Текст книги "Белое крыло"
Автор книги: Евгений Коковин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Есть в школе два токарных станка. Вот хорошо бы поработать на них. Но какое там! Дениску на несколько метров не подпускают к станкам. Смотри издали! Очень интересно смотреть издали, когда хочется самому запустить станок и работать на нем – точить, нарезать.
Нет, тоскливо жить на свете в таких условиях. Географию изучай, а путешествовать нельзя. Знай, что такое коробка передач и муфта сцепления, а за баранку автомашины сесть не разрешают. Тяни на уроке пения "а-а-а", а в коридоре и даже на улице спеть громко, как Шаляпин, хорошую песню запрещено. Дениска слышал по радио: Шаляпин пел громко, басом, и его за это хвалили и благодарили.
Дениска подошел к яхт-клубу и, оглядевшись, тихонько спустился по лестнице на веранду. Тут находиться ребятам тоже не всегда разрешают. Строгая тетка ворчит: "Краску с катеров сдерете". А зачем ее сдирать? Разве только нечаянно. "Утонете еще!" Как будто в другом месте утонуть нельзя: река большая и всюду глубокая. А Дениска так здорово плавает, что ему никак и не утонуть.
Хорошо бы взять лодку и покататься по реке. Но лодку дают по паспорту или "другому документу". Ни паспорта, ни "другого документа" у Дениски, конечно, нет. Кроме того, за прокат нужно платить деньги. Денег тоже нет. Впрочем, сейчас и проката нет. Лодки кверху днищами покоятся на причале.
Веранда яхт-клуба была заполнена яхтами и катерами. Одни уже блестели свежей краской, другие, обшарпанные и грязные еще ремонтировались.
У одной из яхт хлопотал высокий и плечистый парень в парусиновой куртке. Он мельком взглянул на осторожно подошедшего Дениску и ничего не сказал.
Дениска долго и с удовольствием наблюдал, как ловко и уверенно работал молодой великан. Он очищал корпус яхты, подготовляя его к окраске.
Недавно освободившаяся ото льда река искрилась солнечными блестками. Течение было стремительно, и маленький пароходик с баржой на буксире с трудом выгребал куда-то вверх по реке. Зато как быстро несся вниз по течению и без того быстроходный катерок, распушая под носом усатые струи. Река жила напряженно, трудолюбиво и весело.
Дениска отошел к парапету, полюбовался рекой и идущими по ней судами, а потом вернулся к яхте. И он еще долго стоял и смотрел, как работал великан, пока тот не усмехнулся, сказав:
– Смотрю я на тебя (хотя он почти не смотрел на Дениску) и удивляюсь. Битый час ты стоишь и бездельничаешь. А если нечего тебе делать, взял бы и помог мне!
– А что нужно делать, дяденька? – нерешительно, но с готовностью спросил Дениска.
Парень опять усмехнулся.
– Сколько тебе лет?
– Двенадцать.
– Да, разница. Пожалуй, для тебя я и дяденька. Но зови меня Клавдием. А тебя как зовут?
Дениска назвал имя и фамилию.
– На яхте хочешь покататься? – опросил Клавдий.
Дениска даже не поверил Клавдию. Он едва смог проговорить:
– Очень хочу.
– Ну вот, есть такая поговорка: любишь кататься – люби и саночки возить. Если нечего делать, бери шкрабку и очищай на корме краску, вот так... Клавдий показал, как очищать старую, облупившуюся краску.
– Поняла? – весело спросил он.
– Поняла, – ответил Дениска, и оба рассмеялись.
Дениска работал с упоением и был горд. В разговоре с Клавдием он узнал, что его новый друг – яхтсмен-разрядник, что ремонтируют они яхту класса "Дракон", а называется яхта "Звезда". Клавдий Малыгин – матрос "Звезды", а рулевым на "Звезде" ходит Юрий Вишняков. Команда яхты скоро будет готовиться к соревнованиям – парусной регате. Но Дениска все равно вволю накатается на яхте. Они поработали часа два. Потом Клавдий вытащил из сумки полкирпичика черного хлеба и полуокружье вареной колбасы. Подстелив на ящике газету, он нарезал хлеб ломтями, а колбасу разрезал только пополам.
– Без подкрепления нельзя, – сказал он. – Садись, Денис! Вот нож, если хочешь, режь колбасу, а я так, куском вкуснее.
Все горести и тоска у Дениски в работе забылись, а есть захотелось. Он подумал-подумал, глядя на Клавдия, и взял ломоть хлеба, а потом отрезал кусочек колбасы.
– Бери больше! – подбодрил его Клавдий. – Путь к сердцу бойца лежит через желудок! Это не ты сказал?
– Нет, – наивно признался Дениска.
Перекусив, они снова принялись за работу. Вдруг Дениска услышал голос:
– Что, Клавдий, помощника нашел?
Дениска обернулся и увидел совсем молодого пария, светловолосого, в кожаной куртке, и он сразу догадался: рулевой Юрий Вишняков. Дениска застенчиво поздоровался и подумал о том, как Вишняков отнесется к нему, новоявленному яхторемонтнику. Все-таки ведь старший на "Звезде" – он, Вишняков, и от него зависит оставить или прогнать Дениску.
– А ты на детскую станцию не ходишь? – спросил Юрий.
– Мне справку не дают, – сказал Дениска. – Дают только круглым пятерочникам и четверочникам. И потом... дисциплина...
Такое признание могло оказаться не в пользу Дениски. Он даже испугался и пожалел о признании.
– А у тебя, значит, двойки? И дисциплина хромает?
Дениска ничего не ответил.
Вишняков заговорил с Клавдием, а Дениска, чтобы показать свою дисциплинированность и трудолюбие, принялся усиленно шкрабить. О чем разговаривали яхтсмены, он не прислушивался. Дениска по опыту знал: излишнее любопытство может только ему повредить. Взрослые не всегда такое любят.
Спустя минуть пять к Дениске подошел Юрий и молча смотрел на его работу. Дениска весь напрягся в своих стараниях. Ему очень хотелось понравиться Вишнякову.
– Я поговорю с дядей Мишей, – сказал Юрий. – Он возьмет тебя к себе.
– Я бы хотел у вас, – просительно и тихо сказал Дениска.
– А с учебой как?
– Будет хорошо, дядя Юра.
На следующий день Дениска опять пришел ремонтировать "Звезду", да так и остался "запасным" в команде Вишнякова. Через год, когда команда осталась без второго матроса и Вишняков предложил на это место Дениску, в совете общества запротестовали. Слишком большая разница в возрасте была бы между матросами Малыгиным и Птахиным. Полюбившие исполнительного и бойкого мальчишку, Юрий и Клавдий обратились в областной совет спортивных обществ. А баловавшийся стихами Дениска к тому времени написал песенку яхтсменов. И судьба маленького матроса была решена. Песенка всем нравилась, а матросские обязанности Дениска выполнял не хуже взрослого.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Юрий и Дениска подняли парус и теперь нетерпеливо ожидали Клавдия Малыгина, который, конечно же, ушел в продовольственный магазин.
– Сегодня у нас была получка, – сказал Юрий. – Сейчас натащит всякой всячины.
– Хорошо бы купил плавленого сыру, – сказал Дениска и мечтательно добавил: – Когда я поступлю работать, то буду всегда покупать плавленый сыр и конфеты "Ласточка". "Ласточка" – это для мамы, она очень любит...
– Посмотри, Денис! – перебил Юрий. – Неужели она собирается прыгать?.. Да нет, не прыгнет, струсит...
На самой верхней площадке вышки для прыжков в воду стояла девушка. В своей неподвижности издали она казалась статуей, гипсовой спортсменкой, какими украшают бульвары и набережные.
– О, это же Люда Багрянцева! – воскликнул Дениска. – Нет, она не струсит. Она уже прыгала, она здорово прыгает...
И словно в подтверждение слов Дениски, девушка резко оттолкнулась от доски и раскинула руки. Некоторое время она словно плыла в воздухе, потом выбросила руки перед собой и с чуть заметным всплеском ушла в воду.
– Классический прыжок! – с восхищением сказал Юрий. – Кто она, говоришь?..
– Люда Багрянцева, – ответил Дениска. – Она недавно приехала из Новороссийска, живет недалеко от нас, а работает на метеорологической станции.
– Прыгает мастерски. А может быть, она и в самом деле мастер?
– Об этом можно у дяди Миши спросить. Она у него с ребятами на детской станции занимается.
По крутой лестнице на причал сбежал Клавдий, держа в вытянутой руке переполненную хозяйственную сумку.
– Проголодались небось, беспомощные существа?! Принимай, Дионисий, нежнейшую треску самого горячего копчения, докторскую колбасу, какую не едят даже сами доктора никаких наук, две банки кабачковой икры, не имеющей никакого отношения к кабакам! Вам, трезвенникам, две бутылки сливового лимонада с пиво-безалкогольного завода. Но я такое не употребляю, предпочитаю мыло отдельно и воду отдельно. Мне бутылка пива с того же завода... Что ты на меня так смотришь, Дионисий?.. Думаешь, я забыл про твою плавленую резину? Там они, в сумке. Три пачки соли жирных кислот!
Выговорив все это, Клавдий одновременно отвел яхту от причала. Спустя минуту "Звезда" вышла из гавани.
– Сначала перекусим или что? – вкрадчиво спросил Клавдий.
– Сначала "что", – пряча улыбку, сказал Юрий. – Тренировка усиливает аппетит!
– У меня его более чем достаточно. Но я ничего, могу и потерпеть. Но вот матрос Птахин что-то подозрительно и вожделенно поглядывает на сумку...
– А "Ласточку" ты ему не купил? – спросил Юрий и вспомнил: – Да, кстати, мы сейчас видели чудесную "ласточку". Такой прыжок! Ты не знаешь... Как ее зовут, Денис?
– Люда Багрянцева.
– Не знаешь такую? Изумительная прыгунья!
Клавдий с удивлением поднял брови, отрицательно пожал плечами и так же отрицательно покачал головой. Нет, он не только не знает, он даже никогда не слыхал о Люде Багрянцевой.
– Странно, – сказал Юрий. – Такая спортсменка, а мы о ней даже не слышали. Впрочем, Денис говорит, что она здесь недавно... Интересно.
– Не влюбитесь, капитан, как простой мальчуган! – весело заметил Клавдий. – Вдруг прекрасная наяда обернется коварной сиреной!
Юрий не ответил на шутку друга. "Звезда" пересекала фарватер. Прощально прогудел яхте уходящий в море нагруженный пиленым лесом большой пароход. Юрий и Клавдий помахали руками стоящим у бортов и на мостике морякам. Пароход прогудел еще раз, уходя все дальше и откатывая за кормой длинные отлогие волны.
– Справа по борту человек! – неожиданно крикнул с бака впередсмотрящий Дениска.
Привычным взглядом Юрий обвел реку и сразу же заметил голову человека, плывущего в сторону городского берега. "Далеко заплывает парень!" – без тревоги, но и без восторга подумал Юрий и поднес к глазам бинокль.
Бинокль был сильный, морской. Голова пловца волшебно при близилась, и, к своему удивлению, на фоне зеленоватой гладкой волны Юрий увидел улыбающееся девичье лицо.
– Это опять она! – Теперь и Дениска рассмотрел девушку. Держась за штаг, он махал ей рукой. – Люда! Лю-да-а-а!
– Может быть, подкатить к рыбке-ласточке? – хитровато спросил Клавдий. Может быть, организуем спасение на водах?
– Пожалуй, – согласился Юрий и направил яхту наперерез пловчихе. – Только, Клавдий, без шуточек.
– Буду вести себя с дамой, как рыцарь, – пообещал матрос.
Когда "Звезда" подошла к плывущей девушке метров на десять, Дениска окликнул ее:
– Люда-а!.. Ты не устала?
– А, здравствуй, Диня! – отозвалась Людмила. – Нет, я отдыхаю... вода чудесная!
Яхта подошла еще ближе.
– Может быть, вас спасти? – галантно спросил Клавдий. – Тогда нам медали дадут. За спасение на водах!
– Спасибо, я сама спасусь, – усмехнулась Людмила. – А если вы будете тонуть, кричите мне! Я тоже от медали не откажусь.
– Ничего не скажешь, сурьезная особа, – притворно проворчал уязвленный Клавдий. – В беседе приятная и на плаву надежно держится.
– Клавдий, замолчи! – сердито сказал Юрий.
"Рыбка-то, кажется, клюнула, – игриво подумал Клавдий и вдруг тут же обозлился на себя: – Пошло! Девчонка-то хорошая, смелая да и симпатичная!"
Юрию хотелось что-нибудь сказать девушке, но он только приветственно поднял руку и развернул яхту.
– До свидания, товарищ Вишняков! – донеслось до него. – Счастливого плавания!
Яхтсмены переглянулись. Впрочем, удивляться особенно было нечему. Вишнякова знали многие. Клавдий еще с минуту казнил себя за мимолетные, как ему казалось, недостойные мысли. Потом он забыл о Людмиле и вполголоса запел песенку яхтсменов:
Без ветра парус – только лишь материя...
– Послушай, Клавдий, – сказал Дениска. – Ведь ветры дуют на всем земном шаре, правда?
Клавдий насмешливо-восхищенно посмотрел на Птахина.
– Ты опять делаешь великие открытия, Дионисий! Что привело тебя к такому мудрому умозаключению?
– Вот если бы все эти ветры собрать вместе! – мечтательно сказал Дениска.
– Да, это была бы мощнейшая энергия! Могучая сила! На всем земном шаре ветер несет корабли и откачивает из трюмов воду, он мелет зерно на муку, пилит лес, высушивает болота, зажигает электричество и помогает ребятам в играх поднимает их бумажные змеи. Но собрать все ветры воедино человек не может. Это мог делать только Эол, повелитель ветров. Но он был бог, а теперь боги вышли из моды. Читай, Денис, мифологию и античную литературу.
– У нас в школе на литературном кружке что-то читали, – сказал Дениска. Только скучно очень. Что-то там такое: "С сими словами обратно отошедши в обитель..."
– О, невежественный Дионис, недостойно носящий имя веселого сына Зевса, не знающий вкуса животворного виноградного вина! – воскликнул Клавдий. – Это же из бессмертных творений великого Гомера! Ты знаешь, кто такой Одиссей? Вот ему, Одиссею, царю и герою Троянской войны, Эол подарил волшебный мех, в котором были собраны ветры всех направлений, то, о чем ты мечтаешь. Там были свирепый Борей – ветер северный, и игривый. Нот – ветер южный, и колючий и сырой Евр – ветер восточный. А паруса корабля Одиссея Эол наполнил теплым попутным Зефиром – ветром западным. Но хотя владыка Эол и командовал ветрами, он, по-моему, понятия не имел о розе ветров и о румбах. Он подарил Одиссею мех с томящимися в нем ветрами, но не снабдил его стакселями и кливерами. И когда легкомысленные спутники Одиссея развязали мех, ветры вырвались на волю и понесли их корабль в обратную сторону. И те мореходы оказались в таком положении беспомощными. А что бы ты сделал на их месте, Денис?
– Я бы поставил все кливера и стал бы лавировать, пошел бы галсами, против ветра, – сказал Дениска.
– Вот видишь, Денис, ты, смертный человек, оказывается, сильнее богов! Отсюда вывод: зачем нам боги?!
– Ни к чему, – согласился Дениска и снисходительно добавил: – И вся твоя мифология тоже.
– Ну, это ты брось! – возмутился Клавдий. – Хоть богов и нет, а мифологию знать полезно.
Юрий спокойно вел яхту и, не мешая разговору матросов, совсем не подавал команд. В этот день никакой тренировки у экипажа "Звезды" так и не было. И лакомые припасы в сумке Клавдия остались нетронутыми.
Поставив яхту на буй и попрощавшись с товарищами, Юрий подумал, что стоило бы заглянуть к капитану гавани. А зачем?.. Никаких дел к Кукину у него не было. Неужели, чтобы повидать ее, узнать что-нибудь о ней?.. И тут он поймал себя на том, что все время думает о Людмиле.
В ней, в этой девушке, было что-то загадочное. Она красиво прыгает с вышки, она смело далеко заплывает. Но только ли это заставляет Юрия думать о ней? Она строго и ехидно ответила Клавдию. И потом ее слова: "До свидания, товарищ Вишняков!" Что заключалось в этих словах – доброжелательность или насмешка?..
На двери "каюты" Кукина висел замок. Замок этот никогда не замыкался, просто навешивался на петли и служил лишь свидетельством того, что "хозяина нет". Очевидно, и тут, на суше, в яхт-клубе, Кукин придерживался старинного морского правила и обычая: каюты не запираются.
Если бы дядя Миша был у себя, Юрий, может быть, еще подумал бы, о чем он будет говорить, постоял бы перед дверью, а может быть, и ушел бы. Но замок, отсутствие дяди Миши почему-то усилило его желание увидеть капитана гавани. Тогда он пошел на детскую водную станцию. А может быть, там и Людмила?..
"Почему опять Людмила? – подумал Юрий. – Мне просто нужно повидать дядю Мишу! Нужно повидать – зачем? Хочется повидать..." Юрий путался в своих мыслях и чувствовал, что обманывает себя.
Михаил Михайлович действительно был на детской станции. Он что-то рассказывал кучке ребят, должно быть, какой-нибудь занимательный случай из морской жизни.
Юрий и сам любил послушать рассказы дяди Миши. Но сейчас он опоздал и услышал только: "Вот такая история произошла у нас в Северном море на пароходе "Енисей".
– А сейчас, дружки, по домам! – сказал Кукин и подал руку Юрию: – С тренировки?
– Прошлись немного, – ответил Юрий, вспомнив, что на стоящей-то тренировки и не состоялось. – Как-то без настроения...
– Все о новой яхте думаешь? Так в чем же дело?.. Начинал надо, раз задумал! Все равно ведь теперь не отступишься. Я твой характер знаю...
– И о яхте, – сказал Юрий.
Мальчики, наперебой обсуждая рассказанную дядей Мишей историю, постепенно и не очень охотно расходились. "До свидания, дядя Миша!", "Спасибо, дядя Миша!" – выкрикивали они у выхода.
– Хорошие яхтсмены выйдут из вашей команды, – проговорил Юрий, подыскивая подход к разговору.
– О, мои ребята – добрый народ! – по своему обыкновению похвалил мальчишек Кукин.
– У вас, говорят, и помощница объявилась?
Капитан гавани взглянул на Юрия и сразу же отвернулся в поисках фуражки.
– Есть, есть помощница, на общественных началах. Хорошая такая девчушка... Куда она запропастилась?..
– Кто?
– Да фуражка. Ребята все ее примеряют.
– Вот она, на верстаке. Я видел...
Кукин натянул фуражку и направился к выходу.
– Я видел, она здорово прыгает с вышки.
– Да, Людмила отличная пловчиха.
Юрий заметил, что Михаил Михайлович разговаривает вяло.
– Вы плохо себя чувствуете?
– Я? – вдруг оживился капитан. – Нет, мне еще рано плохо себя чувствовать. Так, задумался. А она, между прочим, и парусом интересуется. Словом, из племени водников.
– Что, у нее отец – моряк?
– Не знаю, не спрашивал, – суховато ответил дядя Миша. – Сама она водница, вот что я знаю.
И снова Юрий почувствовал, что дядя Миша то оживляется, то словно начинает тяготиться разговором.
Когда они прощались, капитан неожиданно сказал:
– Завтра Людмила здесь будет. Может быть, вместе пройдемся на крейсерской? Познакомитесь! Она только чего-то на парусников обижается.
– На каких парусников? – удивился Юрий.
– На секцию, конечно. Ну хорошо, до завтра!
"Ласточка", – подумал Юрий. – Вот так бы назвать новую яхту! Или "Людмила?" Или "Диана", "Любушка"? Сколько славных названий!"
– "Ласточка!" – уже вслух произнес Юрий и вспомнил Дениску: "Ласточка" это для мамы, она очень любит".
Он зашагал к гастроному, чтобы купить то, что любит его мама, Ольга Андреевна. Можно купить кекс "Весенний". Юрий давно уже собирался купить для Ольги Андреевны вазу для цветов. В буфете лежат осколки хрустальной вазы... Но сейчас поздно... Почему же хранятся осколки?..
А капитан Кукин шел к своему дому и размышлял: "Какое Юрию дело, кто у нее отец? Она – водница! Пусть познакомятся! А может быть, и..."
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Два важных сообщения! – сказал Юрий. – Объявляется набор рабочих на постройку яхты. Работать будем по вечерам на общественных началах. Завтра знакомство строителей с конструкцией яхты, с чертежами и спецификацией...
– Докладчик товарищ Вишняков Юрий Владимирович, – подсказал Клавдий.
– И инженер Илья Андреевич Рябов, – добавил Юрий. – Инструктором производственного обучения новичков в судостроительном деле назначается Клавдий Павлович Малыгин.
– Польщен, – сказал Клавдий. – С завтрашнего дня новичок Дионисий Птахин поступает под начало Малыгина. Что говорить, невелик коллектив! А второе важное сообщение?
– Второе не такое уж важное, – ответил Юрий. – Сегодня тренировка на "Звезде" проводится под командованием Клавдия Малыгина!
– Саморазжалование? – спросил Клавдий.
– Нет, временно, на два часа, рулевой "Звезды" Вишняков переходит на крейсерскую яхту "Буревестник".
– Ясно, – сказал Клавдий. – Уточнение: матрос Птахин поступает в подчинение Малыгина не с завтрашнего, а с сегодняшнего дня. Вам понятно, Птахин? А кого возьмем вторым матросом?
– Возьмем Люду Багрянцеву, – предложил Дениска. – Она где-то здесь. Она с удовольствием...
– Управитесь вдвоем, – решительно сказал Юрий и усмехнулся. – Или можете взять кого-нибудь из ребят.
– Ясно, – ответил Клавдий и тоже усмехнулся. – Людмила – матрос неопытный. Матрос Птахин справится один!
– А лучше бы Люду взять, – настаивал Дениска.
– Матрос Птахин, приказ обсуждению не подлежит! – притворно строго сказал Клавдий. – И потом вообще на большой крейсерской ехать безопаснее.
Дениска с изумлением посмотрел на Клавдия. Ехать?.. С каких пор яхтсмен и судостроитель стал говорить таким ужасным сухопутным языком?.. И при чем тут Люда и крейсерская яхта?.. Странно!
"Звезда" вышла из гавани с командой из двух человек.
– Послушай, Клавдий, – спросил Дениска, – почему ты сказал о крейсерской яхте?
– О Дионисий! В моих глазах ты начинаешь терять всякое уважение. Впрочем, учитывая твой возраст, можно простить. Что ты понимаешь в вопросах любви?!
– Все, – ответил Дениска, рассерженный и ничего не понимающий в намеках Клавдия.
– Все? – удивился Клавдий. – Браво, Денис! А скажи, что ты знаешь об Амуре...
Дениска чувствовал подвох, но все-таки ответил:
– Амур – река на Дальнем Востоке. Впадает в Татарский пролив Тихого океана...
– И только? А говоришь, все знаешь. Птахин, вам по географии – пять, а по вопросам любви, вернее, по мифологии – единица! Ты, наверное, и об Афродите ничего не знаешь.
Дениска должен был признаться, что сведения об Афродите у него совсем незначительные. Какая-то богиня...
– Вон "Буревестник" вышел, – сказал Дениска, обрадованный тем, что можно переменить скучный разговор.
– И на "Буревестнике"... – Клавдий нарочно не договорил.
Но хотя у Дениски был зоркий глаз, на большом расстоянии рассмотреть, кто был на крейсерской яхте, он не мог.
...На "Буревестнике" собралась большая и шумная компания. Это были студенты и студентки, которых Дядя Миша давно обещал покатать на яхте.
Девушек привела Людмила. Юрий сразу же узнал ее. Она была в клетчатой мужского покроя рубашке навыпуск, тщательно отглаженных узких брюках и легких спортивных ботинках. Тонкий загар не скрывал на ее лице такого же тонкого и ровного румянца.
Девушки галдели, смеялись, взвизгивали. Людмила смущенно унимала их. Она стеснялась перед Юрием Вишняковым за своих новых подруг, легкомысленно нарушающих судовую дисциплину.
– Девочки, тише! – упрашивала Людмила. – Вы же не в буфете!
Если бы тут не было Юрия, если бы под ее присмотром находились не сухопутные студентки, а матросы, она, конечно, показала бы твердость и волю, какими должен обладать настоящий яхтсмен.
Капитан Кукин пришел с двумя пареньками, незнакомыми Юрию. Михаил Михайлович сказал, что его вызывают к капитану порта, и попросил Вишнякова покатать студентов.
Юрий сел в кокпит к румпелю. Людмила, оттолкнув нос яхты, стояла на баке. Без договоренности она приняла на себя обязанности матроса.
Девушки наконец угомонились. Должно быть, река своим тихим и прохладным дыханием подействовала на них успокаивающе. Юркоглазый, совсем юный паренек, курчавый и удивительно мягкоголосый, устроился поблизости от Людмилы. Он не ухаживал за девушкой, а, восхищаясь рекой, яхтой, парусом, ловкостью Людмилы в обращении со шкотами, задавал ей вопрос за вопросом.
Юрий слышал, как юноша извинительно-вежливо говорил Людмиле:
– Я никогда не катался на яхте. Это чудесно! Скажите, а это что такое?.. Утка? И правда, похоже на утку. А для чего она?.. Скажите, пожалуйста, а сколько узлов в час может проплыть такая яхта?
– Узлов в час – так не говорят!
Наставительный ответ Людмилы поразил Юрия и смутил паренька. Оказывается, подумал Юрий, она разбирается в тонкостях морского дела.
– Извините, я не знал, – пролепетал юноша. – А этот парус как называется?.. Стаксель? А эта веревка?..
Юрий увидел жалостливо скривившееся лицо Людмилы.
– Не веревка?! – виновато и с удивлением сказал новичок. – Ах, стаксель-фал! Вот интересно!..
– Люда! – крикнула одна из девушек. – А петь на яхте можно? Так хорошо, что спеть хочется!
– Можно, – сказала Людмила. – А вообще разрешение всегда спрашивают у рулевого.
Наивные вопросы пассажиров и покровительственный тон Людмилы забавляли Юрия. Девушки негромко запели. Не особенно стесняясь рулевого, они пели, болтали, смеялись, чувство вали себя сейчас счастливыми. Наверное, они хотели и всем другим вот такого же простого счастья – ощущения реки и ветра, простора и свободы.
Это чувство было знакомо Юрию, особое чувство, которое не овладевает человеком в комнате или на городских улицах.
Уже часа полтора как "Буревестник" покинул яхт-клуб. На реке становилось прохладно. Голоса на яхте заметно притихали. Слышно было, как монотонно, по-голубиному воркуют за бортами нетерпеливые струи воды.
Введя яхту в гавань, Юрий круто развернул ее у самого причала и почти впритирку подвел к низкой пристани-плотику. Людмила со швартовым концом первой спрыгнула на пристань, вызвав в глазах вежливого курчавого юноши новую вспышку изумления и восторга.
Девушки шумно благодарили Юрия, взбегали на веранду и на прощание приветственно и признательно махали рулевому.
Юрий хотел выйти на пристань, чтобы взять лодку: нужно было отбуксировать и поставить яхту на буй.
– Лодку? – предупредительно спросила Людмила. – Это дело мое!
Он не успел произнести слова, а она уже быстро шагала по причалу к лодочной стоянке.
"Мое дело!" Провожая глазами девушку, Юрий пытался разгадать не смысл, а тон, которым были сказаны эти слова. Скорее всего это был протест против опеки, гордость и независимость матроса, знающего свои обязанности и свои силы. Это могло быть и предостережением вообще в их отношениях: "Не считайте меня слабенькой!"
Он и не считал ее слабенькой. Он убедился в этом и вчера и сегодня. Может быть, потому он и выделял ее среди других девушек. "И все же ты – женщина, милая Людмила! – весело подумал Юрий, наблюдая, как энергично подводит лодку девушка. – Женщина, которую иногда нужно и опекать, за которой нужно ухаживать!"
– Спасибо! – сказал он.
Она посмотрела на него недоуменно и даже сердито.
– Вы своим матросам тоже каждый раз говорите "спасибо"? – спросила она с нескрываемой иронией.
– Вы не мой матрос, – улыбнулся он. – А хотели бы?..
– У вас же на "Звезде" команда полная, – уклончиво ответила Людмила.
Юрий промолчал, испытующе посмотрел на девушку, но в глазах ее не нашел ответа, на который затаенно надеялся.
– Помните, мы вчера с вами встретились на реке? – сказал он. – Вы пожелали мне счастливого плавания.
– И что же, пожелание исполнилось? – спросила она.
Он подумал, загадочно усмехнулся:
– Исполнилось сегодня.
– Почему сегодня?
Он не ответил, а она не повторила вопроса. Конечно, если бы он ответил, то это звучало бы так: "Потому что сегодня со мной плавали вы!" Но в таком ответе она могла почувствовать насмешку или тривиальное заигрывание. А этого втайне они оба боялись.
Поставив яхту и оказавшись в лодке, Юрий поспешил сесть за весла.
– Теперь вы уже не матрос, – сказал он. – Сидите на корме! Вы и так устали.
– А если я не матрос, то и не приказывайте мне! И не проявляйте ко мне жалости! Я этого не люблю!
– А сама с такой жалостью смотрела на мальчика, который фал назвал веревкой! – как бы для себя, но вслух произнес Юрий.
– Этот мальчик никогда не будет ни моряком, ни яхтсменом, – убежденно сказала Людмила. – У него много восторгов и мало решительности.
Смелое, хотя и преждевременное утверждение поразило Юрия своей категоричностью. Впрочем, это ему понравилось. У девушки был, очевидно, твердый характер и свои взгляды.
– Вы здесь недавно? – спросил он.
– Я здесь родилась, но последнее время мы жили на юге.
– И там научились так здорово плавать?
– Я плаваю давно, лет с пяти, – просто и спокойно сказала она. – Научилась еще здесь...
У нее не было кокетства, не было игривости в разговоре, какие Юрий замечал у многих девушек, знакомящихся с парнями. Нет, она совсем не была похожа на других девушек, даже вот на этих симпатичных студенток, которые только что катались на "Буревестнике", пели и беззаботно смеялись.
Может быть, он преувеличивал достоинства Людмилы? И кто знал тогда, что это зарождалась любовь?! Во всяком случае Юрий себе в этом не признавался. А может быть, он и сам еще не знал об этом.
– Завтра у нас тренировка, – сказал Юрий, прощаясь с Людмилой. Приходите!
– Юрий, вы в самом деле будете строить яхту? – спросила Людмила.
– Да, буду. Откуда вы знаете?
– Вы же сами сказали, когда мы с Михаилом Михайловичем встретили вас в яхт-клубе.
Он не помнил этой встречи. А с Кукиным он встречался почти ежедневно. Значит, он тогда ее не заметил! Странно!
– И ваша новая яхта будет называться "Любушкой"?
– А вот этого я никогда не говорил.
– Но говорят другие. Почему "Любушка"?
– Это из чудесной легенды о большой любви, – Юрий пожал Людмиле руку и быстро пошел по набережной, оставив девушку в недоумении.
"Легенда о большой любви... – подумала Людмила. – Должно быть, это красивая легенда!"
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На другой день состоялось обсуждение проекта новой яхты. Велико было удивление Клавдия Малыгина, когда на первом собрании "самодеятельной бригады" он увидел высоких гостей: директора и главного инженера судоверфи, председателя совета спортивного общества и еще трех незнакомых товарищей.
– Это кто? – тихо спросил Клавдий у Юрия.
– Из горкома комсомола, – так же тихо ответил Юрий.
"Широко ставит дело наш капитан", – восторженно подумал Малыгин, рассматривая уже знакомые ему чертежи, схемы, таблицы, сейчас аккуратно развешенные на стене учебного кабинета яхт-клуба.
Клавдий твердо верил, что яхту они построят, прекрасную яхту-мечту, но он никак не предполагал, что Юрию удастся заинтересовать постройкой так много людей, да еще таких важных и занятых.
Юрий Вишняков не часто выступал на собраниях и заседаниях. Сейчас у него не было ни конспекта, ни самого малого листочка бумаги. Он отлично знал все, о чем ему нужно было сказать. Начиная свое сообщение, он, конечно, волновался. Но постепенно голос его стал звучать тверже и спокойнее. Он старался как можно проще, но и обстоятельнее обосновать возможность постройки классной яхты, которая не уступит иностранным, импортным. Его сообщение о проекте по существу было техническим докладом, разговором о назначении, типе, архитектуре судна, размерах, обводах, парусном вооружении, материалах для постройки. И все-таки Юрий заставил слушать себя, поразив неискушенных в судостроении своей глубокой осведомленностью в корабельной науке, а директора и главного инженера логикой теоретических рассуждений и заключений.
Все присутствующие знали, что слушают рядового рабочего-судостроителя. Но они скоро также почувствовали, что доклад делает человек с инженерными знаниями и весомым опытом вдохновенного яхтсмена.
Свое сообщение Юрий закончил неожиданно, без "закруглений", без обычной концовки, словно обрезал.
Все чего-то еще ожидали, и вдруг – такое странное завершение.
После короткой паузы Юрий каким-то не своим, ледяным голосом сказал:
