Текст книги "Петр Николаевич Нестеров"

Автор книги: Евгений Бурче

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Е. Ф. Бурче
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ НЕСТЕРОВ

ОТ АВТОРА

Имя великого русского летчика Петра Николаевича Нестерова широко известно не только в нашей стране, но и во всем мире.

Его яркая и многогранная авиационная деятельность продолжалась очень недолго – всего три года. И за столь короткий срок он вырос из безвестного провинциального артиллерийского офицера в национального героя, овеянного немеркнущей славой.

Громадный вклад, внесенный П. Н. Нестеровым в развитие русской и мировой авиации, сохранил свою ценность вплоть до настоящего времени, полностью воспринят и ныне успешно развивается советскими летчиками.

П. Н. Нестеров – родоначальник высшего пилотажа, ведущего свое начало от первой в мире «мертвой петли», ныне носящей его имя. Идя по завещанному Нестеровым пути, русские летчики разработали и осуществили множество новых приемов пилотирования. За петлей Нестерова последовали перевернутый полет И. И. Кульнева, штопор К. К. Арцеулова, множество новых фигур, освоенных на мощных современных самолетах советскими мастерами высшего пилотажа Ю. А. Братолюбовым, В. А. Степанчёнком, В. П. Чкаловым, С. П. Супруном. А в последние годы советские летчики первыми в истории авиации освоили выполнение фигур на реактивных самолетах.

П. Н. Нестеров раздвинул рамки полетов далеко за пределы границ аэродромов. Продолжая этот путь, советские летчики M. M. Громов, В. П. Чкалов, В. С. Гризодубова, М. В. Водопьянов, В. С. Молоков, И. П. Мазурук, А. Д. Алексеев, а за ними многие другие совершили беспримерные дальние перелеты, освоили Арктику, завоевали Северный полюс.

П. Н. Нестеров подал пример полетов в условиях «нелетной» погоды, первым практически испытал некоторые виды военного применения авиации.

Таран Нестерова – наиболее решительная форма воздушного боя – был, есть и остается только русской, ныне только советской формой боя в воздухе. Он был неоднократно повторен советскими летчиками и в боях над рекой Халхин-Гол и в годы Великой Отечественной войны с германским фашизмом. Советские летчики научились не только уничтожать врага тараном, но и сохранять при этом свои самолеты для дальнейших боев с врагами Родины.

Новаторские конструкторские идеи Нестерова, в частности изобретенная им оригинальная система изменения в полете угла установки крыльев, ныне снова привлекают внимание советских авиационных конструкторов, так как громадный рост скоростей современной реактивной авиации ставит на очередь вопрос о существенном изменении органов управления самолетами.

Слава П. Н. Нестерова и его заслуги перед родиной и отечественной авиацией высоко чтутся нашим народом, служат примером для молодых советских авиационных кадров. Его память увековечена многочисленными мероприятиями Советского правительства и Коммунистической партии Советского Союза.

Ответственная задача написать книгу о таком выдающемся деятеле не могла бы быть выполнена, если бы автор не встретил в своей работе горячее внимание и не получил бы неоценимой помощи советами, материалами и воспоминаниями о Нестерове со стороны многих советских авиационных работников. Автор пользуется случаем принести свою глубокую благодарность за эту товарищескую помощь Маршалу авиации Ф. А. Астахову, Героям Советского Союза М. В. Водопьянову, M. M. Громову, старым летчикам, лично знавшим П. Н. Нестерова, – А. В. Шиукову, К. Ф. Капустян и Д. С. Николаеву, вдове старого летчика О. В. Федоровой, предоставившей хранившийся у ее мужа личный архив семьи Нестеровых, и сыну П. Н. Нестерова – Петру Петровичу, разрешившему использовать этот архив для работы над книгой, а также кандидату исторических наук С. В. Липицкому, чьи материалы о состоянии и действиях русского воздушного флота в период первой мировой империалистической войны оказались нам очень полезными.

Глава I
НАЧАЛО ПУТИ

«Кадет 7-го класса Нестеров Петр, 16 лет, сын умершего воспитателя корпуса штабс-капитана Н. Ф. Нестерова, обладает острым умом, любит математику, физику, рисование и черчение… Кадет Нестеров является образцовым типом будущего офицера, с ярко выраженными нравственными качествами и могущего увлечь за собою подчиненных в бою…» Так гласит хранившаяся в семье Нестеровых выписка из аттестационного журнала Нижегородского имени графа Аракчеева кадетского корпуса за 1903/04 учебный год.

Кто же был этот кадет, с отроческого возраста подававший такие надежды? Из какой среды он вышел? Как формировался из него человек, стяжавший себе через несколько лет бессмертную славу?

Его отец, Николай Федорович, был офицером-воспитателем в том же самом кадетском корпусе, в котором позже обучались и его сыновья. Эта служба не давала Н. Ф. Нестерову ни материального достатка, ни морального удовлетворения, так как аракчеевский корпус являлся одним из самых реакционных учебных заведений армии царской России. А Николай Федорович был человеком передовым. Он был врагом практиковавшейся в корпусе бездушной муштры и не желал подделываться под вкусы начальства. За это штабс-капитана Нестерова в корпусе недолюбливали.

Бесцветную в царской России жизнь провинциального офицера скрашивали дружная семья и книги, на которые Николай Федорович тратил большую долю своего заработка.

В этой семье в ночь на 15 февраля 1887 года родился третий ребенок – сын. Его назвали Петром [1]1
  В соответствии с использованными источниками все приводимые в книге даты, относящиеся к дореволюционному времени, даются по старому стилю.


[Закрыть].

Тяжелая болезнь рано – в 27-летнем возрасте – свела Николая Федоровича в 1889 году в могилу. Все тяготы жизни обрушились на его вдову – Маргариту Викторовну, оставшуюся с четырьмя детьми на скудной пенсии в 50 рублей в месяц. Единственное богатство семьи составляла довольно обширная, хорошо подобранная библиотека.

Маргарита Викторовна была женщиной умной и культурной. Именно ей, ее воспитанию обязан Петр Николаевич рано пробудившимся стремлением учиться, тягой к труду, к искусству.

Маргарита Викторовна умела обращать внимание детей на историю и красоты Нижнего Новгорода.

Величественный вид старинного Нижегородского кремля, высоко вознесшегося над волжским обрывом, предания о великих битвах за освобождение города от татарского ига, о вдохновителе похода против вторгнувшихся на Русь ляхов – нижегородском гражданине Козьме Минине – с детства внушали впечатлительному и любознательному Пете чувство национальной гордости.

Рассказы матери о изобретателе – нижегородце Иване Кулибине заинтересовали Петю техникой. В одной из сохранившихся детских тетрадей Нестерова записаны и подчеркнуты слова А. В. Суворова при встрече с Кулибиным: «…Помилуй бог, много ума. Он создаст нам ковер-самолет…»

Эта запись, видимо, не случайно находится близко от другой, в которой Петя рассказывает, как на его глазах в воздух поднялся воздушный шар. В мае 1896 года с территории Всероссийской нижегородской выставки действительно производились подъемы на привязном аэростате, а также и свободный полет. Отсюда можно судить, что эти записи Петя сделал в 9-летнем возрасте.

Маргарита Викторовна часто играла детям на рояле, пела, читала им жизнеописания великих русских композиторов, поэтов, художников.

К огорчению матери, Петю сначала совершенно не интересовала музыка. Он хотел быть офицером, как и его отец, которого он хотя и не помнил, но глубоко чтил по рассказам матери. Это еще детское стремление росло в мальчике под впечатлением картинок в многочисленных военных книгах из отцовской библиотеки.

Все же мало-помалу Петя начал играть на рояле. Обнаружились у него и вокальные способности – небольшой, но очень приятного тембра голос. Много позже композитор А. К. Глазунов, услышавший в частном концерте юнкера Нестерова, настоятельно рекомендовал ему поступить в консерваторию.

Маргарите Викторовне очень хотелось отдать сына в музыкальное училище, но его право, как сироты офицера, на бесплатное обучение в военном учебном заведении решило дело: его определили кадетом в тот же Нижегородский корпус, в котором ранее служил его отец и где уже учился старший брат Николай.

Пример старшего брата (впоследствии генерала Советской Армии) и военный дух, пронизывавший всю жизнь корпуса, естественно возбудили в Пете более глубокий интерес к военному делу. Теперь он уже по-иному воспринимал книги, которые находил в отцовской библиотеке. Читая описания деяний Петра I, Суворова и других выдающихся полководцев, он старался и в себе вырабатывать сходные с ними черты.

Дома у братьев Нестеровых было множество комплектов оловянных солдатиков. Фигурки точно передавали форму одежды различных полков русской и некоторых иностранных армий. С помощью оловянных солдатиков братья оживленно разыгрывали целые сражения, ведя по всем правилам лобовые атаки, фланговые охваты, окружения и прорывы.

Увлечение военными дисциплинами не было у Петра Нестерова односторонним. Кадет отлично успевал в математике, физике, черчении, естественных науках.

Он много читал сверх того, что полагалось изучать по программам кадетского корпуса. Охотно участвовал в издании рукописного журнала «Спортивный листок» – рисовал для журнала обложки и проявил незаурядные способности карикатуриста, потешая товарищей забавными шаржами на различные эпизоды из корпусной жизни. Известно, что он пробовал писать и красками – пейзажи и даже портреты матери, братьев и сестры. Но, к сожалению, этих рисунков в семье Нестеровых не сохранилось: тайник, в который Петя их прятал, был как-то обнаружен… Братьям и сестре Нестерова захотелось похвастать рисунками Пети перед товарищами и подругами, и скоро от них ничего не осталось.

Не миновало Петю и обычное для мальчиков увлечение путешествиями и подвигами великих мореплавателей и географов – открывателей новых земель. С упоением читал он о странствиях и походах Миклухо-Маклая, Головнина, Крузенштерна и Лисянского, Беллинсгаузена и Лазарева, Козлова и Пржевальского, тщательно вычерчивал на картах их маршруты.

В летние каникулы Петю тянуло в поля и леса: он любил наблюдать за повадками птиц и насекомых. Маленькая квартирка Нестеровых наполнялась тогда подвешенными под потолком «садиками» – ящиками с землей и посаженными в них растениями, где птицам было привольнее, чем в тесных клетках.

Позже в доме появилась голубятня.

«Каких только голубей у нас не было, – вспоминала Маргарита Викторовна, – и стремительные, длиннокрылые почтовые, и кувыркающиеся в небе турмана, и красавцы «павлиньи» голуби, и «монахи»… Впрочем, последних Петя не любил: они плохо летали, а его интересовала тайна полета, свободного, легкого и красивого…»

Возможно, что наблюдения за голубями и побудили Петю заняться сооружением летающих моделей. В свои модели Петя вкладывал много труда и терпения. Без тщательности и аккуратности в отделке каждой детали было невозможно добиться, чтобы модель хорошо летала…

10 августа 1904 года Нестеров закончил обучение в корпусе и получил аттестат, в котором отмечалось: «…При вполне удовлетворительной нравственности, успешно закончил полный курс кадетского корпуса… Ввиду сего, означенный кадет, как успешно окончивший курс среднего учебного заведения, может пользоваться вообще служебными преимуществами, сопряженными с полученным им образованием, а при поступлении в военную службу – правами первого разряда вольноопределяющихся или первой степени поступающих по жребию» [2]2
  Документ № 4394-55 из фонда Горьковского областного краеведческого музея.


[Закрыть].

Ввиду склонности к математическим наукам Нестеров был выпущен в находившееся в Петербурге Михайловское артиллерийское училище, где и протекли три дальнейших года его жизни.

В лучшем в то время в России артиллерийском училище Нестеров получил солидную военную и общеобразовательную подготовку, которая дополнялась большой самостоятельной работой.

По вечерам юноша подолгу просиживал в библиотеках, в свободные дни обходил залы музеев, бывал в исторических пригородах Петербурга или посещал театры, свел знакомства с кругами консерватории.

В годы пребывания Нестерова в Михайловском училище в России происходили знаменательные события. Вслед за неудачами русско-японской войны участились политические стачки и демонстрации рабочих, завершившиеся грозно потрясшей основы самодержавия революцией 1905 года. Военный авантюризм царского правительства на Дальнем Востоке и бездарность царских военачальников, приведших русскую армию к сдаче Порт-Артура, к поражениям при Ляояне и Мукдене и погубивших русский флот при Цусиме, породили недовольство царизмом и в военных кругах. В силу сугубо «казенной» обстановки ранее в кадетском корпусе, а теперь в среде военного училища Петр Нестеров плохо разбирался в происходивших политических событиях. Но он присматривался к их развитию, распознавая чутьем честного человека, где правда и справедливость, а где косность, бесправие и произвол.

Он мечтал о могуществе родины, ненавидел тех, кто препятствовал ее прогрессу, глубоко верил в силу и талант русского народа.

В 1906 году Петр Николаевич в числе лучших закончил курс Михайловского артиллерийского училища и получил первый офицерский чин подпоручика [3]3
  Младшим офицерским чином был чин прапорщика. Но он присваивался только в военное время – запасным, прошедшим ускоренную подготовку, и иногда солдатам, заслужившим за храбрость георгиевские кресты всех четырех степеней.


[Закрыть].

Как окончивший училище с отличием, Нестеров пользовался правом выбора имевшихся в армии вакансий. Они были и в столице и в конной артиллерии – мечте всех юнкеров. Но, к общему изумлению товарищей по выпуску, выбор Петра Николаевича пал на 9-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду, которая находилась во Владивостоке, куда он и отправился в том же году.

Главной причиной выбора Петром Николаевичем вакансии на Дальний Восток была его любовь к подруге детских лет – Надежде Рафаиловне Галицкой.

Маргарита Викторовна сочувствовала этому браку, будучи уверенной, что Наденька, которую она знала с детства, сумеет составить счастье ее сына. Но женитьба офицера царской армии была обставлена правилами, являвшимися для Нестерова почти непреодолимым препятствием. На территории Европейской России он не имел возможности жениться, так как устав требовал, чтобы офицер в случае женитьбы до достижения 28-летнего возраста вносил так называемый «реверс» в громадном для того времени размере – 5 тысяч рублей – для обеспечения семьи на случай смерти.

Таких денег у Петра Николаевича, конечно, не было. Он располагал лишь скромным жалованием подпоручика, из которого к тому же ежемесячно должен был отсылать некоторую сумму матери. Он всегда был любящим и заботливым сыном.

Служба в «отдаленных местностях Российской империи», в частности на Дальнем Востоке, давала ряд льгот, в том числе освобождение от реверса и право жениться не на дворянке. Поэтому Петр Николаевич и решил туда отправиться, пожертвовав ради своей любви перспективой более привилегированной службы.

Надежда Рафаиловна к тому времени получила аттестат с правом быть «домашней учительницей». Энергичная и решительная, она не испугалась переезда на неведомую далекую окраину. Без колебаний отправилась она вместе с Петром Николаевичем в позорном, по тогдашним понятиям, положении его «невенчанной» жены.

Путь предстоял продолжительный. От Нижнего Новгорода до Владивостока ехать в те годы нужно было около двух недель.

Пока отбирались и упаковывались вещи, необходимые в дороге и для начала жизни на новом месте, Маргарита Викторовна заботилась о том, чтобы снабдить молодую чету продовольствием. Приходилось рассчитывать каждую копейку. Ведь по правилам, действовавшим в царской армии, офицер не имел права ехать в поезде в третьем классе – в жестком вагоне. И если сам Петр Николаевич и получил «подъемные», в которые входили и расходы на путь следования к месту назначения, то для Надежды Рафаиловны нужно было покупать дорогой билет в вагон если не первого, то хотя бы второго класса, что создавало серьезную брешь в их скромном бюджете. Была не была – Петр Николаевич взял билеты в первый класс, так как в этих вагонах были не только четырехместные, но и двухместные купе! А им, конечно, хотелось начать свою совместную жизнь только вдвоем, без посторонних свидетелей.

Настал час отъезда. Уже носильщик унес вещи, а Маргарита Викторовна все еще держала в руках корзинки и пакеты с пирожками, жареными курами и прочей снедью. Их она никому не хотела доверить и, войдя в купе, сама их разложила, много раз повторяя Надежде Рафаиловне, что где лежит и что есть раньше, а что не испортится и может полежать…

Последние объятия, третий звонок, свисток, и поезд тронулся. Удаляется лицо Маргариты Викторовны, залитое слезами, да и у Петра Николаевича защекотало в горле… Спокойнее всех Наденька. Она вся полна тем, что вот началась ее новая жизнь.

Долгое, утомительное путешествие в поезде имело и свои прелести. Сколько новых мест можно было увидеть, хотя бы мельком… Вот проплыл за окном каменный столб, на одной стороне которого надпись «Европа», а на другой – «Азия». Поезд пересекал Уральский хребет, и так странно было сознавать, что они находятся уже в другой части света!

Необъятность нашей великой родины особенно хорошо познается в поездке на Дальний Восток. Дни проходят за днями, а вокруг все расстилается наша страна, и конца ее не видно. Вот минует Кунгур, где вдоль перрона в ларьках и на лотках разносчиков продаются красивые резные изделия из уральских камней – мрамора, малахита, яшмы. Поезд пересекает по мосту многоводную Каму и под грохот пушечных выстрелов подъезжает к Перми [4]4
  Ныне г. Молотов.


[Закрыть]– городу, издавна знаменитому своими артиллерийскими заводами. Днем и ночью там бухают орудия.

Мелькают за окном красивейшие берега реки Чусовой, позади Шадринск, Курган, Петропавловск, Омск, Барабинск, Новосибирск, Красноярск… Места ссылки революционеров. Места неисчерпаемых природных богатств. Степи сменяются лесами, леса – горами, поезд проносится над гигантскими реками, в сравнении с которыми с детства знакомая Петру Николаевичу матушка Волга кажется маленькой.

Сколько необычных впечатлений для Петра Николаевича и особенно для Надежды Рафаиловны, никогда не уезжавшей далеко от Нижнего Новгорода!

Кончились нескончаемые просторы Сибири. Начался Дальний Восток. Миновав Иркутск, поезд идет вдоль берега стремительной Ангары и выходит к озеру, воспетому политкаторжанами – «славному морю священному Байкалу». Здесь на станции от края до края перрона местные жители продают проезжающим замечательно вкусную байкальскую рыбу – омулей – жареных, копченых. Вдаль, насколько достигает человеческое зрение, простирается синее-синее озеро. Справа суровые скалы мрачного, безлюдного берега. На дикой скале, обрывающейся к самой воде головокружительной пропастью, вдруг появился горный козел с громадными, загнутыми назад рогами и стоит неподвижно, точно изваяние, четко вписанное в синеву неба. Животное наблюдает своими зоркими глазами за суетой на станции, и вдруг – легкий эластичный прыжок – и оно исчезает в хаотическом нагромождении камней.

Поезд стоит долго. В те годы еще не было круго-байкальской железной дороги, и переезд через озеро совершался на огромном пароходе-пароме. На его палубе были уложены в два ряда рельсы, поезд расцепляли на две половины и по частям вводили на паром. Затем несколько часов хода парома по озеру, к голубеющим вдали горным вершинам противоположного берега, и снова перевод поезда с парома на землю для дальнейшего пути все дальше на восток.

И опять мимо окон проплывают места, куда царское правительство ссылало лучших сынов русского народа, – Чита, Нерчинск, Шилка.

Миновала станция с поэтическим названием «Тайга». Поезд долго набирает воду и топливо на станции с необычным названием «Ерофей Павлович». Это имя и отчество купца Хабарова, одного из первых осваивателей дальневосточных земель. Вот медленно-медленно проезжают наши путники по бесконечному мосту через широчайший Амур и долго стоят в Хабаровске. Здесь во всем чувствуется близость границы с Китаем. Много торговцев-китайцев в своеобразных одеждах снуют тут же по перрону и предлагают пассажирам за грошовую плату различные безделушки, поражающие своим изяществом. В каждой из них – громадный труд, бездна искусства.

Отсюда железная дорога поворачивает на юг. Теперь недалеко конец путешествия. И на следующее утро справа в окна поезда блеснуло море, которого Надежда Рафаиловна не видела еще ни разу в жизни. Правда, это не океан, это всего лишь Амурский залив, но для человека, перед которым подобная картина развернулась впервые, впечатление захватывающее. Иногда поезд проходит совсем рядом с берегом, и тогда хорошо видно проживающих тут корейцев. Стоя по колени в воде, они ловят рачков чилимчиков и тут же высасывают их содержимое.

Последние остановки – Океанская, Вторая речка, Первая речка, и, проскочив небольшой тоннель, поезд оказывается среди улиц большого города. Еще несколько минут – и Владивостокский вокзал. Совсем близко от него плещется море и дымят на рейде многочисленные грузовые суда и военные корабли. Пора выходить. Вещи уже давно уложены, но как-то не хочется покидать вагон, с которым сжились за столь долгий путь. И что-то ожидает прибывших на новом, чужом месте?!