Текст книги "Я тебя уничтожу (СИ)"

Автор книги: Евгения Чащина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Я ему суку подарю, чтобы он тебя не ревновал, – фыркаю надменно, соревнуясь с псом в гляделки.

– Доберманы однолюбы, так что удачи в поисках, – улыбнулась, погладив широкую лощеную морду собакена, который ласкался к ней.

Потом Алина бросила взгляд в сторону моих родителей. А я почувствовал, что она нервничает. Они познакомились в больнице после нападения. Маме она не понравилась. И вот сейчас пришло время находить общий язык.

– Мам, пап, у нас с Полей есть хорошие новости. Дочь, что мы хотели сообщить?

– А у нас будет ребеночек!

Мама от неожиданности всплеснула руками, а отец пустил скупую слезу. Я рад за своих родителей, ведь они смогли принять мой выбор. Они видели, как я сходил с ума по этой женщине и поняли, что это навсегда. Я безумно их люблю и уважаю.

– Алиночка, как самочувствие? – заволновалась мама, широко улыбаясь моей красавице

– Сносно, но вы не волнуйтесь, – утешает маму и гладит её руки.

Алина разрешает маме не только потрогать живот, но и обнять себя, рассказывая о своем самочувствии, пока мы продвигаемся к дому. Уже в гостиной Полина побежала к дивану, чтоб помочь усесться деду, мама сразу направилась на кухню. Аля подошла ко мне, стала рядом, кивнула на камин и негромко, чтобы только я слышал, шепнула:

– В нём ты кремировал моего последнего любовника?

– Да жив твой любовник, могу показать, где именно лежит, – хмурю брови, – мам, мы ещё прогуляемся, Поля на тебе.

Подталкиваю Алину вперёд, а сам злюсь. Я раньше её ревновал к собаке. Теперь ревную к резиновому херу?

– Заинтриговал, – улыбается, а когда видит, что хмурюсь, улыбается шире. – Веди, муж. Демонстрируй свои владения.

Окей. Ей весело, а мне не сильно. Достала, задница противная. Идёт, виляет бедрами, а я уже мысленно каменным членом стучу по крышке стола барабанную дробь. Был бы передо мной рояль, смог бы им сыграть собачий вальс.

– Сюда, – помогаю Але войти в нашу спальню, – на верхней полке шкафа.

Даю подсказку, а сам сажусь на край кровати и просто наблюдаю. Лениво рассматриваю эту стройную девчонку, и предвкушаю увидеть её с огромным животом. Я на фото в альбоме видел её с Женей и Вероникой беременной. Но фото не то, они не могут передать всей красоты женского тела, когда в ближайшем будущем ожидается пополнение.

Открывает створку шкафа и сразу тянется наверх, за своим трофеем, достаёт коробку и лишь тогда замечает то, что я хотел, чтобы она заметила. На двери шкафа её фото, которые я делал во время нашего секса в старом доме.

Замерла, стоит, рассматривает. На губах блуждает улыбка. Затем поворачивается ко мне.

– Расстегивай штаны, – приказывает вдруг. – Проверим мой глазомер.

– Гм… прости, что?

– Что слышал, – пожимает плечами, подходя к кровати.

Её руки делают всё за меня, пока я сижу в ступоре. Каменный член только рад такому повороту событий. Он вылетает ей в ладони. Аля сглатывает, обхватив его ладонью. В комнате резко становится жарко.

– Смотри, – пока я зациклился на ладони, держащей мой ствол, она открыла коробку и достала свою игрушку. Приложила ее к моему ноющему члену, – они практически идентичны.

– Но я же лучше? – прохрипел ей в губы, еде сдерживая вакханалию по отношению к резинке.

Резиновый член через всю комнату летит и ударяется с тупым грохотом в стену.

– Докажи, – подначивает, проехав кончиком носа по моему носу, в то время как её ладошка начинает порхать по моему ноющему члену.

– Мамочка, папочка, а вы куда спрятались? – услышав в коридоре голос моей малышки.

Я дернулся, поняв с разочарованием, что это фиаско. Впрочем, а что я хотел? У меня теперь дети! И нужно уметь совмещать приятное с полезным.

– Прячь своего любовника, – рычу разочаровано, – Аль, свой член я спрячу сам, резину свою прячь. Поля сразу же спалит глазищами твоего змея!

Мне противно смотреть на тот резиновый хер, но если только он удовлетворял мою девочку, то ему нужно сделать бронзовый постамент.

Алина быстро пересекает комнату, поднимает игрушку и прячет ее в шкаф. Когда в комнату забегает Полина, всё чинно.

– Папа просто показывал мне свою спальню, – улыбается Аля дочке, которая подозрительно смотрит на нас. Подходит к Полине, берёт её на руки, – пойдём. Папа догонит нас через минуту-другую, – бросает на меня весёлый и откровенно издевательский взгляд, и они с дочкой выходят из спальни.

– Папе плохо, да?

Я слышу звонкий голос дочки и смеюсь. Да, папе плохо. Очень плохо. И всему виной твоя мама, доча.

Член до сих пор стоит колом и, похоже не собирается опадать. Заваливаюсь на спину, расставив руки в стороны. Кайф. Это просто кайф. Я действительно хочу жить дальше и не трахать мозг себе и людям. Пора усмирять своих демонов, прекращать бороться с ветряными мельницами. К херам негатив и гнев. Неизвестно ещё сколько нам отмерил всевышний, неизвестно сколько осталось впереди жизненного пути. Я просто обязан ради детей, ради нее, моей девочки, жить в мире и согласии.

Выхожу из спальни только тогда, когда выгляжу прилично. На огромной светлой кухне, а это место при покупке для меня играло важную роль, с огромными окнами в пол, бегали девчонки и накрывали на стол. Праздник никто не отменял. Звонок в дверь сразу меня заставил улыбаться.

– Аль, открой и встречай гостей.

Поля захлопала в ладоши, не менее заинтригованная, тоже убежала с кухни.

Отец читал газету и пил чай, а мама довольно улыбалась и салфеткой натирала стаканы.

– Я так за вас рада.

– Вот, вот, сын, давно пора дом полную чашу и детишек целую кучу. На двоих не останавливайтесь. Если и этот раз девчонка, то третий раз за пацаном просто обязаны вернуться в роддом.

– Бать, ну ты такое скажешь, может я только ювелир.

– Да что гадать на кофейной гуще, ближайшее УЗИ расставит всё по своим местам, – смеется мама.

40

Открываю дверь и довольно улыбаюсь, видя Никоновых в полном составе. Поля тоже довольно пищит, тут же кидаясь Жене на шею.

Он нянчил её с момента рождения, а меня нянчил ещё до него. У них почему-то не сразу получилось завести ребёнка. Но наконец-то настал тот день. И вот малыш Илья сладенько кряхтит в своей автолюльке.

– Дай мне этого крепыша скорее, – улыбаюсь, протянув руки к мальчишке.

Вероника помогает мне достать сынишку, улыбается ему так, что я сама плыву от нежности к этому мальчишке.

– Что, себе хочешь такого? – хмыкает, глядя, как я целую мягкую щёчку.

– Так вот же он у меня, – показываю язык в ответ, – не отдам этого славного долгожданного зайца.

Уверенно перемещаемся на кухню, где нас ждёт семейство Камаева. Вероника помогает маме Игоря накрывать на стол. Полина крутится у них под ногами. А вот мужчины тоже завязывают бесед. А вот я с малышом усаживаюсь в кресло. Вероника вручает мне бутылочку с водичкой и с весёлым:

– На, вот, тренируйся, – оставляет меня заниматься с ребёнком, бросив заинтересованный взгляд на вино.

Я же то и дело ловлю на себе взгляды главы семейства. Оборвавшееся жаркое заигрывание в спальне ударило по обоим. Наши взгляды с мужем довольно быстро становятся взрывоопасными.

– За что пьем? – улыбается Женя, когда все уже готовы пополнять бокалы. Поворачивается, смотрит на меня, – Иди за стол, что ты там расселась?

Я в ответ лишь машу бутылочкой с водичкой малыша, усмехаясь. Есть я не хочу, пить мне нельзя, мне и тут комфортно.

– А давайте выпьем за мою жену, – Игорь смотрит с улыбкой на меня, – Камаеву Алину Юрьевну.

– Ого, – присвистнул Женя, – когда успели то? И где платье, фрак для Джоя и букет?

– Спроси у моего мужа, – премило улыбаюсь я, переводя стрелки на Камаева.

– У мужа? – улыбается ехидно, смотрит мне в глаза лукаво, потом поворачивает голову к Жене и отвечает, – а я сделал всё по своему, как всегда, и она меня чуть не убила. Теперь буду каяться ближе к ночи.

– С тех пор, как ты уволился, мой мужик стал таким самостоятельным, что не только водит сам, но и в ЗАГС сам сходил, – так же ехидно, как мой дорогой супруг, улыбаюсь, обращаясь к Жене.

– И радуйся, – смеётся Вероника, – вспомни Евгения в день свадьбы. И сколько раз ты его в чувство приводила.

Женя и бровью не повёл, с достоинством брякнув:

– Я плакал как мужчина!

– А что такое каяться, папочка? – спросила вдруг Полина.

Все за столом застыли, глядя на Игоря и Полю, которая ротик открыла от предвкушения и впитывания в себя новой информации.

Камаев, хмыкнул и потер бровь, а потом, щелкнув дочь по носу, сказал:

– Это когда папа маму будет просить любить его сильнее и чаще, чем было до этого.

Отец Игоря прокашлялся, а Виктория Степановна уронила вилку.

– Чаще? – удивилась девочка, – а что значит чаще?

– Значит, что папе больше не наливать, – закатила глаза, поднимаясь со своего места, подходя к Игорю и ущипнув его за бок.

Илья заинтересованно потянул ручки к мужчине.

Полина, увидев, что рядом с любимым папой нарисовался другой ребёнок, тут же аж подскочила на своём месте и затараторила:

– Папочка, хочешь, я буду любить тебя сильнее и чаще!

Я прижала Илью к себе, передумав давать Игорю его подержать.

– Ревнивая, – отметила негромко, – копия папочки.

– Естественно моя копия, и вторая тоже в меня будет, а не твоего друга, о котором не все знают, – фыркнул Камаев и приподнял бровь, – не нападай, ты никогда у меня не выиграешь.

Берет дочь на руки, садит себе на колени и говорит:

– Рассказывай, принцесса, как любишь. Вот так или вот так, – а сам руки разводит то широко, то не очень, – вот мама твоя только вот так, – пальцы Игоря едва расходятся друг от друга.

– Неправильно, папочка, – дочка берет его пальцы, прислоняет друг к другу вплотную и издает причмокивающий звук, – так мама тебя любит.

Женя хохочет так громко, что будит спящего у окна Джоя. Пёс тут же садится, поднимает сонную морду и тревожно оглядывает комнату, успокаивается лишь тогда, когда видит меня. Оценивает обстановку и, лишь убедившись, что мне ничего не угрожает, ложится обратно на своё место.

– Как эта псина тебя вообще к ней подпускает? – обращается к Игорю Женя, – он еще щенком был, так от Али всех мужиков отгонял, невозможно даже в гости никого пригласить было.

– Просто эта псина слишком умная и понимает, что главный кобель в жизни этой женщины точно не он, – не сводит с меня похотливый взгляд.

– А что такое кобель, папочка?

– Это псина такая, – отвечаю за Камаева, пока ещё чего не ляпнул этой впитывающей все губке, которая будет потом в саду хвалиться папочкой, какой он кобель, и как мама ночью должна любить его чаще. Совсем не соображает, что несет!

– Иди-ка ты сюда, пуговка, – обращается к дочери отец Игоря, поднимаясь на ноги и забирая у сына ребенка, – пойдем с бабушкой в сад прогуляемся, яблок соберем и дадим молодым поговорить.

Какое мудрое решение. Я одобряюще улыбаюсь тестю, провожаю их взглядом, и, когда они уходят, поворачиваю испытывающий взгляд на Игоря.

– Может достаточно для одного дня разговоров о сексе при трехлетке? Или так звенят, что заглушают здравый смысл?

– А ты не догадалась? – хмыкает Игорь, развалившись в кресле, потирая лениво затылок, – у меня такой любовницы, как у тебя любовника, не было последние полгода.

– Угу, прям монахом жил, охотно верю, – процедила сквозь зубы в ответ.

Вероника взяла у меня Илью и повернулась к Жене:

– Оу, папаша, у нас тут попахивает, пошли, поможешь мне в ванной.

– Но мне интересно, что за такой хороший любовник был у Али оказывается, а то её с мужиком свести было невозможно и смерти подобно.

– Ванная там, – Вероника делает вид, что не слышала, и мы с Камаевым остаёмся на кухне со спящим Джоем.

– И не смотри на меня так, не беси, потому что я на взводе, – поддается вперед и ладонью касается моего затылка, склоняя мою голову к своей, едва губами касаясь моих губ, – буду трахать много и жадно, надеюсь, что твои трусики уже влажные.

41

– Много слов и мало дела, – цепляю его, а потом фыркаю, – и вообще, ты не ответил, – напоминаю о том, что бросила ранее, до того, как Никоновы вышли, оставив нас наедине.

На взводе он. Я три года после рождения Полины на взводе. И теперь новая беременность, во время которой во все тяжкие даже если захочешь – не пустишься.

– Тебе действительно интересно, скольких я трахал?

Пожимаю плечами, откинувшись на спинку стула, и внимательно смотрю на него.

– Долго был в отношениях с женщиной, которая старше меня, у нас с ней был только секс. Потом она решила выйти замуж, а так, как я жених никакой, мы расстались.

– Молодец, – ответила негромко, встала со стула и отошла к окну. И на кой мне нужна была эта информация? Чтобы себя кошмарить и накручивать? Какая разница уже?

Умом понимаю, а в животе один фиг всё скрутилось в тугой жгут и сильно затошнило. Прелесть.

– Тебе что-то не нравится? Давай об этом поговорим.

– А какой в этом смысл? – апатично пожимаю плечами, скользнув взглядом по большой дружной компании в саду и поворачиваясь к нему. – Разве это что-то изменит? На что-то повлияет? За тебя можно только порадоваться. Правда. Ты пошёл по более здоровому пути, завёл женщину. Ты пытался. Меня же можно только пожалеть. Больная, созависимая дурочка с резиновой цацкой.

– Это был твой выбор.

Игорь встал со стула и подошел ко мне, взял за плечи и сказал на ухо:

– Люблю и любил только тебя. Давай просто начнем здесь и сейчас новую страницу. Обещаю, буду верным и… чуточку спокойнее, – смеется и целует в висок, – я уже не так молод, чтобы бегать по женщинам. К тому же у меня слишком молодая жена, которая знает волшебный способ, чтобы её муж никогда не думал о побеге. Правда же?

– То есть по бабам ты не будешь бегать, потому что не так молод? – тут же кусаю, переиначивая его слова.

Начать с чистого листа… Звучит заманчиво. И, наверное, нужно вернуться к психологу, хотя я знаю свою непроработанную обиду. Я до сих пор не простила ему то, что он бросил меня в тот, первый раз. Когда я была влюблена, несмотря ни на что, и молила его остаться. И я не знаю, что мне с этим делать. Впрочем, поживём – увидим. Я хранила верность этому человеку, даже когда его не было в моей жизни. А теперь вселенная послала нам второй шанс, второго ребёнка, и глупо им не воспользоваться. Не каждому так везёт.

Мы провели в большой, весёлой компании, время до вечера. Ближе к девяти уехали Никоновы, Полина, зевая, заставляла бабушку читать ей книгу.

Я и сама зевнула, глядя на потрескивающее в камине пламя. Ещё немного посидим, и я усну прямо тут.

– Может Полю к бабке и деду? Или справимся? – шепчет Камаев на ухо, присев рядом и обняв меня рукой.

– С дочкой? Да. С сексом и дочкой? Нет. Так что командуй, отец, – я сладко потягиваюсь на диване, принимая удобную позу.

Как знать, вдруг чудо произойдет таки и придётся принимать неудобные.

– Поль, к дедушке и бабуле поедешь? – спрашивает Игорь дочь, которая вмиг навострила ушки и смотрит на нас пристально, с насмешкой.

– Полиночка, внученька, поехали, утром будем твои любимые вафли печь, – сразу пошла в наступление свекровь, пока мелкая не задумала каверзы.

– А дед Коля придет? В домино играть будем?

– И дед Коля придет, и Машеньку приведёт, во что угодно будете играть.

– Тогда я согласна. Мамуль, папуль, я вас люблю, но ваше солнышко поедет в гости тусить.

Игорь прыснул, но мигом скорчил грустное лицо и поддержал идею дочери:

– Ни в чем себе не отказывай, принцесса.

– Не волнуйся, мы с папой будем спать и ждать твоего возвращения, – улыбаюсь дочери, которая вдруг улыбается и выдаёт.

– Ну, можешь сегодня поспать у папы в кроватке, мама, чтобы тебе не было страшно!

– Спасибо, дочь, – широко улыбаюсь, бросив взгляд на смеющегося Игоря.

– И можешь любить его сильно и часто, если он будет каяться, – продолжает сыпать разрешениями как из рога изобилия.

– Научил на свою голову, – качает головой свекровь и берёт Полю на руки.

Они быстро собираются и выезжают. Игорь пошёл проводить их, а я осталась в гостиной ждать его, размышляя, как всё же сильно и как часто буду любить его. Волнуюсь как девственница перед первым сексом непонятно с какой радости. Эта беременность сделала меня странной.

– Уехали, Дмитрий их отвёз. Ну, теперь не отвертишься, иду к тебе каяться.

Игорь ещё с порога начал снимать рубашку не по человечески, расстегивая пуговки, а через голову.

– Зрелище обещает быть захватывающим, – усмехаюсь, разглядывая бесстыжим взглядом его тело.

Разве может быть мужчина в сорок четыре так фантастически хорош? Ни грамма лишнего жира, одни мышцы и мускулы, играют так, словно он десятку отжался перед тем как войти.

Я, в отличие от него, расстегиваю платье медленно, пуговка за пуговкой. Грудь налилась и болит.

– Мне всё равно, где позориться, – хмыкнула, глядя на него, – в прошлый раз я кончила, как только ты ко мне прикоснулся, – поднимаюсь с кровати, сбрасывая платье на пол и оставаясь в чулках и белье.

– Будем позориться вместе? – прохрипел Камаев.

– Звучит, как план, – улыбнулась и сделала шаг навстречу, – иди ко мне…

Впрочем, мы были далеки от позора. Истосковавшимся телам было мало, и каждый поцелуй, каждое прикосновение разжигало пламя, которое заканчивалось взрывом.

За окном был уже рассвет, мы лежали на кровати в его спальне и переводили дыхание после очередного такого взрыва.

– В наш первый раз, я имею ввиду всю ту ночь, когда ты в очередной раз распластал меня под собой, знаешь, что я подумала тогда? Что мне не надо так часто. Я. Можешь себе представить?

Усмехаюсь, повернув уставшее самым приятным в мире способом лицо к нему.

– Этого ненасытного похотливого монстра породил ты, теперь как хочешь себе, – прижимаюсь носом к его плечу и прикрываю глаза.

42

Я держал ее в руках и смиренно улыбался. Она вновь заставила мое тело быть рабом ее желаний. Я хотел брать её, не сдерживая себя, но сам же зародил в ней нашего второго ребенка и должен быть осторожным.

Черт, мне было мало ее, слишком мало. Требовал невозможного и получал в ответ даже больше. Эта больная любовь, которая изначально меня разрушала, теперь творила странные дела.

Четыре долбаных года я был в подвешенном состоянии, а теперь у меня есть они. Я даже не мечтал об этом последние годы, потому что уже смирился с тем, что буду влачить жалкое существование отшельника.

– Это плохо?

Приподнимаюсь на локте и пытливо смотрю Але в глаза.

– Я не знаю, я смирилась, – пожимает плечами и улыбается, – для меня другого пути нет. Мне хватило одного секса с другим, чтобы понять, что моё больное тело и больная фантазия принадлежит только тебе. Так что не надо ругать мою игрушку. Каждый раз, когда я делала это им, я представляла тебя.

Каждый раз, слыша упоминание о её любовнике, я злился, словно её трахал самый настоящий член. Но блять, ревновать к огромному херу из секс-шопа тупо и неразумно. К тому же этот Герой забавлял мою девочку вместо другого мужика.

– Я скоро вызову его на бис, Алька – рычу ей на ухо, сжимая сосок.

– Нет, – твердо качает головой, – мы правда его сожжём. Так у тебя не будет никаких отступных путей и только он, – сжимает мой член тонкой ладошкой, а я прикрываю глаза от удовольствия, – будет приносить мне удовольствие.

– А я уже думал предложить после рождения Ангелины прогулку в секс-шоп, – шумно выдыхаю, чувствуя, как пальчики ласкают ствол, сжимают его.

– Алина, Полина и Ангелина… Я думала, называть Полю в рифму пошло, но ты переплюнул меня, – хохочет девчонка, но свой трофей из рук не выпускает, – ещё разочек и спать. А то Ангелина наверное нас уже ненавидит.

– Твои руки не для скуки, и не спорь. Я теперь серьезный семьянин, – едва не ржу, ага, серьезный, ну-ну, скорее вредный и похотливый, – жене пора спать, у нее важная миссия: носить дочь.

– Ну, и ладно, – сладко выдыхает, отпуская мой наполовину возбужденный член, – спать, так спать.

– Аль, я тебя люблю, – целую жену в плечо и глажу её живот.

А ещё ловлю кайф от того, что она рядом. И я любому голову оторву за свою семью.

Присматриваюсь к ней и понимаю, что героиня, которая хотела ещё разок, уже спит, моментально отключившись после команды спать.

Ну, окей, спать, так спать. Я впервые засыпаю со спокойной душой, без каких-либо посторонних мыслей, без воспоминаний. Без мыслей, которые терзают душу неприятными сомнениями. Моя семья рядом, что ещё нужно для счастья?

Я привык просыпаться рано. Пробежка, порция ароматного кофе как никогда меня бодрили. Я пресёк желание разбудить Алину. Моя девчока сладко спала, сунув между ног одеяло. Едва не за волосы вытаскиваю себя из спальни, сбегаю на улицу и там около часа предоставлен сам себе.

– Аль, твой чай и бутерброды. Или предпочитаешь секс?

Мать их, эти бутеры, едва пальцы не отрезал, когда пытался тупым ножом покромсать холодное масло. Кривые бутерброды с икрой, как насмешка надо мной. А я привык всё делать идеально, если не косячу. Сегодня я – человек косяк.

– В эту беременность по утрам я предпочитаю, чтобы меня не трогали, – стонет бледная девушка, поворачиваясь ко мне. – Спасибо, я ценю жест, но съесть чисто физически смогу не раньше чем через полчаса. И ничего, что чай остынет, я привыкла и полюбила холодный, – подмигивает. – Можешь обнять меня и поваляться со мной полчасика.

Шумно выдыхаю, видя, какая она несчастная. Ложусь рядом и просто обнимаю мою девочку.

– А как было с Полей? Как ты её вообще рожала? Долго?

– С Полиной у меня за всю беременность не было ни одного недомогания, – косится на меня, и взвешивает следующую мысль прежде, чем заговорить, – я и узнала, что беременна очень поздно, потому что бессимптомно и неожиданно вышло. Рожала долго, но первые роды редко бывают быстрыми.

Она вдруг сдвигает брови, прислушивается к своим ощущениям.

– Странно. Всё прошло. Тошнота прошла.

Опешивает, поворачивает голову ко мне и смеётся:

– Как ты это сделал?

Улыбаюсь, не переставая гладить её ещё плоский живот.

– Может потому что я твоя вторая половинка, которая вас безумно любит? Что смотришь? До сих пор не веришь, что Камаев может не только мразью быть, но и тем, кто жизнь отдаст за вас?

– Лучше поцелуй меня, раз уж доча позволяет, – ухмыляется моя сирена, притягивая меня к себе.

– Слушай, – хмурю брови, не услышав то, что могло потешить моё самолюбие, – я не понял, Камаева, мне аннулировать наш брак и причиной указать: не будит мужа по утрам признаниями в любви? Или ты меня не любишь?

– Ты вчера там клятвенно обещал быть спокойнее, – смеётся, качая головой. – У нас вся жизнь впереди, чтобы говорить о любви. Я люблю тебя. Доволен?

– Что? Ты это делаешь только из-под палки? – грозно скалюсь и губами хватаю сосок, который словно намерено выскочил из под одеяла.

– Конечно, – продолжает веселиться, – и растворялась под тобой всю ночь из-под палки, и дочку вторую рожать иду тоже, люблю я, когда мной руководит властный мужчина, – играет бровью.

Мои пальцы едва касаются кожи на животе, опускаются к нежным складочкам. Чувствую, что начинает дрожать от возбуждения, разводит ноги, но я качаю головой.

– Заводят плохие дяди? – скалюсь, кончиком языка играя с соском.

– Нет, – качает головой. Я тут же поднимаю голову и потемневшим взглядом смотрю на неё, а она, улыбаясь, добавляет, – только ты. Не останавливайся, – опускает мою голову.

Моя жаркая малышка измотала меня в это утро до умопомрачения. Сжал ее в объятиях после секса и прошептал:

– Твой чай остыл, как ты любишь. Здесь будет завтракать или переберемся в кухню? И да, кстати, ты ничего до сих пор не сказала о доме? Он тебе нравится?

Я забросал Алину вопросами, нависнув над ней. Смотрю, и пробирает до мурашек, от любви к этой девчонке.

– У тебя всегда был хороший вкус, – отвечает Алина, поднимаясь с кровати. – На кухню пойдем, там тоже комфортно. Спальня для непотребств, – усмехается.

Алина уходит в душ, а я беру ее тарелку и иду в кухню.

Нам столько всего ещё нужно сделать в этом огромном доме. Я хочу Але предложить поездку в гипермаркет и наконец-то закупить кучу нужных в быту вещей.

– Я приготовил нам омлет, и да есть предложение: давай прежде, чем забирать Польку домой, завалимся в гипермаркет. Ну, ты поняла, все эти штучки-дрючки для дома. Я считаю, что в этом доме тебе власть и сила дарована самим владельцем пещеры.

– Если власть и сила у тебя заключается в выборе поварешек и кастрюль, то о да, я владыка, – хмыкает, снова покусывая меня, и жадно набрасывается на омлет. – Я готова, позавтракаем и можем ехать.

– Я же могу и дизайнера нанять, – моё настроение катится в жопу мира, а эта дрянь беззаботно лопает омлет и не смотрит на меня.

Поднимает взгляд, считывает моё настроение, тут же хмурится.

– Как хочешь, – отвечает показушно равнодушно, отложив вилку. – Вкусно, спасибо. Жду на улице, проверю Джоя.

– В смысле ждёшь на улице, в этом коротком платье? Вернись и надень пальто! – бешусь я, видя, как Алина собирается выбраться в прохладное утро в одной лишь кофте, а погода за окном не августовская.

– Мне не пять лет, и я знаю, в чём мне комфортно, Игорь, не беси, – фыркает девчонка, бросив сердитый взгляд и ускоряя шаг.

– Догоню, по жопе отгребешь!

Бросаю вилку по столу и срываюсь с кресла, с желание нагнать свою занозу в жопе и хорошенечко встряхнуть. А потом глубоко вдыхаю и выдыхаю. Так спокойствие, только спокойствие. Ей нельзя волноваться, а мне тоже… нельзя волноваться.

Сажусь обратно в кресло, тщательно поглощаю свой омлет и запиваю остывшим кофе.

Вроде бы немного полегчало. Да и понял свою ошибку: нужно не ставить её перед фактом, а больше интересоваться мнением. Черт, я отвык быть мужем, больше восьми лет не пользовался этой функцией. Да и с Соней в быту было легко, она с полуслова меня понимала. А с этой мелкой стервой ещё нужно воевать. Характер ещё тот.

Я убрал со стола, вытер руки, схватил мобильник, чтобы наконец-то вызвать Дмитрия. Набрать номер не успел, меня оглушил выстрел, прозвучавший на улице.

43

Я вышла на улицу, злая до чёртиков. Замалчивать проблемы не вариант, я знаю, это топтание на одном месте, но как с ним говорить? Ну как? Если предложение поехать выбрать дребедень для дома заканчивается скандалом. И предложение-то милое, но чёрт, зачем выставлять это как манну небесную? Он уже купил дом, не советуясь. Он в жены меня взял не советуясь! А тут на тебе, пищи от восторга, царь позволил и тебе покомандовать.

Злюсь и душу в себе порыв. Может, я бурно реагирую? Может я просто еду крышей из-за беременных гормонов? Мне нужно как-то научиться реагировать на него менее остро, иначе конца и краю этому не будет. А зачем? Я ведь люблю его, и это, правда, второй шанс, который даётся в жизни немногим. И я благодарна этому шансу, тому, что Игорь теперь есть в моей жизни.

Не разбирая дорогу, брела по саду. Носком пытлась пинать камешек. Ничего не тешило. Остановилась как вкопанная, решительно развернулась и пошла назад. Не поедем мы в магазин так сразу. Сначала залюблю этого гада старыми методами Кхалисси, а потом черпаки со сковородками выбирать, и всё тут!

Уже у дома что-то зацепило боковое зрение. Что-то, лежащее позади за деревьями. Чего там раньше не было. Поворачиваю голову и словно вижу перед собой привидение. Смотрю и не могу поверить своим глазам. А потом из дома выходит Игорь, и события разворачиваются в секунду.

Артур вытягивает руку, нажимая на курок, и я бью его со спины под руку, пытаясь сбить прицел. Мои попытки заканчиваются ничем, и я вижу, как тело Игоря падает на землю. Истошно воплю, прижимая ладонь ко рту, и собираюсь бежать к любимому, в то время, как то, что зацепило мой взгляд по пути, вдруг обратилось ко мне:

– Алина Юрьевна, нет, пригнитесь!

– Алина? – опешил Артур, и тут же сцепил ладонь на моём затылке, сжав волосы.

Из-за его спины послышался утробный лай. И в следующий момент я оказалась на свободе, а в его руку впился выбежавший из дома Джой.

– Это что за нахуй?! – взревел Артур, а затем раздался выстрел, и Артур пал замертво.

Я была в оцепенении и не чувствовала, как Джой тянет меня за рукав. Как лащится, пытаясь пробиться сквозь шок. Я ничего не слышала вокруг, только шум в ушах.

Поднимаю глаза и бегу к Игорю, напрочь отказываясь верить в происходящее. Тупая ссора кажется теперь неуместной, и мелочной, и я не верю, что именно так всё закончилось.

– Нет, Алина Юрьевна, не трогайте его, вам лучше присесть, – голос слышу, словно в ушах вода.

В следующую секунду перед глазами темнеет, и я теряю сознание, отключаясь от этой боли.

Прошло три года

– Мам, а дедушка Паша на небе с ангелами? – спрашивает Поля, положив цветы на могилку.

– Да, солнышко, – киваю, с грустью глядя на могилу свекра.

Ангелина прижимается ко мне, и я до сих пор считают, что ей не место на кладбище, но она так плакала и просилась, что я не смогла ей отказать.

– Бабушка сильно скучает, – сказала младшая дочка, и я погладила её белокурые волосы.

– Мамочка, может, пойдём уже к папе?

Я останавливаюсь в ступоре. Прошло уже столько лет, а я до сих не могу заставить себя пойти туда.

– Беги сама, дочушка, мы с Ангелиной подождём в машине. Возьми цветы.

Полина берёт красивые розы, смотрит на них. А я знаю, что она, как и все девочки просто обожает цветы. Но класть их на могилку только недавно научилась.

Беру свою младшую дочь на руки, и мы идём к припаркованному у входа Мерседесу.

Эпилог

– Папуль, мы без тебя скучали. Вот, цветочки, они красивые и этой тете подойдут.

– Спасибо, малыш.

Беру из рук старшей дочери огромную кремовую розу и кладу на могилу Сони. Смотрю на красивый портрет первой жены и прикрываю глаза, тру пальцами их, чтобы снять нервное напряжение. Я не часто здесь появлялся в последние годы, но два раза сюда – это как закон. На день её рождения и день смерти.

– Твой сынок такой красивый, папуль.

– Очень, – нервно сглатываю и прижимаю Полинку к себе, мою умницу и красавицу.

– А почему он так рано умер?

Этот ребёнок просто кладезь знаний. А почемучка такая, что от неё порой уши горят.

– Так бывает, когда не соблюдаешь правила дорожного движения. Из-за этого люди погибают.

– А ты соблюдаешь? – и смотрит мне в глаза так пытливо, что я едва заметно улыбаюсь.

– А ты разве не знаешь?

– Знаю, но всё равно, мама чаще водит автомобиль.

– А наша мама прирожденный водитель, как и твой дед Юра.

Бросаю прощальный взгляд на две могилы и понимаю, что время уходить. Я достаточно провёл времени с ними.

Я беру Полину за руку, крепко сжимаю ладонь и, ловко маневрируя между рядами, выходим на тротуар. Неторопливо, вслушиваясь в пение птиц, бредём по алее к выходу. Поля не перестает щебетать. Тихонько, чтобы только я слышал, но обязательно комментирует увиденное. Всё замечает вокруг. Любознательная. И так уже шесть лет поет моя птичка, а я наслушаться не могу. А ей вторит ещё одна болтушка, от которой я без ума с момента, как взял её в роддоме на руки.

– Деда Пашу проведали?