Текст книги ""В алмазную пыль...""

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

7. БОЛЬШОЙ АКВАРИУМ

Заведение Долгуши они покинули в первом часу ночи, прихватив с собой недопитую бутылку «Амаретто», коробку конфет, и полную бутылку так понравившегося Ирине «Мартини». Перед уходом Михаил снова начал нервничать. За полчаса до них из ресторана шумно отбыл Лалёк со всей компанией. Шалимов по-прежнему ожидал от этой шайки какой-нибудь подлянки, и откровенно побаивался ночных, пустынных улиц Ангарки.

Впрочем, запланированную подлость Шалимов обнаружил, ещё даже не выходя из здания ресторана. Принимая от гардеробщика одежду, Михаил обратил внимание, что тот как-то отводит глаза в сторону. Пошарив по карманам, журналист обнаружил всю мелочёвку на местах, и лишь принимая свою трость, догадался, в чём дело. Провернув ручку, он разъединил палку и убедился, что лезвие стилета обломано под самый корень.

– С-сучары! – в сердцах бросил Шалимов, и, двинулся к выходу, не обратив никакого внимания на оправдательные жесты швейцара.

Выйдя на крыльцо вслед за безмятежной Ириной, Михаил нервно огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. Не торопясь, они двинулись по пустым, тёмным улицам. До идиотизма счастливая Ирка то принималась петь, то выдавала какие то танцевальные «па», порхая вокруг журналиста как бабочка вокруг светильника. При этом она непрерывно тарахтела языком как работающий вечный двигатель. А Михаил, как назло, никак не мог отделаться от ощущения опасности. Один раз он, было, уже решил, что вот оно, свершилось. Две импортных машины с дурным рёвом форсированных двигателей выскочили из-за угла, причём у приземистой «Тойеты» горела только одна фара.

"Ну, всё, амбец тебе, Шалимов", – решил журналист, украдкой посматривая на высокий забор частного дома, мимо которого они как раз проходили. Но к его удивлению обе машины промчались мимо, даже не притормозив.

"Наверное, будут ждать у Иркиного дома", – решил Михаил, старательно делая вид, будто, слушает трёп своей спутницы.

К его удивлению ни у дома, ни в подъезде они никого не встретили. Единственный, кто поджидал их у двери, был большой чёрный кот с белой грудью.

– Ну, нагулялся, бандит, – приветствовала его Ирина, открывая дверь и пропуская в квартиру обоих котов, двуногого и четвероногого.

"Странно, как это они меня отпустили, " – думал Михаил, снимая куртку. Вдоволь поразмыслить ему над этой загадкой Ирина не дала. Еле дождавшись пока столичный гость снимет верхнюю одежду она с энергией небольшого бульдозера прижала его к стене, и, повиснув на шее Михаила, запечатала губы Шалимова отчаянным поцелуем.

"А в этом она свою тётку перещеголяла. Та целоваться не умела совсем", – подумал журналист, наконец-то нашедший некоторое отличие между родственниками. Это была последняя его трезвая мысль в эту ночь…

В восьмом часу утра их разбудил сильный стук в дверь.

– Кто там! – крикнула хозяйка, не вставая с постели, благо однокомнатная квартира и небольшая прихожая позволяли ей это делать, даже не повышая голоса.

– Ирина, отдавай нам столичного гостя! – донеслось из-за двери.

– Кто это ещё там? – недовольно пробормотала хозяйка, нехотя встала и, накинув на голое тело халатик, подошла к двери. Заглянув в дверной глазок, она, к удивлению сонного Михаила, без дальнейших расспросов открыла дверь.

– Привет! – пробасил удивительно знакомый голос. – Где Мишка, спит, поди, ещё?

– Нормальные люди по субботам спят до обеда, – буркнула Ирина, отступая на кухню. Лишь теперь Шалимов рассмотрел раннего гостя. К удивлению Михаила это оказался Семён Бабич.

– Вставай, соня! – не заходя в комнату, обратился к нему майор. – Пора ехать.

Одет он был по-походному: в полушубке защитных цветов, в таких же брюках, в высоких полусапожках на шнуровке.

– Куда ехать? – пробормотал Михаил, страстно желая только одного – снова провалиться в мягкую перину сна. – Зачем?

– Здрасте! – осуждающе качнул сивой головой майор, и вытащил из кармана чётки. – Договорились же сегодня ехать на охоту. Я специально для тебя ещё на день отгул выхлопотал.

– К чертям охоту, – пробормотал Михаил, переворачиваясь лицом вниз и пытаясь вернуться в свою сонную нирвану. Бабич с душой выругался и, пройдя в комнату, сорвал с журналиста одеяло. Вид голой задницы столичной знаменитости весьма позабавил его, Семён не удержался и сочно шлёпнул по ней своей лопатообразной ладонью. Шалимов подпрыгнул на постели и разразился гневной тирадой.

– Нет, Сёма, ты совсем охренел!?

– Зато ты сразу проснулся.

– Ты! Ты типичный мент!

– Я и есть мент.

– Ты! Врываешься в суверенное жилище, производишь противоправное действие, и после этого они ещё хотят, чтобы вас любили! Не за что!

– Да от вас, журналюг, слова доброго не дождёшься! Охраняй их, защищай, а они же потом нас же и обсерут! – парировал Семён, и кинул рядом с кроватью объёмный рюкзак. – Одевайся!

– Это что такое? – удивился Михаил, и, развязав верёвки рюкзака, обнаружил полную охотничью экипировку, точно такую же, как и у Бабича.

– Ирин! – крикнул в сторону кухни майор. – Сообрази нам кофейку!

– Уже чайник поставила, – донеслось в ответ.

– Молодец!

Михаил, не торопясь, выкладывал на пол походные шмотки, с сомнением разглядывая новое приобретение.

– Не сомневайся, всё по тебе будет, – усмехнулся Семён.

Как ни странно, но вся амуниция действительно пришлась журналисту в самый раз. Михаил уже натягивал штаны, когда Ирина внесла в комнату поднос с кофейником и бутербродами. Большинство из них бесцеремонно срубал сам майор милиции, продолжая при этом поторапливать своего гостя.

– Давай-давай, нам ещё ехать двести километров! – подбодрил он метавшегося между ванной и туалетом Шалимова.

– Чего так далеко– то? – удивился Михаил. Тайга начиналась в ста метрах за околицей Ангарки.

– Зато увидишь самые красивые места Сибири и ещё не пуганных зверей. Ты когда последний раз на рыбалке был?

Михаил напрягся, но всё-таки вспомнил.

– Лет пять назад. На Кавказе. В Чечне.

– Ну вот, а тут есть возможность сходить на тайменя, харюзу потаскать.

– Может, рюмку? – предложила Ирина.

– А есть?

– Конечно.

– Давай.

Бабич не торопясь вылил в глотку стакан «Мартини».

– Ах, хорошо! «Мартини» – это вещь.

– Ты с шофёром что ли? – спросил Михаил, наблюдая за этой процедурой и, обжигая свои губы, горячим кофе.

– Нет, вдвоём поедем.

– И не боишься гаишников, – Шалимов кивнул на пустой фужер.

– Нет, – усмехнулся тот, – пусть меня боятся.

– Вот, всегда вы так! Ментяры! Сами хлещут, а другим и стакан пива нельзя за рулём выпить! – прорвало Михаила давно наболевшее.

– "То, что положено Юпитеру, то не положено быку", – процитировал майор, вызывающе вертя перед носом Михаила своими антикварными чётки. – Поехали.

Пока Шалимов зашнуровывал ботинки и надевал полушубок, между хозяйкой дома и незваным гостем произошёл заинтересовавший Михаила разговор.

– Как у тёти Люды здоровье? – спросила Ирина.

– Ничего, позавчера первый день как на работу вышла.

– Привет передавайте ей.

– Ладно, – улыбнулся Семён, и, оглядев с головы до ног журналиста, удовлетворённо кивнул головой.

– Годится. Поехали! Ирин, пусть вещи его пока у тебя побудут.

– Хорошо.

Они уже спустились на один лестничный пролёт, когда Иринка выскочила на площадку с тростью Михаила в руках.

– Миш, – закричала она. – Палку то возьми!

Шалимов только отмахнулся.

– Пусть у тебя лежит, не нужна она мне уже.

Эта сцена напомнила журналисту о не очень приятных моментах вчерашнего вечера. Уже усевшись в служебный «Уазик» он обратился с претензиями к Семёну.

– Слушай, а какого хрена ты обещал избавить меня от Лалька, а он со всей своей бандой преспокойно бухает в ресторане? Я думал, что они меня вчера живым оттуда не выпустят.

– Ну, а ты чего хочешь? Ты же знаешь нашу прокуратуру! Они бы и Гитлера оправдали за недостатком улик. Семёнова просто взяла у него подписку о невыезде, – развёл руки майор, трогая с места машину.

– Ну и что ж мне теперь делать? Сидеть у Иринки и не высовываться? Она меня тогда точно до смерти замучит. Выходит что так смерть, что этак.

– Зассал? Но тебя ведь ни кто вчера не тронул? – засмеялся майор.

– Ну и что?

– Вот видишь. Это я с ним провёл разъяснительную работу. Так что спокойно можешь крутить роман хоть с бывшей женой Лалька, хоть с нынешней, Наташкой. Тебя никто не тронет.

– Кстати, ты то откуда знаешь Ирку?

– Её мать троюродная сестра моей жены. Так что мы даже немного родственники.

– А, ну да! Я ж забыл, это же Ангарка! Восемнадцатая вода на Пепси-коле, ближе родства нет. И вообще, как ты меня нашёл?!

Бабич откровенно, в голос заржал.

– Милый, ты забыл Ангарку. Это же большой аквариум, и ты в нём сейчас самый большой карась. Ты ещё в ресторане сидел, а полгорода знали, что Ирка Домбровская, в замужестве Авдонкина, закадрила самого Шалимова.

Журналист обескуражено покачал головой.

– Да, я, признаться, отвык от этой провинциальной специфики. В Москве, помнится лет пять назад, промелькнул такой случай, не помнишь? Один ара завёл две семьи на разных концах города. Всё по закону, под роспись…

– Как это под роспись? – не понял майор.

– Ну, он просто завёл два паспорта на своё имя. Лет семь так жил, детей наплодил штук пять в обоих семьях. Всё он якобы по командировкам ездил. Месяц там жил, месяц здесь. Случайно все обнаружилось – паспорта перепутал при прописке, не тот дал одной из жен.

Монотонная дорога быстро сморила журналиста, и он проснулся лишь когда первые колдобины просёлочной дороги начали раскачивать машину, мотая тело Михаила из стороны в сторону, и норовя при этом посильней ударить его головой о дверь. Со вздохом расставшись со сном, Шалимов осмотрелся по сторонам и спросил:

– Долго ещё трюхать?

– Нет, километров двадцать.

Эти двадцать километров стоили всего предыдущего пути. Два раза застревал даже полноприводной «Уазик», и Шалимову с проклятьями приходилось покидать кабину и по колено в грязи выталкивать её из лужи.

– Ты вот это называешь полнокровным отдыхом? – Саркастично спросил он своего «Сусанина», вытирая с лица попавшую из под буксующего колеса грязь.

– А чем тебе не нравится? – ухмыльнулся тот, выглядывая из кабины. – Романтика.

Конечной целью столь долгого пути оказался лесничий кордон, уютно притулившийся на склоне одной из сопок. Встречал их невысокий, полностью седой старик, явно обрадовавшийся приезду гостей. После короткого приветствия и знакомства майор достал из машины и отдал леснику пятилитровую канистру. Михаил не сомневался, что в ней находился не бензин и не ацетон, а знаменитый на всю Сибирь своим качеством и степенью очистки спирт Ангарки.

Эти два дня в тайге для Шалимова прошли стремительно и в каком-то угаре, сравнимом разве что с той ночью в Иринкиной постели. У майора всё действительно оказалось «схвачено» и в тот же день, засевший у солонцов Михаил завалил громадного рогача изюбря. Следующий день начался с великолепной рыбалки на сибирскую форель – хариуса, продолжился охотой с манком на рябчика, а закончился грандиозной баней и не менее грандиозной попойкой. Иссиня черная настойка на чернике и спирте, хотя и пилась как морс, но незаметно сумела свалить с ног не только чахлого столичного гостя, но и закалённого гиганта майора Бабича.

На следующее утро, в понедельник, ещё трясущиеся с перепоя гости покинули кордон и отбыли в обратный путь. Кроме доброй порции мяса, лесник всучил им и красивейшие рога убитого Михаилом оленя. За эти дни дорога немного подсохла, выталкивать машину не пришлось, и когда «Уазик» выбрался на шоссе, то Шалимов мирно задремал под ровную колыбельную песню автомобильного мотора.

Просыпаться он начал постепенно. К его удивлению снова начало мотать, и, не открывая глаз, Михаил спросил своего шофёра:

– Мы что, снова возвращаемся на кордон?

Бабич засмеялся.

– Нет. Просто я хочу показать тебе одно место. Так сказать – местную достопримечательность.

Он остановил «Уазик» не доехав до голой вершины одной из сопок метров двадцать.

– Вылазь, приехали, – скомандовал он Шалимову.

Выбравшись из машины, тот огляделся по сторонам и недовольно хмыкнул.

– И вот это ты мне хотел показать? – спросил он, ткнув пальцем в пустынный степной пейзаж. Более унылого места казалось, не было во всей вселенной. До горизонта шли серые от осеннего неба сопки, покрытые пожухлой, грубой травой. Но усмехнувшийся Семён, как всегда не расстававшийся со своими чётками, поманил пальцем дорогого гостя и начал карабкаться на вершину сопки. Михаил, поёживаясь под северным ветром, нехотя пошёл вслед за ним. Лишь на самом верху он глянул вниз, понял, в чём дело и невольно ахнул. Огромная спиральная воронка врезалась вглубь земли на добрых полкилометра. По ярусной дороге медленно ползли вверх и вниз казавшиеся игрушечными с такой высоты «Белазы». Своё восхождение по спиральным террасам они заканчивали на противоположном, более низком конце котлована, и дальше двигались к большому белому зданию с полосатой трубой и наклонной линией копра.

– Обогатительная фабрика, – кивнул головой на строение Семён, и протянул журналисту бинокль. Разглядывая этот фантастический пейзаж, Шалимов сказал майору: – Я только слышал про это, а вижу впервые.

– Десять лет уже землю ковыряют. Алмазы, говорят, ни чуть не хуже чем в Намибии. Дай-ка бинокль.

Пару минут Семён наблюдал за фабрикой, потом вернул бинокль Шалимову и заспешил к машине.

– Пойду, кофе принесу, что-то горло пересохло.

Шалимов же не мог оторваться от потрясающей своей масштабностью картины. Переведя бинокль на здание фабрики он заметил среди громадных «Белазов» два милицейских «Жигулёнка», сопровождающих небольшой, армейских форм броневичок, с бело-зелёной раскраской «Росинкасса». Подробно рассмотреть этот кортеж Шалимов не успел, машины уже скрылись из виду за конусом отвала. Он не знал, что ему ещё предстоит увидеть весь этот небольшой караван.

8. ПО КОЛЕНО В КРОВИ

По просёлочному шоссе не торопясь двигался небольшой кортеж из двух милицейских машин и небольшого, специализированного броневичка, сооруженного по конверсии на одном из оборонных заводов. Разогнаться побыстрей не позволяла дорога, изрядно разбитая за десять лет эксплуатации. В своё время её проложили специально для комбината «Алмаз-Сибирь», и встречные или попутные машины попадались в этой глуши очень редко. До выезда на магистральное шоссе оставалось всего три километра, когда на встречном курсе показался бортовой «Зил». Никто из охраны не придал этому особого значения. Трое из четырёх охранников уже пять лет ездили этим маршрутом, лишь молодой, симпатичный парень ехал с ними в первый раз и немного нервничал. До встречи с грузовиком оставалось не больше двадцати метров, когда громоздкая машина неожиданно развернулась поперёк дороги и из кузова «Зилка» по «Жигулям» ударила автоматная очередь.

Первым погиб шофёр. Заваливаясь набок, он крутанул баранку вправо, и автомобиль юзом сполз в кювет. В ту же самую секунду по замыкающей машине со стороны леса открыли огонь. Очередь пришлась по бензобаку, и автомобиль сразу взорвался, осветив серый осенний день ослепительной вспышкой. По бронированной машине инкассации взрывная волна ударила словно кувалдой. Водитель рванул броневик вперёд, намереваясь сшибить «Зилок» и прорваться по шоссе. Но из кузова грузовика с шипящим грохотом ударил гранатомёт. Взрыв тяжёлой гранаты разворотил двигатель. Все три охранника побросали автоматы, и несколько секунд сидели, зажимая уши руками. Когда же они, немного оправившись от контузии, и разобрав оружие, вернулись к округлым бойницам, снаружи доносилась тишина. Последний из милиционеров находившихся в первой машине, выбравшийся из «Жигулей» успел послать в сторону нападавших всего одну очередь и погиб изрешечённый пулями сразу с двух сторон.

– Вить – сигнал на базу! – прокричал вперёд своему водителю старший по наряду инкассации.

– Уже! – борясь с тошнотой от контузии, отозвался тот.

– Хорошо! – всё так же преувеличенно громко отозвался прапорщик, и, высунув ствол в бойницу, послал очередь в сторону леса. Это было просто для профилактики, на самом деле он никого не видел в это маленькое окошко. В туже секунду по броне застучали пули ответных очередей.

Инкассаторы всё делали, как положено. Двое отстреливались с одного борта, легко раненый в руку водитель поливал свинцом злополучный «Зилок», третий из наряда приглядывал за противоположной стороной леса. С кормы нападения можно было не ожидать. Развернувшийся от взрыва поперёк дороги «Жигулёнок» горел в метрах в пяти от броневика яростно и жарко.

Перестрелка продолжалась всего четыре минуты, один из инкассаторов, прошедший в своё время Афган, засёк это абсолютно точно.

"Ещё минут пять, и должна прийти помощь", – прикинул по времени бывший прапорщик.

– Не дрейфь, ребята! Хрен им нас тут взять! – прокричал он, подбадривая свою команду.

В это время отстреливавшийся спереди шофёр крикнул ему: – Наши!

Подскочивший к нему прапорщик увидел как, опасно наклонившись на краю кювета зелёный, милицейский Уазик, обогнув грузовик остановился метрах в пяти перед броневиком и трое выскочивших из него милиционеров с ходу вступили в бой. Нападавшим такой расклад сил явно не понравился, и они начали отступать к лесу.

– Есть один! – возбуждённо вскрикнул один из инкассаторов, увидев, как один из бандитов выронил оружие и упал на землю. Затем и ещё один из нападавших ткнулся носом в землю.

Вскоре выстрелы смолкли совсем, а потом кто-то сильно постучал в дверь броневика.

– Эй, инкассация! Вы как там живы?

– Живы! – с облегчением вытерев со лба пот, крикнул прапорщик, и, открыв замок, распахнул дверь.

– Это хорошо, – заявил улыбающийся милиционер с сержантскими лычками на погонах. При этом он старательно отворачивался от огня горящей машины.

– Серёга? – удивился один из инкассаторов. – Тебя же, говорили, погнали из органов?

– Да врут всё! – весело заявил чернявый мент, и с бедра полоснул автоматной очередью по инкассаторам. А со стороны леса уже подходили поднявшиеся с земли мнимые покойники.

9. БОЛЬШОЙ ШУХЕР

Шалимов с Бабичем подъехали к месту нападения, когда там уже собралось всё областное милицейское начальство. Михаила за кольцо оцепления не пустили, Семён же предъявив свои корочки, прошёл дальше. Впрочем, появление Шалимова не осталось не замеченным. Высокий полковник шепнул что-то на ухо толстому, озабоченному генерал-майору, и тот, поперхнувшись на половине фразы, удивлённо посмотрел в сторону журналиста. Семён же, подойдя вплотную, представился генералу.

– Товарищ генерал-майор, заместитель начальника РОВД Ангарского района майор Бабич. Случайно оказался в этих местах.

– Это вы, что ли, майор, журналиста с собой приволокли?

– Так точно, Шалимов со мной. Он здесь на отдыхе, на охоту ездили.

– Слава Богу, я уж думал он со всей своей телебандой. А вы, каким боком с ним знакомы?

– Одноклассники. Он ведь родом с Ангарки.

– Вот как? Не знал. Ну что ж, с этой братией надо держать себя по-особому. Идёмте знакомиться.

И генерал сам отправился к журналисту.

– Михаил Иванович, генерал-майор Сизов, – представился начальник ОВД, подавая руку Шалимову. – Какими судьбами в наших краях?

– Вообще-то я на отдыхе. Хотел отдохнуть от столичной суеты. Только я, смотрю, у вас здесь тоже стреляют.

– Да, докатилась и до нас так называемая цивилизация. Такого ещё у нас никогда не было. Столько трупов, такая наглость.

– Что взяли? – поинтересовался Шалимов, не слишком рассчитывая на ответ. Но генерал, пусть и со вздохом, ответил. Он понимал, что это уже скрыть не суждено.

– Алмазы, вся продукция комбината за три месяца.

Шалимов присвистнул.

– Вот это да! Такое надо ещё суметь спланировать.

– В том то и дело. Охрана комбината говорит, что днём за ними наблюдали двое с биноклями…

– Вообще то это были мы с Семёном, – прервал генерала Шалимов.

– Да, – подтвердил Бабич. – Это я показывал гостю карьер.

– Значит пустышка, – ни чуть не огорчившись, заметил Сизов. – Но ничего, всё равно их возьмём. Наследили они прилично…

В это время над их головой резко прорезался шум винтов, и вывернувший из-за леса небольшой вертолёт завис над дорогой, а потом начал снижаться. К нему уже спешили четыре медика с носилками. Погрузка произошла быстро и буквально через пару минут вертолёт уже улетел в сторону областного центра.

– Что, кто-то остался в живых? – тихо спросил Бабич сухопарого полковника, первого заместителя Сизова. Тот кивнул головой.

– Один из инкассаторов. Повезло парню, достреливали в голову, да пуля вскользь прошла, – так же тихо ответил полковник. – Кстати, уже выяснили, он из вашей этой Ангарки родом.

– А как его фамилия? – оживился Семён.

Полковник задумался, потом окликнул одного из криминалистов в штатском.

– Макаров, как фамилия этого парня?

– Того, что вывезли? – переспросил тот.

– Да.

– Чернуш.

Шалимов переглянулся с Семёном.

– Это что, один из пятерых братьев Чернуш? – спросил журналист.

– Наверняка, – подтвердил Бабич. – Один из них раньше у нас работал, потом женился и перебрался в город, – припомнил Бабич. – Ладно, надо ехать. Сейчас запрягут как вороных, день и ночь пахать будем, без отгулов и выходных.

Выехав на магистральное шоссе, Семён повернул, было, машину в сторону Ангарки, но тут Шалимов спросил его: – Сегодня у нас какой день?

– Понедельник, а что?

– Вот черт! Забыл совсем, Витьку же надо было из больницы забрать. Теперь только завтра…

Докончить фразу он не успел, Бабич неожиданно резко развернул «Уазик», подрезав шарахнувшуюся в сторону чёрную «Волгу».

– Ты чего? – удивился Михаил.

– А мы его сейчас и заберём. Всё равно меня сегодня выдернут на работу. Тут не до отдыха. В какой он больнице?

– В клинической. Это на Маркса.

– Я знаю.

Семён остался дожидаться его в машине недалеко от громадных корпусов самой большой больницы города, Михаил же пошёл разыскивать брата. Процедура выписки оказалась не такой уж быстрой, долго дожидались куда-то запропастившуюся старшую медсестру. На всё это ушло почти два часа.

В это время, во внутреннем дворе громадного клинического комплекса два человека не сильно спеша, курили сигареты, поглядывая на невзрачную, обшарпанную дверь.

– Может её забили давно, а Мореман? – явно нервничая, спросил высокий, сутуловатый парень с небесно– голубыми глазами и припухлыми губами, казалось позаимствованными у какой-нибудь сочной школьницы.

– Не гони, Шурик, – поморщился его напарник, смугловатый, симпатичный парень с аккуратными усами скобочкой. Худощавое лицо его выражало озабоченность и досаду. Мореману явно было жарко, расстегнув молнию, он ослабил галстук, подставил грудь под свежий осенний ветер. Его же спутник наоборот, поёжился от холода, и, поглубже натянул на голову толстую, вязаную шапочку.

С минуту они стояли молча, наконец, Шурик не выдержал, и снова повторил тот же самый вопрос:

– Может её давно забили, откуда ты знаешь? Ты когда тут лежал, в прошлом году?

Скривившийся Мореман только хотел открыть рот, чтобы послать надоедливого напарника, но в этот момент заветная дверь открылась и два мужика с трудом протащили через узковатый проём бренные остатки старого рентгеновского аппарата.

– Пошли, – шепнул чернявый, выкидывая сигарету. Проходя мимо грузчиков, он громко спросил: – Привет, мужики! Не надорвитесь. В металлолом что ли?

– Ну а куда ж ещё эту рухлядь? – тяжело отдуваясь, отозвался один из тащивших. Лишь когда они остановились отдохнуть, напарник спросил его:

– Это что за парень был?

– Какой?

– Ну, с которым ты только что поздоровался?

– А я откуда знаю? Я думал он с тобой говорит.

Тем временем оба незваных гостя быстро поднимались вверх по этажам. Мореман не зря терпеливо дожидался, когда можно будет попасть в госпиталь именно через этот ход. Запасная лестница на случай пожара позволяла им подняться на любой этаж, избежав встречи с десятками больных, врачей и посетителей. На четвёртом этаже они остановились, усатый вытащил из кармана отмычку, пошурудил ей в замочной скважине, и замок открылся.

– Ну, что я тебе говорил? На всех этажах стоят одни и те же замки. Мы через этот ход и за водкой бегали, и к бабам ходили, – довольным тоном сказал он.

– То-то тебя тогда отсюда выперли, не долечив, – съехидничал Шурик. Мореман замахнулся, было, на него кулаком, но потом сказал: – Давай, одевайся быстрей!

Шурик извлёк из большого полиэтиленового пакета два белых халата, один натянул сам, другой отдал напарнику. Критически оглядев его, усатый удовлетворённо качнул головой. В таком наряде, с этим наивным выражением херувимского личика Шурик сразу становился похож на ухаживающего за тяжёлым больным родственника.

– Иди, – но тут же тормознул парня, – постой, балда! Шапку-то!?

Шурик, чертыхнувшись, сорвал с головы свой вязаный горшок и осторожно проскользнул в приоткрытую дверь.

Оставшись один, Мореман так же облачился в белый халат, застегнул его на все пуговицы, поправил расчёской пробор и подтянул ослабленный галстук. К этому времени вернулся голубоглазый Шурик.

– Ну что? Где он?

– В третьей палате. Он там один, уже прооперировали, у входа сидят два сонных мента.

– Ясно. Как я выгляжу?

– Нештяк! Просто профессор Плейшнер. Только эту штуку возьми с собой, – Шурик показал себе на уши.

– А, чёрт! Чуть не забыл!

Из того же пакета Мореман достал и повесил себе на шею стетоскоп, приколол к кармашку авторучку, а в руки взял картонную папку похожую на историю болезни. Последней деталью экипировки был пистолет в боковом кармане.

Так получилось, что Сергей Орловский, один из двух милиционеров, охраняющих палату номер три, не спал двое суток. Поездка в родную деревню на помощь отцу в заготовке картошки обернулась бурной ночью в объятьях бывшей подруги Сергея ещё по школе, Зойки Лебединской. После пятилетнего перерыва их угасший было роман вспыхнул с такой силой, что милиционер, плюнув на все приличия, в открытую загулял с весёлой вдовой. Жена Сергея была родом из той же деревни, так что к приезду мужа она уже знала всё о похождениях своего благоверного. Отношения они выясняли всю ночь, затем Сергей ушёл на суточное дежурство, но ограбление «алмазного» броневичка заставило начальство мобилизовать все силы, и теперь милиционер просто умирал от усталости.

– Чёрт, когда же придёт смена, а? – спросил он, поднимая выпавший из рук автомат и с трудом разлепляя веки. Его напарник, сержант Мезенцев, так же зевнул, и поудобней устроившись на стуле, высказал самую неутешительную версию.

– Не будет нам смены.

– Как это не будет? – ужаснулся самой этой мысли Орловский. – Майор обещал ещё час назад.

– Не-е! Счас всех на уши поставили, так что будем мы тут, как Павка Корчагин, до лета торчать, – хмыкнул сержант, провожая взглядом хорошенькую медсестру в приталенном халатике.

– Ты ещё шутить можешь? – удивился Орловский. – А я сейчас прямо сидя усну.

За разговорами они даже не глянули на очередного доктора, с озабоченным видом вошедшего в палату номер три.

Вадим Черныш медленно и тяжело выходил из комы. Рот его корябала болезненная сухость, голова раскалывалась от боли, потолок и стены его небольшой палаты качались, временами пытаясь сомкнуться и раздавить его, пол выворачивался наизнанку, словно стремясь выкинуть Вадима с кровати. Когда окружающий мир немного успокоился и инкассатор начал понимать, что он, хоть и ранен, но жив, в поле его зрения попал человек в белом халате, но с очень знакомым лицом. Вадим никак не мог понять, откуда он знает этого человека. Он явно видел совсем недавно и эти усы, и эту белозубую улыбку. А усатый подмигнул ему, и только с нахлынувшей со стороны сердца болью инкассатор вспомнил, что этот же самый человек стрелял в него там, на шоссе…

– Ну, вот и всё, – пробормотал Мореман, вытирая об простыню окровавленное лезвие ножа, – Всё просто…

Это было бы так, если бы в ту же секунду не открылась дверь, и стремительно вошедший в палату человек в зелёном костюме хирурга лишь бросил взгляд на лежащее на кровати тело закричал во всё горло: – Ты что делаешь, мерзавец!

На крик врача первым рванулся Мезенцев, на ходу выдирая из кобуры пистолет. Но Мореман выхватил свой «Макаров» раньше и сержант, получив две пули в грудь, не успел открыть огонь. После этого лже-доктор обернулся к хирургу, оставлять свидетелей он не хотел.

Врач, увидев направленное на его дуло, рванулся в сторону, и лишь в углу палаты его достала пуля Моремана. Сонный Орловский и думал и действовал как в замедленной съёмке. Поднявшись со стула, он перехватил свой автомат, щёлкнул предохранитель вниз и, передёрнув затвор, шагнул через порог в открытую дверь. Мореман стоял спиной к нему, и ни как не успевал выстрелить первым. Сергею оставалось лишь нажать на спуск, но он промедлил, и подскочивший сзади Шурик в упор всадил две пули в затылок ничего не успевшего понять милиционера…

Уже у самой двери пожарного выхода Мореман обернулся и увидел, как в дальнем конце коридора появились две фигуры в знакомой милицейской форме. Эта была та самая смена, которую так и не дождался Сергей Орловский.

Братья Шалимовы уже спускались вниз по парадному крыльцу, когда откуда-то сбоку донеслась частая скороговорка выстрелов. С удивлением обернувшись на эти звуки Шалимовы увидели как через арочный пролёт соседнего корпуса выбежали два человека в белых халатах, с пистолетами в руках и в черных, вязаных масках на голове. Один из них сразу перескочил невысокий железный барьер и через сквер побежал в сторону стоящей на дороге машине, серой «девятке». Второй же из налётчиков остановился и выстрелил пару раз куда то в глубь проходного двора, ведущего во внутренний двор клиники.

После этого он так же перепрыгнул металлическое ограждение и, не сильно поспешая, побежал к той же машине. Он был метрах в десяти от неё, когда из арочного проёма гулко ударили вслед ему ещё два выстрела.

Хотя пули свистели далеко от них, но Михаил рванув за рукав брата подтащил его к невысокому бордюрчику и, пригнувшись сам, заставил сделать это же самое Витьку. Между тем налётчик упал, потом поднялся, сделал пару шагов и снова упал. У шофёра «девятки» сдали нервы, и, не дождавшись раненого, машина сорвалась с места. А тот снова поднялся, несколько секунд смотрел вслед уехавшему автомобилю, потом содрал свою черную маску, обернулся назад, и отчаянно закричав что-то бессмысленное, начал часто садить из пистолета по невидимым Шалимову целям. В это время, откуда-то сбоку от Михаила, гулко грохнул близкий выстрел.

Пистолет налётчика сразу захлебнулся, и сам он лицом вниз тяжело рухнул на землю. Обернувшись назад, Михаил увидел стоящего с двустволкой в руках Семёна Бабича. Переломив ружьё, тот вытащил из ствола пустую гильзу.