Текст книги "Подарок инкассатору"

Автор книги: Евгений Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я не знаю, почему получилось так, что вы из слепленных мною фигурок вдруг ожили. Не знаю, благодаря какому чуду среди вас оказался Влад. Не знаю, сколько это все продлится – может, годы, а может, все закончится сегодня ночью, и вы вновь станете всего лишь пластилином. Но вы все мои детишки, и относиться к вам я буду соответственно. В том числе и к тебе, Влад. Если вы все меня поняли – кивните.

Все кивнули, в том числе и Влад, и Федора, кажется, тоже кивнула.

В отличие от коровы, слепить для нее лужайку не составило проблем. Чтобы зеленая поверхность лужайки не выглядела прилизанной, Серега несколько раз прижал ее к своему небритому подбородку, тем самым отпечатав множество точечных углублений, что при воображении вполне можно было принять за травушку-муравушку. И озерцо с голубой водой обозначил в дальнем углу лужайки, а в другом углу – стожок сена, и ограду сделал, чтобы коровушка не вздумал прогуляться за борт. Ну, просто настоящий выгон получился. На который тут же и выпустил пастись оживленную Буренку. После чего сразу принялся за создание коровника.

Лепил и в то же время прикидывал, за что взяться после того, как коровник будет готов. В первую очередь, конечно же, сделать в одной из комнат санузел, пусть даже совмещенный, главное, чтобы живчики вели себя цивилизованно, по-человечески.

Оборудовать санузел можно на месте склада, примыкающего к кухне, тем более что в нем пока все равно ничего не хранилось, помимо дивана, слепленного для Влада, на который тот еще даже не присел. Влада нужно заселить в новую комнату – такую же, как у мужчин, с тем же набором мебели – пока что минимальным.

Помимо комнаты для русского миллионера, необходимо сделать еще две про запас – пригодятся. Расположить эти комнаты надо в правом крыле, где пока что обитал только Федот. Таким образом, композиция окажется более менее симметричной. Правда, с правой стороны теперь имелась лужайка, где паслась Буренка, но и с левой стороны можно придумать что-то подобное, к примеру, спортивную площадку. А потом, а потом можно замахнуться и на…

Что-то заставило Серегу отвлечься от лепки. Не что-то, а Федот, оказавшийся на лужайке рядом с коровой и призывно размахивающий руками. Поглядев на задирающую голову Буренку, Серега догадался, что она, почти не переставая, мычит. Все стало ясно и без жестикуляций усатого: доить пора корову, а ведер-то нет.

Пока Федот бегал на кухню за табуреткой, первое ведро было готово. Не теряя времени, усатый подставил его под раздутое вымя и принялся за дело. Надоить полное ведро не позволили Никодим с Зинаидой, видимо, соскучились по парному молоку. Пока они по очереди жадно пили молоко прямо из ведра, Федот воспользовался новым, только что слепленным скульптором, и продолжил доить Буренку.

Серега вспомнил, как через полгода службы в армии его вместе с двумя десятками курсантов сержантской пограничной школы отправили в соседнее село на картошку. В благодарность за помощь, сельчане угостили служивых белым хлебом – только что из пекарни и парным молоком – пей, хоть упейся. Вот курсантики и упились до такой степени, что потом долгое время из кустов не вылезали – животами маялись.

Так, срочно надо оборудовать санузел!

* * *

На следующий день Серега проснулся поздно. И немудрено, лепил до тех пор, пока за окном не забрезжил рассвет, и его пальцы не начало сводить судорогой. Лепил азартно, можно сказать, с упоением. Предметы быта не требовали большого усердия – подумаешь, ванна, унитаз или то же беде – нет ничего проще. Санузел был сделан очень вовремя – большое количество выпитого парного молока подействовало на живчиков соответствующе. Срочно санузел не понадобился только Владу, который молоку предпочитал водку.

Как и планировал Серега, правое крыло композиции Застолье было переоборудовано и теперь представляло собой коридор, четыре жилые комнаты, примыкающую к торцу коридора лужайку, а к лужайке – коровник. С противоположной стороны лужайки Серега прикрепил еще одну площадку: для курятника и для свинарника. Кур и свиней лепить не спешил, пусть живчики для начала с коровой разберутся.

Да и некогда было с ними возиться, слишком много пришлось лепить мелочевки, начиная с тех же продуктов и спиртного и заканчивая, дополнительной мебелью, кастрюлями, чайниками, полотенцами, туалетной бумагой и тому подобным.

По просьбе Федота, скульптор переселил Никодима в правое крыло, чтобы старые друзья были соседями, а усатый – поближе к выгону. Комнату Никодима должен был занять Влад, но тот, напившись, вновь уснул за кухонным столом. Возможно, таким поведением, Влад выражал протест, возможно, думал, что, проснувшись в очередной раз, обнаружит себя в нормальном человеческом состоянии.

Серега не счел нужным как-либо на это реагировать. Не хочет приятель спать на мягком диване, – его личные проблемы. Или же проблемы Зинаиды, которая как-то само собой взяла на себя ответственность за порядок на кухне. Серега решил, что в этом вопросе живчики в состоянии разобраться сами, кстати, интересно будет посмотреть, как это у них получится.

Ночью он не стал убирать разросшуюся композицию в сервант, так и оставил на столе, накрыв большой коробкой из-под телевизора, которую в свое время не выбросил и зачем-то хранил в кладовке – вот и пригодилась…

Подняться с кровати Серегу заставил телефонный звонок.

– Ты знаешь, какой сегодня день? – узнал он в трубке голос своего начальника Александра Петровича Матвейчикова.

– Четверг, кажется. Или пятница? Точно – пятница!

– А говоришь, что не в загуле, – хмыкнул начальник.

– Да я ни в одном глазу, Петрович.

– Ни в одном глазу он. А что сегодня день граненого стакана – забыл.

– Зарплату что ли дают? Так я сейчас примчусь.

– Примчится он! Теперь уже не успеешь примчаться, кассирша домой намылилась, сейчас бабло в сейфе запрет.

– Петрович, будь другом, получи за меня.

– Ха! Получи за него…

– Да ладно, в первый раз что ли. Я вообще на нуле, Петрович, в выходные жрать нечего будет.

– На нуле он. Ладно, давай, мчись.

– Спасибо, Петрович, выручил.

– Спасибо в карман не положишь…

«Это что же, получается? – думал Серега, торопясь в родное отделение банка, в котором вот уже несколько лет работал инкассатором. – Если сегодня пятница, значит с момента оживления Зинаиды, Никодима и Федота прошла целая неделя! И ведь нормально себя чувствуют живчики: в бильярд играют, ванну принимают, трахаются, и с аппетитом у них все в порядке.

Правда, в плане свободы живчики ограничены, но тут уж ничего не поделаешь. Некоторые люди добровольно на небольших островках поселяются, только чтобы им никто не докучал. А для живчиков со временем территорию можно увеличить, причем значительно – пластилина для этого в избытке».

У входа в здание банка Костиков столкнулся с заместителем начальника Вячеславом Лисавиным.

– О, Костиков, – нахмурился тот. – Говорят, тебя хвороба одолела, на больничном сидишь…

– Правду говорят, Вячеслав Васильевич. Вот, из последних сил за денежкой приехал, чтобы лекарства купить, антибиотики.

– А знаешь ли ты, Костиков, что во время курса лечения антибиотиками, принятие алкоголя строго противопоказано? Пить вообще нельзя, даже пиво! – угрожающе изрек Лисавин.

– Вот я и не пью, Вячеслав Васильевич. Лечусь.

– Ну, лечись, лечись. Главное – не пей!

«Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!» – по дороге к кабинету начальника думал Серега о Вячеславе Лисавине, которого все называли за глаза Паном Зюзей. Прозвище приклеилось именно за то, что Вячеслава Васильевича через два дня на третий увозили на служебной машине домой пьяным, как говорится, «в зюзю»…

– За сколько баблосов больничный-то купил? – спросил Матвейчиков, не успел Костиков переступить порог кабинета.

– Здравствуйте, Александр Петрович, – пропустив мимо ушей провокационный вопрос, Серега выставил на стол перед носом начальника бутылку виски, купленную Владом Моховым.

– Здравствуйте-здравствуйте, – посмотрев на бутылку, начальник удовлетворенно хмыкнул и, чуть привстав, обменялся с Серегой рукопожатием. – А говоришь – на нуле, говоришь, в выходные кушать нечего будет.

– Этот пузырь друган позавчера притащил, – развел руками Серега и зачем-то добавил. – Да ты его, Петрович, знаешь – Влад Мохов, хозяин ресторана «Фазан и сазан». Он еще много чего притащил, а вот эту мы так и не осилили.

– Не осилили они…

– Представляешь, закуску всю умяли, а алкоголь остался. Вот приехал за денежкой – на еду да на лекарства.

– Приехал он, – Александр Петрович достал ключ и подошел к огромному, наверное, еще дореволюционному сейфу. – Как здоровье-то? – обронил вскользь, приоткрывая мощную дверь.

– На ногах стою.

– Стоит он… – вопреки ожиданиям Сереги, начальник достал из сейфа не деньги, а тарелку с бутербродами, а вслед за ней открытую банку с маринованными огурцами и два граненых стакана. – Садись лучше, в ногах правды нет. Надеюсь, твой Мохов в вискаре разбирается…

Александр Петрович открыл бутылку и наполнил стаканы примерно до половины. Поднял ближний и жестом предложил Сереге сделать то же самое.

– Петрович, я же на больничном, – промямлил тот. – Антибиотики доктор прописал. Даже Вячеслав Васильевич мне сказал, что они с алкоголем несовместимы.

– Вячеслав Васильевич ему сказал… Правильно сказал. Так ты уже принимаешь антибиотики-то?

– Не купил пока. Денег нет, а антибиотики дорогие…

– Вот с завтрашнего дня и начнешь принимать. Все равно ведь больничный продлевать будешь, раз уж купил…

Зарплату Костиков получил только после того, как они выпили по третьей. Причем, конверт с деньгами Александр Петрович достал не из сейфа, а из верхнего ящика стола. Краем глаза Серега заметил в ящике еще несколько таких же конвертов и подумал, что каждый, приходивший в кабинет начальника, непременно приносил с собой бутылку. По слухам, у начальника в сейфе этих бутылок – настоящий склад, поэтому для денег места не остается.

– Зачем ты мне про «Сазан и фазан» напомнил? – спросил вдруг Александр Петрович.

– «Фазан и сазан», – поправил Серега. – Так ресторан называется.

– Не суть. Зачем напомнил?

– Ну, речь зашла о бутылке, ее притащил Мохов, он владелец…

– Сейчас же едем к нему, – перебил начальник.

Опустошенную на две трети бутылку Александр Петрович прихватил с собой в служебную суточную машину, за рулем которой был Джон Большой. На работе почти за каждым инкассатором или водителем закрепилось прозвище. Помимо Джона Большого, был еще и Джон Маленький, и просто Джон, были среди инкассаторов и водителей Боярин, Бугор, Свинья, Слива… кстати, был и Живчик – возможно, Серега назвал свои пластилиновые фигурки, проведя ассоциацию именно с ним. За начальником, благодаря фамилии Матвейчиков, закрепилось прозвище Матвей; ну а Костикова на работе все называли Шубой, – он не обижался.

Никакого желания ехать в ресторан, тем более в «Фазан и сазан» у Сереги не было, но спорить с полупьяным Матвейчиковым не имело смысла. Проще было довести его в плане алкоголя до кондиции и сбагрить на попечение водителя, которому было не привыкать привозить начальника ночью домой в невменяемом состоянии.

– Шуба, приветище? – обернулся с водительского сиденья «Волги» Джон Большой, не успел Серега устроиться у него за спиной. – Как себя чувствуешь?

– Завтра антибиотики начну глотать, – поморщился Серега.

– Фигово.

– В «Сазане и сазане» фигово не бывает, – плюхнулся на сиденье рядом с водителем Александр Петрович.

– В «Фазане и сазане»…

– Не суть!

– Надолго ресторан? – вздохнув, поинтересовался Джон Большой.

– Какой там надолго! По коктейлю выпьем, пару партеек в бильярд раскатаем и по домам…

– Ну да, – вновь вздохнул водитель и тронулся с места, – дорогу он знал хорошо.

Пока ехали, за два приема выпили остатки виски, хорошо хоть не из горлышка, а из пластмассовых стаканчиков, хранившихся в бардачке. Да еще и яблоком закусили. Причем, Серега, которому начальник доверил разливать виски, плескал себе буквально на донышко. У него, в отличие от Александра Петровича, напиваться не было никакого желания.

Глядя, как Матвейчиков, не отходя от барной стойки, опрокидывает в себя первую порцию коктейля, Серега мысленно порадовался, что в ресторане Мохова не играют в рулетку, покер и тому подобное. Александр Петрович, особенно в подвыпившем состоянии был не в меру азартен и обязательно заставил бы своего подчиненного составить ему компанию за игорным столом. Серега очень сильно сомневался, что они бы выиграли. Бильярд – совсем другое дело, тем более что Серега не собирался, как три дня назад, играть с начальником на деньги – так, на пиво, или на тот же коктейль.

В ожидании, когда один из бильярдных столов освободится, Матвейчиков заказал графин водки, пиво и бутерброды с красной рыбой, – ох, не напрасно вздыхал Джон Большой.

И все же, когда Александр Петрович взял в руки кий, нельзя было сказать, что он сильно пьяный – сказывалась многолетняя закалка. Серега, выпивший гораздо меньше начальника, тоже держался нормально. Они арендовали бильярдный стол ровно на час, договорившись, что платить будет проигравший.

Серега был уверен в своих силах и не собирался подыгрывать начальнику, что в подобной ситуации не преминул бы сделать кое-кто из его коллег инкассаторов. Он довольно быстро выиграл первую партию и вновь начал забивать шар за шаром до тех пор, пока не услышал за спиной знакомый голос:

– Значит, опять без нас играем…

– Катя? – обернулся он. – Привет, Жайворонок.

– А Влада куда подевал?

– Вот, познакомься, – пропустив вопрос девушки мимо ушей, сказал Серега. – Это мой друг Александр.

– Здравствуйте-здравствуйте, – отреагировал Александр Петрович, и по его интонации Серега понял, – чтобы дойти до кондиции начальнику осталось совсем немного – сто водки и бутылка пива.

– Так мы, вроде бы, знакомы, – посмотрев на Матвейчикова, Катя лукаво улыбнулась и тут же перевела взгляд на Серегу. – Говорю, куда Влада нашего подевал?

– Я подевал? – Изумился Серега.

– А кто же?

– Ты мне тоже кажешься знакомой, – встрял Александр Петрович.

– Подожди, Жайворонок. Давай вместе вспоминать. Я убрался из его квартиры во вторник утром – при известных тебе обстоятельствах. С тех пор Влада не видел. Болею я, даже больничный лист имеется.

– Ты своему начальству ври, что болеешь…

– Этот человек, – Серега показал кием на Александра Петровича, – и есть мое начальство.

– Ой, – показушно смутилась Катя. – Александр, на самом деле я имела в виду, что в постели Серега совсем не кажется больным.

– А я, а я? – встрепенулся Матвейчиков.

– У вас в постели со здоровьем тоже все в порядке, – улыбнулась ему девушка.

– Вот! – Александр Петрович назидательно поднял указательный палец, после чего стал примериваться для удара кием по ближнему шару.

– Петрович, – окликнул его Серега. – Сейчас моя очередь.

– Его, видите ли, очередь, – хмыкнул тот и со всей дури врезал по шару, который, неудачно врезавшись в другой шар, перелетел через борт. – Лучше ответь ей, куда Влада подевал.

– Все, Александр Петрович, пора по домам, – Серега бережно положил свой кий на стол.

– Пора ему, видите ли, домой! Отставить! Играем, играем, пока время не выйдет…

Прежде чем покинуть ресторан, Александр Петрович, как проигравший, добросовестно расплатился за аренду бильярдного стола и не менее добросовестно опрокинул в себя полстакана водки, заставив Серегу сделать то же самое. И две бутылки пива, самого дорогого, тоже купил Матвейчиков. И еще, по дороге на улицу принялся пить из горлышка. Костикову ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.

На самом выходе из ресторана, кто-то тронул Серегу за рукав. В первый момент ему показалось, что это Влад Мохов. Примерно такого же возраста и роста, такой же лысый, как Влад парень попросил жестом его чуть задержаться. Впрочем, Влад был не столько лысым, сколько коротко стриженым, – так он сам себя называл. Серега знал, что приятель, чтобы поддерживать подобную «прическу» посещает парикмахерскую не реже, чем раз в три дня, всегда оставляя мастеру приличные чаевые. Голова незнакомого парня блестела, как бильярдный шар, похоже, волосы на ней не росли давненько.

– Меня зовут Артур, – представился лысый. – Большая просьба. Если господин Мохов выйдет с вами на связь. Передайте ему, что Артур очень беспокоится. Если вы узнаете о его местонахождении, пожалуйста, позвоните мне. Буду благодарен.

Серега пожал плечами, молча взял протянутую визитку и, поддерживая еле переставляющего ноги начальника, повел его к машине, в которой скучал Джон Большой.

* * *

– Сейчас, Федот, сейчас, не бухти, – приговаривал Серега, привычно вылепливая батон колбасы, ломоть сыра, овощи и фрукты, хлеб и бутылки с пивом и водкой.

Предыдущий день живчики провели на столе, накрытые большой коробкой из-под телевизора. Заниматься ими Сереги было некогда – накануне, проснувшись довольно поздно, поехал на работу за зарплатой, а оттуда, вместе с начальником – в ресторан. И, несмотря на то, что зарекался ограничить себя в принятии алкоголя, все равно вернулся домой в изрядном подпитии. Не до живчиков ему было.

В конце концов, в их распоряжении имелась корова, дающая молоко. А на будущее, так сказать, про запас надо бы слепить для них мешок сухарей, и картошки, и репчатого лука, а к бочке квашеной капусты добавить бочку соленых огурцов. Что там еще Влад предлагал? Куры и свиньи? Принято. В ближайшее время будут созданы. Неплохо бы сделать что-то наподобие приусадебного участка – с грядками и фруктовыми деревьями. Серега поглядел на композицию, прикидывая, где этот участок разместить лучше всего.

Обратил внимание, что его уменьшенный приятель перебрался с кухни в отведенную для него комнату, где теперь лежал на диване лицом вниз, возможно, опять спал. Серега вспомнил, что вчера в ресторане Владом очень интересовался некий Артур. Просил позвонить, если станет известно местонахождение господина Мохова. Вот оно – местонахождение – композиция «Застолье». Интересно, какова была бы реакция Артура, окажись он здесь и узнай среди прочих живчиков владельца ресторана?

Возможно, почувствовав, что на него смотрят, Влад зашевелился, затем сел и демонстративно задрал голову, мол, полюбуйся мной, скульптор. Серега поглядел на него внимательнее, и увидел под правым глазом Влада приличных размеров синяк. Вот вам и запрет на драки! Серега нахмурился.

– Федот, я не понял, – он перевел взгляд на беспрерывно размахивающего руками усатого живчика. – Вам вчера разве неясно было сказано, чтобы никаких драк? Кто это его так?

Жестикуляция Федота усилилась. Вскоре все стало понятно: напившийся Влад начал домогаться до Зинаиды, а она, хоть и сопротивлялась, но не очень активно, и тогда у Тимофея взыграла ревность. Уговоры на Влада не подействовали, пришлось применить силу…

По большому счету, назвать это дракой было сложно. Можно сказать, Тимофей защищал четь небезразличной ему девушки, да и ударил-то всего один раз. Но закрывать глаза на происшедшее нельзя.

Скульптор догадался, что от его предстоящего решения зависит многое. За исключением Влада, все живчики, частично отождествляли сущность его самого. Серега постарался представить себя на месте Федота и Никодима. Вряд ли они хотели, чтобы скульптор выполнил свое обещание, уничтожить драчунов, в данном случае – Тимофея. Да, рыбачок как-то сразу оттеснил и того, и другого от Зинаиды, ну так они не жадные, пусть попользуется, а когда у самих возникнет влечение к девушке, она никуда не денется.

Зинаида же, – такая, какую представлял себе Серега, когда начинал ее лепить, была девушкой отзывчивой и доброй, тем более не желающей зла никому из своих любовников, а как раз наоборот. Что же касается Тимофея… правильно он сделал, что дал Владу в глаз – нечего по-пьянке выделываться.

Между прочим, в отличие от изначальных хозяев территории, рыболов не сидел сейчас за кухонным столом, а на своей льдине расширял пешней одну из лунок. Серега понял, зачем он это делает, после того как Тимофей опустил, теперь уже в майну ведро, наполнил водой, принес на кухню и перелил воду в умывальник. Интересно, попросила его об этом Зинаида, или сам догадался?

А ведь Тимофей-то, хозяйственный мужик и полезный для общества хотя бы потому, что может всех свежей рыбой обеспечить. Федот – тоже к месту пришелся. Никто его не заставлял, не просил, сам начал за Буренкой ухаживать. Может, и за свиньями с курами тоже добровольно следить станет?

И Зинаида молодец, без всяких принуждений взяла на себя ответственность за чистоту и порядок на кухне. Ну а Никодим, без особых стараний, но как-то сразу проявивший себя лидером, пусть так и будет старшим, тем более, судя по внушительной комплекции, силушкой он обладал немалой – с любым справится.

– Так, мелкота, всем слушать сюда, – принял решение Серега. – В связи с недавним инцидентом, объявляю следующее. Влад, ты на два дня лишаешься алкоголя, в том числе и пива. Можешь не возмущаться, мне твои возмущения абсолютно по-барабану. Не будешь в следующий раз безобразничать.

Реакция Влада оказалась довольно бурной. Покинув свою комнату, он прибежал на кухню, и принялся что-то орать Федоту, то и дело, указывая на скульптора, хватать себя за горло, видимо, пытаясь донести до Сереги, что без алкоголя ему никак.

– Кстати, Влад, – как бы, между прочим, сказал он, – тебе Артур привет передал. Лысый такой мужик, вчера в твоем ресторане ко мне подошел. Попросил сообщить, куда ты запропал.

На Влада, словно ушат холодной воды опрокинули. Казалось, тут же потеряв ко всему интерес, он покинул кухню и вернулся в свою комнату.

– Продолжим, – обратился Серега к живчикам. – Ты, Тимофей, в качестве наказания за вчерашний поступок, назначаешься водовозом, то есть, водоносом. В этом плане будешь подчиняться Зинаиде и Федоту. Сколько они воды попросят, столько и принесешь.

– Федот, ты назначаешься гужбаном, то есть, отвечающим за скотину. Готовься, скоро к Буренке добавятся свиньи и куры. Справишься? Очень хорошо, молодец. Ну а ты, Никодим, назначаешься комендантом вашего жизненного пространства. Будь строг, но справедлив. И если понадобится, от работы не отлынивай.

– Так. Вот еще что. Думаю, пора к вам пополнение подогнать. Девчонок свеженьких. А то у нас одна девушка на всех. Что скажешь, Зинаида? А ты, Никодим?

Казалось, все живчики слегка растерялись, во всяком случае, и Зинаида, и Никодим всего лишь пожали плечами. Тимофей тоже сделал какой-то неопределенный жест. Лишь Федот, немного подумав, радостно закивал.

Завезенные Владом сорок коробок пластилина пришлись очень кстати. Хотя бы потому, что не надо было ехать затариваться в какой-нибудь «Досуг», где необходимого качества и расцветок пластилина могло и не оказаться. В распоряжении Сереги имелось целых пять дней – с субботы до среды, когда заканчивалось действие больничного листа. Конечно, можно было совсем обнаглеть и продлить больничный еще, но тот же Александр Петрович посчитал бы подобный «ход» со стороны подчиненного, наглостью.

Наглеть Серега не любил и не собирался, поэтому твердо решил в четверг выйти на работу. Зато все пять дней полностью посвятить своему новому хобби, отвлекаясь лишь на походы в магазин. Он даже телефон отключил, и лепил, лепил, думая лишь о Застолье.

Приусадебный участок вышел очень симпатичным: посыпанные желтым песком ровные дорожки; отягощенные плодами яблони и груши; аккуратные грядки со спелыми помидорами, огурцами, кабачками, редиской, зеленью; отдельно – несколько грядок с картошкой – только копай; вдоль забора – густые кусты малины. Как и положено, к участку прилагался небольшой сарайчик с садовым инвентарем – лопаты, грабли, тяпки, ведра…

Сад-огород Сергей разместил с левого торца композиции, строго напротив лужайки для выгула скотины. Саму лужайку расширил, удлинил и разбил на три части – для Буренки с прилегающим коровником, для двух слепленных свиней – с прилегающим свинарником и для шести кур и петуха, соответственно, с курятником.

Для бильярдной отвел новую комнату, а за счет освободившейся территории кухня дополнилась трапезной, в которой появился еще один длинный стол и пять табуреток. Из трапезной, помимо входа в бильярдную, сделал еще две двери, ведущие в коридоры, к которым примыкали по три жилых комнаты.

Он отказался от мысли каким-либо образом прикреплять все новые площадки, в том числе с лужайкой и приусадебным участком, к жилым помещениям, созданным в самом начале. Слишком большой стала общая композиция, которую теперь за один прием перенести и убрать в сервант не представлялось возможным: во-первых, развалилась бы при переносе, во-вторых, в «собранном» состоянии, все равно бы в серванте не поместилась. Ну, а на своем столе он просто присоединял площадки одну к другой, добиваясь, чтобы получилось единое целое. И действительно все выходило нормально.

Погрузившись в работу, что называется, с головой, Сергей до поры до времени почти забыл про внешний мир, да и с живчиками общался совсем мало. Хотя каждое утро машинально лепил для них еду и питье. Но все же для себя отметил, что Влад, продержавшийся два дня без алкоголя, стал почти все время проводить на приусадебном участке, который располагался сразу за стеной его комнаты.

Оказалось, что русский миллионер очень даже небезразличен к малине и фруктам. Во всяком случае, поглощал он их со страшной силой, благо, добра этого хватало с избытком. Полностью бездельничать Владу не позволил комендант Никодим, который заставил мажора вместе с ним копать картошку и собирать овощи и те же фрукты. Возражать ему Влад не стал, видимо, прекрасно понимая, что строптивость ни к чему хорошему не приведет. Но как только видел, что внимание скульптора обращено на него, тут же начинал подпрыгивать и жестикулировать. Серега, думая, что жестами он хочет его оскорбить, никак на это не реагировал, – пусть побесится.

И только, когда все постройки были доделаны, сад-огород начал вовсю радовать овощами и фруктами, оживленные свиньи освоились в своем загоне, куры начали нести яйца, а жилые комнаты пополнились мебелью, Серега приготовился добавить в Застолье других живчиков.

Новых композиций с людьми он не лепил, хватало старых, – три с лишним десятка. Конечно же, для Застолья подходили далеко не все композиции. Среди работ скульптора имелись герои мультфильмов и музыкальных клипов, которые в создавшейся ситуации были абсолютно не к месту. Была спортивная композиция с названием «Вес взят!», в которой штангист, поднявший над головой штангу, с ужасом видит у своих ног обнаженную красотку, намеревающуюся стянуть с него трусы. Ну, кому этот штангист нужен в Застолье?

Так же как не пришелся бы к месту капитан российской сборной по футболу Андрей Аршавин, прижавший к губам указательный палец и пинающий мяч, – в Застолье для футбольного поля, пусть и уменьшенного, площади не хватало. Имелась композиция «К заветному месту», где в лодке на веслах сидела юная рыбачка – ну, не лепить же специально для нее реку! Нет, «оживлять» надо было чего-нибудь попроще.

Одну за другой скульптор принялся выставлять на полу комнаты композиции, более-менее подходящие для его задумки. Подавляющее их большинство было посвящено рыбалке, но пока что в Застолье хватало Тимофея. Охотников Серега тоже предпочел не оживлять – вооруженные ружьями, они чего доброго могли и стрельбу открыть.

Композиции по другим тематикам: «Активный отдых», «Бытовуха-развлекуха», «Ученье – свет», «Музыкальное образование» и «Наша служба и опасна, и трудна» казались более подходящими.

Композиция «Застолье» относилась к теме «Бытовуха-развлекуха». К теме «Активный отдых» относились «Лыжная прогулочка», «У кого подберезовичек, у того и праздничек», «За стеной камыша»… все – хулиганские, то есть, с элементами эротики.

Впрочем, эротика в композициях присутствовала довольно часто: и «В ванне», и «На диване» все по той же теме «Бытовух-развлекуха»; впрочем, как и «Диплом защищен с отличием», «Увлекательная лекция» и «Прилежная студентка» по теме «Ученье – свет»; а также «Солдатские мечты сбываются» и «Только не промахнись!» по теме «Наша служба и опасна, и трудна».

Даже единственна пока что композиция, посвященная «музыкальной» теме, носила элемент эротики. В ней скульптор отобразил сценку из старого советского кинофильма «Карусель», снятого по рассказам Антона Павловича Чехова. В фильме, в одной из новелл воры украли одежду у девушки, полезшей в воду отцеплять удочку, после чего она, вся такая невинная, по совету так же обокраденного ворами музыканта, прячется в футляре его контрабаса.

Этот самый момент Серега и воплотил в пластилине, но добавлять в Застолье «музыкальное образование» тоже пока было рановато.

Так кого же тогда «оживлять»? Пожалуй, все-таки, женщин. Серега аккуратно перенес в ставшую просторной кухню-трапезную композицию «Прилежная ученица». Сюрприз этой «хулиганщины» состоял в том, что строго в анфас зритель наблюдал учительский стол, за которым симпатичная женщина читала лекцию. Если же смотреть на композицию с других ракурсов, оказывалось, что за ее спиной расположилась молодая студентка с недвусмысленным намерением всячески свою преподавательницу ублажать в плане секса.

Подумав еще немного, решил не тянуть кота за хвост и заодно оживить еще одну композицию – «Солдатские мечты сбываются». По объему она была еще меньше «учебной» и представляла собой солдатскую тумбочку, рядом с которой нес службу дневальный.

В армии, во время учебы в сержантской школе, Сереге доводилось вот так же «стоять на тумбочке». Этот вид наряда был довольно утомительный, особенно в ночное время. Стоишь, как дурак, в течение четырех часов у двери в спальное помещение и, якобы, охраняешь сон сотни сослуживцев. А в дверь в любой момент может войти сержант или офицер и поднять тревогу. Стоишь, борясь с сонливостью, и мечтаешь о том, чтобы наесться разных вкусностей и, чтобы рядом с тобой оказалась симпатичная и безотказная девчонка.

В Серегиной пластилиновой композиции дневальным был ефрейтор. В одной руке тот держал эклер, облитый белой глазурью – уже надкушенный, в другой – открытую бутылку пива; на тумбочке стояло блюдце с еще одним эклером и двумя пончиками в сахарной пудре, и рядом – открытая банка сгущенного молока; а на дощатом полу перед служивым сидела девушка-прапорщик, на которой были фуражка, расстегнутый китель, сапоги и больше – ничего. Такие вот мечты порой посещали Серегу во время службы в армии. И посещали, конечно же, не только его одного…

Долго ждать свидетелей нового «оживления» ему не пришлось, на кухню прибежали все обитатели Застолья и замерли в ожидании. Серега даже немного занервничал, вдруг не сработает в этот раз его «чих». Но ведь сработал, сработал на все сто процентов!