Текст книги "Добрый дракон"

Автор книги: Евгений Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Скорее в долину… К мельнице… К мельнику Мишо…

На счастье Никоса, скоро выглянула луна, призрачно осветив путь. Бежать стало легче. Пастушок уже почти не спотыкался и просто летел под гору. Вот он уже перепрыгнул через ручей… Вот стало слышно, как впереди скрипит мельничное колесо… Быстрее… Быстрее…

Торопливый и требовательный стук мальчишеских кулаков в дверь спугнул спящих на соседнем дереве ворон. Они закружились над мельницей, недовольно каркая. Но пастушок продолжал стучать, пока дверь не открылась.

– Никос?!! – удивился нежданному гостю мельник. Его густые брови взметнулись вверх: – Что случилось? Что-нибудь с родителями?

– Нет… – выдохнул мальчик, пытаясь отдышаться. – С ними почти все в порядке. Но ваша помощь нужна одному моему другу… Если вы не поможете, дядя Мишо, он погибнет!..

– …Вот как? Ну, что ж, я вижу дело серьезное. Проходи в дом, – и мельник шагнул в сторону, приглашая Никоса внутрь.

Старик усадил мальчика на стул рядом с большим дубовым столом в центре комнаты. Затем взял глиняную кружку, наполнил ее из кувшина ключевой водой и подал нежданному гостю. Когда тот осушил кружку и отдышался, мельник спросил:

– Что же случилось? Рассказывай, – и, видя замешательство мальчика, добавил: – Чтобы помочь твоему другу, я должен знать, что с ним случилось.

– Да, да. Я понимаю… Просто думаю с чего начать.

– Начни с начала, – посоветовал мудрый Мишо. Его не по возрасту молодые и темные, как ночь, глаза внимательно смотрели на мальчика.

* * *

– …Ну, вот и вся история, – закончил свой рассказ пастушок. – Конечно, звучит неправдоподобно и даже сказочно, но это чистая правда.

– Сказки самая правдивая вещь на земле, Никос, – усмехнулся Мишо. – Я бы мог подумать, что ты все сочинил. Но я слишком хорошо знаю твоих родителей. И тебя, мой мальчик. Я, хоть и живу отшельником, знаю, что происходит в деревне. Знаю, что наши луговчане уже ходили к пещере. А рассказы о драконах Изумрудной долины я слышал еще в детстве. Давно это было, правда…, – и старик вдохнул.

Воцарилась пауза. Мельник то ли погрузился в воспоминания, то ли обдумывал решение. Никос терялся в догадках, боясь прервать молчание. Наконец старик сказал:

– Ты шагнул за грань дозволенного, сынок… Немногим это дано. А иные и хотят, да не могут. От того и злятся. Поэтому и завидуют. Поверь старому мельнику, не любят люди, когда кто-то выбивается из стада. Ты, пастушок, должен это понимать… Осилишь ли ты этот путь? Готов ли отказаться от многого? Не боишься косых взглядов и шепота за спиной? Подумай! Это путь сильных духом. Многих он привел к одиночеству, ибо не каждым знанием можно поделиться со всяким… Вот и ты стал невольным хранителем тайны. Пусть не своей, но от этого только больше ответственность.

– Да, я понимаю… И я должен ему помочь, но не знаю, как… А вы знаете. Вы столько раз помогали заболевшим в деревне… Спасите моего друга, дядя Мишо!.. Пожалуйста.

– …Хорошо, Никос! Я помогу вам. В чем-то твоя история похожа на мою. Ты тоже хранитель тайны. Тебя люди опасаются за то, что ты дружишь с драконом. А всех мельников всегда подозревали в дружбе с Водяным и прочей нечистой силой… Эх, люди-люди. Все-то непонятное вас пугает… Ладно, медлить нечего. Твой друг нуждается в помощи, времени у нас только до рассвета. Пора собираться.

С этими словами Мишо встал, снял со стены сумку и стал наполнять ее, быстро перемещаясь по комнате. Никос успел разглядеть только, как в сумке исчезли нож, воловьи жилы и, под конец, кувшин, по всей вероятности с каким-то снадобьем. Закончив сборы, мельник перекинул потяжелевшую сумку через плечо, подошел к двери и сказал:

– Ну, вот и все. Осталось только найти подходящую заплатку для твоего крылатого друга. Я думаю, здесь понадобиться шкура буйвола… Придется навестить кожевника. Не волнуйся, мы быстро. Это почти по пути.

– А вдруг он откажет? – забеспокоился Никос, уже выходя на улицу.

– Мне почему-то кажется, что не откажет, – многозначительно сказал Мишо, и, прикрывая дверь, пояснил: – Этой зимой я вылечил его дочь.

* * *

Близилась середина ночи, когда уставшие старик и мальчик добрались до пещеры.

– Никос! Это ты, – обрадовался Добруж их появлению. – Кто это с тобой?

– Знакомьтесь, – сказал мальчик и представил своего спутника другу: – Это Мельник Мишо. Он умеет лечить раны и хранить тайны. Не бойся, я ему все рассказал. А это Добруж, добрый дракон, хозяин пещеры и мой друг.

Мельник и дракон с минуту рассматривали друг друга, как бы изучая. Затем Мишо сказал:

– Много воды утекло под колесо моей мельницы, с тех пор, как я в последний раз видел живого дракона. Вы оказались больше, чем я предполагал. Я рад знакомству, Добруж.

– А я рад, что вы поверили Никосу и согласились помочь мне, – ответил польщенный хозяин пещеры и посторонился, пропуская гостей.

– А что это у вас за мусор? – с серьезным видом спросил мельник, кивнув в сторону горы сокровищ. – Никос, ты бы помог другу навести здесь порядок.

– Что вы, что вы, дорогой Мишо! Этой чести раз в двадцать лет удостаиваются только члены королевской семьи. В прошлый раз прибраться приходил сам король. А в этот раз явился герцог с помощниками. Но вы же знаете этих белоручек. Я думаю, что и в этот раз весь сор останется на месте, – в шутку возразил Добруж.

Никос рассмеялся. Мельник и дракон улыбнулись друг другу, по достоинству оценив взаимное остроумие. Контакт был налажен. На этом церемония знакомства была завершена. Мельник достал из сумки кувшин, открыл его и обратился к хозяину пещеры:

– Это снимет боль и придаст сил, которые сегодня еще понадобятся. Выпей.

Дракон вопросительно посмотрел на Никоса. Тот кивнул, погладил шею дракона и сказал:

– Так надо. Поверь. Он лучше знает.

Дракон нехотя открыл пасть, и Никос вылил в нее содержимое кувшина.

– Какая гадость, – сморщился Дракон, проглотив зелье.

– Настоящее лекарство всегда горькое, – промолвил Мишо, уже доставая из сумки костяные иголки, шило, нож и тонкие, но необычайно крепкие воловьи жилы. Все это он разложил в ряд на плоском камне в углу пещеры. Затем, взял шкуру буйвола, расправил ее на вытянутых руках и, держа перед собой, подошел к дракону.

– Ну-ка, расправь крыло, – Мишо приложил шкуру к рваной ране. – Вот так… Замечательно. Хватает. Только края подравнять.

Он разложил шкуру на полу, взял нож и несколькими движениями отсек лишние куски по краям шкуры. Затем вновь приложил шкуру к раненому крылу.

– Как раз… Так, теперь иголки, – мельник взял несколько костяных иголок и поочередно безрезультатно попытался проткнуть ими кожу драконьего крыла. При этом первые две иголки помельче сломались… – Я так и думал, – вернув оставшиеся иголки на импровизированный стол в углу пещеры, Мишо взял в руки шило.

– Придется дырявить шкуру крыла шилом – обратился он к дракону. – Иголки слишком тонки и ломаются. Шило толще, может быть больно. Придется потерпеть.

– Валяй, старик. Не бойся, – подбодрил озабоченного мельника Добруж. – Кожа на крыле тонкая и безболезненная. Почти… Так что давай, начинай. Мы должны успеть до рассвета.

– Постарайся не дергаться, – попросил мельник, принимаясь с ворчанием за работу: – Тоже мне «тонкая»… Две иглы сломал. И какие иглы…

Движения старика были неторопливы, но точны и уверены. Пока Мишо лечил крыло, Никос старался отвлечь друга разговором.

– Не бойся. Дядя Мишо лучше всех в деревне разбирается в болезнях. Все будет хорошо. Сейчас заштопаем твое крыло, и будет как новое… Мы еще с тобой полетаем! Только сначала надо разобраться с людьми герцога.

– Не волнуйся, дружище. Обязательно разберемся. Я им такое устрою – мало не покажется. Им просто повезло. Но второй раз застать меня врасплох не удастся, – и дракон гордо выпятил грудь.

– Если будешь дергаться, останешься с дырявым крылом, и ничего не выйдет. Посиди спокойно, герой. Еще навоюешься, – сделал замечание мельник, продолжая работу.

Добруж замолчал, всем своим видом пытаясь показать несогласие с последним замечанием.

– Не обижайся, но он прав, – подтвердил Никос. – Не лучшее время для бахвальства. Эта баллиста – серьезная штука. В следующий раз они могут оказаться точнее. И надо обязательно придумать, как избежать этого… – мальчик сосредоточенно наморщил лоб. – Эх, разломать бы ее… Но рядом с ней столько народу… Что же придумать?..

– Ну, во-первых, мы уже знаем о баллисте, – отозвался мельник, не прерывая работы. – Предупрежден, значит вооружен. А, во-вторых, с баллистой можно справиться… Например, сжечь ее. Ты ведь сможешь это сделать? – спросил Мишо дракона, выглядывая из-под крыла.

– С большим удовольствием! – пророкотал тот.

– В-третьих, – продолжил старик, – они не знают, что ты к утру вновь сможешь летать. А значит, нападения не ждут. Надо использовать эффект внезапности! Твоя первая задача – спалить баллисту. А точнее поджечь ее и никого к ней не подпускать, пока она не сгорит. А вот после этого можно будет расправиться с остальными. Задача, конечно, сложная, но выполнимая. Тебе это вполне по силам.

– Да, эта работа для меня, – важно протянул дракон. – Честно говоря, именно это я и хотел сделать, но не успел. Поздно понял, что к чему. Ох, как же мне не терпится поквитаться с ними! Только бы крыло не подвело… Долго там еще?

– Еще чуть-чуть, – прокряхтел Мишо, затягивая последний узел. – Ну, вот и все. Так, теперь взмахни крылом… Как новое! Через пару недель кожа окончательно срастется, а через месяц ты и не вспомнишь об этой ране, – мельник похлопал дракона по шее.

– Выглядит не очень… – пробормотал раненный, оглядывая заштопанное крыло.

– Гм, – недовольно закряхтел старик.

– То есть я хотел сказать огромное спасибо! – опомнился Добруж и тут же пошутил: – Ох, и дорого же они заплатят за эту заплатку!

Все рассмеялись, а когда успокоились, мельник серьезно сказал.

– Герцогу и его людям тоже не терпится поскорее тебя прикончить и завладеть сокровищами, так что спать до полудня они не будут. Надо обязательно их опередить и застать врасплох. Времени осталось мало. Мне и Никосу надо незаметно вернуться в деревню до восхода солнца, так что пора выдвигаться.

– Да, да. Пора, – согласно кивнул Никос. – Тем более, что лететь придется в темноте, с раненым крылом. Да и веса прибавиться.

– Ничего страшного. С новым крылом я полечу лучше прежнего. Ох, и задам же я им жару!

– Опять хвастаешь? – Никос хитро прищурил глаза.

– Ну, все, все. Больше не буду, – извинился Добруж и первым вышел из пещеры. Мальчик и старик последовали за ним.

– Вы главное держитесь крепче, – обратился дракон к мельнику.

– Постараюсь, – с недоверием в голосе пробормотал Мишо, наблюдая, как Никос расправляет шкуру на спине дракона.

– Ну, что же вы стоите? – спросил Никос, видя нерешительность старика. – Забирайтесь.

– У нас, конечно, мало времени, но для начала надо бы проверить крыло в деле, – проговорил мельник и обратился к раненому: – Попробуй взлететь и сделать небольшой круг над пещерой.

– Сомневаетесь в моих силах? – нахмурился дракон.

– Он прав, – подтвердил Никос, слезая со спины. – Нужна проверка.

– Ну, ладно, ладно. Не вопрос.

Испытание прошло успешно. Добруж легко поднялся в воздух и завис над пещерой на фоне Скалы одиночества. Лунный свет заиграл серебром на драконьей чешуе. Сделав несколько взмахов крыльями, Добруж проверил прочность заплаты. Спустя минуту он освоился и уверенно стал набирать высоту, закладывая вираж. Описав круг, дракон вновь приземлился у входа в пещеру.

– Вы правы, дорогой Мишо, – радостно пророкотал Добруж, – крыло действительно, как новое! Я готов к полету и новому бою. Благодарю от всего сердца. Куда прикажете вас доставить?

– Отвези нас к мельнице, – попросил Никос, вновь взбираясь на спину дракона. – Она на окраине деревни, и ночью нас никто не заметит. А мне оттуда до дома – пара минут.

– С превеликим удовольствием.

Всю дорогу мельник просидел за Никосом, намертво вцепившись в драконий гребень. При каждом вираже он охал и вздрагивал.

– Не бойтесь, дядя Мишо, – попытался подбодрить мельника паренек. – Первый раз мне тоже было жутковато. Но потом привыкаешь.

– Надеюсь, другого раза не будет, – напряженным голосом ответил Мишо и умолк.

До деревни они больше не разговаривали. Только спустившись со спины Добружа на землю, мельник прокряхтел:

– Да-a, староват я для таких полетов.

– Еще раз благодарю вас, Мишо, – сказал дракон. – Вы просто не представляете, какое это счастье, вновь оказаться в небе.

– Вы правы, не представляю… А благодарить меня не стоит. Я это сделал для Никоса. Благодарите его. Вашей преданной дружбе позавидовал бы любой…

Мишо грустно улыбнулся и, кивнув на прощание, побрел к мельнице. Добруж посмотрел на друга:

– Никос! Ты сделал все, что мог и даже более того. Я никогда этого не забуду. Поверь мне, завтра я устрою этим алчным негодяям настоящее пекло. Я сотру их в порошок и пущу по ветру. После этого уже никто не помешает нам с тобой видеться каждый день.

– Да, хорошо бы… Ты завтра все-таки поаккуратней. Не зевай. И помни, сначала баллиста, а потом все остальное.

– Не бойся, не забуду.

– Ну, все. Пора. Я побежал. До встречи.

– До встречи.

Еще пару минут Добруж смотрел вслед Никосу, растворившемуся в темноте. Затем тяжко вздохнул, взмахнул крыльями, оторвался от земли и, не спеша, полетел к Драконьей гряде. Он знал, что делать. План завтрашнего боя был ясен. Сначала баллиста и епископ, затем герцог, потом все остальное. Именно в такой последовательности. Добруж укрылся за тем же каменистым выступом, что и накануне, и стал ждать.

* * *

Небо на востоке начало светлеть, когда Никос осторожно, стараясь не скрипеть дверью, проскользнул в дом. И тут же в сенях нос к носу столкнулся с отцом.

– Ты где был? – шепотом, но строго спросил отец.

– Я…

– Тихо. Иди за мной.

Коста взял сына за руку и повел в сарай. Здесь царил полумрак. Лицо отца разглядеть было трудно, но интонация его голоса позволяла предположить, что он в гневе. Никос будто видел суровую складку меж черных бровей и наморщенный лоб.

– Где ты был?! О чем думал? Мы с матерью чуть с ума не сошли! Ночь на дворе, овцы в овчарне, а тебя нет. Хорошо, никто из людей герцога не поинтересовался, где же сын старосты? Они были слишком заняты собой и прошедшими событиями.

– Папа я…

– Да, я папа. А ты, самоуверенный и эгоистичный мальчик! Почему ты не подумал о нас? Не думаешь об отце, подумай о маме… Где ты был?

– Я должен был помочь Добружу, – тихо сказал Никос.

– Кому?! – не расслышал отец.

– Дракону! Его чуть не убили. Выстрелом из баллисты ему порвали крыло. Не мог же я бросить друга в беде.

– А если бы герцог и епископ застали тебя в пещере с раненым другом в обнимку?.. Ты хоть представляешь, что они сделали бы с тобой, а, заодно, и с нами! Вот Люше бы обрадовался. Ты этого хотел?

– Нет. Я видел, что отряд герцога повернул в деревню. А я с начала пригнал отару домой, а уж потом побежал к пещере.

– Это я понял, увидев овец. Но почему ты не предупредил нас?

– Дорога была каждая минута! Я и так вернулся почти на рассвете.

– Ты не нашел минутку, чтобы шепнуть мне или маме пару слов на ухо. Вместо этого мы не находили себе место несколько часов кряду, и при этом были вынуждены улыбаться герцогу и его людям, как будто ничего не случилось. Почему ты не предупредил, Никос? Или ты думал, что я проболтаюсь?! В городе из меня несколько дней выбивали сведения, но я твоего друга не выдал. Мне казалось, что я, как твой отец, заслуживаю доверия. Или ты думал, что мама проболтается? Ну конечно, она у нас такая болтушка!

– Нет, папа. Извини… Я просто не подумал. Я очень торопился. Я не знал, что вы будете так волноваться.

– А надо было знать! Надо было подумать. Ты уже взрослый… Ох, Никос, Никос. Вот когда у тебя у самого будут такие же непослушные дети, ты меня поймешь.

– Прости, пап.

– Ну, хорошо. Я только одного не могу понять, Никос. Скажи, пожалуйста, вот ты сбегал в горы к раненому другу. Тебе стало легче, когда ты увидел его беспомощность? Чем ты мог ему помочь? Сказать последнее прости, рискуя своей и нашей жизнью, рискуя свернуть себе шею на горной тропе в темноте? При этом, зная, что помочь ты ему уже не можешь.

– Могу! Я помог… Мы зашили ему крыло!

– Кто это «мы»? – опешил Коста.

– Я и мельник. Мишо заштопал крыло. Добруж снова может летать… Только это пока секрет. Нельзя никому говорить. Если герцог узнает…

– Никос, ты опять? Мы, кажется, с тобой договорились.

– Да, пап, извини.

– Значит, ты говоришь, твой друг снова может летать? – отец почесал затылок и усмехнулся. – Вот это сюрприз для Его светлости! До полуночи господа праздновали победу. И это несмотря на большое количество раненых. Я видел переполненные повозки. Один из рыцарей, по-моему, очень плох. Но герцога люди не волнуют. Ради собственного обогащения он, не задумываясь, пошлет на смерть весь отряд и даже самых преданных рыцарей. Кстати, герцогу даже выгодно, чтобы людей осталось поменьше. Меньше его золота перекочует в карман служак.

– Но почему тогда гвардейцы и рыцари преданы ему? Ради чего жертвуют своими жизнями? – недоумевал Никос.

– Ну, во-первых, им надо кормить семьи. За службу хорошо платят. А во-вторых, объявлена благородная цель – избавить людей от кровожадного дракона. Любой рыцарь живет ради подвигов и мечтает прославиться. А тут такой случай! Они его не упустят.

– Теперь, чтобы прославиться, им придется очень сильно постараться, – заметил Никос.

– А герцог и епископ считают, что дело уже сделано. Осталось только прийти и забрать сокровища. Когда они с рыцарями говорили об этом, мне стало даже жаль твоего друга. Он хоть и дракон, но защитил тебя и отару от альпийских волков. Бескорыстно помог нам, рискуя собственной жизнью. В конечном счете, он ни в чем виноват и не заслужил подобной участи. Так что твое известие обрадовало меня, сынок. Я полностью на стороне дракона. У меня, конечно, есть личная обида на герцога и епископа. Но главное не в этом. Люди, подобные Люше, герцогу и епископу, страдающие безудержной тягой к обогащению, подло наживающиеся на несчастьях других, к сожалению, очень редко меняются. В их глазах лихорадочный блеск алчности. Сердца их черствы, а души ржавчиной разъедает скаредность. Это гнилые люди. И нет лекарства от жадности. Эта болезнь лечится только радикально. И я очень хочу, чтобы твой дракон их хорошенько полечил.

– Я тоже.

– Ну, ладно. Иди, успокой маму и ложись. Выспаться не получится. Через час я тебя разбужу. Герцог не должен ничего заподозрить. Ни к чему ему знать, где ты провел ночь. Сегодня погоним овец вместе. И ты сможешь передохнуть, и мне так будет спокойнее. А потом, все-таки интересно, чем все это кончится.

Никос улыбнулся и побежал в дом.

* * *

Когда на востоке из-за гор показалось багровое, словно окровавленное солнце, Добруж, притаившийся за Выступом Гордецов, задремал. Сказывалось утомление боем, ранение и бессонная ночь. Ему снилось, что они вместе с Никосом летят над Изумрудной долиной. Чувство бескрайнего простора, свободы и беспричинной радости переполняло грудь. Они были вместе и были счастливы. Затем друзья приземлились на лугу у большого валуна, где первый раз встретились. И тут Добруж увидел родителей, в жаркий полдень утолявших жажду из ручья. Он хотел заговорить с ними, но стоило ему приблизиться, как отец-дракон поднял голову, улыбнулся, увидев сына, открыл пасть, чтобы что-то сказать, но вместо этого заржал, как конь:

– Иго-го!

Затем голову подняла мать-дракониха и тоже заржала:

– Иго-го!

Сон превращался в кошмар. Добруж в растерянности оглянулся на Никоса, но друг нахмурился и тоже заржал:

– Иго-го! Иго-го!!!

И тут Добруж проснулся. Из-за каменного выступа доносились приближающийся топот копыт, людские голоса, скрип повозок. Солнце стояло высоко. Он чуть не проспал! Еще несколько минут дремы, и он мог никогда не проснуться. И все из-за каких-то алчных людишек. Добруж разозлился. Сейчас он покончит со всем этим. Даже хорошо, что они, сами того не ведая, так близко подобрались к нему. Меньше шансов произвести выстрел из баллисты. Добруж вылетел из укрытия.

Его взору предстал поредевший отряд. Сегодня его возглавляли воевода Тордье и указывавший дорогу лавочник Люше. Далее ехал монсеньор герцог Жером Алурийский в сопровождении Бриссона и Жуаеза. Тяжелораненные Фуко и Шервиль не смогли сопровождать сюзерена. Следом шли гвардейцы. Далее ехали повозки.

Не теряя времени, Добруж стремительно полетел к повозке с баллистой. Епископ Липский Грегориус попытался развернуть свою «малышку» для выстрела, но не успел. Дракон буквально залил повозку пламенем. Длинное одеяние на епископе загорелось. Грегориус с криком упал на землю и стал кататься по ней, пытаясь погасить огонь. Жак с Эмилем бросились помогать его преосвященству. Но уже через минуту прокопченный и злой епископ в прожженном и дымящемся одеянии вскочил на ноги и закричал:

– Баллисту! Спасайте баллисту! Сбивайте пламя!

Жак с Эмилем бросились исполнять приказ, однако испуганные лошади, не чувствуя руки возницы, уже понеслись по лугу вместе с горящей повозкой в сторону деревни.

– Держите коней! Остановите повозку!!! – взвыл епископ.

Жак, Эмиль и оруженосцы бросились в погоню, но догнать испуганных лошадей им было не под силу. Сделать это могли только рыцари на резвых конях, но те защищали герцога, атакованного теперь Добружем.

– Берегитесь, монсеньор! – крикнул Бриссон. Благодаря ему, продемонстрировав завидную ловкость, герцог успел увернуться от когтей дракона, пригнувшись к седлу.

Добруж пролетел над самой его головой, задев хвостом белоснежный плюмаж шлема, но ухватить герцога когтями за плечи и вырвать из седла не удалось. Только шлем свалился с головы его светлости и покатился по земле. Со стороны могло показаться, что дракон оторвал регенту голову. Гвардейцы ахнули. Но, спустя мгновение герцог Алурийский выпрямился в седле, и его золотистые локоны рассыпались по плечам.

– Ура монсеньору!! – закричали воодушевленные гвардейцы и бросились в бой защищать герцога.

Бриссон и Жуаез поспешили им на помощь. В отсутствие баллисты для победы как никогда требовались слаженность действий и численный перевес.

Добруж уже развернулся в воздухе и возвращался. Приблизившись к плотной шеренге гвардейцев, он, пролетел над их головами, не задевая поднятых алебард и извергая потоки пламени. Трава превратилась в пепел, земля под ногами солдат задымилась. Многие из них получили ожоги, но держали строй, прикрываясь от огня щитами.

Тем временем подоспели рыцари и заняли позиции на разных флангах шеренги, готовые атаковать дракона с обеих сторон при его новом нападении на гвардейцев. Добруж не заставил себя ждать. В этот раз он устремился в центр ощетинившейся алебардами шеренги и вновь полыхнул пламенем. Рыцари пришпорили коней, начиная контратаку, а гвардейцы вновь укрылись за щитами, временно теряя дракона из виду. На мгновение в частоколе алебард образовалась брешь оттого, что кто-то поднял оружие чуть выше, кто-то опустил пониже, а кто-то непроизвольно отвел в сторону. Этого было достаточно. Добруж мощно взмахнул крыльями и ринулся в незащищенное место. Он навалился всей массой и буквально продавил центр шеренги своей широкой грудью. Раздались истошные крики, скрежет металла. Двое гвардейцев остались лежать под помятыми щитами. Остальные подались назад.

Всего в десяти метрах перед собой Добруж увидел герцога Алурийского, отъехавшего к повозкам. Лицо его было бледно. Тордье, находившийся подле монсеньера, нахмурился и обнажил меч. Добруж знал, что одному воеводе не под силу остановить его. Разгоряченный боем он готов был порвать и уничтожить любого, кто встанет у него на пути – на пути к этому мертвенно бледному человеку с волосами цвета золота, за которым он пришел, обрекая тем самым на гибель верных ему людей.

Добруж приготовился к решительной атаке, но услышал конский топот за спиной и крики:

– Обернись, гадина! Посмотри в глаза своей смерти!

На помощь монсеньеру спешили Бриссон и Жуаез, чьих острых мечей он избежал, продавив центр шеренги. Добруж развернулся навстречу неприятелю, решив разделаться с его светлостью несколько позже.

Воодушевленные атакой рыцарей гвардейцы снова пошли на противника. Они заработали алебардами, которые, со свистом рассекая воздух, опускались на спину дракона. Лезвия алебард, высекая искры, отскакивали от костных пластин или оставляли лишь мелкие порезы, чуть глубже царапин. Кожа на спине Добружа, защищенной гребнем, была особенно прочной. Но все же отдельные удары были достаточно чувствительны. Добруж, отбивавшийся от наседавших рыцарей, не собирался превращаться в рубленую говядину и пустил в ход хвост. Проверенный прием вновь сработал. Двое гвардейцев с левой стороны упали с перебитыми ногами, с правой стороны одному из нападавших удар хвоста рассек щеку. Бедняга упал, обливаясь кровью. Остальные дружно сделали три шага назад.

Теперь с удвоенной силой и яростью Добруж набросился на рыцарей, чьи доспехи тут же накалились от огненного дыхания дракона. Бриссон сыпал проклятьями. Приходилось прикрываться щитом от жарких языков пламени и одновременно крепко держать поводья, так как кони испугано храпели, выгибали шеи и избегали опасной близости огня. Нанести точный удар мечом в таких условиях было очень сложно.

Наконец, Жуаез пришпорил коня и, приблизившись к дракону вплотную, попытался нанести рубящий удар. Добружу пришлось выгнуть шею до хруста в позвонках. Сталь просвистела в воздухе, оцарапав кожу, на которой тут же выступили капли темной драконьей крови. Добруж зарычал и с яростью боднул головой коня Жуаеза в морду, а затем полыхнул пламенем. От боли и ужаса конь заржал и понес рыцаря от дракона, несмотря на все попытки Жуаеза его остановить.

Тем временем Бриссон приблизился с другой стороны и, удерживая поводья, с остервенением заработал мечом, наседая на крылатого монстра. Молнией сверкало лезвие его меча, рассекая воздух. Добруж уворачивался, рычал и огрызался, извергал огненные потоки, но Бриссон не отступал. Его верный конь слушался сильной руки хозяина, который крутился в седле, вставал на стременах, пригибался, уклоняясь от пламени, постоянно пытаясь нанести разящий удар. В какой-то момент ему это удалось. Меч оставил глубокий порез под правым глазом дракона. В последний момент тот успел увернуться в сторону. Иначе быть ему без глаза. Добруж мысленно поблагодарил родителей за крепкие кости и хорошую реакцию, доставшиеся ему по наследству.

Бриссон замахнулся для следующего удара, но тут Добруж ринулся вперед и опрокинул рыцаря вместе с конем. Спустя мгновение, боевой конь встал на ноги, но Бриссон уже не поднялся. Он остался лежать на земле, недвижим, без малейших признаков жизни.

Добруж понимал, что это временный успех. Пока герцог жив, исход битвы не решен. Гвардейцы перестроятся, к вернувшемуся Жуаезу присоединится Тордье, и бой продолжится с новой силой. Необходимо было убить главную направляющую силу, герцога, которого солдаты, судя по всему, боялись больше чем дракона. И если рыцарями двигала жажда славы, то гвардейцев гнал вперед страх. Пора уничтожить герцога. Только тогда солдаты побегут с поля боя.

Добруж взмахнул крыльями и оторвался от земли. В воздухе он развернулся и полетел к герцогу. Тордье тронул коня и попытался встать между монсеньером и драконом, но Добруж с лета ударил жеребца воеводы грудью и опрокинул вместе с наездником. Затем выпрямился и посмотрел герцогу в лицо. Между ними было теперь не более семи футов. На короткий миг их взгляды встретились… И тут герцог Жером Алурийский понял, что это конец. У его смерти были глаза желтого цвета. Страх парализовал его. Он вцепился в поводья, забыв даже обнажить свой меч. Белоснежный жеребец, почувствовав смятение хозяина, захрапел.

– А-а-а!!! – в панике закричал герцог Алурийский.

И в этот момент Добруж полыхнул пламенем прямо в лицо противнику. Герцог захлебнулся собственным криком и огненным дыханием дракона, спалившим его легкие. Волосы сгорели мгновенно. Люди с ужасом смотрели на лысую голову с обгоревшей черной кожей и перекошенным ртом, застывшим в немом крике. Жеребец испуганно заржал, встал на дыбы, но руки, сведенные предсмертной судорогой, не отпускали поводьев. Обезумевшее животное, понесло обуглившееся тело герцога вниз по склону.

…Когда дракон атаковал герцога, лавочник ретировался в хвост колонны к оруженосцам, стоявшим у повозок. Здесь было спокойнее. Но вот Бриссон рухнул на землю и не встал… потом упал Тордье… вот герцог вспыхнул, подобно соломе, а оруженосцы, бросив повозки, побежали по склону… Люше понял, что наступила развязка и, если теперь не покинуть поле боя, то потом будет поздно. Погоняя мула и поминутно оглядываясь, он затрусил к Луговицам…

Гвардейцы дрогнули. Баллисты больше не было. Жак и Эмиль убежали за горящей повозкой. Герцог Жером Алурийский и Бриссон убиты. Оруженосцы вместе с проводником бегут к деревне. Несколько гвардейцев также попыталось покинуть поле. Еще мгновение и начнется паническое бегство. С трудом поднявшись, воевода нагнал беглецов:

– А ну назад! Стоять, сборище трусов! – гаркнул Тордье. – Вы хотите показать дракону свои спины? Чтобы он переловил вас на этом поле, как зайцев?! Ради спасения своих никчемных жизней вы готовы бросить его преосвященство на съедение чудовищу?! Безбожники! Уж лучше быть испепеленными драконом, чем гореть в аду. Уж если и погибнем, то вместе. Стоять, говорю! Назад к повозкам, негодяи!

Слова воеводы, особенно про епископа и адов огонь, подействовали на солдат. Набожными эти пропойцы, конечно, не были, но и в безбожниках оказаться не хотели. Гвардейцы выстроились плотной шеренгой перед повозками и епископом, выставив алебарды вперед. Тордье поспешил на помощь Жуаезу, в одиночку продолжавшему атаки на дракона.

– Тревор, командуйте отступление! Битва проиграна! – закричал Жуаез, прикрываясь щитом. – Нам нечего противопоставить этой свирепой, хитрой и живучей твари. Уводите его преосвященство и людей, пока есть, кого уводить!

– Вижу! – огрызнулся подоспевший Тордье, пытаясь нанести дракону удар мечом. – Но как же раненые и убитые?

– Попробуем забрать вечером. Сейчас это равносильно самоубийству. И потом, надо найти тело монсеньора. В противном случае нам точно не сносить головы!

– Проклятье! – выругался воевода и дал команду к отступлению.

Гвардейцы, прикрывая его преосвященство епископа Липского Грегориуса, попятились к повозкам, начав отход к Луговицам.

* * *

Только на окраине деревни, окончательно убедившись в отсутствии погони, Люше перевел дух. Страх постепенно уходил. Начинало возвращаться самообладание, а вместе с ним досада и злость на дракона, сорвавшего его планы. Герцог Жером Алурийский убит, а значит не видать Люше налоговых льгот, как своих ушей.