Текст книги "Братва"

Автор книги: Евгений Монах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

– Не бери в голову, майор! – Я широко улыбнулся ему, оскалив зубы. – Просто мне случайно вспомнились вдруг мудрые слова автора «Экклезиаста».

Эпизод третий

1

Полуподвальное кафе призывно подмигивало мне разноцветной неоновой вывеской с изображением главного персонажа антикварной блатной песенки «Цыпленок жареный».

Ночной город уже который час атаковали снег с дождем в сопровождении порывов неласкового северного ветра, и выходить из уютного салона автомобиля на промозглую сырость совсем не хотелось.

Но голод не тетушка, и, припарковав «мерс» на стоянке, я нырнул в теплое нутро забегаловки, насыщенное аппетитными ароматами жареного мяса и картофеля.

Выбрав столик на двоих, бросил на свободное кресло перчатки, чтоб никто не покусился нарушить мое одиночество, и поднял палец, подзывая официанта.

В ожидании сделанного заказа закурил «родопину» и осмотрелся. Кафе представляло собой нечто среднее между питейной забегаловкой и столовой для шоферов.

Хотя натюрморты на стенах и музыкальный автомат в углу явно претендовали на большее. Но замахнуться – еще не значит ударить.

Впрочем, разрекламированное на вывеске фирменное блюдо заведения – цыплята табака – оказалось на весьма приличном уровне. А под красное вино цыплята и вовсе были бесподобны.

– Разрешите вас побеспокоить? – прошелестел у меня над ухом вкрадчивый голос, и напротив бесцеремонно уселся худощавый лысый мужичонка потрепанного вида и неопределенного возраста.

– Вы сели на мои перчатки! – заметил я, с насмешливым любопытством разглядывая незнакомца.

Побитый молью черный костюм-тройка, мятая нейлоновая рубашка без галстука вкупе с морщинистым одутловато-алкогольным лицом выдавали в нем проходимца.

– Пустяки! Они мне нисколько не мешают, – заявил этот представитель пены людской, чем несказанно меня удивил, если не огорошил.

– Интересно, а сломанная челюсть вам тоже не будет мешать? Жевать, например? – спросил я, демонстративно сжимая кулак.

Но странный человечек не испарялся, как я наивно ожидал, а, наоборот, доверительно придвинулся ко мне и, понизив голос чуть не до шепота, сообщил:

– Нам предстоит серьезный разговор, уважаемый Евгений Михайлович. Я за вами весь день следил, пока, наконец, смог подойти. Между прочим, на такси целое состояние сжег. Очень надеюсь на достойную вашего размаха компенсацию моих финансовых затрат. После разговора, разумеется.

– Ладно. – Я сразу стал серьезен. – Говори!

– Думаю, нам лучше уединиться, – собеседник с явной опаской огляделся. – В вашей машине, например.

Я бросил на стол купюру и решительно поднялся.

– Ступай за мной!

Когда оказались в салоне «мерса», первым делом ошмонал этого подозрительного субъекта на предмет спрятанного оружия. Хоть он совсем и не походил на подосланного киллера, но береженого Бог бережет.

Обыскиваемый вел себя безропотно, послушно поворачивался и не делал резких движений.

– Зря вы так, Евгений Михайлович! Я к вам со всей душой!

– Не спорю, дорогой. Но привычка – вторая натура. Откуда меня знаешь? Кто ты?

– Олег Сапешко я. Не помните? Летом восемьдесят пятого в Свердловском следственном изоляторе я себя в нарды проиграл...

И я вспомнил.

...Лето выдалось необычайно для Урала жаркое. В камеру с двадцатью тремя шконками набили шестьдесят «тяжеловесов» – подследственных по тяжким статьям.

Два высоких окна, забранных, кроме решеток, еще с внешней стороны «шторами», почти не пропускали воздух. Наоборот, стальные листы «штор», раскалившись на солнце, дышали мартеновским жаром, вызывая ассоциацию с преисподней.

Я под следствием загорал уже второй год и как старожил, к тому же раскручиваемый по всеми уважаемой сто второй статье – умышленное убийство, считался в камере старшим, а если по-блатному – смотрящим.

После обеда пригнали новый этап из трех человек. Мой подручный Жора Интеллигент по давно отрепетированному сценарию завел с ними душевный разговор, целью которого являлась «пробивка», попытка узнать, есть ли у кого-то из новоприбывших золотые коронки. Свою речь он ловко перемежал шутками и анекдотами, стремясь вызвать у собеседников улыбки и смех, что сильно облегчило бы задачу.

Уже через несколько минут Жора подошел, явно довольный, к моему шконарю у окна.

– Все путем, Монах! У одного мужика есть рыжий мост справа на верхней челюсти. По базару чистый фраер. Вон тот худой, как моя жизнь. На игру раскрутить или по беспределу проехать?

– Жора, ты же Интеллигент! Зацепи его в нарды на «просто так». По виду он, в натуре, лох. Дерзай.

Дальнейшие события развивались по накатанной дорожке. Жора предложил клиенту развлечься в нардишки. Обронив, что игра не на деньги, а на «просто так». Не подозревавший подвоха новенький согласился. Интеллигент был нардист моего уровня, и выигрыш являлся предрешенным. Так и вышло. Новенький проиграл с коксом, не успев даже перевести фишки за бортик в «дом».

– Расчет хочу получить сразу! – заявил Жора. – Как предпочитаешь? При всех или за ширмочку для приличия пойдем?

– Да в чем дело? – Лицо обритого наголо мужика студенисто подрагивало. – Мы ведь без интереса играли!

– Не финти, лунокрут! – завизжал Жора. – Мужики, подтвердите, что ставка была на «просто так»!

Обступившая стол братва, в предвкушении бесплатного развлечения, согласно загудела.

Тут пришел мой черед вмешаться в происходящее.

– Ты чего хай поднял, Интеллигент? – спросил я, поднявшись со шконки и подходя к столу.

– Да вот этот волк тряпочный прошпилил свое очко, а рассчитываться не желает. Рассуди по закону, Монах!

– Закон един для всех! – жестко сказал я. – Раз проиграл – плати! Как кличут?

– Олег Сапешко.

– Тут уж ничего не попишешь. Не стоило задницу на кон ставить. Будешь теперь не Олегом, а Олей. Место тебе у параши определим.

– Да вы что, мужики? Это же беспредел! – взвился проигравший. – Я не в курсе был! Разве бы стал на себя играть?!

– Все так базарят, проигравшись, – отмахнулся я. – А при другом раскладе ты бы Интеллигента раком ставил!

– Никогда! Я не педераст!

– Ты на что намекаешь, козел? – заверещал Жоpa. – По-твоему, я педераст?! Да тебе надо почки и печень отстегнуть перед тем, как закукарекаешь! Петух мохнорылый!

– Ша, Жора! Может, Олег в натуре не знал, что означает «просто так»? – сделал я вид, что засомневался.

– Незнание законов не освобождает от ответственности! – хищно осклабился Интеллигент, демонстрируя некоторую начитанность.

– Это так. Но, может, с Олега плату по-другому возьмешь? Пожалей мужика. Ведь петухом ему срок в десять раз длинней покажется!

– А меня кто пожалеет? – продолжал выкобениваться Жора. – Я уже три месяца без бабы! Да и чем ему расплачиваться, кроме натуры?

– Есть! Есть чем! – Бледное лицо Олега децал порозовело. – Мост золотой пойдет? Три зуба и две коронки.

– А он верняк рыжий? – уточнил Жора. – Если луну крутишь, вся камера тебя трахать будет. Без выходных и перерыва на обед!

– Гадом буду, мужики. Медицинское золото! Пятнадцать грамм с мелочью. Только как снять?

– Это не проблема, – я поощрительно похлопал лоха по плечу. – Интеллигент, волоки инструмент!

– Он у меня как раз с собой, – усмехнулся Жора, выкладывая на стол ложку и стальную спицу, загнутую крючком. – Слушай сюда, Олежек! Накали ложку спичками и приложи к коронкам. Цемент в них потрескается и сдергивать будет не слишком больно. Действуй!

После вечерней проверки я загнал золотой «трофей» прапору-контролеру за три косяка чуйской «травки» и полкило чая.

...Включив освещение в салоне «мерса», я внимательно посмотрел в глаза давнему сокамернику.

– Насколько понимаю, уважаемый, у вас имеются претензии насчет того зубного протеза? Логично. Пятнадцать грамм по сегодняшнему курсу – это...

– Перестаньте, Евгений Михайлович! Как можно?! – Мой собеседник, казалось, был искренне возмущен. – Это я вам еще должен остался за то, что спасли меня от такого животного, как Жора Интеллигент?

– О покойниках плохо говорить грех, – строго заметил я, закуривая «родопину».

– Он умер? Совсем ведь молодой был, – как-то радостно опечалился Сапешко. – Несчастный случай?

– Да. Пал жертвой своего увлечения криминалистикой, – туманно пояснил я. – Вернемся к земным делам. Что тебе от меня надо?

– Ничего. Просто решил вмешаться в ситуацию, как вы тогда вмешались. Только сейчас опасность грозит уже не мне...

– Ладушки. Рассказывай!

– Мне заказали составить точный график ваших передвижений по городу. Для чего обычно используются такие сведения, сами отлично понимаете.

– И кто так любознателен?

– Максим Максимович. Мы в баре «Полярная звезда» познакомились. Дал мне вашу визитку, фото и сто тысяч на расходы. Правда, по выполнении задания обещал пол-«лимона». То, что я вас знаю, я ему не сказал.

В задумчивости я повертел в руках свою фотографию, сделанную «Полароидом» в тот момент, когда я выходил из «Вспомни былое». От визитки тоже толку было мало – тираж составлял пятьсот штук, и раздавались карточки мной налево и направо.

– Опиши этого Максима Максимыча. Когда у вас стрелка?

– Встречу он не назначил. Сказал, сам найдет через несколько дней. Это нетрудно. Я же в том баре с утра и до закрытия ошиваюсь. А внешность у него самая обыкновенная. Лет тридцати, рост и телосложение средние. Гладкое лицо без особых примет. Шатен.

– Не знаю такого, – констатировал я сей прискорбный факт. – Ладно. Давай свои координаты и держи вот двести штук на мелкие расходы. Когда разберусь, получишь «лимон». Цынкани, если заказчик вдруг нарисуется. Телефоны в визитке.

– А что с графиком сегодняшних ваших поездок? Отдать?

– Обязательно. И благодарю за заботу. Бывай!

Когда Сапешко вышел из машины и растворился в ночном городе, я еще долго не включал зажигание, с пристрастием обозревая окрестности. Когда, наконец, отъехал от стоянки, за мной никто не увязался. Это обнадеживало. Слежку организовал явно не профессионал. Дублеров у Сапешко не было.

2

Двухэтажное здание гостиницы «Кент» когда-то под скромной вывеской «Дом колхозника» давало приют неприхотливым сельским гостям.

Но ускорение и новое мышление сделали свое дело. Перестройка коснулась Дома колхозников буквально. После капремонта и переоборудования шестиместных номеров в одно-двухместные здание превратилось в трехзвездочный отель уже на правах частной собственности.

Обычно все текущие дела мы решаем в малом банкетном зале на первом этаже. Место строго официальное и уютное одновременно. Массивный дубовый стол от одного конца комнаты до другого окружен двумя десятками удобных кожаных кресел с высокими спинками. Стены задрапированы веселеньким желтым шелком, а на двух окнах, почти всегда задернутых, висят красные бархатные портьеры с кистями. Конечно, все это весьма смахивает на чисто купеческий понт, но завсегдатаям данный антураж нравится.

Гостиницей «Кент» можно считать лишь условно. Все номера «забронированы» за девочками Цыпы, исправно кующими благосостояние нашей конторы на своих рабочих местах – двуспальных кроватях.

Учитывая тот факт, что постоянная клиентура почти сплошь состоит из бывших зеков, в восьмом номере, на случай возникновения прихотливых лагерных желаний, проживает представитель секс-меньшинств с забавным именем Арнольд. Несмотря на свои двадцать восемь лет, девять из которых прошли в зоне, он сохранил по-мальчишески стройную фигуру и свежий цвет лица. Здесь, видимо, сказались его любовь к кисломолочным продуктам и искреннее неприятие спиртного.

Сегодня наша рабочая «планерка» проходила в полном составе. Кроме Тома, управляющего баром «Вспомни былое», присутствовал Цыпа, досрочно вызванный мною из отпуска.

– Больше в одиночку нигде не светись, – озабоченно резюмировал мое сообщение о слежке Цыпа. – Для обеспечения твоей безопасности одного меня будет уже недостаточно. Если разрешишь, прицеплю к нам парочку вышибал отсюда. Пусть катаются за «мерсом» и страхуют тыл.

– За Сапешко нужно наблюдение установить, чтоб не зевнуть этого Максима Максимыча, – вставил Том. – Сам за это возьмусь.

– Ладушки. Кстати, дадим-ка Сапешко псевдоним, чтоб случайно не спалить. Фигаро, думаю, будет в цвет. – Я был доволен своим поистине творческим подходом к делу. – И не стройте такие траурные рожи. Наверняка на воду дуем! Так непрофессионально готовить покушение могут только кретины.

– Масса умных голов разбита как раз пулями дураков! – сделал ценное замечание Цыпа, претендуя на глубокомыслие. – Так что охрану я все-таки увеличу. Даже если ты против!

– В любом случае, пока не выловим Максима Максимыча, делать выводы рано. – Том явно стремился сгладить резкие слова Цыпы.

– Ладно, – подвел я итог затянувшейся дискуссии. – Пусть будет по-вашему. Надеюсь, Том, ты сегодня-завтра нам этого Макса предоставишь! Живого или мертвого.

– Скорее всего – полумертвого! – Тонкие губы Тома скривила улыбка, предвещавшая весьма занимательные минуты пока еще неизвестному врагу.

День проскочил, нагруженный привычными буднично-коммерческими заботами, незаметно. Вечером, когда уже собирались с Цыпой забуриться в клуб «У Мари», раздался неожиданный телефонный звонок от Черняка с мягко-настойчивым приглашением навестить. Мы с ним знались давно. Григорий Константинович был «законник», коронованный по всем правилам ворами на крытом режиме «Белого лебедя». Я же всю блатную жизнь считался «махновцем», который вспоминает о воровских законах и традициях только в тех случаях, когда выгодно. В какой-то степени это верно, но я все же не скатываюсь в трясину чистого беспредела и к законникам отношусь с искренним уважением. Хотя в глубине души и считаю воров в законе людьми прошлого, этакими динозаврами, которые не могут и не хотят уяснить, что их эпоха безвозвратно ушла.

В настоящее время Черняк занимал стойкое положение в коммерческой инфраструктуре города, владея казино «Екатеринбург», разместившимся в «Орбите» – самом крупном и фешенебельном городском кинотеатре.

В маленьком ресторанчике при казино и была назначена стрелка.

Сопровождаемый Цыпой и двумя «кожаными затылками» из «Кента», я прошел мимо сразу насторожившихся охранников казино в зал ресторации.

Григорий, как обычно, восседал за столиком у эстрады в обществе двух подручных костоломов. Одного из них я знал – с Пашей Беспределом мы пересекались в зоне. Странно, что вор в законе приблизил к себе человека, чья кликуха указывала на совершенно иное мировоззрение. Впрочем, для истинных законников закон не писан.

– Добрый вечер, Евгений! – Черняк приветливо оскалил золотозубый рот. – Присаживайся с господином Цепелевым к нам.

Освобождая кресло, неизвестный мне телохранитель пересел за свободный соседний столик. Мои мальчики, не долго думая, устроились там же, надежно его заблокировав.

– Здравствуй, Григорий! Рад составить тебе компанию. – Я поднял палец, призывая официанта.

– Не трудись, ужин уже заказан. Против «Кьянти» и жареной форели нет принципиальных возражений?

Удивительный, но давно мною замеченный факт – матерые рецидивисты, основную часть жизни проведшие в каменных джунглях тюрем и лагерей, почти все разговаривают интеллигентно и доброжелательно. Наверное, даже, спуская курок, ободряюще улыбаются, словно говоря: «Не волнуйтесь, уважаемый! Я убью вас не больно».

Через минуту на столе красовались темные вытянутые бутылки «Кьянти» и аппетитные с подрумяненными боками сочные королевские рыбы.

Проглот Цыпа тут же накинулся на них с вилкой, забыв, по ходу, свои прямые обязанности – страховать меня от Паши Беспредела.

– Ничего не попишешь, молодость... Инстинкты довлеют над разумом, – понимающе усмехнулся, заметив мое недовольство, Григорий. – Мы с тобой, Евген, не такие ярые чревоугодники и можем параллельно решить возникшую проблему.

– Внимательно слушаю тебя, Григорий.

– Нехорошие вести до меня доходят, – скорбно поджал губы Черняк, следя цепким взглядом желто-карих глаз за моей реакцией. – Будто бы ты недоволен, что Цыпиных девок сюда снимать клиентов не пускают...

– Полная лажа, Григорий! Гадом буду! – Я так удивился, что почти забыл про остывавшую форель. – Казино и кабак твоя территория. Соваться сюда даже в мыслях не держал. Кто тот козел, что нас поссорить хочет?!

– Аноним телефонный. Доброжелатель якобы. – Григорий пригубил вино и снова остро взглянул мне в лицо. – Сегодня ты личную охрану удвоил. Если не со мною, то с кем разборку наметил?

– Чистая профилактика, так как засек за собой «наружку».

– Очень надеюсь, что так оно и есть, Евген! Твои люди профи и, конечно, многого стоят, но я возьму вас количеством при необходимости. Людишек хватает. Ты, помнится, любитель афоризмов. Не забывай, жадность фраера погубит!

– Я не фраер! – Оскорбляться я не стал, понимая обоснованность беспокойства Григория. – Хоть махновец, но права твои уважаю. Гадости от меня не жди.

– На том и порешим. Я тебе верю, Монах! Да и мыслю, устал ты, брат, от крови, никак не меньше других. Покончили с недоразумением! Давай отведаем рыбки и послушаем мой ансамбль. Солист новую песенку выучил – «Братва, не стреляйте друг друга...».

– Не слыхал. Но сразу могу сказать, песня дельная! – Я наполнил свой фужер красным вином. – Выпьем за то, чтобы все непонятки так разрешались. Без лишнего хипиша.

Цыпа и Паша Беспредел, до сего момента угрюмо-подозрительно косившиеся друг на друга, также подняли фужеры, и над столиками радостно поплыл чистый хрустальный звон.

3

В полдень следующего дня я все еще нежился в постели, лениво размышляя, какой крепости допинг извлечь из холодильника, когда позвонил встревоженный Цыпа и сообщил, что нынче утром в подъезде собственного дома неизвестным киллером зарезан вор в законе Григорий Черняк.

Прибывшая «скорая» констатировала смерть, наступившую от множественных колото-резаных ранений в шею и грудь. Очевидцев происшедшего, как всегда, не оказалось.

Собравшись в гостинице «Кент» в том же составе, что и накануне, чтобы как-то разрядить обстановку, я заказал бутылку с именем французского императора.

– Не след сейчас пить, Монах! – Цыпа был настроен явно нервозно. – Надо срочно обмозговать упреждающие шаги. Ведь псы Черняка уверены, что это мы их хозяина грохнули! Они не Максим Максимыч – размениваться на разведку не станут. Зашлют сюда боевиков и устроят нам ночь вифлеемскую!

– Варфоломеевскую, – поправил я, даже не улыбнувшись. – Ты дело говоришь, но паниковать не стоит. Начерно план у меня готов. Ситуация, согласен, серьезная, но не тупиковая. Вляпались в непонятку и отмазаться, что не при делах, шансов практически ноль. Поэтому сделаем следующее. Цыпа, слепи список группы Черняка, повесь наружное наблюдение за основными. Особенно за Пашей Беспределом. Том, подбери из нашего контингента бригаду надежных ликвидаторов. Сидите во «Вспомни былое» и ждите своего часа.

– А как с Фигаро? – уточнил Том.

– Побоку! Обойдется денек-другой без присмотра. У тебя дело поважнее.

– Ты здесь остаешься? – Цыпа встал из-за стола. Было ясно, что моя речь вдохнула в него энергию и уверенность в том, что и на этот раз мы выплывем.

– Нет. Буду у себя. Действуйте!

Ребята ушли, а я остался сидеть наедине с откупоренной бутылкой «Наполеона». Секунду помедлив, все же намахнул стопку. Глупо лишать себя удовольствия на краю могилы. Себе-то врать смысла нет. Пасьянс сложился так, что сегодняшний день вполне может оказаться для меня последним.

Но все-таки надо бултыхаться до конца. Хотя бы для самоуважения. Мне всегда нравилась та мышка, что взбила из сметаны масло, упрямо не желая тонуть. Выпив за ее здоровье следующую стопку, направился на второй этаж. В первую голову необходимо обеспечить себя колесами, неизвестными кодле Черняка.

Восьмой номер не был заперт. Обстановка его смахивала на женский будуар. Обилие зеркал, даже на потолке, указывало на обычные сексуальные пристрастия клиентов Арнольда. Сам хозяин в розовой пижаме с черной шелковой оторочкой возлежал на белой софе и читал, а может, просто разглядывал яркий глянцевый журнал.

При моем появлении он выронил журнал и противно заулыбался накрашенным ртом.

– Какая радость! Вижу, Евгений Михайлович, вам, наконец, наскучили девки, и вы соблаговолили почтить вниманием меня. Какая поза вам по душе?

– У меня другие заботы! – отвел я глаза от его мерзкой самодовольной рожи. – Ключи от твоей «волжанки» нужны. Напрокат. На днях верну и с приличным гонораром. Лады?

– Нет проблем, милый Евгеша, – замурлыкал Арнольд, открывая ночной столик. – Вот, пожалуйста. Моя розовая мечта вам услужить и... услаждать!

– Скорее – голубая, – буркнул я, забирая ключи с золотым брелоком в виде возбужденного фаллоса.

Когда выходил из гостиницы, на миг задержался у дверей на улицу, сообразив, что на чердаке противоположного дома вполне может уже сидеть снайпер. Но вышел спокойно, вовремя вспомнив любимую пословицу: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет».

Белая «Волга» гей-мальчика стояла на привычном месте под окнами банкетного зала. Вставляя ключ зажигания, подумал, что покойный Черняк меня бы осудил. По воровскому закону пользоваться вещами гомиков западло. Но не такси же мне, в натуре, заказывать! Надо быть выше глупых предрассудков. В конце концов, мы ведь свободные люди!

И все же, приехав домой, я сразу полез под душ. Комбинируя горячие и холодные струи, наконец отделался от навязчивого впечатления, что весь пропитался помадой и духами.

Накинув длиннополый махровый халат, прошлепал в гостиную к телефону и набрал служебный номер майора Инина.

– Хотелось бы увидеться, – сказал я, услышав в трубке знакомое бурчание. – Узнал старого приятеля? Перезвони.

После недавнего, широко известного узкому кругу лиц скандала с заместителем начальника Управления внутренних дел, где в качестве доказательства коррупции фигурировали магнитозаписи его телефонных разговоров, осторожный опер о делах предпочитает говорить только по телефону-автомату.

Ждать пришлось недолго – майор, видать, не слишком мудрствуя, перезвонил мне из автомата, что висит на первом этаже их конторы.

– Монах? Это я. В чем проблемы?

– Мне нужна полная ориентировка по группе Черняка. С адресами и характеристиками боевиков.

– Зачем? Его же замочили по утряне. Отпрыгался голубчик.

– В курсе. И все же просьбочку выполни. Когда подгребешь?

– Через час устроит?

– Ладушки! Тогда не прощаюсь.

Пока майор пачкал свой милицейский мундир должностным преступлением, похищая для меня оперативную разработку по Черняку, я занимался добрыми невинными делами – полил из лейки цветочные горшки на балконе с нежно-розовыми петуньями и флоксами, а также насыпал корм аквариумным рыбкам, носящим миленькое название «кардиналы».

Опер, как всегда, нарисовался в штатском. Неизменная замшевая куртка и черные джинсы делали его моложавым и чуточку спортивным, несмотря на грузную низкорослую фигуру. Правда, светлые молодежные кроссовки были уже явным перебором, свидетельствуя об отсутствии чувства меры.

Опер по давно заведенной привычке сразу прошел к камин-бару и погрузил тело в мягкие объятия кресла. Я, также придерживаясь традиции, устроился напротив и открыл засветившийся бар.

– Как обычно, «Наполеончик»?

– Разумеется. Вот, ознакомься. – Майор с важным видом извлек из кармана тонкую пачку ксерокопированных листков. – Все, что имеется у нашей конторы по интересующему тебя вопросу. У ФСБ, понятно, информации побольше, но у меня туда доступа нет. Чем богаты, не обессудь.

Я углубился в чтение. Ничего нового для себя в записках не обнаружил. Заслуживала внимания лишь последняя страница с перечнем уголовников, активно контактирующих с Черняком. Под фамилией Паши Беспредела значилось: «Начальник службы безопасности казино. По неподтвержденным данным, принимал прямое участие в убийстве г-на Топоркова, банда которого пыталась внедриться в игорный бизнес Екатеринбурга».

Я хотел присвоить этот листок себе, но Инин меня остановил извиняющимся тоном:

– Нет, Монах. Выписки нужные сделай, а бумагу я заберу с собой. Береженого Бог бережет. Лучше перестраховаться.

Когда закончил писанину, занеся в записную книжку соратников почившего законника, присоединился к майору, уже успевшему нанести существенный урон содержимому бутылки.

– Насколько понимаю, готовится очередная крупная разборка? – делая равнодушное лицо, обронил опер. – Учти, список этот наверняка не полный. Лишь верхушка айсберга. Я бы не советовал тебе связываться с игорной братией. Может боком выйти. Там сплошные мокрушники.

– Я тоже не учитель танцев! – Выпив золотую пахучую жидкость, я пожевал дольку лимона и поморщился. – Да и не все от меня зависит. К сожалению, карты уже розданы. Надо играть!

– Тебе виднее, – с явным сомнением сказал оперуполномоченный, странно поглядывая на меня своими рыбьими глазами. – Знаешь что? Выдай мне валюту за этот месяц на недельку раньше. Я, пожалуй, в отпуск слиняю от греха. Пусть коллеги о твои мокрые «глухари» карьеры ломают. А я пережду вашу бойню на югах.

– Хозяин-барин, – согласился я, доставая из серванта пачку «зеленых». – Но мне почему-то кажется, что причина в другом. Сомневаешься, что я смогу благополучно дожить до дня твоей получки. Верно?

– Человек предполагает, а Бог располагает, – туманно высказался Инин, проворно пряча баксы в свой пухлый бумажник.

Мы без всякого удовольствия прикончили бутылку и стали прощаться.

– Искренне желаю удачи, – пожимая мне руку, сказал опер. – С игровыми мальчонками она тебе непременно понадобится!

4

По идее, нужно быть паинькой и не высовывать носа из приватизированного четырехкомнатного блиндажа, но, послонявшись по квартире, вызывавшей сегодня у меня мрачную ассоциацию с волчьей ямой, я не выдержал и набрал номер Цыпы.

– Хочу проветриться. Заезжай.

– Монах, это слишком рискованно! Давай выждем.

– Без обсуждений! Я сейчас на стенку полезу. Рви когти, если не хочешь застать шефа свихнувшимся!

– Буду через десять минут.

Повинуясь странному желанию, я оделся во все черное – рубашку, джинсы, кожаную куртку. Оживил ансамбль кроваво-красным галстуком. Пристроил под мышку верного «братишку» и сунул в задний карман брюк две запасные обоймы.

Конечно, я отлично понимал, что все эти приготовления яйца выеденного не стоят, так как противниками на этот раз выступают истинные профессионалы.

Чтоб сбить кладбищенский привкус подобной мысли, намахнул целый фужер «Матра» и запалил папиросу из серебряного портсигара.

Тут и Цыпа нарисовался в сопровождении двух горилл из «Кента».

– Надеюсь, Монах, ты осознаешь, что творишь, – сказал он, поджав губы.

– Заглохни, мальчик! Жить нужно в кайф! Давай к Мари!

Ночные улицы, обычно приводившие меня своими неоновыми выкрутасами в умиление, на этот раз фамильярно-раздражающе подмигивали вывесками и рекламой, вызывая с трудом подавляемое желание шмальнуть по ним для острастки автоматной очередью. Разрывными трассерами было бы в самый кайф.

Но уже в первом зале ночного клуба «У Мари» агрессивность мою как рукой сняло. Играющие в бильярд ребятишки чуть ли не во фрунт выстроились, отлично понимая, кто их истинный хозяин.

– Сегодня вход исключительно по членским билетам! – заявил Цыпа, вперив в вышибал замороженный взгляд синих глаз. – При проколе не премии, а жизни лишитесь!

Мы прошли за наш постоянный столик у эстрады. Намертво привинченная к нему медная табличка в память о Кисе нынче смотрелась удручающе и даже, более того, символически-мрачно.

Так как чревоугодие этим вечером меня интересовало меньше, чем когда-либо, ужин на свой вкус заказывал Цыпа.

Равнодушно пожевав шашлык и запив его белым вином, я оживился только при выходе на эстраду Мари. Ее номер стриптиза под аккомпанемент «Армии любовников», как и прежде, возбуждающе волновал. Видимо, потрафляя желаниям публики, на этот раз стриптиз исполнялся при ярком свете софитов, а не в полутьме, как обычно. Поэтому все потаенно-интимные ложбинки и манящие округлости Мари стали особенно привлекательными.

– Ослепительно, милая девочка! – похвалил я, когда она, набросив на тело шелковый черный халат, присела за наш столик. – Вот только попочка у тебя децал потяжелела. Впрочем, смотрится потрясно. Но все же на пирожные поменьше налегай.

– Что ты, Женик! – возмутилась Мари. – Я на строжайшей диете. Тебе просто показалось, признайся!

– Ладно, вполне возможно, – милостиво согласился я. – Сегодня я с ночевой. Диван в твоем будуаре-костюмерной не развалился еще?

– Что за недостойные тебя намеки, Женечка? Кроме как с тобой, я его ни с кем не делю.

– И очень правильно делаешь. Я, правда, не ревнив, но это ложе разрешаю пятнать только со мной. Ладушки?

– Ну как не стыдно так выражаться при господине Цепелеве? – вполне натурально покраснела Мари. – Ты грубеешь день ото дня. Это все из-за вашей нервной работы. Через полчаса у меня последний выход, и я буду в полном твоем распоряжении. Ты сможешь, наконец, успокоиться и расслабиться. Понянчу тебя, как только я умею!

Обольстительно улыбнувшись и не менее обольстительно покачивая своими, все же заметно потолстевшими бедрами, стриптизерка упорхнула за кулисы.

– Расставь вооруженную охрану на главном и запасном выходах, – отдал я распоряжение Цыпе. – Лестницу на второй этаж совсем заблокируй. Лишку не пей. Лучше курни. – Я выложил на стол заветный Кисин портсигар с двуглавым орлом на серебряной крышке. – Ну, до утра! Оно, говорят, мудренее!

Поднявшись на второй этаж в комнату Мари, первым делом защелкнул дверные замки и опустил на окна тяжелые бархатные портьеры.

– Ну, моя малышка, займемся-ка земными утехами, пока на небо не призвали!

Проснулся утром от нежно-осторожного путешествия женских пальчиков по моей шевелюре.

– В чем дело? – не открывая глаз, поинтересовался. – Времени натикало много?

– Да нет, девять всего, – проворковала Мари, продолжая гладить мне волосы, как маленькому. – Я вот всегда удивляюсь тому, как странно, Женечка, ты седеешь. Вся голова черная, а затылок совершенно белый почти...

– Так и задумано. Кем-то. – Я окончательно проснулся и сел на постели. – Нарисуй-ка мне чашечку кофе, да я отчалю. Столько дел намечается, что, боюсь, затылок станет белым без «почти».

– Не поняла, – захлопала своими пушистыми ресницами зеленоглазая стриптизерка.

– Это сказка не для маленьких девочек, – туманно пояснил я, разыскивая куда-то запропастившиеся плавки. – Ненаглядная, кажется, я кофе заказывал.

Пока Мари колдовала над кофеваркой, я успел полностью одеться и прицепить кобуру с милым «братишкой». Подойдя к двери, прислушался. Коридорная тишина нарушалась чьим-то нахальным похрапыванием.

Стараясь не щелкнуть замками, приоткрыл дверь и увидел сидящего на стуле у стены Цыпу. Верный телохранитель беззаботно спал, свесив голову набок, и даже улыбался во сне. Вот-вот слюни потекут.