Текст книги "Жили на свете ребята"

Автор книги: Евгений Коковин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Коковин Евгений
Жили на свете ребята

КОКОВИН ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВИЧ

ЖИЛИ НА СВЕТЕ РЕБЯТА

КИРИЛКА

Жили на свете ребята...

"На свете" – так только говорится. А ребята, о которых я хочу рассказать, жили на одной улице и даже в одном доме.

Дом был деревянный, двухэтажный и ничем не отличался от многих других домов, построенных в поселке затона за последние годы. С трех сторон его облепили балконы и веранды, зимой – заснеженные и скучные, зато летом веселые, увитые буйным хмелем и пестрящие яркими бархатистыми цветами.

Просторный двор дома по краям был застроен дровяными сараями. У забора росли два молодых тополя. Деревья росли быстрее ребят. Двенадцатилетний Кирилка помнил, как привезли к ним во двор эти тополя – совсем тоненькие стволики с жидкими и вялым ветвями. А теперь они разрослись, поднялись выше окон второго этажа, их пышные ветви перекинулись через забор. А Кирилка все еще не мог дотянуться до верхней доски высокого забора.

В затоне ремонтировались моторные катера и небольшие буксирные пароходы. Здесь работали отцы, матери и старшие братья многих ребят.

В двух километрах от затона и поселка на высоком берегу широкой северной реки раскинулся портовый город. Если смотреть на него со стороны реки – с лодки или с парохода, город был очень красив. Березовый бульвар окаймлял набережную. Сквозь зелень бульвара кое-где проглядывали белые здания. В густой листве здания прятали свои темные окна. Но стоило появиться солнцу, и его меткие лучи легко находили оконные стекла. Далекие ослепительные отблески в окнах походили на электросварку, которую ребята видели в затоне.

За бульваром, выше по берегу реки тянулись причалы. У причалов грузились и разгружались пришедшие с моря пароходы и теплоходы. Словно хоботы склонялись над трюмами пароходов подъемные краны. Вблизи берега на рейде дремали рыболовные тральщики, боты и высокомачтовые красавицы шхуны.

Побывать в городе все затонскне ребята считали за счастье. Затон соединялся с городом трамвайной линией. Но куда интереснее было плыть по реке – на лодке или еще лучше на моторке – мимо стоящих на рейде кораблей, мимо лесных бирж и низких песчаных островков, густо поросших ивняком и ольхой.

Началась вторая половина мая. Был теплый воскресный день.

Рано утром, как всегда, первым во двор вышел Кирилка. Непричесанный, спросонок еще хмурый, он казался ко всему равнодушным. Но на самом деле Кирилка был дотошный и всесведущий человек. Среди ребят он всегда первым узнавал обо всех самых больших и самых малых событиях, которые происходили в поселке и в городе. А если новостей не было, Кирилка что-нибудь сам придумывал. Иногда любил он и приврать.

Знакомства у Кирилки в рабочем поселке и в загоне были самые широкие. Его знали и малыши-дошкольники и старые затонские мастера. Учился Кирилка так, что пятерки и двойки по соседству уживались у него в дневнике.

Жил Кирилка вдвоем с матерью. Мать работала в одном из цехов затона уборщицей. Сын редко видел ее и пользовался неограниченной свободой. Другие мальчишки даже завидовали ему. Дома Кирилке нужно было только напилить и наколоть дров да вскипятить к приходу матери чай, что он всегда выполнял исправно. Остальное время он проводил на берегу реки, бродил по поселку или уходил в лес.

В доме его любили, потому что он никогда не отказывался помочь другим семьям – напилить дров, сходить в магазин или выполнить еще какое-нибудь несложное дело. А времени для этого у него было предостаточно.

Сейчас Кирилка оглядел все окна дома, но никого не увидел. Ребята, пользуясь тем, что сегодня был выходной день, спали. "Сони!" – презрительно подумал Кирилка и от досады даже сплюнул. Сам он спать не любил.

Ничего интересного во дворе не было, и он вышел на улицу. Но и на улице в этот ранний час стояла тишина. Бесцельно побродив, Кирилка вернулся домой. Такой скуки он, кажется, еще никогда не испытывал.

Нет, так жить Кирилка не согласен.

С полчаса он томился дома. Мать ругала его за то, что он вчера вернулся поздно и где-то перемазал в смоле рубаху. С горя злой, Кирилка снова вышел во двор.

На этот раз он увидел Катю и Гриню. Гриня вырвал у Кати скакалку, носился по двору и дразнил девчонку. Сказать по правде, Катя давно нравилась Кирилке, но это была его самая большая тайна.

Не говоря ни слова, Кирилка догнал Гриню, отнял у него скакалку и вдобавок дал обидчику по шее. Скакалку он небрежно швырнул хозяйке. Конечно, он мог подать скакалку Кате в руки, но это заметили бы другие ребята и стали бы над ним смеяться.

Гриня захныкал и ушел домой, а Катя как будто и не заметила великодушия Кирилки.

Ну и тоска! Вот сейчас бы сесть в лодку, взять с собой Катю и уехать далеко-далеко по реке. Тогда она увидела бы, как он умеет здорово грести даже против сильного течения и управлять лодкой. В это время разразится шторм, лодку будет зализать волнами. Катя перепугается, а он хладнокровно подведет лодку к берегу. Если же лодку вдруг перевернет... Кирилка закрыл глаза и мысленно представил себя в борьбе с огромными волнами. Он спасет Катю.

Так он фантазировал и почти не слышал голоса Кати. А она, ударяя веревкой о мягкую, непросохшую землю, бойко отсчитывала: "Сто двенадцать, сто тринадцать, сто четырнадцать..."

СКУЧНО

У Кати был странный характер. Часами она могла возиться с малышами стряпать с ними песочные пироги, шить для кукол платья, петь самые пустяковые песенки о зайчиках и курочках. Потом Катя вдруг переходила к большим мальчикам. И когда кто-нибудь из ребят кричал: "Девчонок в игру не принимать", все знали, что это к Кате не относится.

В ссорах с мальчишками она сама могла постоять за себя. Может быть, потому она и не обратила внимания на заступничество Кирилки.

Когда Катя выходила из дому, вид у нее был самый скромный. В тоненькие косы вплетены розовые или голубые ленты. Из кармашка платья виднеется край обвязанного цветным шелком платочка. Иногда от нее даже пахло духами. Ребята догадывались: у старшей сестры выпросила. Но спустя минут пять Катю уже можно было увидеть на заборе, на крыше сарая или играющей в футбол.

Исподлобья наблюдая за Катей, Кирилка не заметил, как во двор вошел Вовка – забияка, драчун и спорщик из соседнего дома.

– Давай сыграем! – подмигнув и оглядываясь по сторонам, вкрадчиво сказал Вовка.

– Как?

Вместо ответа Вовка разжал кулак и со звоном подбросил на ладони несколько монет.

Кирилке играть с Вовкой не хотелось. Ему уже однажды здорово досталось от матери за игру в деньги. Но сейчас он нашел другую причину:

– Денег нету.

– Я тебе дам взаймы, – настаивал Вовка. – А то все равно нечего делать.

Делать в самом деле было нечего. Скука смертная. Кирилка с опаской взглянул на окна.

– Увидят...

– А мы там, за сараем. Не увидят.

Катя, не обращая внимания на ребят и уже не раз сбившись со счета, все крутила веревку, скакала и считала: "Семнадцать, восемнадцать..."

Лучше бы Кирилке позвать ее поиграть хотя бы в "чижика". К ее удовольствию он бы стал часто "мазать" и поддаваться. Это, конечно, лишь в том случае, если бы не видели другие ребята. Она бы смеялась и искренне радовалась, а он, хмурясь и поминутно восклицая "Эх, черт возьми, как сегодня не везет!", бросал бы деревянную палочку-чижика нарочно мимо "котла". Но Кирилка знал, что Катя играть откажется, и потому сказал:

– Пойдем!

Хотя Кирилка играл без интереса, он все же несколько раз выиграл у Вовки. Но потом счастье ему изменило. Он проиграл и выигрыш и долговые деньги. Ему захотелось отыграться, и вскоре долг увеличился.

– Хватит, – решительно сказал Кирилка.

– Когда отдашь? – спросил Вовка.

– Будут деньги, тогда и отдам, – ответил Кирилка, а сам подумал: "Лучше бы на эти деньги в кино сходить".

Вовка ушел. Ушла и Катя, и во дворе опять стало пусто. Жизнь казалась невыносимо скучной и бестолковой.

В полдень ребята собрались во дворе. Затеяли игру в прятки. Но вскоре Вовка подрался с Павликом. Вышла мать Павлика, прогнала Вовку, а сына увела домой.

Томимый бездельем, Кирилка ушел на берег.

Вечером Павлик вынес футбольный мяч. А известно, где мяч – там и ребята. Команды собрались неполные, но по размерам поля недостатка в игроках не было.

НОВЫЕ ЖИЛЬЦЫ

Часов около семи во двор вкатила грузовая автомашина. Обычно на таких машинах привозили дрова. А на этой трехтонке чего-чего только не было! На железных кроватях громоздились стулья с торчащими во все стороны ножками. Шкаф был прижат к борту машины большим столом, а в трюмо гляделся широколистый фикус. На мягком диване по соседству с настольной лампой и приемником удобно разместились жестяное корыто и таз.

Игра оборвалась. Одни ребята были недовольны, другие, наоборот, обрадовались, потому что в это время между командами шел яростный спор: пропустил Гриня мяч в ворота или не пропустил.

– В самую сетку! – кричал Павлик (сетка, конечно, была воображаемая, ворота обозначались поленьями дров).

– Какая там сетка, если мячом в стойку ударило, – возражал Кирилка. Видишь, полено даже упало.

– Ясно видно, полено упало, – поддерживал Гриня. – У нас и сетки-то никакой нету...

– Сетки нету, а стойки есть, – наскакивал на Гриню Вовка. – От полена мяч прямо в ворота прыгнул. Чистый гол! Ваш Гриня не вратарь, а сплошная дырка!

– Сам ты дырка, – предусмотрительно отходя от Вовки, обиженно отозвался Гриня. – И толкается не по правилам... Я так играть не буду.

Четырехлетняя Таня – единственный на соревнованиях зритель и "болельщик" первая заметила входящую во двор автомашину. Она соскочила с крыльца, заменявшего трибуны, захлопала в ладоши и радостно закричала:

– А к нам машина! А к нам машина!

Второй "зритель" – Танин бумазейный мишка, оставленный хозяйкой, равнодушно прилег на крыльце.

– Новые жильцы, – сообщил Кирилка, отступая перед медленно продвигающейся по двору машиной. – Это в пятую квартиру, вместо Зуевых.

Из кабины вышел старик с короткими усами и маленькой бородкой. Он был в рабочей бумажной спецовке, маслянисто поблескивавшей на солнце. Из кармана спецовки торчали металлический складной метр и кусок свежей пакли.

Старик оглядел двор, очевидно, прикидывая, как лучше поставить машину для выгрузки имущества. Потом он взглянул на ребят, сбившихся в кучку и молча наблюдавших за машиной, и поздоровался:

– Мое почтение, молодцы-футболисты! Помешали вам. Ну ничего, сейчас разгрузимся, и опять можете гонять.

Из кузова машины вылез светловолосый мальчишка в зеленой спортивной куртке. Ему было лет тринадцать, но он уже носил очки. Среди ребят послышались смешки:

– Ребята, доктор приехал! – крикнул Вовка. – Сейчас лечить будет.

– Это Илюшка Ильин, – зашептал Кирилка, – я знаю, он из шестого "А". А это его дед, Степан Егорович.

Мальчик в очках стоял у машины и выжидающе смотрел на старика.

Двор был просторный, и все же маневрировать на грузовой автомашине тут оказалось нелегко. Мешали дровяные сараи, поленницы и канализационные колодцы. Эти колодцы срубами поднимались над землей на четверть метра и были несчастьем для ребят. Попробуйте играть в футбол, когда на поле три таких колодца!

Старик Ильин, оглядев двор, сказал шоферу:

– Подай еще немного вперед, и будем разгружать!

Машина подвинулась поближе к крыльцу. Шофер вылез из кабины и открыл борт.

Из всех окон двух этажей выглядывали жильцы. На крыльцо из дому вышли женщина в голубой вязаной кофточке – мать Илюши, круглолицый смешливый мальчик Андрейка и худенькая очень серьезная девочка Маринка. Андрейка и Маринка близнецы, но они совсем не похожи друг на друга. Непоседа Андрейка сразу же влез в кабину и пытался разгадать, как машина заводится. Он даже отважился повернуть баранку и нажал на кнопку сигнала, за что был тут же изгнан дедом из кабины. Маринка же стояла на крыльце и с осуждением смотрела на брата.

Стулья и прочую мелочь таскали в квартиру Илюша и его мать Валентина Андреевна. Переноской столов, кроватей, дивана занялись дедушка Степан Егорович и шофер.

Кирилка с товарищами стоял в сторонке и следил за разгрузкой.

МАЛЕНЬКАЯ АВАРИЯ

Вскоре машина была разгружена и все имущество перенесено в квартиру новых жильцов. Шофер попрощался со Степаном Егоровичем, сел в кабину и стал выводить машину из двора.

И тут произошла неприятность. При заднем ходе машина наехала колесом на колодец. Подгнившие доски хрустнули. Крышка колодца была раздавлена.

– Эк меня угораздило, – виновато бормотал шофер, осматривая баллон и искалеченный колодец. – Тесно тут, Степан Егорович, негде развернуться...

– Маленькая авария, – добродушно отозвался старик. – Ничего, это дело поправимое.

В ту же минуту одно из окон на первом этаже отворилось, и послышался крикливый женский голос:

– Это безобразие! Кто вам дал право ломать колодцы?!

Не успели приехать... Теперь зовите мастера и ремонтируйте!

– Хорошо, хорошо, не шумите, отремонтируем, – спокойно ответил Степан Егорович.

– Вот-вот, зовите мастера за свой счет, – не унималась женщина.

Машина ушла. Новые жильцы поднялись в свою квартиру на второй этаж. Таня, захватив мишку, тоже скрылась в подъезде.

– Давайте поиграем еще, – предложил Кирилка.

– Какой будет счет?

– Я не буду, – ответил Гриня, – Вовка все толкается да еще спорит.

– Меня мама уже домой звала, – сказала Катя, очищая чулки от грязи и пряча в карман выпавшую из косы ленту. – А так можно бы еще поиграть. Ладно, шесть на шесть – квиты!

– Нет, вам семь, – опять заспорил Вовка. – Был гол.

Ребята разошлись. Остались сидеть на бревне только Кирилка и Павлик.

– Скучно, – сказал Павлик. – Что бы такое поделать?..

– Скучно, – согласился Кирилка. – Вот поехать бы куда-нибудь. В какую-нибудь колонию. Воевать бы против колонизаторов, а? Ты поехал бы?

– Это далеко, да и не пустят туда, – отозвался Павлик. – Вот если бы на целинные земли. Туда со всего Советского Союза тысячи людей едут.

– А что ты там будешь делать, на целинных землях? – усмехнулся Кирилка.

Несколько минут мальчики сидели молча.

– У этого очкастого Илюшки, который сегодня к нам переехал, дедушка в затоне работает, – сказал Кирилка. – Он всему затону известный, знатный токарь...

– Ты все знаешь!

– Так у меня же там мать. Она говорила.

– А за колодец им достанется от управдома. Сломали, а не наладили. Их и оштрафовать могут.

– А Ильин плотника позовет, тот и отремонтирует, – убежденно сказал Кирилка. – Пойдем на реку!

– Нет, поздно. Дома ругаться будут.

...В этот вечер в семье новых жильцов Ильиных было множество хлопот. Расставляли мебель, развешивали шторы, картины, фотографии. Даже маленькие Андрейка и Маринка не оставались без дела. Вначале они разместили в своем уголке игрушки и книжки, а потом ходили около дедушки и матери, подавая им то молоток, то клещи, то отвертки и гвозди.

– Нужно поскорее все сделать, – озабоченно говорил Андрейка. – Скоро папа приедет. Приедет и прямо на новую квартиру. Ведь он скоро приедет, мама, скоро?

– Скоро-скоро, – радостно отвечала Валентина Андреевна. – Навигация открылась, и его пароход скоро придет сюда.

КАПИТАН БЕЗЫМЯННЫЙ

И жил на свете еще один человек.

Жил он на необитаемом острове. Жилищем ему служил старый корабль "Одинокий", в давние времена заброшенный двенадцатибалльным штормом на скалистые берега острова Нового.

Называл себя этот человек капитаном Безымянным. Были у него, конечно, настоящие имя и фамилия, но с некоторых пор он решил их забыть.

Гордый, бесстрашный и нелюдимый, капитан Безымянный вел одинокую и суровую жизнь, полную тревог, приключений и борьбы со стихией. На мачте его неподвижного корабля развевался флаг: на желтом полотнище – черный квадрат. Капитан сам придумал такое сочетание цветов, и оно должно было означать: Независимость и Уединение.

Когда мимо острова Нового проходили другие корабли, капитан Безымянный не только не приветствовал их по морским международным правилам, он даже опускал флаг. Он не любил, если другие корабли приближались к острову, и боялся, чтобы островом не завладели чужие люди.

Но маленький и совсем пустынный остров Новый никого не привлекал и не интересовал. Лишь кроткие в тихую погоду волны облизывали его берега да зоркие чайки неторопливо кружились над "Одиноким". Зато в шторм, обозлясь, волны вдруг начинали беспощадно таранить остров. Тысячи брызг сыпались на палубу, по которой расхаживал капитан Безымянный. Он любил штормовую погоду и в такие часы был счастлив. Иногда капитан садился в ветхую судовую шлюпку и отправлялся на охоту или на рыбалку.

Возвратившись, он закрывался в своей каюте и доставал из шкафика судовой журнал. Хотя "Одинокий" давно не покидал берегов, капитан регулярно и тщательно вел журнал.

На первой странице без обозначения числа, месяца и года было записано:

"Новый – такое название я решил дать острову, на который вчера двенадцатибалльным штормом при потере управления был выброшен наш корабль. Старый судовой журнал я уничтожил. Начинается новая жизнь – на острове Новом.

Когда руль перестал слушаться, появилась течь и гибель судна была неминуемой, я приказал спустить шлюпки. Команда упрашивала меня сойти в шлюпку, но я отказался покинуть мостик.

Спасся ли кто-нибудь из команды – не известно. Я спасся чудом.

Я мог бы вернуться на материк, в родной порт, но сознание позора (гибель команды и корабля) не позволяет мне этого сделать.

Итак – на всю жизнь на острове Новом.

На корабле большой запас провизии, кроме того, здесь можно хорошо охотиться и ловить рыбу.

Я не знаю, имел ли этот островок раньше какое-нибудь название. Для меня он – Новый. Старое название корабля я всюду сбил, закрасил и вычеркнул. Теперь он называется "Одинокий". Имя и фамилия капитана тоже забыты. Отныне я

Капитан Безымянный".

Дальше в журнале шли записи о наблюдении за погодой, описания охоты, рыбной ловли, исследований соседних островов.

Капитан Безымянный обжился на острове Новом и вдали от людей чувствовал себя превосходно.

Но вот однажды через открытый иллюминатор он увидел быстро несущийся по волнам неизвестный красавец-корабль. И капитану вдруг впервые за всю жизнь на острове взгрустнулось. Ему стало обидно, что "Одинокий" вот уже много времени не видит свободных вод, а мертвецом покоится на берегу. Капитану неожиданно и нестерпимо захотелось быть среди людей, среди команды, управлять плывущим кораблем.

Одиночество сразу стало ему в тягость. Он вышел на палубу, спустился по трапу на землю, обошел вокруг своего корабля и с горечью произнес:

– Нет, одному ничего не сделать. Не отремонтировать поврежденное судно, и на воду его не спустить. Плохи твои дела, капитан Безымянный!

Потом он вернулся в свою каюту и долго в мрачном раздумье сидел за столом. Одинокая жизнь теперь казалась ему бессмысленной и ненужной. И себя он чувствовал беспомощным. Надо было что-то придумывать. Надо было жизнь обновлять.

Капитан вдруг как будто что-то вспомнил, резким движением достал из шкафика бутылку и остатки рома из нее вылил в стакан.

Но стакан так и остался на столе нетронутым, а бутылка спустя час была выброшена за борт в холодные, темные волны.

ТАИНСТВЕННАЯ НАХОДКА

В тот вечер, когда Ильины устраивались в новой квартире, а ребята, не закончив игру, разошлись по домам, Кирилка побрел на берег реки.

На берегу у воды горел костер. Около перевернутой вверх днищем лодки склонился человек. Заядлый рыболов и охотник, затонский кузнец Дубов – Кирилка сразу узнал его – ремонтировал свою посудину, готовясь к рыбалке.

– Здравствуйте, – почтительно сказал Кирилка.

– Привет, – коротко ответил Дубов, чуть приподняв голову. Чтобы завести разговор, Кирилка прикинулся наивным.

– А это очень трудно – ремонтировать лодки? – спросил он.

– Не учась и лапти не сплетешь...

Кирилка постоял еще немного, с удовольствием вдыхая запах разогретой смолы и наблюдая, как от бортов лодки вьется тонкий сизый дымок. Вздохнул и пошел на причал, у которого стоял буксирный пароход "Прилив". В открытое окно рубки смотрел капитан. Он скучающе оглядывал берег, видимо, кого-то поджидая.

– В рейс собираетесь? – деловито спросил Кирилка.

– Да, в дальнее плавание... на тот берег...

Кирилка почувствовал, что капитан посмеивается над ним. И все же так просто, без всякой надежды он спросил:

– Возьмите меня с собой!

– У нас судно не пассажирское. Посторонним не положено.

"Не положено". Кирилка обиделся. И все-то им, ребятам, не полагается. А если полагается? Если бы ему разрешили, то он через неделю, пожалуй, не хуже этого капитана стал бы крутить штурвал и управлять пароходом. И тут Кирилка дал волю своему воображению.

Когда буксир отошел от причала, Кирилка, успокаивая себя, махнул на него рукой: "На такой скорлупке и плавать-то тошно".

Неожиданно его внимание привлек какой-то странный предмет, прижатый течением к причалу и раскачиваемый набегающими волнами. Похоже, что это была бутылка. Но почему ее не захлестнуло волной и она не утонула? Или, может быть, ее только что выбросили с буксирного парохода? Во всяком случае, нужно посмотреть.

Однако достать бутылку с высокого причала было нелегко. Стенка причала отвесная, гладкая, и спуститься к воде по ней невозможно. А высота метра полтора – не меньше.

Можно бы бутылку разбить – занятие самое увлекательное, "снайперское". Но поблизости не было ни одного камешка. Кирилка лег на причал и стал рассматривать бутылку. И тут он ясно различил, что бутылка закупорена. Это удивило и даже обрадовало его. Если в ней даже ничего нет, бутылку можно унести в другое место, к песчаной отмели, забросить ее подальше в воду и потом расстрелять камнями.

Кирилка долго бродил по причалу, надеясь найти какой-нибудь шестик или палку. Но как назло причал был прибран с редчайшей аккуратностью. Тогда Кирилка вспомнил, что видел у кузнеца Дубова, который ремонтировал лодку, длинную железную кочергу. Нагрев эту кочергу в костре. Дубов вгонял ею в пазы и щели лодки пек и смолу. Но выпросить кочергу у кузнеца оказалось не так-то просто.

– Иди, иди, какая там еще кочерга, – ворчал несговорчивый Дубов. – Говорю, не мешай робить, парень, уходи!

– Мне на одну минуточку, дяденька, – умолял Кирилка и соврал: – Я шапку в воду уронил, достать нужно. Я мигом вам ее доставлю, кочергу-то.

– А если утопишь?

– Не утоплю, я осторожненько и мигом доставлю в целости и сохранности.

– Ну бери, да сам не оборвись с причала, – сдался наконец Дубов.

План у Кирилки был несложный: кочергой тихонько протолкнуть бутылку к лесенке, где приставали лодки, шлюпки и маленькие катера. А там бутылку можно рукой достать.

И вот бутылка в руках у Кирилки. Но какой у нее вид! Даже в руках противно держать. Из толстого черного стекла, бутылка была грязная, скользкая, в каком-то жиру и в тине. Но интересно было то, что бутылка оказалась в самом деле закупоренной, и больше того – залитой у пробки сургучом или пеком.

"Если бы в ней было вино, или чернила, или еще что-нибудь, она бы обязательно утонула, – рассуждал озадаченный Кирилка, смывая с бутылки грязь и тину. – А она вон какая легкая..."

Он засунул бутылку в карман и, сгорая от любопытства, побежал отдать кочергу Дубову.

– Ну, достал? – спросил кузнец заботливо.

– Достал, – весело ответил Кирилка и осекся.

– А где же она, твоя шапка?

– Ах, шапка... да нет, дяденька. Утонула шапка, намокла и утонула.

– Ой, что-то ты мне голову морочишь, парень, – погрозил пальцем кузнец. Но ему теперь было все равно, парнишка кочергу вернул. Значит, порядочный человек!

– До свиданья, дяденька! Спасибо! – крикнул Кирилка и бросился к дому.

У КОЛОДЦА

Рано утром, когда в доме еще все спали, во дворе у колодца появились Степан Егорович и Илюша. Они принесли с собой топор, небольшую лучковую пилу, рубанок, долото и ящик с гвоздями.

Из сарая Илюша притащил несколько толстых досок. Складным метром Степан Егорович измерил сруб колодца.

– Сто двадцать на сто пятнадцать, – сказал он.

Илюшка поправил очки, взял метр и стал размеривать доски. Толстым черным карандашом он делил доски по размером, потом взялся за пилу. Степан Егорович топором выбивал из колодца обломки крышки. Оба работали молча, лишь изредка перекидываясь короткими фразами.

Открыв окно, Кирилка услыхал повизгивание пилы и очень удивился. Заспанный, с всклоченными волосами, не умываясь, он вскочил во двор. На крыльце он остановился, еще более удивляясь увиденному. Дедушка и внук Ильины сами ремонтировали колодец.

Кирилка даже забыл о вчерашней таинственной бутылке.

Ему было известно, что старик Ильин по специальности – токарь. Чего же он берется за дело плотника? Но больше его поразило то, что в ремонте колодца принимал участие очкастый Илюшка. К очкам Кирилка относился с презрением.

Осторожно, чтобы не быть замеченным, Кирилка шаг за шагом стал подвигаться к колодцу. Вначале ему захотелось побежать к ребятам и сообщить им о ремонте колодца, но он вспомнил, что еще рано и все спят.

Остановившись у колодца, Кирилка с уважением посмотрел на Степана Егоровича и застенчиво поздоровался. Старик ответил на приветствие. В это время он уже обстругивал доски рубанком и прилаживал их к выемкам сруба. Когда доска не подходила он расчищал выемку долотом.

– Я думал, что вы токарь, – сказал Кирилка. – А вы плотник. Значит, мать мне неправильно сказала.

– Почему неправильно? Правильно, токарь, но и плотничать умею.

– Дедушка, а дайте мне тоже что-нибудь поделать, – нерешительно попросил Кирилка, не без зависти наблюдая, как работает Илюшка.

Степан Егорович с улыбкой посмотрел на Кирилку.

– Поделать? Что же тебе дать?.. Вот, пожалуй, возьми гвозди и затупи.

– А зачем их тупить? – спросил Кирилка, подумав, что старик Ильин смеется над ним.

– Чтобы они доски не раскалывали. Вбивать в самые концы придется, да и поперечины у нас тонкие. Тупой гвоздь самую тонкую дощечку не расколет. Век живи – век учись!

Вскоре новая крышка была готова. Степан Егорович собрал инструменты и ушел домой. Илюша принялся подбирать стружки и щепки, а Кирилка молча ему помогал. Он как-то стеснялся первым заговорить с новым товарищем. Нарушил молчание Илюша Ильин.

– Ты чего так рано поднялся?

– А я всегда так встаю. Мать на работу уходит, и я встаю. Скучно спать...

– Я тоже не люблю спать, – сказал Илюша. – Лучше что-нибудь делать и придумывать. Ты любишь придумывать?

– Люблю.

– А чего ты придумываешь?

– Да разное... А вот вчера я не придумал, а нашел.

– Что нашел?

– Это пока тайна, – сказал Кирилка, хотя его так и подмывало рассказать о бутылке.

– Ну, у меня есть тайна почище твоей!

– Какая? – спросил Кирилка.

– Не скажу. Если сказать, то какая же это будет тайна! А ты что нашел?

– Ишь какой хитрый? Скажи ты первый, тогда и я скажу.

Мучимые любопытством, мальчики стояли у колодца и посматривали по сторонам. Сказать по правде, они не очень-то верили друг другу. В их жизни бывало множество всевозможных тайн, но в конце концов эти тайны чаще всего оказывались пустяковыми. А сейчас каждый из мальчиков считал свою тайну более важной.

На втором этаже отворилось окно, и мать позвала Илюшу завтракать.

– Я пошел, – сказал Илюша.

– Так не скажешь? – крикнул ему вслед Кирилка.

– Потом... может быть...

На этом их разговор и закончился. Кирилка даже обиделся. Уж лучше бы сейчас все рассказать друг другу, а потом вместе действовать.

Хотя Кирилка и не любил мальчишек в очках, но Илюшка ему все-таки нравился. "Он молодец, работает как настоящий мастер, – думал Кирилка. – Ему, пожалуй, стоят рассказать о бутылке..." Он посмотрел на окна квартиры Ильиных и пошел домой, чтобы еще раз взглянуть на странное письмо, найденное в бутылке.

ПИСЬМО

Письмо это было действительно странным.

Вернувшись накануне вечером домой, Кирилка осторожно откупорил найденную бутылку и вытащил из нее свернутый в трубочку лист бумаги. Печатными буквами на листе было написано:

"Это письмо пишет старый моряк, капитан корабля "Одинокий", потерпевшего бедствие у острова Нового. Ни на одной карте остров с таким названием не значится. Мне нужны смелые люди, которые бы помогли снять "Одинокого" со скал. Тот, кому попадется мое письмо и кто захочет мне помочь, пусть разыщет в одном из русских портов на причале буквы Б.О.Н.

Капитан Безымянный"

Ничего не понимая, Кирилка несколько раз перечитал письмо. Трудно было поверить в серьезность письма, и все-таки Кирилку разбирало любопытство. А вдруг эта бутылка уже много лет находилась в воде? По крайней мере, тины и грязи на ней было густо-густо. И вдруг он в самом деле раскроет какую-нибудь особенную и важную загадку?!

Но где разыскивать эти странные буквы "Б. О. Н." и что они могут обозначать? Кирилка еще раз перечитал письмо. Непонятно! "Нужно вечером посоветоваться с Илюшкой, – решил он и стал собираться в школу. – Можно поехать на лодке в город и осмотреть все причалы".

Вечером ребята играли в "десять палочек". Подброшенные доской, словно трамплином, палочки вспугнутой воробьиной стаей стремительно взлетали вверх. Пока Гриня, который "водил", собирал палочки и укладывал их на доску, ребята разбегались кто куда – в подъезды, в сараи, за поленницы.

Кирилка играть решительно отказался. Он поджидал Илюшу, но тот почему-то во двор не выходил.

– Катя, – позвал Кирилка тихонько, чтобы не слышали другие ребята, поедем со мной на лодке. У меня одно дело есть...

– Какое дело?

– Есть. Тайна. Только никому не говори.

– Да ну тебя! – отмахнулась Катя.

И оскорбленный Кирилка, томимый раздумьями, один отправился на реку.

Гриня осторожно, то и дело оглядываясь, бродил по двору, разыскивая ребят.

– Павлик! – кричал он и бежал к доске "застукать" найденного.

Павлик вышел, а Гриня продолжал искать остальных. Но едва он дошел до подъезда, как из-за забора выскочил Вовка и с разбегу прыгнул на конец доски. Палочки снова взвились вверх. Вовка и "освобожденный" Павлик моментально скрылись.

Потом на доску прыгнул Игорь, потом – Павлик я опять – Вовка. Гриня каждый раз собирал палочки, а в глазах его уже стояли слезы. Однажды он сумел всех разыскать. Оставалась одна Катя. Отходить от доски было опасно, и Гриня выжидательно стоял около нее, бдительно вглядываясь во все концы двора.

– Что же ты стоишь на одном месте?! – кричали ребята. – Разве это игра! Так ты ее до утра не найдешь!

Наводящий отошел в одну сторону, а Катя появилась с другой. Заметив девочку, он ринулся к доске, но не успел. Кати ударила по доске, палочки рассыпались. Гриня заспорил, доказывая, что он подбежал раньше. Ему было обидно. Когда уже все ребята были найдены, девчонка вдруг оказалась сноровистее его.

– Не по правилам, – дрожащим голосом протестовал Гриня. – Я так играть не буду!

– Отнаводись, – требовали ребята. – Отнаводись!

Но Гриня в слезах ушел домой, а ребята постановили: Гриню больше в игры не принимать и вообще никаких дел с ним не иметь.