Текст книги "Искатель. 1990. Выпуск №6"

Автор книги: Евгений Лукин

Соавторы: Любовь Лукина,Рут Ренделл,Рон Гуларт,Вадим Бурлак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Наверху, – сказал генерал. – Слоняется без дела по своей студии. Она похожа на два мешка с гипсом, которые оставили под дождем. Лучше оставайся здесь и вступай в переговоры со мной, тупица.

Конджер отыскал лестницу и поднялся на верхний этаж. Студия Инцы Дей-Льюис напоминала пеструю барахолку. Прислоненные к стенам и мольбертам реагирующие картины с потрохами в разной стадии изготовления, по всему деревянному полу разбросаны всевозможные внутренности, тут же высились три здоровенные кучи различных деталей.

На полу валялась толстая девица лет под тридцать. Она лежала на спине, широко раскинув руки, и дышала медленно и натужно. На груди ее платье пропиталось красной жидкостью, которая не была похожа на краску.

Конджер склонился над умирающей девицей.

– Кто?

– Не доверяй… не доверяй… китайцу, – тяжело дыша, выдавила Инца. – Я обещала молчать… но… сюда должен прийти какой-то ублюдок из Ам… Америки… нельзя верить… мне…

– Вам известно, где теперь Дрема?

Ее дыхание замедлилось.

– Я знаю… знаю, куда собирается этот китаец… Знаю…

– Куда?

– Они… они не знают, что я знаю… Меня здесь не было, когда они разговаривали… но… но они сказали индейцу… они…

Она дышала все реже и реже. Потом перестала совсем. Конджер встал и попятился назад. Тяжелая ручка от пылесоса угодила ему прямо в висок.

Прежде чем прийти в себя, он ответил еще па один Бопрос:

– Я не знаю, кого она имела в виду, говоря о каком-то индейце. – Конджер раскрыл глаза. Он все еще находился в студии умершей девицы, но, судя по свету из окон, времени прошло немало.

Джерри Тинг, агент Китая II, сидел неподалеку от него на корточках. Он улыбался и ворошил своими пухлыми пальцами содержимое ранца Конджера.

– Следует отдать должное американской изобретательности, – сказал он. – Эта ваша сыворотка честности действует лучше нашей.

Конджер приподнялся на локтях и взглянул па улыбающегося китайца. Сзади Конджера высилась гора негодных деталей. В дальнем углу комнаты сидел Верзила Мак, на коленях у которого лежали револьвер-глушило и бластер.

– В следующий раз оставлю тебя висеть между небом и землей, – пообещал Конджер Тингу.

– Послушай, Джейк, – китаец не переставал улыбаться, – я это оценил. Я восхищен недругом, который спасает жизнь своему заклятому врагу даже после того, как тот пытался расправиться с его девушкой. Вы, американские шпионы, немного сентиментальны. Если мы будем расценивать вашу сентиментальность по десятибалльной системе, я бы дал тебе…

– Прекрати этот треп, – вмешался Верзила Мак. У него был грудной голос, и, когда он говорил, казалось, будто в его горле что-то клокочет. – Сделай ему еще одну инъекцию, чтоб выболтал нам все до капельки, прежде чем мы его укокошим.

– Сети Сельхозагентуры подключили к этому делу свои лучшие силы, – заметил Конджер, тихонечко подвигаясь на заднице в сторону кучи хлама. – Что, Дрема работает исключительно на ССА?

– Ему за это еще как платят, – ответил Тинг, не переставая улыбаться. – ССА за все платит огромные деньги, вот почему он время от времени кое-что для нас делает. Однако, насколько мне известно, он выполнял кое-какую работу по заданию 1/2 Эфиопии, Нового Ньюфаундленда…

– Закройся, дубина, – приказал из своего угла Верзила Мак. – Он нам должен отвечать, а не ты ему. Ведь допрашиваем его мы.

– Ты знаком с Дремой? – спросил Конджер китайца.

– Он психует, если я слишком много говорю.

– Господи Иисусе! – взмолился Верзила Мак. – Неужели мне придется колоть эту воблу самому? – Он встал со своего псевдоплетеного кресла.

Не поднимаясь на ноги, Конджер резко подался назад, прямо на кучу хлама. На него и на вечно ухмыляющегося агента ССА посыпалась всякая рухлядь: поющие чайники, десятискоростные автоматы для поджаривания булочек, автоматические формы для выпечки хлеба, вафельные листы и прочий хлам.

Конджер рывком выхватил свой ранец из рук китайца. Потом покатился по полу в сторону двери.

– Ни с места, мудрило! – приказал Верзила Мак.

Конджер схватил мольберт и с силой швырнул им в противника.

Бластер Верзилы Мака выплюнул огненную струю, и недоконченный реагирующий портрет с криком «Черт возьми!» превратился в кучку золы.

– Подожди его убивать! – послышался из-под кучи металлического хлама голос Тинга.

– Я забыл, в какой руке у меня глушило.

Конджер укрылся теперь за высоким книжным шкафом и уже натирался специальным лосьоном, при помощи которого можно было стать невидимым.

– Ну-ка выбирайся из-под этого хлама, – приказал своему коллеге-китайцу Верзила Мак. – А то этот псих собирается превратиться в привидение.

В ближнем от Конджера углу находилась кухня, отгороженная недописанным холстом, запечатлевшим охоту на буйволов. Конджер бросился туда.

Верзила Мак выстрелил снова.

Автоматическая плита всхлипнула, раскалилась докрасна, потом вдруг почернела как сажа.

– Мак, осторожней, – предупредил Тинг. – Ты снова стрелял из бластера.

– Виноват. Ага, значит, так: в левой руке – глушило, в правой – бластер. О'кэй, теперь все ясно. Эй, мудрило, выходи-ка оттуда, не то могу снова ошибиться и поджарить твою начинку.

Конджер, вероятно, из-за того, что ему только что вкатили инъекцию честности, никак не мог стать невидимкой. Он скрипел зубами, напрягаясь снова и снова. «Ага, наконец», – пробормотал он себе под нос. На цыпочках вышел из угла и укрылся за другим холстом с буйволами.

На этот раз Верзила Мак выстрелил из глушила. Раздался низкий басовый звук. Холст с буйволами опрокинулся.

Тем временем Конджер, никем не замеченный, подошел к куче хлама вблизи Верзилы Мака. Он вытащил оттуда тяжелую сковородку и с размаху стукнул ею Мака по голове.

– Берегись привидения! – воскликнул Тинг, выбираясь из-под кучи хлама, но сковорода была уже в трех дюймах от башки его коллеги.

Послышался глухой удар. Верзила Мак буркнул: «Проклятый домовой!» – и плюхнулся на колени.

Конджер быстро отпрянул назад, чтоб не столкнуться с падающим агентом. Он внезапно споткнулся о тело мертвой девицы и растянулся на полу. Ударившись спиной о голые доски, Конджер почувствовал приступ дурноты.

– Ага, вот он! – воскликнул Тинг и подскочил к падающему в обморок Верзиле Маку, чтоб взять у него оружие.

Конджер снова стал видимым. Он не стал терять время на превращение в невидимку, вскочил с пола и бросился бежать вниз по лестнице, потом дунул через галерею к выходу.

Неподалеку от портрета генерала он замедлил шаг. Справа от генерала висел портрет насупленного индейского вождя. «Индеец», – подумал Конджер. Он снял со стены огромный портрет и взял его под мышку.

– Если тебе непременно надо что-то украсть, хватай что-либо стоящее, – заметил вездесущий генерал. – Я никогда не имел ничего против наших краснокожих братьев, однако…

Конджер выскочил на мостовую. Тут он замедлил шаг и напустил на себя безразличный вид, чтобы создалось впечатление, будто он попросту купил этого громадного индейца.

Он уже дошел до угла, когда на улицу выскочил Тинг. Китайский агент пробежал футов десять, потом вспомнил, что на улице полно народу, и перешел на быстрый шаг. Он снова улыбался и даже приостановился, чтоб погладить по головке светловолосого мальчугана в костюме повстанца.

Конджер свернул направо и с полквартала пробежал. Пока на него не обращали особого внимания. Прямо у себя над головой он увидел пульсирующую световую рекламу. «Кабачок писателей и художников» – гласила она, и светящаяся стрелка указывала в сторону аллеи Конджер пошел, куда указывала стрелка.

Из кабачка вывалились поэт-лирик и художник-декоратор.

– Святая Молли! – изрек поэт, заметив спускающийся с небес хоппер.

Конджер слышал сзади себя шаги; не оборачиваясь, он знал, что и Тинг обнаружил эту аллею. Путь вперед преградил приземлившийся хоппер.

– У нее прекрасная фигура, – отметил художник.

– Нет, нет, слишком худа, – возразил поэт. – Вот мне, к примеру, нравятся рубенсовские женщины. Рубенсовские женщины – это каравай чистого пшеничного хлеба, фляга…

– Скорей залезай сюда, – приказала Конджеру Анжелика и распахнула левую дверцу хоппера.

Конджер махнул на прощание рукой замешкавшемуся от недоумения Тингу, обошел вокруг хоппера и закрыл за собой дверцу.

– До встречи! – крикнул он китайцу.

Хоппер оторвался от земли.

– Я собиралась войти туда вслед за тобой. Потом решила, что ты сам сумеешь выбраться из студии. Я не люблю быть навязчивой.

В контрольную панель хоппера был вмонтирован экран. Теперь он изображал Верзилу Мака, который расхаживал взад-вперед по студии, потирая ушибленную голову.

– В СНБ, выходит, тоже узнали об Инце, – заметил Конджер.

– Примерно в одно время с тобой. Один из наших оперативщиков сегодня утром установил в ее студии потайной микрофон. Я попала уже после того, как ее убили, слишком поздно, чтоб этому помешать, – сказала Анжелика. – Кстати, зачем ты прихватил с собой этот громадный портрет индейца-навахо?

– Надеюсь, он сможет сказать нам, куда теперь податься, – пояснил Конджер.

Хоппер летел высоко над джунглями. Конджер вертел в руках портрет, который утащил из галереи.

Анжелика, настроив автопилот на Рио, повернулась и обняла своей тонкой рукой Конджера за плечо.

– Когда я следила по монитору за студией этой бедной девушки, Джейк, я видела тебя там, – сказала она. – Но ведь на таком расстоянии мой иммунитет не действует.

– В большинстве случаев телеаппаратура и различные электронные аппараты не поддаются эффекту невидимости, – пояснил Конджер. – В XXI веке все трудней и трудней оставаться человеком-невидимкой.

– Ты занялся этим по своему желанию?

Конджер ощупывал раму портрета.

– Да, тогда мне это казалось куда забавней интеллектуальных занятий. Ты ведь знаешь, какое в девятнадцать лет представление о жизни. А потом я познакомился с Винсом Уортом.

– Он погиб, верно?

– Думаю, что да, – немного подумав, ответил Конджер.

– Ты не уверен, что Уорт мертв?

– Понимаешь… – Внутри витиеватой рамы что-то щелкнуло, потом заговорил звуковой ящик сзади холста.

– …думаю что излишне, Мак, – сказал записанный на пленку голос Джерри Тинга.

– Тебе бы теперь куда лучше жилось, не оспаривай ты вечно приказы, дубина, – ответил агент-верзила.

– И все же, Мак, ССА отвалили Дреме столько денег, чтоб он воскресил этого Энцерто. С тех пор еще не прошло и пяти месяцев. Теперь же они требуют снова отправить его на тот свет.

– Политика всегда отличалась неустойчивостью, култышка. Поэтому сейчас его нужно убрать с дороги.

– Мы бы сэкономили столько денег…

– Как только мы покончим с делами в этой колонии, мы получим приказ отправиться в Центральную Америку, в Урбанию, и прикончить там этого Энцерто, – сказал Верзила Мак. – Судя по всему, он снюхался с тамошней хунтой, что нам невыгодно.

– Мне-то что, Мак. Я только хотел…

– Пошли, оковалок, нам надо еще разок прочесать улицы. Вдруг появится этот наш невидимка и та длинная щепка.

– Не такая уж она и тощая, Мак. Даже по-своему смазливая, – возразил Тинг. – А как мы увидим этого…

Дверь в галерею открылась и закрылась. Наступила тишина. Отставив портрет в сторону, Конджер сказал:

– По-видимому, речь идет об Аво Энцерто, профессоре агрономии, который когда-то противостоял хунте. Я и не знал, что он жив.

– Почему все мужчины говорят, будто я тощая?

– Я этого не говорил, – возразил Кокджер. – В Китае II у них совсем другой вкус.

– У меня для моего роста вполне нормальный вес. Я вовсе не хочу поправляться.

– Кому нужен жирный секретный агент.

Какое-то время девушка хмурилась, потом на ее лице засияла улыбка.

– Да, СНБ известно, что Энцерто жив, но мы узнали об этом только с неделю назад.

– Ты знаешь, где он теперь?

– Энцерто стал сотрудничать с хунтой, – ответила Анжелика. – По крайней мере в области разработки экспериментальной системы продовольствия, которую стремится создать хунта при значительной поддержке со стороны правительства Соединенных Штатов. Если б только эти денежные тузы были хоть капельку любопытней, мы бы давным-давно знали о проделках Дремы.

– А где проходят эти эксперименты?

– По-моему, в Северной Урбании. Там на осушенных болотах у них целое поселение куполообразных ферм. Этот комплекс называется Фармц.

Огромная серая птица пролетела прямо перед хоппером. Конджер следил взглядом, как она исчезала в надвигающихся сумерках..

– Где-то здесь должна быть телепортическая станция. Мы можем приземлиться здесь и телепортироваться в Урбанию.

– Мы?

Не спуская глаз с удаляющейся птицы, Конджер сказал:

– Я решил, что с тобой хорошо сотрудничать.

– А всему виной последние приключения, где наши с тобой жизни висели на волоске. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. А почему ты думаешь, что Уорт может оказаться жив?

– Может, он и мертв. Однако, судя по описанию Дремы…

– Высокий сутулый мужчина лет тридцати пяти. Прямо-таки Винсент Экс Уорт, не правда ли?

– Или же сэр Томас Знсти-Гэтри.

– Или Омар Кавак.

– А этого кто добавил к списку?

– СНБ. Кавак – еще один высокий худой биолог. Кое-кто из его бывших коллег по Пражскому Научному Центру Циклов Жизни называет его просто костлявым. Он исчез во время охоты на лис в Свободной Ирландии-2, преследуя лисицу-робота. Он вполне может оказаться этим Дремой в силу своих политических убеждений и умственных способностей. Мы считаем, что его кандидатура подходит больше, чем кандидатура сэра Томаса.

– Почему?

– Существует вполне реальная возможность, что сэр Томас живет сейчас со своим бывшим лаборантом где-то на Багамских островах под именем Хуана Тицолы. Мы как раз сейчас проверяем эту возможность.

Конджер взял девушку за руку.

– Вине был здоровым детиной. Это он приучил меня к бегу и витаминам. Пускай это всего лишь пустяк, однако, обыскивая виллу, в той комнате, которую Дрема использовал под свою лабораторию, я нашел пилюлю из золы бурых водорослей.

Девушка рассмеялась.

– Их пьют многие, Джейк. В телепорту Нового Лиссабона тебе продаст их любой автомат. Пакетик пилюль из золы бурых водорослей плюс португальское фадо – и все за одно-единственное эскудо.

– Да, ты права, – согласился Конджер.

– Вероятно, ты надеешься, что Уорт жив, потому, что ты по нему скучаешь, – предположила Анжелика.

– Если верить Джерри Тингу, я жуть какой сентиментальный, – заметил он.

– Тинг очень проницателен. Когда я увидела тебя впервые, ты показался мне холодным и равнодушным. – Она протянула руку и щелкнула переключателем на контрольном пульте. – Теперь он доставит нас на ближайшую телепортическую станцию. – Она положила обе руки Конджеру на плечи. – Теперь же я думаю о тебе совсем иначе.

Конджер заключил девушку в объятья, и хоппер слегка накренился влево.

Конджер не знал, видят его комары и москиты или нет. Обычно лосьон, который он втирал в кожу, предохранял и от насекомых. Однако мошкара, обитающая в буйной растительности болот вокруг комплекса Фармц, казалось, различала его без особого труда.

Они с Анжеликой прибыли в Урбанию накануне вечером. Урбания была относительно новым государством, зажатым между Никарагуа и Коста-Рикой и названным в честь папы Урбана III.

Конджер-невидимка приближался к Фармцу. Темноволосая агентесса Службы Национальной Безопасности ожидала его в дельфибии на краю болота. Стоял полдень, и воздух был насыщен удушливыми болотными испарениями.

В подернутых ряской и поросших камышом болотах восседали на кочках здоровенные лягушки. По стволам поваленных деревьев ползали оранжевые ящерицы длиной в два фута. Вокруг Конджера вились облака мошкары.

Откуда-то издалека раздался низкий надсадный рев, перемежающийся грохотом и скрежетом.

Конджер взобрался на пригорок и увидел перед собой комплекс Фармц. Пятьдесят, может, больше, огромных куполов занимали расчищенное пространство в сотню акров. Каждый купол высотой с двухэтажное здание был выкрашен в один из оттенков синего или зеленого цвета. Возле куполов расхаживала человек двадцать пять охранников в универсальных водоотталкивающих комбинезонах. Здесь же разгуливали служебные собаки-цианоиды.

Стараясь держаться подальше от собак, Конджер прошмыгнул под носом у тощего заспанного охранника и очутился на территории экспериментального комплекса.

По правую сторону от него начинался ряд куполов. На стенах каждого по-английски и по-испански было написано: «Станция Вытяжки Листового Протеина» – и стоял номер. Далее следовал ряд куполов, отданных в распоряжение уплотненных культур. Потом шел купол цвета глубинных вод с надписью: «Хлопковые экстракты» – и купол, где добывали из арахисового масла афлатоксин.

Узнав от Анжелики кое-что об Аво Энцерто, Конджер был в курсе, что старый ученый живет и работает под куполом с надписью:

«Дальнейшие Исследования в Области Протеина».

Пошатавшись по территории Фармца минут десять, он отыскал купол ДИОПа. Тот находился на самом краю болота, один из его крытых трапов, подобно огромной соломинке для коктейля, впивался в вязкую болотную жижу.

Энцерто ходил из угла в угол в своей лаборатории под огромным куполом. Это был высокий здоровенный старик с белыми косматыми бакенбардами. Поверх всесезонной пижамы на нем болтался белый халат, на ногах были японские шлепанцы. Он прижимал к груди пучок больших темно-зеленых листьев и удовлетворенно бормотал по-испански себе под нос: «Великий день для науки. Гигантский шаг вперед в области протеина, не говоря уж о гастрономии. Ага, хунте это придется по душе».

Конджер присел на жестяной стул в форме ведра.

– Профессор Энцерто, – произнес он и стал видимым.

Старый ученый кивнул ему.

– Buenos dias, senor, – сказал он. – Вы представляете себе, что я сегодня сделал?

– Нет.

– Я открыл возможность приготовлять из вонючей капусты блюдо не только приятное на вкус, но и на нюх, – пояснил Энцерто. – Эти же в «Вытяжке Листового Протеина» толкутся на одном месте. А сами считают, что если мне под девяносто, то мои мозги должны давно размягчиться. Как бы не так! Человек, почти всю свою жизнь посвятивший протеину, протеину и политике, такой человек, сеньор, навеки сохранит ясность ума. Приготовить вам блюдо из вонючей капусты?

– Спасибо, я только что позавтракал, – отказался Конджер. – Профессор, я из Соединенных Штатов. Я хочу вас предупредить.

– Предупредить меня? Да смех один, чем питаетесь вы, американцы. Это я должен вас предупредить. Все эти вэфлбургеры, пончики…

– Сети Сельхозагентуры хотят послать своего агента и убрать вас.

– Снова?

– В прошлый раз это было дело рук хунты.

– Quien sabe? – вздохнул старый профессор. Он швырнул листья вонючей капусты на длинный белый стол, над которым были подвешены различные воронки и трубки. – Стоит мне заняться политикой, как кто-то непременно покушается на мою жизнь. Вот что я вам скажу. В вашем возрасте человек считает, будто ему дозволено заниматься всем понемногу. Для вас фактор времени еще не имеет никакого значения. Смерть же преподала мне громадный урок. Теперь я знаю, что у каждого человека есть свои неотложные задачи. Когда я воскрес, я пообещал себе: «Аво, наплюем на политику. Твое место в лаборатории среди листьев и семян. Ты должен посвятить себя листьям и семенам». Вот почему я очутился здесь и чувствую себя гораздо счастливей, хоть и понимаю, что предал ДИОП и кое-кого из моих прежних соратников.

– Китай II считает, будто вы в слишком дружеских отношениях с хунтой, – сказал Конджер. – Они боятся, как бы вы не рассказали им о Дреме.

Старик фыркнул со смеху.

– Уже рассказал. То немногое, что мне было известно, я давно выложил хунте. Ну, за исключением некоторых подробностей.

– Каких подробностей?

– Я чувствую, что обязан держать в тайне имя двойного агента, который первым изобрел это воскрешение. И еще кое-что, о чем и вам не расскажу, – изрек Энцерто. – Где, вы сказали, служите?

– В Секции Самобытных Дарований Агентства Ремонтных Функций.

– Ах да, Самобытные Дарования. Чем и объясняется ваше появление из ниоткуда. Должно быть, это любопытнейшее занятие – превращаться в невидимку. Не посвяти я всю свою жизнь протеину, я мог бы и вашу науку продвинуть. В юности у меня наблюдались некоторые половые извращения, и мне всегда казалось, что невидимке куда легче…

Из какой-то воронки над столом раздался сигнал. На стол плюхнулся пакет из пластика.

– Эй, Аво, – раздался металлический голос из воронки. – Попробуй-ка вот это.

Конджер выпрямился. Как бы ни был искажен этот голос, ему он показался знакомым.

Энцерто прочитал ярлычок на пакетике:

«Протеиновый леденец, полученный из джута».

– Ну и денек! Одно открытие за другим! – воскликнул он. – Мы вот уже сколько месяцев над этим потеем. – Он раскрыл пакет и отломил кусок от буро-зеленого леденца.

– Постойте, – сказал Конджер, вставая со своего места.

Старый профессор положил леденец в рот и в задумчивости пожевал его.

– Нет, нет, еще не то. Что они…

Он рухнул лицом вниз.

– Верзила Мак, – произнес Конджер, вдруг поняв, чей голос он слышал из воронки. Он перевернул профессора на спину и подложил ему под голову руку.

– Кристос. – едва слышно произнес Энцерто. – Кристос с буквы К.

– Что?

– Двойной…

Старик был мертв.

Конджер опустил голову профессора на пол. Из воронки раздался густой металлический смех.

– Эй, проф, как вам наш леденец?

Это был голос Верзилы Мака.

Конджер несколько секунд глядел на воронку. Потом обернулся невидимкой и вышел из лаборатории.

Джиэр отправил в рот несколько пропитанных пивом подмороженных раковых шеек, нанизанных на вертел.

– Ну, ну, блудный агент, – сказал он, похрустывая ледком. – Куда же тебя занесли черти?

– В Сент-Норберт, – ответил Конджер. – Столицу Урбании. – Сзади пиксфонической установки стояла перед полуавтоматическим гардеробом Анжелика и раздевалась. Конджер перевел взгляд с нее на экран. – Мне необходима кое-какая информация.

– Всем она необходима, – сказал шеф Секции Самобытных Дарований. Запихнув в рот новую порцию раковых шеек, он вытащил пачку желтых и синих блокнотов. – Тиефенбачер рвет и мечет.

– Тиефенбачер?

– Он в настоящее время является шефом АРФа, а следовательно, моим непосредственным начальником, – пояснил Джиэр.

– А я считал, что им является Синковек.

– Ты, Джейк, в этой своей проклятой глуши окончательно отошел от реальной жизни. На прошлой неделе обнаружилось, что Синковек посылал шифровки непристойного содержания одной агентессе АРФа, и сенат дал ему отставку. Кстати, ты все сожительствуешь с этой девчонкой из СНБ?

– Что, Тиефенбачер и по этому поводу брюзжит? – спросил Конджер.

– Тиефенбачер солидарен в этом вопросе со мной, – сказал Джиэр. – Не знаю, может, СНБ и плевать, что их лучшие агенты спят с первым встречным в Южной Америке…

– Я нахожусь теперь в Центральной Америке.

– …однако АРФ это беспокоит, – продолжал босс. – И ССД тоже. А больше всех меня. Понимаешь, Джейк, быть агентом Секции Самобытных Дарований – исключительная честь. Ее удостаиваются лишь единицы, и облеченные ею…

– Мне необходима подробная информация об одном человеке, – прервал шефа Конджер.

Анжелика уже облачилась в коротенькую ночную сорочку и теперь сидела на прозрачном, наполненном цветами кресле, созерцая Конджера и заднюю стенку пиксфона. Она улыбнулась.

– Ладно, ладно. Вижу, ты сейчас не в настроении слушать лекцию о превосходных традициях рода войск, в которых мы с тобой служим, – сказал Джиэр. Он бегло пролистал блокноты. – Итак, перехожу к главному. Тиефенбачер намекнул, что, если агент Конджер не подтянет свою дисциплину и моральное поведение во время исполнения служебных обязанностей, он… одним словом, Джейк, тебе придется туго.

– А именно?

– Я знаю, что сейчас, когда в тебе бурлит молодая кровь, – Джиэр облизал пустой шомпол, – ты не задумываешься над своим будущим. Однако позволь мне напомнить тебе, что, если ты не откажешься от своих легкомысленных забав, твое будущее в АРФе и ССД под вопросом.

Анжелика перестала улыбаться и встала с кресла.

– Вы что, меня увольняете?

– Разве я это сказал? Не будь идиотом. Я просто сделал тебе то, что мой старый учитель по Генеральной Семантике называл наставлением. Итак, каковы твои успехи с этим делом Дремы?

– Что вы можете узнать об агенте по имени Кристос? – спросил Конджер. – С буквы К. Не исключено, что он является нашим агентом в этом районе.

– Чьим это нашим?

– Агентом Соединенных Штатов. В СНБ он не числится.

– О, однако и от твоей подружки есть польза. – Джиэр встал из-за стола, и его экран повернулся вслед за ним. – В ССД тоже нет никакого Кристоса. – Босс остановился возле компактного компьютера, установленного на воздушной подставке.

– Зачем ваш компьютер перекрасили в розовый цвет?

– Спроси Тиефенбачера. Он в первый же день прислал сюда какого-то проклятого художника по интерьеру и переделал весь мой кабинет. Ты только посмотри на наш холодильник. – Наклонившись, Джиэр буркнул что-то розовому компьютеру. – А на пол они положили ковер, расписанный на патриотические мотивы. Видно тебе хоть кусочек?

– В том месте, где вы стоите. Похоже на Молли Питчер, а там, подальше, часть головы Кэлвина Кулиджа в индейском уборе.

Джиэр приподнял ногу.

– Да, по-моему, это именно он. Все-таки вдохновляет. Утром я споткнулся и растянулся на этом ковре, и, надо сказать, впечатление у меня осталось незабываемое.

– Кристос, – заговорил розовый компьютер. – Клаус Кристос, лейтенант Добровольческой армии Соединенных Штатов. Призван на службу в марте 2014 года. Также является по совместительству агентом Противодействующего Повстанческого Ведомства.

– Их переименовали в Агентство Помощи Слаборазвитым Государствам, – уточнил Джиэр.

– Мне об этом ничего не известно, – ответил компьютер. – Последние год и четыре месяца лейтенант Клаус Кристос является специальным советником Автоматической Сержантской Школы «Красный плюмаж» в Урбании.

– Где она находится? – спросил Конджер.

– Где она находится? – обращаясь к автомату, повторил его вопрос Джиэр.

– Ее адрес – 87 Джангл Виста Роуд, пригород Сент-Норберта, Урбания, – ответил компьютер.

– На кого еще работает Кристос? – спросил Конджер.

Джиэр начал было:

– На кого еще…

– Я сам слыхал его вопрос, – огрызнулся компьютер. – Кристос работает на… Агентство Помощи Слаборазвитым Государствам, а также состоит в штате школы «Красный плюмаж». У него незапятнанная репутация, к тому же он чрезвычайно высоко котируется в качестве поборника личной гигиены.

Вернувшись к своему столу, Джиэр спросил:

– А какое отношение ко всему этому имеет Кристос?

– Я это выясню.

– Сегодня вечером?

– Завтра, – ответил Конджер.

– Угу, что ж, удачи, Джейк, и попытайся подтянуть свой моральный облик.

Когда экран погас, Конджер направился к прекрасной темноволосой Анжелике. Через несколько минут девушка снова улыбалась.

В Конджера прицелились двенадцать сержантов-роботов.

Он замер на грязной дороге, ведущей к школе «Красный плюмаж».

Мимо него пробегали огромные роботы в маскировочных халатах и атаковали макеты крестьянских хижин, расположенные в центре футбольного поля, которое опоясывала грязная дорога. У половины этих механических сержантов вместо пальцев на руках шевелились языки пламени. Они поджигали хижины. Остальные роботы, кроме одного, стояли поблизости, готовые проткнуть своими трехпалыми руками-зубьями так называемых крестьян, которые могли выскочить из огня.

Один робот стоял в отдалении. Он отбивал ногами чечетку, его трубчатые буро-зеленые руки вращались вокруг туловища в такт чечетке.

– Какого черта… Рамирец! – заорал с другого конца поля разъяренный сержант-американец.

Двенадцать сержантов урбанской школы «Красный плюмаж» залегли в траве поодаль, каждый имея при себе круглый ящик управления.

– Очень виноват, сержант Фербер, – извиняющимся тоном сказал Рамирец. – Я по ошибке нажал не ту кнопку.

– Ну, то-то же, Рамирец, – примиряющим тоном крикнул Фербер. – Отсюда это было похоже скорее на злонамеренность. Я бы не хотел оказаться в твоей шкуре, мистер, если это и в самом деле злонамеренность.

– О, нет, сэр!

Невидимый Конджер, чтоб не оставлять следов, шел по краю дороги, посыпанной щебенкой. За полем начинались офицерские бараки.

У каждого американского советника был свой собственный крытый черепицей глинобитный домик. В соответствии со справочником Академического Центра Автоматической Сержантской Школы «Красный плюмаж» лейтенант Клаус Кристос жил в коттедже № 8.

В обнесенном стеной дворике с задней стороны глинобитного домика накрывала на стол девушка-андроид в пол человеческого роста. Поставив поднос на покрытый кафелем столик, миниатюрная прислужница вытерла пыль с псевдоплетеного кресла и взбила подушку из натурального пера.

Невидимый Конджер растянулся на огораживающей дворик стене.

Из коттеджа вышел огромный, дочерна загорелый блондин, плечистый и весь в веснушках. Он наклонился и похлопал по плечу маленький андроид.

– Доброе утро, Мария Кармен, – тенором пропел он.

– Buenos dias.

Положив салфетку на огромное колено Кристоса, андроид-недомерок удалился в коттедж.

Клаус приподнял салфетку с миски с овсяной кашей, налил стакан сока из заменителя апельсина. Он сидел, потягивая сок и щурясь на недавно взошедшее солнце.

Потом Кристос поставил стакан на кафельный столик, достал из висящей на боку кобуры бластер и навел дуло на Конджера.

– Вам, мистер, лучше оттуда слезть. Иначе мне придется вас поджарить.

Конджер отклонил предложение белокурого лейтенанта разделить с ним утреннюю трапезу.

– Вы меня видите, да?

– Конечно же, приятель, – ответил своим высоким тенором Кристос. Его бластер лежал рядом с ним на столике. – Один мой знакомый агент СНБ месяца два назад достал мне контрабандой инъекции иммунитета. Кристос любит быть в курсе всех новинок.

– Вы работаете на Дрему?

Левой рукой Кристос поднес ко рту стакан апельсинового сока.

– Верно, приятель. Тебе когда-нибудь доводилось видеть чек, которым расплачиваются в армии Соединенных Штатов? 500 долларов в неделю. Кто сможет прожить на эти гроши? Чтоб выжить, приходится подрабатывать на стороне, Кристос живет на свете раз и хочет, чтоб все было как полагается. Волокешь?

– Думаешь отправить меня Дреме?

Кристое тоненько фыркнул в свой стакан с соком.

– И не надейся, приятель. Тоже мне шишка. Верзила Мак со своим косым дружком, насколько известно Кристосу, высосал из тебя все сведения еще в Бразилии. – Он постучал дулом бластера по квадратному кафелю стола. – Нет, я сам себе хозяин. Пусть Кристос с виду похож на обычного деревенщину, башка у него варит, приятель. Пока мы тут сидим с тобой на солнышке, я придумал, как мне поступить. Я спалю тебе кишки из бластера, а ночью отволоку тебя на 26-й акр.

– 26-й акр?

Кристос прыснул со смеху.

– Благодаря вам, секретным агентам, Кристос когда-нибудь помрет со смеху. Сидишь тут на кошачий волосок от края могилы, а сам еще вопросы задаешь.