Текст книги "101 правило выживания в Университете Касадора - I"

Автор книги: Евгений Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– У тебя какие размеры? – задумчиво пробубнил Гаррет.

– Простите? – не понял Алистер.

– Ты же не пьешь, верно?

– Нет.

– И не куришь? – проверял его Гаррет.

– Нет.

– Веришь в моногамию и искреннюю любовь? – продолжал дознаваться Гаррет.

– Слишком личный вопрос… но да.

– И никогда не посмеешь обидеть даму?

– Конечно! Нет! Гаррет! Я не знаю, на что ты меня подбиваешь, но я… – начал было возмущаться Алистер.

– Чщ-щ… – Гаррет поднял палец и прислонил его к губам. – У меня есть отличная идея для тебя на вечер… Тебе понравится!

 

Глава девятая: “В которой читателя знакомят с бытом порождений тьмы и королями ночи, а также немного об обсессивно-компульсивном расстройстве.”

 

Впервые Саския Беннет выпила кровь, когда была еще совсем юной. Ее создатель обратил ее в безжалостного кровососа, когда ей было всего двадцать пять. Очень удобный возраст, чтобы стать ужасным порождением тьмы и ужаса. Высшее образование уже позади, имеется какое-никакое имущество, а все долги будут списаны, так как вампиризм по факту является смертью. 

Саския прибыла в земли Империи с далекого и промозглого севера, где отношение к кровососам было совсем иное. Прагматичность местных вводила ее в некий ступор. К примеру, некоторые особенно нечестные дельцы были вполне не против обращения в вампира просто ради списания огромных долгов, что накопились при жизни. Сам факт существования королей ночей в Империи не был чем-то удивительным и кошмарным, что несколько уязвляло гордость Саскии. Привычки на то и привычки. Она привыкла быть королевой ужаса и ожидала похожего поведения от людей из столицы. 

К сожалению для двух приезжих вампиров, люди столицы куда как больше боялись таких слов как «налоги», «ревизия», «внеплановая проверка», «ежегодный отчет», «нетрезвый руководитель» и, разумеется, самое страшное – “понедельник”. 

Саския ощущала некоторую потерянность, ей было не тягаться с днями недели. Свой первый нервный срыв молодая вампирша получила около семи лет назад при попытке напугать, а затем, разумеется, испробовать крови одного адвоката. Вместо ожидаемого крика ужаса и попытки к бегству пожилой человек с явно заметными нервными тиками лишь снял очки и сказал: “Да гори оно все, так оно даже лучше!” Разумеется, ночнорожденная не была в восторге от такого поворота и окончательно потеряла веру в приличных людей.

Вот и сейчас Саския злилась, более того, она была в ярости. В ярости на этого парня, что решил ее облапошить, в ярости на то, что ей пришлось спускаться в ту выгребную яму и играть с этими мешками с кровью. Она была в гневе.

Очередной табурет перевернулся и полетел в стену, разлетевшись в щепки, став жертвой ее гнева на людей. Саския была мертва, но яростно дышала, глядя на обломки некогда очень милого табурета. Ее создатель спал последние три дня и вряд ли мог бы проснуться от подобного шума, молодость Саскии же играла с ней злую шутку и не давала ей выспаться как следует. Точнее, не молодость, а возрастающая от знакомства с людьми из Империи неврастения. Мы привыкли думать, что бессмертные хозяева ночи не могут болеть, в целом это так, физически они почти неуязвимы, но семнадцатый век принес немало новых болезней, к которым бессмертные не были готовы. 

Саския уже успела познакомиться с тем, что смертные называют обсессивно-компульсивное расстройство. Ее ночные сорочки висели в строгом порядке и по цветам, шторы в ее небольшой часовне были под идеальным углом, под которым их мог повесить только обладающий сверхзрением вампир.

Вампирша устало рухнула на кровать и закрыла глаза рукой. Это было фиаско. Ей предстояло платить огромную ренту за проживание, и она не могла просто отгрызть голову хозяину этой часовни и сделать так, что все остальные части его тела найдут в канаве. Ее господин соблюдал инкогнито. Инкогнито – еще одно слово, от которого по ее мертвому телу бегали мурашки. Тристан, а именно так в этом году звали ее создателя, был сторонником тихих решений. Проблема была в том, что позаботиться об этих решениях должна была она. 

Игра в карты была идеальным решением, учитывая ее способность читать мысли простых смертных, но последняя игра стала настоящим провалом. Она разрывалась между желанием оторвать голову тому наглецу и тем, чтобы отправиться на поиски денег, опасаясь гнева хозяина.

В дверь ее часовни раздался стук. 

Помимо них двоих, в башне находился всего один человек. Именно человек, достаточно уродливый даже по меркам вампира. Если бы он оказался последним человеком на земле, а вампирам бы пришлось спасать свою расу, то путем общего голосования они бы сошлись на том, что каннибализм и обмен жидкостями в доступной форме не такая уж плохая идея. 

Традиционный слуга любых сил зла. Как правило, такие люди носили широкие хламиды и имели уродства на лице. Слуга Саскии следовал моде, но после прибытия на большую землю также изменил пристрастия. В частности, изменился его лексикон. Каждый раз, когда они отправляли его по делам в город, слуга нечестивых набирался новых выражений и привычек.

– Да, Мор, ты можешь войти, – бросила Саския.

Небольшая фигура в ладно скроенном пиджаке, но все еще с физиономией я-приехал-с-севера-и-обычно-держу-в-подвале-десяток-девственниц-для-своего-господина вошла внутрь.

– Великий Герцог Тристан Бринниган Торнуонский, Владыка Седьмого зала и наследник Люденбурга, Сын зла и Король ночи изволит узнать, купили ли вы печенье, как он просил.

Саския фыркнула и кивнула на небольшой горшочек, стоявший на ее столике для макияжа. Вампиры следили за своей внешностью. По поводу следов старения можно было не волноваться, а вот мелкие паразиты так и норовили заселить бездыханное тело, словно знали, что внутри уже никого нет. Тараканов, червей и крыс не так просто обмануть.

Мор вошел в комнату и, словно забыл об этикете, слегка согнулся, появился горб. Подобный горб должен быть у слуги зла, если его нет, его стоит имитировать, в противном случае люди могут начать сомневаться, такое уж ли вы зло, если даже ваш слуга не имеет горба и мерзкого кашля.

– Когда герцог Бринниган проснется, скажите ему… – Саския чуть замялась, – а, ничего, я сама ему скажу.

Мор недоверчиво открыл баночку с шоколадным печеньем и заглянул внутрь. В мире, где магия повсюду и даже старый дверной шкаф может оказаться порталом в новый мир, такие вещи стоило проверять.

– Господин будет доволен! – добавил Мор голосом удовлетворенного миньона.

Обычно он так говорил, когда ему присылали золото или головы врагов его господина, но какие времена, такие и подарки.

– У тебя все? – с некоторым раздражением спросила Саския.

Мор обнял баночку с печеньем и, не забывая про горб, поплелся к двери. 

– Есть еще кое-что… – с идеально выверенным таймингом и мистерией в голосе добавил раб королей ночи. – Господин дал свое согласие, чтобы вы проверяли всю почту в его отсутствие, и сегодня ночью гонец доставил послание…

Мор тяжело акклиматизировался. Ему не хватало всполохов молний и мрачных гонцов с письмами, ему не хватало тяжелых ливней и мрачного хохота хозяина из башни. Он ценил традиции. Современные почтмейстеры, на его взгляд, никуда не годились. Во-первых, они ходили пешком, они ничего не спрашивали о его хозяине и не просились остаться на ночь, а утром не исчезали без следа в подвалах лордов ночи. Мор скучал по старым временам.

– Письмо, Мор. Письмо, а не послание. И не гонец, а почтмейстер, – Саския устало вздохнула и встала. – Давай его сюда.

Мор нехотя протянул письмо. Откровенно говоря, на принцессу ночи она тоже не годилась, по его мнению. 

– Можешь идти, ты свободен, – сказала Саския, разворачивая письмо.

“Кто-то надушил письмо, как это романтично”, – подумала Саския, но быстро поняла, что всего-навсего кто-то пролил бутылку вина.

Письмо гласило:

“Узри, ибо грядет час твоей гибели. Узри и услышь, ибо если ты отринешь мои слова, да убедишься ты в правдивости их уже в объятиях Давоса! Знаю я, что сердце твое не бьется, но кровь стучит в висках. Знаю я, что света ты боишься, но и луна тебе не друг. Гибель твоя близка! И единственный путь спастись – это…”

Далее шрифт менялся и предсказание прерывалось:

“Данное письмо было написано министерством предсказания университета Касадора. Если вам интересна ваша возможная причина смерти, вам следует посетить кабинет номер семнадцать. Мы работаем с двух часов дня каждый четверг и пятницу. Узнать о своей страшной кончине вы сможете всего за семь цехинов! Узнать о том, когда умрет член вашей семьи и передаст ли он вам свое наследство, вы можете всего за пятнадцать! Более полный прейскурант цен вы найдете у нас в министерстве! Доброго вам дня!”

Это стало последней каплей. Скомканное письмо полетело вслед за табуретом, и вампирша громко закричала. Этот город ее достал! Пора было напомнить им всем, всем и каждому, почему они боятся темноты! И она намерена сделать это! Она поправит криво висящее платье и немного приберется в комнате, а после они узнают цену, которую им всем придется заплатить! Лорды ночи скоры на расправу!

 

***

 

Небольшая стая крайне агрессивных летучих мышей летела над Касадором. Часть из них несла небольшие сумочки, в которых лежала сменная одежда. Вампира можно ранить серебром или солнечным светом, но убивали их лишь вопросы: “А что будет, если одна из мышей не вернется, какой части тела у тебя не будет?”. Времена изменились, эпоха толерантности не позволяла просто оторвать руки обидчику, это могло быть расизмом. Будучи вампиром, вы должны быть совершенно уверены, что не отдаете предпочтение лишь одному виду крови. Даже если вы осознаете, что кровь дворфов полнит, нельзя упоминать это публично.

Главная летучая мышь, узнать ее можно было по наиболее злой физиономии, высматривала обидчика. Мальчишку звали Гарретом, и он был студентом этого университета, и он не увидит рассвет, это она знала точно!

 

***

 

– А ты уверен, что это безопасно? – спросил первокурсник с едва появившимися усами.

– Я на этом собаку съел, фигурально, да и потом, кому какое дело до этого маяка, тут тысячу лет никого не было, – ответил его друг.

Его друг, как и следует книжной традиции, был задирой и выпивохой, впрочем, последнее не то чтобы большая новость для местной публики. 

Двое молодых людей, воодушевленные возможностью привлечь самок человека, забрались на маяк и решили его зажечь. Если последовательность их действий вызывает у читателя некоторые вопросы, то автор настоятельно рекомендует повторить все проведенные предварительно ритуалы, а именно: две бутылки Шерри, одна бутылка красного вина, четыре полуторалитровые бутылки пива и стакан гранатового сока, впрочем, последнее вряд ли повлияло на их действия. Если вы в состоянии повторить весь процесс, то у вас не останется вопросов о том, как связаны огни касадорского маяка с привлечением самок человека на этот самый маяк.

– А я так и не понял… ик! Концептуально… ты можешь объяснить, как они придут сюда? Ик!

– Они увидят свет! – лысый открыл жаровню маяка и заглянул внутрь. – И как мотыльки на огонь! Ик!

– Понимаю… но я все еще придерживаюсь определенной доли скептицизма, – ответил усатик.

– Сейчас я тут кое-что подпалю, и… да будет свет!

 

***

 

Яркий свет ударил в глаза стайке крайне агрессивно настроенных, но летящих в идеальном порядке летучих мышей. Свет от давно стоявшего без дела маяка ударил прямо в них, и принцесса ночи начала падать, по пути добавляя новых кандидатов в свой список на обескровливание. 

Большая часть летучих мышей пришла в себя уже на земле. Безобидные на вид зверьки были разбросаны в радиусе пары десятков метров. Вампиры по большей своей части неуязвимы к оружию людей, но все же когда в дело вступает резкий яркий свет, то короли ночи пасуют и чаще всего теряют сознание. Вот и сейчас, стоило Саскии прийти в себя спустя несколько минут после падения, как она уже познакомилась с девяносто седьмым правилом университета, а именно: “Вещи, которые находятся без присмотра или не заперты, – благотворительность, а нищих в нашем университете много.” Иными словами, ее любимый обтягивающий костюмчик королевы ночи был банально украден. 

Несколько мышат безуспешно облетели окрестности в поисках сумок или хотя бы вора, но все было без толку. Студенты, а может и преподаватели университета, работали очень быстро. К счастью для Саскии, она совершила крушение где-то в университетском парке, в месте, где было не так уж много людей, особенно далеко за полночь. 

Мышата начали собираться в небольшую группу под деревом. Для стороннего наблюдателя это выглядело так, словно летучие мыши собрали небольшой консилиум и вот-вот начнут дискутировать о вопросах экологии. 

Саския обрела человеческий облик и почти сразу скрылась за живой изгородью, выглядывая лишь на полголовы. Железные ворота, ведущие в сад, были чуть приоткрыты, и Саския их поправила, теперь можно было подумать о том, как продолжать поиски Гаррета. С другой стороны, не могла же она предстать перед ним в таком виде и требовать пощады. “Совершенно никуда не годится, так ему только понравится!” – возмутилась про себя вампирша. 

В мире, полном богов, считается, что каждый может найти себе божество по душе. Боги милосердны и отвечают на мольбы, по крайней мере, так считают люди. Боги же, как правило, мучаются мигренью от постоянных молитв и не против были бы порешить пару тройку своих последователей просто ради пары минут тишины. Саския не была верующей, но ей выпал шанс убедиться, что боги действительно всегда дают второй шанс. Жрец одного из младших богов, а именно Туанепа, выходил из небольшого каменного сооружения, прилегающего к зданию университета. Туанеп был богом разного рода насекомых, гнили и разложения. Лишь примерно поняв зону ответственности Туанепа, люди стали причислять к его сфере деятельности сыры с плесенью, несвежее исподнее и быстро портящиеся продукты. 

Саския согласилась принять дар Туанепа, и молодой клирик исчез во мгле сада, откуда через секунду раздался глухой удар. Вампирша впервые одевала жреческую рясу и чувствовала себя некомфортно. Амулет на ее шее был несимметричным, и, потратив несколько минут на попытку как-то исправить положение, Саския оставила амулет рядом с бессознательным телом. 

Что бы ни говорили про нее, но чувствами она обделена не была и прекрасно понимала весь вред своего поступка. Испытывая определенный внутренний дискомфорт, Саския потратила несколько минут на то, чтобы присыпать клирика опавшими листьями. Она не была уверена, не крадут ли в университете еще и людей.

Собравшись с волей, вампирша уже было собиралась двинуться дальше, как ее взгляд упал на табличку, висящую прямо на арке, из которой минуту назад вышел жрец. Надпись гласила: “Министерство предсказания Касадора”. Чуть ниже была прибита еще одна дощечка и более грубым почерком было написано: “Деньги за несбывшиеся предсказания не возвращаются.” 

Саския не верила в судьбу, но должно было сойтись слишком много факторов, чтобы она оказалась здесь сразу после получения того самого письма. “В конце концов, я здесь единственная, кто желает выпотрошить Гаррета, так что он может и подождать”, – подумала она и все же решила зайти внутрь.

 

Первое ощущение было приятным, Саския на мгновение поймала себя на чувстве, словно она вернулась домой. Место посещали редко, морозный воздух блуждал по залам, словно по старой крипте. Мрачная и давящая своим отчаянием атмосфера заставила Саскию улыбнуться. Разумеется, работа была дилетантская: не хватало криков из подвалов и парочки слуг с проказой, но в целом она оценила. 

Настроение Саскии поднялось, и она даже позволила себе улыбнуться. Несколько крыс выбежали из темноты и побежали на улицу. “Не такие крупные, как у нас в замке, но все равно стильно”, – подумала она. 

Все начало портиться в тот момент, когда она почуяла типичный запах Касадора, а именно – спиртное. Запах исходил от мужчины, лежавшего на крупном алтаре. Огромные монолитные статуи взирали на него сверху вниз с явным укором. Саския, впрочем, тоже. Она не поддерживала пьянство: кровь пьяных людей не годится в употребление, а потому она была ярой сторонницей здорового образа жизни среди смертных. 

Мужчина был мертвецки пьян, о чем говорили несколько бутылок, разбросанных вокруг алтаря. Далеко не факт, что все они были опустошены сегодня, но и утверждать обратное, зная местную публику, Саския бы не стала. Судя по мрачной хламиде, человек был прорицателем. 

Вампирша оглядела зал и убедилась в своей догадке. Семь статуй представляли собой семь ликов бога времени Дьянна. Считалось, что он существует в семи измерениях и лишь в конце времен снова станет единым. Вернуть единство богу Саския была не способна, а вот привести в чувство оракула вполне.

– Вставай! Ибо я хочу знать свое будущее и мне есть, чем заплатить за твое предсказание, оракул!

Саския следовала форме и нормам общения. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что совсем не выглядит как королева ночи без своего наряда, и с некоторой долей облегчения заметила, что оракул не проснулся. 

Все это предприятие ей показалось безумием. Само ее пребывание здесь было настоящим безумием. Она была готова бросить все это, если бы не одно «но»: каким бы глупцом ни был этот прорицатель, но он вещал о ее смерти, а, как правило, они на этом зарабатывают, так что врут редко.

Саския стащила оракула на гранитный пол и постаралась сделать так, чтобы он не приземлился головой вниз, максимум ее галантности на сегодня и в этих стенах. Раздался тихий стон, и вампирша отошла от оракула, словно собиралась держаться на дистанции, когда это проснется и сможет говорить.

– Говори! – повторила она. – Ибо я желаю знать свою судьбу!

Силуэт потянулся к одной из пустых бутылок и проверил ее содержимое.

– Говори! – прикрикнула она.

– Ночь… – промямлил оракул, – ты должна была бы спать, вот твоя судьба. У меня здесь где-то была…

Саския схватила оракула за хламиду и резко подняла. Похоже, что слуга судьбы был в достаточной мере нетрезв, чтобы не заметить, что на ноги его подняла весьма хрупкая и невысокого роста девушка.

– Мне пришло письмо… – настаивала Саския.

Пара уже не пьяных, но страдающих от похмелья глаз пытались сфокусироваться на вампирше, но упорно разъезжались в стороны.

– И мы приносим наши самые глубочайшие извинения! Ик!

– Идиот! – тряхнула его за рясу Саския, правда, опасаясь, что содержимое посыпется вниз и куда-нибудь исчезнет. – Ты предсказал мою смерть, я хочу знать, от чьей руки?!

– А… так с этого и надо было начинать, ик! Сейчас мы все уладим, поставьте меня где-нибудь рядом с алтарем.

Саския повиновалась. Она опустила пошатывающееся тело рядом с гранитным алтарем под взор семи статуй. Вампирша не любила провидцев, их никто не мог проверить, даже другой провидец. В целом она считала, что в мире есть какой-то мировой заговор провидцев по скрытию пророчеств.

Тело раскинуло руки, она понадеялась, что это часть ритуала, но, к ее сожалению, прорицатель лишь потянул затекшую спину.

– Сколько раз я их просил поставить здесь кровать или, на худой конец, подушки… – пожаловался пророк.

– Предсказание! – теряла терпение Саския. – Моя смерть!

– Смерть, да, смерть, – вспомнил оракул.

Жрец подошел к Саскии и взял ее за холодную руку, она собиралась было выдернуть руку, но быстро поняла, что это – часть ритуала.

– Кстати! – вдруг опомнился жрец. – А вы заплатили за сеанс в кабинете напротив?

– Разумеется! – соврала Саския, и ее голос был достаточно злобным, чтобы отбить желание проверять ее слова. – Делай!

– Ладно-ладно, – пытался успокоить ее пророк. – Насилие – это бич современного мира.

Он перебрал ее пальцы и наконец закрыл глаза. Саския понадеялась, что хотя бы это – часть ритуала.

– Я вижу… – начал пророк, – ты издалека… 

Саския нахмурилась, несмотря на то, что это было правдой, такое можно было бы сказать о ком угодно.

– Я также вижу… что страдаешь, мучаешься.

Пророчество было слишком уж мутным, на ее взгляд.

– А что-то поконкретнее? – теряла она терпение.

– Вижу, что тебе сложно учиться здесь… – выдал пророк.

– Так, ну все, – она выдернула руку, – я хочу видеть того, кто прислал мне письмо, а не участвовать в этом идиотизме!

Пророк даже пошатнулся от ее голоса и попятился:

– А что не так?! Где я ошибся?!

– Сейчас я покажу тебе, где ты ошибся, пророк!

Саския нависла над несчастным и оскалила зубы. Два острых, как лезвия, клыка появились из под верхней губы и блеснули в темноте. Вампирша очень серьезно относилась к гигиене полости рта именно ради таких случаев. Оракул закрыл лицо руками и вжался в алтарь.