Текст книги "Лермонтов в жизни. Систематизированный свод подлинных свидетельств современников."

Н. И. Лорер. Стб. 460

Хотя подобные шутки нельзя назвать дружескими, потому что они всегда обидны для самолюбия, но я подтвержаю еще раз то, что честь моя была затронута не насмешками его, но решительным отказом прекратить их и советом прибегнуть к увещаниям другого рода...

Н. С. Мартынов ⁴. С. 692

18 июля. Лермонтова уже нет, вчера оплакивали мы смерть его. Грустно было видеть печальную церемонию, еще грустней вспомнить: какой ничтожный случай отнял у друзей веселого друга, у нас – лучшего поэта. Вот подробности несчастного происшествия.

«Язык наш – враг наш». Лермонтов был остер, и остер иногда до едкости; насмешки, колкости, эпиграммы не щадили никого, даже самых близких ему; увлеченный игрою слов или сатирическою мыслью, он не рассуждал о последствиях: так было и теперь.

Пятнадцатого числа утро провел он в небольшом дамском обществе (у Верзилиных) вместе с приятелем своим и товарищем по гвардии Мартыновым, который только что окончил службу в одном из линейных полков и, уже получивши отставку, не оставлял ни костюма черкесского, присвоенного линейцам, ни духа лихого джигита и тем казался действительно смешным. Лермонтов любил его как доброго малого, но часто забавлялся его странностью, теперь же больше нежели когда. Дамам это нравилось, все смеялись, и никто подозревать не мог таких ужасных последствий. Один Мартынов молчал, казался равнодушным, но затаил в душе тяжелую обиду.

«Оставь свои шутки – или я заставлю тебя молчать» – были слова его, когда они возвращались домой.

– Готовность всегда и на все – был ответ Лермонтова, и часа через два-три новые враги стояли уже на склоне Машука с пистолетами в руках.

Н. Ф. Туровский.С. 159—160

...Вступая с ним в объяснения я и виду не имел вызвать его на дуэль, но... после подобной выходки с его стороны, по понятиям, с которыми мы как будто сроднились, мне уже не оставалось другого средства окончить с честью это дело: я почел бы себя обесчещенным, если бы не принял его совета и не потребовал у него удовлетворения… Он не давал мне кончить и повторял мне несколько раз кряду, что ему тон моей проповеди не нравится, что я не могу запретить ему говорить про меня то, что он хочет, и в довершение прибавил: «Вместо пустых угроз, ты гораздо бы лучше сделал, если бы действовал. Ты знаешь, что я никогда не отказывался от дуэлей, следовательно, ты никого этим на запугаешь». В это время мы подошли к его дому.

Н. С. Мартынов ⁴. С. 692—693

...Все мы, и в особенности М. П. Глебов, который соединял с отважною храбростью самое любезное и сердечное добродушие и пользовался равным уважением и дружбою обоих, все мы, говорю, истощили в течение трех дней наши миролюбивые усилия без всякого успеха. Хотя формальный вызов на дуэль и последовал от Мартынова, но всякий согласится, что вышеприведенные слова Лермонтова «потребуйте от меня удовлетворения» заключали в себе уже косвенное приглашение на вызов, и затем оставалось решить, кто из двух был зачинщик и кому перед кем следовало сделать первый шаг к примирению.

На этом сокрушились все наши усилия, трехдневная отсрочка не послужила ни к чему, и 15 июля часов в шесть-семь вечера мы, и, я думаю, сам Лермонтов, были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут себе руки и поедут... ужинать.

А. И. Васильчиков ². Стб. 213

Дворянин не имеет права уклоняться от дуэли. И дворянин имеет неотъемлемое право на дуэль. ...Осуществить свои права русского дворянина – заставить противника выйти на поединок.

Дворянин не имеет права вмешивать государство – городские власти – в дуэльные дела, то есть прибегать к защите закона, запрещающего поединки.

Дворянин не имеет права опускаться на недворянский уровень поведения. Опускаясь на подобный уровень, он лишает себя права на уважительное, хотя и враждебное поведение противника, и должен быть подвергнут унизительному обращению – побоям, публичному поношению. Он ставится вне законов чести.

И не только потому, что он вызывает презрение и омерзение сам по себе, а потому главным образом, что он оскверняет само понятие человека чести – истинного дворянина. Отказ дворянина от дуэли представляется... предметом падения, несмываемым позором...

Я. Гордин. Русская дуэль // Нева. 1987. № 3. С. 13

Я сказал ему, что в таком случае пришлю к нему секунданта, и возвратился к себе. Раздеваясь, я велел человеку попросить к себе Глебова, когда он придет домой. Через четверть часа вошел ко мне в комнату Глебов. Я объяснил ему в чем дело, просил его быть моим секундантом и, по получении от него согласия, сказал ему, чтоб он на другой же день с рассветом отправился к Лермонтову.

Н. С. Мартынов ⁴. С. 693

Это было в одном частном доме. Выходя оттуда, Мартынка глупый вызвал Лермонтова. Но никто не знал. На другой день Лермонтов был у нас ничего, весел, он мне говорил, что жизнь ему ужасно надоела, судьба его так гнала, государь его не любил, великий князь ненавидел, (они) не могли его видеть – и тут еще любовь: он был страстно влюблен в В. А. Бахметьеву, она ему была кузина, я думаю, он и меня оттого любил, что находил во мне сходство, и об ней его любимый разговор был.

Е. Г. Быховец.С. 767—768

Госпожа Верзилина, в пятигорском доме которой произошла последняя ссора Лермонтова, была супруга старого храброго кавказца, радушно принимавшая служивших на Кавказе и приезжавших туда. У ней были дочери очень миловидные и любезные, по отзыву всех, кто был знаком с ними. Кажется, Лермонтов имел отчасти в виду это семейство, когда говорил комплимент кавказским дамам от лица Печорина.

М. Н. Лонгинов ¹. С. 387

...Не раз приходилось и мне самой отвечать и словесно и письменно, даже печатно принуждена была опровергать ложное обвинение, будто я была причиною дуэли. Но, несмотря на все мои заявления, многие до сих пор признают во мне княжну Мери.

Э. А. Шан-Гирей (Верзилина).С. 315

Наконец вот и колодезь... На площадке близ него построен домик с красною кровлею над ванной, а подальше галерея, где гуляют во время дождя. Насколько раненых офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, – грустные, бледные. Несколько дам скорыми шагами ходило взад и вперед по площадке, ожидая действия вод. Между ними были два-три хорошеньких личика. Под виноградными аллеями, покрывающими скат Машука, мелькали порою пестрые шляпки любительниц уединения вдвоем, потому что всегда возле такой шляпки я замечал или военную фуражку, или безобразную круглую шляпу…

Лермонтов.Герой нашего времени. Журнал Печорина

В переведенном на немецкий язык романе «Герой нашего времени» Лермонтов описывает подобную дуэль – создавая впечатление, что писатель, как бы предчувствуя, предсказал свою собственную судьбу.

Фр. Боденштадт ¹. С. 319

Каково же было мое удивление, когда я прочла в биографии Лермонтова в последнем издании его сочинений: «Старшая дочь ген. Верзилина Эмилия кокетничала с Лермонтовым и Мартыновым, отдавая преимущество последнему, чем и разбудила в них ревность, что и подало повод к дуэли».

Э. А. Шан-Гирей (Верзилина).С. 317

...Некий поручик Дорохов, знаменитый тем, что в четырнадцати дуэлях участие принимал, за что и назывался он у нас бретер. Как человек опытный, он нам и дал совет.

– В таких, – говорит, – случаях принято противников разлучать на некоторое время. Раздражение пройдет, а там, Бог даст, и сами помирятся.

Н. П. Раевский. С. 186

Лермонтовский кружок решил отправить Лермонтова со Столыпиным в Железноводск, будучи вполне убеждены, что время даст забыть ссору: все забудется и пойдет своею обычною колеею... В тот же день Лермонтовский кружок посетил Мартынов, он пришел сильно взволнованный, на лице была написана решимость.

– Я, господа, – произнес он, – дожидаться не могу. Можно, наконец, понять, что я не шучу и что я не отступлю от дуэли.

Лицо его вполне говорило о том, что это не шутка. Тогда Дорохов, известный бретер, хотел попытать еще одно средство... Уверенный заранее, что все откажутся быть секундантами Мартынова, он спросил последнего: «А кто же у вас будет секундантом?» «Я бы попросил князя Васильчикова», – ответил тот: лица всех обратились на Васильчикова, который, к изумлению всех, согласился быть секундантом. «Тогда нужно, – сказал Дорохов, – чтобы секундантами были поставлены такие условия, против которых не допускались бы никакие возражения противников».

А. Петров. Стб. 895

Положа рука на сердце, всякий беспристрастный свидетель скажет, что Лермонтов сам, можно сказать, напросился на дуэль и поставил своего противника в такое положение, что он не мог его не вызвать.

А. И. Васильчиков ². Стб. 213

На другой день описанного мною происшествия Глебов и Васильчиков пришли ко мне и всеми силами старались меня уговорить, чтобы я взял назад свой вызов. Уверившись, что они все это говорят от себя, но что со стороны Лермонтова нет даже и тени сожаления о случившемся, я сказал им, что не могу этого сделать, что мне на другой же день пришлось бы с ним пойти на то же.

Н. С. Мартынов ⁴. С. 693

На другой день, когда секунданты (прапорщик конногвардейский Глебов и студент князь Васильчиков) узнали о причине ссоры, то употребили все средства помирить их. Лермонтов был согласен оставить, но Мартынов никак не соглашался.

П. Т. Полеводин.С. 490

Они настаивали, напоминали мне прежние отношения, говорили о веселой жизни, которая с ним ожидает нас в Кисловодске, и что все это будет расстроено глупой историей. Чтобы выйти из неприятного положения человека, который мешает веселиться другим, я сказал им, чтобы они сделали воззвание к самим себе: поступили бы они иначе на моем месте? После этого меня уже никто не уговаривал.

Н. С. Мартынов ⁴. С. 693

Наутро враги взяли себе по секунданту, Мартынов – Глебова, а Лермонтов – А. Васильчикова. Товарищи обоих, находя, что Лермонтов виноват, хотели помирить противников и надеялись, что Мартынов смягчится и первым пожелает сближения. Но судьба устроила иначе, и все разговоры ни к чему не привели, хотя Лермонтов, лечившийся в это время в Железноводске, и уехал туда по совету друзей. Мартынов остался непреклонен, и дуэль была назначена. Антагонисты встретились недалеко от Пятигорска, у подошвы Машука, и Лермонтов был убит наповал – в грудь под сердце, навылет.

Н. И. Лорер. Стб. 460

В одно утро я собирался идти к минеральному источнику, как к окну моему подъехал какой-то всадник и постучал в стекло нагайкой. Обернувшись, я узнал Лермонтова и просил его слезть и войти, что он и сделал. Мы поговорили с ним несколько минут и потом расстались, а я и не предчувствовал, что вижу его в последний раз... Дуэль его с Мартыновым уже была решена и (15) июля он был убит.

Н. И. Лорер. Стб. 460

Глебов попробовал было меня уговаривать, но я решительно объявил ему, что он из слов самого же Лермонтова увидит, что в сущности не я вызываю, а меня вызывают и потому мне невозможно сделать первому шаг к примирению.

Н. С. Мартынов ⁴. С. 693—494

Мартынов, с неподдельною простотою и искренностью, рассказал мне приблизительно следующее: он был в дружеских отношениях с Михаилом Юрьевичем, но в последнее время вышло нечто, вызвавшее крупное объяснение. Приятели таки раздули ссору. Состоялась несчастная дуэль.

Бетлинг.

Цит. по: Лермонтов в письме Бетлинга // Нива. 1885. № 8. С. 12

В особенности я сильно упирался на совет, который он мне дал накануне, и доказывал, что совет был не что иное, как вызов.

Н. С. Мартынов. Из черновика показаний.

Цит. по: Щеголев П. Е.Ч. 2. С. 207

Мачеха моя с сестрой незадолго до этого времени переехала в Железноводск, верстах в семидесяти отстоящий от Пятигорска, и я навещал их изредка на неделе.

Пятнадцатого июля погода была восхитительная, и я верхом часу в восьми утра отправился туда. Надобно сказать, что дня за три до этого Лермонтов подъезжал верхом на сером коне в черкесском костюме к единственному открытому окну нашей квартиры, у которого я рисовал, и простился со мною, переезжая в Железноводск. Впоследствии я узнал, что ссора его с Мартыновым тогда уже произошла и вызов со стороны Мартынова состоялся.

А. И. Арнольди.С. 474

Странное обстоятельство, которое я припоминаю только теперь. По пятницам у нас учили фехтованию; класс этот был обязательным для всех юнкеров, и оставлялось на выбор каждому рапира или эспадрон. Сколько я ни пробовал драться на рапирах, никакого толку из этого не выходило, потому что я был чрезвычайно щекотлив, и в то время как противник меня колет, я хохочу и держусь за живот. Я гораздо охотнее дрался на саблях. В числе моих товарищей только двое умели и любили, так же как я, это занятие: то был гродненский гусар Моллер и Лермонтов. В каждую пятницу мы сходились на ратоборство, и эти полутеатральные представления привлекали много публики из товарищей, потому что борьба на эспадронах всегда оживленнее, красивее и занимательнее неприметных для глаз эволюций рапиры. Танцевал он ловко и хорошо.

Н. С. Мартынов ². С. 590—591

Лермонтов пал жертвой собственного характера, беспокойного и насмешливого. Он испытывал терпение Николая Мартынова, ничтожного, неумного, которого он описал в своем «Герое нашего времени» в лице Грушницкого. Он превратил его в козла отпущения, избрав мишенью своих сарказмов и шуток, и Мартынов, доведенный до крайности, не мог поступить иначе, как вызвать его на дуэль.

В. И. Анненкова.

Цит. по: М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников.

М.: Худож. лит., 1964. С. 312

Вообще в те времена было в ходу военное или светское удальство. Многие молодые люди переходили служить на Кавказ. Гвардейцы хлопотали, чтобы попасть в число охотников, которые ежегодно отправлялись (по одному от каждого полка) на Кавказ и отличались там превосходною храбростью, а некоторые и такою отвагою, которая удивляла даже закаленных в бою старых кавказских воинов. Поединки тоже казались чем-то заманчивым. Я помню, что Монго-Столыпин, к которому, из уважения к его тонко понимаемому чувству чести, нередко обращались, чтобы он рассудил какой-либо щекотливый вопрос, возникший между молодыми противниками, – показывал мне привезенную им из-за границы книгу: «Manuel du duelliste» («Руководство дуэлянта») или что-то в этом роде. В ней описаны были все правила, без соблюдения которых поединок не мог быть признан состоявшимся «по строгим правилам искусства».

М. Н. Лонгинов ¹. С. 389

Составители и блюстители европейских правил думали прежде всего именно о демонстрации готовности участников поединка к риску, к бою. В европейской дуэли оставался смертельный риск, – но все возможное было сделано для того, чтобы кровавый исход оказывался делом несчастного случая.

В русской дуэли все ставилось так, что бескровный вариант был уделом счастливой случайности. Идея дуэли-возмездия, дуэли-противостояния государственной иерархии, тем более дуэли как мятежного акта, требовала максимальной жестокости. Когда в николаевские времена оказалась размыта эта идея, с нею одрябли и прежние представления о дуэли. Жестокость осталась. Ушел высокий смысл...

«Дуэль не должна ни в коем случае, никогда и ни при каких обстоятельствах служить средством удовлетворения материальных интересов одного человека или какой-нибудь группы людей, оставаясь всегда исключительно орудием удовлетворения интересов чести… За одно и то же оскорбление удовлетворение можно требовать только один раз... Дуэль недопустима как средство для удовлетворения тщеславия, фанфаронства, возможности хвастовства, стремления к приключению вообще, любви к сильным ощущениям, наконец, как предмет своего рода рискованного, азартного спорта...»

Страшной особенностью дуэли, требовавшей от поединщика железного хладнокровия, было право сохранившего выстрел подозвать выстрелившего к барьеру и расстрелять на минимальном расстоянии. Потому-то дуэлянты высокого класса не стреляли первыми...

Я. Гордин.С. 48, 54, 123

Стараясь разъяснить причину дуэли, писатели постоянно кружили около второстепенных фактов, смешивая, как это часто бывает, причину с поводом. Поэтому мы встречаемся с рассказами и догадками разного, чисто личного, свойства, тогда как причина здесь, как и в пушкинской дуэли, лежала в условиях тогдашней социальной жизни нашей, неизбежно долженствовавшей давить такие избранные натуры, какими были Пушкин и Лермонтов. Они задыхались в этой атмосфере и в безвыходной борьбе должны были разбиться или заглохнуть. Да, действительно, не Мартынов, так другой явился бы оружием неизбежно долженствовавшего случиться.

П. А. Висковатов. С. 381—382

Вот причина также и его раздражительности, и желчи, которыми он в своей жизни часто отталкивал от себя лучших друзей и давал повод к дуэлям.

Фр. Боденштадт ² .С. 321

Он виноват не более, как Дантес в смерти Пушкина. Оба были орудиями если не злой, то мелкой интриги дрянных людей. Сами они мало понимали, что творили. И в характере их есть некоторое сходство. Оба нравились женщинам и кичились своими победами, даже и служили они в одном и том же Кавалергардском полку. Оба не знали «на кого поднимали руку». Разница только в том, что Дантес был иностранец,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока, —

а Мартынов был русский, тоже занимавшийся ловлею счастья и чинов, но только не заброшенный к нам, а выросший на нашей почве. Мартынов – чистейший сколок с Дантеса.

П. Т. Полеводин.С. 490—491

Через четыре дня (после пикника в гроте Дианы. – Е. Г.)он [Лермонтов] поехал на Железные, был в этот день несколько раз у нас и все меня упрашивал приехать на Железные, это четырнадцать верст отсюда. Я ему обещала, и 15 (июля) мы отправились в шесть часов утра, я с Обыденной в коляске, а Дмитриевский и Бенкендорф, и Пушкин – брат сочинителя – верхами.

Е. Г. Быховец.С. 768

От Дмитриевского узнали мы подробнее, что случилось. Вот что он нам сообщил. Когда назначили день, то условились так: Лермонтов и Столыпин выедут верхом из Железноводска, а Васильчиков, Глебов, Мартынов и Трубецкой к ним навстречу из Пятигорска. В колонке Каррас Лермонтов и Столыпин нашли m-lle Быховец и ее больную тетку, ехавших в Железноводск лечиться, вместе обедали, и Лермонтов выпросил у Быховец bandeau (повязка. – Фр.) золотое, которое у нее было на голове, с тем, что оно на другой же день будет возвращено ей, ежели не им самим, то кем-нибудь из его товарищей. Не придавая большого значения этим словам, она дала ему bandeau, которое и нашли у него в кармане, что подало повод думать, не была ли причиною дуэли m-lle Быховец, конечно, скоро в этом разуверились, a bandeau было возвращено ей.

Э. А. Шан-Гирей (Верзилина).С. 315—316

Как приехали в Железные, Лермонтов сейчас прибежал, мы пошли в рощу и все там гуляли. Я все с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман. Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоем, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно было догадаться, но мне в голову не приходила дуэль. Я знала причину его грусти и думала, что все та же, уговаривала его, утешала, как могла, и с полными глазами слез (он меня) благодарил, что я приехала, умаливал, чтобы я пришла к нему на квартиру закусить, но я не согласилась, поехали назад, он поехал тоже с нами.

Е. Г. Быховец.С. 768

На полпути в Железноводск я встретил Столыпина и Глебова на беговых дрожках: Глебов правил, а Столыпин с ягдташем и ружьем через плечо имел перед собою что-то покрытое платком. На вопрос мой, куда они едут, они отвечали мне, что на охоту, а я еще посоветовал им убить орла, которого недалеко оттуда заметил на копне сена. Не подозревая того, что они едут на роковое свидание Лермонтова с Мартыновым, я приударил коня и пустился от них вскачь, так как дождь усилился. Несколько далее я встретил извозчичьи дрожки с Дмитриевым и Лермонтовым и на скаку поймал прощальный взгляд его... последний в жизни.

А. И. Арнольди.С. 474

Условлено было между нами сойтись к шести с половиной часам пополудни. Я выехал немного ранее из своей квартиры верхом, беговые дрожки свои дал Глебову. Васильчиков и Лермонтов догнали меня уже на дороге, последние два были также верхом. Кроме секундантов и нас двоих, никого не было на месте дуэли и никто решительно не знал о ней.

Н. С. Мартынов ⁴. С. 692

Проехав колонию Шотландку, я видел перед одним домом торопливые приготовления к какому-то пикнику его обитателей. Но не обратил на это особого внимания, я торопился в Железноводск, так как огромная туча, грозно застилая горизонт, нагоняла меня как бы стеной от Пятигорска и крупные капли дождя падали на ярко освещенную местность.

А. И. Арнольди.С. 475

В колонке обедали. Уезжавши, он целует несколько раз мою руку и говорит:

– Cousine, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни.

Я еще над ним смеялась, так мы и отправились. Это было в пять часов, а (в) восемь пришли сказать, что он убит. Никто не знал, что у них дуэль, кроме двух молодых мальчиков, которых они заставили поклясться, что никому не скажут, они так и сделали.

Е. Г. Быховец.С. 768

Секундантами были у них находящиеся здесь для пользования водами (со стороны) лейб-гвардии конного полка корнет Глебов и служащий во II отделении собственной его императорского величества канцелярии в чине титулярного советника князь Васильчиков.

Комендант Пятигорска Ильяшенков– командующему Граббе.

16 июля 1841 г.

Цит. по: Щеголев П. Е.Вып. 2. С. 232

Собственно секундантами были: Столыпин, Глебов, Трубецкой и я. На следствии же показали: Глебов себя секундантом Мартынова, я – Лермонтова. Других мы скрыли, Трубецкой приехал в Пятигорск без отпуска и мог поплатиться серьезно. Столыпин уже раз был замешан в дуэли Лермонтова, следовательно, ему могло достаться серьезнее.

А. И. Васильчиков.

Цит. по: Висковатов П. А.С. 423

Секунданты условились о порядке дуэли, были приготовлены пистолеты Кухенрейтера, крупного калибра и дальнобойные.

Бетлинг.С. 14

Рассказывали в Пятигорске, что заранее было условлено, чтобы только один из секундантов пал жертвою правительственного закона, что поэтому секунданты бросали между собою жребий, и тот выпал на долю Глебова, который в тот же вечер доложил о дуэли коменданту и был посажен им на гауптвахту. Так как Глебов жил с Мартыновым на одной квартире, правильная по законам чести дуэль могла казаться простым убийством, и вот, для обеления Глебова, А. Васильчиков на другой день сообщил коменданту, что он был секундантом Лермонтова, за что посажен был в острог, где за свое участие и содержался.

А. И. Арнольди.С. 472

Есть полное вероятие, что кроме четырех секундантов: кн. Васильчикова, Столыпина, Глебова, кн. Трубецкого, на месте поединка было еще несколько лиц в качестве зрителей, спрятавшихся за кустами, – между ними и Дорохов.

П. А. Висковатов. С. 368

Слышно было, будто при последнем поединке Лермонтова присутствовали не одни секунданты, а были еще некоторые лица, стоявшие в отдалении, но это было скрыто при следствии, без чего эти свидетели подвергнулись бы ответственности. Заношу этот слух в мои заметки, не отвечая нисколько за его достоверность.

М. Н. Лонгинов ¹. С. 389

Я полагаю, что, кроме двух секундантов, Глебова и Александра Васильчикова, вся молодежь, с которою Лермонтов водился, присутствовала на дуэли, полагая, что она кончится шуткой и что Мартынов, не пользовавшийся репутацией храброго, струсит и противники помирятся.

Заключение это можно вывести из того, что будто бы А. Столыпин, как я тогда же слышал, сказал Мартынову: «Allez vous-en, votre attaire est faite» (Убирайтесь, вы сделали свое дело. – Фр.), когда тот после выстрела кинулся к распростертому Лермонтову, а также и потому, что только шуточная дуэль могла заставить эту молодежь не подумать о медике и экипаже на всякий случай, хотя бы для обстановки, что сделал Глебов уже после дуэли, поскакав в город за тем и другим, причем при теле покойного оставались Трубецкой и Столыпин. Не присутствие ли этого общества, собравшегося посмеяться над Мартыновым, о чем он мог узнать стороной, заставило его мужаться и крепиться и навести дуло пистолета на Лермонтова?