Текст книги "Требуется пришелец"
Автор книги: Евгений Лукин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Так просыпаются только в детстве: почувствовал солнечный зайчик, открыл глаза, а вокруг белым-бело. Хотя, наверное, нет: в детстве надо было ещё вскочить с кровати, подбежать к окну… А тут сразу: приподнял голову – и вот он, сверкающий снежный сад.
От вчерашней хмари не осталось и следа. Последняя мутная туча тяжко уползала за рощу. Остатки белого воинства прорывались к своим, на север.
– Доброе утро, – сказал Мурыгин. – Костик, ты на меня не сердишься?
– Нет, – сказал Костик. – Ты уже об этом спрашивал вчера. Доброе утро…
Следует заметить, что спали они на сей раз прямо на земле, бросив всё имевшееся барахло на травку. Должно быть, в наказание за драку. Однако в любом случае прогонять их никто не собирался – иначе бы и навесик исчез, и миска. Мурыгин потрогал почву ладонью. Тёплая, как в мае. Подогрел, что ли?
– Обрати внимание, – молвил он. – Не просто отшвырнул, а аккуратненько на ноги поставил… Тебя – тоже?
– Угу…
– М-да… Я бы на его месте с нами так не чикался.
– Чикался бы, – проворчал Костик. – По себе знаю…
Солнце стояло уже довольно высоко. Всё кругом блистало, таяло, всхлипывало. Чувствовалось, что до полудня это великолепие вряд ли доживёт.
– Только имей в виду, – враждебно добавил Мурыгин, доставая несессер. – Я вчера был неправ в своём поведении. А по сути я был прав. Эти твои наезды на род людской…
Стоеростин иронически промолчал. Сергей Арсентьевич насупился.
– Ну, Наполеон, Тамерлан… – нехотя признал он. – Здесь я с тобой, пожалуй, согласен. Кровь и грязь… Хотя Наполеона уважаю… Но ведь были и Пушкин, и Достоевский…
– Ага, – сказал Костик. – Гордость человечества! Одного – в ссылку, другого – на каторгу… Ты ещё Галилея вспомни.
– Хорошо, а Гомер?
– Гомеру повезло… – вздохнул Стоеростин. – О Гомере нам вообще ничего не известно. Хотя… Раз слепой – значит, наверняка глаза выкололи. Человечество…
Мурыгин без нужды открыл и закрыл несессер. Повторять вчерашний опыт не хотелось.
– Плащ надень, – посоветовал он. – Холодно снаружи…
Купол при солнечном свете был неразличим, зато нежно зеленело его основание. Как будто кто-то взял огромный гладкостенный стакан и вынул из снежного покрова четырёхметровый круг.
Мурыгин не ошибся: снаружи было заметно холоднее. Под ногами захлюпало. Стоеростин не без зависти покосился на добротную обувь друга.
– Понимаешь, – сосредоточенно заговорил тот, не заметив завистливого взгляда. – Бог с ним, с человечеством. Давай о насущном. Без курева, без выпивки – ладно… А как насчёт прекрасного пола? Или тебе уже это по фигу?
– Ну, почему же… – солидно возразил Костик. – Глядишь, какая-нибудь кошечка в гости заглянет… Помурлычем, попрелюбодействуем…
В памяти немедленно всплыла Раиса Леонидовна, и сверкающий пейзаж несколько померк.
– Хорошо, кошечка… А без книг как? Только не говори мне, что сейчас никто ничего не читает, все сидят в Интернете… Я не о них. Я о тебе…
Стоеростин приуныл и какое-то время шёл молча. Друзья направлялись к колодцу.
– Хм… – сказал вдруг Костик и воспрял. Не к добру.
– Да, – огласил он чуть погодя. – Если речь идёт обо мне лично, то крыть нечем. Библиотека – не миска…
Мурыгин собрался возрадоваться, что хоть в чём-то переубедил упрямца, однако не тут-то было.
– А вот если о роде людском в целом… – невозмутимо продолжил Стоеростин. – Было время, когда он обходился без книг, без кино… Да мало ли без чего! И прекрасно себя чувствовал… По-моему, мы пережили три катастрофы. Первая – изобретение письменности. Понимаешь, до этого люди запоминали только самое главное. Запоминали, передавали из уст в уста, из поколения в поколение… А лишнее отсеивалось. Тонуло в Лете. Но вот изобрели письменность – и теперь любая ерунда могла быть увековечена… Мы начали тонуть в информационном мусоре…
Вокруг шуршало, капало, временами легонько ухало – снег, подтаивая, шлёпался с ветвей.
– Вторая катастрофа – книгопечатание. Станок Гутенберга. Мы не только научились сохранять что попало – мы ещё начали это тиражировать…
– А третья? – не удержавшись, полюбопытствовал Мурыгин.
– Третья, разумеется, Интернет… Третья и окончательная. Человек перестал зависеть от своего мышления, от своей памяти…
– Мне кажется, ты забыл упомянуть самую главную катастрофу, – вставил Мурыгин. – Мыслить начали…
– А мы начинали? – усомнился бесстыжий мизантроп.
Сергей Арсентьевич не огрызнулся, поскольку имел неосторожность взглянуть вперёд. Влажный снег, одинаково сверкавший отовсюду, оказывается, сыграл с приятелями дурную шутку. Только теперь, почти добравшись до цели, оба увидели, что цели-то и нет. Ртутно-серебристое пространство за овражком было девственно чисто. Ни штакетников, ни колодца, ни самодельного строения в романском стиле.
* * *
К Мурыгину вернулся дар речи.
– Ты говорил, тебя вчера к овражку зашвырнуло… – с недоумением обратился он к Стоеростину. – Дачи ещё стояли?
– А чёрт их знает… – оглядывая исподлобья новый пустырь, отозвался тот. – Снег, темно… Да и не до того мне было…
Знакомая картина. Кусты и деревья остались, а всё прочее как корова языком слизнула. Кошек тоже не видать. Очевидно, сбежали. Жилья нет, укрыться негде…
– Территорию, что ли, решил расширить?.. – растерянно предположил Мурыгин.
Костик неопределённо повёл плечом.
– Как же мы теперь без колодца?
– Снега с веток наберём…
– А завтра?..
Угрюмые, озабоченные, они перешли на ту сторону, остановились. Похоже, что строения пропали ещё до начала вчерашней метели – в крайнем случае, до того, как она кончилась. Хрупкий влажный снежок лежал ровным, нигде не порушенным слоем.
– М-да… – сказал Стоеростин. – Я ему не завидую…
– Ты о ком?..
– Об этом вашем… Обрященке…
– Обрыщенке, – поправил Мурыгин.
– Теперь ему ещё и эти участки выкупать…
– Выкупит.
– Колодец пропал – плохо… – Костик мыслил вслух. – Зато отсрочка. Пока договорится, пока заплатит… Как полагаешь?
Ответить помешали.
Умб!..
Обоих приподняло и шлёпнуло оземь. Разлетелись алмазные брызги.
– С ума сошёл?.. – заорал Костик, вскакивая. – Это же мы!.. Своих не узнаёшь?..
Умб!..
Падение повторилось. И опять их отшвырнуло в ту же сторону – откуда пришли. Не искушая более судьбу, кинулись бежать. Очутившись на своей территории, обернулись, ошарашенные, мокрые, сотрясаемые дрожью.
– Совсем оборзел?.. – крикнул Костик, потом запнулся – и вдруг изумлённо захихикал. – Слушай, Серый!.. – чуть ли не в восторге повернулся он к Мурыгину. – По-моему, нас наказали… Гулять не выпускают…
Стискивая несессер, Мурыгин свободной рукой стряхивал влагу с куртки. Недвижные глаза его были устремлены за овражек.
– Это не он… – глухо произнёс Сергей Арсентьевич.
– Кто не он?
– Там, за овражком – не наш, – всё тем же замогильным голосом изронил Мурыгин. – Это кто-то ещё участок себе оттяпал… Ты же видишь, шуганули нас! Не нравимся мы кому-то…
Словно подтверждая его слова, в следующий миг обоих погладили. И не просто погладили, ещё и понянчили, отняв от земли. «Успокойтесь, котики, просто не ходите туда… Там злой…» Ласково подтолкнули в сторону миски…
Ошеломлённо облизываясь, побрели куда велено. Вокруг по-прежнему шуршало и хлюпало. Снег обрывался в снег.
– Хорошо хоть, инструмент в карман сунул… – ворчал Костик. – Добывай потом… с той стороны… Паста – ладно, а вот щётка… – Помолчал, покряхтел. – То-то у меня ваш посёлок из головы не выходит! – признался он. – Зелёная зона… Потом, ты говоришь, нашёлся кто-то смелый. Взял да и застолбил себе участок. И пошло-поехало… Как же ты теперь в город будешь выбираться?
Мурыгин вздохнул.
– Через заливной луг, через Пузырьки… Как ещё?..
Среди стоеростинского барахла нашлось и пластиковое ведёрко из-под мороженого. Хотели собрать в него снег с веток, но Костик заколебался.
– Зубы застудим, – мрачно предрёк он. – А у меня коронка падает…
Отдал ведёрко, вернулся к миске – и замер.
– Серый… – позвал он. – Ну-ка поди сюда…
Серый подошёл – и тоже замер. В узорчатом венце отростков стояла вода. Водица. Тёплая, поскольку над ней поднимался парок. Но самым поразительным было то, что примерно там, где раньше на спиле располагался центр годовых колец, толкался снизу кулачок родника. Однако уровень почему-то не повышался.
– Ну, так это совсем другое дело… – Костик стал на колени и поднёс губы к подвижному водяному бугорку.
– Куда рыло суёшь?.. – придя в себя, прикрикнул Мурыгин. – Не в бомжатнике, чай!.. И на будущее давай договоримся: только ведёрком…
* * *
Вскоре объявились пропавшие кошки. Видимо, пошастали по округе, иного жилья не нашли и, решив, что от добра добра не ищут, вернулись к прежним покровителям, таким же бездомным, как и они сами. Пришлось скормить им вторую банку сардин, поступив на сей раз бережливей: разломали полбуханки и смешали с содержимым консервов.
– Специалистами открыты у паразитов паразиты… – хмуро процитировал Костик, подставляя испачканные в сардиночном масле руки под водопадик, изливающийся из наклоняемого Мурыгиным ведёрка. Влагу можно было не экономить. Похоже, поилка была неиссякающей. – Ну так что решил? В город идёшь?
– Да надо бы… Куплю консервов подешевле. Они ж нас к вечеру съедят!
– Пожалуй, я с тобой…
– А-а… Всё-таки манят блага цивилизации?
– Да. Одно. – И Костик предъявил левую туфлю с отставшей подошвой. – Как я сразу не сообразил резиновые сапоги надеть…
– А они у тебя есть?
– У соседей лежат. Вместе с твоими чемоданами. Кстати, чемоданы прихвачу…
Окольный путь оказался тернист и скользок. Кое-как перебрели хлюпающий и чавкающий заливной луг, выбрались на поросшую ивняком насыпь, тянущуюся влево до самой дамбы, а вправо – невесть куда. В ту сторону Мурыгин не ходил ни разу.
– Козёл!.. – заругался Костик, пытаясь очистить обувь подтаявшим снежком.
– Кто? Не я, надеюсь?
– Да этот!Который себе за овражком участок оттяпал… Ну я емусделаю!
– Что ты емусделаешь? Всех кур ночью передушишь?
– Ещё не знаю. Придумаю что-нибудь… Так где они, эти твои Пузырьки?
– Там… – Мурыгин не слишком уверенно махнул рукой. – За рощей… Давай-ка лучше к дамбе. Может, автобус придёт…
И заскользили они по насыпи к дамбе.
Вскоре ивняк кончился. Справа раскинулось обнесённое колючей проволокой учебное поле, принадлежащее базирующейся неподалёку части МЧС, откуда скорее всего и приезжала позавчера многострадальная гусеничная амфибия. Из крохотных вороночек во влажном снегу торчали мёртвые стебли бурьяна. По всей территории растопырились щиты с предупреждающими надписями и ржавели какие-то выстроенные рядком болванки: не то оболочки бомб, не то ракетных боеголовок.
Слева замаячила бетонная коробка. Считалось, что ожидающие автобуса дачники могут укрыться в ней от непогоды. На пятачке перед переездом никакого автобуса не обнаружилось – стояли только две легковушки и пикапчик, кажется, принадлежащий владельцу исчезнувшего строения в романском стиле. Водители, покинув салоны, яростно бранились. Двое убеждали в чём-то третьего, а тот, судя по жестам, упорно стоял на своём. На дамбу въезжать не отваживались. Зато кое-кто, видать, попытался уже одолеть её в пешем строю – пальтецо на одном из спорщиков было от поясницы и ниже замарано мокрой глиной.
Наконец упорствующий вырвал плечо, за которое его пытались удержать, и решительно двинулся к переезду. Дальше ему, правда, пришлось прыть свою умерить: разбитая вдрызг дорога состояла из бугров и полных талого снега рытвин. Ногу поставить некуда.
– Внимание… – предвкушающе произнёс Костик.
Умб!..
Смельчака уложило на спину. Ошалев, кинулся вспять на четвереньках. Встретили его шумно.
– А ведь предупреждали умные люди… – сказал Мурыгин. – Ну что? Пойдём узнаем последние новости…
Однако, стоило приятелям подойти поближе, за новостями бросились к ним.
– Арсеньтич… быть-мыть… Откуда? Оттуда?!
Без шляпы и в измазанном глиной пальто Тимофей Григорьевич Тарах был неузнаваем. Во всяком случае, издали. Выходит, это именно он, уже испытав на собственном опыте, насколько неприятен умб в такую погоду, пытался удержать смельчака – и не смог.
– Мы… с тыла шли… через луг… – несколько оторопев от нежданной встречи, ответил Арсентьич.
– Слышь… обнть… Что там?..
– Где?
– Перед овражком… мыть-быть!..
– Ничего, – сказал Мурыгин. – Уже ничего. Ни домов, ни колодца…
– Давно?
– С утра.
Вопросы кончились. В тягостном молчании все посмотрели на чёрно-серую дубраву, заслоняющую места, где раньше стояли дачи. Шуганутый остервенело обирал грязь с рукава, отчего тот становился всё грязнее.
– Не знаешь, автобус будет? – спросил Костик.
– Нет, – буркнул пострадавший. – Возле завода теперь в объезд надо, а он там не пройдёт…
– Почему в объезд?
Собеседник насупился и промолчал.
– Ползавода накрылось… – с кривоватой шальной ухмылкой пояснил третий водитель. – Шоссе, проходные, ремонтный цех…
Мурыгин изменился в лице.
– Костик… – шепнул он, беря Стоеростина за локоть. – Давай-ка отойдём потолкуем…
Отошли.
– Слышал?
– Ну.
– Припёрло, Костик… Кончились наши отсрочки. Завод – не дача. У них там в цехе эмальпосуды каски делают… А дальше-то, дальше, прикинь! Дальше – плотина… ГЭС! Стратегический объект… Представляешь, что сейчас будет? Ты вспомни, кто у нас дивизией командует!
– Кто? – ошалело спросил Костик.
– Генерал Бурлак!
При всей своей аполитичности о Бурлаке Стоеростин был наслышан.
– Это тот, что ли?.. Из Чечни?
– Вот именно… Короче, давай выбирать. Или упасть кому на хвост, чтобы в город отвёз… Только тогда, учти, назад хрен вернёмся… Оцепят, дорогу перекроют…
– Или?
– Какое тебе ещё тут к чёрту «или»?
Глава 10Они отступили к мегалитическому сооружению, возле которого раньше останавливался автобус, присели на лавку из железных труб под неплотно состыкованными бетонными плитами навеса, стали прикидывать, как жить дальше.
– Ты понимаешь?.. – зловеще шелестел Мурыгин. – Бурлак – не Обрыщенко. Он же за все эти объекты в ответе! Он же может и военное положение объявить, и зачистку устроить…
– Любопытно было бы посмотреть… – заметил Стоеростин. – Во-первых, что зачищать? И от кого?
– А! Сперва подерёмся, потом разберёмся… О другом думай! При зачистках обычно страдает кто? Мирное население. А в данном случае мирное население – это мы с тобой… Соображаешь?
– Н-ну… начнут-то наверняка с завода…
– Начнут с завода. А потом?.. Костик! Пойми: если во что-то вмешалось государство, лучше держаться в сторонке. Как бизнесмен тебе говорю! Давай попрошу Тараха – отвезёт…
После этих слов Стоеростин совсем приуныл. Ссутулился, обмяк, уронил плечи.
– Что не так? – спросил его Мурыгин.
– Всё не так… Не хочу я никуда отсюда!
– Ну знаешь!..
Бетонный короб пошатнуло. Скрипнули плиты, стрельнуло мелким щебнем, крякнула, идя на разрыв, арматура. Как вскочили, ни тот, ни другой не помнил – оба очутились разом у земляной насыпи, по которой сюда пришли. То ли показалось, то ли в самом деле, но асфальтовое полотно лениво колыхнулось. Автовладельцы, ополоумев от страха, кинулись к машинам, плюхнулись на сиденья. Двое рванули с места, третий застрял на старте.
– Бегом к нему!.. – сипло скомандовал Мурыгин. – Пока не завёлся…
Но тот уже завёлся. Серая «девятка», взвизгнув покрышками, ушла вдогон. Достигла поворота и тоже скрылась из глаз. Стало тихо. В дубраве орали вороны.
– Что это было? – с запинкой спросил Стоеростин.
Сергей Арсентьевич не ответил. Одна из ворон шумно опустилась на снежное месиво рядом с дамбой и, посомневавшись, клюнула некий таинственный предмет серого цвета, вскоре перевёрнутый и оказавшийся шляпой Тимофея Григорьевича Тараха.
Постояли, озираясь. Минуты две ничего не происходило, потом померещился лёгкий шорох, пришедший со стороны учебного поля. Всмотрелись. Вроде бы всё по-прежнему…
– Проволока… – сдавленно сказал Костик.
И Мурыгин прозрел. Столбики стояли, как и раньше, но между ними было пусто. Глаз едва успел уловить момент, когда, рассыпавшись, опало пылью последнее звено колючего ограждения. Вскоре настал черёд самим столбикам – тихо сказали «фух» и расползлись пригорками серого пепла, сровнялись с землёй.
И наконец, тяжко вздохнуло, оседая, мегалитическое строение из бетонных плит, откуда Мурыгин со Стоеростиным только что выскочили как ошпаренные. Оба невольно попятились, заворожённо глядя на расплывающееся белёсое месиво. Зрелище впечатляло, особенно если представить себя погребённым под этой грудой.
Выходит, сторож не врал. Вот, значит, как это всё выглядит…
– Гуманные… – с непонятной интонацией вымолвил Костик. – Тряхнули, предупредили… А споткнулись бы мы… шнурками зацепились… Кто не спрятался – я не виноват?..
Метров двести дороги тоже испарилось, что, кстати, было замечено обоими лишь сию секунду. Стоеростин решился и шагнул вперёд.
– Шуганут… – предостерёг Мурыгин.
Костик диковато оглянулся на друга и, чуть помедлив, двинулся дальше. Остановился, притопнул, как бы проверяя почву на прочность. Ничего, держит. Видя такое дело, осмелел и Сергей Арсентьевич.
Сходили до учебного поля, следов от столбиков не обнаружили. Когда вернулись к бывшей автобусной остановке, белёсая груда раствороженного бетона успела застыть покатым землистым бугром.
Их не шуганули, хотя и не погладили ни разу. Надо полагать, владелец третьей, только что возникшей делянки был совершенно равнодушен к приблудным. Ходят – и пусть себе ходят.
* * *
Странно, однако тот факт, что от города они отрезаны, подействовал на Костика благотворно. Сделать какой-либо выбор, помнится, и раньше было для него мукой мученической. Такой уж характер. Теперь же, когда податься стало некуда, к Стоеростину вернулись спокойствие и беспечность.
– А знаешь, даже хорошо, что не успели, – убеждал он Мурыгина, пока они одолевали заливной луг в обратном направлении. – Ну начнётся заваруха… Где начнётся? Возле завода, возле плотины… А про нас тут вообще никто не вспомнит. Серый! Самое сейчас разумное – пересидеть, перекантоваться как-нибудь… А там видно будет.
И, следует признать, резон в его словах – был.
– Минутку! – перебил он сам себя. – А вот это очень кстати… С ёмкостями у нас проблема…
Шагах в пяти от тропки валялась сплющенная пластиковая бутылка. Сходил, подобрал.
– Город!.. – продолжал разглагольствовать он, с чавканьем высвобождая ступню из чёрной вязкой тины. – В городе, если хочешь знать, сейчас ещё опаснее… Возьмут и комендантский час объявят! Не-е, только тут… А представляешь, если до плотины очередь дойдёт? Ещё и свет вырубят…
Сергей Арсентьевич хмурился, но больше по инерции. То, что остальные (Раиса, Обрыщенко, Тарах…) тоже могут лишиться благ цивилизации, казалось ему отчасти даже справедливым.
– Туфля не развалилась пока? – ворчливо осведомился он.
– Нет.
– Развалится…
– Да наверху уже, наверное, подсохло, – беззаботно отвечал Костик. – Ты за меня не волнуйся… Консервов совсем не осталось?
– Банка сайры есть.
– Значит, и котейки с голоду не помрут…
– А морды у них от сайры не треснут?
– Никогда!
По глинистой тропе они выбрались из низинки и очутились на родном пустыре. Стоеростин был прав – подсыхало вовсю. Травка ещё местами влажновата, но снежок почти подобрало. Из крупных почек сирени подглядывали готовые выбежать листья.
– У тебя телефон заряжен? – спросил Костик.
– Вчера заряжал.
– А мой сдох. Слушай, у тебя в нём радио есть?
– Нет и не будет, – с достоинством отозвался Мурыгин. – А зачем тебе? По шансонье соскучился?
– Новости послушать.
– Опаньки!.. – выдохнул Сергей Арсентьевич. Остановился, сунул руку во внутренний карман бежевой куртки. – Как же я сам-то не смикитил?
– Ты же говоришь, у тебя радио нет…
– Ну так а Интернет-то на что?
Достал свой весьма скромный для бывшего владельца оптового склада гаджет, тронул кнопки – и вскоре болезненно охнул.
– Читай, – угрюмо велел Костик.
– Ни фига себе заголовочки… – испуганно бормотал Мурыгин. – «Армейские подразделения берут под контроль территорию атакованного завода…» «Антитеррористическая операция…» «Бурлаки на Волге, картина Репина…» А, ч-чёрт!..
– Чего там?
– Отцепился, – с досадой сказал Мурыгин. – Странно. Вроде «Мегафон» срываться тут не должен… В прошлом году мачту поставили…
– Берут территорию под контроль… – озадаченно повторил Стоеростин. – Как же это они, интересно, её берут?.. И кем атакованную?..
Не оставляя попыток выйти в сеть, продолжили путь, пару раз налетели на плодовые деревья, чуть не споткнулись о миску. Обломанные утром рогульки, венчающие пень, успели отрасти до прежней высоты, налились, округлились, окрасились в разные цвета. Кушать подано.
Костик зачерпнул ведёрком парной водицы, начал отмывать обувь. Отмыв, зачерпнул ещё, ополоснул найденную бутылку. Мурыгин тем временем упорно пытался просочиться в Интернет.
– Да что я мудрю! – сообразил наконец он. – Звякну сейчас Тараху и спрошу… Уж он-то теперь наверняка всё знает!
Но и с Тарахом связаться не удалось. Телефон искал сеть. То находил, то терял.
– А где её поставили, эту мачту? – хмуро осведомился Стоеростин.
– Да рядом… Я ж тебе показывал, когда проезжали… До этого у нас тут, можно сказать, вообще связи не было – за дамбу ходили… – Мурыгин осёкся, уставился на Стоеростина. – Ты думаешь, и мачты уже нет?..
– Думаю, лучше бы ты поменьше выпендривался, – весьма нелицеприятно высказался тот. – Радио-то – оно и без мачты радио… Все бы сейчас новости узнали…
* * *
Новости они узнали часа через полтора и безо всякого радио. За горизонтом легонько ухнуло, затрещало.
– Ну вот… – обречённо выговорил Мурыгин. – Начинается…
– Ты уверен? – усомнился Стоеростин. – По-моему, салют. Какое сегодня число?
Привстал, поднёс к уху сложенную раковиной ладонь. Отличить на слух нынешние фейерверки от боевых действий – задача не из простых.
– По-моему, оттуда… – предположил он, указывая в сторону овражка.
– Завод! – решительно сказал Сергей Арсентьевич. – Там – завод! Берут территорию под контроль… кретины! Ой наворотят, ой наворотят…
Обедали без аппетита. Мурыгин нервничал.
– Нашли, кого назначить! – говорил он. – Бурлак… Ну вот в кого они палят?!
– Приказано – и палят, – со вздохом отвечал Костик. – Ты мне лучше скажи, куда котейки делись…
Действительно, странно. Никто не приставал, не вымогал съестного, не умирал с голоду у них на глазах.
– Тебя это так заботит?
– Да. И знаешь почему? Интуиция у них хорошая. Всё наперёд чуют…
Сергей Арсентьевич обмер.
– Но это ж не землетрясение… – беспомощно вымолвил он.
– Без разницы, – отозвался Костик. – Перед дефолтом домашние животные тоже беспокоятся…
Наверное, пошутил.
– Н-ну… может, они к себе вернулись, – судорожно предположил Мурыгин. – Где раньше дача стояла… эта… средневековая…
Версия прозвучала неубедительно. Вообще-то в народе бытует мнение, будто кошка привязывается к дому, а не к хозяину, хотя прежде всего она, конечно, привязывается к жратве.
– А давай-ка сходим посмотрим, – неожиданно сказал Костик. – Вдруг правда…
И оба, прервав трапезу, поспешили по зеленеющей дороге к овражку. Поразительно, однако мохнатая банда и впрямь дрыхла на припёке в полном составе, причём точно там, где раньше располагалось крылечко под стрельчатой кирпичной аркой. Но самым поразительным было то, что дрыхли-то котейки не на влажной оснежённой земле, а в полуметре над ней.
Такое ощущение, что стрельба за дубравой то ли стихла, то ли отдалилась.
– Ну… это уже… вообще… – выдавил Сергей Арсентьевич, инстинктивно держась подальше от незримой границы, за которой начиналась делянка злого соседа. – Нас шугает, а их…
– Предпочитает кошачьих. – Стоеростин понимающе кивал, не в силах отвести взгляда от зависшего в воздухе подобия дышащего мехового покрывала из разных шкурок. – Я, кстати, тоже… Что ж, приятно…
– Приятно?.. – вскипел Мурыгин. – По-моему, оннад нами просто издевается… Дразнит! Или нашегодразнит – не знаю…
– Значит, так! – бодро объявил Костик. – Во-первых, подавись своей сайрой. Судя по рылам, накормили их до отвала, и доставать они нас не будут… А в-главных… Хорошо лежат. Безмятежно. Стало быть, и нам в ближайшее время, считай, ничего не грозит…
– Думаешь?
– Надеюсь…
За горизонтом по-прежнему ворчало и погромыхивало, но уже не так тревожно.
* * *
Остаток трапезы прошёл в спорах.
– Подружка одна Раискина! – возмущался Мурыгин. – Знаешь что однажды ляпнула? «Мой кот, Царство ему Небесное…» А?! Ничего себе?..
– Может, он крещёный был…
– Кончай ёрничать! Я сам кошек люблю. Но равнять их с человеком… – Отломил от пенька рогульку дынного цвета, откусил, замолчал.
– Всё равно, что равнять человека с собакой, – завершил за него фразу Стоеростин с тем важным видом, с каким обычно готовился отчинить нечто особенно возмутительное. – Люди приручили собаку, вывели до хрена пород. А кошки проделали то же самое с нами. Приручили – ну и…
Склонный к антропоцентризму Мурыгин поперхнулся.
– Это какие же, позволь узнать, породы у людей?
– Как? А расы? Белая, чёрная, жёлтая…
– Где вычитал?
– Нигде.
– Сам придумал?
– Чего тут придумывать? По-моему, очевидно…
Вдали хлопнуло так громко, что разговор оборвался.
– Ого… – пробормотал Стоеростин. – Всерьёз пошло…
Стало совсем неуютно.
– Слушай, – встрепенулся Мурыгин. – Но ведь если это военные действия…
– То что?
– То мы с тобой… – холодея, проговорил Сергей Арсентьевич. – Костик! Кто мы с тобой тогда?
Оба задумались.
– Изменники Родины… – с уважением произнёс Костик. – Хотя нет. Бери выше. Предатели человечества… – Покосился на Мурыгина, осклабился. – Отмажемся, Серый! – утешил он. – Ну попали на оккупированную территорию, ну…
– Отмажемся… – недовольно повторил тот. – А присяга?
– А я этой стране не присягал, – нагло ответил Костик. – Я Советскому Союзу присягал. Меня вообще спросили, когда его рушили?
– Между прочим, спросили!
– Ага, спросили… А сделали всё равно по-своему! Вот и катись они под гору со своей полицией, со своими олигархами… Ишь, патриота нашли! С работы выгнали, квартиру отобрали – и я же их теперь защищай? Да я сейчас, если хочешь, согласно присяге, должен с оружием в руках попереть на твоего генерала Бурлака…
– Значит, эти…которые нашу с тобой землю делят на дачные участки… Онитебе ближе, да?
– Нашу? Какую нашу? Вот эту, что ли, землю?.. Так она не твоя и не моя. Она Раискина… или уже Обрыщенки…
– А как насчёт человечества?
– Слушай, не надо насчёт человечества, – попросил Костик. – Опять подерёмся, за шкирку оттаскает…
Батальные звуки за горизонтом внезапно смолкли. Мурыгин со Стоеростиным переглянулись, выждали минуту. Да, так и есть: ни уханья, ни трескотни…
– Во! – сказал Костик, простёрши руку туда, где наконец-то воцарилась тишина. – Бурлака уже, кажется, оттаскали… Эх, где ж онираньше-то были? Взяли бы за шкирку Сталина с Гитлером, Рузвельта с японцами…
Мурыгин сидел ни жив ни мёртв.
– Что с тобой?
Сергей Арсентьевич пошевелился, медленно облизнул губы.
– Слушай… – упавшим голосом начал он. – А почему мы с тобой так уверены, что генерал Бурлак ихпобьёт?
Должно быть, предыдущих слов Костика он не расслышал.
– Кто уверен? – возразил тот. – Я, например, в этом далеко не уверен. Если мы кого и побьём, то прежде всего самих себя. Это уж как водится. А им,по-моему, вообще ничем не повредишь…
– Слушай… – повторил в тоске Мурыгин. – А вдруг уже и города нет никакого?..
