Текст книги "Созерцатель скал"

Автор книги: Евгений Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Часть вторая

I. Вампилун

Булыгин обследовал на северном берегу несколько лагун, называемых здесь «сорами», и, закончив намеченную работу, с богатой добычей повернул к Верхнеангарску.

Мысль его была теперь занята не столько обработкой коллекций, сколько поездкой в зимовье.

Они почти не отдыхали и подошли уже довольно близко к берегу, когда неожиданно натолкнулись на засаду.

– Стой! – раздался вдруг грозный оклик.

Из кустов показались всадники в крестьянской одежде. Они держали ружья наготове.

Экспедиция в недоумении остановилась. С кем она имеет дело – с бандитами, или перед ними какая-нибудь местная вооруженная охрана от банд?

Разъезд, состоявший из бурят и русских, смотрел на вооруженных путешественников так подозрительно, готовый каждую минуту пустить свое оружие в ход, что профессор, не затягивая, пояснил, кто они.

Начальник разъезда, молодой бурят, улыбнулся.

– Теперь признаю вас. Мы ехали вместе на «Мысовой».

Тут и они вспомнили молодого бурята-комсомольца, ушедшего вместе с отрядом капитана с полуострова Святой Нос в Баргузин.

Он предложил проводить их, так как одним ехать, по его словам, было небезопасно. Разъезд кстати возвращался в Верхнеангарск.

– Разве у вас здесь война? – удивился профессор.

– Ловим бандитов, – коротко ответил бурят.

И рассказал, что бродячей шайкой сожжено несколько селений, захвачен в тайге и разгромлен богатый кооперативный обоз и едва не взят Верхнеангарск. Он удивился, что экспедиция не встретилась с бандитами, так как они ушли в этом направлении берегом Байкала. А впрочем, они могли где-нибудь сесть в лодки, чтобы скорее скрыться с награбленным.

– Чья это шайка? – спросил Попрядухин.

– Помните, ехал на «Мысовой» толстый князь Урбужан? Его. Наша тайга – такие дебри, что здесь, как в Америке, время от времени собирается шайка таких головорезов из белых – русских, бурят, какой-нибудь бывший князь, как Урбужан, или пробравшийся из Харбина или Китая эмигрант станет во главе, и грабят, покуда их не выловят или сами не скроются опять в Харбин или Китай. А в хребтах или лесах их не сразу поймаешь.

Комсомолец-бурят отлично говорил по-русски. Из разговора выяснилось, что он кончил школу второй ступени в Верхнеудинске, зовут его Вампилун.

Удовлетворив их любопытство, он в свою очередь поинтересовался, к кому собственно они едут в Верхнеангарск.

– Мы не в город, а километров за семьдесят на зимовье, – ответил Попрядухин.

– Не в Кузнецкое? – вдруг спросил он, быстро вскидывая на них черные косые глаза, и какая-то тень прошла по его лицу.

– Да, – с тревогой ответил профессор. – А что?

Бурят повернул к нему голову и вопросительно, с любопытством посмотрел на него.

– А там к кому? – с какой-то необычайной серьезностью задал он вопрос.

– Мы должны взять с собой из зимовья женщину, жену смотрителя маяка, чтобы доставить ее на Ушканьи острова.

– Вам не придется этого сделать, – мрачно сказал молодой бурят.

– Почему? – вскричал профессор.

Все столпились вокруг Вампилуна, глядя на него с тревогой и чуя что-то недоброе.

– Потому что зимовье... сожжено. Сам хозяин убит. Женщина, которую вы ищете, была в Верхнеангарске и уцелела. Она уже уехала на Ушканьи.

– А девушка? – вскричал профессор.

– Алла? – мрачно ответил бурят. – Ее не нашли.

Крик испуга вырвался у всех.

– Я рос около зимовья, – сказал Вампилун. – Алла – друг детства. – Он нервно рванул поводья, чтобы скрыть свое волнение. – Это была удивительная девушка.

– Ради бога! – вскричал Созерцатель скал. – Значит, они увезли ее?

– Да.

– За ними послана погоня?

– В Верхнеангарске есть небольшой гарнизон, но он не может оставить селение для погони.

Все молча, точно по команде, переглянулись. Загоревшиеся мрачным огнем глаза, руки, невольно схватившиеся за винтовки, говорили, что они думают. «Неужели оставить?» – с негодованием спрашивали эти взгляды.

– Как велика шайка? – быстро задал вопрос Созерцатель скал.

– Около полсотни. Половина бурят из бывшей дикой дивизии. С ними два пулемета.

– Откуда же у них оружие?

– Привезли из Китая.

– Давно это случилось?

– Дней десять назад.

Профессор схватился за голову.

– Что за личность Урбужан?

– Это известный бандит из бывших князей. В виду изъявления им покорности Советская власть оставила его в покое, а он, как видите, опять принялся за прежнее. Конечно, он только орудие в чужих руках. Но сам по себе это жестокий зверь.

– Что вы думаете о девушке? – воскликнул профессор. – Жива она?

– Если она сама не убьет себя, ее не убьют, – мрачным тоном ответил бурят. – Вы понимаете?

Легкая дрожь пробежала у всех по лицам.

– Ей грозит нечто худшее, чем смерть. Урбужан не отдаст ее русским. Он свезет ее к себе в юрту.

– Зачем мы едем в Верхнеангарск? – воскликнул вдруг Созерцатель скал. – Ведь до него еще пятьдесят километров.

– Да! – вскричал профессор, понявший его мысль. – Нас шестеро вооруженных, неужели мы не сделаем попытки вмешаться в судьбу Аллы? Может быть, мы соблазним Урбужана выкупом или поможем ей бежать. В крайнем случае...

Он не договорил.

Взгляд Созерцателя скал горел таким гневом, что ответа не требовалось.

– Мальчика и багаж разъезд отвезет в Верхнеангарск. Правда? – обратился он к Вампилуну.

– Я буду с тобой, дед! – схватился Аполлошка за Попрядухина.

– Отстань, клещ!

– Сколько вас? – спросил вдруг Вампилун.

Лицо его светилось решимостью.

– Шесть.

– Нет. Я советую вам мальчика взять с собой. Он силен и крепок. Семь человек. А я буду восьмой. Обождите минутку.

Он соскочил с коня.

Написав краткое донесение обо всем происшедшем в Верхнеангарск, Вампилун передал командование другому буряту, велел отряду взять тюки экспедиции с коллекциями и дать всем лошадей.

Потом он вскочил на коня.

– Ну, в поход!

Все с удивлением глядели на смелого юношу.

– Сначала военный совет, – предложил Созерцатель скал. – Первое – куда идти? Дорога каждая минута. Надо действовать решительно, быстро и в тоже время осторожно, чтобы не попасть бандитам в лапы.

Среди общего молчания заговорил Майдер. Он заявил, что Урбужан имеет юрту на Ольхоне и его же стадо пасется к северу от Ольхона, на берегу Байкала. Возможно, что он направился туда в надежде поднять своих сородичей, а в случае неудачи захватить свое имущество и скрыться в Китай. Поэтому он советовал отряду разделиться. Часть отправится на Ольхон, часть будет искать шайку на берегу.

Совет был признан разумным.

Решили: тот, кто первый найдет девушку, должен обратиться к ближайшим властям, телеграфировать в Иркутск и в один, данный профессором частный адрес, который будет служить отрядам для справок друг о друге. Нападать на Урбужана с такими силами нечего бы то и думать. По крайней мере они хоть узнают, где девушка.

Отряды разделились. Один должен был идти берегом Байкала. В него входили: профессор, вузовцы и Майдер. Другой, в составе Попрядухина, Созерцателя скал, Аполлошки и Вампилуна, отправлялся морем на Ольхон. Таким образом в каждом отряде было по буряту-проводнику для разведок среди местного населения.

Окончив совещание, они вскочили на лошадей и двинулись: одни под руководством профессора в дебри тайги, из которых только что вышли; другие под начальством Созерцателя скал повернули в сторону Верхнеангарска, где остался баркас.

II. Бой над бездной

Отряд профессора выискивал кратчайший путь для погони. Надо сказать, что к этому времени Майдер уже неплохо объяснялся с ребятами и профессором – на смешанном тунгусско-русском языке.

– Я знаю здесь одну дорожку, которая сильно сократит наш путь, но только достаточно ли вы мужественны? – спросил Майдер. – Это очень опасная дорога. Не всякий может ею пройти.

– Нам выбирать не из чего, – ответил профессор. – Если она действительно сокращает путь...

– Да, на несколько часов.

– Тогда едем.

– Хорошо, – серьезно оказал Майдер. – Осмотрите лошадей. Разнуздайте. Так они пойдут лучше.

Удивляясь приказанию, путешественники тем не менее беспрекословно его исполнили.

– Видите те утесы? – указал Майдер на огромные скалы, страшной кручей вздымавшиеся над Байкалом и прилегавшим диким ущельем. – Я поведу вас туда. Мы должны подняться через них на вершину хребта.

– На эти горы? – воскликнул пораженный Тошка. – Но ведь у нас нет крыльев.

– С лошадьми? – остановился и профессор и поглядел на бурята.

– Конечно. Иначе нам нельзя продолжать погони.

Все оторопело смотрели на Майдера.

– Но ведь это...

– Если согласны, то скорей! – нетерпеливо перебил Майдер, видимо, забывший о своих обетах. – Нельзя опоздать. Беда, если ночь или непогода застанут нас на этом переходе! Там есть тропинка, по которой пройдут лошади и с ними мы. Горцы называют ее «дорога в небо». Едем!

Не дожидаясь ответа, Майдер тронул лошадь. Отряд последовал за ним.

Через несколько минут езды они достигли густых зарослей кедрового сланца и даурского рододендрона. Продравшись сквозь чащу кустарника, они очутились у подножия почти отвесного утеса. И здесь увидали между скал начало дорожки, винтообразно поднимавшейся вверх среди камней.

Бурят соскочил с лошади и принялся рвать траву.

Всадники спешились.

Нарвав большую охапку, проводник двинулся вперед. Лошадь привычно пошла за ним. Как все здешние бурятские лошади, она шла по скалам необыкновенно цепко. С невольным страхом путешественники следовали за ним.

Дорожка поднималась вверх почти отвесно, лепясь сбоку выступа, как карниз, прямо над бездной.

– Скорее, скорее! – кричал бурят сверху. – Моя лошадь не останавливается. Она будет тянуться за травой, пока я не доведу ее до места. Остальные кони пойдут за ней, только не надо давать им останавливаться и раздумывать.

Действительно, лошади следовали за передней. За каждым конем, держась за него, шел спешившийся всадник.

Передняя двигалась, боком прижимаясь к утесу, и все-таки не отставала от своего хозяина, почти бежавшего впереди с пучком травы. Профессор был несказанно удивлен той осторожностью, с которой ступали лошади.

Через несколько минут бурят, взглянув вниз, передал приказание, чтобы те, кто боится головокружения, не смотрели вниз, а самое лучшее – завязали бы себе глаза и крепко держались за лошадь.

Федька на ходу завязал себе глаза. Профессор осмотрелся, и невольный приступ страха охватил его. Может быть, лучше было медленней двигаться отряду, чем подвергаться такому риску.

Они находились на карнизе, шириной местами не более полуметра. Вверх он не мог посмотреть, так как стена спускалась отвесно. Внизу... Внизу... Он взглянул. Закрыл глаза и постарался влипнуть в гранитную стену позади себя.

Внизу... Прямо отвесно, метрах в четырехстах под ними, с глухим воем неслась горная река. Один неосторожный шаг, малейшее неловкое движение – и все кончено.

– Не задерживайтесь! – кричал то и дело впереди проводник. – Иначе остановятся лошади, и тогда беда!

Карниз, опоясывавший скалы, все время шел вверх. Отряд поднимался точно по винтовой лестнице. Перед собой профессор видел копыта своей лошади, сапоги шедшего впереди Тошки и дальше огромный бескрайний простор голубого неба. И в этот простор, прямо вверх, они поднимались.

– Долго так идти? – окликнул профессор бурята.

– Еще с полчаса, – последовал издалека ответ. – Но скоро сделаем привал. Держитесь!

Это придало мужество путешественникам, так как нервное напряжение все время было чрезвычайно сильное, и они бы долго не выдержали.

Через несколько десятков метров карниз расширился в площадку, упиравшуюся в небольшую пещеру, выбитую ветрами и бурями и высыпавшейся горной породой. Проводник завел туда лошадей. Места было достаточно, чтобы всем сесть.

– Здесь укрываются, если во время пути налетит «сарма», – пояснил он и внимательно посмотрел на вершины далеких гор, не затянуло ли их где «морокой», не задавило ли где «киселем», что служит верным признаком скорого наступления бури.

Профессор тревожно следил за его взглядом. Но небо было совершенно ясно, свежий горный ветер слегка дул с моря, неся запах трав, рыбы и лесов. Воздух был как-то необыкновенно чист. И вдруг – профессор с испугом заметил, что лицо бурята исказилось страхом.

– Что? Буря? – вскрикнул он.

Проводник не успел ответить. Что-то щелкнуло рядом с головой профессора о гранит скалы, одновременно долетел звук выстрела. По знаку бурята все разом легли на землю. Передняя лошадь вдруг взвилась на дыбы и рухнула в пропасть.

– Засада! – воскликнул бурят.

Это было хуже сармы.

Крики злобного торжества, раздавшиеся со скал противоположного берега, наполнили дикое ущелье.

– Ползите в пещеру! – звал бурят, спрятавшийся за выступом.

Пули посыпались дождем. Если бы пришлось стоять на ногах, что было неизбежно – встреть их засада на десять минут раньше, они в несколько минут были бы все перебиты. Но теперь, добравшись до пещеры, под ее гранитным прикрытием путешественники чувствовали себя в сравнительной безопасности.

Первый вопрос был – определить, где враг. Скалы противоположного берега представляли покатые террасы. Верхняя, густо заросшая кустарником, находившаяся почти на одной высоте с пещерой, была великолепной позицией для обстрела «дороги в небо». Урбужан, очевидно, знал о ней и, предполагая погоню, оставил здесь засаду, в которую неосторожно попали путешественники.

Но нападавшие, вероятно, не предполагали, что отсюда их тоже было видно. Тошка нацелился в руку сухого маленького бандита, прятавшегося за камнем, и выстрелил. Тот выронил ружье, покатившееся в пропасть, и, вскрикнув, спрятался в кустарнике.

– Лошадь отомщена! – воскликнул Тошка.

Град пуль посыпался в ответ.

Второй выстрел тоже достиг своего, и еще один бандит вышел из строя.

Отряд Урбужана не стал дожидаться третьего и галопом пошел вниз. Их было человек двадцать. Но с ними не было ни Урбужана, ни награбленного имущества, ни Аллы.

– Неужели мы освободились? – спросил Федька.

– Мы в лапах у них, – уныло ответил Майдер.

– Почему вы думаете? – воскликнул профессор.

Бурят обрисовал положение.

Днем из пещеры выйти нельзя: из засады их перестреляют. Ночью идти – это значит свалиться в пропасть. Бандиты будут караулить их до тех пор, пока у них не выйдут припасы и они не ослабеют от голода. Тогда возьмут голыми руками. Из преследователей они обратились в осажденных.

Бурят внимательно осмотрел припасы. Если экономно расходовать, их хватит на неделю. Не так уж плохо.

– А лошади?

– Лошади, в случае нужды, могут послужить питанием. Все равно их пришлось бы пристрелить. В крайнем случае мы можем выдержать осаду недели две.

– А не попытаются они взять нас штурмом? – задал вопрос Тошка.

– Пусть попробуют, – ответил бурят. – Они могут придти только или сверху или снизу; мы перестреляем их всех поодиночке.

У осажденных отлегло от сердца. Когда человек очутится перед лицом неминуемой гибели, то неожиданная отсрочка на две недели кажется спасением.

Но уже спустя немного времени один невинный вопрос привел их снова в ужас.

Тошка захотел пить.

Пить?! Это было то, что они забыли в своих расчетах.

После почудившегося выхода возврат в первоначальную безнадежность был поистине ужасен. Путешествующие по берегам Байкала, естественно, не запасаются водой. У них не было ни капли воды.

Внизу, в четырехстах метрах под ними, пенилась и неслась бурная река; вдали безгранично простиралось море, а им грозила смерть от жажды.

Отсрочка аннулировалась. Они выдержат самое большее два-три дня.

Лошади жалобным ржаньем напомнили, что они голодны.

«Эта дорога в небо действительно может привести нас всех преждевременно на небо», – уныло подумал про себя профессор. Но выхода не было. Главное, надо достать воды. Лошадей в крайнем случае можно отпустить, они одни дойдут вверх. Но как достать воды?

Он вынул бинокль и начал осматривать скалы вокруг.

Они находились на карнизе отвесной кручи, подножие которой омывалось безвестной горной речкой. Вверх, выше их пещеры, он не мог видеть, так как для этого пришлось бы высунуться из-за прикрытия с риском попасть под пули. Противоположный берег с пологими сравнительно горами был виден отсюда как на ладони. Легкий дымок, вившийся в отдалении среди кустарниковых зарослей, говорил, что там банда готовит себе обед. И это снова наводило на раздражающие мысли о реке, соблазнительно шумевшей глубоко внизу.

Надо было добывать воду.

– Я придумал способ, – сказал Тошка, показывая профессору ведерко, привязанное на веревку, связанную с ремнями. – Мы будем спускать его в реку за водой. Подождем только, пока стемнеет.

Все оживились. Когда сумерки спустились на скалы, Тошкино ведерко загрохотало по камням. Все с замиранием сердца следили за его движениями. Во-первых, веревка могла не достать до реки; во-вторых, если бы враг начал обстрел на таком близком расстоянии, он мог бы перестрелить веревку. Все ожидали результатов с величайшим нетерпением. Враг, казалось, заметил, что осажденные что-то предпринимают, и время от времени принимался осыпать пещеру пулями. В этих условиях не было возможности высунуться, чтобы тянуть ведерко с возможной осторожностью и проследить, достало ли оно воды.

Наконец, после больших усилий ведерко появилось на краю пропасти. Его втянули в пещеру.

На дне его едва плескалось несколько чайных ложек мутной, смешанной с песком и камешками воды. Очевидно, если первоначально оно зачерпнуло воды и больше, то вся она расплескалась при подъеме, пока ведро раскачивалось на веревке, стукалось о выступы и скалы. Они тщательно слили влагу в кружку, и ведерко вновь отправилось путешествовать на дно ущелья. Вернувшись, оно принесло еще несколько капель воды, которые снова были собраны в кружку.

Всю ночь продолжалась эта утомительная и малопродуктивная работа. К утру у них имелось пол-литра воды на четырех, изнемогающих от жажды людей и трех лошадей. Это не обещало никаких изменений к лучшему в ближайшие дни. А веревка, на которой они поднимали ведро, кроме того, сильно истерлась о скалы и грозила порваться. Лишенные ведра, они принуждены были бы отказаться даже от этого ничтожного количества воды. Осаждающие терпеливо караулили их на том берегу, осыпая их пулями при малейшей попытке показаться из-за гранитного прикрытия.

Второй день выдался знойный и особенно мучительно прошел для лошадей.

Людей угнетало их вынужденное бездействие в то время, когда девушке помощь их требовалась, может быть, безотлагательно. При мысли об Алле профессор готов был в отчаянии немедленно идти дальше, но щелканье пуль о каменное прикрытие убеждало в полной невозможности что-нибудь предпринять. Лошади, оставаясь без корма и питья, сильно похудели. Еще два-три дня и они станут совершенно негодны для верховой езды.

С нетерпением ждали сумерек, чтобы возобновить запас воды.

Но до вечера неожиданно произошла перемена декораций. Как бы ни был точен человеческий расчет, он всегда упустит что-нибудь, что является существенно важным. Так случилось и на этот раз.

III. Спасение

Даурское плоскогорье, в районе которого находилась экспедиция, отличается континентальным климатом – резким и сухим. Количество атмосферных осадков здесь ничтожно. И снега и дождя падает необыкновенно мало. Почти все время ясное небо. В Верхнеудинске, например, иногда бывает всего семьдесят пять пасмурных дней в году. В этом отношении он занимает одно из первых мест в мире. Семьдесят пять пасмурных дней в году – в Ницце. Не удивительно поэтому, что профессор, бурят и ребята, обсуждая свое положение, совершенно забыли о дожде.

Затянувшие к вечеру небо тучи напомнили им об этой неучтенной возможности. Скоро их гадания перешли в уверенность, – приятно действуя на их слух, частый дождь забарабанил по скалам. Они мобилизовали все, что нашлось для собирания воды, столь вовремя и неожиданно посланной небом. Резиновый плащ, ведерко, чайник, кружка – все было наготове. Но не дремал и враг. Тотчас начался обстрел посуды. Пришлось убрать все, кроме плаща.

К счастью, дождь расходился. Он барабанил все сильней и сильней. Скоро все камни были мокры, и целые струи мутной воды неслись сверху, стекали на дорожку, устремляясь дальше вниз. Это был настоящий ливень.

В Прибайкалье, если пойдет летом дождь, то он зарядит на несколько дней подряд. И путешественники, вспомнив это, воспрянули духом.

Сверху, со скал, теперь стремились бешеные ручьи. Ребята наполнили свою посуду, дали напиться лошадям, сколько они хотели, напились сами, набрали полное ведерко, чайник, кружку и набрали воду в плащ, сделав из него нечто вроде маленького запасного резервуара для воды. К ночи дождь еще усилился и продолжал хлестать мутными струями.

– Пожалуй, больше и не надо, – сказал бурят. – Вода даром пропадает.

Но дождь не переставал всю ночь.

Утро встретило их сырой завесой тумана, с первыми проблесками рассвета ливень возобновился.

Бурят остался этим очень доволен, чем несказанно удивил профессора. Тот поинтересовался причиной его ликования.

– Река... – ответил Майдер. – Поглядите.

Река представляла внушительную картину. Приняв за ночь множество ручьев, образовавшихся от дождя, – очевидно, ливни захватили и верховье реки, – она вздулась, поднялась и бешеным, мутным, пенящимся потоком неслась по ущелью.

– Скоро им будет не до нас, – кивнул Майдер на отряд. – Им теперь не перебраться через реку.

Действительно, через этот бешено гудевший поток, крутивший деревья, как щепки, переправиться было немыслимо. Еще несколько дней дождя, и осаждающие должны будут подниматься в верховье реки, иначе им не соединиться с Урбужаном. А это им надо сделать в ближайшем же времени, так как они должны были ждать погони.

Надежда на спасение закралась в сердце путешественников.

Дождь, словно желая поддержать в них это настроение, барабанил, не переставая ни на минуту. Так, в ожидании, прошел весь второй день осады.

К вечеру река сделалась неузнаваема.

Всю ночь и третий день дождь не прекращался. Утром четвертого дня путешественники увидели, что их лошади вышли на дорожку из пещеры. Они вскочили в тревоге, что лошади будут пристрелены. Но, к их удивлению, враг молчал.

Бурят произвел разведку и высунул голову.

Благополучно!

Тогда вышли все.

Противоположный берег оказался пуст.

Осада была снята.