355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгений Монах » Братва » Текст книги (страница 13)
Братва
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 14:40

Текст книги "Братва"


Автор книги: Евгений Монах



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

– Маришка, иди сюда, – прошептал я в комнату. – Хочешь увидеть истинно профессионального боевика? Таким способом во всем мире реакцию тренируют.

Когда Мария встала у меня за спиной, я гаркнул:

– Шухер! Менты!

Рука Цыпы рефлекторно нырнула под куртку, он вскочил, направляя на голос свой крупнокалиберный пистолет-пулемет, и только тут открыл еще бессмысленные глаза.

– Расслабься, – усмехнулся я. – Проверка бдительности. Айда кофе пить.

Когда с традиционным утренним кофепитием было покончено, я как бы между прочим поинтересовался:

– Надеюсь, Цыпленок, ты ночью не подслушивал у двери?

– Обижаешь, Евген! – искренне оскорбился телохранитель. – Я не извращенец какой-нибудь. И потом – в любом завалящем порнофильме эти стоны и охи куда натуральнее звучат!

– Ладно, неизвращенец, – я не сдержал понимающей улыбки. – Поехали, навестим Фигаро. Может, о таинственном ММ новости появились. Кстати, ты не задумывался, что этот Макс и ребятишки Черняка – ягоды с одной лужайки?

– Скорее всего, – подумав, согласился Цыпа. – Тогда все становится в елочку. Но одно непонятно, кто же вора в законе на Луну отправил?..

Наша белоснежная «волжанка» в сопровождении «девятки» мальчиков из «Кента» затормозила на маленьком пятачке у полуподвального бара с претенциозным названием «Полярная звезда»,

Заведение было явно из разряда низкопробных, где суррогатное качество спиртных напитков возмещалось их дешевизной. И клиентура под стать – безработные с пустыми отрешенными лицами и алконавты с сизыми носами.

Чтобы не выглядеть чужеродно в этой специфической среде, мы с Цыпой взгромоздились на высокие табуретки у липкой стойки и заказали пару пива, похоже, единственного напитка, который можно здесь потреблять, не слишком рискуя здоровьем.

– Что-то не видать нашего дружка Олежки Сапешко, – благожелательно кивнул я упитанному бармену, презрительно-снисходительно взиравшему с высоты своего положения на утоляющую жажду публику. – А я его как раз угостить обещал.

– Дак уже были из вашей конторы, – скривил толстые губы в наглой усмешке бармен. – Я им все как есть рассказал. Мне таить нечего.

– Из какой такой конторы? – Я чуть не поперхнулся безбожно разбавленным пойлом.

– Из вашей, из уголовного розыска, откуда же еще? – продолжал ухмыляться толстяк. – Ушел вчера гражданин Сапешко отсюда в одиннадцать вечера. Один. Больше его не видал. А что его рядом тут зарезали, сам только по утряне узнал от клиентов. Они его, бедолагу, в «скорую» грузили.

– Понятно. По ходу, мы просто разминулись с коллегами. – Я бросил на стойку купюру и спрыгнул с табурета.

– Как можно?! – воскликнул хозяин забегаловки, отшатнувшись от купюры, как от мины замедленного действия. – Сейчас же заберите обратно. Ребята из наших доблестных органов завсегда угощаются за счет заведения, разве не знали?

– Захлопни пасть, падаль! – Я звезданул по стойке так, что кружки припадочно запрыгали. – Иначе пойдешь париться ко мне в изолятор за свое разбавленное пойло!

Когда мы уселись в машину, Цыпа тоже солидно высказался, верно поняв мое негодование:

– Нет, какой козел! Принять нас за ментов! Сучье вымя!!!

– Ладно, – я уже успел охолонуть. – Давай заскочим в травматологию. Раз Фигаро «скорая» увезла, может, жив еще.

В городской травматологической клинике на Большакова мне бывать уже приходилось. Сразу пройдя в приемный покой, я в две секунды выяснил у дежурной сестры, что господин Сапешко поступил ночью в тяжелом состоянии с проникающим колотым ранением в грудную клетку. Операция прошла успешно, и за его жизнь уже можно не опасаться.

Мне бы хотелось самому убедиться, что дело пошло на поправку.

– В какой он палате?

– Это против инструкции! – категорически отрезала сестра. – Посещать больного можно будет не раньше чем через неделю.

– Убедительно прошу разрешить краткое свидание. Он мой троюродный брат. – Я просунул в окошко стодолларовую купюру и отвел взгляд – неприятно было наблюдать отразившуюся на увядающем лице медработника жестокую внутреннюю борьбу.

Финал ее являлся предрешенным. Грязно-зеленая банкнота составляла месячную зарплату главврача.

– Только в виде исключения. Как близкому родственнику, – промямлила, густо покраснев, медсестра. – Девятая палата. Халат на вешалке возьмите.

Дав знак Цыпе, чтобы ждал в машине, я отправился на поиски.

Отыскал нужную палату на втором этаже в начале коридора, безвкусно выкрашенного в противненький грязно-желтый цвет. Своей перенаселенностью больничная палата сильно смахивала на камеру следственного изолятора. На двадцати квадратных метрах впритирку размещались восемь железных кроватей. Все больные были явно из категории потерпевших – заплывшие синяками глаза всех оттенков радуги, перевязанные бинтами головы и загипсованные конечности вызывали у меня воспоминание о безобразном побоище из советской кинокомедии «Веселые ребята».

Олег Сапешко лежал у мутного окна и грустно наблюдал слезящимися глазами за клочковатыми дождевыми облаками, оперативно кучковавшимися в черные грозовые тучи.

Заметив меня, как-то виновато улыбнулся и попытался подняться на своем ложе.

– Не трепыхайся, дорогой. Тебе это вредно. – Я чуть нажал на его плечо, возвращая тело на исходную позицию. – Кто это тебя так неаккуратно?

– Тот же самый... Максим Максимович. На улице возле «Полярной звезды» поджидал. Только я успел ему передать маляву с графиком, как получил укол в грудь. В сердце, гад, метил. Наверно, из жадности на «мокрое» пошел. Пожалел обещанные пол-«лимона»!

– Может быть. Хотя вряд ли. Скорее всего решил подчистить свой хвост, избавиться от единственного свидетеля, знавшего его в лицо... Одно непонятно, почему он тебя не добил? Глупо.

– Струхнул он, дешевка. Дело было прямо на тротуаре, а тут как раз выскочила из-за угла машина с мигалкой. Гад, перо выдернул и ноги в руки. Но это не менты оказались, а случайная «скорая». Она меня и подобрала с обочины.

– Кстати, о ментах. Ты им дал наколку на Макса?

– Чтоб я мусорам помогал?! Да ни в жизнь! За кого меня держишь? Показал, что подвергся нападению неизвестного грабителя.

– Ладушки! Не хипишуй. А то твои братья по несчастью начали на нас лишнее внимание обращать. Прислушиваться к базару. Лучше вспомни-ка что-то конкретное по Максиму Максимовичу. Детали какие-нибудь, манеру держаться, особые приметы. Сам просекать должен, надо его поскорее разыскать. Слишком много у меня вопросов к нему накопилось.

– Какие детали, Боже мой? – Осунувшееся лицо Сапешко приняло плаксивое страдальческое выражение. – У меня кумпол вот-вот расколется. Опохмелиться вы случайно не захватили?

– Нет, но не переживай. Я «капусту» принес, что обещал. – Вынув из бумажника «лимон», который всегда был при мне на случай непредвиденных расходов, я сунул денежную пачку под подушку этому недобитому алкашу. – Оскал капитализма и рыночных отношений действует даже на больничной территории. Купи медицинского спирта или няню в ларек зашли, когда я уйду. А сейчас напряги извилины. Уж постарайся. Вот, к примеру, в первый вечер, когда с Максимом Максимовичем познакомились в баре, он по пьянке ничего лишнего не сболтнул? Вспоминай!

– И нечего даже вспоминать! – Сапешко чуть не хныкал. Было ясно, что все его помыслы крутятся вокруг близко замаячившего долгожданного опохмела. – Да и не пил он вовсе. Коктейль «Кровавая Мэри» заказал, да так и не притронулся. Хотя сразу видать, что законченная пьянь.

– Из чего ты это заключил?

– Одеколон пьет. Я с лета учуял. Опустившийся человечишко, хоть и прилично одет – в кожаное пальто.

– Не обязательно. – Я разочарованно вздохнул. – Может, язва желудка у него. Одеколон, говорят, помогает.

Сколько я ни бился, ничего путного Фигаро так и не выудил из своей болящей головушки. Пообещав скоро снова навестить, я наконец покинул сразу повеселевшего потерпевшего.

В салоне «волжанки» плотно плавали терпкие клубы анаши.

– Как успехи? – распахивая дверцу, встретил меня вопросом Цыпа.

– Никаких. А ты что, дорвался до халявы? Верни-ка портсигар. Всю машину провонял.

– Ты не так понял, Евген! – Цыпа отдал портсигар и запустил мотор. – Просто пытался перебить запах одеколона.

– Невежа! Это цветочные духи, а не одеколон! – Я осекся, буквально потрясенный вдруг возникшим у меня подозрением. – Рвем когти в «Кент»! Нужно срочно кое-что прояснить!

«Волга» взяла с места рывком. Заметив, что Цыпа что-то очень часто стал поглядывать в зеркало заднего вида, я не выдержал и спросил:

– В чем дело? «Хвост»?

– Не знаю, возможно, ошибаюсь, но мне показалось, что за нами пытался увязаться «Опель-Адмирал». У ребят из казино, между прочим, три такие машины. Но на перекрестке отстал, может, их спугнул наш эскорт – «девятка» с мальчиками?

– У тебя просто нервишки гуляют, – отмахнулся я. – Вряд ли черняковская братва так скоро смогла проведать о смене машины.

Через десяток минут мы уже находились в «Кенте» и поднимались по ковровой дорожке лестницы на второй этаж.

Дверь в восьмой номер, как обычно, была не заперта. По ходу, таким незамысловатым образом хозяин демонстрировал свое гостеприимство.

Арнольд на этот раз зажигал не в розовом неглиже, а в темно-синих джутовых брюках и такой же рубашке навыпуск. На ногах красовались фасонистые туфли под крокодила. Гей-мальчик развлекался с игровой приставкой «Денди», подключенной к телевизору.

– Какой приятный сюрприз! – радостно всплеснул он руками. – Сразу два клиента. И каких! Хозяин со своим главным помощником. Желаете одновременно? Вертолетиком?

– Ты не ошибся. Мы наведались, чтобы доставить тебе целую гамму острых ощущений. Но совсем другим способом. – Я прошел к окну, отрезав последнюю, хоть и весьма призрачную, возможность для Арнольда уйти от предстоящего разговора по душам. – Тебе не повезло. Сапешко жив. Сиди смирно, Максим Максимович! Умей проигрывать достойно!

С густо накрашенных губ Арнольда медленно сползла угодливая улыбка, и ее место тут же занял злобный оскал.

– Все-таки ты везунок, Монах! Даже перед смертью тебе фарт катит!

Сообразительный Цыпа, вмиг вкурив, что почем, защелкнул дверь и подошел вплотную к Арнольду.

– Не дергайся, дорогуша! – проворковал он, принимаясь за его тщательный шмон. – Если, конечно, хочешь и на мраморном столе смотреться привлекательно, без уродливых кровоподтеков. Авось тебе еще и повезет – соблазнишь сторожей морга. Они же все маньяки-извращенцы! Хе-хе!

Очень довольный проявленным сомнительным остроумием, Цыпа быстро закончил обыск, выудив у своего клиента из заднего кармана брюк пружинный нож. Нажав на кнопку, выщелкнул длинное узкое лезвие, похожее на жало стилета.

– Евген, наверняка вот этим самым кнопарем Фигаро подколот, – Цыпа явно претендовал на мою похвалу за сообразительность.

– Не только Фигаро. – Я не сдержал усмешки, наблюдая удивление на лице телохранителя. – На нем также кровь владельца казино Черняка. Верно, Арнольд?

Тот продолжал молча сидеть в кресле, пустым безжизненным взглядом уставившись на экран телевизора, где появилась английская надпись, означавшая конец игры.

– Сами решайте свои ребусы. Говорить я не буду. Смысла нет. Но и вы ненадолго меня переживете. – Арнольд весь напрягся, увидев занесенный для удара Цыпин кулак.

– Будешь! Еще как будешь. Запоешь как миленький. – Цыпа глянул на меня, ожидая разрешения приступить к привычной работе с заартачившимся клиентом.

Я отрицательно покачал головой.

– Погоди, Цыпленок! Мы же интеллигентные люди, а не мясники. Попробуем договориться. Слушай сюда, Арнольдик. Я сейчас расскажу, как вижу эту историю. Если в чем-нибудь ошибусь, поправишь. Всего-то и делов. Зато, обещаю, умрешь быстро, без всяких мучений. Ладушки?.. Даю десять секунд. Время пошло.

Я отвернулся к окну. На улице опять моросил нудный дождь. Не люблю эту осеннюю слякоть. Нет чтобы после лета сразу пришла зима! Печально, но, по ходу, даже в природе нет совершенства...

Так как время истекло, а Арнольд упрямо продолжал изображать героя, я уже хотел было дать знак Цыпе, но тут мое внимание привлекли два механика в комбинезонах, деятельно копавшихся в моторе белой «волжанки». Обвел взглядом всю автостоянку. Сомнений больше не осталось. Среди скопища машин другой «Волги» белого цвета не было.

Механики, уже закончив работу, аккуратно захлопнули капот и вышли на проезжую часть. Рядом тут же притормозил, забирая их, «Опель-Адмирал». Я закурил и повернулся к Арнольду.

– Отдаю должное твоему мужеству. Поэтому предлагаю новые условия. Если будешь до конца откровенен, я тебя отпущу на все четыре. Живым.

Арнольд вскинул на меня изумленные глаза. Но слабая надежда тут же погасла и сменилась недоверчивостью.

– А-а, просек. – Губы его судорожно скривила диковатая усмешка. – Ты меня отпустишь, а Цыпа сделает все остальное. И ты якобы не при делах.

– По себе меряешь, Арнольд. Если что обещаю, то обещаю от имени всех моих людей. Повторяю для скудоумных: мы гарантируем, что уйдешь отсюда невредимым и никто из мальчиков за тобой не пойдет.

– Ладно! – В голосе Арнольда звучала решимость отчаяния. – Будем считать, что я поверил. Спрашивай.

– За что, любопытно, ты меня так ненавидишь? Гомиком делал тебя не я. Насильно работу в «Кенте» не навязывал, гонорары почти не обстригал, даже услугами твоими голубыми не пользовался. Давай, поясни.

– Я тебя не ненавижу, а презираю! – высокопарно заявил Арнольд, совсем сбив меня с толку. – За что, хочешь знать? Да за то, что ты наглый везунок! Сели мы по одинаковой сто второй статье пункт «г», но ты чистым лагерь прошел, а меня в первый же год опустили по беспределу, ни за что. Весь срок ты сыром в масле катался, хавку из столовой «шестерки» тебе в каптерку носили, а мне даже за общий стол с мужиками сесть запрещено было. Тебе анаша за положняк шла, а для меня простая пачка «Примы» праздником считалась!

– Неплохо информирован, хоть и в разных зонах чалились, – усмехнулся я. – Ну-ну, гони дальше. Интересно даже...

– Не нукай, не запрягал! – почему-то окрысился Арнольд. – И здесь, на воле, опять тот же расклад. Все у тебя в елочку катит, а мне, как в лагере, собой торговать приходится.

– Каждому – свое! – философски заметил я. – А разница между нами существенная. В интеллекте и силе характера. Я, к примеру, и дня бы голубым не прожил. Лучше уж вздернуться. Ты же за бабки каждому подмахивать рад стараться. А про интеллект уж и говорить не приходится...

– Ошибаешься, Монах! – Гомик радостно оскалился, вот-вот захохочет.

Нет, в натуре, я совсем перестал его понимать. Либо утратил знание человеческой психологии, либо психология у голубых совсем не человеческая.

– Как раз про умственные способности и побазарим, – продолжал изливаться Арнольд. – У меня масла в чайнике не меньше, чем у тебя. Может, и поболе. По крайней мере, я такую мутку соорудил, что вечному фарту твоему наконец-то каюк пришел. От костоломов Черняка тебе не уйти. Ни сховаться, ни отказаться от них не сможешь. Дураку, согласись, столкнуть вас лбами было бы не под силу...

– Начинаю понимать. – Закуривая очередную «родопину», я с интересом взглянул на Арнольда, открывавшегося с совершенно неизвестной стороны. – Выходит, ты не чуждаешься восточных забав? Китайская мудрость гласит: лучшее развлечение – сидеть на высокой горе и любоваться, как в долине дерутся два тигра... Так, что ли? Однако не вкурю: Сапешко-то зачем мне на «хвост» вешал?

– На этом строился весь расчет, – с наглым видом превосходства, снисходительно пояснил Арнольд. – Я искал какого-нибудь ржавого алкаша, который сразу прибежит к тебе с предупреждением о слежке, чтобы урвать двойную плату. Для этого наведывался в «Полярную звезду». Мне повезло, услыхал, как один пьяный ханыга хвастался знакомством с тобою. Его и вербанул. Дальше все вышло, как рассчитывал. Ты сразу усилил личную охрану, тем дав основания для беспокойства Черняку, который уже получил цинк о якобы исходившей от тебя угрозой. Узнав, что вы встречались, я понял, время пришло, и утречком отправил хозяина казино туда, куда тебя вскорости спровадят его подручные. Лихо все задумано, согласись? – Арнольдик явно ликовал, видно, совершенно забыв, что и сам-то находится далеко не в лучшем положении.

– Лихо, лихо. – Давя окурок о край хрустальной пепельницы, я, как всегда, не смог удержаться от удачно подвернувшегося каламбура. – Боюсь только, что лихо это для тебя настоящим лихом обернется!

Арнольд подавился улыбкой и отвел забегавшие глаза.

– Я с самого начала знал, что на слово Монаха полагаться глупо, – глухо проговорил он. – Тогда хоть кончай скорее.

– На кой ты мне нужен? – Я смерил его презрительным взглядом. – Сам ведь в курсе, у голубых что-либо отбирать западло по закону. Даже жизнь! Так что убирайся! Не желаю тебя больше видеть в городе. Рви когти, пока я добрый.

– Монах, он же, пидор, нас подставил! – попытался опротестовать мое решение Цыпа.

– Захлопни пасть, Цыпленок! – безжалостно пресек я вредную игру в демократию. – Пусть сматывается. Кстати, отдай мутнорылому ключи от его «волжанки».

Арнольд с посеревшим лицом поднял брошенные ему под ноги ключи с экстравагантным брелоком и неуверенно попятился к вешалке, где висел его кожаный плащ. Явно не верил, козел, в мою порядочность, так как ни на секунду не засветил нам свой затылок. Так и вышел из номера, по-рачьи пятясь и даже не поблагодарив. Все-таки неблагодарность людская – самый распространенный порок. Впрочем, какое понятие о вежливости может иметь гомик!

– Монах, неужто ты его так и отпустишь?! – Цыпа порывался броситься вслед за любителем китайских забав. – Я тебя не узнаю.

– Сядь и не рыпайся! Все путем. На вот, расслабься. – Я дал ему серебряный портсигар. – И потом, как давний член нашего монашеского ордена, ты бы должен больше доверять Провидению.

На улице грохнуло так, что на мгновение мне почудилось, будто я оглох.

– Вот я и говорю, – снисходительно повторил я распластавшемуся на ковре телохранителю, вообразившему, по ходу, что мы подверглись обстрелу из гранатомета. – Надо больше доверять Провидению!..

– Что это было? – Цыпа принял вертикальное положение, пряча от меня смущенные глаза.

– Судьба! Или, как сказал бы покойный Арнольд, опять мой вечный фарт!.. Кстати, не забудь стекольщика вызвать. Боюсь, на первом этаже гостиницы все стекла менять придется.


5

Ночные улицы Екатеринбурга смахивают на рождественскую елку. Разноцветное сияние витрин и реклам расцвечивало праздничными бликами три наших автомобиля, кативших на малой катафалковой скорости, чтобы не нервировать гаишников, к ночному клубу «Фаворит». Данное заведение являлось дочерней фирмой казино, этаким междусобойчиком, где собирались только свои.

Размещался «Фаворит» в дореволюционном двухэтажном особнячке на улице Котовского. Внешне ничем не выделялся. Такая же, как у соседей, отвалившаяся штукатурка стен, давно не крашенные деревянные наличники окон. Так как на доме отсутствовала даже банальная вывеска, непосвященный человек ни за что не мог предположить за ветхим на вид покорябанным фасадом наличие обшитых дубом комнат, застеленных толстыми коврами полов и по-купечески дорогой престижной мебели.

За пару кварталов до «объекта» наша автокавалькада свернула на пустырь и остановилась. Место было выбрано удачно. Со всех сторон оно защищалось от любопытных глаз кучами земли. Должно быть, здесь рыли котлован под очередную новостройку.

– Жаль, Василий еще на югах гуляет, – вздохнул Цыпа, гася фары. – Его снайперские способности могли бы нынче пригодиться.

– Без сомнения, – согласился я. – Брательник твой – редкостный талант. Пишет хоть?

– Телеграммы посылает. Да и то редко. Пьет, наверно, да с бабами кувыркается. Вот и на письма времени нет.

– Ладно, не будь к нему слишком строг. – Я повернулся к молчавшему на заднем сиденье Виктору. – Ну, действуй, Том. Удачи!

Возглавляемый Томом ударный отряд из десяти наемников бесшумно растворился в ночи.

– Сейчас в «Фаворите» станет весело, – предвкушая, ухмыльнулся Цыпа, ставя «стечкин» на боевой взвод. – Почему, Евген, мне не разрешил поучаствовать?

– Тебе работенки хватит, – успокоил я. – А Виктору пора привыкать к самостоятельности. Быстрей заматереет.

Сколько ни напрягал слух, никаких подозрительных звуков со стороны особняка не улавливал. Это обнадеживало. Значит, если волыны сейчас и работают, то скорей всего наши, снабженные глушителями.

Глянув на «Ролекс», отметил, что с начала акции прошло уже десять минут.

– Пора, Цыпа. Айда с ревизией! Около самого заведения тоже было тихо. От стены у дверей отделилась тень человека.

– Все срослось, Монах. Путь свободен.

Мы с Цыпой вошли. В просторной прихожей «Фаворита» пахло недавно сгоревшим порохом. В углу раздевалки, наспех прикрытые каким-то тряпьем, аккуратно лежали два тела.

– Кожаные затылки, – пренебрежительно бросил появившийся Том. – Пытались, чайки, оказать сопротивление. Отправил на луну.

– Где Паша Беспредел? Живой?

– Естественно. Как ты заказывал. Ждет в комнате наверху.

В сопровождении Тома и Цыпы я поднялся на второй этаж.

– Всего в доме оказалось девять человек. Двоих в раздевалке не считаю, – информировал по дороге Том. – Всех собрал в баре на первом этаже. Ведут себя пока смирно, но ребята все одно их надежно пасут.

– В баре, это правильно, – одобрил я. – Пусть повеселится братва, пока не решим, что с ними дальше делать.

– А чего тут решать? – подал капризный голос Цыпа. – Лучше перестраховаться... А домишко спалить. Пусть потом менты из пережаренных бифштексов пули выковыривают.

– Цыпа, ты пижонистый мизантроп, – заметил я, берясь за дверную ручку указанной Томом комнаты.

Она была небольшая и явно служила тем же интимным целям, что и номера в моем «Кенте».

Паша Беспредел понуро сидел на незастеленной софе, охраняемый одним из наших ребят.

Мы устроились в низких креслах за журнальным столиком, а охранник, повинуясь моему знаку, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собою дверь.

– Привет, Пашок! Чего не весел? Поминки по Монаху справляешь? – полюбопытствовал я, даря ему ослепительно-доброжелательную улыбку.

– Еще изгаляешься? – весьма невежливо ответил вопросом на вопрос Беспредел.

– Дурашка! – мягко, но все же осудил я его невоспитанность. – Я ведь с миром пришел. Побеседовать просто.

– После твоих, Монах, простых бесед очень непросто живым остаться. Возьмем Черняка, к примеру, – презрительно кривя губы, буркнул Паша, демонстрируя некоторую склонность к мрачным каламбурам.

Это мне понравилось.

– Неверное представление, Пашок. Как видно, ты совершенно меня не знаешь. Могу признаться, как брату, я сентиментальный добряк, каких свет не знал.

– Ну, ясно. Исключительно по доброте душевной ты и кокнул наших ребят в вестибюле.

– А в чем дело? Они твои кенты?

– Да нет... Обычные наемники.

– Или Черняк, земля ему пухом, брат твой родной? Сколько, кстати, он тебе отстегивал?

Паша долго молчал, обдумывая ответ. Видно, вкурил наконец, что пока убивать его никто не собирается.

– Черняк был моим шефом. Всего лишь. В доле я не состоял, сидел на окладе в тысячу пятьсот гринов. За спецпоручения, понятно, отдельно...

– Не густо, – посочувствовал я головорезу. – Ты, безусловно, заслуживаешь значительно большего. Что скажешь о трех штуках?

Беспредел лишь смущенно-недоверчиво усмехнулся, как старая проститутка, которой неожиданно предложили за услуги вдвое больше ее обычной таксы.

– Я готов подписаться, но как, Монах, ты собираешься все обтяпать? Казино принадлежит вдове Черняка. Совет директоров постановил выкупить его у нее. Она согласилась уже...

– Пустяки. Я отстегну ей больше. Составь-ка, Пашок, для начала сотрудничества, списочек ваших директоров, то бишь бригадиров. И пометь крестиком тех, с кем полюбовно договориться нам не удастся...

Беспредел колебался всего лишь пару секунд, тем полностью оправдав свою кличку.

Взяв заполненный им блокнотный лист, я сравнил данные со своей записной книжкой. Информации Паши и оперуполномоченного Инина совпадали.

– Кто-нибудь из непримиримой оппозиции в заведении присутствует?

– Из тех, кто крестиком помечен? – уточнил начальник безопасности казино. – Да. Шарташский здесь.

– Знаю его. С ним не договориться, точно. И почему это у всех воров в законе начисто отсутствует гибкость дипломата? Ладно. С него начнем. Везет тебе, Пашуля. Сразу халтурка подканала. Цыпа, дай ему Арнольдово перышко.

Цыпа, ухмыляясь, вынул кнопарь и бросил на колени побледневшему Беспределу.

– Волыну мы тебе позже вернем, – сказал я, вставая с кресла. – Не переживай. Во всем находи что-то приятное. Вот поработаешь пером – молодость вспомнишь... А братве вашей пояснишь, что Шарташский, как выяснилось, и пришил Черняка, желая стать первым человеком в игорном бизнесе города. Ребят своих тебе оставлю – будут числиться в штате охраны казино. Ну, бывай! Да, чуть не забыл, внизу надо прибраться, мы в раздевалке наследили децал. Том! Останься и проследи, чтобы все срослось как надо. Чуть что не так, всех отправляй на луну. Удачи!

Спускаясь по лестнице, я сунул Цыпе блокнотный лист:

– Сам домой доберусь. Тебе, как обещал, работенка еще предстоит. Возьми парочку ребятишек и навести «крестообразных». Чтоб к утру все они уже деревянный крест поимели.

Мы вышли на улицу. Заметно похолодало. Деревья у тротуара, скрючив голые ветви, застыли, видно заранее готовясь к глубокому зимнему сну.

Фонари уже не горели. Муниципалитет, как всегда, экономил электроэнергию. Но окрестности ярко высвечивала полная луна, низко повиснув над землей.

– Замечал, Евген, что луна на человечье лицо похожа? – с чего-то потянуло Цыпу на лирику. – Она словно пасет за нами.

– Луна самая крупная поклонница китайских забав, – я покосился на космическую шпионку. – Но с ней затевать разборку, пожалуй, не станем...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю