Текст книги "Загадка острова Раутана"

Автор книги: Евгений Наумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Вокруг пленки

Ленька распахнул дверь мастерской и увидел Бекоева. Тот склонился над столом, пристально рассматривая что-то. Он даже вздрогнул, увидев Леньку, ведь, по его расчетам, тот должен быть именно в это время на острове.

– Отдайте… пленку! – выдохнул Ленька. Мастер инстинктивно пытался загородить собой полку, но было поздно: мальчишка уже заметил блестящий край коробки. – Вон она лежит!

«Эх, черт! – выругался про себя мастер. – Надо было ее спрятать».

С трудом овладев собой, он безразлично усмехнулся:

– Лежит, ну и лежит. Только собирался ее отнести, самолет уходит, – он взглянул на часы.

– Нет, нет, – перебил Ленька. – Я проявлю ее сегодня же!

– Как? – насторожился мастер.

– В школе-интернате. Там химикалии привезли.

Бекоев взял остро отточенный нож и провел им по ногтю. Осталась тоненькая белая бороздка.

– Та-ак… Ты чем-то взволнован?

– Нет, – Ленька как зачарованный смотрел на тонкое узкое лезвие.

– Ты, может, думаешь, что я не верну тебе пленку?

– Ничего я не думаю, – Ленька упрямо нагнул голову, не сводя глаз с ножа. Бекоев уставился на него тяжелым неподвижным взглядом. У Леньки по спине побежала струйка холодного пота.

– А ты почему не на острове? – неожиданно спросил мастер. – Ты же собирался за грибами.

– Я не ездил, – выдавил Ленька.

– Ага, – нож со стуком упал на стол. – Ну, возьми свою пленку.

Ленька ослабевшими руками взял скользкую холодную коробку с нарисованным пионерским значком на этикетке и выскользнул за дверь. И тут, не выдержав, он припустил во весь дух, так что ветер свистел в ушах. Вдруг он остановился: у гостиницы он увидел светлую «Волгу». Рядом с ней топтался Саночкин, задумчиво глядя на дорогу и покуривая папиросу.

– Эй! – сказал он, увидев Леньку. – А я за тобой заехал.

В жаркие солнечные дни, если не было срочных съемок. Василек загорал на крыше гостиницы.

– Это же красота! – доказывал он студийцам. – Рядом льдины толкутся, на берегу ромашки цветут, а ты на крыше загораешь под рев белых медведей. Здешний загар самый сильный!

Вот и сегодня денек выдался на славу: солнце пекло совсем по-южному, и Василек даже задремал. Проснулся он оттого, что кто-то дергал его за ногу.

– Ты что здесь делаешь? – кричал Ленька. Василек подскочил и недоуменно посмотрел на него.

– Как что? – прохрипел он. – Не видишь – загораю…

– Загораешь или замерзаешь?

Только тут Василек почувствовал адский холод. Где же солнце? Взглянул на небо и ахнул – падали снежинки.

– Так недолго самому белым медведем стать! – пошутил Ленька. Василек, стуча зубами от холода, кинулся к слуховому окну. Спустившись, он влетел в кабинку душа и открыл вентили. Но тотчас с криком отскочил. Подошел Ленька.

– Ты чего? Вода-то теплая, – он подставил ладонь под кран.

– Сжег спину, – просипел Василек. – Так и горит… Видать, на солнце перележал.

– Фокусник! И сжег, и обморозил спину – все сразу.

Потом Василек сидел на табуретке посреди комнаты и пил горячий чай с медом.

– Ты почему не забрал пленку в быткомбинате, как я тебя просил? – подступил к нему Ленька.

– Забыл.

– Эх ты! Ну, ладно, я сам забрал, – Ленька показал коробку. – Только ты прояви ее сейчас, а, Василек? Это очень важно, понимаешь?

– Ты знаешь правило, – Василек налил новую кружку. – Важные пленки проявляешь сам.

– А если я не могу? Ты забыл другое правило: помоги товарищу?

– Ничего я не забыл, – Василек смахнул пот со лба. – А ты почему не можешь?

– За мной горняк приехал, повезет на рудник. Буду снимать, понял? «Волга» ждет! – с гордостью сказал Ленька.

– Это где же она тебя ждет? – Василек подскочил к окну.

– Ну… сейчас не ждет, взрывник поехал по делам в порт, а на обратном пути меня возьмет.

– Угу, – сказал Василек.

– Так проявишь?

Василек деловито взвесил коробку на руке.

– Надо разрешение Ксаныча.

Ленька застонал. Напуганный разносом Ксаныча после их самовольного путешествия. Василек стал дисциплинированным до тошноты. Все свои поступки он «согласовывал» с Ксанычем и без его разрешения не делал и шагу. Даже уходя в столовую или кино, он ставил Ксаныча об этом в известность.

– Да разрешит Ксаныч, разрешит!

– Вот когда разрешит, тогда и проявлю.

Ленька яростно сверлил его глазами. Но и это не подействовало на Василька. Он пил чай и осторожно почесывал сгоревшую спину.

– Ну, ладно. Побежали в штаб!

Еще в коридоре они услышали рокочущий бас начальника штаба Виктора Семеновича Лебедя, высокого человека с совершенно белой головой:

– Положение предвидится исключительное – скорость ветра достигнет шестидесяти и более метров в секунду. Мы приняли срочные меры. Работы в порту приостановлены, грузы закреплены и укрыты брезентами, краны принайтовлены с двойной страховкой. Мелкие суда привязаны за все кнехты, крупные выгоняем за остров Айон. Два ледокола – «Ермак» и «Адмирал Лазарев» стоят на аварийном дежурстве. Поднята по тревоге группа водолазов и спасателей.

Ленька подошел к самой двери и, улучив момент, дернул Ксаныча за рукав. Тот бросил на него искоса быстрый взгляд.

– Можно Васильку проявить пленку в интернате?

Ксаныч молча кивнул и опять приник к визиру. Рядом Дрововоз держал в высоко поднятой руке яркие лампы-софиты, от блеска которых недовольно морщились моряки. Лицо его побагровело от напряжения и важности. Он даже не взглянул в сторону Леньки.

– Погодка для серьезных дел! – пробормотал мастер Бекоев, низко пригибаясь и защищая лицо от секущего ветра. – Как раз вовремя…

Он захлопнул за собой дверь подъезда старого многоквартирного дома, прошел по коридору, заставленному бочками с питьевой водой. Потом юркнул в какую-то каморку и прислушался. Скоро забухали тяжелые шаги.

Вошел Жмакин. Он настороженно огляделся.

– Лодку угнал?

– Угнать-то угнал, – Бекоев посмотрел в щель. – Да вишь ты, сорвалось дело. Шкет объявился и пленку забрал. Он не пошел на остров.

– Чего ж ты отдал? – Жмакин почернел лицом.

– А как не отдать? Увидел ее, плохо лежала…

– Ну, тогда надо было… – Жмакин сжал пальцы.

– Ишь чего захотел! – насмешливо процедил Бекоев. – В комбинате, в общественном месте… Это все равно, что с сопки вниз головой.

– Гм… Верно. Да на карте-то сколько! Что же делать?

По губам Бекоева скользнула ухмылка. Он знал, что Жмакин без него шага не может шагнуть. И тот знал, что мастер хитрей змеи, в любую щель проникнет. На этом пока держалась их дружба, если можно было назвать дружбой то, что их связывало.

– Иди к трансформаторной будке и отключи школу-интернат. Он там пленку проявляет. Как свет отключишь, он и уйдет оттуда. Если без коробки в руках, пропусти его, а сам – в школу. В лаборатории увидишь коробку с пионерским значком на этикетке, бери.

– А если возьмет с собой пленочку-то?

– Отними. Только закутайся так, чтобы и носа твоего не увидел. Да, впрочем, в такую погоду вряд ли что увидишь… Действуй!

Южак

Ветер усиливался. Пролив кипел волнами, пока еще маленькими, но злыми. Они бросались на берег, как разъяренные крысы, одна за другой, и свирепо грызли его. Пена стлалась по воде длинными лентами.

Ребята укрылись в небольшом овражке, промытом в крутом берегу снеговыми ручьями. Но овражек плохо защищал от ветра. Чтобы согреться, они плотно прижались друг к другу. Лада лежала в ногах у Миши, свернувшись калачиком.

– Д-дело плохо! – Наконец выговорил Миша. – Замерзнем. Южак сильный идет…

Светка хотела что-то сказать, но синие губы ее еле-еле шевельнулись.

– Может, укрытие получше найдем? – спросил Эдька.

– Нет, – покачал головой Миша. – Остров ровный, нет укрытий. – Он опустил ладонь на голову Лады.

– Надо вызвать помощь, – сказал он твердо. Услышав слово «помощь», Лада насторожила уши.

– Как… вызвать? – не понял Эдька. – По радио, что ли?

– Зачем по радио? Лада у нас есть.

– Не надо! – Светка обняла собаку за шею. – Утонет!

Как бы понимая, что речь идет о ней. Лада смотрела на них умными печальными глазами.

– Она хорошо плавает, – убеждал Миша. – Домой на Шелагский из города бегает, все заливы переплывает.

– Так то заливы! Они маленькие и мелкие, – запротестовала Светку. Миша мягко отнял ее руки от собаки.

– Лада!? – голос его прозвучал повелительно.

Собака вскочила на ноги.

– Ынкы – там, – указал Миша рукой на город. – Ынкы, помощь! Помощь!

Собака переступила с ноги на ногу и вильнула хвостом.

– Тагам! – сурово крикнул Миша.

Собака рванулась вперед. Она пересекла берег, перед водой на миг замешкалась, потом решительно прыгнула в волны. Высунувшись из овражка, ребята следили за четвероногим другом, на время забыв о холоде, не обращая внимания на пронизывающий ветер. Голова Лады чернела вдали, расстояние между нею и берегом все увеличивалось. Вдруг она исчезла.

– Утонула!

– Нет, плывет. Смотрите! – Миша указал на черную точку, появившуюся из-за полосы пены. Не то из-за ветра, не то из-за еще чего-то на глазах Светки выступили слезы.

Вскоре черная точка затерялась в ревущих пенных валах.

«Волга» вырвалась из города и покатилась по горной дороге, опоясывающей сопку, За обтекаемым сверкающим кузовом ее гудел и стонал ветер, а внутри было тепло и уютно.

– Хорошая машина, – погладил Саночкин приборный щиток. – Зашел я как-то в магазин, а продавец говорит: появились «Волги», будете покупать? А что, говорю, можно. Заверните одну…

– Завернуть «Волгу»? – удивился Ленька.

– Нет, смеюсь, просто выкатили. А где ездить на ней? Мотаюсь из поселка в город, из города в поселок. Иногда, правда, к своим друзьям на прииск забегу.

Хлестнул по ветровому стеклу снег. Саночкин включил дворники, и они зашаркали по стеклу.

– Южачок разгулялся. Что ни день, то небо с землей дерутся.

– А что это за ветер такой – южак?

– Когда циклон идет, то много воздуха скапливается за горным хребтом. Потом он переливается через вершины, как вода через плотину. А что возникнет, когда вода через плотину перекинется? Водопад! Ниагара! Громадные массы воздуха рушатся на дома и людей. Южак ревет и крошит все на пути, как раненый медведь. Да что говорить! Мой друг Ваня Перегудов приехал как-то в порт на своем «Запорожце» и оставил его на причале. Тут-то и захватил его южак. Отсиделся Ваня в диспетчерской, боялся выйти, чтобы не смахнуло его в море. А когда поутихло, высунул он нос, глядь: нет «Запорожца». Ясное дело, скинуло в море. Попросил Ваня водолазов, чтобы дно обследовали. Спустились они, посмотрели – ничего нет на дне. Дальше обследовали, еще дальше, дальше, дальше… и вышли на острове Раутане. Там и нашли машину. Стоит она у самого берега на всех четырех колесах, будто сейчас приехала, только была в песке по самые ступицы.

– Через пролив перенесло? – удивился Ленька.

– Точно, – в глазах горняка заиграли веселые смешинки, и Ленька понял, что его разыгрывают. Он засмеялся.

Саночкин оглянулся и присвистнул:

– Все! Дорога назад отрезана.

Ленька тоже повернулся и увидел странное зрелище: гора стала дрожать и расплываться. Засвистело и запищало в щелях машины.

– Самый южак пошел. Легковую в два счета под сопкой перевернет, пробиться назад можно сейчас только на бульдозере или грузовике.

Полёт Ксаныча

– У меня все, – сказал начальник штаба. – Вопросов нет, диспетчерское закончено. Время дорого, товарищи, ветер набирает силу.

По коридору застучали, приближаясь, шаги, и дежурный положил на стол очередную сводку.

– Ветер тридцать пять метров в секунду.

Ксаныч ослабил на пусковой кнопке онемевший палец, а Дрововоз по его знаку погасил софиты. Только теперь Ксаныч почувствовал, как устала рука, как болят глаза, гудит от напряжения голова.

Мимо, переговариваясь, проходили участники диспетчерского совещания. Противно дребезжали стекла от нарастающего напора ветра.

– Ага, киногруппа здесь! Вас к телефону, – заглянул дежурный.

Это звонил Василек.

– Здесь, в школе, погас свет! – кричал он. – Проявлять пленку нельзя. Что мне делать?

– Ты можешь быть самостоятельным? – не выдержал Ксаныч.

– Могу.

– Вот и будь. Ты знаешь, что такое штаб ледовой проводки?

– Понимаю, – ответил Василек. – А можно мне прийти в штаб?

– Можно, – Ксаныч с ворчанием повесил трубку и поправил берет. Ему не давала покоя мысль, что ребята на острове. Схватив телефон, он лихорадочно завертел диск.

– Порт? Это порт? Алло? Это руководитель киногруппы звонит! Трое моих ребят уехали на остров Раутан за грибами.

– Будут вам теперь грибы! – ответил капитан порта. Этот маленький человек с большими седыми бровями козырьком был известен в городе своей строгостью и вспыльчивостью. Как никто другой, он умел давать нерадивым нахлобучки и «накручивать хвосты». И так много было хлопот в этот момент у старого моряка, а поэтому звонок Ксаныча переполнил чашу его терпения. – Почему отпустили их в такую погоду?

– Утро было чудесное… – виновато пробормотал Ксаныч.

– Вы не на курорте, а на Севере! Надо не на утро смотреть, а на сводку, что вывешивается у штаба!

– Хорошо, впредь так и буду делать. По как быть с детьми?

– Отогреваются тут, – буркнул капитан.

– Как отогреваются? Где? – обрадовался Ксаныч.

– Здесь, в порту под горячим душем. Доставили их только что на спасателе. Иначе перемерзли бы на острове, как суслики.

– А откуда вы узнали?

– Собака приплыла… – сильные помехи мешали разговору.

– Лада? – крикнул Ксаныч.

– Она самая! – донеслось в ответ. – Еле живая… тут ее все знают… снарядили спасатель… – последние слова утонули в реве и дребезге стекол.

– Ну, распалился ветерок… – сказал кто-то. – Людей швырять начало. Вон завхоз Зуйкин уже ползком движется. Сколько ветер?

– Сорок один метр! – крикнул дежурный.

Вот несчастливый день! А он разрешил Васильку идти в штаб. Ведь он такой легкий и маленький, действительно ветром может унести. Надо отменить распоряжение! Он торопливо набрал номер школы-интерната, но никто не отвечал. Приказав Дрововозу дежурить у телефона, Ксаныч выскочил на улицу.

Едва Василек повесил трубку, после разговора с Ксанычем, как раздался новый звонок.

– Алло! – сказал глухой голос. – Это Леня?

– Нет! – закричал Василек в трубку. – Он уехал на рудник, понимаете, на рудник! Алло, вы слышите?

После долгой паузы голос ответил:

– Слышу.

– А кто его спрашивает? Что передать?

В трубке не раздалось больше ни звука. Василек при свете тоненькой овечки навел порядок в проявочной, потом взял коробку с пленкой и вышел.

Едва он повернул ручку двери, как та, словно живая, с огромной силой рванулась и выбросила его на улицу. Василек не успел ойкнуть и закувыркался, крепко прижимая к груди коробку с пленкой. Он пропахал в прибрежном песке глубокую борозду и, сжавшись в комок, остановился. Плотный режущий ветер не давал даже поднять голову. Васильку казалось, что он лежит на дне глубокой бурлящей реки и над его головой перекатываются камни, струится песок, бушуют волны.

Вдруг он почувствовал, что кто-то тянет у него из рук коробку с пленкой. Он вскочил и увидел стоящего перед ним здоровенного мужчину в плаще. Лицо его было наполовину закрыто капюшоном. Он молча вырывал у Василька коробку.

– Что вы делаете? – хотел крикнуть Василек, но ветер не давал говорить. Василек изо всех сил вцепился в коробку.

Зарычав, верзила замахнулся огромным кулаком, но кто-то перехватил его руку и дернул назад так стремительно, что, не удержавшись, человек в плаще грохнулся навзничь. Он тотчас же вскочил и низко пригнулся, как разозлившийся кабан, готовясь отразить новое нападение. Однако никто не нападал на него. Среднего роста худощавый человек в берете, едва удерживаясь на ногах от ветра, прокричал:

– …о… а… ао… аиа!

Жмакин по движениям губ догадался: «Что вам надо от мальчика?»

– А вот я тебе сейчас покажу, хлюпик! – рявкнул он, бросаясь вперед. То ли Ксаныч лучше мог использовать силу ветра, то ли сказалось давнишнее умение десантника сражаться в рукопашном бою, на Жмакин, еще два раза вспахав носом гравий, остановился, тяжело дыша. «Нет, такого угря голыми руками не возьмешь».

Коротким привычным движением он выдернул из-за голенища сапога нож. Узкое граненое лезвие тускло блеснуло в пасмурном свете.

Ксаныч уже приноровился к ветру. Тело его само, бессознательно, время от времени напрягалось, выдерживая очередной удар. Голова Ксаныча была занята вопросом: где Василек, что с ним? Его маленькая фигурка внезапно и необъяснимо исчезла в крутящейся пелене песка и пыли.

А вокруг происходили странные события. Заговорило то, что раньше молчало. Пронзительно, по-поросячьи визжали многочисленные антенны и растяжки мачт, глухо гудели деревянные столбы, бормотал что-то короб. Верещал гравий, будто дробили его тысячи звонких молоточков. Жутко, по-разбойничьи завывали пустыми отверстиями брошенные железные бочки. Потом они сдвинулись и покатились, прыгая через короба. Стоявший у берега рыбацкий кунгас повалило набок, и из распахнутого трюма хлынул серебряный поток свежего улова.

Тут внимание Ксаныча полностью сосредоточилось на приближающейся фигуре в плаще. В опущенной вниз руке он уловил острый блеск.

Нож!

Ксаныч подался вперед, и навстречу ему мгновенно бросился бандит. Из осторожности он сделал сначала ложный выпад. Стоявший перед ним человек в берете отклонился в сторону, и его рука уперлась в бедро, согнувшись калачиком, словно он собирался идти с кем-то «под ручку». Старый бандит понял, что если бы его удар был настоящий, то рука с ножом нырнула бы в эту внезапно открывшуюся западню, а потом – зажим, поворот туловищем и хруст сломанной руки.

«Эге, стреляный воробей… Теперь получай!»

Жмакин резко, без промаха ударил ножом и вонзил его по самую рукоятку. Что-то противно чавкнуло… и тут бандит получил такой сокрушительный удар по скуле, что его зашатало. Упав на колени, он тупо уставился на лежавшую перед ним… разрубленную пополам большую рыбину. Рядом лежала другая – та, что нанесла ему удар. А в воздухе летала рыба, подхваченная с кунгаса, все серебрилось вокруг и поблескивало. Мелькали выпученные белые глаза, красные плавники…

Противника его нигде не было видно.

Старатель опасливо втянул голову в плечи и, не поднимаясь с песка, пополз к мосту.

В пыльной мгле обозначился круглый бок автоцистерны. Открылась дверца, и Жмакин влез в кабину.

– Где пленка? – там уже сидел мастер Бекоев.

– Улетела… – Жмакин промаргивался от набившегося в глаза песка, мотая головой, как медведь. – И пацан не тот оказался.

– Опять упустил! – злобно глядя на старателя, процедил мастер. – Ну, что бы ты без меня делал, а?

– Ладно…

– Тот пацан на рудник уехал.

– Откуда узнал? – Жмакин подозрительно уставился на него.

– Мое дело, – мастер умолчал, что, когда старатель, отключив ток, лежал в засаде у школы-интерната, он для страховки позвонил в школу. – Гони на рудник!

– Зачем?

– Пленку взять не удалось, возьмем парнишку.

– Слушай, может, оставим это дело? – Жмакин прислушался к тоскливому реву южака. – Дался тебе этот сопляк…

– Завтра приходит «Ванкарем», – равнодушно сообщил Бекоев. – Если хочешь уехать чистеньким и со своей законной половиной золотишка, гони как можно быстрее. Понял?

Жмакин крякнул и уцепился за баранку.

Ксаныч парил над городом. Грудь его распирало неведомое чувство. Ему приходилось летать на турбовинтовых и реактивных лайнерах, на планерах, на «кукурузниках», на вертолетах и даже на воздушном шаре, но никогда не чувствовал он такой свободы полета и радости от своей власти над миром. Как десантник, он много раз совершал затяжные прыжки с парашютом, при которых нужно было управлять полетом с помощью рук и ног. Но всегда в его уме секундомер отсчитывал время: десять, семь, пять, три секунды… а потом – медленный спуск под гигантским зонтом. Здесь же Ксаныч, широко раскинув руки и ноги, лежал на мощных восходящих потоках воздуха, как детский мячик лежит на струе фонтана.

Вот когда пригодился опыт парашютных прыжков! Как только невероятный порыв ветра смахнул его с земли, как пушинку одуванчика, он быстро погасил нелепое кувыркание в воздухе и, поставив свое тело косо, как воздушный змей, быстро вознесся на самую высоту, куда не доставали пыльные смерчи. Он не думал о том, что его ожидает и как удастся приземлиться. Ксаныч устремил свой взгляд туда, где, по его предположению, должен был находиться преступник.

И вскоре увидел его. Старатель полз, как большая толстая жаба, укрываясь от ветра за коробом. У Ксаныча мелькнула было мысль броситься на него сверху подобно ястребу, но, не имея опыта в таких делах, он побоялся промахнуться. Тем более что, как только он спустился чуть ниже, его так начало швырять вихрями, что едва удалось прекратить неуправляемый полет и снова выбраться в чистое поднебесье.

С трудом выровнявшись, он увидел, как старатель вполз в стоящую на обочине дороги автоцистерну. Машина тронулась и выехала на трассу, ведущую к руднику. Ксаныч некоторое время гнался за нею по воздуху, ловко используя различные завихрения, но вдруг почувствовал, что мощные восходящие потоки ослабевают. Его неудержимо повлекло вниз, к земле.

В кабинете начальника милиции в это время шло оперативное совещание.

– Пока что дело продвинулось ненамного, – выслушав доклад лейтенанта Гусятникова, сказал начальник милиции. – Ну, обложил ты зверя, закрыл ему все выходы. А когда решительный бой? Согласен, нужно быть осторожным, потому что здесь замешаны дети и от опрометчивых поступков они могут пострадать. Преступники охотятся за членом киногруппы Пузенко – он снял на кинопленку факт хищения золота. Так обеспечь мальчику надежную охрану.

– Мальчик в безопасности. Сегодня можно брать преступников. Но я не знаю еще, где спрятано украденное золото…

– Так-то оно так, – постучал ногтями по столу начальник. – Но медлить больше нельзя. Почувствовав неладное, эти волки могут такое натворить… А где мальчик?

– Под землей.

– Как под землей?!

– Ну, на руднике. Взрывник Саночкин увез его. Никто не знает об этом, кроме меня.

– А руководитель киногруппы?

– Летит! – вдруг крикнул дежурный.

– Что летит? – вскочил лейтенант Гусятников.

– Кто-то летит, – дежурный с опаской открыл окно. В кабинет начальника милиции стремительно влетел Ксаныч. На бреющем полете он пронесся над столом, смахнул бумажки и карандаши, сапогом опрокинул чернильный прибор и плюхнулся на продавленный диван.

– Гусятников смотрел на неожиданно появившегося Ксаныча удивленными глазами.

– Константин Александрович? Вы как сюда…

– Тревога, – хрипло сказал Ксаныч. – В городе появился вооруженный бандит.

– Что? – начальник милиции подался вперед.

– Он пытался напасть на моего студийца, потом уехал на автоцистерне.

– Куда? – это выкрикнул Гусятников.

– По трассе на рудник.

Начальник милиции и лейтенант переглянулись, пораженные одной и той же мыслью. Не зря он поехал на рудник…

– Срочно мчись туда, – приказал начальник лейтенанту.

– Есть! – вытянулся Гусятников.

Через минуту из ворот, рыча, выполз тяжелый бульдозер – специальный «ураганный транспорт», которым работники милиции пользовались во время южаков, потому что обычные «газики» переворачивало. В кабине рядом с водителем сидел лейтенант Гусятников.