Текст книги "Загадка острова Раутана"

Автор книги: Евгений Наумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

В подземном царстве

Они вошли в большой зал, где стоял гул и лязг. Пахло машинным маслом, пылью и землей. Мимо прокатилась, истошно дребезжа, маленькая вагонетка. В центре зала возвышалась широкая зарешеченная коробка лифта. Саночкин подошел к ней и открыл дверцу.

– Ну, провалимся? – спросил он Леньку.

– На лифте?

– Горняки и шахтеры называют это клетью.

Ленька и Саночкин одеты в брезентовые робы, на головах поблескивают текстолитовые каски – у взрывника красная, у Леньки желтая. На козырьке каждой каски укреплен фонарик.

Они ступили на помост клети, который покачнулся взад и вперед, взялись за поручни. Взрывник махнул рукой, клеть тронулась, и сердце Леньки екнуло. Они бесшумно рухнули во мрак.

В тусклом свете лампочек на касках было видно, как вылетают снизу из темноты перекладины, проносятся мимо и исчезают. Накатывались мягкие волны прохладного сухого воздуха.

Ноги налились тяжестью – клеть затормозила и остановилась.

– Где мы?

– Нижний руддвор. Глубина сто пятьдесят метров.

Ярко сияли тарелки прожекторов. Рядом с клетью стояли два длинных состава вагонеток с рудой. Широкие щиты с рубильниками, а вверху переплелись толстые лианы кабелей.

– Добыча горняков за смену, – Саночкин указал на составы.

Ленька украдкой ощупал еще раз свою шуршащую робу, дотронулся до холодного скользкого козырька каски. В санбыткомбинате долго не могли подобрать ему подходящей робы, и даже самая маленькая оказалась ему великоватой.

Но теперь он, как настоящий горняк, в резиновых сапогах, в каске, с аккумуляторной батареей на поясе. А в руке наготове кинокамера, заряженная пленкой высокой чувствительности – тысяча единиц, можно снимать почти в полной темноте. Правда, здесь горят лампы и очень светло.

– Откуда течет вода?

– Грунтовые воды сочатся.

– А куда мы идем? – полюбопытствовал Ленька.

– На остановку трамвая.

Ленька захихикал.

– А я не шучу. Рельсы видишь? Они проложены по главному ходу горизонта – квершлагу. Он тянется на два с лишним километра. Не будут же горняки идти пешком такое расстояние. Им силы нужны для работы, а самое главное – время надо беречь. Вот и ездим на трамвае, а точнее, на электропоезде.

Удивительный уголок появился перед ними – словно из сказки. На маленьком столбе светилась табличка: «Посадка людей», рядом на игрушечных скамейках сидели и курили горняки, в уютном полумраке вспыхивали красноватые огоньки и блики на текстолитовых касках.

Из-за поворота выскочил карликовый трамвайчик из двух вагонов. Горняки согнувшись полезли в него. Ленька отошел в сторонку, чтобы снять картину. Саночкин замахал ему:

– Отстанешь!

Ленька прыгнул в вагон и плюхнулся на деревянное сиденье. Заверещал звонок, трамвайчик тронулся и побежал по узеньким рельсам.

Постукивали на стыках колеса, фонари заглядывали в окошки маленького трамвая. И Леньке вдруг почудилось, что едет он в сказочную подземную страну, чтобы сразиться с многоглавым драконом. На боку у него тяжелый меч, на голове стальной шлем, а силы у него – ого-го! Уползай, дракон, не то твои бешеные головы полетят в разные стороны!

Трамвай остановился.

– Здесь соскочим, – Саночкин, кряхтя, полез из вагончика.

Поезд ушел.

– Вот жила по своду идет.

Вверху по граниту тянулась широкая темная полоса. На ней слабо что-то посверкивало. Волнисто изгибаясь, жила скрывалась за щитом с цифрой «85». Окованный блестящей жестью, он вспыхивал, когда по нему скользил луч фонаря.

Взрывник полез наверх и молотком отколол от старой жилы кусочек. В агатово-черных кристаллах дрожали бесчисленные искорки.

– Касситерит, оловянный камень.

Ленька бережно завернул камешек в носовой платок. На память.

Взрывник остановился и посветил. Сбоку в стене открылась ниша, а дна у нее не было – чернел колодец. Где-то глубоко-глубоко внизу мерцал светлый кружок.

– Там нижний горизонт, – Саночкин оттащил Леньку подальше от края. – Не спеши туда – долго лететь будешь.

– Зачем этот колодец?

– Это восходящая. Свежая, еще не заложили щитом, – он указал на два маленьких белых флажка рядом с колодцем.

Они идут, сапоги мерно шаркают по камню. Воздух словно мутнеет. Рельсы обрываются, дальше лежат груды камней. Заканчивается и квершлаг. В гранитной стене чернеют дырочки, будто норки мышей.

– Смена шпуры насверлила. Вишь, пыль встревожилась, – взрывник пробежался пальцами по «норкам», как пианист по клавишам. – Теперь мое слово.

В боковой нише лежали палочки взрывателей с малиновыми головками, мотки серого бикфордова шнура и картонные ящики. Саночкин распотрошил ящик и вытащил гроздь коротких палок.

– Патроны детонита. С ними надо быть очень осторожным. Если человек рассеянный или трусоватый, взрывник из него не получится.

Простоватое лицо его изменилось: оно словно каменным стало. Пыль залегла в глубоких морщинах на лбу, глаза остро смотрели из-под каски. Руки его двигались словно сами по себе, но уверенно, четко и быстро! Неуловимым движением ножа они надрезали патрон детонита и вставляли его в шнур. Длинный деревянный шест, отполированный ладонями до блеска, мягко, осторожно входил в черное отверстие, чуть прикасался к патрону, потом быстрый бросок – и несколькими ударами патрон загонялся на место.

Взрывник забивал в каждый шпур по три патрона, закладывал взрыватель, от которого тянулся наружу шнур. Казалось, гранит прорастал серыми тощими стеблями.

– Пятнадцать, – взрывник смахнул пот со лба.

Только теперь Ленька понял, в каком напряжении был до сих пор Саночкин. Не торопясь, взрывник свел шнуры в пучок.

– Они разной длины! – заметил Ленька. – Нужно подравнять.

– Длина выверенная. Каждый последующий чуть длиннее. Чтобы не разом был взрыв, чтобы породу не сдвинуло, но выбросило руды столько, сколько надо.

Он подбил концы и сунул их в маленький приборчик, крутнул рукоятку. Шнуры задымились.

– Уходим!

Они стояли в боковой выработке. Медленно текло время.

– Знаешь, где мы сейчас? Под самым Восточно-Сибирским морем. И тупик тот как раз в глубинку ведет.

– А вода сюда не хлынет? – испугался Ленька.

– После взрыва-то? Нет, мы же не вслепую ломимся, а с инженерными расчетами в руках. Иногда, правда, вода в проходку засочится. Ну, сразу торец конопатим цементом и туда уж не возвращаемся.

Он мельком взглянул на часы и насторожился. Рядом звонко стукнул молоток, тотчас надавило на уши, и вокруг сухо, грозно вздрогнул воздух. Едва заметно шевельнулся и несокрушимый гранитный свод, на нем обозначились тоненькие молнии трещин. С шорохом посыпалась крошка.

Первый взрыв!

Через пять секунд все повторилось. Мимо по штреку прошла дымная пыльная волна, по краям входного отверстия закурилось.

– …два, три, четыре, – считал Ленька. Тишина наступила после пятнадцатого удара.

– Все взрывы на месте.

В горле запершило от пыли и запаха детонита.

– Пойдемте посмотрим! – рванулся Ленька в квершлаг. Но взрывник остановил его:

– Что там увидишь? Пыль столбом. Подадимся на другую работу, к дучке.

– А что это такое?

– Дучка? А ходец, что две восходящие соединяет. Их тут тьма-тьмущая. И еще пробивать надо.

Когда они вышли из укрытия, вдалеке мигнул чей-то фонарь. Темная фигура, торопясь, нырнула в боковушку.

Западня

– Сейчас водички хлебнем, чистой, холодной, – говорил по пути Саночкин. – А то в горле пересохло.

Свернув в сторону, поплутав какими-то лабиринтами, они вышли на площадку, ярко освещенную сильными лампами. Посреди стоял барабан, от которого тянулся толстый трос, державший маленькую вагонетку, готовую ринуться вперед, по круто уходящим под землю рельсам.

– Рудоспуск. Жила наклонно пошла, выработка за ней и покатилась. Во-он там родничок внизу. Сейчас попьем.

Рядом с рельсами узенькие деревянные ступени с перилами. Взрывник спускался впереди, легко касаясь перил руками.

– Стой? Что слышно?

Стынет тишина. Но вот: кап… кап…

– Родничок работает.

Между рельсами воткнут в мокрый грунт обыкновенный матовый плафон. Он до краев наполнен водой.

Стоя между рельсами, Ленька пил чистую ледяную воду, которая казалась ему необыкновенно вкусной.

– Уф! – еле перевел он дух. – Зубы ломит.

Взрывник повернулся к Леньке.

– Подниматься будем по лестнице или эскалатором?

– Давайте эскалатором, – Ленька опасливо взглянул наверх.

Через несколько минут они остановились у проволочной сетки другой клети – не той, по которой спускались сюда. Вокруг клети вилась деревянная лестница. Войдя, взрывник нажал кнопку на щите – совсем как в лифте.

– Это гезенг номер один – автоматическая клеть. Мы называем ее эскалатором – ползет больно медленно.

Клеть остановилась.

Они лезли по восходящей вверх, под ними осыпались куски руды. Ход расширялся – сбоку чернело новое отверстие.

– Вот дучка, – Саночкин выволок из-под стены несколько досок, соорудил немудреный помост и вскарабкался на него. – Лезь сюда!

– Я сейчас, – из головы Леньки не выходила темная загадочная фигура. Кто же это? Он потихоньку выбрался из дучки и в штреке осмотрелся. Не увидел, а лишь почувствовал, как в одной из выработок что-то шевельнулось. Он кинулся туда.

Перед ним в робе горняка стоял… лейтенант Гусятников. Прищурясь, он приложил палец к губам: «Молчи!»

Ленька на секунду остолбенел, потом осторожно попятился. Снова огляделся. Никого. Почему здесь лейтенант? Что случилось? Уж не появился ли на руднике Жмакин? Пугливо озираясь, Ленька нырнул обратно в дучку.

– Вот я все приготовил, – сообщил ему Саночкин. – Желаешь – посмотри, как я буду заряжать дучку.

– А можно… мне самому? – замирая, спросил Ленька. – Ведь я все видел, я смогу!

– Что сможешь? – недоуменно спросил мальчика взрывник.

– Зарядить… – Ленька вдруг испугался. Сейчас Саночкин как его турнет из дучки за такое нахальство!

Но тот неожиданно сказал:

– А что, попробуй! Посмотрю твою руку.

Ленька ухватил нож и осторожно провел по навощенному патрону детонита. Осталась лишь царапина. Нажал сильнее, брызнула крошка.

– Не дергайся, ровнее работай.

Вскоре дело пошло на лад. Ленька взрезал патрон, как селедку, и заталкивал его в шпур над головой. Детонит, правда, иногда просыпался, но Саночкин подставлял широкую ладонь. Он зорко следил за каждым движением новоиспеченного «взрывника». Особенно острым становился его взгляд, когда Ленька брал в руки нежно позванивающий запал мгновенного действия.

– Его не бойся, но уважение имей. Сила, чувствуй!

Косым ударом ножа Ленька отсекал шнур. Каждый следующий отрезок длиннее предыдущего ровно на пять сантиметров. На рукоятке ножа была метка, по которой и отмерялся шнур.

– Где моя терочка? – взрывник взял в руки зажигательный приборчик. – Сам и крутанешь?

Ленька, затаив дыхание, сильно повернул рукоятку. Шнуры разом задымились.

– Эвакуация!

Ленька выкатился из дучки, за ним, скинув доски вниз, выбрался и Саночкин. Он захлопнул за собой щит и завел засов.

– Ведь его сорвет! – встревожился Ленька.

– Первым взрывом положит – и ничего. Надо было его снять, а у плотников работы много. Мы иногда так и снимаем.

– Зачем же ставили?

– Думали, не вернемся. А жила-то с другой стороны сюда выскочила.

Он вытащил из кармана плоский портсигар и сунул папиросу в рот.

– Серебряный! Видишь, олени начеканены? А тут вмятины – памятка. Забыл я как-то перед взрывом, спохватился, да поздно – уж назад ходу нет. Махнул рукой: пропал портсигар! А бригада руду погружала и нашла. Целехонек! Другие часы забывают, зажигалки, – взрывник хлопал себя по карманам. – А я вот спички забыл где-то. Пойду у ребят огонек возьму.

Если бы он посмотрел на Леньку, то наверняка забеспокоился бы. Тот побледнел. Он забыл камеру в дучке!

Метнул взгляд на часы. Оставалось четыре минуты пять секунд до первого взрыва. «Успею!» Ленька вихрем помчался к окованной двери, вскочил в дучку. Полез на животе вверх и невольно оцепенел.

Дрожащий лучик фонарика выхватил из темноты извивающихся серых змей, которые злобно посверкивали красноватыми глазками-огоньками. «Мы ж-жда-ли тебя, – шипели они, и дымки вырывались из смертоносных пастей. – Тиш-ше, мальчик, от нас не убежишь!»

Избавляясь от наваждения, Ленька мотнул головой. Змеи снова превратились в бикфордовы шнуры. Ведь он держал их в руках и сам заряжал. Он хорошо знает, что змеи не могут его ужалить раньше, чем… – он взглянул на часы, – через три минуты сорок пять секунд.

Ага, вот и камера! Поблескивая мудрыми объективами, лежит у стены. Проверяя, Ленька поднес ее к глазам и нажал на кнопку. И тотчас забыл про все на свете. Он снимал горящие бикфордовы шнуры. Огоньки все ближе и ближе подбираются к чернеющим отверстиям шпуров. Исчезнут там – и раздастся взрыв.

Вдруг он полетел вверх тормашками. Кто-то свирепо дернул Леньку за ноги и стащил вниз из дучки.

– С ума сошел! – лейтенант Гусятников рывком поставил его на ноги. – Шнуры горят, а он съемки устроил, Марш!

Ленька кинулся к двери и с размаху ударился в нее. Гусятников налетел сзади и тоже толкнул дверь. Но она осталась неподвижной. Недоумевая, Гусятников еще раз изо всей силы пнул дверь.

Засов снаружи был кем-то заложен, и они оказались в смертельной западне. Торжествующие змеи, укорачиваясь, подбирались все ближе и ближе. В голове Леньки мелькнуло: сорвать шнуры. Но он вспомнил, что говорил взрывник: «Не вздумай шнур дергать, потревожишь запал».

Торопливыми жалкими ударами сердце Леньки отсчитывало последние секунды жизни.

Гусятников забарабанил в дверь кулаками и ногами:

– Эй, сюда! Слышите? Кто есть, сюда, сюда! На помощь, люди!

Они прислушались. В глубокой тишине за дверью раздались торопливые шаги. Гул их нарастал.

– Сюда! – с новой силой крикнул лейтенант. – Откройте дверь!

– Сейчас! – задыхающийся голос Саночкина раздался у самой двери. – Беда… кто ж там…

По дереву скребнуло, потом со стоном упало тяжелое.

– Ну чего? – вполголоса спросил лейтенант, – Что там? Открывайте!

В ответ молчание. Чьи-то шаги удалялись.

Гусятников обнял Леньку и прижал к себе.

– Прощай, друг, – почему-то шепотом сказал он. – Дома у меня такой же растет. И прости, что не уберег тебя. Но я еще попробую, может, и не достанет тебя.

Он пригнул Леньку к земле и навалился сверху, закрывая своим телом от взрыва. Что-то сильно кольнуло мальчика в живот.

– Ой! – вскрикнул он. – Больно!

«Смешно теперь жаловаться на боль», – тут же подумал он. Но Гусятников выпустил мальчика. Ленька выпрямился и засунул руку в карман. Глаза его стали как блюдца.

В кармане лежал нож.

Тот самый острый нож Саночкина, который Ленька по рассеянности сунул в карман и в спешке забыл отдать взрывнику.

До первого взрыва оставалось ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ секунд.

Решение пришло мгновенно. Не успел Гусятников и глазом моргнуть, как Ленька уже карабкался вверх, в дучку. Но у лейтенанта была неплохая реакция. Он метнулся за мальчиком и уже в самой дучке успел ухватить его за пояс. Возможно, он подумал, что мальчик сошел с ума. Леньке некогда было объяснять Гусятникову, зачем он кинулся в дучку.

До взрыва оставалось ДВАДЦАТЬ секунд.

Он упирался изо всех сил. Но тут под ногами Гусятникова поползли камни, и он с грохотом упал. Прости, лейтенант!

До взрыва оставалось ПЯТНАДЦАТЬ секунд.

Ленька с закрытыми глазами мог указать, в каком шнуре находится этот, первый патрон. Ведь он сам, собственными руками заряжал его. Луч фонарика моментально разыскал шнур. И сразу же ноги Леньки ослабели.

Шнур выгорел почти весь и теперь находился высоко-высоко! Леньке никак не достать его. Это конец!

Но он не хотел сдаваться. Когда он брал камеру, в углу лежали две доски. Ленька схватил одну из них. Концы доски Легли на гранитные выступы, как белка, метнулся он на доску. А снизу уже карабкался лейтенант Гусятников и тянулся к нему цепкой рукой. Он хрипло дышал.

До взрыва оставалось ДЕСЯТЬ секунд.

Обжигаясь, Ленька схватил кончик первого шнура и полоснул его ножом. В тот же миг один конец доски сорвался, и Ленька, держа в руках обрывок горящего шнура, рухнул вниз.

Но не упал.

Мощные руки подхватили его и подняли высоко-высоко, к самому своду. Прямо перед своим лицом Ленька увидел догоравший отрезок второго шнура. Он моментально отсек и его. Схватил третий… потом четвертый, пятый…

В запасе у него было всего пять секунд. Их едва хватило на то, чтобы отыскать очередной, самый короткий шнур и отрезать его. Ошибиться было нельзя: следующий огонек уже подползал к темнеющей норке шпура, чтобы нырнуть в нее. Постой! Ленька хватал жалящую змею за хвост и рассекал ее. Боли от ожогов он не чувствовал. Рука словно закована в железную рукавицу, а глаза зорко выбирают, куда нанести очередной удар. Так вот он, его бой со Змеем Горынычем! Только Змей оказался не трехглавым, а семнадцатиглавым, и любая из голов торопилась смертельно ужалить. Разящим мечом одну за другой отрубал Ленька головы, и они, шипя, изрыгая огонь и искры, падали вниз и догорали.

Гусятников держал Леньку на вытянутых руках. Больше всего он боялся оступиться и потому почти не шевелился, а, выставив голову из-под локтя мальчика, наблюдал за его действиями. Он понимал, что жизнь их обоих теперь в этих быстрых ребячьих руках.

Руки и плечи Гусятникова онемели. Он качнулся, но устоял.

– Все, – хрипло сказал Ленька. Потом застонал: ладонь нестерпимо жгло. Лейтенант бережно опустил его на землю. Посмотрел: Ленькина рука почернела от ожогов. Гусятников вытащил платок, кое-как завязал ладонь.

Они услышали, как упал засов и со скрипом, медленно стала открываться дверь.

Над пропастью

Прикурив у проходившего мимо горняка, Саночкин поспешил назад, в штольню. Он машинально взглянул на часы: до взрыва оставалось две минуты с небольшим. Шагнул в выработку и застыл: мальчика там не было.

– Не балуй, парень! – крикнул он. – Под камень угодишь!

Стыла вокруг тишина. И тут ее раскромсали крики. Они неслись от дучки. Взрывник со всех ног бросился туда. «Ай, беда, там же фитильки тлеют!»

Он добежал до щита и увидел, что дверь закрыта на засов. Но едва протянул руку, чтобы отодвинуть деревянный брусок в сторону, его словно налетевшая вагонетка углом ткнула. Он еще успел удивиться: рельсов нет, откуда вагонетка? В голове будто патрон детонита взорвался: вспышка, грохот и – полная тишина. Упав, он уже не видел, как ушла во мрак фигура с коротким пожарным ломиком в руке…

Саночкину показалось, что он открыл глаза сразу же. Поднес к лицу светящийся циферблат часов – пролежал пять минут. Были взрывы или нет? Его должно было накрыть сорвавшимся щитом. В голове будто шпуры бурят. Он поднял руку и пощупал: щит стоял. Цепляясь за выступы стены, поднялся. Откинул засов и с усилием открыл дверь.

– Выходи… кто там, – прохрипел он. И почувствовал, что его поддержали.

– Что с вами? – рядом мигнул огонек.

– Виктор Филиппович! – это голос парнишки с кинокамерой.

– Я тут… вот побежал открывать, а кто-то тюкнул в голову… хорошо, каска смазала удар, – он поднял руку, ощупал ссадину за ухом. Пальцы скользнули: мокрое. – Выживем.

– Я знаю, кто это! – крикнул Ленька. – Бекоев! Мастер из быткомбината.

– Бекоев? Тогда понятно. Мастер он… только по другому делу.

– Как бы не ушел он, – встревоженно проговорил Гусятников, озираясь.

– Не ускачет… дойдем до квершлага, позвоню. – Взрывник спохватился: – Что-то не пойму, были взрывы или нет?

– Не было! – сказал Гусятников. – Он все шнуры срезал.

– Как же удалось-то? – Саночкин пошатнулся.

– А вот ножом вашим! – Ленька протягивал ему нож. – Повезло, что он остался случайно у меня.

Саночкин пристально смотрел на него.

– В другом тебе повезло, парнишка… Смелый ты, и рука твердая.

Гусятников и Ленька помогли взрывнику добраться до квершлага. Он открыл небольшой щиток в стене, снял телефонную трубку.

– Дежурный? Саночкин снизу. Отключи пока лифт, аварийная обстановка. Что? Нет, помощи не нужно, сами справимся.

Он сунул трубку в нишу.

– Теперь ход наверх у него один – гезенг. Добежит до клети, увидит, что та стоит, и назад кинется, к гезенгу. Там мы его и встретим.

– Да как он вообще в рудник-то проник? – удивился Гусятников.

– А так. В вагонетке. Их-то никто не проверяет, не заглядывает. Подошла от бункера порожняя вагонетка, в клеть ее и вниз. Все на автоматике.

Он скрипел зубами. Боль при каждом шаге отдавала в голову.

– Идем медленно… Может опередить. Кому-то надо бежать к гезенгу, отключить его.

– Объясните, как туда дойти? – рванулся Гусятников.

– Это тебе не город, мил человек, не улицы с табличками. Я-то объясню, да ты враз заплутаешься. Да и что такое гезенг, еще объяснять надо.

– Мне разрешите! – вскрикнул Ленька. – Мы же были там, я все помню!

– Помнишь? – с сомнением спросил взрывник.

– Помню, честное пионерское! У меня хорошая память…

– Должна быть, – взрывник остановился, отирая пот со лба. – Молодая. Ладно, пущу. Только если почуешь, что заблудился, дале не ходи, стой и жди, пока отыщут. А то уйдешь в старые выработки, неделю искать будем. Увидишь ход на гезенг, в него не сворачивай, иди в следующую боковушку, на стене электрощит. Открой его, отключи рубильник второй снизу. Да надень перед тем перчатки, что лежат в щите.

– Есть! – и Ленька полетел как на крыльях.

Змеились под ногами рельсы, промелькнула одна светящаяся табличка, вторая. У стены темнеют пузатые бочки, в них поблескивает тусклая маслянистая вода. Не сюда, нужно искать следующий ход. Ага, вот он. Ленька нырнул в него и побежал, шаря по стенам лучиком своей фары. И вдруг он чуть не налетел на деревянный щит.

Что это? Он ошалело огляделся. Глухой закуток. Может быть, электрощит там, за дверью? Он рванул ее, и холодный воздух пахнул в лицо. Ленька остановился, будто его облили ледяной водой. Взглянул под ноги – толстый слой нетронутой пыли. Если бы здесь был электрощит, к нему часто подходили бы, истоптали бы всю пыль вокруг. Значит, он проскочил ход на гезенг. «Сиди и жди, пока отыщут». Нет, он не может ждать!

Бочки он отыскал быстро. Снова пошел, теперь медленнее. Так вот в чем дело: выработка резко загибается вправо!

Пройдя еще несколько шагов, Ленька увидел тянувшиеся по земле кабели. Они взмыли вверх и исчезли за широкой зеленой крышкой.

Он распахнул крышку. Четыре рубильника жарко поблескивали в луче света. Под щитом увидел толстые перчатки. Натянул одну из них и осторожно взялся, за ручку. С мягким щелчком контакты выпустили рубильники из своих зажимов.

Липкая резиновая перчатка никак не хотела сниматься с руки. Ленька зажал ее под мышкой – левая рука нестерпимо болела. С трудом, по одному, еле высвободил пальцы. Из дучки донесся шорох осыпающихся камней. В нем почудилась опасность.

Мальчик заметался. Бежать назад, по освещенной боковушке? В ней он виден как на ладони. Он заметил темную нишу и два маленьких белых флажка. Кажется, там есть карниз!

Выхода не было. Ленька погасил фару на каске и шмыгнул в нишу. С трудом удержался на узеньком карнизе над бездной. Распластавшись на стене, вцепившись пальцами в камень, Ленька скосил глаза и увидел Бекоева. Озираясь, тот торопливо прошел мимо, лязгнул крышкой электрощита. Повозился немного, раздался мягкий щелчок рубильника. Значит, Бекоев увидел, что гезенг отключен, пришел сюда и поставил рубильник на место.

Он двинулся обратно и внезапно остановился рядом с Ленькой.

Мальчик затаил дыхание. Он искоса видел, как Бекоев подошел ближе, вот он совсем рядом… Всей спиной своей Ленька чувствовал громадную глубину, распахнутую у его ног. Она тяжело дышала. По ногам Леньки струился холод. Одно движение руки бандита – и Ленька полетит вниз.

Зашуршало. Ленька увидел, что Бекоев, повернувшись к свету, листает что-то. Удовлетворенно хмыкнул, оторвал листок и смял. Шагнул к колодцу. Яркое пламя ударило Леньке в глаза. Бекоев зажег спичку, поднес к смятой бумаге и бросил горящий комок в черный провал.

Когда стихли шаги, Ленька еле разжал пальцы. Встал рядом с флажками и глубоко, прерывисто вздохнул. Глухо вздохнул и колодец, выбросив из своих недр слабо тлеющий комочек. Токи воздуха в многочисленных подземных ходах постоянно меняются. Вот и сейчас потянуло снизу, возможно, насосы погнали воздух в нижний горизонт.

Ленька нагнулся и затушил слабый огонек по краю бумажки. Развернул – карандашом нарисованы какие-то линии, точки. Спрятав листочек в карман, он поспешил к щиту. «Отключу снова!»

Но Бекоев оказался предусмотрительным. Он унес перчатки. Ленька в отчаянии озирался – ни палки, ни веревки, чтобы сорвать рубильник. Одна пыль.

Надо бежать к гезенгу и помешать бандиту уйти. Как – Ленька об этом не задумывался, мчался со всех ног. Поворот, еще поворот… Он остановился так неожиданно, что сапоги поехали по граниту.

Спиной к нему стоял Бекоев. Двое преграждали путь к гезенгу: взрывник и лейтенант. Но почему так бледны их лица, так расширены глаза?

В согнутой руке над головой бандит держал нож.

– Видать, успел, – сказал взрывник. – Гезенг темный стоит…

В ту же минуту решетчатая громада гезенга вспыхнула яркими огнями.

– Ах ты! – Саночкин в сердцах выругался.

– Кто же включил снова? – Гусятников нахмурился.

– Вот и гадай кто. Может, горняк какой увидел парнишку и с пылу поправил. А может Бекоев…

– Он знает, где находится щит? – встревоженно спросил лейтенант.

– Знает. Многое он тут знает. Недобрый гостюшка.

– Что ж, тогда он прямо сюда пойдет.

– Здесь и схватим.

– Спрячемся?

– Зачем? Я тут никого не боюсь. Пусть он боится.

– Я не поэтому, – смутился лейтенант. – А на предмет неожиданности.

– Куда же он теперь денется? Мы тут ход перекрыли…

«Гость» выскочил откуда его не ждали. Он появился в темной норе дучки, держа нож над головой.

– Не подходи, не подходи, прикончу!

Но тут на него прыгнул лейтенант Гусятников. Нож, чиркнув по граниту, высек искру. Лейтенант заломил бандиту руки.

– На вот веревочку, скрепи, – взрывник подал моток бикфордова шнура.

– Готов, – лейтенант, подтолкнул связанного Бекоева к гезенгу. – Теперь можно отдохнуть.

Он махнул Леньке:

– Чего встал, иди сюда!

Ленька подошел, восторженно блестя глазами:

– Как вы его… – и вдруг стукнул себя по лбу. – Ой, что я наделал!

– Ты чего? Что случилось?

– Надо снять было все это на пленку! Такие кадры!

– Потеха… – лейтенант и взрывник переглянулись. – Самого чуть не ухлопали, как муху, а он все про кадры думает. Ох, малец!

Саночкин, вздохнув, поднял нож и подал лейтенанту. Но едва протянул руку, как покачнулся и сильно побледнел.

– Врача, скорее! – лейтенант подхватил его и кивнул Леньке на клеть гезенга. – Жми наверх!