Текст книги "Добрый дракон"

Автор книги: Евгений Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Бом-бом! Бом-бом! – послушно отзывался вещий колокол. Нет, Люше не упустит свой Шанс. Он добьется поставленной цели, во что бы то ни стало. Его некому остановить. В конце концов, он заслужил это! Теперь или никогда. – Бом-бом! Бом-бом!..

Не прошло и пяти минут, как площадь заполнилась народом. Люди растерянно переговаривались, пожимая плечами в тревожных ожиданиях. Были здесь и Хельга с Никосом. Заслышав зов ревуна, они прибежали на площадь одними из первых, волнуясь, не случилось ли что с Костой. Но, увидев лавочника, разочарованно стали ждать других известий.

– Что случилось? – наконец выкрикнул Джузеппе Липпи.

Люше остановился. Оглядел притихшую площадь. Все взгляды были устремлены на него. Выждав минуту, концентрируя внимание односельчан, лавочник, наконец, начал свою речь:

– Беда! Беда прилетела из-за гор, луговчане! Дракон объявился в наших краях.

– Дракон?! – выдохнула толпа. Никос испуганно вздрогнул. Хельга положила руки на плечи сына, успокаивая его и одновременно удерживая от участия в разговорах. Прерывая начавшийся ропот, Люше поднял руку и продолжил.

– Да, дракон. Долгое время мы жили относительно спокойно, охраняли свои стада от серых хищников, периодически устраивая облавы, и думали, что так будет вечно. Но теперь все изменится. Ненасытный змей раскинул свои крылья над Изумрудной долиной! Матери перестанут выпускать детей на улицу, опасаясь похищений, но отныне даже в собственном доме, который дракон может легко спалить, никто не будет чувствовать себя в безопасности. Несколько раз на прошлой неделе его видели над деревней и в ее окрестностях. Сытой и спокойной жизни пришел конец. Холодные змеиные глаза уже высматривают добычу! Что станет с нашими стадами, нашей землей, нашими домами и домочадцами?! Кто поможет нам? Как долго нам ждать избавления от крылатого монстра, облюбовавшего в качестве убежища одну из пещер Драконьей гряды? Сколько людей погибнет за это время? Сколько овец сгинет бесследно? Это не альпийские волки. Это ненасытный дракон!..

Гийом остановился, всем своим видом показывая, что от волнения у него перехватило дыхание. «По-моему, хватит, – решил лавочник. – Пора дать людям возможность перекинуться парой фраз, заводя и накручивая друг друга».

Толпа взволновано загомонила. Женщины охали, маленькие дети у них на руках плакали, чувствуя волнение матерей. Мужчины гневно сверкали глазами. Кое-кто уже потрясал кулаком.

Никосу стало не по себе. Ему хотелось вступиться за Добружа, объяснить всем, что его друг не такой, как говорит Люше. Хотелось рассказать про стычку с альпийскими волками. Но люди вокруг были так возбуждены. Мальчик видел их лица, слышал возмущенные слова и понимал, что слушать его никто не станет. Напряжение быстро росло. Раздались выкрики:

– Мы должны защищаться!

– Прогнали волков, прогоним и дракона!!

– Это точно один дракон?!

Люше понял, что пора брать толпу в свои руки. Он снова поднял правую руку вверх, призывая к спокойствию, и произнес:

– На наше счастье дракон всего один… Пока один. Но медлить нельзя. Мы должны его опередить. Задавить гадину в логове, не дав размножиться!

– Ищи ветра в поле, Гийом! – выкрикнул Жан Труссо, удачливый охотник, лучший стрелок из лука и арбалета в Изумрудной долине. – Нам за месяц не обойти всех пещер на этой стороне Драконьей гряды.

Народ вновь возбужденно зашумел:

– Не только дракон знает, где живут люди – его добыча! – повысил голос Люше. – Люди тоже знают, где живет дракон. Мой бесстрашный сын, Эжен, рискуя жизнью, нашел его пещеру.

– Уж не ты ли, Гийом, сунешь в нее свой длинный нос? – с издевкой спросил сыровар Броди.

– Ты совершенно прав, Федерико. Одному туда соваться – самоубийство. Мы должны выступить против него все вместе. Только сообща мы сможем одолеть дракона! Я знаю дорогу. Труссо знает, как обложить зверя в его логове, выкурить из пещеры. Наши остро наточенные вилы и косы не хуже рыцарских копий и алебард. А тяжелые цепы?! Если мы набросимся на него все вместе и одновременно, он не отобьется…

При этих словах Никос гневно сжал кулаки. Ах, как хотелось ему сейчас поколотить Эжена и самого Гийома, который продолжал увещевать луговчан:

– Конечно, это очень опасное дело. Не для трусливых слабаков. Кто боится за свою жизнь и не ценит жизнь своей жены и детей, может оставаться и ждать дракона в гости!..

Луговчане притихли.

– Только как бы не пожалеть потом! – продолжил Люше. – А тот, кто останется, пожалеет в любом случае. Если мы по их вине не справимся с драконом, плохо будет всем. Если же обойдемся без их помощи, оставшиеся будут кусать локти, когда победители вернутся домой, нагруженные золотом!

– Золотом?! – толпа вновь зашумела и заволновалась, подобно морю. – Откуда золото, Гийом?!

– Уж, не собираешься ли ты купить чью-то безумную храбрость?! – вновь встрял Броди.

– Нет, Федерико, нет. Хотя, со своей стороны, могу пообещать простить все долги моей лавке каждому, кто выступит против дракона. Ибо покой односельчан для меня важнее денег! – цинично соврал Люше.

Люди обрадованно загомонили, заулыбались, закивали.

– Но это мелочи!.. – продолжил лавочник. – Главное вас ждет в пещере. За вашу храбрость заплатит дракон! Причем заплатит как жизнью, так и сокровищами, покоящимися в его логове…

– Сокровищами! – выдохнула толпа.

– Да-да! Сокровищами! Честно поделив их, мы обеспечим безбедное существование нашим детям, внукам и правнукам. Подумайте об этом. Крепко подумайте!.. Если же всего этого, по-вашему, недостаточно для того, чтобы отправиться к пещере дракона, предлагаю всем разойтись по домам, заняться повседневными делами и продолжать жить. Жить в постоянном страхе за себя и своих близких!.. – Люше гневно сверкнул глазами. – Вы этого хотите?!!

– Не-ет!!! Не-ет!!! – завопила толпа в истеричном порыве. Женщины возмущено толкали локтями последних сомневающихся мужчин, заставляя присоединиться к большинству. Спустя минуту, Люше продолжил:

– Коли так, то назначаю сбор всех мужчин на этом месте через час! Что с собой взять вы знаете лучше меня. В виду отсутствия старосты, предлагаю старшим выбрать Жана Труссо. Возражений нет?

– Нет! – забасили мужские голоса.

– Ну, вот и отлично. Через час на этом месте! – повторил лавочник.

Толпа стала расходиться. «Ну, что ж, дракон. Мы уже идем», – с удовлетворением отметил Люше. Пока все шло по плану.

* * *

– Мама, их надо остановить! – взволновано проговорил Никос, видя деловито расползающихся по домам луговчан.

– Бесполезно, сынок. Их не остановишь. Слишком взрывоопасный коктейль изготовил коварный Гийом. Самый мощный древний инстинкт сохранения своего потомства даже ценой собственной жизни, смешанный с надеждой на быстрое обогащение. Люди слишком напуганы. Огоньки ненависти и алчности в их глазах уже пляшут танец смерти. Они никого слушать не будут. Возможно, твой отец и смог бы их остановить. Но его нет. А нам с тобой это не под силу.

– Но они убьют Добружа!

Хельга повернула голову в сторону Драконьей гряды. С минуту она вглядывалась в горные вершины, затем задумчиво произнесла:

– Не бойся за своего дракона, сынок. Ничего они ему не сделают. Он их прогонит. Поверь мне. Так будет… Я ведаю.

При этих словах ее зеленые глаза слегка затуманились. Никосу показалось, что холодный ветер северных фьордов пробежал у него по спине… Когда мама говорила так, то не ошибалась. Дверь в будущее для внучки скальда и ведуньи иногда приоткрывалась. «Только хорошо зная прошлое, можно с уверенностью заглядывать в будущее», – любила говорить Хельга и не ошибалась в предсказаниях.

Никос поверил. Стало несколько спокойнее.

– Да, но… Надо попытаться хотя бы предупредить его.

– Ты не успеешь вернуться. Люди увидят тебя у пещеры. Чего доброго, еще обвинят в том, что это ты пригласил дракона в наши края. Толпа непредсказуема и опасна. Я мать и боюсь за тебя. Ты не пойдешь туда.

Хельга присела, нежно положила ладони на виски сына, прижав непослушные кудряшки, и произнесла:

– Поверь, Никос, к вечеру все благополучно разрешится. Надо переждать.

– Но я…

– Это не предательство, сынок. Послушай меня. Сделай, как я прошу, и дракон оценит твою выдержку, хладнокровие и мудрость… А с Гийомом мы еще поквитаемся. Это я тебе говорю.

Никос, нехотя, кивнул. Мама взяла его за руку, и они побрели к дому. При этом паренек поминутно оглядывался на Драконью гряду, терзаемый сомнениями и тревожными ожиданиями.

* * *

Хельга знала, что на вечерней заре мужчины вернутся в Луговицы ни с чем. Поэтому приготовилась заранее поквитаться с Гийомом. По северному молчаливая и сдержанная она никогда не бросала слов на ветер. Не забывайте, чья она была внучка… Чаще за нее говорил пристальный взгляд из-под рыжей челки. И тогда казалось, что зеленое море что-то шепчет тебе на ухо, надо только прислушаться. Мужчины в этом море тонули, женщины бежали от него, как от огня. Только потомок эрейских мореходов не испугался. Горячий, но отходчивый Коста и молчаливая, скрывающая пыл за зелеными омутами Хельга были прекрасной парой и любили друг друга без памяти. Вместе пережили они и страшное горе – смерть детей. Горе от потерь сблизило их еще сильнее, а всю нерастраченную родительскую любовь они отдали Никосу. Их семейному счастью завидовали, кто тайно, а кто явно.

Это была не первая интрига Гийома. Его выступление бросало тень не только на семью Софиади. Подлая душа, он подверг жизни людей опасности, обещая золотые горы, хотя даже ребенку ясно, что в случае успеха лавочник все заграбастает себе, вспомнив про долги. Вам прощение долгов, а остальное мне. Как же наивны люди! Нет, этот мир не меняется. А как он ловко выдвинул Труссо на главное место. Мол, если что, с меня взятки гладки. Жан всем верховодил. Это была гнусная попытка сместить ее мужа, Косту, с должности старосты. При Софиади жили в нищете, а я всем долги простил. Теперь будем жить в достатке… Пора поставить Гийома не место!

Пред вечерней зарей Софиади вышли из дома и направились на площадь. На плече Хельга несла тяжелую серебристо-седую шкуру вожака волчьей стаи, принесенную Костой с луга у ручья. Никос послушно шел рядом. Он знал мамин замысел и полностью его одобрял. Он тоже мечтал поквитаться с Люше. Но на душе было тревожно от пока неизвестного исхода столкновения мужской половины Луговиц с Добружем. Вдруг мама все же ошиблась? И еще Никос волновался: ему предстояло говорить перед собранием взрослых людей! Но ради справедливости и дружбы он готов был на все.

Мама рассчитала все верно. Им недолго пришлось ждать на площади, где уже собрались женщины. Освободившись к вечеру от домашних дел, они пришли с детьми и ждали возвращения своих мужчин.

Через четверть часа незадачливые охотники за сокровищами появились на окраине. Понуро втягивались они в деревню, постепенно заполняя площадь. Их одежда дымилась. На многих лицах чернела копоть. У некоторых были ожоги. Жан Труссо, замыкавший вереницу горе-воинов, заработал новый шрам, красовавшийся на левой скуле.

Все было понятно без слов. Женщины запричитали и бросились к мужьям. К счастью, все были живы. Только к вдовцу Люше никто не кинулся на грудь. Он растерянно стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу. Когда же лавочник решил незаметно покинуть площадь, то встретился глазами с Хельгой, подошедшей к ревуну.

Бом-бом! – вновь разнесся над площадью голос колокола, прерывая на полуслове взволнованных луговчан. Гийом остановился, как вкопанный. Бежать было поздно. «Что еще удумала эта ведьма?» – мелькнула у него мысль. Все с недоумением повернули головы к Хельге.

– Женщины! Матери, жены, сестры и дочери! Вы видите, к чему привела очередная интрига Люше. Как только запахло золотом, он тут как тут. Ради наживы он пошел на обман. Мужчины! О чем вы думали, когда решили убить нашего защитника? Дракон никому не причинил зла. Наоборот! Он прогнал альпийских волков, когда они напали на отару, которую пас мой сын!

– Да, это так, – подтвердил Никос. – Дракон не тронул нас. Наоборот, защитил от волчьей стаи…

– Но что такое безопасность чьих-то овец? Что значат жизни луговчан, когда чужими руками можно захапать золото?! – продолжила Хельга. Народ зароптал.

– Она лжет!.. – попытался перехватить инициативу Гийом.

– Вот шкура, снятая моим мужем с вожака стаи! – с этими словами Хельга сбросила с плеча на землю волчью шкуру. Несколько пастухов подошли поближе, рассмотреть трофей.

– Да, это седой вожак стаи. Я его видел в прошлом году, – подтвердил старый Липпи. – Но, если ты все знала, почему не остановила нас? – выразил он общее недоумение.

– Ответь мне честно, мудрый Джузеппе, послушал бы ты женщину, советующую не рисковать жизнью, когда твоей семье угрожает опасность?.. А ты, многоопытный Жан, ответь мне, стал бы ты слушать женщину в таком важном вопросе, как охота? Тем более охота на дракона!.. И вы, остальные мужчины Луговиц, задайте себе вопрос: «Стали бы вы слушать женщину, пусть даже жену старосты, в таком важном вопросе, как возможное прощение долгов ваших семейств лавке Люше?».

Мужчины опустили очи долу и промолчали. Хельга продолжила:

– Я видела, что вас не остановить. Я ведала, что эта авантюра сорвется, но обойдется без человеческих жертв. К счастью, так оно и случилось. И теперь я хочу спросить вас, луговчане: кто, по-вашему, виновен в том, что вы, рискуя жизнью, пытались убить дракона, оказавшего всей деревне неоценимую услугу?! Кто подстрекал вас на это, обещая золотые горы? Кто разжег в ваших сердцах огонь алчности, опаливший теперь вашу кожу ожогами? И кто, по совести, должен оплатить лечение ваших шрамов и ожогов? Ответ на все эти вопросы один – Гийом Люше, который сиротливо жмется в сторонке! – Хельга ткнула в его сторону пальцем.

Возникла пауза. Все посмотрели на лавочника.

– Я хотел помочь людям, – прерывая молчание, хрипло выдавил из себя Люше.

– Ты хотел загрести сокровища дракона чужими руками!

– Я хотел помочь людям! – повторил громче Люше, переходя от обороны к атаке. – Мы хотели помочь! Эжен рисковал жизнью и здоровьем, просиживая часами в засаде у холодных камней, выслеживая дракона. Мы хотели опередить его. Не напал сегодня, нападет завтра! Я не верю в добрых драконов!

– А я не верю в добрых лавочников! – парировала Хельга. Люди засмеялись. Несмотря на это, торговец продолжил:

– Эжен рисковал здоровьем для вас. Мой сын серьезно болен! У него жар. Мальчик бредит… – глаза Гийома заблестели.

Народ притих.

– А вы… – Люше махнул рукой и, пользуясь всеобщим замешательством, покинул площадь.

Луговчане, негромко переговариваясь, стали расходиться по домам.

* * *

Наступил восьмой вечер с момента отъезда отца. Никос загонял овец в овчарню, когда на дороге из города, показалась целая процессия. Впереди на красивых лошадях ехало несколько всадников, за ними следовали три повозки и отряд пеших гвардейцев. Их шлемы, нагрудники и алебарды блестели в лучах заходящего солнца. С каждой минутой отряд приближался к околице.

– Эй, мальчик! – осадив белоснежного жеребца, окликнул его ехавший впереди всадник с длинными золотистыми волосами. – Это дом деревенского старосты?

– Да, – ответил удивленный Никос.

– А ты его сын?

– Да… Что-то случилось с папой? – заволновался мальчик. Он никак не мог понять, что такие важные люди забыли в их деревне. Возможно, что-то случилось с отцом, и они приехали рассказать об этом. Но тогда зачем столько народу? Достаточно было бы и одного вестового. Никос терялся в догадках.

– Не волнуйся, с ним все в порядке. Он вместе с нами вернулся домой, – улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, всадник. Однако улыбнуться в ответ на радостное известие совсем не хотелось – холодные серо-стальные глаза незнакомца просто буравили собеседника.

Недоброе предчувствие всколыхнулось в мальчишеской груди.

– А где он?

– Во второй повозке, – небрежно мотнул головой назад рыцарь, и золотистые локоны заиграли на его плечах. – Да! Позволь представиться! Герцог Жером Алурийский, дядя нашего всемилостивейшего короля Бия V! А это, – герцог обернулся к подошедшему к ним от первой крытой повозки служителю церкви: – его преосвященство, епископ Липский Грегориус. Видишь, какие люди оказали честь Вашему семейству.

Никос был удивлен и встревожен. Особенно смущало его внимание соседей, которые, бросив все дела, с интересом разглядывали важных гостей. Мальчик покраснел и опустил голову.

– Ну-ну, не смущайся, – промолвил герцог и, наклонившись к Никосу, тихо добавил: – Послушай, мы привезли твоего отца домой и очень устали с дороги. Надеюсь, в благодарность ты позволишь доблестным рыцарям переночевать в вашем доме? О солдатах не беспокойся. Они расквартируются в деревне.

Никос окончательно растерялся, но тут раздались торопливые шаги. Он почувствовал, как на плечи легли теплые мамины руки, услышал её приветливый голос:

– Конечно! Милости просим в дом, Ваша светлость! Извините сына, он не привык к таким именитым гостям. Мы люди простые, так что не обессудьте, если что не так. Располагайтесь в доме, ужин скоро будет. Никос, напои лошадей.

Герцог с улыбкой выпрямился в седле, обернулся и махнул рукой солдатам. Золотистые локоны снова пошли волнами по его плечам и, словно повинуясь их игре, а не мановению руки герцога Алурийского, отряд пришел в движение, с довольным гамом расползаясь по деревне.

И в этот миг мальчик увидел отца. Сначала он его не узнал. Он просто увидел, как двое гвардейцев вытащили из второй повозки человека со связанными руками. На левой скуле его красовался лиловый кровоподтек, нижняя губа была разбита, а на воротнике рубахи бурыми пятнами запеклась кровь. Бедняга посмотрел на них. Мать почему-то до боли стиснула плечи Никоса, и только тут он понял, что избитый мужчина – его отец.

Один из гвардейцев подтолкнул старосту алебардой в спину, и повел к сараю.

Никос был потрясен. Казалось, он потерял дар речи. Мама тоже ничего не сказала. Она развернула сына и направила в сторону дома. Все вокруг двигалось, шумело. Солдаты, подгоняемые воеводой, переговаривались на бегу, тащили в дом сундуки, распрягали господских коней, набирали воду из колодца, не забывая подмигивать деревенским девушкам. В этой кутерьме мать и сын Софиади молча проследовали в дом. Сразу за порогом Хельга быстро заговорила:

– Это какое-то недоразумение, сынок. Ты не волнуйся. Папу обязательно отпустят. Главное – разобраться, что случилось. Я попытаюсь все узнать. Ты не встревай и лучше просто помалкивай, чтобы не сболтнуть лишнего, так как пока не ясно, в чем папу подозревают. А сейчас помоги мне накрыть на стол и сбегай к Виктору за молодым вином. После еды и выпивки даже у господ языки развязываются. Тогда и будем думать.

Никос смог только кивнуть. Мама погладила его по голове, поцеловала в макушку и сказала:

– Ну, за дело!

Работа в данный момент была единственным утешением. Мальчик принес воды и стал помогать накрывать на стол. Обязанности отвлекали от тяжелых мыслей, но перед глазами снова вставало лицо отца.

Когда Никос вернулся от Далонье с полным кувшином лучшего вина, трапеза была уже в самом разгаре. За столом вместе с герцогом и епископом восседали воевода и несколько рыцарей. Прислуживали юные оруженосцы – чуть постарше Никоса. Кубки с вином все чаще стучали друг о друга. Пили во славу и за здоровье короля Бия V, за мудрость и щедрость монсеньера герцога Жерома Алурийского, за силу и опыт воеводы Тревора Тордье, за смелость и разные подвиги присутствующих рыцарей – Бриссона, Жуаеза, Фуко и Шервиля, а также, за успех предстоящего похода. И хотя языки у компании давно развязались, а у некоторых рыцарей уже изрядно заплетались, о характере и цели похода ничего сказано не было. Или, возможно, за стуком посуды в многоголосом шуме Никос просто не разобрал нужных слов.

– Сынок, сбегай в сарай и отнеси солдатам поесть и выпить, – сказала Хельга, вручая корзину и кувшин Никосу. И, заметив, как при этих словах герцог бросил в их сторону строгий, но уже хмельной взгляд, добавила громче: – И возвращайся поскорей. Еще дел невпроворот.

Никос посмотрел маме в глаза и понял ее замысел. Он улыбнулся, кивнул и быстро скрылся за дверью.

Перед дверью сарая дежурили два гвардейца. Никос заметил, как тоскливо они вытягивают носы в сторону дома, как жадно и напряженно прислушиваются к шуму трапезы, непроизвольно облизываясь и глотая слюну.

– Мама велела угостить вас, – робко сказал им мальчик, подойдя ближе.

– А вот это дело, сынок! – радостно пророкотал дородный краснолицый стражник, тот, что был постарше, и обратился к напарнику: – Эмиль, слушай сюда. Был приказ охранять старосту, а не сарай. Староста внутри, под крышей и в тепле. Значит и мы должны быть рядом с ним, не спускать с него глаз, а не мерзнуть на дворе на голодный желудок, черт меня подери! За домом под навесом я приметил небольшой стол с инструментами. Предлагаю оставить инструменты под навесом, а стол перенести сюда.

– И то верно! У меня во рту пересохло, и живот крутит с голоду. Все по домам, а мы, как собаки, на улице. Надо все сделать по-людски, – откликнулся в сердцах Эмиль и, принимая корзину и кувшин у Никоса, добавил: – Спасибо тебе и твоей маме, мальчик.

Затем стражники отправились под навес за столом, на котором отец обычно занимался мелкими столярными работами по хозяйству. Никос осторожно заглянул в сарай и у дальней стены увидел связанного отца. Их глаза встретились. Мальчик не успел и слова сказать, как послышались голоса возвращавшихся гвардейцев.

– Жак, а ты уверен, что герцог не накажет нас за это? – засомневался Эмиль.

– За что?! Мы четко выполняли указания и всю ночь не спускали глаз с арестованного, сидя с ним рядом. Уф… А потом, если и возникнут проблемы, его преосвященство возьмет нас под защиту. Зря мы, что ли, возимся с его деревяшками в повозке? Не-ет, он нас в обиду не даст… Да под ноги смотри, чтоб тебя!

Кряхтя под тяжестью верстака, стражники скрылись в сарае. Оставшись у приоткрытой двери, Никос уже через минуту услышал, как солдаты стали разливать вино по кружкам…

* * *

Еще три раза бегал Никос к Далонье за вином и в сарай, угощая солдат. Однако стражники розовели, добрели, краснели, но никак не хотели засыпать. Герцог и епископ уже давно уснули в родительской спальне, богатырски храпел на овечьих шкурах у входа суровый воевода, рядом блаженно сопели рыцари, а гвардейцы все продолжали нести службу. Они улыбались пареньку, шутили заплетающимися языками, но подойти к отцу, по-прежнему, не было никакой возможности. Когда расстроенный Никос вернулся домой, Хельга поняла все без слов.

– Этих вояк не взять без военной хитрости, – сосредоточенно сказала она и, порывшись на полках, высыпала в последний кувшин порошок из черного мешочка. Добавив сахара и перемешав содержимое, она вручила кувшин сыну. Затем присела на колени и добавила шепотом: – Слушай меня внимательно, Никос. Здесь снотворное. Обязательно дождись, когда они уснут. Ты должен переговорить с отцом. Будь осторожен и не шуми. Ну, да ты лучше меня знаешь, как это сделать. Посоветуйся с отцом. Слушай его внимательно, твой отец самый умный. Передашь мне все слово в слово. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. – Она поцеловала его в голову и перекрестила. – Ну, с Богом, сынок.

Никогда Никос не видел ее такой решительной. Пожалуй, только на беспорядок, царивший обычно в его углу, она набрасывалась с таким же выражением лица.

– Не волнуйся, мам. Я все понял, – сказал он и вышел во двор.

– О, а вот и наш, ик… виночерпий!!! – радостно заорал старший стражник, как только мальчик перешагнул порог. – А мы… уф, мы уже жаж-… жажда-… тьфу, за-жда-лись, – наконец произнес он по слогам. – Вот.

– Угощайтесь, – Никос поставил тяжелый кувшин на стол.

– Это уж всенепременно. За нами не станет… – пыхтел Жак, разливая вино по кружкам. Эмиль уже полулежал на столе. Он подпирал взъерошенную голову и смотрел на поставленную ему кружку мутным взглядом.

– О, да это вино лучше прежнего! Какого черта нас поили до этого кислой бурдой?! – загромыхал Жак.

– Господа уже спят. С их стола немного осталось. Мама решила вас угостить, – нашелся Никос.

– Хорошая у тебя мама. Это она правильно решила. От господ не убудет. Они то, небось, каждый день такое вино пьют! Хо-хо!.. Эй, Эмиль, хватит спать! Не спать!!! – затряс своего напарника старший стражник. – Ты забыл? А ну, отвечай, в чем наша служба?.. За что нам платит герцог? За охрану!.. А ну не спи! На, лучше выпей этого вина. Клянусь, лучшего ты еще не пил в своей жизни. Это говорю тебе я, Жак Леро!

Эмиль скривил лицо и попытался отодвинуть кружку.

– Э, нет, дружок, так не пойдет. А ну, пей! – Леро стукнул кулаком по столу. Затем схватил Эмиля за чуб и дружески затряс: – Пойми, дурень, завтра господа проснутся, и это вино пойдет им на опохмел. Нельзя упускать такой… ик, случай!

Эмиль нехотя взял кружку, выпил залпом и, почти сразу, уронил голову на руки.

– Вот так! Молодец! Уважаю, – басил Жак.

– Хры… хры… – ответил Эмиль ему храпом.

– А, слабак, – презрительно махнул рукой Леро, налил и осушил новую кружку.

– Да-а, забористое винишко! – крякнул он. Затем тяжело вздохнул и огляделся. Потеряв аудиторию в лице уснувшего Эмиля, Жак решил обратиться к Никосу. – Слушай, мальчик… Ты знаешь, кто при дворе главный? Думаешь герцог?.. Или этот, как его… его преосвященство? Во!.. – стражник показал смачный кукиш.

– Не-е-ет, – он покачал головой. Затем, многозначительно подняв указательный палец и ненадолго задумавшись, ткнул себя в грудь. – Вот! Я… Да… Я самый главный. Я… Мы!.. Стража! Мы решаем, кого пустить в замок, а кого нет. Мы охраняем и бережем… Ох, какое пьяное у вас вино… Фу… Да-а!.. Надо же, как ударило по ногам… Эх, – с этими словами пьяный служака сел на кипу сена, лежавшую в углу и блаженно вытянул ноги, уставившись в одну, только ему известную точку.

Так прошло несколько минут. Никос боялся пошевелиться, чтобы не вызвать всплеск новой активности «самой главной» при дворе персоны. Леро уже начал клевать носом, но внезапно вскинулся, заметил Никоса и вновь заговорил громко, но еще менее членораздельно:

– А дракон?!.. Кто будет охранять вас… нас… всех… У? Ведь мы же…. Когда он… Тогда у-у-у, что будет… Но я… Ты не бойся… Его преосвященство… Мы все… И тогда, эх…, – Леро не смог договорить. Он завалился на сено, отвернувшись головой к стене. Еще какое-то время он что-то бурчал, но теперь совсем неразборчиво. Наконец он замолк, и через минуту раздался оглушительный храп. Никос даже испугался, не проснется ли Эмиль. Однако прошла минута, другая, а оба стражника продолжали дрыхнуть. Только тогда Никос начал осторожно пробираться к отцу.

* * *

– Подойди поближе, Никос, – прошептал отец и, видя, как сын в нерешительности топчется на месте, с опаской поглядывая на стражников, добавил: – Зря не шуми, но особенно не беспокойся. Вы их так напоили, что спать до первых петухов они будут как убитые, – староста попытался улыбнуться, но тут же поморщился от боли в разбитой губе. Сердце Никоса защемило. Он подошел ближе и положил руку на кудрявую голову отца:

– За что они тебя так?

– А ты не догадываешься?

Никос отрицательно покачал головой.

– Из-за медальона, сынок, из-за медальона, будь он неладен. Я как чувствовал, что нельзя было брать его. Ты не должен был принимать столь дорогой подарок от своего дракона. А я не должен был продавать его…

– Но ведь это был подарок в знак дружбы, – начал оправдываться Никос.

– Помню. Знаю и верю тебе. Но, все равно, надо было выбросить его… Да-а… – заметив переживания сына, староста продолжил: – Ты не виноват. Ты поступил как настоящий друг, приняв подарок, и как послушный сын, отдав его мне. Это моя вина. Захотел убить двух зайцев: от медальона избавиться и деньгами разжиться. Бес попутал. Запомни, сынок, не заработанное богатство счастья не приносит. Всех воров рано или поздно ждет тюрьма, виселица, неизлечимая болезнь или потеря близких. Награда, полученная даром, портит людей.

– Но мы же не воры. И получил я медальон не даром, а в знак благодарности, – продолжал оправдываться Никос.

– Да, конечно, в какой-то степени ты его заслужил. Но за дружбу не расплачиваются золотом! За дружбу платят дружбой. Твой дракон не человек. Он всю жизнь провел в пещере с сокровищами, многого не знает и не понимает в людях. Да и как медальон попал к нему? Он ведь его тоже не заработал… Эх, надо было прислушаться к своему сердцу, поверить интуиции. Я же предчувствовал несчастье… Но что теперь говорить об этом? Сейчас самое время подумать, что делать дальше. Послушай, эти ребята, – отец кивнул головой в сторону спящей охраны, – настроены решительно. Оказывается, медальон когда-то принадлежал самому королю Бию IV. Много лет назад его отряд бесследно исчез среди скал Драконьей гряды, по всей видимости, в пещере твоего друга. От него королевский медальон попал к тебе, от тебя ко мне, а я продал его на рынке в городе. Но вот беда. Уж очень хорош оказался медальон. Многие знатные люди заинтересовались им. И присмотревшись, узнали королевский вензель. А откуда у селянина королевский медальон?! Схватили. Позвали стражу. Отвели во дворец… Бросили в темницу… Стали допытываться: что, да как. Откуда медальон?

– Они тебя били?

Коста хмыкнул:

– Не бойся, твой отец еще крепкий. Да и не о синяках и ссадинах надо сейчас беспокоиться… Видишь ли, сынок, на самом деле половина истории им была известна. Они знали район, в котором пропал отряд короля. Знали, что отправлялся отряд на поиски пещеры дракона. Никто из того похода не вернулся. А этот злосчастный медальон король всегда носил на груди. Меня сразу приперли к стенке. Их интересовало, где и как я получил этот медальон. Герцог – брат погибшего короля и его преосвященство из кожи лезли вон, чтобы узнать правду. То угрожали, то обещали золотые горы, то били…

– Герцог и епископ?! – возмутился мальчик.

– Ну, не сами, конечно. Чтобы они так унижались? Нет, ни за что. Деревенский староста им не ровня. Станут они руки марать о какого-то простолюдина. На это есть и другие мастера… В общем, пока они меня били, я думал. И время подумать у меня было предостаточно… Золото! Их интересовало золото. Король искал пещеру дракона, надеясь найти сокровища и поправить дела королевства, пошатнувшиеся после длительной войны с Байским княжеством. Герцог и епископ думают о том же. Спустя много лет медальон давал им ниточку, по которой они надеялись дойти до сокровищ. С моей помощью, разумеется. Но в том то и дело, что сказать им правду я не мог. Этим я отдал бы в их руки тебя. Я еще не совсем выжил из ума, чтобы добровольно выдать алчным чудовищам своего сына. Я это понял по их глазам. За золото они уничтожат кого угодно. Даже дракона, не то, что человека.