклинило еще на подходе. Придется искать иные пути.
Степанов с грехом пополам доковылял до машины сам, упал на заднее сиденье.
– Спасибо, друг, за помощь.
Макс не обратил внимание на сарказм, захлопнул обе пассажирские двери и, обогнув, автомобиль, расположился за рулем.
– Ну?
– Хочу покой, – безапелляционно потребовала Маргарита каким-то немного не своим голосом. Уверенным, сексуальным, с плавным выговором, тянущим гласные. Ковалев подчинился, загнав нетерпение и разочарование поглубже. Раз надо подождать, он подождет. – И есть хочу, – уже более привычным тоном добавила она.
Макс вздохнул, взглянул в зеркало на бледного Степанова, развалившегося на заднем сиденье.
– Давай, давай... Подальше отсюда, – все так же страдальчески протянул Олег.
– Одаренные, мать вашу, – прошептал недовольно следователь.
Степанов кинул окурок вниз и, перегнувшись через перила, задумчиво проследил за полетом светящейся красной точки.
– Ну, так как. Думаешь, мне ее больше привлекать не стоит?
– Я этого не говорил, – вздохнул друг. – Я только попросил не расслабляться с ней и следить.
Максим нахмурился.
– Она интересная. Сходу ощутить столько и так четко принять Вопар в себя. Жаль, ты не знаешь и увидеть не можешь. Она по сути на несколько минут перестала быть собой и столько личностных качеств мне дала. Не больше месяца, Макс. Понимаешь? Она играет, для нее это игра. Она помешана на любви и сексе. И она не ходит вслед за жертвами, убивает издалека, – Олег нервно провел рукой по волосам. – Ты понимаешь?
– Больше, чем ты думаешь, – серьезно проговорил Ковалев.
Степанов разозлился.
– Ну, давай. Скажи мне, что был прав. Скажи, что за два года устал доказывать тупоголовым одаренным очевидное. Что мы, уроды, только твою теорию о животных приняли...
Максим пожал плечами, обернулся к освещенному окну своей кухни. Показалось, что за ними наблюдают. Так и есть. Качнулась штора, скрыв русую голову.
– Давай о деле. Самобичеванием позанимаетесь потом, все вместе с Мироновым и мамой Аней. Я не возражаю.
– Да, иди ты! Она до чертиков уверена в себе и своем превосходстве. Она способна управлять. Это страшно.
– Завтра очухаешься? Повезем Цветок к двадцать седьмому?
– Посмотрим, я соберу группу и завтра позвоню? Это чистая аналитика, мне помощь нужна. Столько мелочей.
– Поступай, как считаешь нужным.
– Я поехал?
– Давай.
Макс пожал протянутую ладонь. Степанов заколебался.
– По поводу Риты твоей...
– Она не моя.
– Ну, в общем, ты подумай, что рассказал про ее психику. Кто знает, чего у нее там? Может, ты в первый раз не ошибся, и она и есть наша великолепная и неповторимая, просто не помнит ничерта. Сам слышал ее первое признание после транса. Слишком четко одно к другому примыкает.
Ковалев кивнул. Олег еще немного постоял, тяжело вздохнул и покинул балкон, оставив товарища в одиночестве ежиться под пронизывающим ветром и созерцать влажную Питерскую ночь.
5
Маргарита отошла от окна и оперлась спиной о стену, стараясь сквозь нее уловить обрывки ярких эмоциональных всплесков Олега. Рассчитывать поймать что-то от хозяина квартиры не приходилось, непробиваемый, впрочем, как всегда.
Ирина бросала осторожные взгляды в сторону девочки, пришедшей с сыном. Вроде и в комнате, и на вопросы отвечает, а все же словно витает где, не в этом мире. Вообще, ничего такая, маленькая, миловидная, не накрашенная, рассеянная правда. Максимка снова ничего не объяснил, только покормить попросил. Ирина без обиняков выполнила просьбу сына, она кексов к чаю напекла как раз, да и девчушка прямо оголодавшая была – волчонком на ужин накинулась. Паршивец! С работы одну из своих пострадавших притащил... Точно. Наверное, убийство какое видела.
– Ты чего ж все стоишь там, как сирота? Иди, садись. Чайник закипел.
И без того худое лицо осунулось, черты заострились, женщине на миг почудилось, что постарела девочка лет на десять сходу. Ирина спохватилась, сообразив, что вероятно попала, что называется, не в бровь, а в глаз. С языка была готова сорваться просьба о прощении, когда Маргарита ее опередила.
– Ничего. Они давно погибли. Вы не пугайтесь, это я так...
С этими словами девушка оторвалась от стены и, дойдя до стола, опустилась на табурет.
– Батюшки, милая, да, ты ж особенная.
– А Максим не говорил?
Женщина не удержалась от доброй усмешки.
– Чтоб мой сын мне хоть раз что-то рассказал? Да, ни за что в жизни. Он у нас с пяти лет в партизана играет. Все никак не наиграется, – проворчала Ирина.
Маргарита рассмеялась.
– Смех смехом, а что мой сын, где он – это гуляй, мама! – женщина возмущенно всплеснула руками. – Хулиган.
Девушка продолжила улыбаться. Боже, какое же это потрясающее ощущение вот так любить ребенка! Так нежно, ласково и одновременно сердито. Сердце рвали на части гордость, безграничное обожание и беспокойство. Рита ощущала безотчетное желание защитить Максима, накормить его и женить. Зачем женить толком не поняла, но зачем-то это было нужно. Пятый десяток разменяла уже, кто о нем будет заботиться? Лось упрямый. Все ее варианты отверг. Может, хоть эта субтильная девчушка пригодится. Что особая – не беда...
– Мама! – сердитый окрик ее взрослого ребенка напугал, заставив выронить полотенце.
Маргариту с силой встряхнули, ухватив за плечи. Она заморгала и бессмысленно уставилась в синие глаза, медленно возвращаясь в реальность.
– Мам, накормить и вогнать в транс – разные вещи, – сдержанно недовольно шепнул Макс, опускаясь на колени перед девушкой.
– Етить твою мать! – рассердилась Ирина. – Я накормила. Откуда ж мне было знать, что она вот такая! Ты мне хоть что сказал о ней?
– Нет. Прости. Не ругайся.
– Не ругайся. Не будешь тут ругаться, – женщина отвернулась к засвистевшему чайнику. – Вот чай налью и поехала домой от греха подальше. Такси матери вызови, отец спит уже.
– Мам...
– Не мамкай. Есть накладывать не стану, сам справишься. Руки-то не отвалятся, – женщина разлила кипяток в чашки, сняла фартук и, бросив его на стул, удалилась, наиграно гордо вскинув голову.
– Извини, – Маргарита вернулась к состоянию покоя, вернее Максим ее вернул. – Я не нарочно, это впервые в жизни вот так. То есть второй раз в жизни, – поспешно исправилась она.
– Раньше не было? Только сегодня?
– Ну, да.
– Ясно. Сиди. Сейчас вернусь, – Ковалев поднялся и вышел с кухни.
