Текст книги "Вопар (СИ)"
Автор книги: Евгения Чепенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– И где сейчас Анна Афанасьевна?
– У себя. Сказала, что в компании со мной ты остынешь скорее, чем с нами двумя. И в отличие от тебя она считает, что я все верно сделала. С нами дежурный был, а еще мы Миронову позвонили.
– Ах, ну если Миронову, то это несомненно все меняет! Ты издеваешься?
Маргарита поджала губы, внешность ее мгновенно преобразилась, приобретя излишнюю воинственность.
"Какой сарказм!"
У Макса появилось желание встряхнуть девчонку как следует, чтоб раз и навсегда разум приобрела.
"Полагаешь, не за что отчитывать?"
"Не за что! Иногда похоже, что тебе выгодна моя зависимость".
"Мне выгодна твоя безопасность!"
Ковалев со скрытым сердитым удовлетворением наблюдал как Цветок открывает и закрывает рот, не зная как оставить последнее слово за собой, не лишив при этом спор смысла. В конце концов, не найдя стоящих доводов, она окатила его сердитой эмоциональной волной:
"Да?"
"Попалась".
Следователь довольно улыбался, за что девушке хотелось его побить сильнее прежнего.
"Обойдешься".
– Без тебя никогда.
– Экая любопытная вещь вы, ребятушки.
Макс обернулся и хмуро уставился на неслышно вошедшую в кабинет маму Аню.
– Вот не надо меня взглядом сверлить. Вы хоть сами-то понимаете, что скандал устроили на весь этаж, а вслух ни звука не издали? И после этого ты не одаренный, Макс? Упаси меня бог.
Женщина с улыбкой наблюдала за двоими влюбленными. Прелюбопытнейшая пара сложилась надо отметить. Но в общем-то она и отмечала. Уже неделю записи вела, фиксировала скачки эмоциональные, общую обстановку, детали происходящих событий. Если нюх ее не подвел, а он ее не подвел – тут уж очевидно стало окончательно – момент для науки из ряда вон складывается. Ее исследовательская работа обойдет не один круг обсуждения и вполне вероятно признания. Анна впервые за последние годы по настоящему оживилась, ощутив себя гончей, напавшей на след лисицы. Она уже и забыла каково это – быть в строю наравне с юнцами, ощущать азарт погони.
– Все, цыц, голубки. Илюша сейчас оформит нашего юродивого по всем правилам. Больше не отвертится. Закроют его в четырех стенах надолго. Да он уже самостоятельно и не сообразит как отвертеться. Допрыгался, кузнечик, – Анна отметила погрустневший немного виноватый вид Риты и Ковалева, мгновенно уловившего приступ самобичевания девушки и тут же взявшего ее за руку. – Вы лучше вот что, друзья мои. А ну-ка, Максимка, угадай где жил Карташов-младший? Ни за что не угадаешь. В соседнем крыле дома нашей Вероники Андреевны. Милое совпадение. Как считаешь?
– Милое, – спокойно подтвердил Макс.
Маргарита ощутила как в душе ее следователя мгновенно воцарилась тихая сосредоточенность. Все иные эмоции отступили на второй план, загнанные привычным усилием воли. Все, что имело сейчас для него значение, – работа.
– Вызывай как свидетеля.
– Уже, дорогой. Завтра с утречка как штык будет. Уж больно ты ей приглянулся. Опросим втроем, в душу заглянем виртуозно, р-раз, – мама Аня хлопнула в ладоши, – такими темпами и поймаем заразу.
Вишневская с удивлением ощутила как по мерной глади океана спокойствия и уравновешенности Максима прокатилась единственная небольшая волна недовольства.
– С каких пор меня перестали ставить в известность о таких мелочах, как вызов свидетеля по делу? – слово "мелочах" Ковалев произнес нарочито мягко.
– С тех пор как ты в отпуск первой категории ушел, а группа перешла под мое начало, – мама Аня уперла кулак в бок и грозно свела брови у переносицы. – Или ты вместо благодарности решил начальника перед пожилой дамой построить? Скажи спасибо и больше не обижай меня. Я женщина слабая.
Вишневская со смешанным желанием смеяться и жалеть Максима понаблюдала как крупная фигура Анны Афанасьевны исчезла в дверном проеме.
– Слабая. Как же, – недовольно произнес Ковалев и, сжав тонкие пальцы Маргариты, потянул ее за собой из кабинета.
– Мы куда? – удивилась девушка.
– К Олегу. У него новый клиент образовался. Есть кое какие вещи личные. Взглянешь, а я подстрахую.
Риту окатило волной мужского нетерпения и гнева. Он откровенно устал, устал от смертей, от постоянного напряжения, от собственного бессилия, а главное устал от опасности нависшей над ней, Маргаритой.
Аня брела по мосту, ежась от пронизывающего ледяного ветра. Первый в жизни настоящий поцелуй был уже вчера, а казалось всего несколько мгновений назад. Губы до сих пор обжигало теплом от одного только воспоминания, а в душе поднималась волна неясной тревоги и отчаянного одиночества. Девушка со вздохом устало пообещала разве что не преисподнюю виновнику своих эмоциональных терзаний. Но и месть не помогла бы – Аня была в этом совершенно уверена. Она была слишком измотана чувствами к отцу и новые, родившееся к его воспитаннику, вконец доконали.
Она остановилась и выглянула за перила на темные, почти черные волны Невы. С открытой палубы экскурсионного корабля ей приветливо махала пестрая компания туристов. Аня улыбнулась и помахала в ответ. Пожилая пара, расположившаяся в паре метров от девушки, проделала тоже самое. Чудная традиция, но замечательная. Аня обожала вот так улыбаться чужим людям и отвечать небольшой взаимностью на взаимность.
На ум вновь пришел Димка. На его поцелуй она тоже ответила и что самое странное совсем не жалела о содеянном, более того ей доставляли удовольствие воспоминания. Чего наверняка не скажешь о парне. Больше он не потревожит, а обещания он держит, это Аня знала от отца. Виктор бывало упоминал об удивительной способности подопечного держать данное слово. Отчего-то девушку совсем не радовало это знание. Она скрестила руки на перилах и со вздохом отчаяния опустила на них голову.
Хой очнулся от дремы и, разлепив веки, уставился в белый больничный потолок. Аня расстраивалась, ей плохо – он готов был поклясться, что ее что-то тревожит. Димка дернулся, не зная как отнестись к подобному видению, хотя это скорее было не видение, а эмоциональное ощущение. Так будто бы он сам был сейчас Аней и мучился от одиночества, от боли, от усталости. Памятуя о своем обещании, Хой взвесил пришедшее в голову решение и, поскольку на противоположной чаше весов оказался тот факт, что он уже предсказывал беду, заминка длилась не более нескольких секунд, затем он взялся за телефон.
Аня нехотя потянулась к наушникам и ответила на вызов.
– Ты чего хандришь? – без обиняков заявил знакомый голос.
– Чего? – девушка слегка опешила от подобного вопроса.
Дима сообразил, что если продолжит в привычном тоне, она сходу ощетинится и сбежит, и вот тогда точно сна у него не будет, раз уже нет.
– Тебя обидел кто? Все нормально?
– А тебе какое дело? – начала злиться Аня. Хой сообразил, что все же вывел ее из себя. Нужно было сходу подумать, как именно выстраивать диалог и, что немаловажно, приветствие. Помогать отпало всякое желание, раз она там огрызается, значит жива – здорова, не бедствует.
– Да никакого.
Аня со странным ощущением дикого разочарования послушала тишину и вынула наушники.
Он опять угадал, что ей плохо, и позвонил к тому же, а она нагрубила, обидела. Девушка с отчаяньем вгляделась в слякоть под ногами, затем решительно отбросив все страхи и сомнения набрала короткое послание.
"Не обижайся. Я случайно".
Ждать ответ пришлось недолго, но несколько минут показались Ане настоящей вечностью, за которую она успела обругать себя на чем свет стоит и торжественно пообещать себе самой больше никогда и ни за что не писать Вишневскому.
"Я не обиделся".
Полученное сообщение и вовсе убедило ее в правильности себе обещанного, однако всего на доли секунды, поскольку следом пришло еще одно смс.
"Чем занимаешься?"
Аня растерялась и написала первое, что пришло в голову, – чистую правду: "на Васильевский иду"...
– Ух ты! Кораблик, – Рита в два шага пересекла маленький кабинет и оглядела модель парусника. – Большой какой и красивый. Я почему-то думала, что тут мрачно и страшно.
Макс поймал скептичный взгляд Олега и пожал плечами. Он примерно представлял, что происходит в голове девушки, но описать бы это вряд ли внятно сумел, так что просто предпочел промолчать.
Судебный медик Степанов, как и любой другой одаренный его профессии в силу особенностей психики представлял собой одновременно и большую редкость, и большую ценность. Выслуга лет такого сотрудника исчисляется чуть иначе. Олег не только в плане заработка находился на привилегированной ступени, но и в плане права на личный кабинет. Хотя завидовать ему вряд ли можно было – любые привилегии меркнут перед обязанностью залезть в сознание подследственного. Олег превратил выданную ему крошечную казенную комнату в рай земной по своему вкусу и образу. Книги, рабочий стол, изящная кушетка, несколько коллекционных моделей автомобилей, а линкор, что так привлек внимание Маргаритки, был жемчужиной интерьера. Макс понаблюдал как Вишневская кружит вокруг миниатюрного судна, рассматривая многочисленные мелкие детали. В данный момент она более всего походила на любопытного ребенка.
Ковалев удержался от улыбки. С того момента, как он научился сплетать самым причудливым образом свое и ее сознания, как сумел заставлять ее отключаться от окружающих и ощущать только то, что рождается в ее собственной душе, она начала вести себя словно любопытная до всего вокруг девочка. Складывалось впечатление, будто Вишневская стремится наверстать все, что упустила за прошедшие годы жизни. Она даже мороженое умудрилась в машине есть так, как будто вкуснее ничего просто быть не может.
Олег громко уронил пакеты с вещами убитого на стол, привлекая внимание обоих своих посетителей.
– Мухтар!
– Я и обидеться могу, – беззлобно пробормотала Маргарита, оторвавшись от созерцания корабля. Даже в миниатюре он выглядел внушительно и создавал ощущение настоящей угрозы.
"Он немного мстит за вой".
"Я знаю".
Она ласково улыбнулась Максу и подошла к столу.
Вишневская не спешила прикасаться к пакетам, на личном опыте она твердо осознала, что видение, если оно придет, то неподготовленную голову совершенно ослепляет, а Рита больше не желала терять контроль над собой абсолютно. Силы ее возрастали, возможности тоже, а значит и опасности не стояли на месте.
Она осторожно прикоснулась рукой к полиэтиленовой пленке, но ничего особенного не произошло, разве только Максим напрягся сильнее. Маргарита не удержалась от улыбки, затем осторожно приоткрыла пакет и провела кончиком указательного пальца по грязной, некогда желтой ткани.
Ковалев вовремя поймал чужое видение в ее голове, видение ослепляло своей паникой, всепоглощающим животным ужасом, бесконечная боль пронзила даже его, заставив согнуться пополам. Макс сориентировался не сразу, несколько мгновений он мешкал и лишь затем сумел заставить себя оторвать Маргариту от вещей убитого.
Она обессилено опустилась на пол. Рядом протяжно застонал Олег. Ковалев костерил себя на чем свет стоит. Только полный идиот мог не сообразить, что на вещах убитого не останется ничего кроме мгновения смерти. Он постарался привести к покою обоих, заполняя кабинет нужными эмоциями. Вышло отменно, даже слегка перестарался. Покачиваясь, словно пьяный, Степанов вполз в рабочее кресло.
– Вот это фокус.
Макс приподнял Маргариту и расположил ее на небольшой кушетке. Девушка нехотя махнула рукой в сторону Олега.
– Намек понял, и все же я под впечатлением. Мы в... Мы проигрываем, господа, и чуть не потопили Наутилус.
"Движимое в движимом[14]. Наутилус в норме. И ничего мы не проигрываем".
"Ты как?"
Ковалев уловил недовольство Цветка. Она рассеянно пыталась на чем-то сосредоточиться.
"Ты что делаешь?"
– У меня ощущение, что я лишний.
Максим не обратил внимания на бормотание друга. Что-то происходило с его девушкой, и это единственное что заботило следователя на данный момент.
"Сейчас".
Маргарита сосредоточенно на чем-то фокусировалась, затем словно вживую Макс увидел перед глазами картину обшарпанного питерского дворика и маленькой комнаты в коммуналке.
"Там он жил".
Следом Ковалев увидел лицо миловидной пожилой женщины с седыми белыми волосами.
"Из-за нее его убили".
– Ребята? Я здесь!
– Интересно. Что-то еще? – пробормотал Максим.
Маргарита едва заметно отрицательно покачала головой.
– А это все точно? Уверена?
Она кивнула.
– Маме Ане с утра тоже самое показать сможешь?
"Я и сейчас могу".
– Нет, сейчас мы вызываем такси и отдыхать. Олег, тебя довезти?
– Завтра и мне покажете, о чем вы там договорились, – Степанов растерянно оглядывал незадачливую пару. Они больше походили на двух ненормальных и диалог вели соответственно диагнозу. Что-то там эта барышня увидела помимо мгновения смерти, а вот что именно она, само собой, показала только своему хранителю. Ничего, завтра он, Олег, очухается и все выяснит, а сегодня будет отдых и любовь.
– Не вопрос. Так тебя довезти?
– Нет. Я сам, – улыбнулся друг и подмигнул. – Женщины они как фрукты. Каждая хороша в свой день.
"Гадость какая".
Макс улыбнулся Олегу и пожал плечами, мысленно отвечая на восклицание Риты.
"Не суди и не судим будешь, Цветок. Мало ли как бывает в жизни".
В тишине ночной больницы Дима различил едва заметный стук. Парень не сразу сообразил что к чему. Лишь когда тихое постукивание усилилось, он понял, что стучат в окно его палаты. Морщась от боли, Хой поднялся.
Так и было. С той стороны на водосточной трубе висела ночная гостья. Парень поспешно распахнул фрамугу и втащил Аню внутрь.
– Ты что тут делаешь?
– Ты сам сказал, приходи, если захочешь. Я и захотела.
Дима ошарашено уставился на невинное миловидное личико. Она полностью закрылась от его способности проникнуть внутрь ее головы.
– Ночью. И в окно, – уже спокойно утвердительно проговорил Хой.
– Ага, – Аня подняла рюкзак с пола и, стряхнув капли уличной мороси с челки и плеч, направилась к единственному имеющемуся в палате креслу.
– Интересно. Виктор в курсе где ты?
Девушка неопределенно пожала плечами, но на имени своего отца, как и предположил Вишневский, контроль не удержала. Он ухватил часть ее ощущений.
– Ясно, – парень пожал плечами и направился к своей кровати. – Чаю хочешь?
– Хочу. И мог бы просто спросить, а не вынюхивать без моего разрешения. Это вообще не очень приятно, когда кто-то знает, что ты чувствуешь и о чем примерно думаешь.
Дима напрягся, но, учитывая что в голосе Ани не проскальзывало ни капли агрессии, сдержался.
– Прости. Так что случилось?
– Семейное представление. К нам друг отцовский заявился – дядя Коля с Дашкой.
– Дашку не любишь? – предположил первое, что пришло в голову Хой.
– Нет, зачем? Дашка забавная. Мы в детстве дружили. Дело не в ней. Дело в остальных. Дядя Коля маму любит, и сидят все трое мило беседуют, – Аня со вздохом подумала, что еще до обеда считала этого человека врагом, а ночью вот уже добровольно влезла к нему в палату и душу раскрывает. Неправильно это как-то.
– Вот там, кстати, второй этаж. Поранишься или упадешь. Лучше через дверь проходи.
– У тебя возле двери амбал дежурит и не спит, я проверяла. Это не полиция, это охрана какая-то настоящая.
– Вот ты чудачка. "Настоящая". Рита небось наняла, она знает чем и кем людей напугать.
– Может и Рита. Она тебя любит...
Дверь палаты открылась, впустив полосу яркого искусственного света из коридора:
– Дим, она надолго?
Девушка вздрогнула. Единственное, что она планировала, так это как обойти охрану, дальше как-то ее мысли и не распространялись. Ей и в голову не пришло, что за дверью хорошо слышно происходящее внутри комнаты. Сам Вишневский само собой не удивился ни капли.
– На ночь.
– Давайте только без дури, иначе выставлю взашей. С утра пусть как все нормальные люди выходит, – дверь снова закрылась, предоставив комнату ночному уличному освещению.
– Так что там с этим дядей? Как-то ты странно сказала, – Дима порадовался удачно разрешенному вопросу с охраной и не менее удачно сформулированной фразе. Без излишнего с Аней самоконтроля он бы честно спросил чего она за глупость сочинила, а так вышло вполне дипломатично.
Девушка пожала плечами.
– Не странно сказала, а выглядит странно. На самом деле очень не по себе, когда Даша с отцом к нам приходят последнее время. Папка знает про эмоции друга своего, мама делает вид, что ничего не понимает. Даша в основном с парнем своим втихую переписывается, с ней особо и не пообщаешься. Неловко, противно и я себя лишней всегда чувствую.
Хой со вздохом дошел до тумбочки с чашками.
– Чаю хочешь?
– Хочу, – без обиняков согласилась девушка.
– Ты вообще ела?
– Нет, но у меня пицца есть, – улыбнулась она. – Я запасливая.
17
Катерина стучала каблуками по асфальту, мысленно проклиная привычку отвергнутых женщин искать утешения в объятиях другого. Это как порочный круг, который невозможно разорвать, но и который не хочется разрывать. Кажется, что если ты нужна кому-то, то жизнь не проходит мимо, а ты не теряешь свою привлекательность, свою сексуальность. Ты по прежнему в строю, по прежнему уверенна в себе и плевать, что это всего-навсего видимость, без этой видимости все материальные и карьерные успехи летят к чертям, сбитые с ног зрелищем счастливых мамочек с колясками, мужьями и мороженым на перевес. Они носят сорок восьмой размер, вытирают детские сопли, готовят, сидят дома и их любят.
Ледяной ночной ветер ударил в лицо и взметнул блестящие немного влажные черные пряди. Женщина поежилась от мороси, проникшей за воротник алого пальто.
Олег никогда не уйдет от своей Марины. Катерина поморщилась от болезненных, изъедающих душу мыслей. Да, ему нравился секс, да она ухоженная, у нее потрясающая фигура, чего не скажешь о его женушке, но ничего кроме временных отношений Степанова не интересовало. Вот и Макс туда же.– страшилку завел себе. Видать права была бабушка: если на роду написано, хоть кол на голове теши, не поможет. Так и судьба ей вечно в любовницах ходить.
Катя вынула ключи из сумочки, до ее машины оставалось не больше пары метров. Неожиданно рядом с тротуаром притормозил новенький Cooper S. Пассажирское стекло автомобиля приоткрылось, явив ночной улице миловидную женщину, восседавшую за рулем.
– Катерина? Это вы?
– Да, – от неожиданности Катя немного напряглась, незнакомку она очевидно видела впервые, хотя лицо казалось неуловимо знакомым. Где-то она уже встречала эти черты. Кажется, собеседница проходила по одному из последних дел, но вот по какому именно – сложный вопрос.
– У вас все хорошо? Вы так идете... Не знаю, такая печальная. Может смогу чем-то помочь?
Катерина не успела обдумать зарождающиеся сомнения. Нечто или некто поселилось в ее сознании и завладело им, оглушив до беспамятства.
– Я знаю, ты нарочно сбагрил машину Олегу, чтоб можно было пить всякое такое!
Маргарита возмущенно взмахнула рукой и едва не пролила большую часть оставшейся у нее текилы.
– Спокойно, – Ковалев осторожно забрал из ее ладони многострадальный бокал.
Рита сосредоточенно наблюдала за действиями следователя.
– Пить такой напиток важный из винных бокалов – преступление.
– Не пить его вообще – вот это преступление. Есть еще чашки чайные с блюдцами. Хочешь?
Вишневская поморщилась.
– А что преступление, что нет – буду судить я. Полицейский тут – я, – для достоверности Макс кивнул и доел апельсин.
– Полицейский говоришь... – Маргарита сползла с кресла на пол, поближе к камину и к Ковалеву. – А наручники все те же?
Макс поперхнулся и закашлялся. В зеленых глазах сквозило хулиганство, а видения в ее голове откровенно показывали чего и как она хочет.
"Поспать тебе надо".
– Не хочу я спать, – возмутилась Рита. – Споил, теперь давай соблазняй, чтоб все как положено было. Я согласная.
– Молодец, – Ковалев всучил девушке ее бокал, – я пошел апельсин нарежу, – с этими словами он скрылся на кухне. Из гостиной до него донеслась волна желания и тихий женский смех.
"Шутница".
"А, может, я не шучу?"
"А если я и правда куплюсь на провокацию?" – решил немного съязвить Макс.
"Покупайся".
Мысленный диалог прервал телефонный звонок.
– Привет, Костя, – нарочито сладко протянула девушка. Ковалев уловил ноты детской шалости в ее настроении, но разозлиться, тем не менее, все же разозлился. Бросив нож на стол и ополоснув руки, он широким шагом направился обратно в гостиную. Маргарита сверкала на него хитрыми глазами с дивана и слушала собеседника в трубке.
"А довольная-то какая".
Вишневская расплылась в счастливой улыбке и согласно закивала.
– И даже не скрывает... Понятно, – скорее самому себе, нежели ей, пробормотал Максим и забрал у нее из рук телефон.
– Начинай, Кость, заново и с самого начала.
– А я молчал.
– Да? – следователь поразился тактическим соображениям помощника. – Ученый горьким опытом.
– В общем, я тут поуточнял данные как вы и просили, – смущенно перешел сходу к делу Горшенин, – и вот что выяснил. Селиванова Вероника Андреевна до девятого класса училась вместе с Бортниковым.
– С нашим Бортниковым? Двадцать пятым?
– Так точно, шеф. Я позвонил матери убитого. Труп нашли в июне, а в феврале проходила встреча выпускников.
Ковалев встрепенулся. Горшенин явно не закончил. Гончая нашла след и ее возбуждение легко ощущалось на расстоянии по одним только интонациям голоса.
– Дальше.
– Дальше интереснее. Селиванова – ведущий штатный психолог "Медиума". Контора крупная, солидная. Туда, кстати, и Вишневская часто обращалась.
– Я в курсе. Давай ближе к делу.
– Ближе к делу: "Медиум" работает не только с физическими лицами, но и с юридическими организациями. Имеются и филиалы. Угадай в каких городах?
– И сколько совпадений?
– Да все тома, кроме семи. Ты представь! – Костя в буквальном смысле готов был осипнуть от восторга. Макс нахмурился.
– Не спеши. "Медиум" – это еще не Селиванова. Пока сильно не распространяйся. Копай дальше, только поспать не забудь.
– Так точно, – снова по-армейски рапортовал Горшенин, в трубке зазвучали короткие гудки.
Максим откинулся на спинку дивана и задумчиво уставился на рыжее пламя в камине. Туман в голове от выпитого мгновенно рассеялся, мозг принялся обрабатывать полученные сведения.
Вероника Андреевна с самого начала вызывала достаточно неприятные эмоции, но Ковалеву с трудом верилось, что эта особа и есть та самая неуловимая убийца. Он редко ошибался в людях. Крайне редко. Исключение составила Вишневская, но на то была весомая причина: Цветок и в самом деле на момент знакомства по силе и по состоянию рассудка тянула на портрет Вопар. А Вероника... Разве мог он допустить промах и с ней? От неприятных размышлений следователь порывисто нервно подался вперед, уперся локтями в колени и принялся сосредоточенно изучать пальцы ног.
"Медиум" – банальнее названия для сборной солянки особых не придумаешь. И Селиванова высокооплачиваемый специалист.
Макс встрепенулся от неожиданной догадки. Он спешно взял телефон и набрал номер Юли. Заспанный голос выдал сотрудницу с головой. Ковалеву было не до вежливости.
– Ты выяснила вопрос с техникой на стройке? – без предисловия рявкнул он.
– Да, то есть нет, в смысле почти... – пробормотала девушка.
– И?
– Земля в собственности крупной строительной компании "СпецСтройЛен". Побеседовала с представителем по поводу объекта и техники. У них контракт с "Медиумом" на охрану объектов. Они недавно открыли новое направление деятельности – никаких сторожей и сигнализаций, но при этом полная безопасность частной собственности. Как мне объяснили: приезжает их сотрудник, что-то там шаманит и – бах! – все кто подходят к ценной технике впадают в страх, панику или апатию, ну или все вместе. Я просто не до конца еще сделала все, хотела выяснить...
– Ясно, – прервал подчиненную Ковалев. – С утра кровь из носа достань письменный запрос на предоставление документации по договору с "Медиумом" на объект. В следующий раз, будь добра, выяснила – докладывай сразу, – закончил он сердито.
– Хорошо, – промямлила Юля.
Сборище особых настроенщиков значит. Любопытная контора...
Макс набрал новый номер, на этот раз ему нужна мама Аня, в обход нее уже никак не пойти.
– Мам Ань, не спишь?
– Не сплю, гаденыш. Чего надо?
– Нам срочно нужны кишки.
– Чьи?
– "Медиум", только пока по тихому.
– Эк, ты, дружок, интересный. А поконкретнее и желательно с причиной такого интереса.
Следователь улыбнулся и кратко изложил суть вопроса.
Маргарита с трудом разлепила отекшие веки и тут же зажмурилась от слепящего дневного света, бьющего в глаза отовсюду. Во рту ощущалась обезвоженная пустыня, а в голове легкий, едва заметный шорох пустого спортивного зала. Никакие мысли не отяжеляли уставший девичий разум, разве что одна, оформленная в простой навязчивый глагол: «пить». Вишневская повернулась на бок и еще раз постаралась свершить героический поступок – взглянуть на мир. На этот раз белый свет оказался чуть приветливее. Девушка села, взяла стакан с прикроватной тумбочки и осушила его, затем отлепила желтый стикер от изголовья кровати и вслух прочла:
– На допрос ты не поедешь, спи. Если Вероника – Вопар, то только помешаешь. Пы. Сы. Вчера ты со мной согласилась, торжественно пообещала быть хорошей девочкой и не создавать мне проблем.
Маргарита откинулась на мягкий матрас.
– Вот блин!..
Макс сощурился от яркого света нещадно режущего глаза.
– Зло, – пробормотал Ковалев, опустил жалюзи и отключил одну лампу в кабинете.
– У кого-то похмелье, – рассмеялся Олег, глядя на больного друга. – Вот это ты вчера погулял? С подопечной резвился?
Максим отмахнулся от Степанова. Резвиться может и резвился, но не так как подумал Олег. Они с Цветком почти до четырех пили, дрались подушками, потом он хорошо помнит, что учил ее основным приемам физической самозащиты, но вот правда в чем заключались эти основные приемы – сказать уже было сложнее.
– Сюда зря пришел. Свидетельница там, у Афанасьевны. Мы решили, у нее поуютнее – разговорить так будет проще. Минут пятнадцать уже беседуют, ты опоздал.
– Угу, – недовольно пробормотал Максим. – Дай кофе. Я знаю, у тебя есть.
– "Угу" – это емко. Нету у меня, иди как есть.
Ковалев протяжно вздохнул и, щурясь от света, отправился в обитель мамы Ани.
Вероника Андреевна восседала рядом со столом Анны Афанасьевны в позе императрицы, женщина даже не обернулась на вошедшего Максима. Однако следователь отчетливо уловил во всей внешности Селивановой некоторую напряженность, она краем глаза следила и ждала его появления, а царственная поза была ничем иным, как отлично отрепетированным и продуманным стратегическим ходом. Впрочем умным стратегический ход сей Ковалев назвал с большим натягом, Веронике бы впору подумать о причинах столь явного интереса к своей персоне со стороны следственных органов, нежели о попытках очаровать понравившегося мужика.
Селиванова наконец бросила на него мимолетный взгляд и едва заметно кивнула. Максим улыбнулся, произнес дружеское мягкое "привет" и вновь задумался. Голову посетило неожиданное предположение: что если, сидящая перед ним вовсе не так глупа как кажется? Что если, женщина играет некую роль, водит за нос всех и каждого вокруг, как водила все эти годы. С Вопар не убудет заявиться прямо в отделение и сыграть напрямую в ею же и заведенную игру. Убийства участились, и ей очевидно надоело прятаться в тени, она окончательно ощутила себя всемогущей и непобедимой. И записка еще эта... Селиванова слишком очевидно проявляет к нему симпатию. Даже немного агрессивную симпатию, можно отметить.
– А вот и он. Макс – ты бессовестный человек. Нельзя заставлять дам ждать, – мягко с укоризной произнесла мама Аня. Ковалев снова улыбнулся, на этот раз хитрой пожилой особе, всегда по необходимости умеющей включать уставшую от жизни пенсионерку.
– Что есть – то есть, – Макс бросил долгий внимательный взгляд на Веронику. – Но я ведь уже прощен.
Селиванова смутилась. Ковалев точно знал как работает его обаяние и когда его стоит применить. Сейчас стоило.
– Давай к делу сразу, не томи пожилую тетеньку, утомляемость у меня высокая. Я вот по своей части все вопросы задала.
Следователь присел на край стола и несколько секунд просто молча изучал его поверхность. Затем перевел взгляд на Селиванову и тихо спросил:
– Вероника Андреевна, вам о чем-то говорит название "СпецСтройЛен"?
Женщина растерянно уставилась на Максима.
– Нет. Слышала где-то краем, а так... Сложно сказать.
– Вы давно работаете в "Медиуме"?
– Официально контракт первый заключила пять лет назад. А до того трехмесячный испытательный срок. Вы меня не из-за трупов вызвали? Что-то с этим "СпецСтроем"? – лицо Селивановой неожиданно осветилось догадкой. – Это случайно не из-за новой программы по охране промышленных и частных объектов? Что-то там все-таки незаконно, а мы с девочками спорили.
Ковалев тихо порадовался многочисленным ответам, данным за него. И диалог неформальный вышел и ни чьи права при этом нарушены не были.
– Давно запустили?
– Планировалась давно. Стартовала только с неделю назад, рекламу пустили за месяц. Первый клиент – строительная компания, но вот про упомянутую вами, честно, слышу впервые.
– Не откажете в сопровождении?
– Не откажу, – улыбнулась довольная поворотом дел Селиванова. Макс в очередной раз поймал себя на ощущении, что говорит с пусть и одаренной, но крайне недалекой женщиной и Вопар она ну никак оказаться не могла. Что-то в ней было не так, а если точнее чего-то в ней не хватало до их всемогущей. Чего Ковалев и сам бы не описал сейчас, просто полагался на чутье.
Рита брела по Невскому, сосредоточенно блокируя, отдаляясь от эмоций окружающих. Даже в дообеденный будний час эта улица кишела людьми. Людьми разных национальностей и разных языков. Вишневская улыбнулась последней своей мысли. Ей не нужны были знания чужих слов, чтобы знать мысли и чувства их обладателей.
– "... сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого..."[15], – пробормотала Маргарита, чем привлекла к себе внимание прохожего дедушки. Стало немного жутковато от осознания собственной неправильности, исключенности из общего. Девушка постаралась отвести взгляд от живых созданий и отвлечься на предметы. Знакомые дома совсем не изменились за то время, что она, погруженная в водоворот собственной жизни, не обращала на них внимания и следила за историей их перемен. Теплые солнечные лучи приветливо освещали замысловатые в своей красоте и изяществе фасады. Даже спустя столетия они восхищали и поражали глаз прохожего или заезжего.
