Текст книги "Требуется пришелец"
Автор книги: Евгений Лукин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Евгений Лукин
ТРЕБУЕТСЯ ПРИШЕЛЕЦ
ТРЕБУЕТСЯ ПРИШЕЛЕЦ
ПРИБЛУДНЫЕ
Моим консультантам – Моське и Запятой.
Глава 1
У Президента заболи, у спикера заболи, у киски заживи… – так горестно бормотал Сергей Арсентьевич Мурыгин, машинально оглаживая вспрыгнувшего ему на колени котёнка-трёхцветку. Откуда взялась эта животина в унылом коридоре районного суда, сказать трудно. Совершенно точно, что не местная, скорее всего проскользнула с улицы в приоткрывшиеся двери – уж больно тоща. Хотя, возможно, у судейских крючков принято с приблудными котятами и с ответчиками обращаться примерно одинаково.
– У Президента заболи, у спикера…
– Вы соображаете вообще, что говорите?!
Мурыгин поднял глаза. Перед ним стояла разгневанная дама с прозрачной папочкой в руках.
– Да за такие слова… я не знаю!
– За какие? – не понял Мурыгин. Бормотание его и впрямь не было осмысленным.
– За оскорбление Президента!
– Я про американского… – всё так же горестно пояснил он.
Дама открыла рот и, задохнувшись, стремительно ушла прочь по унылому коридору. В ту самую сторону, откуда пятью минутами раньше приплёлся сам Мурыгин.
Некоторое время он смотрел ей вслед. Жутковатое сочетание: пышность форм и строевая поступь. Скрылась.
– Ладно, – со вздохом решил наконец Сергей Арсентьевич. – Ничего мы тут не высидим…
Взял со свободного стула постановление суда в точно такой же прозрачной папочке, а взамен переложил на сиденье котёнка. Собрался встать, но, пока собирался, шустрая трёхцветка снова успела угнездиться на его коленях.
– Нет, подруга, – сказал Мурыгин, повторно выдворяя зверя. – Даже и не помышляй. Тут сам-то не знаешь, где ночевать… Ты уж здесь пару дней перекантуйся, а там, глядишь, весна…
Поднялся, двинулся к выходу, но был остановлен сигналом сотика. Достал, неприязненно взглянул на дисплей. Вместо имени или фамилии обозначился долгий номер, Мурыгину неизвестный.
– Слушаю…
– Арсеньтич… быть-мыть… ты?..
Звонил председатель дачного товарищества «Орошенец» Тимофей Григорьевич Тарах, причём сильно взволнованный. Не произнеси он это извечное своё «быть-мыть», Мурыгин бы и голоса его не признал.
– Ну, я… – недовольно отозвался он.
– Слышь… оптыть… Арсеньтич! Всё бросай… мыть-быть… На дачу давай! Прям щас…
– Не туда звонишь, – с каким-то даже извращённым наслаждением процедил Мурыгин. – Теперь по всем вопросам – к Раисе Леонидовне…
– Апть… опть… – Тарах взволновался окончательно, обрубки слов посыпались как попало. – Ты… обн… йбн… убль…
С младых ногтей Тимофей Григорьевич изъяснялся и мыслил матерно. Однако высокая должность председателя дачного товарищества требовала определённой культуры – и Тимофей Григорьевич беспощадно глушил и сминал нехорошие слова, без которых он просто не мог построить фразу.
– Развелись мы, – холодно пояснил Мурыгин. – Так что с сегодняшнего дня я – никто. Нет у меня ни дачи, ни дома, ничего… Раисе звони.
Дал отбой, спрятал сотик. Ну и куда теперь?
* * *
Собственно, весна уже настала. Дворы подсыхали. В тени забора изнывал сизый от золы сугроб осетриных очертаний. Хотя откуда в городе зола? Скорее уж из выхлопных труб налетело.
На скамеечке справа от дверей суда сидели рядком два сереньких котёнка (должно быть, братики той трёхцветки) и упражнялись в синхронном вылизывании.
Угрюмая народная мудрость гласит, что нет хуже беды, чем гореть в зиму. В этом смысле Мурыгину повезло – жизнь его пошла прахом в начале марта.
Жили-были муж и жена. И было у них две фирмы: у мужа – оптовый книжный склад, у жены – торговля канцтоварами. Жена была умная, а муж дурак. Влез дурак в долги, узнал, каков на вкус ствол пистолета Макарова, кинулся к жене. А та ему и скажи: «Ты мне, Серёжа, всего дороже, а фирму свою ради долгов твоих, с жизнью несовместимых, я разорять не дам. Дочка вон на выданье…»
Вылез дурак из долгов – гол, бос, лыком подпоясан, недвижимость, от греха подальше, на имя жены переписана. И так ему это, видать, за обиду стало, что запил дурак да и пошёл с горя по рукам. Всех, почитай, жениных подружек за малый срок оприходовал. Прознала о том жена – подала на развод. Потому как бизнес бизнесом, а верность супружескую блюди.
Городская сказка. Кажется, это теперь так называется…
Мурыгин вынул бумажник, пересчитал оставшуюся наличность. Потом осмотрел ключи на цепочке. От квартиры смело можно выбрасывать – на прощанье Раиса победно сообщила, что врезала вчера новый замок. А вот эти два ключика (от дачи и от сарая), возможно, пригодятся. Уж больно не хочется ещё раз ночевать у Костика… Зря сказал Тараху насчёт развода. Перезвонить, что ли?
Тарах долго не отзывался. Наконец удосужился взять сотик.
– Григорьич? Это опять я… Ты с Раисой связался уже?
– Дык… Я ж её номер… мыть…
– Вот и славно, – решительно прервал его Мурыгин. – Ничего не надо, Григорьич. Сам приеду.
– Скорей… упть… – В голосе председателя слышалась паника.
Что-то, видать, стряслось. Не дай бог, грабанули. Если так, то к участку лучше вообще не приближаться, а то Раиса Леонидовна, чего доброго, решит, что сам в отместку и грабанул.
– Григорьич…
Но Григорьич уже отключился.
* * *
Земляную дамбу разъездили вдрызг ещё осенью. Перебираться по ней на ту сторону ложбины шофёр автобуса, разумеется, не рискнул, поэтому последний километр Мурыгин одолевал пешком. Дорога за дамбой пошла плотная: сверху – подсохшая, чуть глубже – подмёрзшая. Мёртвый свалявшийся бурьян по обе стороны то ложился ниц, то вставал торчмя. Виднелись шершавые проплешины снега. Жухлая трава была как молью побита.
Оба чемодана Мурыгин оставил на квартире когда-то лучшего, а ныне запойного друга и шёл налегке, с сумочкой через плечо.
Вскоре дорога обогнула чёрно-серую дубраву, показался посёлок. Первое строение, вдохновенно и неумело сложенное из силикатного кирпича, напоминало замок в романском стиле – с круглой башней, стрельчатым входом и флюгером. Уникальный памятник дачной архитектуры. Но экскурсантам его лучше не показывать: все линии слегка гуляют, так что уже через пару минут начинаешь чувствовать головокружение и утрату равновесия. Проверено.
Когда-то зданьице это было самым большим в посёлке. Нынче – так, сарайчик. Особенно на фоне двух краснокирпичных особняков, возведённых прошлым летом…
Мурыгин остановился. Лишь теперь он сообразил, чего не хватает в пейзаже. Особняков. Впору было протереть глаза.
Тряхнул головой, недоверчиво уставился в зябкую мартовскую синеву над расхлябанным ржавым флюгером.
Снесли? Кто ж это такой храбрый выискался, чтобы напустить на буржуинов экскаватор? Стало быть, выискался… Минутку, минутку! Да уж не потому ли звонил Тарах? Может, весь дачный посёлок взяли вдруг и признали незаконным? Может, там уже до мурыгинского участка добираются?
И Сергей Арсентьевич, напрочь позабыв, что давно уже не является владельцем, устремился выручать бывшую свою недвижимость.
* * *
То, что открылось глазам, стоило Мурыгину миновать первые делянки, повергло его в состояние столбняка. Посёлка не было. До самой осиновой рощи раскинулась равнина, беспорядочно усаженная плодовыми деревьями. Ни домов, ни заборов. Присыпанная синеватым шлаком дорога пропала, слилась с землёй.
Три крайних дома, затем овражек, а дальше – пусто.
Неужто и впрямь снесли?!
Да нет, тогда бы кругом были следы траков, груды развалин, сломанные деревья…
Нетвёрдо ступая, Мурыгин приблизился к тому месту, где ещё осенью вздымалась трёхэтажная твердыня особняка. Ну хотя бы фундамент должен был остаться? Хотя бы яма от фундамента! Опасливо потрогал подошвой плотный грунт. Целина. Крепкая корка, ни разу не тронутая ни киркой, ни лопатой.
Потом вернулся слух. Оказывается, на пустыре Мурыгин был не один. Шагах в двадцати от него посреди бывшей дороги серебрился джип, чудом, видать, одолевший дамбу, а возле джипа громко выясняли отношения Тимофей Григорьевич Тарах и плотный очкарик в замшевой куртейке – владелец исчезнувших хором.
– Я – лжу?! – заходился Тарах.
– Да! Вы – лгёте!!! – визгливо летело в ответ.
Мурыгин обошёл их сторонкой и двинулся к своему участку. Брёл и озирался. Можно было без труда угадать, где раньше располагались строения, – по отсутствию сорняков и палой листвы. То и дело мерещились на припёке прозрачные зелёные пятна – там, не иначе, уже норовила проклюнуться первая травка.
Под корявой шипастой абрикосиной дородный и седовласый дачник, известный Мурыгину не столько именем-отчеством, столько званием (полковнике отставке), ошалело допрашивал сторожа.
– Так… И что?
– Я давай председателю звонить, Тимофей Григорьичу… А он грит: ты чо, пьяный? Как так дома рассыпаются?.. Я грю: так рассыпаются… В труху, прикинь…
– А где труха?
Оба взглянули на ближайшую пролысину.
– Нету, – виновато сказал сторож.
Отставник посмотрел на подошедшего Мурыгина, и внезапно полковничьи глаза стали безумны. Мурыгин не понял, попятился. Сзади послышались крики, скрежет, удар. Слепо уставясь поверх плеча Сергея Арсентьевича, седовласый протянул руку и, отстранив помеху с дороги, устремился к месту нового происшествия.
Мурыгин обернулся. Вдали рядом с овражком метались и жестикулировали две фигурки: одна в пальто и шляпе, другая в замшевой куртке. А из овражка торчала углом серебристая корма опрокинутого джипа.
* * *
– Ну и чего ты дёргаешься? – со скукой осведомился Костик Стоеростин, бывший лучший, а ныне запойный друг. – Дача-то уже всё равно не твоя…
И разлил по второй.
– Я что, невнятно рассказываю? – еле сдерживаясь, процедил Мурыгин. – Ты понимаешь или нет, что сотворить такое человеку просто не под силу?
– Если есть бабки, – цинично изрёк Костик, – человеку всё под силу.
Они сидели в ободранной кухоньке, содержащей лишь два приличных на вид предмета, а именно – оба мурыгинских чемодана, задвинутых под колченогий разболтанный стол. Прочая обстановка была трудноописуема, а то и просто невероятна.
Самопальная водка вперемежку с самопальной философией никогда не привлекала Мурыгина, поэтому с бывшим лучшим другом он последние годы старался пересекаться как можно реже. Пока самого не прижало.
– Ты просто этого не видел, – в который уже раз упрямо повторил он. – А я видел…
– Ну и что ты видел? Как джип в овраг съехал?
Выпивка и закуска были, понятное дело, лично куплены Мурыгиным. Во-первых, благодарность за ночлег, во-вторых, левака он не терпел. Да и жить ещё хотелось.
– Этого я как раз не видел, – честно признался Сергей Арсентьевич. – Другие видели…
– Зови! – решительно молвил Костик. – С ними и поговорим…
И Мурыгин не выдержал.
– Посёлок исчез! – потрясая вилкой, завопил он. – Ты слышишь меня или нет? Исчез! Разом!
– Откуда знаешь, что разом?
– Сторож сказал!
– Сторожа зови! Со сторожем потолкуем…
Нечеловеческим усилием воли Мурыгин заставил себя успокоиться.
– Так, – произнёс он почти безразлично. – Хорошо. Значит, только то, что своими глазами… Хорошо. Посёлка нет. Это я видел сам. И развалин нет, понимаешь?
Костик был по-прежнему невозмутим. Хоть бы ухом повёл, стервец!
– Могли разобрать вручную, по кирпичику, – помыслив, предположил он. – И также по кирпичику вынести…
– А следы?! – опять сорвался на крик Мурыгин.
– А следы замели. Или, я там не знаю, затрамбовали… Сам же сказал: ни листика, ни сорняка…
– Зачем?!
– Стоп! – прервал его Костик. – Это уже второй вопрос. И я пока на него отвечать не готов. Ты спросил: может ли это быть делом рук человеческих? Я тебе отвечаю: может…
– Тогда завязывай с первым вопросом, переходи ко второму!
– Нет, – сказал Костик. – Не так сразу. Сперва давай выпьем, закурим…
Судя по его настроению, до второго вопроса они запросто могли и не добраться. Мурыгин примерно знал, что будет дальше: с появлением на свет второй бутылки занудливая стоеростинская последовательность в рассуждениях пойдёт рваться в клочья, а речь начнёт замедляться – до полного останова.
Выпили, закурили. Костик открыл форточку, и в ободранную кухню, где почти весь кислород был выжжен газовой горелкой, вошёл мартовский вечерний воздух. Стало свежо и зябко.
Потом по жестяному приступочку снаружи (дело происходило на первом этаже) клацнули когти – и в нижнем углу окна возник тощий белый котяра. Единым махом сиганул в форточный проём и свысока обвёл диковатыми глазами обоих собутыльников.
– Нагулялся? – ворчливо спросил его Костик.
Ответом был двойной стук лап: первый удар – о подоконник, второй – об пол. Хозяин намочил огрызок хлеба в соусе из-под шпрот и положил на драный линолеум. Кот уплёл предложенное без раздумий.
– А что потом жрать будешь? – сурово обратился к нему Костик. – Когда меня за долги выселят…
О будущем котяра, должно быть, не помышлял. Звучно ткнулся костистой головой в ножку стола, потом – потише – в ногу хозяина. Угощение пришлось повторить.
– Кошатник… – вздохнул Мурыгин.
– А что? – сказал Костик. – Хорошие твари. Людям не чета. Страну не разворовывали, конкурентов не заказывали…
– Ну так как со вторым вопросом? Только не говори мне, что кто-то хочет согнать дачников и скупить землю! Там новый посёлок дешевле построить, чем вот так…
Приподняв брови, Костик тушил сигарету. Испитое лицо его приняло загадочное выражение.
– Н-ну, скажем… – помедлил, прикинул. – Наш маленький Бермудский треугольник. Рукотворный, естественно. Экскурсии в аномальную зону и всё такое… Как это финансово?
– Никак, – отрезал Мурыгин. – Одни убытки. И потом аномальную зону можно было и на пустыре каком-нибудь сварганить. Посёлок-то зачем разносить?
– То есть как зачем? Шуму больше! Богатые дураки со всего света слетятся…
– И что они там будут делать? На голую землю смотреть, где якобы раньше дом стоял?
Костик крякнул.
– Убедительно, – признал он. – Значит, отпадает.
И снова потянулся к бутылке.
– Поставь на место! – рявкнул Мурыгин. – В общем, так… Или ты доказываешь свою точку зрения, или соглашаешься со мной! А иначе – хрен ты ещё что выпьешь…
Костик Стоеростин посмотрел на него с удивлением. Рука с бутылкой замерла на полдороге.
– А-а… – протянул он, словно бы опомнившись. – Ну тогда, конечно, пришельцы из космоса. Что тут ещё предположить? Только пришельцы…
И разлил водку по стопкам.
Глава 2Начало марта выдалось неслыханно тёплое, и всё же для пикника погодка ещё не приспела. Костик, предпочитая смотреть чудеса по телевизору, долго отговаривал друга Сергея от опрометчивой вылазки на природу, но тот был неумолим, за что и натерпелся, покуда ехали.
– Прёмся чёрт знает куда, – брюзжал всю дорогу Костик, – а там меня, может, выселять придут… Квартиру вскроют, вещи выкинут…
– Позволь! – всполошился Мурыгин, мигом вспомнив о своих чемоданах. – Тебя что, в самом деле выселять собрались?
– В самом деле, – уныло подтвердил тот. – Я как пять лет назад с работы ушёл, так ни за что не платил ни разу…
– А где работал? – не удержавшись, полюбопытствовал Мурыгин. Чудеса чудесами, а трудоустройство трудоустройством.
– В полевом тире для буржуинов, – то ли соврал, то ли не соврал Костик. – Окопчики рыл, щиты ставил…
– Приработки были?
Стоеростин скосил на друга охальный глаз и чуть оживился.
– Были, – осклабившись, сказал он. – Как же, были. Мишенью подрабатывал. Стрельба по бегущем кабану. Зашьют меня в шкурку – я по настилу копытцами: цок-цок-цок…
Снова утратил интерес к жизни, нахохлился.
– Слушай, долго ещё трястись?
– Да скоро уже!..
Стоило, однако, выбраться из автобуса и вздохнуть полной грудью, Стоеростин прекратил скулёж, взбодрился и довольно живо зашагал куда велено, с любопытством оглядывая дубраву, а на хрипловато-картавые оскорбления со стороны ворон задиристо отвечал:
– От такой слышу!
Или:
– На себя посмотри!
Как выяснилось, за город он не выбирался года четыре.
Вскоре вдали возникли первые строения. Они же последние. С некоторых пор.
– Всё-таки советский дачник, – не преминул глубокомысленно заметить Костик, – подобен эволюции. Что было – из того и строил…
– Ага, – ворчливо откликнулся Мурыгин. – А нынешний подобен Господу Богу. Скажет: «Да будет свет!» – и тут же тебе электропроводка со всеми причиндалами. Из ничего…
– Было бы бабло… – изваял Костик нечаянную скороговорку и повеселел окончательно. Обещанная Мурыгиным выпивка на природе приближалась с каждым шагом.
Впереди у штакетника приткнулись несколько частных машин и одна полицейская. С надписью «милиция». Что-то происходило на том участке, где вздымало ржавый флюгер над круглой башенкой самодельное зданьице с претензией на романский стиль. Вроде бы перед домом толпились. Входили, выходили. Очевидно, Тимофей Григорьевич Тарах, быть-мыть, решил провести общее собрание. Очень своевременно. Гляди-ка, полицию вызвал. А может, сама приехала.
– Чёрт! – сказал Мурыгин. – Наверняка ведь и Раиска там… Давай-ка обойдём.
Никем не окликнутые, они обогнули уцелевшие участки с тыла и очутились на краю овражка. Никакого джипа на дне его, понятно, уже не наблюдалось.
– Гляди-ка! И мусор выгребли…
Действительно, земляная рытвина, испокон веков используемая дачниками в качестве свалки, была идеально чиста.
– Чтобы два раза вниз не слезать, – изронил Костик.
Мурыгин покачал головой.
Пожалуй, долго маячить на виду не стоило. Друзья направились прямиком к мурыгинскому участку и через каких-нибудь полсотни шагов обнаружили, что заблудились. Как на кладбище.
– Вроде тут… – бормотал Мурыгин. – Вишня вроде наша…
– Хорош плутать! – сказал Костик. – Ваша, не ваша… Говоришь, здесь правда был посёлок? Не врёшь?
– Да.
– А здесь фундамент?
– Ну…
– Лопатку дай.
Мурыгин извлёк из сумки складной совок в камуфлированном чехле величиной с ладонь. Костик собрал инструмент, вонзил разок в грунт – и дальше копать раздумал.
– М-да… – молвил он, возвращая лопатку. – Интересно… Я смотрю, кусты-деревья остались… А что ещё пропало? Кроме домов, конечно.
– Заборы, сараи… Скамейки… А! Скважины ещё были. Скважин нет…
– Артефакты, – подвёл итог Костик.
* * *
Собрание, судя по всему, затягивалось. Друзья успели хорошо побродить по пустырю, а на краю овражка так ещё никто и не показался. Наконец Мурыгин опознал своё бывшее владение – по низкому широкому пню, что остался от огромного тополя, убитого и спиленного пару лет назад с небескорыстного согласия лесника.
На пне и расположились.
– Ну… Что скажешь?
Костик Стоеростин принял из рук друга крохотную стопку – и, как ни странно, задумался.
– Слушай, – сказал он. – А откуда взялся этот ваш посёлок? Здесь же вроде лесная зона была…
– Так это ещё при тоталитарном режиме, – недовольно напомнил Мурыгин. – Деревьев не руби, костров не разводи… А в девяностые кто-то самый смелый взял да и застолбил себе участок. Ну и пошло-поехало…
Костик машинально чокнулся, выпил, закусил – и задумался вновь.
– Может, зелёные шкодят? – прикинул он.
– Какие зелёные? – вспылил Мурыгин. – Что они могут, зелёные? С плакатами бегать?.. Они вон давно к правящей партии примкнули, зелёные твои!
– То есть ты всё-таки настаиваешь, что случилось чудо?
Мурыгин поперхнулся.
– Н-ну… чудо… – осторожно прокашливаясь, выговорил он. – Чудо, согласись… сильно сказано… Если чудо, сюда бы архиерей приехал… а не ментовка… Или ты имеешь в виду чудо природы?
– Это не я имею в виду – это ты имеешь в виду, – сварливо уточнил Костик. – И природа, дружок, на мелочи не разменивается. Если уж шандарахнет, то в глобальном масштабе. А здесь триста метров: от овражка до рощи… Делянка.
Последнее слово почему-то поразило обоих. Хм… Делянка.
Хотели оглядеться, но тут случилось нечто странное. Как будто огромный язык нежно и шершаво лизнул спину Мурыгину. Сверху вниз. Сквозь одежду. От неожиданности Сергей Арсентьевич чуть было стопку не выронил.
– Что с тобой? – не понял Костик. А мгновение спустя сам резко выпрямил позвоночник, вытаращил глаза. Надо полагать, и его лизнуло.
Окрестность по-прежнему была безлюдна. Нигде никого. Над пригретой солнышком землёй дрожал мартовский воздух. Поначалу обоим померещилось, будто над соседним бугорком дрожание меж древесными стволами сгустилось, обрело едва уловимый золотистый оттенок, но лишь на секунду.
– Пошли отсюда, – сипло сказал Мурыгин. – Что-то мне здесь разонравилось…
Костик посмотрел на вскрытую банку консервов.
– В руках понесёшь, – бросил Мурыгин. – Или лучше кошкам оставь, в городе другую купим…
Костик стремительно приходил в себя. Испитую физию перекосило шалой улыбкой.
– Что это было-то? – окончательно опомнившись, спросил он и пошевелил плечами, словно пытаясь оживить ощущение.
– Вставай пошли, говорю! – Мурыгин вскочил.
– Не пойду… – ухмыльнулся Костик. – Интересно даже… Да хорош дёргаться, Серый! Вон и собрание ваше кончилось – люди идут…
Действительно, на краю овражка обозначились первые дачники. Их появление малость успокоило Мурыгина. Если накроет чем-нибудь аномальным, то всех сразу. Поколебавшись, снова присел на край пня, относительно твёрдой рукой наполнил стопки.
Странно. Вроде приняли всего по двадцать капель, а такое впечатление, что захмелели. Нахлынула беззаботность.
– Знаешь, на что это похоже? – внезапно сказал Костик. – Сидит кошка, на солнце греется. А ты наклонился и погладил мимоходом, а?
– Ты про… – Мурыгин не договорил и тоже пошевелил плечами. – И что из этого следует?
– А из этого следует, друг ты мой единственный, – с загадочным алкоголическим мерцанием в глазах промолвил Костик, – что кому-то мы здесь с тобой симпатичны…
– Как-то странно даже слышать от Константина Стоеростина, – язвительно отвечал ему Мурыгин, – столь скороспелые суждения… Давай-ка лучше выпьем.
Они выпили.
– Вот полюбуйтесь! – послышался невдалеке исполненный страдания женский голос.
Сотрапезники обернулись. В десятке шагов от них стояла Раиса Леонидовна Мурыгина – олицетворённая беззащитность. Обиженно сложенные губёшки, пухлые щёчки, растерянно распахнутые глаза. И, будьте уверены, с тем же несчастным, чтобы не сказать, жертвенным видом оберёт, пустит по миру и останется во всём перед собой права.
Самое печальное, что Раису Леонидовну сопровождал господин полицейский. Лицо его, правда, служебным рвением не дышало, напротив, читалось на нём откровенное нежелание задерживать посреди чиста поля двух алкашей и везти их за тридевять земель в тридесятый участок.
– Так, – хмуро известил он. – Минута на сборы – и бегом отсюда. Здесь частная территория.
– То есть как бегом? – ахнула владелица. – И всё?
Интересно, чего бы ей хотелось в идеале? Расстрела на месте?
– Без вопросов, командир! – истово заверил Мурыгин, спешно завинчивая бутылку. – Частная – значит, частная. Уходим по-быстрому…
Уложившись в полминуты, он застегнул сумку. Из сервировки на обширном пне осталась лишь свежевскрытая консервная банка. Для кошек.
– Лейтенант… – прозвучало вдруг словно бы из-под земли, и все чуть не вздрогнули. Это заговорил Костик Стоеростин.
– Лейтенант… – глядя прямо в глаза, проникновенным, пробирающим до сердца голосом продолжал он. – Пора выбирать, лейтенант… С кем ты? С пролетариатом или с его угнетателями…
Мурыгин зажмурился и мысленно застонал. Ну не мог, не мог так поплыть Костик с двух малых стопок! И водка не была палёной – в минимаркете куплена!.. Видимо, сказалось отравление свежим воздухом.
– Россия гибнет, лейтенант… И если не ты, то кто?
Глаза Раисы Леонидовны сияли нежностью. Лейтенант заметно помрачнел. Кажется, хочешь не хочешь, а придётся брать.
– Как ты мог? – вопрошал невменяемый Костик. – Как ты мог, лейтенант, пойти в услужение олигархам? Ты! Сын трудового народа!..
Кое-кто из бродящих по округе дачников, заслышав исполненный правоты голос, встрепенулся и со всех ног заспешил к мурыгинскому участку. Пора было кончать комедию. Господин полицейский стиснул зубы и, подойдя к сидящему Стоеростину, крепко взял за локоть. Рывком поднял на ноги.
– Так, да? – сказал тот. – Ну бери! Веди в каземат! Всех не перевешаешь!..
И загорланил, озорник:
– Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца…
Как он при таких его проделках и закидонах ухитрился остаться живым в течение последних двадцати лет – загадка.
Умб!..
Взрыва не было – ни вспышки, ни грохота, – а вот взрывная волна – была. Мурыгина приподняло и бросило на покатый земляной бугорок, слава богу, прогревшийся на солнышке и, стало быть, относительно мягкий.
Секунду лежал в ошеломлении, не зная, что и подумать. Привскинулся, огляделся. Стоячих на пустыре не наблюдалось – то ли их тоже сшибло, то ли сами залегли с перепугу. Изумлённая тишина длилась ещё мгновения три. Затем истошный женский визг – и все кинулись кто куда.
Мурыгин вскочил и побежал вслед за Костиком.
* * *
Они едва не проломили осиновую рощу насквозь. Не так был страшен сам катаклизм, как последовавшая за ним всеобщая паника. К счастью, сунулись в такие дебри, что волей-неволей пришлось остановиться.
– Вот это нас шуганули… – хрипло выдохнул Костик, обессиленно ухватясь за древесный ствол.
Глаза у него были очумелые, но, кажется, вполне уже трезвые.
– Идиот… – не менее хрипло отозвался Мурыгин и, согнувшись, упёрся ладонями в проседающие колени. – Ты чего на лейтёху попёр?..
– Я?.. – изумился Костик. – Ну извините!.. – Привалился к стволу спиной и с блаженством на физии ополз наземь. – Слушай… Но как оннас, а?..
– Кто «он»?..
– Ну, этот… чья теперь делянка…
Мурыгин даже задыхаться перестал.
– Так… – вымолвил он, присаживаясь на корточки, поскольку прошлогодняя палая листва была ещё сильно влажной. – Та-ак… Вот, значит, как мы заговорили… А кто мне вчера голову морочил? Дело рук человеческих…
– Почему морочил? – возразил Костик, чьему обтёрханному кожаному плащу ничего уже повредить не могло: ни грязь, ни влага. – Честно исходил из информации… которую ты мне… ох-х… Ничего себе пробежка… Чего бежали, спрашивается?..
– Ты первый и побежал… – напомнил Мурыгин. – Так чья теперь делянка?
– А я знаю?.. Нашёл, кого спрашивать…
Сидеть на корточках было с непривычки очень неудобно. Сергей Арсентьич поднялся с кряхтением, поискал глазами пенёк. Пеньков поблизости не случилось.
– Самое время нервы успокоить, – подсказал Костик.
– Чем? – огрызнулся Мурыгин. – Сумку-то я там оставил!
– Там?.. – не поверил Костик.
И встал.
* * *
– Не пойду я туда! – громко возмущался Сергей Арсентьевич, следуя по пятам за направляющимся к пустырю Костиком. – Тебе что, мало было?..
Роща кончилась. Остановились.
– Ну и где ты её… – сказал Костик, всматриваясь. – А! Вон она, родимая. Лежит себе…
– Я туда не пойду, – упорствовал Мурыгин.
– Кто тебя тащит-то? – бросил Костик, не оборачиваясь, и двинулся прямиком к чернеющей вдали сумке. Мурыгин поспешил за ним. Оставаться одному не хотелось. Сначала шёл, как по минному полю, то и дело ожидая пресловутого «умб!..», потом осмелел и малость расслабился.
Лишённая строений и заборов территория напоминала теперь колхозный сад. Серые голые ветви плодовых деревьев помаленьку обретали сиреневый весенний оттенок. Зеленели бугорки. Постанывала ворона. И опять ни одного человечка. Хотя вроде за овражком что-то мелькало.
На мурыгинском пне мародёрствовали сразу три кошки (две щучьей расцветки, одна с претензией на принадлежность к сиамцам) – дожирали консервы. Завидев людей, спрыгнули и помедлили, не зная, метнуться ли прочь или же, напротив, попытаться выклянчить ещё чего-нибудь. Костик отнёс подальше недовылизанную банку и вернулся.
– Хлебушком занюхаем, – утешил он.
– Пошли, – скомандовал Мурыгин, подхватывая сумку.
– Куда? – удивился Костик. – В рощу? Там сыро… Чем тебе здесь не нравится?
– Напомнить, чем? – процедил Мурыгин.
– Ну и иди… – Костик присел на край пня. – Только бутылку оставь. У тебя ж их там две, я знаю…
Сергей Арсентьевич ругнулся – и в этот миг его снова лизнуло во всю спину. Ласково и шершаво. Обмер, выпрямился.
– Кайф… – услышал он, как сквозь подушку.
Очнувшись, посмотрел на друга. Казалось, ещё немножко – и Костик замурлычет от удовольствия.
– Тоже погладили? – шёпотом спросил Мурыгин.
– Ага… Три раза…
– Меня – один…
Замолчали, с тревогой прислушались к ощущениям. Затем недоверчиво покосились на сумку. Мысль о водке показалась обоим не то чтобы отвратительной, но как-то не манила она больше, не очаровывала. После шершавого ласкового прикосновения ничего уже не хотелось. Нет, можно было, конечно, собрать волю в кулак и выпить, но зачем? Всё равно что заполировать хороший коньяк глотком денатурата.
Кстати, незримый язык именно так и пробирал по хребту, как коньяк пробирает по горлу.
– Спрашиваешь, чего я на лейтёху попёр? – неожиданно сказал Стоеростин. – В голову ударило – вот и попёр. Не надо было мешать…
– Кому?
– Не кому, а чего! Мы ж ещё поддали тогда! – Костик хмыкнул, поёжился. – Интересно, – пробормотал он. – Кошек гладим – они то же самое чувствуют?
– Спроси… – нервно пошутил Мурыгин, кивнув на бугорок, с которого пристально наблюдали за людьми уже не шесть, а восемь алчных кошачьих глаз. Затем снова с пугающей ясностью осознал невероятность происходящего. – Костик… – взмолился Сергей Арсентьевич. – Что же это, Костик, а?..
– Пока ничего смертельного, – помолчав, отозвался тот. – Местами даже забавно…
– А этот… умб!..
– Тоже вполне вписывается… Когда у тебя на участке коты орут, дерутся, ты что делаешь?
– Н-ну… комком земли их…
– Вот! По-моему, очень похоже. Ба-бах! По своим котам, по чужим – без разбора…
– Позволь, а свои это кто?
Костик ответил не сразу – сперва озадаченно хмыкнул.
– Получается, мы…
